Текст книги "Мой путь озарён рассветом (СИ)"

Автор книги: Зуки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 73 страниц)

– Мой мальчик… – дрожащим голосом бормотала женщина. – Спасите его…

Теперь я заметила, что её платье порвано в нескольких местах, я видела синяки на её теле, грязные волосы и край искажённого ужасом лица. Сколько времени они с сыном были в плену? Сколько ужаса они пережили? Я вспомнила детей нашего клана, которые улыбались, слушая мою сказку, и неожиданный план спасения пришёл мне в голову. Увы, возможности сообщить о нём Крису не было, а маг всё боролся со своим заклинанием, и времени оставалось в обрез.

– Всё будет хорошо, только не двигайтесь, – почти не размыкая губ, шепнула я женщине, отпуская её и усаживая обратно на пол.

Маг ответил на это движение агрессивным взмахом ножа, женщина вскрикнула, заплакал до сих пор молчавший мальчик. Испуганный этим звуком, преступник сбился и был вынужден начинать заклинение с начала. Мальчик получил удар по рёбрам и приказ заткнуться, кинжал замер у его шеи, тихо рыдала перепуганная мать.

К счастью, она послушалась меня и не двигалась. Никто не заметил, как маленькая мышка, только что бывшая ножом, юркнула в угол и, сливаясь со стеной, поползла к магу. Взгляд преступника бегал, и это было опасно. Следовало как-то отвлечь его, а заодно дать Крису понять, чтобы он ничего не делал и был наготове. Идея была нелепой, но в сложившейся ситуации ничего лучшего не пришло мне в голову.

– В одной сказочной стране жил один Шакал.

Маг продолжал петь, его полный ненависти взгляд остановился на мне. Кинжал прижался к шее мальчика плотнее, всхлипнула женщина.

– Просто сказка, она ничего не меняет, – заверила я и продолжила: – Шакал ел мышей и верил, что это делает его лучше них, да и вообще всех на свете. Мыши страдали от него ужасно.

Того, что ему начнут рассказывать сказку про шакала и мышей, преступник явно не ожидал. Он никак не мог решить, что делать с такой неожиданной мной, боялся снова сорвать заклинание, а потому не спешил лишний раз шевелиться, и только взгляд его бегал от меня к Крису и обратно, не замечая более ничего.

Призрак замер в трёх шагах от врага. Слишком мало, чтобы выхватить мальчика, достаточно близко, чтобы атаковать с помощью посоха. Это было не слишком хорошо, оставалось только надеяться на лучшее да просить Кииру о помощи. Вот только после обнаруженной у Питера книги взывать к богине мне не хотелось.

– Мыши были бы рады взбунтоваться, но что они могли против Шакала? Им только и оставалась, что шарить по углам.

Сработало. Крис, воспользовавшись тем, что маг перевёл взгляд на меня, быстро оглядел все углы и заметил мою мышку, ковыляющую вдоль стены. Я старалась лишний раз не смотреть в её сторону, потому на мышку это существо уже не особенно походило, зато оно было близко. Крошечные неуклюжие шажки приближали её к цели, мышка доползала, а заклинение призыва демона подходило к концу.

«Пусть всё получится!» – забыв о недавних мыслях, взмолилась я, и, повысив тон, произнесла:

– Но одна Мышка нашла волшебное кольцо, умеющее превращать одних зверей в других. Она надела его, пришла к Шакалу и превратилась в Тигрицу!

Демон вырвался в физический мир бесформенным силуэтом с доброй тысячей конечностей. Женщина рванулась вперёд, но я сбила её с ног и, не сводя со своей мышки взгляда, сделала то, что до сих пор делала только дома, в спокойной обстановке. Мышка прыгнула, изменяясь в форме и размерах, и вот уже зубы крупного тигра вцепились в руку мага и рванули её назад, заставляя того выронить нож. Крис, не дожидаясь приглашения, атаковал демона, разрезав его плоть ставшим саблей посохом, словно подтаявшее масло ножом, и схватил мальчика за руку, оттаскивая его в сторону от терзающего мага тигра.

– Да, она превратилась в Тигрицу, – с мрачным торжеством проговорила я, заканчивая сказку, – и съела его.

Пока я отводила глубоко шокированных случившимся женщину с сыном в местное отделение полиции и объясняла стражам порядка, куда и почему надо идти, Крис изуродовал тело убитого так, чтобы различить следы тигриных укусов стало практически невозможным. Мы надеялись, что орден замнёт дело и нам не придётся объяснять общественности, откуда в Нижнем Тарине взялись тигры. К счастью, всё обошлось. В полиции был соответствующий приказ насчёт Призрака, так что тот предъявил им какую-то бумажку, и от нас отстали. И всё же в гостиницу мы вернулись, когда до рассвета оставалось лишь несколько часов, и немалую роль в этом сыграло то, что мы неожиданно заблудились.

Мы бродили по пустынным незнакомым улицам, шатаясь, словно пьяные, при этом я то и дело начинала смеяться.

– Скажи мне, что ты скучала по этому, – попросил Крис, и я с готовностью подтвердила:

– Я даже не догадывалась, насколько сильно скучала!

И заслужила крепкий поцелуй.

Призрак гордился мной, гордился тем, что я сделала, я видела это. Я любила его за это, а он любил меня, и больше мне ничего не было нужно. По крайней мере, так мне казалось сначала, но с каждой минутой я всё яснее понимала, что просто любви мне мало. Я хотела пути, я хотела опасности, приключений! Я хотела силы, тигриной мощью струящейся внутри меня! Я хотела весь мир, чтобы он был моим и жил по моим правилам. Поэтому, когда мы нашли гостиницу, я уселась на кровати Криса и отказалась уходить.

Комментарий к 26. Память

Оно живое.

Черновой вариант текста дописан полностью.

========== 27. Тигр. ==========

– Ты никогда не заплетаешь косу. Почему? – спросил меня Призрак утром, когда я маялась у зеркала, пытаясь сделать ровный пробор.

Зеркало висело неприлично низко даже для людей среднего роста, и я откровенно страдала, тоскуя по шикарному гиганту, подаренному мне Корой и ожидающему моего возвращения дома. Вопрос Криса застал меня врасплох и смутил. Выронив одну из прядей, тем самым сведя на нет всю проделанную ранее работу, я надулась и смущённо ответила:

– Не умею.

Я никогда не понимала, как надо вывернуть руки, чтобы заплести ровную и прямую косу чётко позади своей головы. Две косы? Одна, но сбоку? Сколько угодно, но обычная упорно мне не давалась. Я честно не понимала, как Малисана умудряется проделывать это каждое утро.

– Когда я тебя впервые увидел, у тебя была коса.

Я удивилась. День, когда я потеряла память, отчаянно старался забыться. Его детали быстро стёрлись, стремясь унести от меня все отсылки к прошлому, но оставить настоящее. Я прекрасно помнила лица Кайры, Финиды, Коры и Криса, но не помнила, во что была одета и что было у меня на голове.

– И ещё уши ниоры были, – напомнила я.

По сравнению с вопросом о том, как и почему я оказалась на улицах Коовира без памяти, даже если принять за истину, что Киира перебросила меня из другого мира через Врата, загадка появления на моей голове косы, которую я определённо не могла заплести себе сама, казалась незначительной.

– И весьма странная одежда. Я никогда не видел похожей ткани, это я помню. А вот какая именно была эта ткань и как выглядел сам наряд – забыл напрочь.

Я замерла. Теперь, когда Крис заговорил об этом сам, я вспомнила – нет, не одежду – о существовании ещё одной загадки. В чём бы я ни пришла в себя в тот день, с тех пор, как я сняла с себя старый наряд, его более никто не видел. Он как будто исчез и из этого мира, и из памяти людей.

– Я тоже не помню, – признала я и потянулась за расчёской, но Призрак выхватил её быстрее. – Эй, отдай!

Крис не послушался. Он бережно провёл рукой по моей голове, на мгновение прижав уши, и я, неожиданно окончательно смутившись, замерла статуей, позволяя Призраку перебирать мои волосы. Когда он закончил, за моей спиной обнаружилась самая настоящая коса, перевязанная нежно-голубой лентой. Я счастливо улыбнулась, не зная, что сказать, и перекинула косу через плечо. И только тогда заметила это.

Как я умудрилась пропустить сей занимательный факт, пока возилась с косами сама, я не поняла. Наверное, слишком много отвлекалась на низкое мутное зеркало, на сидящего позади Криса и на собственные мысли, вот только прядь седых волос в моей голове всяко образовалась не только что. Она была совсем тонкой; чтобы заметить этот дефект, нужно было как следует приглядеться, и всё-таки уже одно наличие такого дефекта было дурным знаком.

– Не обращай внимания.

Я с удивлением поглядела на Криса и поняла: он заметил раньше, но ничего не сказал. Осталось только задаться вопросом, как давно на самом деле он это заметил.

– После Питера или раньше? – требовательно спросила я.

Призрак не стал отпираться.

– После. Это сделал он. У него так же, но сильнее.

На светлых волосах мага не заметить седину было совсем просто, не вспомнить, с чего началась трагедия Марики и Фреда – сложнее. Ужас холодной змеёй струился внутри меня, подбираясь к сердцу, и я шагнула назад, словно желая оказаться дальше от зеркала, от Криса, от себя самой.

– Меня затягивает? – Собственный голос вдруг стал каким-то особенно жалким и слабым.

– Во Врата Рассвета нельзя зайти против воли, – поспешил сообщить Призрак, подтвердив, что ему в голову шли те же мысли, что и мне. Почти те же.

– А во Врата Заката?

Крис ответил не сразу, но на его лице не осталось и тени от прежней довольной безмятежности.

– Я убью Питера, – пообещал он наконец, и я протестующе изогнула хвост.

– Не надо. Он одумается. Он обязан одуматься. А я не поеду к нему больше, он больше ничего мне не сделает. Я не позволю.

Судя по тому, что выражение лица Криса не изменилось даже немного, он мне не поверил, но спорить Призрак не стал. Он проводил меня на вокзал и посадил на поезд до Лаона, а сам собрался вернуться в Карнаэль, чтобы отчитаться о выполнении задания. Мы собирались ехать в столицу вместе и вместе же вернуться домой, и такое изменение решения подтверждало: Крис сделает всё, чтобы держать меня как можно дальше от Питера. И я не собиралась ему мешать. Оставалось только надеяться, что Призрак в самом деле не задумает убить мага, чтобы решить проблему раз и навсегда.

Но прибыв в Белый Лис, я поняла, что есть проблемы пусть и менее значительные в перспективе, но куда более актуальные в настоящий момент: меня уволила Марика, недовольная тем, что я пропала из Главного Дома, предупредив в самый последний момент. Помощница из меня в самом деле была паршивая, я часто пропускала рабочее время и безмерно тосковала, разбираясь с бумагами. С тех пор, как уехала Диса, работы стало больше, а желания браться за неё – меньше. Мне давно стоило уйти самой, но я не хотела расстраивать Марику. И в итоге расстроилась сама.

Я уже давно начинала думать о том, чтобы покинуть Главный Дом окончательно. Тоска, которая сопровождала меня в течение этой работы, была сравнима с восторгом, который я чувствовала недавно, возвращаясь с Крисом после успешного задания. Нет, моё место было не с бумагами, но где? В библиотеке в окружении детей? В далёких местах в окружении желающих убить меня врагов? Я не была готова посвятить свою жизнь чему-то одному, а ещё мне совершенно не хотелось оставаться без заработка.

Своими терзаниями я поделилась с Крисом.

– Может быть, мне стоит всё-таки вступить в орден? Я же не буду обязана рисковать шкурой всё время, так? Ты ведь иногда бываешь дома.

– Приняв это решение, ты не сможешь забрать его назад, сохранив при этом посох, – напомнил мне Призрак, вызвав новые волны сомнений.

– Как же мне тогда быть?

Твёрдый прямой палец Криса упёрся мне в лоб. Он был холодным, и я невольно улыбнулась, вспомнив, как мы навещали друг друга в болезни.

– Думай, – велел мне Призрак. – На следующее задание снова пойдём вместе. Посмотришь.

Это было отличным выходом, и я обрадовалась, хотя сомнения продолжали безжалостно терзать меня. Три дня спустя я пришла в библиотеку на вечер сказок, чтобы рассказать историю очередных жителей одной сказочной страны: Шакала и Мышь-Тигрицу. История наполнилась разными красками и новыми подробностями, сильно увеличившись в размерах, и всё равно в тот момент, когда фигурка мыши превратилась в тигриную, прыгая на фигурку шакала, мне вдруг стало страшно. Я испугалась, потому что на миг мне показалось, будто тигр сейчас изменит направление и кинется в гущу слушателей. И им не поможет даже то, что сам тигр размером был с новорождённого котёнка.

Чтобы рассказывать сказки, украшая их посохом – не важно, друзьям ли, врагам ли, – я должна была лучше владеть этим оружием. Я должна была обрести такой контроль, чтобы уже не сомневаться: посох сделает то, что я ему прикажу, и только это. И я не сомневалась, что у меня получится: смогла же я не убить Малисану однажды.

Я уходила в сторону от города, туда, где никому не могла бы навредить, и тренировалась, пробуя создавать больше предметов, заставляя их совершать более сложные движения на большем от меня расстоянии. А потом меня вдруг осенило: я не должна тратить весь посох, частичку его я всегда могу оставлять при себе. Когда к моей голой коже прикасалась хотя бы малая часть посоха, я чувствовала себя во много раз увереннее и сильнее, и слушался он лучше. Вскоре для того, чтобы заставить животное двигаться, я могла лишь подумать о нужном движении, а не представлять его детально. А ещё я продолжила тренироваться с огнём. Медленно и осторожно я училась укрощать опаснейшее воплощение этого убийственного оружия, и у меня получалось. Получалось!

Наверное, дело могло бы идти быстрее, если бы мои упражнения не тратили так много сил. Теперь я в полной мере понимала, что имел в виду Крис, когда говорил об усталости после работы с посохом. Иногда я так увлекалась, что едва стояла на ногах, но дело того стоило. Сам Крис же, видя мои успехи, только восхищённо вскидывал вверх брови. Призрак давно бросил попытки повторить нечто подобное, но он внимательно наблюдал за мной, запоминая и делая какие-то выводы для себя. Как и раньше, я охотно создавала сказочных тварей по его рисункам, а однажды попыталась соорудить человека.

Человек должен был стать копией вернувшейся со своей охоты Соны, но у меня ничего не вышло. Наверное, я слишком многое знала о людях, но слишком мало понимала в этом. Пытаясь воссоздать малейшие детали внешнего вида и внутреннего устройства, я делала их совершенно нежизнеспособными. Не желая глядеть на неживое и жуткое лицо, словно вышедшее из-под пальцев плохого кукольника, я позволила маленькой фигурке, которая могла бы стать копией Соны, навсегда исчезнуть, и более никогда не пыталась повторить этот опыт.

Однако с того самого дня я вдруг поняла, что на лице настоящей Соны тоже вижу маску. Очень хорошую и крепкую маску, которая давно срослась с настоящим лицом и даже стала им. Улыбчивая, весёлая, верная друзьям охотница, рядом с которой мне было хорошо и которую я искренне любила, лишь усиливала мою тоску по Рии и Дисе. Им, не Соне мне хотелось бы рассказать о моих успехах и терзаниях.

Я никак не могла понять, когда именно появилась эта маска. Была ли она с самого начала или, может, появилась после того, как сгорела деревня? Как они начали встречаться с Тео? Как покинул клан отец Соны? Охотница никогда не спешила делиться своими бедами и не особенно лезла в чужие. Это было очень тактично с её стороны, но это же казалось мне разделяющей нас преградой, и эта преграда росла. Ведь об отъезде можно было предупредить. Можно было передать мне записку, в конце-то концов.

– Всё будет хорошо, – пообещала мне Сона однажды, когда я, задумавшись о том, что мы на самом деле значим друг для друга, забыла подавать признаки жизни во время разговора. – Что бы там ни происходило, всё будет хорошо.

– Знаю. – Рано или поздно все нынешние проблемы станут лишь бесплотными воспоминаниями, но их место займут другие. – Когда вам на охоту в следующий раз?

– Не знаю. До выпускной недели два месяца, так что они там пересматривают расписание, чтобы школьники не пропустили ничего, а у нас не образовались дыры.

– Но ты предупредишь меня, когда будешь уходить?

Сона смутилась. Когда я сказала ей, что её уход без предупреждения задел меня, она явно опечалилась, но я так и не смогла избавиться от чувства неискренности.

– Я обязательно предупрежу тебя заранее, – пообещала охотница. – Как только сама узнаю. Главное – не забыть, как в тот раз…

Она улыбалась так же, как улыбалась всегда: немного смущённо, но тепло. И всё-таки мне казалось, что Сона не предупредит меня. Забудет, не успеет, окажется слишком занята… Я с тоской вспоминала первые месяцы своей жизни в клане. Тогда мы общались с Соной и Малисаной, и первая очевидно была моим другом, а вторая – нет. Но время безжалостно меняло всех, и вот мы с Соной стремительно отдалялись друг от друга, а во взгляде Малисаны – всё ещё полном боли и одиночества взгляде – больше не было ненависти.

На улицах Белого Лиса не осталось снега: эта весна пришла быстро и рано, а может быть здесь так было всегда. Вокруг города разлились королевские лужи, создавая идеальное место для игр с огнём, но в лесу, по словам Соны, снег будет лежать ещё долго. Запах весны становился невыносимо сильным, казалось, сам воздух стал легче. Душа требовала летать и петь. Как-то раз, когда Крис провожал меня домой, он остановился у одной из растущих на торговой улице яблонь, пригляделся к набухающим почкам и вдруг сказал:

– Когда они зацветут, я нарисую тебя с ними.

– Хорошо, – согласилась я, не пытаясь скрыть удивления.

– Тебе придётся сидеть под ними и не двигаться.

– Но ведь ты прекрасно умеешь рисовать и без натуры.

– С натурой лучше.

Я не стала спорить, хотя это всё равно казалось мне странным. Должно быть, Призрак это почуял, потому что он вдруг грустно улыбнулся и сообщил:

– Цветущие яблони и вишни всегда напоминали мне о матери.

Крис никогда, никогда не говорил о своей погибшей семье ни со мной, ни, насколько я знала, с другими. Всё, что мне удалось узнать, основывалось на словах тех, кто застал этих людей живыми, и это было ничтожно мало. В конце концов я привыкла видеть Призрака бесконечно одиноким и свободным в своём одиночестве.

– Рядом со Фрибодом были огромные фруктовые сады. Каждый год, когда зацветали яблони и вишни, мама пекла пирожки, оставляла их нам, собирала вещи и уходила на несколько дней, иногда пропадая целыми неделями. А возвращалась с картинами. Когда мы с сестрой были маленькими, она брала и нас с собой, но потом мы пошли в школу, и вышло так, что мать уходила сразу после выпускной недели, когда у школьников начинались праздники.

Крис не смотрел на меня, и я молчала, не решаясь нарушить тишину. Призрак не нуждался в моём ответе или ответной истории, он просто захотел рассказать и рассказал. Позволил мне войти в свою душу ещё немного глубже. Мне отчаянно казалось, что за этими словами кроется нечто большее, какой-то тайный смысл, который мне предстояло разглядеть, но я никак не могла его увидеть. Мы остановились у моего крыльца всё так же молча, и вместо обычных слов прощания Крис меня поцеловал.

Заходя в дом, я вдруг поняла, что мне страшно. Вдруг это прощание имело совсем иное значение? «Вдруг он скрыл от меня что-то? – испуганно думала я. – Что-то плохое?» Маясь этими мыслями, я расхаживала по своей комнате, словно запертый в клетке зверь. Хотелось побежать к Коре, спросить, не кроется ли в истории о весенних художествах её старой подруги нечто ужасное, но на это я не имела права. Крис рассказал историю мне, а не Коре. Сказанное должно было остаться со мной.

И всё-таки к вечеру я не выдержала. Когда за окном начало темнеть, а стёкла окон дома напротив порозовели от первых лучей заходящего солнца, я выскочила из дома и побежала к Крису. Нежный закат за моим левым плечом то и дело призывал оглянуться, чистый свежий воздух вызывающе пах весной, и я вдруг решила, что вытащу Призрака из города, мы найдём сухое место, сядем там, будем смотреть на звёзды и дышать весной. И всё будет хорошо, не случится ничего плохого, потому что к такому тихому и нежному счастью ничто плохое просто не осмелится подойти.

Я боялась, что Криса не окажется дома, но увидела его в окне ещё до того, как постучалась в дверь. Призрак подтащил мольберт к окну впритык и теперь рисовал, наверняка закат. Мне вдруг захотелось затаиться где-нибудь в стороне и смотреть, как он рисует: как отходит от мольберта назад и возвращается, хмуря брови, как вертит в руках кисть, как внимательно вглядывается в объект, который пытается перенести на холст. Наверное, я так и сделала бы, но Крис заметил меня раньше, чем я приняла решение. Удивлённо приподняв уши, он пошёл открывать, отложив работу. Я всё испортила: такие закаты догорают слишком быстро.

Призрак смотрел на меня и молчал, я молчала тоже, понимая, что тем самым краду у него драгоценное время.

– Ты ведь никуда не исчезнешь, да? – спросила я наконец.

– Почему я должен исчезнуть? – не понял Крис, и я с облегчением вздохнула.

– Не знаю. Только обещай мне, что ты не исчезнешь, не предупредив, как Сона. Даже если ненадолго. Потому что если я поверю, что ты не вернёшься, я… Я не думаю, что смогу без тебя…

Слова застряли в горле. Я хотела сказать, что не смогу без него жить, но это было ложью. Разлука не остановила бы моё сердце, вот только представить себе такую жизнь я тоже не могла.

Призрак смотрел на меня очень серьёзно, даже не думая смеяться над моей глупостью, и эта серьёзность радовала и пугала одновременно.

– Хорошо. Но ты пообещай мне то же.

От неожиданности я чуть было не засмеялась сама.

– Я? Я-то куда могу деться?

Крис не ответил. Он только поднял голову и посмотрел на что-то за моей спиной. Я оглянулась и увидела облака, окрашенные закатом в нежные рыжие и розовые тона.

– Обещаю. Туда – никогда, – прошептала я.

Мы стояли на крыльце у открытой двери и смотрели на закат в полном молчании, пока его последние лучи ни скрылись за крышами домов впереди. Тогда Призрак потянул меня в дом, и я вспомнила, что окончательно загубила его работу.

– Прости, я тебе всё испортила.

– Закаты и рассветы исчезают слишком быстро, чтобы рисовать их с натуры. В этом было что-то особенное, и я решил попытаться, но у меня не вышло. Всё было испорчено до того, как ты пришла.

Он отвернул мольберт к стене, не давая мне увидеть работу, и я не настаивала.

– Хорошо, что ты пришла, – заявил вдруг Крис. – Помнишь, я обещал тебя взять на следующее задание?

Я кивнула, и Призрак поспешил меня разочаровать.

– Сегодня как раз прилетело. Туда я тебя взять не смогу, но… – Он осёкся, пристально вглядываясь в моё лицо. – С тобой ведь ничего не случится, если мы расстанемся на две недели или около того?

Это был долгий срок, но мы расставались и раньше. «Нельзя привязываться к другому человеку настолько», – вспомнила я и постаралась смириться с тем, что из моих друзей рядом останется одна Сона, и улыбнуться.

– Разумеется. А что за задание?

Крис не поверил моей улыбке и сощурился, но голос его прозвучал весело.

– А это тебе понравится. Я вместе с другими кииринами и магами буду очищать от демонов и местных площадку у Стен на западе. Угадай, зачем.

– Целых две недели?

– Это будет большая площадка. Очень большая. Способная уместить на себе много людей.

Долго гадать не пришлось. Я слишком много думала о судьбах своих уехавших на север подруг, чтобы не вспомнить о них в первую очередь.

– Для шиикаров?

– Да. Корабли с ними уже должны быть в пути.

– Быстро… – Очень быстро, слишком быстро, прекрасно быстро! – Эйноматрин испугался валмиранских кораблей?

Крис подробностей не знал, но это мало что меняло. Рия и Диса возвращались назад, они были обязаны вернуться, они просто не могли не вернуться! И с такими мыслями отпускать Криса было проще. Он уехал через два дня, и я знала, что всё будет хорошо.

Чем чаще я находила Сону на псарне, тем больше мне хотелось шутить о том, что Тео выжил её из собственного дома. Разумеется, это было не так, просто охотница всё больше и больше прикипала к своим собакам. Теперь она возилась уже не с одним Счастливчиком, но с целой группой молодых псов.

– Знаешь, я всегда чувствовала себя на псарне неуютно, – сказала мне охотница. – Теперь я вижу, что это было только из-за отца. Как же я рада, что он всё-таки уехал!

Сона понятия не имела, как много для меня значили эти её слова. Эта внезапная откровенность дарила мне надежду на то, что пропасть, начавшая появляться между нами, может уменьшится, притом куда быстрее, чем появилась.

Счастливчик у её ног радостно вилял хвостом. Ему уже исполнился год и выглядел зверь весьма взросло и грозно.

– Придержи-ка его, – попросила я Сону, и та взяла пса за ошейник.

Не сводя взгляда со зверя, я глубоко вдохнула, и вскоре у моих ног появился второй такой же пёс. Счастливчик удивился, его хозяйка тоже.

– Что это?

– Не трогай и не отпускай Счастливчика. Это – посох киирина.

– Серьёзно?! Ничего себе…

Сона присела рядом, заставив своего питомца пригнуть голову, и мой пёс повторил это движение.

– Вообще не отличим от живого! – не переставала восхищаться подруга, и я горделиво кивнула.

Животные, которых я создавала, больше не были угловатыми и неуклюжими и не напоминали дорогие игрушки. Счастливчик зарычал, и мой пёс оскалился в ответ. Я так и не поняла, как заставить свои творения издавать звуки.

– А с зубами что-то не так, – немедленно отозвалась Сона.

Я грустно вздохнула. Пытаясь создать максимально реалистичных зверей, я прочитала немало книг о них, изучила немало картинок, и всё равно этого было мало.

– Однажды я научусь, – зачем-то пообещала я Соне. – Я научусь создавать идеальных зверей и управлять ими, не глядя на них. И буду встречать врагов парочкой тигров.

И эти тигры будут вести себя как тигры, и их зубы не будут изменяться и расширяться, чтобы схватить противника удобнее. Тигр, которым я убила давешнего мага, сейчас уже казался мне жалкой пародией на зверя, я могла гораздо лучше, но это было моей тайной, которую не знал даже Крис. Сама не зная, почему, я выбрала именно тигра тем зверем, которого я хочу довести до абсолютного совершенства.

– Я поняла, – обрадовалась вдруг Сона. – У твоего пса кошачьи зубы!

– А есть разница? – с тоской уточнила я, и охотница засветилась с небывалым энтузиазмом, принявшись рассказывать мне об особенностях собачьих челюстей. Похоже, она действительно полюбила всё это.

– Зато тигры точно будут как живые, – отмахнулась я. – И, если всё пойдёт по плану, они будут гореть.

– Как это? – не поняла Сона, и я поспешила показать.

Тигр был маленьким и умещался у меня на ладони, вот только шерсть его пылала самым настоящим огнём. Чёрно-рыжим огнём. Охотница удивлённо подалась вперёд, Счастливчик, напротив, потянулся назад.

– И он настоящий?

– Вполне. Жжёт всё, кроме меня, но я над этим работаю. Сейчас уже могу не поджигать свою одежду практически никогда, всё остальное сложнее, но я научусь.

– Ого.

Сона рассматривала маленького тигра на моей ладони с неподдельными восхищением и уважением, и эти взгляды грели мне душу. Я представляла себе пару таких пламенеющих красавцев в натуральную величину и, наверное, светилась не хуже Соны, когда та говорила о своих собаках.

И всё-таки о перемещении шиикаров я рассказала ей только через неделю, когда она сообщила мне о времени своей следующей охотничьей поездки. А ещё через несколько дней я создала своего идеального тигра.

В неподвижном состоянии красавец был воистину безупречен: даже Марика, которой приходилось видеть таких живьём, не смогла придраться. Увы, с движением всё обстояло не так радужно. Кроме того, если я отводила взгляд хотя бы на секунду, что-то обязательно ломалось. Обойти эту проблему можно было довольно легко: стоило мне коснуться тигра голой рукой, как он становился стабильным и без моего взгляда, вот только зачем мне тигр, который не может бежать впереди меня? Скакать на нём верхом, что ли?

Что с этим делать, я понятия не имела. Оставалось только тренировать концентрацию внимания и учиться не моргать как можно дольше. С концентрацией были особенные проблемы: я привыкла обращать внимание на всё вокруг меня, и способности ведуньи этому здорово способствовали. Я ловила каждый шорох, каждый звук, каждое движение, но мне надо было учиться забывать об этом. Я должна была суметь забыть обо всём, кроме своего тигра.

В тот день я лежала на риином матрасе, свернувшись в калачик и подложив под щёку белый кончик лисьего хвоста, и мерилась взглядами с огромным зверем. Тигр был безупречен, и не думать об этом, отвлекаясь от поддержания его формы, было сложно. Внизу послышался какой-то шум, но я запретила себе слушать его. Я старалась удерживать тигра хоть и неподвижным, но живым. Бока зверя вздымались и опадали, подражая дыханию, то и дело кончик его хвоста подрагивал, а потом тигр зевнул. Это было настоящей победой, потому что этот зевок дался мне так же легко, как превращения посоха в швабру.

Кто-то шёл вверх по лестнице, и игнорировать это я уже не могла. Подобравшись ближе к зверю и усевшись около него на пол, я положила руку на полосатую спину и отвела взгляд к двери как раз вовремя, чтобы увидеть, как Крис заходит в комнату, замечает нас с тигром, замирает, и его лицо наполняется таким неподражаемым и несравненным выражением, какого я ещё никогда не видела. Призрак словно бы увидел… призрак.

– Милый котик, правда? – жизнерадостно мурлыкнула я.

На мгновение закрыв глаза рукой, Крис неожиданно рассмеялся.

– Что ты сейчас сказала?

– Котик, – повторила я. – Милый.

И убрала зверя, не желая, чтобы он, бессовестно воспользовавшись тем, что всё моё внимание теперь было уделено Призраку, превратился в бесформенную кляксу. Крис же стоял и улыбался, глядя на меня, но видя что-то совсем другое.

– Эй, что с тобой?

Я поднялась на ноги, и Призрак вдруг подошёл ко мне и крепко-крепко обнял. Я пискнула.

– Убьёшь.

– Ни за что.

– Я скучала.

– Я тоже.

Наверное, мы стояли бы так целую вечность, радуясь тому, что мы снова есть друг у друга, но с улицы послушался громкий звук, и Крис, словно очнувшись, отстранился, выпуская меня.

– Как дела? – Любопытство о судьбе шиикаров и моих подруг взяло верх над желанием повисеть на его шее ещё пару вечностей.

– Мы расчистили площадку под лагерь для шиикаров, – несколько рассеянно ответил Призрак. – Насколько я понял, при хорошем ветре они будут на месте на следующей неделе.

– Почему их сразу не впустят за стены?

– Они ещё не подписали договор. У них какие-то проблемы с новым Старшим Крылатым. Старый погиб.

Лисьи уши взмыли вверх, выдавая моё любопытство. Я помнила рассказы Рии, помнила и разговор, подслушанный в Городе Тысячи Храмов. По всему выходило, что Старшим Крылатым стал тот самый Берт, который испортил моей подруге жизнь, а теперь портил жизнь всему своему народу.

– Я рассказал тебе всё, что знаю, – на всякий случай уточнил Призрак, но я и так понимала, что он не сможет ответить на интересующие меня вопросы. Оставалось только ждать Рию, ждать и надеяться, что она вернётся к нам.