Текст книги "Мой путь озарён рассветом (СИ)"

Автор книги: Зуки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 73 страниц)

Принял. Бережно взял оберег, на миг коснувшись своей ладонью моей, и тут пригоршня снега прилетела мне в затылок.

– Ир-рма-а! – прорычала я, радуясь возможности отвлечься, и кинулась в бой.

До самого рассвета мы все были вместе, так и не встретившись с отделившимися от нас Малисаной, Петрой и Хельмером. И утром, когда я ложилась спать, я считала себя самым счастливым человеком на свете.

Через три дня после праздников Сона, Тео и Ирма снова отправились на охоту, а Крис уехал на очередное задание, так и не дав мне понять, понял он суть моего подарка или нет. Мы с Малисаной вернулись в Главный Дом, и когда нам приходилось находиться в одном помещении, Марика регулярно заглядывала проверить, как мы там.

Мы честно друг с другом не разговаривали, ограничиваясь быстрыми взглядами. Взгляд Малисаны обещал мне долгую мучительную смерть, но мне было всё равно. Я всё ещё была счастлива, хотя праздничная радость и померкла.

Зато Диса язвила за нас обеих. Ученица Слышащей не отвечала и ей: скорее всего, Марика запретила ей ссориться с любым из нас, однако Дисе никто ничего не запрещал, и девушка-чернобурка открыто развлекалась.

Прошла неделя после Круга Охоты, а Рия всё не возвращалась. Не было писем и от Питера, и я с улыбкой представляла себе, какую кучу бумаги привезёт мне от него шиикара.

– В одной сказочной стране жила одна Птица, – рассказывала я детям в библиотеке. – Это была гордая, сильная и смелая Птица, которая не боялась ничего на свете.

По сюжету у Птицы была подруга-лиса, которая не могла убежать так далеко, как улетала Птица на своих крыльях. И попросила Лиса передать послание для своего друга Оленя. Птица сделала это, а Олень захотел передать Лисе ответ. Так и носилась между ними бедная Птица, пока такая жизнь ей не надоела.

– Тогда полетела Птица ввысь, к самому солнцу, взывая к птичьей богине Каранае. И услышала Караная просьбу своей подопечной, но исполнить её не могла. Передала Караная эту просьбу Киире, и звериная богиня сделала так, что все животные на свете смогли общаться друг с другом во сне, как бы далеко друг от друга они ни находились. Так Лиса и Олень смогли общаться друг с другом каждую ночь, а Птица снова летала в небесах, свободная.

Детям сказка понравилась, а вот мне – не очень. Было в ней что-то особенно неправильное, но что именно, я поняла только на следующий день, когда, вернувшись из Главного Дома, нашла Питера у нас на кухне.

Маг сильно изменился за это короткое время. Он держал себя как-то иначе и явно стал лучше за собой следить, а потому теперь казался выше и мужественнее. А может быть, я просто успела от него отвыкнуть. «Всё-таки среди своих ему определённо лучше», – с грустью заметила я, оглядываясь по сторонам.

– Питер! Какими судьбами?

– Я ведь обещал тебе приезжать иногда, – улыбнулся маг.

– А Рия где? Наверху?

Питер замялся.

– У меня от неё письмо.

– Письмо?..

Холодные мурашки пробежали по телу.

«Лиса и Олень продолжили общаться, а Птица свободно летала вдали от них».

Одинокий лист, свёрнутый в трубочку и перевязанной такой знакомой мне лентой, лёг мне в руки. Письмо оказалось коротким, но до боли содержательным.

«Ярна, я поступаю, как последняя свинья, но я надеюсь, что ты меня поймёшь. Потому что, наверное, ты единственная, кто сможет понять.

От шиикаров я узнала, что у моего народа беда. Эйноматринцы решились провести зачистку, несколько городов уже уничтожены. Другие ещё держатся, а потому Валмирана решила прийти им на помощь. Они получили разрешение у оадоинов, и теперь целый флот кораблей Валмираны и Южного Союза отправляется, чтобы вывезти всех шиикаров сюда. Сама понимаешь, как меня задели эти новости. Но случилось кое-что ещё.

Три дня назад я встретила Морено. И если ты помнишь, что я о нём говорила, ты поймёшь, почему я не смогла отказаться, когда он позвал меня с собой. Моника теперь – целый корабль! Один из кораблей флота Южного Союза, который поплывёт за шиикарами. У команды дела просто прекрасно. Лаура много о тебе спрашивала и просила передать тебе наилучшие пожелания от неё. И прости меня, но я поплыву с ними.

Наверное, стоит сказать, что я решила оставить тебя, даже не попрощавшись нормально, не только из-за Морено. Дело в том, что я просто должна вернуться. Мне кажется, без этого я никогда не смогу открыть ту дверь, о которой мы говорили, а ещё я немного беспокоюсь за семью. И я хочу увидеть Берта теперь, когда я знаю больше. Заглянуть ему в глаза.

Если я вернусь назад живой, я обязательно навещу тебя, но я совершенно в этом не уверена. Море сейчас плохое, да и что такое битва с эйноматринскими магами, ты получше меня знаешь. Потому прощай, Ярна. Спасибо тебе за всё. И прости меня.

Твоя конница, Рия».

На глаза набегали слёзы. Обвинять Рию не получалось, на её месте я поступила бы точно так же, вот только это не отменяло того, что я не представляла себе, как буду жить теперь.

– Она вернётся, – тихо пообещал мне Питер.

Я потрясла письмом перед ним.

– Ты читал это?

– Нет. Она сказала мне всё на словах, когда передавала его.

– Эйноматринцы…

– Истребляют шиикаров, я знаю. А Валмирана предпочла нарушить вековые традиции и ввязаться в бой на стороне, но не дать погибнуть целому народу.

– И Рия…

– Отправилась им на помощь.

«Рия отправилась в объятия Морено и на встречу с Бертом, – мысленно поправила я его. – Прочь от наших глупых ссор, к настоящей войне».

Всё вдруг показалось особенно глупым и незначительным. Я слишком быстро успела забыть, что такое настоящая жизнь, погрязла в рутине, ссорилась со своими, а враг – настоящий враг – не спал.

«Если бы Морено позвал не одну Рию, а всех нас, я тоже отправилась бы с ними», – вдруг поняла я.

Не желая показывать Питеру, как сильно меня ранили привезённые им новости, я извинилась и убежала к себе наверх, но этим сделала только хуже. На матрасе Рии была аккуратно сложена постель, а рядом всё ещё оставались её листы с заметками и запасные ленты для волос. Книга легенд так и валялась посреди стола. Мы передвигали её с одного края на другой, но более не перечитывали.

Я ещё раз оглядела комнату. Рия больше не войдёт сюда и не отругает меня за то, что я опять валяюсь на кровати и страдаю. Моя стопка записей с детскими сказками вдруг показалась особенно нелепой, как и вся моя жизнь в Белом Лисе.

Непрошеные слёзы текли по моим щекам. Рассердившись на себя, я стиснула зубы и стёрла их рукой, спустилась в ванную, умылась, и лишь потом вернулась к Питеру. Маг смотрел на меня с сочувствием.

– Я понимаю, что тебе сейчас не до меня, но есть ещё одна вещь, которую мы должны обсудить, – мягко сказал он мне.

Я кивнула и села напротив него.

– Где Кора?

– Она в лавке. Рия написала и ей тоже.

Глаза снова защипало, и я мотнула головой.

– О чём ты хотел поговорить?

Питер вздохнул, собираясь с мыслями. Я смотрела на него и не видела. Все мысли вдруг пропали из головы, и только одна билась, болью разлетаясь по голове: «Рия».

– Я хотел поговорить о тебе, – выдал маг.

Я посмотрела на него с удивлением, а он вздохнул и продолжил:

– Я долго не мог тебя понять, но только в академии, где я впервые почувствовал, что я на своём месте, я понял. Ты – удивительный человек. Ты умеешь находить своё место везде, привыкать к чему угодно.

Терзаясь мыслями о том, что я никогда не привыкну к жизни без Рии, я наградила Питера полным сомнений взглядом, но он продолжал:

– Ты никогда не замечала? Ты меняешься под окружающих тебя людей, даже говорить начинаешь иначе. Особенно сильно это было видно, когда мы долгое время оставались с тобой вдвоём, а потом вновь встречались с другими твоими друзьями. Я уверен, если бы не они, ты могла бы быть счастлива, общаясь с Малисаной и Петрой.

Я открыла было рот, чтобы возразить, но осеклась. Если бы Марика, Крис, Сона, Диса и Рия никогда не встретились бы мне, где бы я была сейчас? Училась бы где-нибудь, вела бы тихую и скромную жизнь, общалась бы с Малисаной, безоговорочно уважала бы Финиду. И, несомненно, я была бы счастлива. Быть может, счастливее, чем сейчас.

– Тебе хватило нескольких дней, чтобы прижиться среди контрабандистов, к этому городу ты тоже привыкла очень быстро. В конце концов ты смирилась с потерей памяти, а я не смирюсь никогда! Я видел тебя очень разной, очень. И я хочу сказать тебе, что только ты можешь решать, какой тебе быть, но я помню настоящую тебя. Ту, какой ты была раньше.

– Я была слабой, это не настоящее… – пролепетала я, но маг не дал мне договорить:

– Я говорю о другом. Ты была доброй и отзывчивой, ты умела прощать и принимать. Ты ни за что не опустилась бы до того, чтобы избить могущественным оружием девушку, которая заведомо слабее тебя, даже если она неправа! А эти ваши с Рией шутки? Как ты можешь с гордостью называть себя мрачной убийцей, которая никогда не смеётся? Молчи, я знаю, что ты хочешь сказать. Что вы просто шутили, что ты вовсе не такая и не гордишься этим. Но меня пугает то, что убийства других людей ты приняла с такой лёгкостью и даже получала от них удовольствие!

– Я не получала…

– Ты рвалась убить Рэфьела, я хорошо это помню. Это неправильно. Это не ты. Ты просто переняла это от тех, кто окружает тебя.

Возражения рвались из моего горла и замирали, не находя выхода. Потому что в чём-то Питер был прав.

– А теперь посмотри. Рия уехала, не раздумывая, Крис никогда с тобой не считался, да и здешние твои друзья прекрасно обходились без тебя, когда их оставила ты. Вы постоянно бросаете друг друга, не цените. Вы забыли, что значит действительно ценить человека! Я принял, что ты такая и имеешь право быть такой, но твоё письмо показало мне, что я ошибся. Ты писала, что чувствуешь связь между нами, что не хочешь со мной расставаться, даже если считаешь, что это правильно. Я чувствую то же самое. Я не хочу расставаться с тобой.

Всё это время я смотрела на Марику и Криса и мечтала стать такой же, как они. Делать, что мне хотелось, и ни с кем не считаться. Но теперь, слушая Питера, я понимала, как была неправа. Что Крис, что Марика были несчастными и бесконечно одинокими людьми. Все привыкли к их отстранённости, никто не пытался с ними сблизиться. Судьба Марики особенно ярко показывала, что ждало теперь меня, и я, жалобно посмотрев на Питера, спросила:

– И что ты предлагаешь?

– Поехали со мной, – попросил меня маг. – Я не буду на тебя давить. Херда найдёт для тебя место при академии, ты будешь делать что-нибудь действительно полезное для Валмираны, и мы с тобой сможем чаще видеться. Просто как старые друзья, если ты захочешь. Ты будешь вести спокойную жизнь, тебе больше не придётся бояться, убегать и убивать.

Я замерла. Предложение звучало слишком заманчиво, но я не могла бросить Белый Лис, ставший мне таким родным.

«А будь у меня возможность поехать с Рией и Морено, бросила бы», – мелькнула незваная мысль.

– Я понимаю, тебе нужно время, чтобы всё обдумать, но уже завтра я должен вернуться в Карнаэль, – тихо сказал Питер. – Поехали со мной. Только на одну неделю. Если ты изменишь своё решение, ты сможешь вернуться назад.

Я вздохнула. Чем больше маг говорил, тем больше мне нравилась идея уехать с ним хоть на время, чтобы не видеть пустое место, где раньше жила Рия, чтобы не встречать непонятного Криса, чтобы не обмениваться ненавидящими взглядами с Малисаной. «А Сона и Диса простят, – думала я, понимая, что для себя уже всё решила. – Не в первый раз уезжаю».

– Я согласна, – несколько хрипло проговорила я. – Я поеду с тобой. На неделю, а там посмотрим.

И Питер улыбнулся совершенно счастливой улыбкой.

– Ты не пожалеешь, поверь мне.

– Когда выезжаем? – всё так же хрипло спросила я.

– Завтра на рассвете я зайду за тобой.

«Вот они, мои Врата Рассвета, – с тоской подумала я. – Ухожу в новую жизнь, бросая старую».

Чувствуя себя последней дрянью, я попросила мага:

– Не говори никому о моём решении, ладно? Они будут уговаривать меня остаться и могут уговорить.

– Хорошо, – пообещал он. – Я никому не скажу.

========== 22. Ничто уже не будет прежним. ==========

Питер ушёл, зато из лавки вернулась Кора. Едва только заглянув в её грустные глаза, я поняла, что для хозяюшки отъезд Рии тоже стал ударом, а теперь то же самое с ней собиралась сделать я. Должно быть, мука и боль достаточно ясно проступили на моём лице, потому что Кора подошла ко мне и крепко обняла.

– Не отчаивайся, девочка моя, – попросила она меня. – Это трудно, я-то знаю. Я вот тоже никогда не забуду, как Марика в первый раз уехала, но Марика ведь вернулась, и Рия вернётся обязательно.

Я шмыгнула носом.

– Кора…

Я не могла её бросить. Не могла просто уехать, ничего не сказав, и врать этой бесконечно доброй женщине тоже было низким и подлым делом, но и остаться я не могла тоже.

– Кора, я поеду с Питером в Карнаэль. На неделю, может, немного дольше. Я хочу попробовать перехватить Рию, может быть, я успею! И… мне просто нужно немного прийти в себя. Для меня это слишком… Слишком тяжело.

Лживые слова застревали в горле, а Кора смотрела на меня с такой болью, что я не выдержала и отвернулась.

– Я вернусь, честно, – пообещала я, не глядя на неё, и убежала наверх.

– Ярна! – крикнула хозяюшка мне вслед, но я не остановилась.

Ворвавшись в нашу с Рией комнату, я упала на колени и закрыла лицо руками, плотно прижимая пальцы к глазам. Я не плакала, но от неимоверной боли душа разрывалась на части. «Что я делаю?» – спрашивала я себя.

Если я не вернусь, Кора будет разбита, Арран разозлится, а Марика разочаруется. Малисана с Петрой будут повторять, что этого от меня и следовало ждать, Сона обидится, Диса тоже, а ещё разозлится, наверное. А Крис… Крису будет всё равно. А если и не будет, он просто сделает вид, что ему нет до меня дела. И никто из них не попытается меня вернуть. Потому что никому из них я не была важна на самом деле.

– Ярна…

Кора прошла по лестнице, открыла дверь и подошла ко мне, в который раз умудрившись сделать это совершенно бесшумно. Я замотала головой, не желая видеть её, но хозяюшка наклонилась ко мне и снова обняла меня.

– Поезжай, – сказала она. – Если тебе так нужно, поезжай. Ведь если не поедешь, всю жизнь будешь жалеть, правда?

Я оторвала руки от лица и крепко обняла её в ответ.

– Не говори никому, пожалуйста… Хотя бы пока я не уеду.

– Хорошо. Хорошо, я не скажу. А ты не переживай так, девочка моя. Соберись как следует, всё нужное возьми. Я не буду тебя отвлекать, я пока к Марике прогуляюсь. Давненько мы с ней не сидели…

– Не говори ей…

– Не скажу, не скажу, пообещала уж. Старым подружкам и так есть о чём поболтать.

И Кора ушла из дома, обещая вернуться не ранее ночи, а я осталась наедине со своей болью и письмом Рии, которое мяла в руках. Стараясь не смотреть в сторону вещей подруги, я принялась собирать свои. Брать многое не хотелось – всё это по праву принадлежало Коре. Я собрала свои заметки, ручку, немного подумав, взяла книгу легенд. В запертом ящике стола остались амулеты, полученные мною на этот Круг Охоты. После долгого размышления я всё-таки решила взять их с собой, если не ради обычаев, так ради привязанных к ним духов созидания.

Когда я взяла в руки амулет, подаренный Крисом, моё сердце болезненно сжалось. Я так и не смогла разгадать, что означают травы, которые он использовал, разве что узнала всё те же звёздные цветы, что были и в прошлом году. Призрак благодарил меня, но за что? Я ничего для него не сделала. А ещё я не была перед ним виновата. В конце концов, это он играл с моими чувствами, а не я с его. «Это ему впору мне извинения дарить, а не наоборот, – зло подумала я и сунула амулеты обратно в ящик. – Не нужны они мне».

На дне ящика белела бумажка с карикатурной мной, читающей книгу. Да. Всё это время я была для него глупой забавной девочкой, которую можно мучить. С чего я взяла, что в самом деле могла хоть что-то для него значить? «Спасибо за то, что позволяла собой играть», – прочитала я в его подарке теперь.

«А может, не стоит так торопиться? – робко поинтересовался внутренний голос. – Ты расстроена, но успокойся, и жизнь снова станет прекрасной. Не надо рушить свою жизнь на горячую голову».

Я затрясла головой, прогоняя его. Это было не простое расстройство, это было прозрение. Питеру удалось открыть мне глаза, значит, нужно было бежать, пока они не закрылись снова. Пока я не привыкла. Я захлопнула ящик стола и закончила сборы, а потом ушла бродить по городу, прощаясь с ним.

С неба падал мелкий вялый снег, казалось, Белый Лис тоже прощался со мною. Я бродила без цели и без смысла, завязнув в собственных мыслях, а время словно ускорило свой ход, и вот уже совсем стемнело. Снег прекратился, а облака разбежались, показывая мне чистое небо с ярко сияющими звёздами. Когда-то я уже смотрела на звёзды так, готовясь навсегда проститься со своей жизнью. Но тогда мне не было так больно.

Похожие звёзды я видела, когда дежурила на крыше сарая той ночью, когда мы встретили Хельгу. Эта шиикара раздражала меня куда сильнее Малисаны, но я так ни разу и не ударила её и почти не пыталась оскорбить и унизить. Что же со мной стало теперь? Питер был тысячу раз прав, я изменилась, сама не заметив, как сильно начинает мне подходить то нелепое описание.

Убедившись, что рядом никого нет, я стянула посох киирина с руки.

– Что со мной творится? – спросила я, превратив его в зеркало.

В темноте улиц зеркало отразило моё лицо тёмным пятном, куда охотнее улавливая свет далёких звёзд.

Звёзды.

Звёзды отражаются в зеркале.

Яркая картина вспыхнула в памяти всего на один миг, когда в глазах вдруг потемнело. Подогнулись переставшие слушаться меня ноги, и я, выронив вновь ставший длинной палкой посох киирина, тряпичной куклой упала на снег, ударившись головой. Перед глазами пылали кроваво-красные пятна, голова разрывалась, я вцепилась в неё руками и заскулила.

Несколько секунд спустя странный приступ отпустил меня. На улице всё так же было совершенно пусто. Я подобрала свой посох и поднялась на ноги, опираясь на него, когда мне вдруг померещилось нечто странное: словно я опиралась не на посох, а на всё Древо кииринов сразу. «Посох есть Древо, а Древо есть посох, – вспомнила я. – Оно не прощает слабости». Стиснув зубы, я вернула своё оружие на руку в виде браслета и, прихрамывая, направилась домой, возвращаясь туда в последний раз.

***

Диса щёлкнула языком, закончив набирать очередную копию списка. Печатная машинка покорилась ей легко, хотя Ярна всё равно справлялась с этим лучше. В её движениях Диса видела многолетнюю практику, а потому не верила словам подруги о том, что она встретилась с этим устройством в первый раз, и неизменно отвешивала стопку не слишком лестных фраз в адрес «всяких беспамятных».

Сложив бумаги, Диса отнесла их Марике и снова заняла своё место в коридоре. Сегодняшний день выдался тихим. Никто не приходил и не уходил, не было важных новостей и срочной работы, а сама Слышащая только и делала, что болтала со своим котом.

Дисе было откровенно скучно. Стемнело, но сегодня она дежурила допоздна, а потому, то и дело с тоской поглядывая на часы, девушка-чернобурка сидела на своём месте и рисовала человечков на краях испорченной бумаги.

У Малисаны был выходной. Втянувшаяся в войну Диса была бы не против развлечься беседой с ней, хотя ученицу Слышащей было немного жаль: слишком знакомые оковы обязательств видела девушка-чернобурка в её зелёных глазах. Однажды она в шутку предположила, что Малисана завидует Ярне, свободной от общественного мнения и родительских ожиданий, вольной в любой момент сорваться в путь и делать то, что ей хочется. Результат превзошёл все ожидания: ученица Слышащей пришла в бешенство, наглядно показав Дисе, что она не ошиблась.

С Петрой всё было иначе. Эта искренне верила во всеобщую неправоту, и Диса ненавидела её до самых кончиков своих ушей. Петру и Хельмера, будь у неё возможность, она столкнула бы лбами с такой силой, чтобы их черепушки разбились подобно птичьим яйцам. Но так было нельзя, и потому Диса просто купалась в возможности открыто показывать им свою ненависть.

Задумавшись о Петре, Диса так сильно вдавила карандаш в бумагу, что та порвалась. Девушка-чернобурка вздохнула и потянулась за новым листом, когда массивные двери, у которых она сидела, содрогнулись под сильным ударом снаружи.

– Кто там? – спросила Диса, поднимаясь со своего места. – Приёмное время окончено.

В следующий миг в тончайшую щель между дверями проник деревянный отросток. Извиваясь, он подобрался к засову и откинул его в сторону. Невольно попятившись, Диса попыталась угадать, кто из двоих находившихся не здесь кииринов клана так настойчиво пытался войти, и её догадка оказалась верной: Ярна всё-таки предпочитала стучать.

– Ярна здесь? – обжигая Дису ледяным взглядом, резко спросил Крис.

– Это ведь так сложно, сказать: «Привет, Диса, это Крис, я очень злой, открой мне, будь любезна», – проворчала девушка, хмуро глядя на него снизу вверх. – Ярны здесь нет, и чтобы узнать это, можно было, ты не поверишь, всего лишь нормально спросить.

– А Малисана? – ничуть не смутившись, переспросил пришелец.

– И Малисаны нет. Сегодня здесь только я, Марика и Эльза.

– Питера ты тоже не видела? – уточнил Крис, и Диса пожала плечами.

Всё это было крайне странно и интересно. Терзаемая дурными предчувствиями, девушка-чернобурка решилась полюбопытствовать:

– Что, собственно говоря, происходит?

Крис не ответил. Что-то процедив сквозь зубы, он резко развернулся и вышел, так и не потрудившись закрыть за собой двери.

– Что с Ярной? – крикнула Диса вслед уходящему, и тот соизволил ответить:

– Она пропала.

– В каком смысле?

Ответа не последовало. Недовольно проворчав вслед Крису всё, что она думает о его возмутительном визите, Диса заперла двери и вернулась на своё место. Теперь к обычной скуке добавилась тревога за Ярну.

«Во что она опять вляпалась? – угрюмо думала девушка-чернобурка. – Вечно у неё что-нибудь происходит. Зайти к ней после работы, что ли…»

Из своего кабинета выглянула Марика, без особого интереса в голосе спросив, что за шум это был. Ответ не удивил её и не встревожил, похоже, Слышащая знала больше самой Дисы.

«Видимо, ничего страшного нет, – подумала девушка и зевнула. – Зайду к Ярне завтра, как раз выходной будет».

***

Я вернулась домой и уныло поднялась наверх. Коры всё ещё не было: она пила чаи с близкой подругой, а я страдала тут. Глядя на сумку с вещами, я вдруг задумалась о том, что, будь Рия рядом, она не позволила бы мне уехать. Стукнула подушкой, назвала дурой, и всё снова стало бы хорошо. Но никому не было дела до меня.

«Ты никому не сказала, что у тебя всё плохо, как бы они узнали?» – спросила я себя и разозлилась на свою глупость. В самом деле, я не могла толком понять, хотелось мне, чтобы меня пытались остановить, или нет. «Неделю. Неделю я поживу с Питером, а потом решу окончательно».

Впрочем, я не сомневалась: если я уеду сейчас, я уже не вернусь. Я привыкну к новой жизни и не смогу смотреть в глаза тем, кого я бросала, ведь, в отличие от Рии, действительно уважительной причины я не имела. Или имела?

Снизу постучали. Мысленно послав неожиданных визитёров в лавку, где Эльсина могла ответить, что хозяев нет дома, я погасила лампу и забралась на кровать, намереваясь просидеть там до самого рассвета или хотя бы до возвращения Коры.

Стук повторялся снова и снова, раздражая и пугая меня, но с кровати я так и не слезла. Я окончательно убедила себя в том, что мне совершенно не хочется, чтобы меня пытались остановить, и видеть кого-либо тоже не хочется, не важно, ко мне это пришли или к Коре.

Стук прекратился, и я расслабилась, растянувшись на кровати. Когда некий тяжёлый предмет врезался мне в окно, я подскочила, тихо пискнув от неожиданности, и только сейчас запоздало осознала, что визитёром мог быть Питер.

«У него что-то изменилось?» – удивлённо подумала я и подошла к окну, чтобы в ужасе отскочить вглубь комнаты, увидев, кто на самом деле стоит внизу, подбрасывая в руке твёрдый кусок слипшегося снега.

Стекло жалобно зазвенело, когда ледышка прилетела прямо в него, а я вдруг разозлилась. Вернувшись к окну, я открыла его и высунулась наружу.

– Открой дверь, – велел мне Крис. – Или мне придётся её выбить.

Когда-то давно он уже обещал вытащить меня из окна, если я не выйду добровольно, но это было слишком давно, кажется, в другой жизни. С тех пор всё слишком изменилось.

Я знала, что открывать нельзя, что никто в целом свете не может заставить меня передумать так легко, как Призрак. Вот только он никак не мог знать, что я собиралась сделать, а лишний раз убедиться в его безразличии ко мне было бы очень кстати. Потому я крикнула:

– Не трогай дверь!

И нехотя потащилась вниз.

Краем взгляда я зацепила зеркало. Даже в темноте было видно, что после слёз, беготни по городу и того падения выгляжу я отвратительно, но это не имело значения. Больше ничто не имело значения.

– Чего тебе? – спросила я Криса, слегка приоткрывая дверь.

Пользуясь преимуществом в силе, Призрак бессовестно отнял у меня дверь и вошёл в дом.

– У тебя есть чай?

– Чай?..

– Чай. Я замёрз.

«Восхитительно. Он замёрз! – поразилась я. – А я тут при чём?»

Замёрзшим Призрак совершенно не выглядел, наоборот, глядя на него, можно было подумать, что он обежал весь город раза три.

– Я тебя не приглашала.

– А я пришёл.

Мне оставалась только подёргивать своим лисьим хвостом, глядя, как Крис снимает верхнюю одежду. Его уши едва заметно дрогнули, когда я едва слышно пробормотала:

– Пришёл он. Бывают же люди…

Но Призрак выпрямился и со своим обычным невозмутимым выражением лица, так ненавидимым мною в тот момент, повернулся ко мне.

– Кухня там?

В груди болезненно кольнуло. Всё-таки я его любила, и, хоть это и было совершенно неправильно, сейчас, рядом с этим самонадеянным, думающим только о себе и не считающимся с другими человеком, мне стало спокойно впервые с той минуты, как я увидела Питера. Почти с безразличием отметив, что я пожалею об этом, я проводила Криса на кухню и занялась чаем, надеясь таким образом попрощаться с ним.

Призрак не говорил ни слова, и, бросая быстрые косые взгляды на него, я замечала, что он о чём-то сосредоточенно думает. Всё так же молча выпив чай, Крис поставил чашку на стол, кивнул мне и вышел в прихожую. Я шла за ним, недоумевая: неужели Призрак в самом деле зашёл согреться?

«Сама судьба дала нам шанс попрощаться», – вдруг поняла я, и, мысленно поблагодарив Кииру за это, подошла к двери.

– Значит, на рассвете ты уезжаешь.

На миг мне показалось, что меня окатили ледяной водой. Вздрогнув, я обернулась к Призраку, не в силах скрыть изумления и ужаса.

– С чего ты взял?! – почти выкрикнула я, и даже глухой услышал бы под этими словами другой вопрос: «Откуда ты знаешь?!»

Призрак уставился на меня столь насмешливым взглядом, что я, чувствуя, как приливает к лицу кровь, сжала кулаки и, дёрнув резко ставшим рысьим хвостом, прорычала:

– Это Питер тебе сказал? Или кому он там наболтал, а? Сколько человек уже знает?

– Столько, сколько нужно, чтобы ты не успела наделать глупостей, – отозвался Крис. – А ещё я знаю про Малисану.

Перед глазами у меня потемнело. Я ясно представляла себе Питера, явившегося к Призраку, чтобы рассказать ему всё. Но зачем? Зачем магу было делать это, ведь ему как никому другому хотелось, чтобы я могла тихо уйти с ним!

– Я и не заметил, каким умелым киирином ты стала.

Пропустив такую несвойственную Крису похвалу мимо ушей, я мельком коснулась рукой браслета, давая понять, что, если придётся, я пущу его в ход.

– И чего тебе нужно теперь? – резко спросила я.

– Образумить.

Истеричный выдох вырвался из горла смешком.

– Спасибо, меня уже недавно образумили. Если ты в самом деле желаешь мне добра, уходи.

Призрак помрачнел и шагнул к двери, но, остановившись у своей обуви, он резко развернулся и уставился на меня тем самым пронизывающим душу холодным взглядом, который так пугал, но так притягивал меня.

– Что он тебе сказал? – спросил Крис, подходя ко мне.

Я испуганно попятилась.

– Это не твоё дело.

Призрака это не беспокоило. Он был зол, и я не могла угадать, на кого именно, а потому пугалась ещё больше.

– Как он заставил тебя согласиться? Что он тебе наплёл? Про ваше прошлое? Про то, как он тебя любит? Про что? Или воспользовался уходом Рии?

Упоминание имени шиикары придало мне смелости. Я перестала пятиться и с вызовом глянула на Призрака.

– Рия ушла, потому что ей было нужно уйти, и все это поняли и приняли. Марика путешествует всю свою жизнь. Ты тоже постоянно уезжаешь, и никому в голову не приходит, что ты что-то делаешь неправильно. Сона, Ирма и Тео торчат на своей охоте дольше, чем в городе, и нет никаких недовольств. Так почему же нельзя уехать мне?

– Потому что никто из нас не пытается сбежать от своих проблем и разрушить свою жизнь, – отрезал Крис. – Тебе будет плохо там, это очевидно.

– Да с чего ты взял? Я ко всему привыкаю, мне на любом месте хорошо будет.

– Ты ко всему привыкаешь, потому тебе никогда не будет хорошо на одном месте.

– Ну, вот я пытаюсь это место сменить!

– Ты не пытаешься сменить место, ты пытаешься сбежать от близких тебе людей. Почему? Что сказал тебе этот маг?

Обида за разжалованного до «этого мага» Питера вспыхнула с новой силой.

– Он ничего мне не сказал. Просто я увидела, что я значу для тех, кто дорог мне. Со мной весело? Вот и здорово. Но и без меня не хуже. Мною пользуются просто потому, что я есть, но никто и не подумает вспомнить обо мне, когда дело доходит до личных интересов! Только Питеру было важно, как я тут…

– Так вот что он сказал.

Крис произнёс эти слова совсем тихо, но я вдруг осеклась. Словно холодная снежная лавина, его тихий голос смёл чёрное пламя моей ярости, не оставив от него и следа. Вдруг почувствовав себя какой-то особенно маленькой и несчастной, я снова сделала шаг назад, а Призрак продолжал наступать, разговаривая со мной этим тихим убийственным голосом.

– Ты ведь не веришь в это на самом деле. Ты злишься на Рию за то, что она тебя бросила, но не желаешь этого признать, и, чтобы оправдать её право уехать, ты отталкиваешь от себя всех. Кроме Питера, который при всём своём показательном благородстве оказался достаточно подлым, чтобы воспользоваться твоей болью в своих целях.

– Это неправда. Я уеду с ним на неделю, а потом вернусь, если…

– Ты уезжаешь, чтобы проверить, попытается ли кто-нибудь тебя вернуть, но у всех сейчас есть более важные дела, чем бегать за тобой. Потому ты забьёшь себе голову всякой дурью, которую наплетёт тебе твой маг, и останешься сидеть там. Что ты будешь делать в Карнаэле?

– Не знаю, придумаю что-нибудь. Я же киирин всё-таки.