Текст книги "Мой путь озарён рассветом (СИ)"

Автор книги: Зуки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 73 страниц)

– Вы же обошли все Вольные Милантрины, так? – спросила она, кидая грозные взгляды на широко улыбавшегося Монса. – Ты можешь помочь нам разобраться?

– Вы же там всю жизнь жили, чего вы можете не знать? – удивилась я.

Юные неучи смутились. То, что они помнили все четырнадцать лет своей жизни, не слишком помогло, в чём и заверил меня Хьюго, смущённо глядя себе под ноги.

– Расскажи нам истории про те места, Призрак, – попросила Айри почти жалобно. – Мы сразу запомним. Вот Монс не может запомнить даже сколько всего в Вольных Милантринах городов.

– Как будто ты помнишь! – ухмыльнулся мальчишка-пёс.

– Я-то помню, – заверила его девчонка. – А вот ты…

Монс как-то по-бабьи поставил руки на бока.

– Ну и сколько?

– Семь!

– Шесть, – негромко поправил подругу Хьюго и был удостоен тяжёлого взгляда истиной сестры Дисы.

– Я говорила, учитывая Окар! Его тоже можно назвать одним из городов Вольных Милантринов, пусть сейчас его и заняли Эйноматринцы.

– Окар на бывших землях шиикаров, а они никогда к Вольным Милантринам не относились, – возмутился Монс, и я, не выдержав, рассмеялась.

– Но городов действительно семь. Без Окара. Фрибод, Миртен, Лаган, Литасс, Коовир, Форвод и Тонтор.

Айри опустила уши, признавая своё поражение, но на друзей всё равно поглядывала зло.

– Ладно уж, проходите, – не переставая улыбаться, разрешила им я. В конце концов крокодильчики знали лишь Коовир и Фрибод, а мы с Крисом, Питером и Рией в самом деле обошли все.

Мне нравилось говорить. Рассказывая о былых приключениях и стараясь не вдаваться в подробности о наших непростых взаимоотношениях, я вдруг почувствовала себя так, словно в самом деле оказалась на месте Марики. И эта мысль заставила меня грустно улыбнуться. Когда крокодильчики ушли, пригрозив вернуться на следующий день, притащив за собой добрую половину класса, я заподозрила, что они ищут во мне замену Арран, с которой им совсем скоро предстояло попрощаться. Вот только я не могла стать терпеливой, доброй, но требовательной учительницей. Я, совсем как моя наставница, была ветреной путешественницей, которая возвращалась домой чтобы отдохнуть и поделиться историями.

На выпускную же неделю Марика назначила долгожданное голосование за символ города, и Крис немало времени проводил в мастерской у Тайто, помогая другу с украшением его работы. По словам Дисы, сама фигура уже была закончена, но Тайто отказался показывать её кому-либо. А у Дисы на шее я заметила подвеску в виде лисёнка, очень похожего на моего, но покрашенного в чёрный.

Дочь военачальника грезила свадьбой. Она упоминала о ней чаще, чем я могла об этом слушать, и всего через три дня после нашей встречи я вдруг обнаружила, что пытаюсь избежать встречи со своей подругой. Это было неправильно, ведь я сама ждала от друзей поддержки в своих бедах и радостях, вот только меня никак не отпускало ощущение, что в счастье Дисы для меня места нет.

Зато для меня было много места в тревогах Рии. Морено благополучно доставили в Карнаэль, но ожидать решения его судьбы в ближайшее время не следовало, а где-то там, за Стенами, стояла Моника с остатками команды. Беззащитная и слишком большая, чтобы бывшие на ней люди могли ловко управиться судном в экстренной ситуации. Шиикара сходила с ума от тревоги и рвалась то в Карнаэль, а то и вовсе за Стены, притом отчаянно пытаясь утянуть меня с собой. Будь в этом хоть какой-нибудь смысл, я незамедлительно последовала бы за подругой, но даже в Карнаэле никто не дал бы нам увидеться с Морено.

– Нужно хотя бы попытаться! – настаивала Рия. – Ты же теперь работаешь на правительство, может, ты сможешь что-то сделать.

Как член ордена кииринов в этом вопросе я была столь же полезна, сколь и сама шиикара, но та не желала этого признавать.

– Послезавтра, – несколько более грубо, чем это следовало, пообещала я. – Послезавтра я еду в Карнаэль на собрание ордена, и мы попробуем добраться до Морено.

– Что мешает тебе поехать сегодня и остаться в Карнаэле до этого твоего собрания?

Мне мешал Питер, о котором не хотелось даже думать. Увы, не думать не получалось, потому что ночами меня сводили с ума кошмары, в которых возвращались воспоминания. Наутро воспоминания возвращались в своё небытие, оставляя лишь мерзкий осадок слабости, бессилия, безысходности. Это здорово изматывало меня. Я начала бояться засыпать, укладываясь в постель всё позднее, но это ничего не меняло. Я ходила уставшая и смущённая неожиданным поведением Дисы, Крис был занят с Тайто, а внутри меня копилась злость, которую было некуда деть.

– Я понимаю, что тебе нужна моя поддержка сейчас, – попыталась объяснить я Рии, – но у меня тоже есть свои потребности. Потому я и предлагаю вариант, который устроил бы обеих.

– Ты предлагаешь вариант, который устроил бы тебя, – отрезала шиикара.

Она выглядела оскорблённой, и я вдруг удивилась. За всё время нашего знакомства я ни разу не сделала ничего, чем могла бы её обидеть. Я всегда принимала её сторону, из-за неё я едва не сбежала из клана. Рия была самой близкой и важной подругой для меня, так что же случилось теперь?

– Так что, ты отказываешься мне помочь? – повторила шиикара, и тут внутри меня что-то сломалось. Клетка, внутри которой сидела моя злоба.

Старой доброй чёрной яростью даже не пахло. Бешеная злость, охватившая меня, больше всего напоминала то чувство, с которым я избивала посохом киирина Малисану в парке. Впрочем, на Рию с кулаками я не кинулась. Вместо этого я зарычала не хуже настоящего тигра:

– Мне начинает казаться, что ты никогда со мной не считалась. Ты принимала всё, что я для тебя делала, и была рядом, когда тебе было это удобно, но как только появился удобный случай, ты бросила меня, даже не попрощавшись! Ты упорхала в объятия Морено, а я тут чуть не свихнулась! Теперь ты вернулась и думаешь, что всё будет как раньше? Не будет, потому что это ты бросила меня, ты меня предала, и если ты хочешь, чтобы я признавала, что ты имела право так со мной поступить, признавай, что я буду злиться на тебя и не буду делать то, чего не хочу, если в этом нет никакой пользы абсолютно ни для кого. И если ты так хочешь поскорее упереться в закрытые двери здания Карнаэльского Суда, то ты можешь хоть сегодня уехать туда одна. Я буду в Карнаэле послезавтра и не раньше.

Шиикара смотрела на меня так, словно я всё-таки ударила её. Я вдруг почувствовала себя безумно виноватой перед ней. Не нужно было говорить так резко, не нужно было её обвинять, нужно было молчать, и будь проклят мой болтливый язык!

Несколько алых пятен мелькнули перед моими глазами, я моргнула, и в тот короткий миг, когда мои глаза были закрыты, я вдруг чётко, словно бы наяву, услышала голос Питера. «Ты не такая, как они. Ты не жестокая и не злая». Бешенство с новой силой рвануло меня изнутри.

– Жестокая, злая, мрачная убийца, которая смотрит своим жертвам в глаза и больше никому не позволит диктовать, какой ей быть, что делать и на кого злиться, к вашим услугам, – рявкнула я, направляясь к двери, и бросила через плечо, прежде чем выйти: – Привыкай.

Я выбежала из дома и отправилась к Крису, просидев под дверью его дома до самого вечера, развлекаясь с посохом. Стоило мне только взять его в руки, на душе стало легче. Сегодня он слушался меня особенно охотно, и я тренировалась, по совету Маттиаса проверяя, как близко я приближаюсь к Древу при этом. Но всё было нормально, Древо неизменно оставалось далеко, и вечером, когда Крис вернулся домой, я была уже почти спокойна, по крайней мере внешне.

Но Призрака было не обмануть.

– Кажется, пора тебе дать кого-нибудь убить, – заметил он, выслушав мой рассказ о произошедшем.

– Как насчёт тебя? – ворчливо спросила я, а потом засмеялась. – Вот что мне с ней делать?

Крис пожал плечами, и я запоздало вспомнила, что у него самого не было друзей кроме Тайто, который никогда не попросил бы от другого того, чего тот не был бы готов дать.

На ночь я осталась у Криса, надеясь, что хотя бы там смогу выспаться. И в самом деле, на этот раз кошмары из прошлого не пришли: меня терзал другой. Во сне я кричала на Рию. «Ты была рядом со мной, когда тебе это было удобно! – произносили мои губы. – Но как только подвернулся удобный случай, ты бросила меня!» Вот только голос, которым я кричала, принадлежал не мне. Из моего горла рвался голос Питера, кричавшего на меня.

Не удивительно, что после такой ночки я чувствовала себя совершенно разбитой, настолько, что у меня начали дрожать руки. Они никак не успокаивались, и я, не желая ходить перед Крисом в таком виде, вернулась домой, где меня ждали вести: Рия последовала моему совету и отправилась биться головой о двери здания Карнаэльского Суда одна. Поднявшись в комнату, я увидела аккуратно сложенную на матрасе постель и пустоту там, где недавно были вещи.

Руки затряслись с новой силой.

– Ненавижу тебя, – прошипела я, обращаясь к матрасу, сорвала с руки браслет и позволила ему стать посохом. – Ненавижу, – повторила я и ударила. Раз, потом ещё. Я била матрас, как когда-то Малисану, но матрас был не живым, посох не стремился его убить. Я могла ничего не бояться. – Я ни в чём не виновата! Я! Не! Виновата!

Посох выпал из дрожащих рук, и я упала на колени перед матрасом, который совершенно не заслужил такого обращения. Я не плакала, но картинка перед глазами всё равно была нечёткой, словно застланной тонким покровом слёз. Я протёрла глаза и вернула посох на руку в виде браслета, а потом отправилась в ванную приводить себя в порядок.

На расчёске остался неприлично большой клок волос, некоторые из которых были седыми. Я рассматривала их, поднеся расчёску к лицу ближе, чем это было нужно обычно. Похоже, со зрением тоже было не всё в порядке, а руки предательски продолжали трястись. Я вернулась в свою комнату, легла на риин матрас, свернувшись в клубочек, и обняла свой пышный лисий хвост, в котором тоже оказалось неприлично много седины.

Хвост тоже дрожал, как и руки. А когда снизу постучали и я отправилась открывать, оказалось, что ноги тоже предпочли бы остаться неиспользуемыми. Я открыла дверь и увидела Дису. Видеть счастливую подругу сейчас мне не хотелось особенно сильно, но та, окинув меня суровым взглядом, шагнула за дверь.

– Что тут у тебя?

– Спала плохо, – буркнула я неохотно. – С Рией поругались.

Дочь военачальника махнула рукой.

– Знаю уже. Курица есть курица. Но ты никогда не поверишь, кто приехал.

– Кто? – послушно спросила я без малейшего интереса.

– Хельмер.

Судьба Хельмера меня заботила мало. Мы давно не виделись, и меня это совершенно устраивало, но в честь его недолгого пребывания в Белом Лисе Петра решила устроить сбор нашей компании, видимо, чтобы мы могли поругаться как в старые добрые времена. Сона, Тео и Ирма пропадали на охоте, Рия отправилась в Карнаэль, и теперь Диса просила явиться хотя бы меня. И я согласилась, но перед этим подруга заставила меня поесть.

Еда оказалась не лишней. Ноги и хвост перестали дрожать, да и рукам стало лучше. Встреча проходила в парке, и я собиралась всё время проторчать в стороне в обнимку с каким-нибудь деревом или, в крайнем случае, Крисом, но Хельмер неожиданно меня удивил.

Этот невысокий крепкий юноша с медвежьим ушками и слишком коротким, чтобы делать для него разрезы в одежде, хвостом, изменился не меньше Дисы. Он тоже стал казаться более уверенным в себе, менее мелочным и неприятным. Хельмер рассказывал о том, как проходит его обучение, и эти рассказы оказались неожиданно интересными. Наш бывший неприятель собирался стать самым настоящим учёным, и я поняла, что искренне желаю ему удачи в этих начинаниях.

«Людям хорошо, когда они на своём месте, – думала я потом, когда всё-таки отошла в сторону ото всех и встала, опершись о дерево спиной. – Но где тогда моё место? И где место Питера?»

Место Дисы было рядом с Тайто, и покидать его она не собиралась. Уговорив меня прийти сюда, подруга словно позабыла обо мне, не отходя от жениха ни на шаг. Едва ли она сама понимала, как это выглядит со стороны, но во мне это откладывалось новой злостью. Крис был прав, для меня пришла пора кого-нибудь убить, и сейчас моё место было там, где это было нужно. Никакой конкретики.

Петра светилась такой гордостью, словно была Хельмеру матерью или наставницей, Малисана улыбалась вежливой улыбкой своих тонких плотно сомкнутых губ. С моего места мне было прекрасно слышно, о чём они говорят, а они к моему огромному неудовольствию вернулись к обсуждению свадьбы Дисы.

– Я устала выполнять работу за тебя и за Ярну, – пожаловалась ученица Слышащей. – Возвращайся в Главный Дом, а то я тоже куда-нибудь сбегу.

Представить сбежавшую от ответственности Малисану ни у кого не получилось, поэтому все засмеялись, даже Крис. Мне не было смешно. Я слушала, как Диса обещает как и прежде выполнять свою часть работы, и хотела, чтобы поскорее настал завтрашний вечер, когда мы с Призраком войдём в здание ордена кииринов и получим новое задание.

Малисана подошла ко мне, когда я настолько глубоко задумалась о грядущем мероприятии, что перестала замечать всё, что творилось вокруг.

– Вот так я выглядела для тебя всё это время, – заметила она, указывая на меня рукой. – Оскорблённая чужим счастьем. Отвратительно.

– Охотно верю, – буркнула я, не желая продолжать разговор.

Не хватало ещё, чтобы мне в душу начала лезть Малисана. Я не желала обсуждать с ней свои или её проблемы, я вообще не хотела ни с кем разговаривать.

– Я тебя простила, – вдруг заявила ученица Слышащей.

Это было последним, что я ожидала от неё услышать.

– Что? – удивилась я, и Малисана пояснила:

– Я простила тебя за всё. За твои нападки на меня, за то, что ты меня избила, за то, что Крис любит тебя.

Это было странно и неожиданно. Несомненно, где-то был подвох, потому я не стала отвечать, но ученица Слышащей, похоже, и не ждала ответа.

– За последнее время я многое поняла, – поведала она, глядя в пустоту перед собой. – Достаточно, чтобы простить тебя, но недостаточно, чтобы извиняться самой.

Возможно, Малисана хотела, чтобы я тоже её простила, но я была не в том состоянии, чтобы прощать кого бы то ни было. Я кивнула, давая понять, что услышала её, и осталась стоять, опираясь на своё дерево, ожидая, когда неожиданная собеседница уйдёт. Но та, вместо того, чтобы уйти, прислонилась к дереву с другого бока.

– Как ты жила с этим? – Этот вопрос сорвался с моих губ неожиданно для меня самой.

– С чем? – не поняла Малисана.

– С этой ненавистью к тем, кого любишь.

Ученица Слышащей не ответила, но, скосив глаза в её сторону, я увидела, что она глубоко задумалась.

– Не знаю, – проговорила она наконец. – Кажется, так было всегда. В школе я вместе с Петрой ненавидела Онни и Эйвора, которые нарушали правила и пользовались окнами чаще, чем дверьми, и при этом ненавидела Петру, потому что мы не делали так же. Хотя на самом деле я дорожила всеми тремя.

Она говорила спокойно и честно, так, как не говорила со мной никогда. Должно быть, в самом деле простила и приняла мои права на Криса. Теперь, когда нам было нечего делить, мы могли хоть как-то разговаривать.

– Каково жить жизнью, которую ты сама выбираешь? – вдруг спросила Малисана, и я не сразу поняла, что она говорит обо мне.

– Понятия не имею, – честно ответила я.

Какую жизнь я выбрала бы, если могла бы устроить всё так, как мне хочется? Тема была достойна долгих часов обдумывания, но в такой жизни точно не было бы ссор с Рией, ночных кошмаров и рвущейся на части от ненависти ко всему на свете души.

Знакомая надменная ухмылка исказила губы ученицы Слышащей. Я ждала язвительного замечания, но её голос прозвучал лишь немного горько:

– Спрошу иначе. Каково быть тобой?

– Сложно. Сложнее, чем тобой, – ответила я, не задумываясь, и осеклась. – Наверное. Кажется.

Малисана слегка склонила голову, позволяя слишком отросшей чёлке упасть на глаза. Это было странно. Сколько я её знала, ученица Слышащей тщательно следила за своим внешним видом и всегда выглядела безукоризненно. Что случилось с моей бывшей врагиней, если она позволила чёлке так отрасти? Что случилось с нами обеими, если мы стоим рядом, прижавшись спинами к стволу одного дерева, и ведём странные разговоры о смысле жизни?

– Все люди считают свою жизнь сложнее чужой, да? – беззлобно спросила Малисана. Вопрос не требовал ответа, но я всё равно кивнула и с тоской ответила:

– Да.

Никому на свете я не пожелала бы пройти через то, через что проходила теперь. Хотя посмотреть на Фаину, терзаемую ночными кошмарами, я бы не отказалась.

Из-за пресловутых кошмаров я была настолько утомлена, что умудрилась заснуть в поезде. Вытекающая из-за Врат Заката память догнала меня и тут, но это видение отличалось от остальных, в том числе тем, что я запомнила не только мерзкие чувства, но и картинку. Я вспомнила, как стояла в огромном заснеженном поле. Рядом со мной был Питер, лица которого я не видела, а над нашими головами раскинулось тёмное ночное небо, на котором не было звёзд. Вот только из этого сна я принесла удивительное ощущение покоя, лёгкости и счастья, притом таких, каких никогда не испытывала здесь, разве что нечто похожее мелькало, когда мы с Крисом сидели где-нибудь в обнимку и молчали, ничего не делая и ни о чём не думая.

Этот сон здорово сбил меня с толку. Было наивным полагать, что в прошлой жизни я знала лишь страдания. «Что если мне снится только плохое только потому, что ничего иного я и не жду? – думала я, бредя следом за Крисом по улицам Карнаэля до нашей обычной гостиницы. – А если хорошего тоже было много? А если его было больше, чем плохого? А если Питер помнит как раз хорошее и потому рвётся назад?»

Мне начало казаться, что я достаточно поняла мага, чтобы встретиться с ним снова, чтобы поговорить ещё раз и попробовать хоть как-то договориться. Это убеждение я сохранила ровно до тех пор, пока, собираясь на волнующее меня собрание ордена, я не заглянула в зеркало.

Вдобавок к седине, мешкам под глазами, падающему зрению и трясущимся конечностям, на моей иссыхающей коже появились странные пятна, одновременно похожие и не похожие на старческие. Отчаянно взвыв, я заметалась пред зеркалом, не зная, что делать: собирать волосы так, чтобы по возможности скрыть седину, или распустить их, спрятав лицо.

Собрание ордена кииринов – эти слова звучали внушительно. Они означали, что я встречусь с другими обладателями могущественного оружия, и все они будут людьми неординарными, наверняка уверенными в себе, взрослыми и серьёзными. Чтобы стать одной из них, я должна была правильно себя подать, но это было невозможно, потому что я разваливалась на кусочки. В прямом смысле, судя по содержимому расчёски.

Вспомнив рассказы о Рейнере Вороне, я оцепенела от ужаса. Что скажут такие, как он, увидев меня? Назовут ли меня жалкой, скажут ли мне, что я недостойна даже иметь посох? «Меня унижает, когда кто-то вроде тебя выполняет ту же работу, что и я», – бросят мне в лицо. Или как-то так. И тогда я умру от унижения.

– Эй. – Крис неожиданно оказался рядом. Его рука легла на мою дрожащую руку, и я отстранилась. Я не хотела, чтобы Призрак видел меня такой, куда больше похожей на труп, чем он когда-либо. – Всё будет хорошо. Я не дам тебя обидеть.

Я благодарно шмыгнула носом, вслух не сказав ничего. Потому что это было до невозможности мило, вот только в данном случае Крис мог лишь отомстить за меня, но не спасти.

Трепеща, словно осенний лист на ветру, и с трудом передвигая ноги, я доковыляла до нужного здания. Огромный зал оказался всё таким же пустынным, что меня немало удивило: я ожидала, что он будет полон готовых наброситься на меня кииринов.

Из колодца к потолку устремлялся столб мягкого зеленоватого цвета. Цвет был грязнее, чем во время моего прошлого визита, и Крис поглядел на него весьма недовольным взглядом. Наверняка он думал о том, что маги были бы аккуратнее, если бы должны были сами прибирать за собой, а не ждать кииринов, которые оказывались вынуждены использовать свои посохи как что-то вроде метел или швабр. Мы прошли мимо и, как и в прошлый раз, поднялись на второй этаж. За всё тем же столом скучала всё та же женщина, проверившая по списку наши имена.

– Вам в комнату отдыха, – проговорила она каким-то полусонным голосом и едва заметно дёрнула ухом в нужную сторону. Будь я здесь одна, мне пришлось бы уточнять и переспрашивать, но, к счастью, Крис знал, о чём шла речь.

Комната отдыха показалась мне меньше кабинета главы ордена, но, возможно, дело было в том, что, в отличие от кабинета, она не была пустой. Стены закрывали собой книжные шкафы, повсюду стояли довольно-таки хаотично расставленные мягкие кресла и диваны с тёмно-синей обивкой, а между ними красовались элегантные маленькие столики. Тёмно-синие шторы закрывали два больших окна, а с потолка свисала огромная люстра, полная свеч.

Сперва мне показалось, что здесь никого нет, но рыжие вихры Олави Безродного ярким пятном выделялись в синей обстановке. Заметив притаившегося в стоящем к нам спинкой кресле ученика Старшего Слышащего, я начала замечать и других. Вот молодая миниатюрная женщина, белая лисица. Высокая спинка кресла полностью скрывала её от наших глаз, и я не заметила бы её, не поднимись она на ноги в тот момент, когда за нашими спинами захлопнулась дверь.

Худощавый мужчина средних лет тоже поднялся на ноги и быстро кивнул Крису. Тот склонил голову в ответ.

– Это Вереон Торни, – негромко сообщил он мне. – Нам случалось ходить на задание вместе. А там – Руна Ставоль.

Мне почудилось, что Призрак показывает на замеченную мною женщину, но Крис смотрел на диван. Стало понятно, что кто-то ещё прятался и за его спинкой, и всё-таки когда вверх взвилась тонкая девичья рука, я вздрогнула от неожиданности.

Нас оказалось всего шестеро, и это было странно.

– Рад тебя видеть, – широко улыбаясь, поприветствовал меня Олави, и я улыбнулась ему в ответ.

– Как твой старик?

Улыбка Олли приобрела кисловатый оттенок. Ученик Старшего Слышащего почесал затылок и вдруг рассмеялся.

– Хандрит. Хочет навестить Марику и боится, а все шишки кому? Мне все шишки.

– Сочувствую.

Олави Безродный благодарно кивнул и собрался сказать что-то ещё, но между нами возник Крис, с очень странным лицом спешивший представить меня крошечной женщине, кончики ушей которой заканчивались ниже моей груди.

– Это – Ярна Сеена. Ярна, это – Марья Сирин.

Если бы на свете существовали феи, они выглядели бы так. Марья Сирин выглядела бесконечно мило и трогательно, она казалась хрупкой и ранимой, но несомненно таковой не была. Во взгляде её удивительно тёплых и мягких голубых глаз я видела уверенность и твёрдость. «Других глаз у киирина быть не должно», – подумала я и поморщилась, вспомнив, как сегодня в зеркале разглядывала собственное отражение.

Марья улыбнулась, едва приподняв уголки губ, но всё её лицо словно бы озарилось светом. Наверное, дело было в том, что кроме губ улыбнулись и её глаза.

– Очень приятно познакомиться с вами. – Даже голос этой женщины звучал мягко и мелодично. Он мог бы наполнить мою душу светом, мне могло бы быть радостно просто от того, что Марья Сирин существует. Но в своём нынешнем состоянии я была самым настоящим воплощением тьмы, а потому не почувствовала ничего, кроме боли и зависти. И от понимания происходящего стало ещё паршивее.

Если Марья была слышащей, она могла догадаться, что со мной происходит, но она ничего не сказала и продолжала улыбаться улыбкой чистейшего и добрейшего существа на свете. Я неприлично затягивала с ответом, но звук распахивающихся дверей сзади спас меня. В комнату отдыха вошли трое: Маттиас Трирог собственной персоной и держащиеся рядом уже немолодые мужчина и женщина.

– Рад видеть, что все собрались! – радостно воскликнул глава ордена кииринов, выходя на свободное место. Это показалось мне странным: Маттиас не мог так быстро оценить, кто успел прийти. Ту же Руну Ставоль, продолжавшую беспечно валяться на диване, совершенно не было видно. – Сегодняшний день можно назвать новым днём истории, великим днём, с вашего позволения! Потому, дамы и господа, я прошу вашего полного внимания. Руна, твоего в том числе.

С другой стороны, наверняка та скучающая женщина не просто так занимала место за своим столом. Это делало знания Маттиаса понятным, но совершенно не проливало света на неприлично неуважительное поведение Руны Ставоль. Девица села на своём диване и закинула ногу на ногу, хотя все остальные стояли, в том числе и глава ордена, чьи ноги, как я знала, были больными.

Маттиас, казалось, не обратил на это внимания. Своим мягким и бодрым голосом он поведал собравшимся о Валмиранской Ведьме и сообщил, что все присутствующие здесь были избраны как первопроходцы для воплощения идеи в жизнь. Все, кроме Олли, который шёпотом сообщил мне, что просто должен рассказать своему наставнику обо всём, что услышит сегодня.

– Выступая в роли Ведьмы, вы должны быть особенно осторожны и внимательны, ведь мы никак не можем позволить, чтобы её секрет был раскрыт, – вещал тем временем Маттиас. – Тем не менее для создания образа вам потребуется много внимания и сил. Потому я решил, что на задания Ведьмы будут ходить пары: женщина-ведунья и мужчина-слышащий. Кто-то из вас работает такой парой уже некоторое время, – он указал сперва на нас с Крисом, а потом на тех двоих, кто пришёл вместе с ним, – а кому-то это только предстоит. К сожалению, один из приглашённых мною слышащих отказался взяться за это дело, притом в довольно грубой форме…

– Рейнер? Ему даром не сдались такие игры, – хмыкнула Руна, покачивая ногой. – Ничего, я справлюсь одна.

На вид ей было не больше пятнадцати. Девчонка получила уши и хвост лишь несколько лет назад, а уже считала, что имеет право перебивать главу кииринов. Я тоже обрела свой посох совсем недавно, но я знала своё место. И моё место было выше её.

Маттиас поглядел на Руну грустным и укоризненным взглядом.

– Боюсь, вы совершенно точно не справитесь в одиночестве. Именно потому я хотел, чтобы вы стали напарницей Вереона. Я надеялся, что он сумеет сдержать ваш зачастую излишний пыл, а Марья сделает то же самое с Рейнером. Но раз уж он отказался… Марья, я обязуюсь подобрать вам подходящего напарника в ближайшее время, а пока вам придётся справляться самостоятельно. Но я верю, что вы не подведёте.

Вздорная девчонка залилась краской, и я не смогла сдержать довольной ухмылки. Руна была немногим старше моих крокодильчиков, и всё-таки я невзлюбила её как равную. Наверное, потому что её имя было вписано в книгу кииринов на строку выше моего.

– Я тоже прекрасно справлюсь сама! – Руна наградила навязанного ей напарника испепеляющим взглядом, но получилось у неё не очень. Её светло-серые глаза были довольно невыразительными, да и всё лицо в целом отличалось простотой. Среднего роста непримечательной внешности девица считала себя самой умной и умелой, хотя наверняка не создала за свою жизнь ни одного тигра.

Должно быть, Маттиас подумал так же, потому что мягко склонил голову и попросил:

– Дорогие дамы, не могли бы вы демонстрации ради изобразить мне похожую на живую кошку?

Руна гордо вскинула подбородок, принимая вызов, и даже соизволила встать на ноги. Лишь тогда я поняла, что в помещении нет ни одного посоха: все киирины хранили своё оружие в виде нательных предметов, даже Крис, которому, как я знала, это давалось сложнее, чем он хотел показать.

Первой с заданием справилась женщина, чьего имени я не знала. Её кошка получилась угловатой, со слипшейся в единую массу шерстью, но двигалось это создание довольно проворно. Я не без труда подавила в себе соблазн похвастаться тигром: не хватало ещё, чтобы меня обвинили в невыполнении задания. И всё-таки не блеснуть своими навыками я не могла, ведь я без сомнения была лучшей в этой комнате. Потому кошек рядом со мной появилось две, и обе они были безупречны.

Любуясь своими кошками и краем взгляда отмечая удивление на лицах окружающих, я почти не обратила внимание на неожиданную слабость в ногах. Лишь когда Марья Сирин создала вполне приличное животное, которому, впрочем, было далеко до моих, я догадалась проверить, где Древо. И испугалась.

Оно было близко, пугающе близко. Первым порывом было заставить кошек немедленно исчезнуть, но я подавила его. Ничего критичного не произошло, я не переступила черту. Просто проклятый Питер заставлял меня страдать, истощая мои силы, а я совсем забыла, что с этим тоже нужно считаться.

Руна разглядывала моих кошек, прищурив глаза, и я всё-таки позволила им исчезнуть, чтобы получше рассмотреть зверя Марьи. Тот, неловко двигая лапами, перемещался по комнате, то и дело натыкаясь на стулья. Мне это не нравилось. Пусть мои создания были совершеннее во всех смыслах, я потратила не один месяц на то, чтобы этого добиться. Похоже, Марье требовалось меньше времени, хотя я могла быть уверена – она меня не догонит.

Но окончательно меня добила Руна Ставоль. Наглая девица выпустила своих кошек последней, их было две и они были абсолютными копиями моих. Идеальными, до последней шерстинки. Элегантными, подвижными и грациозными.

– Легко, – горделиво произнесла она, и я едва не задохнулась от злости.

– Ваша способность повторять за другими всегда была поразительной, – заметил Маттиас, – но она не поможет вам в одиночной работе. Именно потому я настаиваю на том, что у вас должен быть напарник.

Руну это не устраивало.

– Я быстро научусь создавать больше животных. Пара недель, и у меня будет целый зоопарк.

– Вы истощите себя раньше, – мягко возразил глава кииринов. – Вам следует проявить терпение и продвигаться шаг за шагом, как это делала Ярна.

Теперь злого взгляда удостоилась уже я. Не желая сдерживаться, я ответила, и к моему огромному удовольствию девица поспешила опустить глаза. Похоже, я выглядела действительно пугающе, и теперь я находила в этом свои плюсы.

– Вы говорили, я самый одарённый киирин из ныне живущих, не считая Рейнера, но Рейнер слышащий, поэтому…

– Среди тех, кого я знаю, – Маттиас заговорил твёрже, остановив болтовню строптивицы. – Ярну Сеену я тогда ещё не знал.

Кинув на поджавшую хвост девицу высокомерный взгляд, я нежно коснулась браслета рукой. От осознания того, что Руна Ставоль – и есть третья из тех, кто вызывает у Маттиаса некоторые опасения, мне не стало хуже: этот раунд был за мной. Руна соизволила заткнуться и продолжила слушать главу ордена тихо и стоя на ногах. А тот всё говорил о необходимых для создания образа деталях: следы животных, женский силуэт в огне или без него.

О том, что огонь не должен являться обязательной частью, мы решили прямо на месте. Не все могли контролировать посох достаточно, чтобы огонь не причинил вред тому, чему вред причинять не стоило, и я в том числе. Руна пыталась заверить, что для неё это легче лёгкого, но ей не поверили. И правильно сделали, потому что на следующей же репетиции она с позором провалилась.