Текст книги "Мой путь озарён рассветом (СИ)"

Автор книги: Зуки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 73 страниц)

– Что это такое? Что вы натворили? Почему она в реке?

– Свалилась, – с вызовом ответил Шкаф. – Гляди, как барахтается. Жалкое зрелище, правда? Даже плавать нормально не умеет.

– Врёт! – в отчаянии крикнула я, и мой голос срывался от рвущихся рыданий. – Это он меня столкнул!

Горькая вода снова попала в рот. Хотела бы я увидеть, как барахтался бы на моём месте сам Шкаф.

– Ябеда, – прошипел Прыщ.

– Извинитесь, – велел мой защитник. Он поверил мне, он знал, что правда на моей стороне! – Извинитесь, и я ничего не скажу учителю.

Я хотела крикнуть, что мне не нужны их лживые извинения, и лучше бы мы как раз сходили к учителю вместе, может, тогда он наконец что-нибудь с этим бы сделал. Но я не успела.

– Извиняемся, – насмешливо проговорил Шкаф и поманил команду за собой. – Пойдём.

И они ушли, зная, что останутся безнаказанными, а я подплыла к краю причала, безвольно повиснув снизу. Мне не хватало сил, чтобы подтянуться.

– Тут есть лестница, – подсказал мне друг.

– Спасибо.

Выбравшись на берег, я повторила благодарность ещё раз, жалобно глядя в яркие добрые синие глаза единственного во всём свете человека, который всегда был на моей стороне. С моей одежды капала грязная вонючая вода, дома меня несомненно ждал нагоняй. Слёзы покатились из глаз с новой силой, смущая не знающего, что с этим делать, спасителя.

– Что опять случилось? – спросил он, и я рассказала всё, как было.

– Я не сдержалась опять, – захлёбываясь в рыданиях, говорила я, пытаясь при этом выжать воду из косы. – Но как бы я хотела сказать им всё, что думаю! Как бы я хотела… Я хочу их убить! Хочу, чтобы они мучились, а я могла смотреть и улыбаться…

– Тише, тише, – растерянно повторял мой друг, беспомощно оглядываясь по сторонам. – Всё не так. Ты не такая, я знаю. Ты не такая, как они. Ты не жестокая и не злая, и всё будет хорошо, обязательно. А они своё получат, ты ещё увидишь. Жизнь их накажет. И тогда ты поймёшь, что жалеешь их, потому что ты гораздо лучше них. Добрее и честнее.

А потом он назвал меня по имени, и весь мир вокруг разорвали алые огни заката.

***

Я вскочила, разбуженная собственным криком, запуталась в одеяле, испугалась слепящей темноты вокруг и замерла, слушая, как бешено колотится моё сердце. Алые отблески скользили вокруг, голову разрывало изнутри, знакомая, но давно забытая боль отдавалась в ногах, спине и почему-то хвосте. Тихо застонав, я попыталась лечь обратно в кровать, ударилась об изголовье и разрыдалась в голос. Мне было больно, страшно и стыдно, совсем как в этом ярком воспоминании, пришедшем ко мне во сне.

Ногти обдирали кожу вокруг пальцев, слёзы мочили подушку. Унижение, непонимание, одиночество, слабость. Я почти забыла, что я такое на самом деле, так же, как забыла о боли в ногах. А Питер помнил, он видел, что я всё то же жалкое ничтожество, получившее силы, которых была недостойна, и отправившееся убивать. Понимать это было мучительно, и я, уткнувшись лицом в подушку, взвыла от жалости к себе.

На лестнице послышались торопливые шаги, в дверь постучали.

– Ярна? Ярна, ты в порядке?

Кора. Разбуженная моим воплем, хозяюшка прибежала проверить, что опять начудила подобранная ею девица. Оторвав лицо от подушки, я обнаружила, что снова могу видеть. Сквозь ночную темноту комнаты проступали силуэты мебели, алые блики пропали. Я сглотнула и, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно, ответила:

– Всё в порядке, кошмар приснился. Я сейчас снова усну, и ты тоже иди спать.

Кора немного постояла под дверью, ничего более не сказав, и ушла. Мой голос вышел отнюдь не спокойным, но, к счастью, хозяюшка решила оставить меня одну. Или не захотела возиться с моими истериками снова?

Пальцы коснулись деревянного браслета на руке, я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Всё было не так. Я была не такой, давно уже не такой, и, чтобы убедиться в этом, я вскочила на ноги и подбежала к зеркалу, сдёрнув закрывавшую его тряпку. В темноте отражения я увидела собственный силуэт с торчащими кверху лисьими ушами и вздохнула снова, на этот раз почти с облегчением.

Ноги и руки мелко дрожали, но я успешно натянула на себя первую попавшуюся одежду и тихо, не привлекая внимания Коры, спустилась вниз. Так же тихо я взяла верхнюю одежду и выбралась на улицу, заперев за собой дверь, а потом, вдохнув прохладный свежий весенний воздух, со всех ног побежала по улице.

Звёзды. Мне болезненно хотелось увидеть звёзды, но небо было тёмным из-за застилавших его облаков. Звёзд не было, надежды не было, была только жалкая я, через пару минут бега уже задыхавшаяся от усталости. И ничего не помогло: ни тренировки с Крисом, ни становление раской, ни обретение посоха. Слабость была моим уделом. Моей сутью. Но я не хотела в это верить, я хотела, чтобы меня остановили, переубедили, заставили поверить в собственную значимость снова. Позволили снова себя уважать. И на свете был только один человек, который – я знала! – сумеет сделать это.

Мне пришлось долго стучать, прежде чем сердитый и сонный хозяин дома высунулся из окна спальни. Я жалобно смотрела на него снизу, и Призрак, не говоря ни слова, скрылся в доме и спустился, чтобы открыть мне дверь.

Наверное, вид у меня был тот ещё, потому что вместо приветствия Крис крепко обнял меня, поглаживая по голове. Совсем как ребёнка, которым я себя чувствовала. Я вдруг задумалась о том, что бы я делала, если бы Призрака не было в моей жизни, если бы мне было некуда бежать посреди ночи, когда воспоминания из прошлого пытались разорвать настоящее на клочки. Мысли нашли неожиданно резкий отклик в душе, и я поняла: такое уже было. Там, в том прошлом, которые я не хотела вспоминать, и всё равно вдруг вспомнила.

– Сон, – всхлипнула я, отвечая на немой вопрос Криса. – Мне сон приснился…

Кому нужна девушка, впадающая в истерику из-за ночного кошмара? Вот только этот сон был не простым.

– Нет, не сон. Воспоминание. Оно было такое… Такое настоящее, такое отвратительное! Я не хочу, чтобы это было правдой, это была не я, не я, не я!

Крис сжал меня крепче и вдруг отстранил, пристально вглядываясь в мои лохматые волосы. Уже догадываясь, что он увидел, я шмыгнула носом, отчаянно стараясь не разреветься.

– Их стало больше, да? Седых.

Призрак не ответил. Он провёл меня в дом и зажёг лампы, и лишь потом, ещё раз оглядев меня на свету, подтвердил:

– Да. – А потом с пугающей угрозой в голосе добавил: – Завтра ты поговоришь с Маттиасом, а я сверну Питеру шею.

– Не надо, – вскинулась было я, но наткнулась на тяжёлый взгляд.

– Он делает это с тобой, даже когда находится далеко. Это надо прекратить. Что тебе… вспомнилось?

Казалось, что рассказать страшные видения невозможно, что лучше похоронить мой позор внутри меня, чем доверить его человеку, которого я любила, но рассказ вышел неожиданно лёгким, и чем больше я говорила, тем большей ерундой казались все мои умозаключения и тем легче становилось на душе.

– Вот я и подумала, что Питер всегда был прав насчёт меня. Он видел то, что было во мне, я стала такой же, как те мальчишки, когда забыла бояться, – закончила я. – Но сейчас я так уже не думаю.

Призрак согласно кивнул.

– Питер что-то видит, но не видит куда больше. И не сравнивай себя с теми ублюдками. Они унижали тебя, чтобы в своих глазах казаться сильнее, пользуясь тем, что ты не могла дать отпор. Ты же прошла большой путь и действительно изменилась, а свою силу ты используешь против тех, кто этого заслужил. Даже если они виноваты не лично перед тобой.

Я благодарно прижалась к его плечу. Воспоминание блекло, словно обычный ночной кошмар.

– Если бы ты встретила тех мальчишек сейчас, взрослых и стыдящихся того, что они творили раньше, что бы ты сделала? – спросил Крис.

Я задумалась. «Убила бы», – рвался ответ, но он был ложным.

– Всё зависело бы от их поведения.

Я представила себе, как стою перед обзаведшимся брюшком Шкафом и Прыщом с рябой физиономией и парой детей за спиной. В моём воображении они оказались даже старше, чем я, но это не меняло сути, потому что теперь я была главной, я решила их судьбу. «Кто я? – спрашивала я их, нежно поглаживая деревянный браслет, готовый в любую секунду стать пламенеющим тигром. – Скажите, кто я такая». «Девушка, перед которой я виноват, – отвечает придуманный мною Прыщ. – Девушка, которая изменилась». И он получал моё прощение, в отличии от Шкафа, который смотрел с былой надменностью. «Ущербная, которая слишком многое о себе думает только потому, что у неё есть способный становиться тигром браслет». Его я мысленно топила в грязной вонючей реке, никаких посохов не используя. Нет, я не имела особого желания мстить старым обидчикам, если они поняли свои ошибки. А о том, как я терпела обиды теперь, лучше других знала Малисана. Хотя в тот раз сдержаться мне удалось.

– И всё-таки не причиняй Питеру вред, – попросила я Криса, оторвавшись от сладких мечтаний. – Может быть, он ещё одумается.

И Призрак пообещал, пусть и без всякой охоты.

Ранним утром, перед тем, как отправиться в Лаон, я заглянула в Главный Дом. Я хотела рассказать Марике о своём решении вступить в орден, но Слышащая ещё спала. Зато я столкнулась с её ученицей.

– Я думаю, тебе стоит это знать, – сонно глядя на меня, проговорила Малисана. – Диса возвращается сегодня.

Оказалось, вчера Марика получила отчёт о судьбе отправившихся на помощь шиикарам расков. Погибших оказалось всего двое, и Диса не была в их числе. Напротив, дочь нашего военачальника умудрилась здорово отличиться и заслужила повышение в валмиранском армейском ранге. Вернувшиеся должны были прибыть в Белый Лис к вечеру, и мне не терпелось увидеть полное гордости лицо подруги, когда она скажет что-то вроде: «А, пустяки. Я выжила в своей семье, что мне какая-то война?» Увы, встречу приходилось отложить до нашего с Крисом возвращения из Карнаэля.

– Ярна, можно задать тебе вопрос?

Я с удивлением покосилась на Малисану. Та отчаянно старалась выглядеть вежливой: ей было что-то нужно от меня.

– Чего от вас хотел Олави Безродный? – спросила ученица Слышащей, не дожидаясь разрешения, и я удивилась ещё больше.

– Передал сообщение от наставника.

Объяснять Малисане детали у меня не было ни малейшего желания, но той они, похоже, и не требовались.

– Мне не нравится этот человек, – резко проговорила моя бывшая врагиня, глядя на меня с вызовом. – С ним что-то не так.

«Ага, он слишком прямолинейный для такой, как ты», – отозвалась я мысленно, но вслух лишь небрежно бросила:

– Думаю, Старший Слышащий сам знает, кого ему брать в ученики, а остальное не наше дело.

Малисана не нашла, что возразить, и я ушла. Нам с Крисом пришлось поспешить, чтобы не опоздать на поезд, но мы успели, и вечером уже входили в небольшое строение внутри центрального круга Карнаэля. Строение было даже меньше нашего Главного Дома, что в сравнении со зданием Суда, местом заседания военной коллегии и другими окружившими Зелёный Дворец древними сооружениями смотрелось весьма жалко, однако дом ордена кииринов выглядел не менее опрятно и красиво, а в его покрытой тёмно-зелёной черепицей наклонной крыше красовалось огромное стеклянное окно круглой формы. Сперва мне показалось это странным, но лишь до той поры, пока мы, предъявив документы стражам, не вошли внутрь.

Нас встретил огромный зал, в центре которого красовалась круглая стеклянная панель, скрывающая уходящий глубоко в пол покрытый странными кристаллами колодец. Странный свет, проходящий через огромное круглое окно, попадал прямо на них, заставляя кристаллы источать приятное зелёное свечение, окрашивающее воздух над панелью. Учитывая, что на улице давно стемнело, это показалось мне странным, но, посмотрев через окно на небо, я вдруг увидела зелёную луну, и мне потребовалось время, чтобы понять: это шар, висящий над магической академией. Киирины в самом деле следили за магами со всей внимательностью.

Вслед за Крисом я прошла через зал и вошла в огромные двери, безумно напоминающие те, что вели в крыло Слышащего в нашем Главном Доме. За ними обнаружились коридор и лестница, совершенно пустые. Если в зале я заметила пару расков, то здесь не было ни единой души. Второй этаж оказался живее. За столом перед большой дверью скучала девушка, которая выслушала наши имена, проверила список и велела Крису заходить первому. И пока Призрак отчитывался о выполнении задания, случилось ужасное: я начала волноваться.

Почему-то я решила, что место в ордене мне обеспечено, но вдруг окажется иначе? Вдруг неизвестный мне Маттиас Трирог, решив, что я опасна для общества, откажется от своего обещания Крису и оставит меня без посоха? Я испуганно сжала браслет свободной рукой, словно обещая ему: «Я никому тебя не отдам, я не позволю нас разлучить».

Крис вернулся быстрее, чем я успела сойти с ума, и сказал, что пойдёт прогуляется по городу. Не нужно было иметь таланты слышащего, чтобы догадаться, куда он собирается «гулять», и я хотела напомнить ему об обещании не причинять Питеру вреда, но дверь распахнулась, приглашая меня войти. Глава ордена кииринов ждал меня.

Робко глянув на провожающую Криса скучающим взглядом женщину, я вошла в огромную неуютную комнату, абсолютно пустую за исключением ближнего к двери левого угла. Там обнаружились несколько шкафов, полных книг и всяких симпатичных безделушек, умеренно захламлённый стол, мягкий ковёр и большое уютное кресло. В кресле сидел, приветливо улыбаясь мне, маленький полноватый человечек с блестящими в свете ламп залысинами и ушами горной рыси.

– Ярна Сеена? – приятным мягким голосом спросил он, бросив быстрый взгляд на одну из лежавший перед ним бумаг.

– Да, это я, – неуверенно пробормотала я, приближаясь.

– Присаживайтесь.

Никакой другой мебели в комнате не было, никаких стульев или скамеек, а садиться прямо на пол явно было так же неуместно, как и усесться на стол, смахнув с него бумаги. Я растерянно покосилась на Маттиаса, и тот улыбнулся шире. Его полные щёки блестели на свету, совсем как залысины.

– Вы же киирин, у вас всегда есть удобное сидение при себе. Благо, здесь вы можете не бояться, что оно кого-нибудь убьёт.

Спохватившись, я поспешила превратить свой браслет в простой, но удобный стул. После игр с огненными тиграми, сохранять форму наспех придуманного предмета мебели, сидя на нём, было так же легко, как придавать посоху вид браслета или оружия. Можно было создать что-то удобнее и мягче, но я не стала этого делать, упрямо перекинув хвост горной рыси на колени.

Глава кииринов одобрительно кивнул.

– Скажите, девушка, а могли бы вы сейчас вместо стула сесть на тигра? – спросил он, вгоняя меня в ступор.

Это была проверка, вот только я понятия не имела, как нужно себя вести, чтобы пройти её. Стараться показать свою силу и доказать, что могу быть полезной? Или, напротив, проявить себя средним, но стабильным киирином, таким, от которого можно не ждать сюрпризов? Было бы проще, если бы я могла хотя бы примерно представить, как много о моих реальных возможностях знает этот человек. Серые уши Маттиаса Трирога с любопытством топорщились, а лицо улыбалось всё той же мягкой приветливой улыбкой, и я вдруг поняла, что он запросто может оказаться слышащим. Глубоко вздохнув, я решила брать правдой. Таким улыбчивым обычно нравятся честные люди.

– Я могу сделать сидение в виде тигра, очень похожего на настоящего, но оно не будет двигаться. Оно будет как очень детальная статуя. Вы не сможете поднять ему губы, пошевелить усы и расчесать шерсть. Чтобы хорошо поддерживать форму, а тем более – движение, мне надо смотреть на объект. Или хотя бы прикасаться к нему голой кожей.

Глава кииринов почему-то обрадовался.

– А как же моргать? – спросил он, с неподдельным интересом разглядывая стул подо мной, будто тот уже стал тигром. Вот только в отличии от сложного тигра, простой стул я могла поддерживать в исходном виде, даже не вспоминая о нём.

– Моргать можно, но быстро. Главное – не отвлекаться, не думать ни о чём другом. Это самое сложное.

И начался самый настоящий допрос. Голос Маттиаса был неизменно мягким и безмерно вежливым, но он умело вытянул из меня рассказ о том, как я попала в мир духов, видела Древо Кииринов и даже коснулась его лапой, как посох Криса подчинился мне, пока его хозяин находился на грани жизни и смерти, как быстро я начала воспринимать посох неотъемлемой частью себя. Рассказала я и о том, что и почему делала на двух заданиях Призрака, на которые тот брал меня с собой. Выслушав всё это, Маттиас Трирог медленно выбрался из своего кресла, подошёл ко мне и протянул руку для рукопожатия. Я неуверенно приняла её.

Рука главы кииринов неожиданно оказался твёрдой и сильной. Он крепко пожал мне руку и с нескрываемым уважением в голосе произнёс:

– Должен сказать, я безмерно счастлив встрече с вами. Насколько я могу судить, в настоящий момент никто в нашем ордене не может сравниться с вами в разнообразии и сложности создаваемых объектов.

Я допускала подобное, даже, пожалуй, надеялась на это, но всё равно безумно смутилась, неожиданно осознав, что вдруг оказаться в чём-то лучшей одновременно безмерно приятно и страшно. А Маттиас вдруг положил руку на оставшийся стоять рядом со мной стул, и тот с гулким стуком упал на пол простым посохом. Глава кииринов поднял мой неизвестно почему покорившийся ему посох и снял с шеи простую деревянную подвеску, протянув её мне.

– Возьмите.

Мой посох был в чужих руках, и он совершенно меня не слушался – вот всё, о чём я могла теперь думать. Я жалобно глядела на своего попавшего в плен Маттиасу тигрёнка, но тот, не желая возвращать мне моё, сунул свою подвеску мне в руки, и та немедленно обернулась посохом тоже.

– Сделайте с ним что-нибудь, – попросил глава кииринов. – Что угодно.

У меня в ладони лежало дерево. Мёртвое дерево, чужое, не моё. Я ничего не могла сделать с ним.

– Вы здоровы и в сознании, – напомнила я. – Он слушается только вас.

– А если так?

Мне наконец-то вернули собственное оружие, и я жадно сжала в ладони его живую тёплую поверхность. Посох Маттиаса на его фоне казался бесполезной палкой.

– Подумайте о Древе. – Глава кииринов глядел весьма участливо. – Все посохи – его часть, все посохи соединены в одно целое с его помощью.

Не надеясь на успех, я подняла в памяти гигантское дерево из мира духов, и не успела я как следует сосредоточиться на нём, как это случилось. Я почувствовала Древо так, будто стояла рядом с ним, обнимая его обеими руками, а его сила текла сквозь меня, словно сила Валмиранского Духа, когда я прислонилась к Стене, находясь снаружи. Связь между двумя посохами была, далёкая, едва уловимая, но была. Цепляясь за эту связь, я попыталась отдать команду посоху Маттиаса, и неожиданно наткнулась на преграду.

Второй посох тоже был живым. Живым иначе, чем мой, но он тоже имел своего хозяина и не желал подчиняться другому. Дерево мелко дрожало в моей руке, и я знала, что большего от него не добьюсь. Но Маттиасу этого было довольно. Благосклонно кивнув, он забрал свой посох назад и остановился, вертя его в руках.

– Знаете ли вы, что вы сейчас сделали?

– Не совсем, – честно призналась я. – Вроде бы, ничего, но я почувствовала ваш посох. Через Древо.

– Очень немногие могут это. – заверил меня глава кииринов. – Одной из причин назначения меня на мою должность стала моя способность возвращать чужие посохи в исходную форму, что бы ни пытались с ними сделать их владельцы. За всю свою жизнь я встречал лишь двоих, кто мог бы спорить со мной в этом, и один из этих людей уже мёртв. Это моя особенность, в некотором роде она уникальная. Ваша способность уникальна тоже, но она иного рода. Так уж вышло, что эти посохи при всей их кажущейся простоте на самом деле весьма непросты, а возможности каждого киирина определяются очень многими факторами, которые не всегда можно восполнить упорными тренировками. Позвольте, я объясню вам, а пока присядьте.

Комментарий к 27. Тигр.

Много.

========== 28. Удивительное ==========

– Что такое посох киирина? – одухотворённо вещал Маттиас Трирог. Он явно испытывал несравненное удовольствие, рассуждая на эту тему, и растерянность на моём лице лишь увеличивала это чувство. – Первое, что приходит в голову – это оружие, в руках хозяина способное принимать другую форму. О чём мы думаем, слыша такое определение? Разумеется, о саблях, мечах, луках, копьях и прочих… топорах. Но приглядевшись к посоху внимательнее, мы понимаем, что куда вернее будет сказать иначе: это оружие, в руках хозяина способное принимать форму других предметов. А ещё немного подумав, мы приходим к следующему: это оружие в руках хозяина может принять абсолютно любую форму. И на этой формулировке мыслители обычно застревают, потому что понятие «любую форму» подразумевает безграничные просторы для фантазии, а границы всё-таки есть.

Границы скрыты в остальных частях формулировки, и первая из них находится в слове «оружие». Да, во что бы киирин ни превращал свой посох, он всегда будет оружием. Не менее коварной является фраза «в руках хозяина». Обычно посохом может управлять лишь его хозяин и только касаясь его руками. Но самая главная граница лежит в этой самой дающей иллюзию свободы фразе «любую форму», а если точнее – непосредственно в слове «форма». Вы можете создавать живых существ, так что должны понимать, что здесь не так.

Я понимала.

– Я не создаю живых существ. Именно их форму я и создаю. Внутри они обычно… однородные. И материал, из которого может быть сделан мой тигр, может меняться. Дерево, или шерсть, покрывающая твёрдую тёплую основу, или огонь…

– Именно! – ликовал глава ордена кииринов. – Именно в этом заключается главная причина того, что каждый второй киирин не использует образы животных в работе с посохом. Им попросту не хватает воображения или знаний, чтобы представить нужную форму с нужной детальностью. Другая ключевая причина этому кроется в словах «в руках». Но, как вы, несомненно, заметили, эту границу обойти можно.

Давно известно, что киирином может стать лишь раск, обладающий душой одного из священных зверей. Обычно это объясняют тем, что у таких людей связь с миром духов крепче, и в этом есть смысл, потому что киирины-слышащие и киирины-ведуны в своих способностях весьма отличаются. А всё дело в великой опасности, кроющейся в каждой великой силе.

Каждый посох напрямую связан с Древом, именно у Древа, а не у посоха, мы, киирины, берём свою силу. И разумеется эта сила достаётся нам не безвозмездно. Древо берёт наши силы взамен, и тут мы натыкаемся на вопрос пределов. Сила Древа во много раз превышает силу любого живого человека, а значит, если мы попытаемся взять слишком много, Древо может забрать у нас всё. Забрать нашу жизнь. Медленно и незаметно каждое мгновение, когда мы касаемся посоха, оно тянет силы из нашего тела и нашей души. Слышащие, имея способности оценивать силу живого, чуют эту опасность каждую секунду. Естественный страх, инстинкт самосохранения говорит в них, никогда не позволяя брать слишком много. Большинство кииринов-слышащих используют свои посохи осторожно, редко и топорно, применяя только как оружие в значении оружия, и не нам их винить.

Но мы, ведуны, имея связь с миром духов, а не миром живых, не видим опасность, а потому не боимся. Потому решительно и уверенно подходим к смертельной черте вплотную, играем с огнём – в прямом смысле в том числе, – и можем гораздо больше. И почти всегда из-за этого страдаем.

Но вопрос пределов на этом не исчерпан. То, что пределы у Древа и простого человека разные, совершенно очевидно, но и у людей они отличаются. Разные люди имеют разное количество душевной силы, это определяется их личностными характеристиками и образом жизни. И совершенно очевидно, что люди, имеющие два звериных воплощения, имеют запас сил куда больший, но быстро тратят его на душевные терзания. Чем в большей гармонии с собой вы находитесь, чем меньше грызутся друг с другом две половины вашей души, тем дальше вы сможете зайти. Более того, наличие двух душ даёт вам своеобразную защиту на случай неожиданной беды, и вы уже сталкивались с этим, когда позволили вырвать вашу душу из тела. Потому что в случае, если Древо возьмёт над вами верх, вас ожидает похожая, но более страшная участь. Пытаясь дать вам силу, которую вы не способны взять, Древо заберёт сперва силу ваших тел, а потом и душу. Мы, раски, в некотором роде имеем несколько физических воплощений, хотя высвобождать свою животную форму дано немногим. Это даёт некоторую фору обладателям нескольких зверей, вроде вас, но эта фора невелика, ведь все тела связаны между собой. Смерть будет долгой, мучительной и при этом практически неуловимой.

Я напугал вас? Правильно, здесь есть чего бояться. Почти всегда могущественный киирин – это слабый физически человек, и никакие тренировки не смогут изменить этого. Да, сперва это просто слабость, но потом она переходит в болезни. Поглядите на меня, я ещё отнюдь не стар, но мои ноги молят о смерти каждый раз, когда мне приходится встречаться с лестницей. И исправить это, вернуть Древу взятую у него силу, уже нельзя. Есть лишь один способ: отказаться от посоха, уничтожить его, а вместе с ним – свою связь с Древом, но давайте будем честными друг с другом. Разве вы пошли бы на такое?

Я решительно затрясла головой. Слова Маттиаса пугали, и это было правильно, потому что я понимала: даже оставшись вовсе без ног, я не смогла бы добровольно разлучить себя со своим тигром. Оставалось только запомнить эти слова, помнить и быть осторожной, потому что если сказанное Хоберином Высоким было правдой, из меня высосало уже немало сил.

Вот и объяснение тому, почему нет толку от моих тренировок. Вот как я вдруг оказалась слабее сначала Рии, а потом и Питера, вот почему недолгий бег по улицам стал вызывать одышку. Я хотела спросить, как мне быть, как, не будучи слышащей, найти грань, на которой пора остановиться, но Маттиас ещё не закончил.

– Но вернёмся к другим границам. «Оружие». Да, посох киирина всегда будет предназначен для убийства, но висящая на стене сабля тоже оружие, а она не причинит вреда тому, кто коснётся её рукояти. Запретить посоху убивать можно, но это требует больших затрат душевных сил. Сдержать убийственную силу могут лишь те, кто ни в чём не сдерживает самих себя. Так и выходит, что наименьшую опасность в бою представляют те посохи, которых держат в руках бушующие от ярости хозяева. А вот если хозяин, напротив, боится причинить врагу излишний вред, враг скорее окажется мёртв.

Граница «в руках» обходится схожим образом. Те, кто способен установить крепкую связь своего посоха и своего сознания, не нуждаются в прямом прикосновении к управляемой части. Удивительно, но почему-то почти никто не думает о том, что превращённый в меч посох, выбитый из руки киирина, так и останется мечом, пока хозяин не поднимет его и не пожелает, чтобы тот стал чем-то иным. А всё дело в том, что киирин в этот момент редко тревожится о форме посоха. Он знает, куда упало его оружие, он хочет подобрать его. Остальное не важно. Посох чует это и повинуется. А вот управлять посохом на расстоянии специально куда сложнее, даже если его частичку вы всё ещё держите в руках. Концентрация – вот что имеет значение в управлении на расстоянии. Чем меньше ваша концентрация, тем больше сил будут тратить такие попытки.

И последняя граница, которую нам с вами надо обсудить – «хозяин». Управление чужими посохами кажется чем-то немыслимым, а секрет тем не менее предельно прост. Управлять чужими посохами может тот, кто овладел своим, свыкся и слился с ним, как со своей частью, тем самым сделал и Древо достаточно важной частью себя, чтобы чувствовать его постоянно. Слышащим этого не дано, на такое способны лишь ведуны. И тут-то и возникает вопрос: кто и как может впустить в себя Древо в достаточной мере, чтобы повелевать чужими посохами, а заодно повысить гибкость управления своим? И ответ этот без сомнения удивит вас. Самый простой путь для этого – коснуться Древа в мире духов и быть признанным им.

Многие люди ломали голову над тем, как и почему некоторые раски, попадая в мир духов, оказываются не где-нибудь, а у Древа. С вами это случилось при весьма любопытных обстоятельствах, я же встретил Древо во время прохождения ритуала обретения хвоста. Да, именно так. У моего посоха нет родителя, он – основание совсем новой ветви. И я такой не один.

Но есть и другой путь добраться до чужих посохов. Небывалой мощи добиваются те, кто осознанно позволяет Древу забрать их здоровье и силы, чтобы многократно увеличить свои способности. Истории известно несколько таких личностей, и все они обладали двумя зверями, но полностью жертвовали одним ради могущества. Все они стали частями легенд, и все они не могли даже перемещаться без посторонней помощи. Говорят, их тела окутывали гибкие деревянные ветки, пожирая их заживо, а уши и хвосты умерших звериных тел заменяли деревянные же подвижные обманки. Но я думаю, таким образом они помогали себе шевелиться.

Знакома ли вам легенда о Харенсе Драконьем? Матери рассказывают её детям перед сном, а ведь она, как им многие другие легенды, хранит в себе частички реальных событий. В исторических документах о Харенсе – настоящем, а не приукрашенном легендами, – говорится, что бедолага мог только сидеть, опираясь на подушки, зато подушки ему поправляли два огромных дракона. Огненный Роул и ледяной Луор, они были при своём хозяине постоянно, не исчезая, даже когда он спал. Харенс хранил свой посох в виде двух живых драконов, как ты хранишь свой в виде браслета, а я – в виде кулона. У них было что-то вроде своей воли, и воля эта, будучи порождением посоха, велела им убивать. Когда Харенс совсем ослаб телом и начал стремительно слабеть духом, Роул и Луор вырвались на свободу и отправились крушить окрестности, и ни один киирин не мог остановить их, хоть киирины и были в меньшей опасности, чем остальные люди. Харенс обращал против них их собственные посохи. Но, к счастью для всех, вскоре он окончательно потерял чувство меры, и это его убило.

Такие люди появляются крайне редко, и в этом великое счастье всего человечества. Но в последнее время мне пришлось встречать троих молодых людей, опасно подошедших к черте, переступив которую, они вынудили бы нас оборвать их жизни, чтобы спасти другие. Хвала Киире, никто из них – из вас – не сможет сделать этого на самом деле. Первый из них, юноша немногим старше вас, обладает невероятной силой воли и безмерной силой духа, а оба его зверя живут в гармонии друг с другом, что позволяет ему управлять посохом на огромных расстояниях и с весьма любопытным изяществом. К счастью, Рейнер Ворон – слышащий. Он бережёт своё тело и дорожит им, а потому не берёт и малую часть чудовищной силы, которую мог бы взять, оказавшись он ведуном. Подобного потенциала я не встречал никогда, и я рад, что Рейнер никогда его не реализует.