Текст книги "Мой путь озарён рассветом (СИ)"

Автор книги: Зуки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 73 страниц)

– Нет, – зло прорычала я и, наткнувшись на удивлённые взгляды не ожидавших от меня такой бурной реакции кииринов, повторила: – Нет.

Я знала, что не переживу, если Крис умрёт, пока я буду страдать от вынужденного безделья. Я никогда не прощу себя за то, что не была рядом, не помогла, не спасла. Вот только ноги в самом деле неприлично дрожали, и это означало одно: даже если Маттиас меня отпустит, я буду не столько помощницей, сколько помехой. И всё-таки я была обязана что-то сделать, хоть что-нибудь, чтобы больше не быть в их глазах бесполезной, чем-то вроде слабой трусливой девочки, которую можно просто взять и столкнуть в реку.

– Я поеду в Карнаэль, – выпалила я, пока чёрная ярость и уверенность не покинули меня. – Я выбью дурь из Питера и вернусь, чтобы добить Фаину, а Крис даже не покажется ей на глаза до тех пор, понятно?

Должно быть, мои слова прозвучали внушительно, потому что Призрак удосужился посмотреть на меня прямо, а не через туман собственных мыслей.

– Ты уже много раз пыталась его образумить, – напомнил он.

– Крис вполне может справиться и без вас, – поддержал Маттиас, и я сжала кулаки:

– Вы всё равно хотели ждать, ну так и ждите! Что насчёт Питера… Я больше не буду его уговаривать. Если он не одумается, я его убью, а потом делайте со мной, что хотите. Но не списывайте меня в утиль до того, как я хотя бы попытаюсь что-то сделать!

Призрак хотел возразить, но глава кииринов неожиданно улыбнулся своей тёплой приятной улыбкой, в которую у меня больше не получалось верить.

– Пусть будет так, – своим обычным мягким и приветливым голосом сказал он. – Я даю вам сутки. Но если на рассвете следующего дня вы не вернётесь, если вернётесь ни с чем, а также если возникнет необходимость сделать это раньше, мы используем Криса как оружие против Трёхглавой.

К моему негодованию, Призрак принялся спорить. Он рвался в бой немедленно, словно забыв обо мне, словно для него больше не имело значения ничего, кроме желания пообщаться с бывшей возлюбленной, и от этого мне захотелось растерзать их обоих. К счастью, Маттиас Трирог уже всё решил. Он проводил меня к извозчику, готовому довести меня до Лаона как раз к утреннему поезду, и я ушла, даже не оглянувшись в сторону оставшегося у обломка Стены Криса. И от этого мне было особенно дурно: я допускала, что могу его больше не увидеть.

По пути в Лаон меня охватил жуткий озноб. Я куталась в недостаточно тёплую весеннюю куртку, стучала зубами и всё яснее понимала, что меня обманули. Маттиас просто отослал меня от Стен, чтобы не мешалась. Вернувшись через сутки, я вполне могла узнать, что всё уже закончилось так или иначе. В отчаянии стиснув стучащие зубы, я жадно вглядывалась в утренний туман, надеясь поскорее увидеть станцию, и теребила деревянного лисёнка на своей шее.

Лисьи уши и хвост почти перестали меня слушаться, и я не знала, был виной тому Питер или посох. В любом случае время быть лисой прошло. Я понятия не имела, как вести разговор с магом, но знала, что он будет предельно откровенным и, скорее всего, последним.

К утреннему поезду я успела, и теперь меня ждали долгие часы мучений. Увы, силы, способной ускорить движение состава, не существовало, и я замерла на своём месте, глядя в пустоту перед собой. В узкие не слишком чистые окошки отчаянно пытался пробиться утренний свет: так же отчаянно и бессмысленно, как я пыталась что-то изменить. По моей щеке скатилась одинокая слезинка, и я закрыла глаза. И увидела Кииру.

Кошачьи глаза богини смотрели мне в душу. Они были серьёзными и строгими, а вовсе не озорными и беззаботными, как обычно. Киира собственной персоной явилась, чтобы поговорить со мной, а значит, ситуация была ещё хуже, чем я боялась.

– Я сделаю всё, чтобы остановить Фаину, – заверила я её. – Но с твоей помощью было бы проще.

Я надеялась, что богиня расскажет мне, как именно даётся колдунье её необъяснимая магия, но огненно-рыжий волчий хвост Кииры раздражённо метнулся, и я поняла, что ошиблась.

– Это не твоя задача, – заверила она меня, и тут же пояснила: – Ты должна остановить своего Питера.

Богиня, без сомнения, знала, что за этим я и еду, потому я послушно кивнула, демонстрируя, что не собираюсь спорить.

– Ты должна его убить.

Сердце в моей груди пропустило удар. Я знала это. Ещё тогда, выкрикивая в лица Маттиасу и Крису свои слова, я знала, что переубедить Питера теперь уже едва ли удастся, но почему-то сейчас, услышав приказ Кииры, мне вдруг захотелось возразить, сказать, что есть иные пути.

Глаза богини предупреждающе сверкнули: она не была настроена на диалог. Она была непривычно серьёзна и конкретна.

– В истории Валмираны было несколько похожих Фаин, и, немного подумав, валмиранцы найдут выход. Тебе кажется, что они растеряны и не сумеют справиться с одной эйноматринкой без твоей помощи, но они справятся так или иначе. Они защитят Стены от врагов снаружи, но опасность изнутри гораздо серьёзнее.

– В отличие от Фаины, Питер угрожает только мне, – попыталась возразить я, и Киира фыркнула.

– Дело не в Питере, дело в вас обоих. Знаешь, что оставляют за собой те, кто уходит во Врата Рассвета до того, как придёт их время? Демонов. Сильных демонов, спроси потом Рию, она расскажет тебе, что ещё было после исчезновения того шиикарского мальчика. Они уходят, не оставив после себя ничего, кроме вреда, терпеть не могу таких. Но те, кто лезет во Врата Заката, хуже.

Я дала тебе много времени, чтобы ты могла исправить то, что ты сделала, но ты не справилась. Твой Питер стоит на пороге, он зашёл так далеко, что не сможет повернуть назад, даже если захочет. Веришь ли, следующий его шаг назад превратит в демонов вас обоих. Огромных мощных демонов в физическом мире, не привязанных к магам. У вас не будет глаз, но будет огромная сила. Справиться с вами будет труднее, чем с Фаиной, а если превращение произойдёт, когда хоть один из вас будет находиться на территории Валмиранского Духа, Дух погибнет. Стены магической академии тоже не помогут, вам вдвоём не составит большого труда вырваться.

В её голосе мне почему-то слышались нотки голоса Марики. Точно таким же тоном Слышащая рассказывала мне о посохе киирина, Вратах Рассвета и своём прошлом, и в этих словах мне мерещились нотки горечи.

«Киира ошиблась, – поняла вдруг я. – Если в книге была написана правда, это она привела нас сюда, и она ошиблась. Мы стали опасными, и теперь ей приходится это исправлять. Не удивительно, что она сама от этого не в восторге». Два огромных демона, два чёрных силуэта, окутанных ореолом закатного света, появились у меня перед глазами так, словно я видела их на самом деле.

– Я опасна, только пока Питера тянет во Врата Заката? – спросила я, понимая, что, даже если Киира ответит, это ничего не изменит. У меня действительно не осталось иного выбора, кроме как сделать то, что должно.

– Ты опасна, только потому что вы связаны, – подтвердила богиня. – Если один из вас умрёт, связь будет разорвана. И ты прекрасно знаешь, кто именно должен умереть. Освободи себя от него, и ты спасёшь всё, чем дорожишь.

– И нет никакого другого способа?

Ответа не последовало. Киира исчезла, а я поняла, что, пока мы беседовали, время для меня пошло иначе и поезд успел достичь Карнаэля. До прибытия оставались считанные минуты, последняя встреча с магом приближалась.

Убить Питера. Что может быть проще? Прекратить его страдания, вернуть своё здоровье, защитить Валмиранского Духа, вернуться к Крису и вместе с ним покончить с Фаиной. Имея божественный приказ, я могла прятаться за него от мук совести, но у меня не получалось. Что-то в этом казалось мне бесконечно неправильным, вот только времени разбираться не было. Чтобы уложиться в отведённое мне время, я должна была любой ценой успеть на вечерний поезд в Лаон, а до него было всего четыре часа, один из которых мне предстояло затратить на дорогу до и из академии.

Опираясь на посох, я смертельно медленно ползла по столичным улицам, проклиная себя за то, что не попыталась нанять повозку. Сейчас ездовой тигр был бы особенно кстати, но с появлением Валмиранской Ведьмы я не могла позволить себе открыто демонстрировать на публике свои способности.

«Не стоит даже говорить с ним, – думала я, приближаясь к окружающей академию стене. – Нужно просто сыграть роль Ведьмы ещё раз. Пусть люди увидят только огонь, тигра и женский силуэт, так я смогу избежать суда». С такими мыслями я подошла к пропускному пункту и вписала своё имя, тем самым положив всем этим планам конец.

Оставленное Хердой Рейнор распоряжение насчёт меня всё ещё действовало, потому меня пропустили без вопросов. Академия оказалась полупустой, основная часть магов находилась у Стены, готовясь поддерживать барьеры столько, сколько позволят им собственные силы. Добравшись до Башни Воды, я не сразу смогла найти человека, способного мне помочь, но вскоре я получила подтверждение: Питер находился там же, где и в прошлый раз.

– У вас тот же недуг? – предельно вежливо спросил меня маг, к которому я обратилась за помощью.

– Вроде того, – уклончиво ответила я.

Эти люди считали, что я пришла, чтобы помочь. Так и было, вот только у помощи много лиц, и не все они выглядят приятно. Меня проводили в палату Питера, и я увидела, что маг всё так же лежит на своей кровати, утопая в подушках. Он был так же бледен и истощён, но подбородок Питера оказался аккуратно выбрит, и даже волосы подстрижены. За ним ухаживали, а он просто лежал, умирал и тянул всё, что его окружало, следом за собой.

– Нам надо поговорить. – К моему изумлению, разговор начала не я.

– Да, – согласилась я, присаживаясь на край его кровати.

Посох, зажатый у меня в руках, мог превратиться в любое известное мне оружие по первому моему желанию. Он предлагал мне бесконечный список вариантов для убийства, а обречённый смотрел на меня своими синими глазами, и это были куда более разумные и живые глаза, чем те, к которым я успела привыкнуть. Это были глаза прежнего Питера, того, которого я просто не могла убить.

– Я не могу остаться тут, – сообщил мне потерянный друг. – Я попытался, но у меня не вышло.

Киира не солгала: для него было уже слишком поздно. Питер зашёл слишком далеко.

– А я не могу позволить тебе уйти во Врата Заката, – отозвалась я. – Этому много причин, и не все они сводятся ко мне.

– Есть что-то ещё? – Он спрашивал спокойно и серьёзно, как будто действительно ещё ничего не решил и пытался внимательно рассмотреть варианты. Как будто ещё не всё было потеряно.

– Если ты сделаешь это, мы с тобой оба станем демонами огромной силы, – честно ответила я. – Мы уничтожим эту страну. Я не могу этого допустить. Знаешь, Питер, я и так принесла ей много зла…

И меня понесло. Забыв о времени, рассказала ему про Валмиранскую Ведьму и Фаину, про Рию с её полётами и Криса с его ненавистью, про шиикаров и южан, про Кииру и её приказ. Я рассказывала своему старому другу про беду, которой обернулись мои отношения с совсем другим Питером, а тот слушал внимательно, не перебивая, так, как он слушал всегда, и с каждой секундой я понимала, что снова всё порчу. Решимость покидала меня.

– Вокруг тебя как всегда происходят невероятные вещи, – заметил маг, когда я наконец замолчала.

– Ужасные вещи.

– Да, ты мастер совершать фатальные ошибки.

Я и сама понимала это, но всё равно стало обидно.

– Теперь я хочу сделать всё правильно.

Нужно было ухватиться за свою обиду и убить его, но я понимала, что никогда себе этого не прощу.

– Ты хочешь убить меня? – всё так же спокойно спросил маг.

Я мотнула головой.

– Не хочу. Должна.

– А как ты должна будешь поступить после этого с собой?

Я посмотрела на него с удивлением. Мысль о возможности самоубийства до сих пор не приходила мне в голову, а ведь это было лучшим выходом. Убить Питера, вернуться к Крису и положить все свои силы на то, чтобы остановить Фаину, не жалея собственной жизни. И пусть исход этого боя стал бы ответом на мой негласный вопрос: заслуживаю ли я прощения за всё, что натворила?

– Ты меня ненавидишь? – спросила я тихо, поднимаясь на ноги.

Маг тоже сел ровно. Раньше он то ли не мог, то ли не хотел этого делать, вот только Питеру явно стало лучше с нашей последней встречи. Похоже, он действительно пытался изменить направление движения, и от понимания этого на душе стало гаже.

– Не знаю, – ответил маг. – Если бы ты знала всё то, что помню я, ты бы поняла. Но для меня нет места здесь, а ты… Я не могу смотреть на то, как ты живёшь без меня. Я привык, что без меня ты не можешь жить.

Я не могла его убить. Просто не могла своей рукой оборвать жизнь этого человека. Раньше убийства давались мне легко: я знала, что то, что я делаю – правильно. Что люди, у которых я отнимала жизнь, этой жизни не заслуживали. Питер заслуживал. Если я заслуживала, то он – точно.

Я плотно сжала губы, чувствуя нехорошее пощипывание в уголках глаз. Маг смотрел на меня таким спокойным и печальным взглядом, что я не выдержала и, резко развернувшись, выскочила из его палаты. Пустые коридоры с их строгим и холодным убранством смотрели на меня с укоризной. Они презирали мою слабость и трусость, и я металась, словно загнанный зверь, в отчаянных попытках найти убежище, спрятаться от самой себя и всего, что происходило вокруг.

Мне на глаза попалась пустующая ниша. Должно быть, раньше тут стоял узкий книжный шкаф, или рыцарский доспех, или постамент с бюстом великого мага, а может, что-то совсем другое, но теперь здесь было пусто, и я забралась в нишу, усевшись прямо на пол и обняв руками и хвостом колени. Маги, которые могли бы увидеть меня в таком виде, были заняты: они сдерживали Фаину, а я сидела на месте, словно в самом деле став скульптурой, и тратила драгоценное время.

– Я расскажу тебе одну сказку, – шепнула мне на ухо Киира.

Ощущение её незримого присутствия окутывало меня с головы до кончика хвоста.

– Не надо, – почти жалобно попросила я, но богиню мало интересовали мои желания и просьбы.

– В одной сказочной стране жила одна маленькая Горная Рысь, – начала она, и ничто на свете не могло защитить меня от её голоса. – Она родилась дикой и свободной, но никогда об этом не узнала, ведь её маленьким котёнком поймали люди. Горная Рысь росла как домашняя зверушка среди домашних зверей, и, если она пыталась вести себя так, как велела ей её природа, все вокруг смотрели на неё с неодобрением и злостью. «Ты ручная, ты должна вести себя как ручная», – говорили Горной Рыси другие звери. Они вновь и вновь нападали на малышку, стараясь сделать так, чтобы та чувствовала себя слабым ничтожеством и никогда не решалась выпустить когти.

Им удалось это. Горная Рысь не перестала слышать зов своей далёкой родины, который велел ей быть вольной, сильной и гордой, но признала себя ручной, слабой и ничтожной. Бедняга разрывалась на части, и тогда она нашла для себя выход. Она решила притвориться совсем другим зверем. Более милым и хрупким, более безопасным и приручаемым. И у неё получилось, притом настолько хорошо, что вскоре все, включая её саму, поверили, что Горная Рысь на самом деле Лиса. Вот только это не заставило её перестать быть Горной Рысью.

Видя перед собой Лису, люди и другие звери успокоились, но запах страшного хищника всё равно смущал их. Лиса оставалась одинокой и непонятой, но жить ей стало гораздо легче. А ещё у неё был Мальчик.

Мальчик был сыном хозяина. Он начал видеть Лису ещё до того, как Горная Рысь принялась притворяться ею, именно от него она взяла эту идею. Мальчик полюбил зверя, в котором никогда не видел опасного хищника. Да, он любил Лису всем своим сердцем без остатка, он был единственным, кто оказался на это способен. И Лиса полюбила его тоже. Рядом с ним она была счастлива, она забывала о том, что под её рыжим мехом скрыта тоскующая без любви и дома Горная Рысь.

Но однажды к Лисе пришла могущественная Богиня, которая заскучала и решила поразвлечься. Она воззвала к Горной Рыси, к которой не взывал никто уже много лет, и та от неожиданности и удивления ответила. Богиня протянула ей факел и сказала: «Сожги свою старую жизнь и обрети новую». Но Горная Рысь отказалась. Она была домашней всю жизнь и не умела выживать в горах, а часть её души в самом деле принадлежала теперь Лисе. Тогда богиня предложила иной вариант: «Сожги свою старую жизнь, и я сделаю так, что в новой ты найдёшь своё место».

Горная Рысь оглядела свою родную клетку, которую теперь могла навсегда оставить. Она жила в ней долго и по-своему привязалась к этой жизни, но вдруг поняла, что всё сделала правильно. Она подарила счастье Мальчику и многим другим людям и зверям, а теперь пришла пора стать по-настоящему счастливой самой. И Горная Рысь подожгла дом.

Её ждала новая счастливая жизнь, но Богиня предложила зверушке взять что-то с собой на память. Лиса долго думала, а потом сделала неожиданный выбор: она захотела взять с собой Мальчика. Богиня объяснила ей возможные последствия такого выбора, но Лиса была непреклонна. Она решила, что её друг сможет жить в её мире так же, как она смогла жить в его.

Так Горная Рысь обрела своё счастье в далёком лесу и вместе с другими зверями и птицами убежала прочь, забыв об оставшемся в одиночестве Мальчике. Увы, в отличие от своей подруги Мальчик не сумел заставить себя жить. Он начал рваться назад и вспомнил, что оказался тут не по своей воле. Он вспомнил оставшуюся позади жизнь, которую сожгла Горная Рысь, и возненавидел её, не переставая любить. Ведь в целом мире кроме неё у него никого не было.

Тогда Богиня снова пришла к Горной Рыси, видя, что Мальчик, с которым та прочно связала свою судьбу решением взять его с собой, губит их обоих. «Убей мальчика, – сказала Богиня. – Избавь его от страданий и живи». И Горная Рысь… Что она сделала? Эта сказка ещё не закончена, и только тебе, Ярна Сеена, ставить последнюю точку в ней.

Киира давно исчезла, а я всё так же сидела неподвижно и пялилась в пустоту. Всё наконец-то встало на свои места. Питер говорил, что если я вспомню, не смогу с этим жить, а Крис, выслушав историю мага, сказал, что тоже не простил бы меня на его месте. Теперь я понимала это, теперь я понимала, почему Питер так смеялся, когда я заговаривала о нашем уходе во Врата Рассвета. Я обошлась с ним как с вещью, прихватила с собой, как Марика взяла свои часы. Я не помнила, о чём я думала в тот момент, вот только жить с осознанием своей вины было в самом деле невыносимо.

– Решилась? – спросил Питер, когда я вошла в его палату.

Я кивнула и протянула ему руку.

– Пойдём.

– Предпочитаю умереть здесь.

– Нет. – Я собиралась лишить его даже возможности умереть в выбранном им месте, но это казалось каплей по сравнению с остальным. – Питер, Киира рассказала мне, что я с тобой сделала. Я не помню, почему это случилось. Наверное, я испугалась. Наверное, я тоже привыкла, что не могу без тебя жить. Я не имею права убить тебя, но там, около Белого Лиса, Фаина, которую нужно остановить. Пойдём попытаемся сделать это вместе. Вместе покончим… со всем. Со всей этой историей.

Маг молчал и с сочувствием разглядывал моё лицо. Это было невыносимо: он сочувствовал мне. Мне было бы легче, если бы Питер снова начал кричать на меня, проклиная и желая мне смерти.

– Я должен извиниться перед тобой, – сказал маг, вызывав у меня горькую усмешку.

– За что?

– За то, что делаю с тобой.

– Я разрушила две твоих жизни, о чём ты вообще говоришь?

Я снова села на край кровати мага. Я не плакала, плакать больше не хотелось, должно быть, из-за принятого решения. Учитывая всё, что я натворила, я вообще не имела права жить, но я жила и даже бывала счастлива. Теперь пришла пора за всё расплатиться, и я была готова. Груз вины на моих плечах стал слишком тяжёлым, чтобы тащить его дальше. И только мысли о Крисе портили всё. Если его нынешнее поведение было лишь временным помешательством, если он любил меня на самом деле, моё решение стало бы для него предательством, а меньше всего на свете я хотела бы стать для Призрака второй Фаиной.

– Одну, – негромко поправил меня Питер.

– Что?

– Ты разрушила только одну мою жизнь, эту. Прошлую ты подарила мне. А я только брал. Я понял это, когда ты пришла в прошлый раз. Всё то, к чему я так хочу вернуться, не имеет смысла, если там нет тебя.

Если бы я с самого начала смогла полюбить Питера, всё было бы иначе. Он несомненно нашёл бы силы жить здесь, мы никогда не узнали бы, что я натворила, и были бы вместе в мире и любви. Всё-таки Питер оставался удивительным человеком: добрым, надёжным, заботливым. Он был бы таким всегда, если бы я не убила в нём желание жить. Я думала об этом и молчала, а маг, не зная, как расценить моё молчание, продолжил:

– Ты не помнишь, как и сколько мы жили до того, как попали сюда, но мы были счастливы. Мы оба. Когда я узнал, что ты уходишь, мне показалось, что ты бросаешь меня и… всё, что мы создали. Мне сказали, что это было необходимо, что ты расставила все точки и должна идти дальше, но я не мог смириться. Я всегда считал, что ты просто не способна на подобное предательство по отношению к тем, кого ты оставляла. Мне обещали, что однажды я тоже смогу последовать за тобой, но я не видел своей жизни без тебя. А ты просто ушла и начала новую жизнь, в которой моё место занял другой. Именно за это я не могу тебя простить. За это, а не за то, что ты взяла меня с собой.

– Я поступила с тобой, как с вещью, – тихо напомнила я ему. – Испугалась одиночества и решила распорядиться твоей судьбой.

– Ты открыла Врата Рассвета. Это значит, ты искренне была готова оставить позади всё. Я хорошо запомнил, потому что это сильно задело меня. Сам факт того, что ты открыла Врата, означал, что ты была готова оставить меня без каких-либо сожалений. Если бы ты чувствовала себя привязанной к кому-то или чему-то, ты не смогла бы уйти, потому я считаю, что ты сделала это из-за меня. Потому что знала: из нас двоих в конце концов именно я оказался тем, кто не мог выжить без другого.

В этом был смысл. Я смотрела на Питера с удивлением: он только что заставил меня пересмотреть мои взгляды на открывшуюся мне истину, немного уменьшив моё чувство вины. Теперь я по меньшей мере могла считать, что пыталась сделать как лучше, а не слепо следовала своим прихотям. Вот только это ничего не меняло: Питера было не спасти, а значит, меня тоже.

– Может быть. Но даже если так, это меня не оправдывает.

– То, что это не оправдывает тебя, не оправдывает меня.

Я не стала отвечать: это тоже было верным, но теперь я больше не могла винить мага за то, что он делал со мной.

– В городе, где мы жили, никогда не было видно звёзд, – вдруг тихо сказал он, и я согласно кивнула, подтверждая, что я помню это. – Но ты могла видеть то, что нельзя было увидеть глазами. Ты рассказывала об этом, и те, кто слушал тебя, начинали видеть и чувствовать то же, что и ты.

Он замолчал, и я подхватила:

– Я рассказывала тебе про звёзды. Заставляла смотреть в пустое небо и рассказывала.

– И я действительно видел их. Все созвездия, всю красоту звёздного неба, которой не было видно на самом деле.

– Но я всегда мечтала увидеть звёзды своими глазами.

– Да, а ещё ты мечтала, чтобы их могли увидеть все на свете.

– Пусть даже через меня.

– Да. Ты хотела сделать со всеми то же, что делала со мной: зачаровать своей историей, заставить увидеть невидимое.

– А вот этого я уже не помню.

Питер тихо засмеялся.

– И не нужно. В тебя не верил никто, кроме меня, а ты мечтала, что однажды увидишь настоящие звёзды и тогда случится какое-то чудо. Ты обретёшь силы, чтобы сделать нечто великое. Но вывезти тебя к звёздам я не мог никак.

– Но ведь вывез потом!

Алые блики плясали перед глазами, а я вспоминала, как волновалась перед долгожданной поездкой, как собиралась, уже чувствуя, что назад не вернусь.

– Да, вывез, но только после того, как ты сделала всё, что хотела.

– И всё-таки я увидела звёзды.

– А я не увидел.

– Потому что их было видно очень плохо! – На лицо наползла неуместная улыбка. – Даже близко не похоже на то, что я себе представляла.

– Да. – Питер улыбнулся тоже. – Пара светящихся точек в небе, это совершенно не впечатляло после твоих рассказов. Помнишь, что ты сказала тогда?

Я сглотнула и медленно кивнула. Пятна перед глазами стали ярче, но я вытянула из памяти ту давнюю фразу:

– Я сказала: «Всё-таки многие вещи в наших фантазиях куда прекраснее, чем в реальности».

– И ещё?

– Было что-то ещё?

– Да.

Я пожала плечами, и тогда маг заговорил сам:

– «Теперь я действительно понимаю этот мир иллюзий, самое прекрасное в котором – это то, чего в нём нет».

– И тогда я захотела увидеть другой?

– Нет. Ты уже давно всё решила и даже поговорила со мной об этом. Я был против. Я надеялся, что эта поездка тебя остановит, но там, под этими звёздами, ты всё-таки ушла. И забрала меня с собой.

Мы замолчали, сидя рядом друг с другом. Мне вдруг подумалось, что всё наше прежнее общение тоже было одной большой иллюзией, опирающейся на воспоминания, которых с точки зрения этого мира никогда не существовало. Только лишь теперь, когда мы загнали себя в безвыходную ловушку, мы наконец-то говорили по-настоящему, и мне хотелось, чтобы этот разговор длился вечность. Вот только время неумолимо шло.

– Мой поезд отправляется через два часа. Ты сможешь идти?

Питер не ответил. Он смотрел на меня и не шевелился минуту, потом другую. Мне вдруг стало страшно: только теперь я вспомнила, что маг вполне мог отказаться, и тогда мне пришлось бы сделать то, чего хотела от меня Киира.

– Знаешь, Марика когда-то сказала мне, что приказы, которые дают нам боги, не обязательно исполнять, – сказала я, просто чтобы сказать это вслух. – Если Киире надо, чтобы мы поступили так, а не иначе, мы сделаем это, даже не заподозрив, что за этим стояла чужая воля. Когда боги обращаются к нам, на самом деле это не приказ, а тест, испытание, которого нам, смертным, не понять. До сих пор я всегда делала то, что велела Киира, но сейчас я твёрдо намерена ослушаться. Я не собираюсь тебя убивать. Я собираюсь встать рядом с тобой и свернуть Фаине шею, потому что если я приму за истину факт, что слова о необходимости убить тебя – ложь, то слова о том, что там, у разлома, справятся без меня, тоже могут быть ложью. И о том, что тебя нельзя спасти – тоже. Пойдём со мной, Питер. Остановим Фаину и погибнем вместе, а если нет – попросим помощи. Если ты позволишь себе помочь, наверняка можно будет что-то сделать!

Произнося эти слова, я вдруг поняла, что в самом деле верю в них. «Может, это просто испытание, – думала я. – Может, мы должны доказать, что Питер достоин жить, и тогда Киира спасёт всех».

– Ты слишком многое на себя берёшь, – заметил тем временем маг, старательно игнорируя все те мои высказывания, которые касались его. – Ты всего лишь человек. Один человек ничего не изменит там, где уже есть сотня.

Я пожала плечами.

– Наверное, это зависит от того, кто этот человек. Фаина – одержимая демоном фанатичка, я хорошо знаю, что отвлечь её от цели непросто. Но мне уже однажды удавалось это. Я знаю, что Фаина меня ненавидит, ты сам видел это. Я могла бы отвлечь её достаточно, чтобы к ней приблизились убийцы.

– Пара десятков нападающих может сделать то же.

Маг смотрел на меня странно, и я поняла: он не спорил, он тоже испытывал меня, вот только было совершенно непонятно, в чём была суть испытания.

– Может быть, но это будет стоить им жизни, если не всем – то многим. Я виновата во всём этом, Питер, и я лучше других подхожу на роль приманки. Так почему её должен занять кто-то другой?

– И что ты собираешься делать? – Питер смотрел на меня прямо и открыто. Было сложно поверить, что этот человек несколько месяцев назад был похож на бешеного пса.

– Попробую разозлить. Фаина отвлечётся на меня и атакует всеми силами, тогда кто-нибудь сорвёт её защиту и Крис сможет её убить.

– А что должен делать я?

– Помочь, чем сможешь. Если ты сосредоточишься на этом, если хоть ненадолго сделаешь это своей целью, наверное, на это время тебя перестанет тянуть в Закат так сильно, и это поможет мне.

Я вдруг поняла, что за время нашего разговора стала чувствовать себя гораздо лучше, несмотря на то, что осознанно лезла за запретными воспоминаниями. Уже один этот разговор тянул Питера к спасению, а значит, я была права. Киира сказала неправду, выход был! И тот факт, что богиня никак не пыталась опровергнуть мои умозаключения, стал лишь доказательством тому.

– Почему тебя так тянет назад? – спросила я. – Никогда не могла понять. Да, тебе там было хорошо, но почему ты даже не пытаешься наладить жизнь здесь?

Маг вздохнул и виновато улыбнулся.

– Я никогда не умел говорить, как ты, но попробуй сейчас представить. Вся моя жизнь здесь – тьма, в которой не за что ухватиться. Всё, к чему я пытаюсь прикоснуться, рассыпается, все дорогие мне люди исчезают, а я остаюсь один, чтобы смотреть на это. И среди всего этого отчаяния есть только одно понимание: я никогда не должен был попадать сюда. Но я попал, и теперь убиваю всё вокруг, включая тебя. Когда я желал отомстить тебе, мне было легче. Теперь я этого не желаю, но мне не разорвать связи между нами. И я не вижу никакого выхода из этой ловушки. – Он усмехнулся. – И это не только метафора, я почти не различаю твоё лицо.

Питер тоже терял зрение, но если ко мне здоровье стремилось вернуться, то к магу – нет. Но кто сказал, что, если он может тащить меня ко Вратам Заката, я не могу тащить друга от них?

– Тогда давай я буду смотреть за тебя, – заявила я решительно. – И нам обоим не придётся умирать. Остановим Фаину, спасём Валмирану, а в награду потребуем помощи, и пусть только попробуют не помочь!

Маг удивился. Он действительно удивился, похоже, как и я, до этого дня он не рассматривал вариант помощи со стороны всерьёз.

– Пойдём со мной, и ты снова станешь нашим другом, – просила я. – Настоящие друзья ведь помогают друг дружке до конца, да?

Пусть я сама образцовым другом никогда не была, сейчас всё ощущалось иначе. Я поняла, что, если у нас всё получится, я уже не смогу смотреть на вещи так, как смотрела раньше. Наверное, я стану немного лучше в собственных глазах, прощу саму себя. И, судя по тому, как на глазах оживал Питер, он думал так же.

– В конце концов Ярна я или кто? – с облегчением выдыхая, попыталась пошутить я. – Спасать людей от их же демонов – моя судьба.

Маг резко вскинул голову. Он почти сиял от наполнившей его жизненной силы и больше не собирался ни в какой закат.

– Именно! – Питер схватил меня за руки. – Ты совершенно права. Мне ещё нужно подумать об этом, но я, кажется, вижу выход теперь.

Немалую часть драгоценного времени мы потратили на то, чтобы покинуть лазарет: мага не хотели отпускать. К счастью, нам удалось убедить смотрителей лазарета, что ему стало лучше, а от прогулки по городу хуже не будет, благо Питер так и продолжал светиться энергией. Впрочем, во время ходьбы ему приходилось придерживаться за меня, а я выдерживала мага, не опираясь при этом на посох, чем безмерно гордилась.