Текст книги "Чужая в чужом море"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 88 страниц)
Прежде всего, он тщательно вымылся под горячим душем и переоделся в чистый халат. То, что было на нем до того, он тщательно выстирал и повесил сушиться. После этого, он уселся в кресло и включил TV (по умолчанию, здесь было CNN). Согласно обычной схеме мышления людей, попавших в трагические обстоятельства, он был уверен, что именно это является наиболее важным событием в мире. Когда дошло до новостного блока, он был страшно разочарован: началось с экономического форума G–7, который плавно перешел в информацию об очередных проблемах в энергетике, потом долго показывали наводнение в центральной Европе, а следом – автокатастрофу в Америке. Наконец, диктор произнес: «На островах Океании продолжается политический кризис из–за военного переворота в Лантоне. Т.н. Конвент Меганезии сегодня установил контроль над островами Ле–Вент, Дю–Вент, Социетэ и Туамоту. В ходе общественных беспорядков пострадали несколько туристов из США, Европы, Японии и арабских стран. По последним данным 27 человек пропали без вести, и около 500 не могут вылететь на родину из–за проблем с воздушным сообщением. В районе Африканского рога неизвестными захвачен французский сухогруз с химикатами, следовавший в Индию. 18 членов экипажа удерживаются, как заложники. Пираты пока не выдвинули условий их освобождения. Это третий случай захвата судна в данном регионе за неделю. Вопрос о безопасности судоходства в Аденском заливе уже более 10 лет не решается. В республике Чад из–за неурожая, вызванного засухой…». Он переключился на токийский NHK. Там было то же самое, только вместо автокатастрофы в Америке показали сюжет о проблемах на трассе Нагоя – Осака и оползень в Акита.
Накамура вздохнул, и прямо в халате отправился в бар, с твердым намерением выпить чего–нибудь крепкого. Его подкосило полнейшее безразличие мира к тому, чему он был свидетелем за последние 3 дня. В баре было всего пара посетителей – какие–то ребята в уже знакомой ему форме, и с оружием – они ели мороженое. За стойкой скучала Рокки. Накамура передумал пить спиртное, сел на табурет у стойки и попросил крепкого кофе. «Только у меня нет наличных денег». Рокки улыбнулась: «Это не страшно, Иори–сан, я запишу на ваш счет. Как вы себя чувствуете?». Он сказал, что уже лучше, поблагодарил за заботу и, выпив кофе, попросил кусочек хлеба. «Может быть, вам подогреть сэндвич?» – спросила она. «Спасибо, – ответил он, – я не голоден, а хлеб это чтобы покормить рыбок. Странно, да?». Рокки сказала, что не видит тут ничего странного, дала ему две булочки, и Иори, снова поблагодарив, вернулся в домик. Он больше не включал TV, а устроился на балкончике, и кормил рыбок, привлеченных светом. Он до поздней ночи вспоминал свою жизнь, начиная со школы, и с жестокой ясностью осознавал, что там не было решительно ничего. Все 50 лет жизни были только ради последних двух недель. И они чуть не стали последними – вот в чем штука… Мысли начали путаться, и он лег в кровать, думая, что вряд ли сможет заснуть – но нет, заснул с удивительной легкостью и проснулся около 8 утра. Он принял душ, завернулся в халат и, обнаружив, что одна из двух булочек так и лежит на столе, снова устроился на балкончике, и стал кормить рыбок, щурясь от низко стоящего яркого солнца. Потом он заметил, что из его глаз равномерно капают слезы…
Тем временем слух о «японском профессоре–экономисте» уже дал обильные всходы. В холле «Sun Pearl Beach» за него сейчас шла настоящая битва. Военный комендант Таити требовал, чтобы ему дали поговорить с профессором о неотложных проблемах экономики острова. Комитет работников отелей – участников самообороны, заявлял, что профессор – их клиент, и в начале они попросят его заняться именно их проблемами. Кто–то спросил: а чем профессор занят в данный момент? Рокки ответила: «Иори–сан сидит у воды, кормит рыбок и плачет, и я не дам его трогать, пока он не придет в себя». С этими словами она с грохотом опустила на стойку помповое ружье. Военный комендант заявил, что это уже наглость. Ему что–то резко ответили родичи Рокки (которых хватало в комитете). Начался скандал, продолжавшийся четверть часа, и прерванный только появлением его главного виновника, одетого в успевший высохнуть за ночь спортивный костюм, и тапочки.
Иори Накамура, вошел в холл и тихо спросил, не найдется ли чего–нибудь на завтрак. Он ничего не ел с позавчерашнего дня, и очень голоден. Но он хочет напомнить, что у него нет наличных денег, а питание у него оплачено только по утро поза–позавчерашнего дня…
– Вот видите, – обратилась к присутствующим Рокки, – из–за ваших дурацких свар, я во–время не накормила профессора завтраком (и она повернулась к Накамуре). Садитесь вот сюда, Иори–сан, сейчас я принесу сок, сделаю яичницу с гренками, и горячий шоколад.
– Спасибо, Рокки. Только не называйте меня профессором, я бухгалтер в фирме Fuji, а это не то же самое… Вы не знаете, спокойно ли на острове? Я смотрел TV, там говорили, что все это из–за какого–то военного переворота, но я не разбираюсь в политике…
– Вы – бухгалтер Fuji? – спросил военный комендант (он понял так, что Иори Накамура руководит экономикой фирмы, выпускающей технику на 10 миллиардов долларов в год, а это гораздо серьезнее, чем профессор, занимающийся экономикой абстрактно).
– Да, – грустно подтвердил Иори, – Я проработал в Fuji 30 лет. Спасибо, Рокки (это была реплика по поводу стакана свежего сока манго) … 30 лет, как песок сквозь пальцы…
– А вы могли бы нам дать несколько советов? – спросил олдермен от комитета отелей, – у нас сложная ситуация, как вы видите…
– Сейчас ситуация полностью контролируется народным флотом Конвента, – уточнил комендант, – здесь безопаснее, чем в Токио. Не волнуйтесь об этом.
– Но без туристов и регулярного грузового сообщения… – подхватил олдермен.
– Дайте же профессору поесть спокойно! – перебила его Рокки.
– Мы сможем поговорить, когда вы позавтракаете? – спросил комендант.
– Конечно–конечно, – подтвердил Накамура.
*********************************
…
– Так, – деловито сказал Панто, – Начинаем всех знакомить. Это – Жанна Ронеро, она с Атлантического океана, из Новой Шотландии, которая в Канаде (канадка постаралась быстро включиться и приличествующим образом кивнуть – появление шести молодых людей на маленькой, почти бесшумной, моторке, она пропустила, увлекшись чтением).
– … Это – Торин, его предки были твоими соседями по Атлантики, – продолжал Панто, теперь уже обращаясь к Жанне, – Поэтому он такой большой и рыжий, а бороду он не бреет потому, что ленивый… Не встревай, Торин, иначе я запутаюсь и пропущу кого–нибудь. Это – Сян, загадка для антропологов. Они думают, что она маори, но на самом деле ее мама – китаянка, а биопапа – зулус.
– Это он маме говорил, что зулус, – перебила бойкая «загадка», – А поди теперь, проверь. Они как встретились, так и разбежались. Может, он обычный банту.
– Сян, перестань трещать, а то я собьюсь… Так, дальше у нас Флоп, он с Раротонга, из Аваруа, короче – городской, но учится у нас на втором курсе, капитан команды нашего колледжа по ацтекболу. Кто его заменит – непонятно… Что это – Тиатиа ты, наверное, догадалась по тому, что она делает. Когда вернется Феиви, она ей точно за это врежет.
– Почему? – лаконично спросила представляемая.
Это была совсем юная полинезийка, удивительно гармонично сложенная, подвижная и, похоже, непоколебимо уверенная в своей красоте (к чему, по правде сказать, у нее были веские основания). Она деловито забрала с лежбища обоих младенцев, затем уселась на циновку, скрестив ноги и, приложила одного к своей правой груди, а другого – к левой.
– А Феиви всего полтора часа назад говорил, что это страшно неудобно, – протянула Поу.
– Чего? – не поняла та.
– Кормить двух одновременно.
– Да ну, – ответила Тиатиа, – Когда близняшки были маленькие, мама всегда так кормила. А я обычно так не делаю, разве что если тороплюсь, как сейчас.
– Ты опять их перекормишь, – сказала Омиани.
– Я их никогда не перекармливаю, – возразила Тиатиа, – Детям надо есть, сколько хотят.
– У Феиви другое мнение, – заметил Панто.
– Если даже я один раз совсем чуть–чуть их перекормлю, хотя этого не может быть, то и тогда ничего страшного не случится.
– Куда это ты торопишься? – поинтересовалась Рити.
– Так через час будет включение с рокки–регаты. А смотреть телек, когда кормишь, это неправильно. Ментальный контакт портится.
– Сказки, – заметила девчонка, младше остальных (ее Жанне не успели представить).
– Мало ли, – неопределенно ответила Тиатиа, – зачем рисковать попусту? Это же дети.
– Ну, не знаю… – девчонка пожала плечами, и повернувшись к Жанне, сообщила, – меня зовут Бимини, а это (она ткнула в бок парня рядом) Динго. Он австралийский абориген.
– Вообще–то меня зовут Фрэдди Принс, – уточнил тот, – но Динго мне больше нравится.
– Динго по–настоящему абориген, – вмешалась Бимини, – без обмана.
– Что, действительно? – спросила канадка, присматриваясь внимательнее к этой парочке.
Бимини была типичной подрастающей океанийкой (Жанна подумала, что ее «био–папа», наверное, все–таки Лимолуа, а не Кристо, но решила, что спрашивать об этом неудобно). А вот Фрэдди, или Динго, принадлежал, похоже, к другой расе. При том же шоколадном цвете кожи, у него был широкий и короткий нос, более массивный подбородок, покатый лоб, глубоко посаженные глаза, и жесткие, как проволока, угольно–черные волосы.
– На самом деле, это точно определено по анализу крови, – сказал он, догадавшись, что канадка пытается заниматься визуальной антропологией, – а такая физиономия может быть и у маори, и у папуаса. Разница есть только в биохимии.
– Бимини, давай–ка пройдемся, – строго сказал экс–сержант, – Надо переговорить tet–a–tet,.
– Что–то случилось? – спросила она.
– Пока ничего, но я не намерен ждать, когда случится, если ты поняла, о чем я.
Девчонка вздохнула, и они оба зашагали вдоль берега. Динго проводил их глазами и растерянно почесал в затылке.
– Похоже, мы сейчас огребем, – предположил он.
– Я вас предупреждал, – напомнил ему Торин, – и давайте уже готовить крабов, а то все опять уткнутся в экран, как позавчера…
– Зелень, – напомнила Сян, – краб без зелени – это не цивильно. И вообще, давайте я буду командовать, а то никто ничего не сделает вовремя. Флоп, тащи сюда котел. Только уже с водой, ОK? Торин, включи эту хрень с факелом, а то я ее боюсь. Динго, что ты стоишь и страдаешь? Не съест дядя Крис твою Би. Мешок с крабами вынь из лодки… Кианго, Поу прошлись бы вы за зеленью… Флоп! Соль еще принеси. Рити, найди нормальный нож…
В общем, командовать Сян умела. Подошедшей через четверть часа Бимини оставалось только присоединиться к наблюдению за процессом закипания воды в котелке (который был размером с хорошее ведро).
– Здорово попало за «Крикет»? – спросил Динго.
– Еще только начало попадать, – озадаченно ответила она, – Он обещал после регаты мне такое устроить… Сказал: «ты у меня полетаешь – тебе надолго хватит».
– Ты же хотела приключение, – заметил Торин.
– Но я же не это имела в виду… Ладно, переживу.
– А кто остался в регате? – спросила Поу.
– 3 часа назад было четверо, – сказала Тиатиа, – Хэилун, Гаутама, Вампирелла и Оцеола.
– А куда делся Гладиатор?
– Ориентировочно в район созвездия Тукана, – проинформировал Торин, – примерно через миллиард лет, он долетит до Малого Магелланова облака.
Жанна посмотрела на потомка «соседей по Атлантике».
– Какая–то у вас странная регата, как мне кажется.
– Обычная лунная регата, – ответил он, – просто один парень промахнулся. Бывает.
– Мимо чего?
– Мимо Луны, – уточнила Тиатиа, возвращая обоих младенцев на лежбище.
– Это шутка такая?
Флоп покачал головой
– Это глюк в софтвере. Он бы не стал специально промахиваться.
– Или микропривод – говно, – высказал другую версию Кианго.
– По отчету рефери, у него возникла прецессия, – сообщил Торин, доставая сигарету.
Канадка покрутила в воздухе пальцами, чтобы привлечь к себе внимание.
– Слушайте, кто мне объяснит, что такое лунная регата?
=======================================
19 – РЕТРОСПЕКТИВА.
Дата/Время: 11 – 12 сентября 20 года Хартии.
Место: Транс–Экваториальная Африка. Мпулу.
Деревня Макасо и вокруг нее.
=======================================
В 5 утра старший лейтенант Хена Татокиа отправил пакетный рапорт с видеосъемкой и коротким пояснением:
«Сегодня, в 3:22, в зоне «Сито–4», пресечена инфильтрация 9 единиц с юга. Единицы нейтрализованы. При обследовании единиц в 4:40 обнаружены следующие предметы:
– Тактическая карта района с нанесенным маршрутом.
– Ситуационный план зоны «Сито–4».
– План помещений международной гуманитарной миссии со специальной пометкой на одном из цокольных помещений, на обороте – записи из 4 цифр, 6 цифр и 11 цифр.
Помимо перечисленного обнаружено:
– 9 автоматов Shafa – 7,62 мм, производства «Armod», Нигерия, и боеприпасы к ним.
– 2 круглых объекта, вероятно биологического происхождения (в п/э пакете с солью).
– 1 пистолет Glok–18 – 9–мм, без указания производителя, и боеприпасы к нему.
– 1 упаковка «Doltadine» (морфин–гидрат), производства «Nicafarm», Франция–Дания.
– 1 служебное ID ассоциации «Репортеры без границ», на имя Фелиси Тиммер (USA).
– Предметы полевого питания и быта, кустарного производства (разные).
При последующем осмотре отмеченного помещения миссии, обнаружен сейф с кодовым замком. Установлено, что 6 цифр на плане подходят к замку. В сейфе обнаружено:
– 8 п/э контейнеров с упаковками «Skenan–A» (диацетил–морфин) производства «Unipsa», Франция–Австрия (по 450 упаковок в каждом контейнере).
– 1 мобильный телефон производства «Nokki», Финляндия–Китай.
К видео–фиксации были привлечены: местный военкор–любитель и свидетель–волонтер из международной гуманитарной миссии. Фото/видео материалы прилагаются
+ Дополнения/ примечания (в свободной форме):
1. По–моему эта миссия специально на отшибе – тут НЗ на случай если старого суперпупа скинут и траффик, на хер, обрубят – чтобы продержаться пока не договорились с новым.
2. Наше инфо–прикрытие – херня полная, потому что про наши масс–пушки есть в сети, и скоро даже носороги догадаются, хотя и очень тупые.
3. Я обещал военкору работу на ТВ и деньги 140 USD в неделю. Пока взял на себя, но это для дела, и предлагаю отнести на счет штаба, а то херня получается.
4. Я обещал волонтеру 4 компа для детей, тоже надо отнести на счет штаба, все равно их здесь ни хера не найти, надо забрасывать с Большой Воды.
5. На «Сито–4» нет гражданского врача (убили), только фельдшер (он ни хера не умеет), а мой военврач это мой военврач. Гражданский врач нужен обязательно.
6. Я с лидером миссии загребся, заберите ее отсюда на хер, а то я ее травмирую от нервов.
7. Я думаю, сюда еще придут за НЗ, уже по–взрослому на бронетехнике, а у меня ни хера, кроме тюберов и трещеток, пришлите что–нибудь серьезное, хотя бы спиттеры, штук 20».
В 7:45 утра пришел ответ: 16 листов, с подробной инструкцией, в конце которой была приписка шеф–команданте: «Молодец, отлично сработал, но замечание за стиль. Что у тебя все хер, да хер? Свободная форма – не повод разводить сральню в рапорте».
В 8:30, на смешном самолетике, разрисованном эмблемами IDEM – «International Deep Ecology Movement» (три танцующих разноцветных человеческих фигурки под цветком подсолнечника в качестве солнышка) прилетел кэп Алонсо. Норвежский философ Арне Нэсс, основавший в 1973 прекрасное, но наивное движение «Глубокая экология», даже предположить бы не мог, что из–за сходства аббревиатуры с INDEMI, его идея окажется востребована, как удобная «маска» для меганезийской разведки в Центральной Африке.
Капитан – «эколог» спокойно выслушал грубые стоэтажные ругательства старлея в адрес составителей инструкции и, со словами: «я тебе сейчас подниму настроение», открыл фальшивый навесной топливный бак, внутри которого оказались четыре стоящих в ряд одинаковых пластмассовых ящика без маркировки.
– Y una polla! – радостно воскликнул Хена, – никак, это спиттеры.
– Ага. Правда, ты просил 20, я привез только 4, но это все, что было у меня в резерве. На шеф–базу в ближайшие два дня не надейся. Ты в курсе свежих политических новостей?
– Мне, по ходу, не до того было, – буркнул старлей.
– Так вот, я тебе докладываю: мозамбикцы накрыли нашу шеф–базу. Эта жирная сволочь, Мокомо Бонки, решил, что достаточно нажил на взятках, и сдал нас контрразведке. Есть подозрение, что так было задумано с самого начала. Короче, вчера у нашего островка… Точнее, у их островка, который мы юзали, нарисовалась половина мозамбикского флота. Дюжина ракетных катеров, четыре эсминца и один старый авианосец, года 1980, еще из советских поставок. Нам вот так хватило (Алонсо провел ладонью на уровне носа).
– Как же вы их прошляпили? – спросил Хена.
– Так они хитрые: объявили, что флотилия идет из Накалапу охотиться за сомалийскими пиратами. Мы купились, а они завернули к нам по дороге.
– Чистая работа, – хмуро пробурчал старлей, – И чего теперь?
Алонсо пожал плечами.
– Да ничего. Ком–базы с их полковником контрразведки часа три пили ром и болтали про дружбу народов, африканский народный социализм, и новый курс партии FRELIMO. А в остатке вышло, что нас оттуда вышибли, да еще взяли выкуп.
– Много? – спросил Хена.
– Гуманно, – ответил кэп, – Полста тысяч автоматов «spagi» – для дела социализма и пять патрульных флаек «Aquarato». Флайки ком–базы им сам предложил – в обмен на три дня отсрочки и на воздушный коридор через Мозамбик на эти 3 дня. Они на слово поверили, что мы не кинем с пушками и флайками – у нас хороший имидж на африканском рынке. Короче, нормально разошлись. По–братски, можно сказать.
– А кто мне теперь по–братски будет делать заброски? – поинтересовался старлей.
– Не вибрируй, – сказал Алонсо, – Все будет ОК. За ящик рома их контрразведка дала нам наколку, где приземлиться. Шеф–база теперь будет… Короче, тебе ребята расскажут, а у меня цейтнот. Давай сюда свои трофеи, и я полетел. В смысле, все, кроме контейнеров с героином – они пусть полежат, где были. Только код поменяй, на всякий случай.
– Да на хрена они мне здесь?!
– Это не ко мне. Начальство распорядилось. А знаешь, что самое ценное в твоей добыче?
– Героин. Что же еще?
– Вот фиг ты угадал. Самое ценное – это ID американской журналистки с глазами.
– С какими, на хер, глазами.
– По ходу, с ее глазами, – уточнил кэп, – Ну, те две круглые фигни в пакете с солью…
– Joder! – пробормотал Хена, – Это за что ее так?
– За деньги, за что же еще. Отсюда до озера Ниика – рукой подать. На другом берегу – Танзания. Там, в Мвамана перекупщики дают за гри–гри из человеческих глаз триста баксов, а потом в Дар–эс–Саламе толкают это дело туристам за полторы тысячи. Типа, сувенир. Народные промыслы.
– Вот, срань какая… – уныло сказал старлей, вспомнив симпатичное женское лицо на репортерском ID, – … Не знаешь, у нее остался кто–нибудь?
– Остался, – лаконично проинформировал Алонсо, и протянул ему сложенную вдвое распечатку с портативного принтера.
Хенаоиофо Тотакиа прочел и с досадой ударил себя кулаком по колену.
– Блядь! Пиздец! Ну когда это прекратится!?
– Как будто, ты сам не знаешь, – ответил кэп, – Вот когда мы его прекратим, тогда оно и прекратится. Не раньше. А что тебя удивило? Изнанка планеты, хули тут.
– Изнанка… – проворчал старлей, … – Слушай, кэп, забери этих двух девчонок, а? Ну, Эстер и мисс Ренселлер. У тебя во флайке как раз есть место.
– Так, инструкция, – мягко напомнил Алонсо.
– Эта инструкция – херня! Какая физзащита, если я послезавтра выдвигаюсь на юг?
– На счет юга – это еще бабушка надвое сказала, – заметил кэп.
– Есть новые вводные? – настороженно спросил Хена
Алонсо чуть заметно пожал плечами. В смысле, вводные–то есть, но вот старлею об этом пока сообщать не велено. Секретность. Такие дела…
…
За следующие сутки Хена узнал, что такое настоящее занудство. Оно было дано ему в непосредственных визуальных и звуковых ощущениях, и звалось Мэрлин Ренселер. В инструкции значилось: «Обеспечить миссии Всемирной Лиги Католической Помощи при Международном Обществе Красного Креста физическую защиту, оказать разумное содействие, и проявить доброжелательность». Иначе говоря, у INDEMI были какие–то виды на этих экзальтированных кретинов. Старлей четко исполнял два первых пункта приказа, но (да будут свидетелями Мауи и Пеле, держащие мир) третий пункт он был психологически не в состоянии выполнить. Это видели все, и искренне сочувствовали. Гишо, старшина местной милиции (в общем, не злой дядька), после обеда тихо шепнул: «Команданте Хена, хочешь, я стукну эту дуру по башке? Я про нее приказов не получал, мне можно». Старлей поблагодарил доброго милиционера за дельное предложение, но отказался из–за первого пункта приказа. Вот парадокс: мисс Ренселер руководствовалась самыми добрыми намерениями, но из–за некой особой формы идиотизма, свойственной работникам гуманитарно–религиозных миссий, эти намерения, будучи реализованными, как правило, приносили одни неприятности. Ну, вот, опять…
– Мистер Хена, необходимо провести обеззараживание воды.
– Где именно, мисс Ренселер?
– В колодцах, разумеется. Ведь люди берут питьевую воду оттуда.
– И в чем должна состоять моя помощь?
– У вас есть обеззараживающий препарат для воды, не так ли?
– Да. «Биофин». Он входит в состав индивидуальной армейской аптечки.
– Тогда дайте мне, пожалуйста, то количество этого препарата, которое необходимо для обеззараживания воды в двадцати восьми колодцах.
– Мисс Ренселлер, биофин предназначен для кружки, а не для колодца.
– Но ведь вода и там, и там, – возразила она, – Значит, для колодца он тоже подойдет.
– Я в этом не уверен. Кроме того, у нас нет в наличии такого количества биофина.
– А вас не затруднит связаться с вашим начальством и выяснить два вопроса…
У старлея в кармане запищал сателлофон.
– Извините, мисс Ренселлер… – сказал он, вынимая трубку, – … Шрек на связи.
– Шрек это Мадагаскар! Как слышишь?
– Слышу тебя хорошо, Мадагаскар.
– Шрек, слушай сюда. Хортон пойдет с сарделькой от зеро минус три по–домашнему до зеро плюс два. Покажи, на какую тарелку класть. Как понял?
– Понял тебя, Мадагаскар. А как он уйдет назад?
– Он будет загорать у тебя, а шкурку от сардельки зароет. Как понял?
– Понял тебя, Мадагаскар. Пляж обеспечу.
– Слушай дальше. У Хортона подарки. Рататуй покажет, кому.
– Мадагаскар, я не понял. Хортон будет у меня или у Рататуя?
– Еще раз, Шрек. Хортон будет у тебя. Рататуй покажет, кому дарить подарки. А как – это тебе уже Хортон объяснит.
– Понял, Мадагаскар. Еще вопрос. Я обещал брату, что мы завтра поедем в гости. Если я буду развлекать Хортона, мы не успеем.
– Гости отменяются. Брат знает, но для других это – сюрприз. Как понял меня, Шрек?
– Понял тебя, Мадагаскар.
– ОК, Шрек. Конец связи.
Старлей зашипел сквозь зубы и убрал трубку в карман. Эта смесь мультиков и флейма значила вот что. За 3 часа до полуночи (по средне–африканскому времени), с шеф–базы (позывные – Мадагаскар) вылетят Зиппо и Дилли (позывные – Хортон), сопровождая телеуправляемый дирижабль (сардельку). В 2 часа после полуночи, они приземлятся в Макасо, с грузом оружия, и останутся до следующей ночи. Джабба и Нитро (позывные – Рататуй), выполняющие глубокую разведку, укажут точки применения этого оружия. Запланированная операция на юге против оккупационных сил Самбаи и Везиленда – отменяется, и полковник Нгакве (брат) уже в курсе, а вот Хена узнает только сейчас…
….
– Вы меня слушаете, мистер Хена? – спросила Мэрлин.
– Уже да, – ответил он.
– Я говорила о двух вопросах вашему начальству. Первый: подходит ли этот препарат к колодезной воде, а если не подходит этот – то какой подходит. Второй: как быстро они могли бы обеспечить деревню этим препаратом, или тем, который подходит.
Он пожал плечами.
– Ладно. Спрошу.
– Буду очень вам благодарна, мистер Хена. Кстати, зачем вы от нас скрывали, что вы с Мадагаскара? Вы не делаете ничего, заслуживающего серьезного порицания, если не считать распущенности в вопросах пола. В определенной мере, ваше присутствие даже приносит пользу. Вы совершаете ошибку, приучая ваших солдат быть скрытными. Это мешает устанавливать добрососедские отношения между людьми.
– Я просто выполняю свои инструкции, – ответил старлей.
– Похвально, что вы соблюдаете дисциплину, – сказала Мэрлин, – Но я прошу вас довести до сведения ваших лидеров в Антананариву… Я правильно назвала вашу столицу?
– Антананариву – столица Мадагаскара, – ответил он.
– Я это и имела в виду. Доведите до их сведения, что это – ошибочная инструкция.
– Нет проблем. Я передам ваше мнение по инстанции.
– И напомните им, что я, как представитель международной гуманитарной миссии, требую предоставления интернет и телефонной связи.
– Нет проблем, напомню.
Хена стал выполнять оба обещания немедленно, как только раскланялся с Мэрлин. Он набрал по сателлофону капитана Алонсо, и злорадно сообщил:
– Короче, так, кэп. Передаю тебе пожелания этой долбанутой тети. Во–первых, прислать гору антисептика для воды, чтобы дезинфицировать все колодцы…
– У тебя что, водоисточники заражены? – перебил Алонсо.
– Нет. Но она хочет насыпать туда антисептика для профилактики. Во–вторых, она хочет, передать в Антананариву, что по ее мнению, скрытность в армии – это плохо.
– Куда–куда передать?! – изумленно спросил капитан INDEMI.
– В Антананариву, – злорадно повторил Хена, – это город такой. Столица Мадагаскара. А в–третьих, она опять требует телефон и интернет, как представитель…
– Это понятно, – перебил капитан, – Но почему, черт возьми, Мадагаскар?
– Я, конечно, не аналитик, как некоторые, но думаю, это из–за позывных.
– Упс, – многозначительно произнес Алонсо, потом неколько секунд сопел в трубку, а затем сказал, – Ну, тогда пусть она думает, что так и есть. Ну, ты понял. Сделаешь?
– Сделаю. Не вопрос, – ответил старлей, – Только не понимаю: на хер это надо?
– Ну, для порядка. По крайней мере, эта дура будет задавать на один вопрос меньше.
…
… Хена с первого взгляда определил, что мадагаскарский флажок (две горизонтальные полосы: красная сверху, зеленая – снизу) нарисован на фюзеляже «Little–Beetle» всего несколько часов назад. Пилоты, едва появившись из кабины, тут же подтвердили это.
– Типа, кружок «умелые руки», – сказал Зиппо, – пленка, ножницы, и два спрея с краской.
– Трафарет, кстати, делала я, – добавила Дилли.
– Тоже мне, трафарет, – фыркнул Зиппо, – подумаешь, два квадратика.
– Прямоугольника, – поправила она, – А если так просто, то что же ты сам не вырезал?
– А почему все я? – возмутился он, – Крась – я, режь – тоже я? Не по–товарищески.
– Так я же вырезала, нет проблем. Я только в смысле справедливости, чтобы ты тут не говорил, что это – как нехрен делать… (Дилли повернулась к старлею) … Ты уже знаешь, как нас нахлобучили мозамбикцы?
– Разведка донесла, – ответил Хена.
– Жулье, – сообщил Зиппо, прикуривая сигарету от спички, – зажигалку сперли. Прикинь, они нас обчистили, а потом стали нас угощать нашим же ромом. Ну не кондомы ли? Они когда выпили, то полезли обниматься. Типа «Революция – хорошо, Мозамбик – хорошо, Меганезия – тоже хорошо». Я и не заметил, как кто–то спер. А Дилли тоже не видела, она с адьютантом их полковника румбу танцевала.
– А что мне было делать? Cтоять и тупо смотреть на этот бардак? – резонно спросила она.
– Ребята, а где дирижабль–то? – спросил Хена.
– Летит, – ответил Зиппо, – хрен ли ему? Через пару минут отсигналит – и будем сажать.
– Куда?
– Вот туда, – пилот показал кончиком сигареты на участок деревенской площади между военным городком и пустым по случаю ночи рыночным навесом.
– От моих парней помощь нужна?
– Нет. Вот когда посадим – тогда да. Шкурку – свернуть, гондолу – разгрузить, а игрушки на боевую позицию мы с Дилли лучше сами выкатим.
– Какие игрушки? – поинтересовался старлей, – Я ни хера не знаю. Развели секретов…
– Как будто это я развел, – обиделся Зиппо, – Это «экологи». Их хлебом не корми, только дай завести селедку за риф. Короче, есть такие штурмовые дроны, называются «Samum». У нас их 8 штук. Они уже заправлены и… (Тут у него в кармане запищал зуммер) Puta! Сарделька подходит. Про «Самум» тебе Дилли объяснит, пока я сажаю эту фигню.
Он полез обратно в кабину, и стал что–то делать с монитором дистанционного контроля.
– Вот так всегда, – пожаловалась Дилли, – он сначала болтает полчаса, а потом на дело не хватает времени. Значит, «Самум» – это флайка–робот. Габариты 3x4 метра. Рабочий вес – полтора центнера. Комп с паттерн–навигатором и турель. На турели – шестиствольная скорострелка, как обычный minigun, но микрокалиберная, 4,5 мм, иначе отдача разнесла бы флайку на фиг. Подводишь флайку к скоплению целей, показываешь компу образцы того, во что стрелять, а дальше она сама. Она воюет – ты куришь бамбук. Мечта солдата.
– А она сама тут гражданских жителей не постреляет?
– Нет. Во–первых, она пометит цели и запросит ОК, прежде чем стрелять. Во–вторых, по месту нет гражданских. Только самбайский оккупационный корпус на марше по трассе Бакимо – Мпондо. Их засекли Хабба и Нитро. Ты разве не в курсе?
– Нет, я сейчас занимаюсь только своим пятачком, а в остальном – болван–болваном.
– А! – сказала Дилли, – Так ты вообще ни черта не знаешь. Твой пятачок назначен пупом всей этой обосранной страны… О, глянь, летит наша сарделька!
Неуклюжая трехсотметровая туша бескаркасного дирижабля, действительно напоминала чудовищную сардельку, сошедшую со страниц «Гаргантюа» Рабле или, скорее, призрак такой сардельки. Сверхтонкая поликарбоновая пленка оболочки дирижабля не закрывала свет Луны и звезд, а только преломляла и рассеивала его. Сорокаметровый карго–модуль под его брюхом, казался крошечным. Парни старлея были ко всему привычны, но они не смогли удержаться от испуганно–изумленных возгласов, когда этот гигантский призрак, лениво развернувшись на высоте около двухста метров, начал опускаться на выбранную площадку. В какой–то момент басовитый гул воздушного винта затих, а затем раздался протяжный хруст, как будто некий великан ступил подкованным сапогом на песок.
– Ну, чего стоим?! – крикнул Зиппо, – Я сейчас буду сдувать оболочку, давайте уже…
Следующий час команданте со своим батальоном, с командой местной милиции, и еще с полсотней волонтеров из числа зевак, дружно «давали». Свернуть сверхтонкую оболочку, размером с четыре футбольных поля – это вам не тент сложить. Теперь добавим к этому еще разгрузку двадцати с лишним тонн разнообразного барахла – и получим примерный объем работ. Наверное, сверху это напоминало скоростную разделку дохлой гусеницы толпой муравьев. Сказать, что к финалу муравьи запарились этим заниматься – значит, ничего не сказать. После того, как последний твердый элемент – 10–метровый engine–bloc (моторный и управляющий комплекс дирижабля) был оттащен в высокий кустарник и замаскирован камуфляжной сеткой, старлей свалился рядом, как мешок с картошкой. Между тем, Зиппо и Дилли уже выкатили на дорогу 8 игрушечных на вид самолетиков, похожих на уменьшенную почти вдвое модель обыкновенной флайки «SkyEgg».
