Текст книги "Мой путь озарён рассветом (СИ)"

Автор книги: Зуки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 73 страниц)

Ученик Старшего Слышащего встретился нам у Дверей: похоже, он уже собирался уходить. Увидев нас, Олли улыбнулся своей широкой обезоруживающей улыбкой и приветственно махнул рукой:

– Привет, Малисана, Ярна! Я как раз шёл вас искать.

– Где ты был? – вспыхнула ученица Слышащей. – Я думала, с тобой что-то случилось!

Олли пожал плечами.

– Прости, я ни в коем случае не хотел тебя тревожить. На самом деле кое-что действительно случилось, правда, не со мной.

– Крис? – Зачем иначе он мог меня искать?

Но Олави Безродный отрицательно покачал головой.

– Не, о нём всё ничего не известно. На самом деле это пока что секрет, но уже послезавтра всё может появиться в газетах, так что мой старик решил, что Марика должна знать. А я считаю, что должны знать вы.

Четыре дня назад посол оадоинов официально передал Валмиране информацию о том, что Эйноматрин уже месяц как купил право на проход военных кораблей к нашим берегам. Нам не сказали, где эти корабли сейчас, но совершенно очевидно, что они достигнут валмирских земель до зимы и не успеют вернуться назад. Значит, будет война.

========== 37. Погодные условия ==========

Новости в самом деле разошлись быстро. Прошла неделя, и уже каждый валмиранец, хоть немного интересующийся происходящим вокруг, знал, что грядёт война. Оадоинам заплатили за право прохода, но не платили за молчание, а морской народ следовал подписанным договорам весьма буквально и не верил в лишние деньги. Какую именно информацию оадоины продавали теперь Валмиране, народу не разглашалось, но в газетах сообщалось, что, судя по всему, основная атака придётся на один из северных портов.

В Белый Лис хлынули люди: правительство не жалело средств, стремясь заделать дыру в Стене как можно быстрее. «Карман» второй защиты был почти полностью завершён, но пространство перед ним всё ещё оставалось открытым с моря, а берег усыпали гигантские обломки. Большую опасность представляла Маранта: ранее река выходила за Стену через перекрытый особой решёткой проход, но теперь на его месте зияла огромная дыра, не заделав которую, защитить реку не было возможно.

К моему большому удовольствию рядом с разломом спешно ставили лагерь военные. Их было меньше, чем мне хотелось бы, но, судя по слухам, Валмирана стягивала войска к северу и почему-то западу.

– Жаль, но эйноматринцы не такие дураки, как нам хотелось бы, – рассуждала на правах дочери военачальника клана Диса. – Защита Валмираны до сих пор ни разу не была как следует прорвана, но не из-за нашей удачи и тем более не потому, что враги молились недостаточно истово. Я очень удивлюсь, если Эйноматрин атакует всеми силами в одно место. Говорю вам, они хотят подойти к Стенам и с воды, и с суши.

– Разве не лучше в таком случае выделить дополнительную защиту нам? – Сона воспринимала новости о грядущей войне особенно болезненно. – У нас тут Стена уже прорвана.

– Во-первых, они там явно знают, что делать, лучше нас. – Диса многозначительно указала на небо, намекая на валмиранское правительство. – А во-вторых, нашу с вами дыру охраняют не только эти военные, но и мы. Отцу пришёл приказ в случае нужды поднимать его людей.

Этот приказ был секретом, о котором Марика при мне не обмолвилась ни словом, и была совершенно права. Не стоило поднимать ещё большие волнения в городе. Лично мне было бы спокойнее, если бы я так ни о чём и не узнала, но Рандольф Дубовый счёл нужным держать старшую дочь в курсе дела, а та желала держать в курсе дела подруг и переживала из-за собственной свадьбы.

– Если начнётся война, придётся всё отложить. – Диса хмурилась и вызывала желание стукнуть её. – А если в добавок клану придётся воевать, городу конец. У нас ещё недостаточно средств, чтобы поддерживать Белый Лис, если всем воинам придётся идти махать на демонов саблями.

Но чем больше она болтала, тем яснее я понимала: война завладела её мыслями. Что бы ни говорила девушка-чернобурка, она сама была отнюдь не против помахать саблей снова.

День шёл за днём, а новых новостей всё не было. До Белого Лиса доходили лишь слухи о перемещении войск и решении о закрытии границ для всех желающих войти за Стены или выйти из-за них без особого разрешения. Я не была уверена, означает ли это, что Крис теперь не сможет вернуться, мне оставалось только ждать, и ждать было сложнее всего.

Ожидание сводило меня с ума, но, к счастью, на свете были орден кииринов и Рейнер Ворон. Мы брались даже за самую простую и скучную работу, вроде доставки ценных бумаг внутри Стен, в том числе дважды мотались в Таккар. Шиикары приживались куда тяжелее, чем прижился мой клан. Их старые традиции не всегда вписывались в обычаи Валмираны, а навязанного им лидера, которого теперь именовали Старшим Таккарским Крылатым, признали далеко не все. Беднягу четырежды пытались убить, и ходили слухи, что, в связи с вероятной войной, правительство будет вынуждено прижать шиикаров сильнее, чтобы те не расшатывали страну изнутри.

Никого из родных Рии я так и не встретила, но и сама она не горела желанием разыскать семью и даже говорить на эту тему, лишь утверждала, что знает: они живы. Всё то немногое время, что я проводила в Белом Лисе, мне приходилось выносить разговоры о войне и слушать предположения доморощенных гениев военного дела, которые несомненно знали эйноматринцев лучше, чем главы валмиранской армии.

– Как ни смотри, у них нет ни одного шанса на победу, но они всё-таки напали именно сейчас. У Эйноматрина наверняка есть преимущество, о котором мы не знаем, – тревожилась Сона.

– Мы знаем далеко не всё, что знают там. – И я повторила недавний жест Дисы, намекая на правительство.

Лично я знала об огромных запасах эфира у Стен. Того, что, благодаря нам с Рейнером, нашли и уничтожили, могло хватить, чтобы увеличить силу трёх сотен магов втрое. Увы, из-за нашей оплошности трудно было сказать наверняка, в самом ли деле было уничтожено всё и нет ли подобных заначек в других местах. Тревогу внушали слова Аделинды: в организации перевоза эфира с помощью временных членов команды Моники южанка призналась, но по её словам выходило, что они перевезли лишь малую часть найденного нами. Сколько ещё жадных до денег южан подкупили эйноматринцы? Сколько выгоды они извлекли из желания Валмираны спасти крылатый народ?

Южанам временно запретили входить в валмиранские порты, и торговля замерла. Марика с Корой тревожились за судьбу клана, а Морено тревожился за себя. Южного принца всё-таки отпустили, но положение, в котором он оказался, было неприятным. Ему и всей остальной команде пожизненно запретили покидать Стены, в то время как долги по штрафам только выросли, а возможность заработать теперь была весьма призрачной. А в одном из портов всё ещё ждала своего капитана Моника, не зная, что уже не нужна, а её хозяин не имеет денег, чтобы платить за место. Впрочем, продавать корабль Морено категорически отказался.

– Он скорее продаст меня, чем её. – Пришедшая ко мне, чтобы попросить денег в долг, Рия грустно улыбнулась.

Весь её заработок ушёл на спасение мужа, но я не была готова расстаться со своими сбережениями ради упрямства Морено. Я заработала много, но эти деньги могли пригодиться клану потом, на что-нибудь более важное, чем переставший быть нужным корабль.

– И тебя это устраивает?

– Для Морено нет никого и ничего важнее Моники, я это признаю, и за это он меня любит. Моника – всё, что осталось у него от дома.

– А ещё несколько преданных людей, язык, внешность и…

Рия замахала руками, призывая меня остановиться.

– Ты не понимаешь. Мы с Морено полностью доверяем друг другу, а значит, признаём друг за другом… некоторые особенности. Потом, когда всё снова будет хорошо, мы будем вместе выбирать ему любовниц.

– Сколько угодно. – Не мне при моих отношениях с Рейнером было её осуждать. – Только не просите меня за это платить.

Мы спорили долго, и Рия покинула дом Коры, унося с собой небольшую часть моих сбережений. Она получила меньше, чем хотела, но больше, чем хотела отдать я, так что тень недовольства легла на нас обеих, но я знала Морено и могла не сомневаться, что при всём своём упрямстве он выкрутится и однажды выплатит все свои долги.

Морозы ударили незадолго до наступления календарной зимы, а немного погодя обильные снегопады выкрасили Белый Лис в положенный ему цвет. Никаких ясных сведений о намерениях и местоположении эйноматринцев не было, не было вестей и от Криса.

– Валмирана занимает не весь валмирский материк. – В голосе Дисы мне мерещилось разочарование. – Возможно, война будет не у нас.

– Эйноматринская колония под Стенами – то, что нам нужно, – огрызнулась Малисана.

В последнее время ученица Слышащей взялась за свои обязанности с былой старательностью, и только соколица с белым пятном на спине без устали носила письма. Так мы получили сообщение о начале войны за полдня до того, как об этом стало известно повсеместно. Эйноматринцы атаковали Лиритон, один из портов севера. Надёжно защищённый готовый к обороне порт легко отбил первую атаку, но Олли не сомневался, что это лишь отвлекающий манёвр и вскоре нападение повторится в другом месте. А на следующий день наступила зима.

Год назад оадоины запретили проход по воде в середине первого месяца, но тот год был теплее и мягче, а воды не рассекали военные корабли. Криса не было, и я пыталась смириться с мыслью о том, что ждать его до весны не стоит, а война продолжалась. Эйноматрицы упорно пытались сломить Лиритон, Лиритон упорно держался, больше не происходило ничего. Особых потерь не было с обеих сторон, и орден кииринов не получал полномочий так или иначе во что-либо вмешиваться. На фронте в нашей помощи не нуждались, и мы с Рейнером в третий раз потащились в Таккар в качестве охраны императорского гонца, вёзшего какие-то печати для Старшего Таккарского Крылатого.

Именно в этот раз я всё-таки встретила Хельгу. Она стояла на площади у прилавка, где раздавали горячую еду, и с широкой улыбкой на осунувшемся лице разливала похлёбку в миски голодным. С тех пор, как официально война началась, атмосфера в городе сильно изменилась: пусть медленно, но шиикары наполнялись уверенности в светлое будущее, должно быть, поверив в силу их защитников. Я надеялась, что они в самом деле смогут прижиться здесь, сломать старые ненужные устои и жить счастливо, никому не обрубая крылья.

Хельга то ли не заметила, то ли не узнала меня, а я не стала к ней подходить, отметив про себя, что больше не боюсь встречи. Мы покинули Таккар в тот же день, и два дня спустя мы были в Карнаэле, одновременно с вестями о том, что Эйноматрин атаковал второй порт немного западнее.

Северяне дразнили Валмирану. Они пытались выманить наши корабли подальше от защищающих их стен, но корабли не выманивались, и противники лениво плевались пушечными ядрами и волнами магии друг в друга, а война стояла на месте. В услугах ордена кииринов там не нуждались, я не была моряком или даже просто воином, не имела собственного посоха, и всё-таки сходила с ума от желания сделать хоть что-то, чтобы всё поскорее закончилось. Валмиранскому Духу было плохо. Всеобщая тревога травила его, и я вдруг поняла, что затяжная осада для него не менее губительна, чем появление нескольких крупных демонов в один момент.

– Раздражение, нетерпение, тревога, – устало проговорил Рейнер, глядя на меня, когда мы покинули резиденцию ордена. – Я слышу это настолько хорошо, что мне становится тебя жаль.

– Ого, ты и так умеешь? – огрызнулась я и вздохнула, беря себя в руки. – Знаю я твою жалость, прибереги её для кого-нибудь другого.

Ворон повторил мой вздох.

– Не пойми меня не так, но я не буду проситься на фронт, пока мне не прикажут туда отправиться.

– Не пойми меня не так, мне тоже не слишком хочется, – отозвалась я. – Я просто хочу, чтобы всё это поскорее закончилось. Мой клан живёт у не до конца закрытого разлома в Стене, и я не хочу узнать о третьей волне атак туда.

А с закрытием разлома возникли проблемы. Зима в этом году была аномально холодной и снежной, постоянные метели и лютые морозы мешали строителям и нашим охотникам, а солдатам пришлось настолько плохо, что их отозвали от Стены, заверив нас, что в такую погоду Эйноматринцы не смогут обойти Валмирский материк по воде.

– Они северяне, у них каждый год такая зима, – стонала Диса. – Неужели так сложно понять?

Я соглашалась с ней в этом, на ночь клала оружие у кровати и ждала, каждый день ждала, когда же клану придётся защищать себя снова. А ещё я ждала Криса, глупо и безнадёжно, прекрасно понимая, что он уже не вернётся, по крайней мере до весны.

Этот Круг Охоты был самым странным на моей памяти. В своей речи Марика назвала всего восемь имён: лишь восемь человек, умерших естественной смертью, потерял клан за этот год. Несмотря на это, веселье праздника вышло натянутым и неискренним, а потому быстро растворилось в холодном ветре зимней ночи, потушившей костёр, в котором сгорели прошлогодние амулеты. В этом году Криса снова не было с нами. Новые амулеты заполнили мой тайник, новый набор удобных и по-своему красивых ножей я получила от Коры, новую гневную речь по поводу всё-таки отложенной свадьбы закатила Диса, а потом всё вернулось на свои места. Тревога, холод, снег, Рейнер, невзирая на непогоду и свои южные корни готовый лезть навстречу любым опасностям. Лишь Киира знала, как бесконечно это утомляло меня. Хотелось снова, как раньше, упасть на свою кровать и не вставать недельку-другую, но я больше не могла позволить себе подобного и снова и снова шла на задание, шла гораздо чаще, чем могла бы ходить. Ходить на задания было всяко лучше, чем добивать себя самолично.

Другие члены ордена пытались подшучивать надо мной. Они полагали меня влюблённой в Ворона, не в силах найти иной причины, по которой я каждый раз следую за ним в его попахивающих самоубийством затеях, но к концу зимы всем стало понятно: я не влюблена, я лишь разделяю его взгляды. Слухи о потрясшем весь орден происшествии в академии магов всплывали снова и снова, и на меня начали смотреть с уважением уже независимо от моего напарника.

Прибрежная вода замерзала, мешая кораблям. Война замёрзла вместе с зимой и торговлей, что ощутимо било по Белому Лису и, наверняка, южанам. Морено рассказал, что для них, жителей земель по большей части бесплодных, торговля с Валмираной является единственным шансом приобретать достаточные запасы продовольствия, в то время как Валмирана вполне успешно обеспечивала себя сама. Я знала, что нам не дадут умереть с голоду, но все мы мечтали поставить Белый Лис наравне с древними городами этой страны, и нашим основным доходом была торговля, а основным товаром – продукты охоты, остановившейся из-за морозов. Сона говорила, что в такие холода луки не гнутся, а ломаются. Я не спешила проверять.

Слетел последний зимний лист календаря, но весной и не пахло, а на смену немного ослабшим морозам пришли ещё более безумные снегопады. Белый Лис тонул в сугробах, которые не успевали разгребать, счастливая малышня играла в оадоинов, а взрослые всё чаще замирали, глядя в сторону востока, туда, где находилась пробитая и так и не починенная Стена. Все ждали весны и беды.

В один из таких холодных весенних вечеров, продираясь сквозь засыпанные снегом улицы и то и дело проваливаясь в снег по колено, я пробралась к дому Криса. Снег полностью закопал крыльцо и основание двери, и мне пришлось долго разгребать его руками, прежде чем я смогла попасть внутрь.

Здесь, разумеется, ничего не изменилось: мёртвый воздух, пыльная мебель. Дом Рейнера даже после долгого отсутствия хозяина был живым и аккуратным. Вздохнув, я прошла мимо дивана, где так и лежала оставленная мною книжечка, остановилась у лестницы на второй этаж, развернулась и вновь подошла к мольберту, на котором скрывалась гроза. Прошло слишком много времени с исчезновения Криса, но после того случая у Древа я больше не могла спокойно относиться к его отсутствию. Между нами стояли не желающая убраться к демонам зима и война, и мне хотелось бы думать, что Призрак вернётся, как только ему представится такая возможность, что он в порядке и ждёт, а не лежит где-нибудь мёртвый, засыпанный снегом.

Вытащив из сумки свой блокнот и ручку, я села на диван, подняв облачко пыли, кашлянула и принялась писать. Слова ложились на бумагу росчерками сабли на коже души.

«Здравствуй, Крис. Это письмо пришло к тебе из прошлого, из того времени, когда ты ещё не вернулся в Белый Лис. Я очень надеюсь, что ты прочтёшь его до того, как мы с тобой встретимся, потому что после в нём уже не будет смысла.

Когда ты бросил меня, я тебя возненавидела. Я решила измениться тебе назло, но быстро поняла, что не хочу этого, и продолжила жить себе во благо. Я думала, мне теперь всё равно, я почти перестала вспоминать тебя и ждать. Какое-то время я даже надеялась, что ты и вовсе не вернёшься и не смутишь меня и мои мысли. Но всё изменилось снова. Ты ведь знаешь меня и мои перемены. Теперь я жду твоего возвращения, надеюсь на него и хочу верить, что нам удастся поговорить и разобраться со всем, что случилось между нами.

Тебя не было слишком долго, и ты уже не найдёшь ту Ярну, которую оставлял, хоть я и считаю, что это к лучшему. Люди меняются с каждой секундой своей жизни, и я уверена, что ты тоже уже не тот человек, который оставил меня. Быть может, мы стали совсем далеки друг другу, а может, сможем стать ещё ближе, чем были раньше. Я не знаю, но с нетерпением жду, когда мы сможем всё прояснить. Сегодня я хочу, чтобы, к чему бы мы ни пришли, мы оставались друзьями, но я не могу обещать, что месяц спустя я вдруг не захочу тебя убить. Помни об этом и возвращайся скорее».

Я запечатала письмо, подписала его и оставила на диване рядом с книжкой. А следующее утро началось с того, что никем не виденное уже несколько месяцев солнце коварно пробилось сквозь щель в шторах, бессовестно светя мне прямо в глаз. Снег начал таять.

Первым чувством была радость. На лицах прохожих я видела радостные улыбки и лёгкое опасение, что холода вернутся, а весна, опоздавшая уже на месяц, никогда не настанет. Но прошёл день, потом второй, и стало ясно, что задержавшееся тепло пытается отыграться за всё упущенное время. Снег таял, превращая в болото всё, что мог превратить, реки выходили из берегов, широко разлилась Маранта, жизнерадостно затапливая окрестности и нехорошо подбираясь к нашему городу.

Мокрый и злой Рейнер, сердито высказав всё, что думает по поводу настроившейся против нас природы, страдал. В Карнаэле вышедшая из берегов речка затопила улицу у его дома, и теперь, пытаясь выбраться наружу, Ворон каждый раз оказывался по колено в ледяной воде. Отправляясь на очередное пустяковое задание, мы отпускали мрачные шуточки о том, что сложнее всего на этот раз будет не утонуть по пути, но сложность оказалась в другом: из-за наводнений было нарушено движение поездов. Впрочем мы выжили, сделали всё, что от нас требовалось, и вернулись в продолжающую тонуть столицу.

Повсюду велись работы, валмиранцы как могли пытались спасти свои города от коварной весны, и именно в это время всё-таки грянула беда. Эйноматринцы атаковали там, где их не ждали, но жертвой стал не Белый Лис, а Тороне. Враги подобрались к городку с суши и ударили неимоверной магической силой, что наводило мысли о том, что мы всё-таки уничтожили не весь эфир.

– Суша стала водой, вот они и подплыли, – мрачно шутила Диса, свадьба которой откладывалась опять, на этот раз из-за наводнений и войны. – Я уже ничего не хочу. Никаких церемоний, никаких гуляний, просто отдайте мне уже Тайто в полноправное пользование, и я уйду жить к нему. Это уже настолько нелепо, что даже смешно, честное слово.

Валмиране не хватало людей. В этой стране никогда не было много военных, но сейчас им приходилось сдерживать врагов у двух портов и Тороне, а природа безжалостно атаковала страну изнутри. На мой взгляд, у Тороне могли бы помочь киирины, хотя бы напугав эйноматринцев Валмиранской Ведьмой, однако орден продолжал держаться в стороне. Ожидание. Вся жизнь превращалась в ожидание.

К сожалению или счастью, ничто не бывает вечным. Утонули в массе воды последние бренные останки снега, а земля и воздух жадно пили воду. Когда зарядили первые весенние грозы, мы с Рией начали смеяться, и смеялись так, что слёзы на глазах выступили.

– И так природа нас топит, как может, а тут ещё и вы. Ух! – Кора шутливо махала на нас полотенцем, и мы смеялись ещё отчаяннее, пытаясь высмеять скопившееся напряжение.

Чем суше становилось вокруг, тем тяжелее приходилось Тороне. Похоже, часть Эйноматринцев переждала зиму, не участвуя в военных действиях, но Валмирана упорно держалась так же, как держалась много раз до этого. Работы у разлома возле Белого Лиса возобновились, но ушедшие войска не вернулись: они были нужны на западе, что здорово меня тревожило, ведь наш город располагался у восточной границы. Тревожась, мы с Рией и Дисой прогулялись к Стене и увидели завершённую внутреннюю стену, за которой открывался изрытый упирающейся в устье Маранты пустырь, засыпанный гигантскими осколками. Заделать оставленную Фаиной брешь было не так просто, и оставалось лишь надеяться, что Эйноматринцы сосредоточат своё внимание на Тороне, оставив нас в покое.

Дома меня ждала Кора. Не успела я переступить порог, хозяюшка схватила меня за руку и шепнула:

– Крис вернулся.

Моя сумка с шумом упала на землю.

– Когда?

– Сегодня на утреннем поезде из Карнаэля приехал.

Поезд Криса подъезжал к Лаону в тот момент, когда мы с подругами, болтая о войне и всякой ерунде, покидали Белый Лис, направляясь к Стене. Когда мы достигли цели, Призрак уже вошёл в город. У него было достаточно времени, чтобы дать Коре знать о себе, так значило ли это, что Крис искал меня? Нашёл ли он мою записку?

– Ты видела его? Говорила с ним?

– Не очень много. – Хозяюшка смотрела на меня широко открытыми полными искреннего сочувствия глазами. – Он спрашивал, когда ты вернёшься.

– И что ты ответила?

– Правду. Что знать я ничего не знаю о твоих планах, а как вернёшься ты, я тебе всё расскажу.

Я с облегчением вздохнула. Кора спасла меня, я не выдержала бы подобного разговора без подготовки. Даже сейчас при одной только мысли о нём в душе поднималось столько чувств, сколько я, кажется, не чувствовала с того самого дня, как разбила зеркало.

– Где он сейчас?

– Не знаю. – Кора взяла меня за вторую руку. – Поздно уже, дома, должно быть. Но ты же утра ждать не станешь, сейчас побежишь?

Сердце бешено колотилось в груди. Я так долго ждала этого момента, что совершенно забыла, что, как и почему должна сказать. Что же делать теперь? Явить ли мне себя во всей красе или, напротив, подчеркнуть, что Призрак со мной сотворил? Накинуться ли мне на него с обвинениями или держаться подчёркнуто равнодушно? Я совершенно не была готова к разговору, но знать, что он тут, в городе, и вести себя как обычно, а тем более – пытаться заснуть, не могла.

– Да.

– Тогда выслушай совет. – Хозяюшка смотрела умоляюще, она и представить не могла, как сильно я сейчас нуждаюсь в совете на самом деле. – Постарайся его не убить и оружие с собой не бери, а то, боюсь я, не устоишь ты.

Нервный смешок вырвался из моего горла, и я один за другим передала Коре оба ножа. Совет пришёлся кстати: мне равно хотелось обнять Призрака и вонзить нож ему под рёбра. Я ждала спокойного разговора между двумя взрослыми серьёзными людьми, но что же теперь? Теперь, когда время разговора пришло, ради всеобщего блага мне приходилось выкладывать ножи.

– Что-нибудь ещё?

Хозяюшка на миг задумалась, довольно-таки ловко вертя ножи в руке, а потом вдруг заявила:

– Много времени прошло, много чего случилось. Вот встретитесь вы и поймёте, что встретились не те люди, что попрощались. Думать о будущем должно настоящее, а не прошлое.

Решительно кивнув, я развернулась, чтобы уйти, но передумала, подскочила к Коре и чмокнула её в щёку. Она не сказала ничего, о чём я не думала бы ранее, но сейчас, когда я уже отнюдь не была уверена в своей выдержке, напоминание об этом было воистину бесценным.

– Спасибо. Не думаю, что родная мать могла бы сделать для меня больше. – По крайней мере исходя из тех клочков воспоминаний, что долетели до меня из Врат Заката.

Оставив позади растроганную Кору, я, не без труда сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, рванула к дому Призрака. Он вернулся, он был жив, и у него было достаточно времени, чтобы узнать от других, что со мной случилось. Уже сворачивая на нужную улицу, я поняла, что предстать перед ним в блеске не получится хотя бы потому, что я была изрядно помятой с дороги. Короткие волосы торчали из-под полюбившейся мне повязки, одежда выглядела прилично, но это не отменяло того, что предназначена она была для дороги, а не для произведения впечатления на бросившего меня парня.

«В конце концов я делаю это не ради него, – зло решила я. – Мне не нужны маски для этого разговора. Я просто буду говорить, что думаю». Но правда была в том, что никакая маска не удержалась бы на мне теперь. Каким-то образом я сумела скрыть свои чувства от всех слышащих, но с бурей, бушевавшей внутри меня, Крис понял бы всё, даже если бы вдруг оглох. Он понял бы всё, когда как я сама не понимала ничего.

Серьёзный разговор? Разговор двух взрослых? Даже мои крокодильчики казались мне более пригодными для подобного, чем я сейчас, и я вдруг вспомнила, что осталось всего несколько дней до выпускной недели: их последней выпускной недели, после которой Айри, Монс, Лаура, Хьюго и остальные попрощаются со школой и начнут называться взрослыми.

В окнах первого этажа дома Криса горел свет – хозяин действительно оказался дома. Я остановилась в стороне, прикидывая, смогу ли забраться внутрь через второй этаж, но окно спальни было заперто, поэтому я просто подошла к двери и постучалась. «Сейчас всё решится, – понимала я. – Сейчас я увижу его и пойму, с каким чувством ждала его на самом деле». Сердце колотилось в груди, как будто готовое разорваться от ужаса и торжества, но мне удалось сделать стук спокойным и размеренным. Я опустила руку, считая превратившиеся в часы секунды, и вдруг вспомнила, что не отдала Коре третий нож.

Этот нож вскоре после Круга Охоты подарил мне Рейнер. Я не знала, стоило ли связывать этот жест с праздником, но подобное внимание мне льстило: едва ли многие удостаивались подобного. Короткий метательный нож я прятала у бедра, в то время как подаренные Корой обычно носила в рукавах. Сама судьба распорядилась так, чтобы на этой встрече я не оказалась безоружной, и на моё лицо невольно наползла кривая усмешка, за которой я успела привыкнуть скрывать досаду. Именно с этой усмешкой на лице меня увидел распахнувший дверь Крис, должно быть, подсмотревший, кто пришёл, через окно.

– Как дела? – не переставая улыбаться, спросила я.

Я успела забыть, какой он. Я успела привыкнуть к Рейнеру, и теперь Крис казался мне не таким уж и высоким, слишком бледным, слишком лохматым, слишком нервным и слишком блеклым. Пепельные волосы, светло-серые уши, серо-зелёные глаза – я заново вспоминала, за что я прозвала его Призраком. Впрочем, снова горбиться Крис не начал и смотрел прямо на меня. И под этим взглядом я поняла, что теряю себя безвозвратно: все свои маски, все свои достижения, все свои решения. В голове зашумело, кровь приливала к лицу. Захотелось немедленно развернуться и убежать, прочь от этого лишающего воли чувства, прочь от собственной слабости.

– Ты поговорила с Олли? – спросил Призрак, игнорируя мой вопрос.

От звука его голоса по моей спине пробежали мурашки. Пряча предательски распушившийся хвост за спиной, я уставилась на Криса тяжёлым злым взглядом. Я боялась, что, если заговорю, мой голос будет дрожать, как тетива лука после выстрела, но этого не случилось.

– Да, он рассказал о настоящем задании.

Я справилась. Я сразилась с первым противником – собственным голосом, и одержала победу. Удивительно, но эта крошечная победа придала мне уверенности, и когда Призрак открыл дверь шире, предлагая мне войти, я сумела не шевельнуться и холодно и спокойно задать бесконечно занимающий меня вопрос:

– Она жива?

Крис не спешил отвечать. Он молчал и смотрел на меня, а я всё не могла решиться встретить этот взгляд. Я боялась увидеть в нём что-то такое, что окончательно лишит меня самообладания. И это будет означать конец всему. «Всё-таки мне было бы лучше, если бы ты умер, – думала я, глядя куда-то сквозь плечо Призрака. – Если бы я знала, что больше никогда не должна тебя ждать. Я отскорбела бы своё и продолжила жить дальше, никогда не возвращаясь к этому. Может быть, в самом деле влюбилась бы в Рейнера, а может, встретила бы кого-то ещё». Кого-то, кто не заставлял бы мою душу с её ставшими простыми и понятными чувствами разбиваться многоцветной радугой.

Я отмечала, как взгляд Криса скользит по повязке на моей голове, по коротким вьющимся волосам, по едва заметному шраму на щеке, что так и остался после встречи с осколком витража, как останавливается на левой руке, на которой больше не было браслета. Призрак всё видел и всё уже знал, другие рассказали ему, что случилось со мной, и я не была уверена, что это причина для радости.

«Ну, давай, – озлобленно думала я, – скажи это. Скажи, что тебе меня жалко. Дай мне понять, что считаешь меня жалкой в том виде, в котором я есть теперь, и я тебя убью». При одной мысли о том, что Призрак может превратить мои заслуги в тему для сожалений, мои руки непроизвольно сжались в кулаки. Крис быстро поднял взгляд и я, опираясь на злобу, всё-таки ответила на него. Призрак в самом деле смотрел с сожалением, но его голос прозвучал холодно и жёстко:

– Я её отпустил.

Его слова на миг оглушили меня. Забыв дышать, я в ужасе смотрела на Криса, не в силах понять всего смысла его слов. А он продолжал:

– Видел твою записку. Ты права, люди меняются. За это время вы с Фаиной полностью поменялись местами.

Вот уж кто действительно изменился. Никогда прежде Крис не говорил со мной так, он морщился, словно я была грязью под его ногами… словно он пытался скрыть свою жалость от меня?

– Зайди в дом, – велел мне Крис, как будто он ещё имел право говорить со мной в таком тоне, но я вошла. Что-то было не так, ещё более не так, чем я могла подумать, и с этим требовалось разобраться. – Нам надо поговорить.

Здесь всё так же пахло затхлостью и пылью: хозяин даже не подумал открыть окна. Болван, глупый упрямый болван, что я вообще в нём нашла?

– Ты уверен? – резко спросила я, остановившись у самой захлопнувшейся за моей спиной двери. – Я была уверена в этом до сегодняшнего дня, но теперь…