Текст книги "Мой путь озарён рассветом (СИ)"

Автор книги: Зуки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 73 страниц)

– Что за дверь? – не поняла я.

– О чём ты много думаешь, но никогда не говоришь вслух?

– Да нет тако… – начала было я, но осеклась. «Крис». – Ладно, поняла. Безысходно как-то получается…

Марика пожала плечами.

– Если захочешь поговорить об этом, я всегда тебя выслушаю.

Но желания говорить о Крисе с кем-либо у меня не было. Зато с каждым новым словом, которое Слышащая выдавливала из себя, во мне всё громче звучали другие мысли.

– У тебя горло не болит случайно? – спросила я, нахмурившись.

Марика поморщилась и махнула на меня рукой.

– Слегка. Я вчера слишком долго болтала на морозе. Ничего страшного, завтра пройдёт, но ты лучше ко мне слишком близко не подходи.

Я кивнула, а наставница продолжила:

– А ты завтра уезжаешь из города.

– Куда? – удивилась я.

Я была не против попутешествовать по Валмиране, и всё-таки мысль о том, что в путь мне придётся отправиться одной, немало пугала.

– В Танаер. Это деревня рядом с нами. Там пройдут игры для старшеклассников…

Я вспомнила слова Арран и кивнула. Оказалось, я должна была помочь нашим учителям, раз уж я провожу со своими крокодильчиками так много времени.

– День пути туда, три дня там, день пути обратно, – объясняла мне Марика. – Детей разделят на группы, и при каждой должен быть взрослый человек, но нам таких не хватает.

Мысль о том, что я буду взрослым человеком среди школьников, показалась мне странной, но я согласилась, решив, что это будет интересно. Школьники явно думали так же: от школы разило возбуждением и нетерпением. Не нужно было быть ведуньей, чтобы почувствовать это. Младшеклассники, которых никто никуда не брал, шумно завидовали, старшеклассники же откровенно сходили с ума, предвкушая приключение. Учителя ходили с похоронными лицами и явно предвкушали тоже. Свою безвременную кончину.

Прикинув масштабы грядущей трагедии, я решила как следует подготовиться. Оказалось, у меня нет никакого оружия, кроме посоха киирина, ножа и то не осталось, а защищать подопечных от белок и шуршащих кустов чем-то было нужно. Пользоваться своим смертоносным оружием в присутствии детей я не хотела, так что с этим пришлось повозиться. Я могла бы одолжить ножи у Рии, но шиикара уехала в столицу, прихватив с собой все свои вещи, что нередко наводило меня на мысли о том, что она может и не вернуться. Посох, впрочем, как и всегда, остался на моей руке в виде браслета. Расставаться с ним я не хотела. Ощущение борьбы давно исчезло без следа, более того, каждый раз, снимая браслет с руки, я чувствовала себя неуютно, словно вместе с посохом я откладывала в сторону кусочек своей души.

Я перебирала свои вещи, гадая, что может пригодиться мне в пути, а что нет. Аптечка и иголка с нитками, гребень для хвоста и ленты для кос, несколько карандашей и тетрадь для записей. Я открыла свой ящик и вытащила книгу с легендами. Почему-то мне захотелось взять её с собой и перечитать, но, решив, что мне не хватит на это времени, я всё-таки отложила её в сторону.

А вечером, когда я собиралась лечь спать, вернулась Рия, невероятно меня осчастливив. Она коротко рассказала, как отпраздновала Зимнюю Луну, и, смеясь, сообщила, что Питер нашёл свою новую любовь – академию магии Карнаэля. И эта любовь ответила ему взаимностью. Питер рвался изучать магию, маги рвались изучать Питера, но наш друг вернулся ко мне, собираясь перебраться в Карнаэль, но когда-нибудь после Круга Охоты.

– Этого, следующего, послеследующего? Он не уточнял, – смеялась Рия. – Да, он совсем не хочет с тобой расставаться, мне прямо жалко его стало.

– Мне будет его не хватать, – со вздохом согласилась я. – Но я была бы рада, если бы он был счастлив. А здесь, боюсь, он счастлив не будет.

– И ты за ним не пойдёшь? – уточнила шиикара.

Я кивнула.

– Здесь мой дом.

– И что, у бедняги совсем нет шансов растопить твоё холодное сердце? – трагическим тоном поинтересовалась подруга.

Я развела руками.

– Бесчувственная! Бессердечная! – провыла Рия, с трудом сдерживая хохот. – Или, – тут она хитро улыбнулась, – твоё сердце уже ненароком утащил кто-то другой?

«Утащил, сожрал и не заметил. Можно подумать, ты сама не догадалась», – мысленно возмутилась я и снова развела руками. Ничего более красноречивого мне придумать не удалось.

– Крис, да?

Рия явно решила меня дожать, и я была бы не против поддаться, но так просто взять и признаться в этом даже самой моей близкой подруге не получалось. Даже несмотря на то, что она сама всё знала.

– Ну, как тебе сказать… – протянула я.

Шиикара хитро улыбнулась.

– Как есть.

– А тебе зачем?

– Суровое девичье любопытство. Имею я право хоть немного побыть не просто безбожницей, а любопытной безбожницей?

Я весело фыркнула и покачала головой. Всё-таки из всех моих друзей именно Рия была той, кому я безоговорочно доверяла, кому могла рассказать всё на свете.

– Ты же и так знаешь, – выдавила я, смущённо улыбаясь.

– Это значит «да»?

– Это значит «да».

Дверь, о которой совсем недавно говорила Марика, дала первую трещину.

– Я знала.

– Я знала, что ты знала.

– Тогда к чему была эта комедия?

– Эй, это я тебя спрашивать должна! – возмутилась я, шутливо толкая шиикару в бок. – А что насчёт Морено?

Шиикара резко погрустнела. Похоже, я попала в точку, предположив, что они с главой контрабандистов не просто так проводили вместе так много времени.

– А что Морено? Морено теперь далеко, едва ли мы снова встретимся, – не скрывая грусти, ответила Рия.

– Паршиво, – так же грустно ответила я.

Печально любить человека, которого, вероятно, уже никогда не встретишь. Так же печально, как любить того, кто без сомнения доведёт тебя до беды. Так, повздыхав на пару, мы разошлись спать. А утром, велев Рии передать Питеру привет, я уехала учиться выживанию среди малолетних хищников.

Кто бы знал, что выживать будет так сложно. Танаерские щеночки пожевали мои нервы не хуже наших крокодильчиков. Со своей задачей я справилась в лучшем виде, получив заслуженные похвалы от наших учителей и даже предложение пройти обучение и присоединиться к ним, но, вернувшись в город, я могла думать только об одном: никаких детей больше. Хватит с меня. Хватит.

Нервы были на взводе. Я брела по заснеженному городу и страдала, пытаясь понять, почему со мной всегда так. Находясь дома, я мечтала о путешествиях, отправляясь в путешествия, я скучала по дому. Я неприлично быстро привыкала ко всему и начинала желать перемен, и это было паршиво.

Дома никого не оказалось, зато в почтовом ящике я нашла объявление: выборы названия города перешли на новый уровень. К моему немалому удовольствию, мнение большинства жителей нашего клана сошлось на том, что название должно отражать благодарность двум женщинам, благодаря которым мы оказались здесь: Финиде и Марике. Теперь настала пора решить, как именно будет выражаться эта благодарность.

– Сколько бумаги переводят, – одними губами проворчала я, закинула вещи в дом и отправилась в парк, намереваясь избить какую-нибудь сосну.

Было темно и морозно. С безоблачного неба на меня смотрели холодные звёзды, а в моей душе полыхала злость, которую срочно нужно было куда-нибудь деть. Я прибавила шаг и на площадь перед Главным Домом вырвалась почти бегом.

Денег на освещение улиц всего города пока не хватало, но здесь по вечерам уже зажигали фонари. В их свете мелкий рассыпчатый снег блестел, а целующаяся на крыльце пара вырисовывалась красивым тёмным силуэтом. Высокий юноша и изящная девушка хорошо смотрелись вместе, и я хотела было незаметно обойти их, когда красная лента на длинной чёрной косе знакомо мелькнула, бросаясь мне в глаза.

========== 20. Что в твоих глазах? ==========

Я замерла, не веря тому, что видела. Мысли о подобном повороте событий никогда даже не приходили мне в голову, а теперь я растерялась настолько, что, не думая о том, что делаю, я двинулась к паре влюблённых. Впрочем, влюблённых ли?

Они заметили меня, только когда я подошла совсем близко. Малисана ахнула и отскочила назад, прикрывая губы ладонью в кожаной перчатке и глядя на меня настороженно и оценивающе. Я только покачала головой.

– Ярна!.. Ты уже вернулась, – виноватым голосом пробормотал Питер.

– Угу. А вы, я смотрю, времени зря не теряли… – заметила я.

У меня не было никаких прав на мага. Я не любила его и не должна была мешать ему налаживать своё счастье, и всё-таки у меня не было ни единого сомнения в том, что счастьем здесь и не пахло. Малисана всё ещё любила Криса, а Питер любил меня. Но если с его стороны подобный поступок мог быть попыткой жить дальше, то побудить Малисану на такое могло только одно из двух: желание заставить Криса ревновать или попытки причинить боль мне. И если Крису ревновать было незачем, то мне в самом деле стало не по себе.

Маг смущённо топтался на месте, не зная, что сказать, и тогда заговорила ученица Слышащей:

– Иди куда шла, – холодно велела она мне.

– Питер, на пару слов, – позвала я друга, но Малисана встала между нами.

– Он никуда не пойдёт.

– Он сам может решать, что ему делать.

– Так дай ему говорить за себя!

– Это ты сейчас не даёшь ему говорить!

Мы подошли друг к другу почти вплотную, и моя врагиня, стоящая двумя ступенями выше, с ненавистью глядела на меня сверху вниз. Мы мерились взглядами, и отблески фонаря, мелькавшие в её зелёных глазах, напоминали мне молнии, готовые испепелить меня в любой момент. Но я не собиралась сдаваться.

Малисана отвела взгляд первой, и только тогда Питер заговорил.

– Мы пообщались и нашли много общего между нами, – не глядя на меня, виноватым голосом объяснил он. – Мы оба любим тех, от кого не стоит ждать взаимности, так что мы подумали, почему бы нам не попробовать друг с другом?

– Да она просто пользуется тобой, чтобы досадить мне! – выкрикнула я.

– Мир не сошёлся на тебе клином, – немедленно отозвалась Малисана. – Не всё в нём происходит ради тебя.

И всё-таки в искренность её намерений я не верила ни на секунду. Я была злой и усталой после минувшего приключения с детворой, я уже много месяцев страдала от своей неразделённой любви, я терзалась от того, что не могла так же легко находить своё место в клане, как те, кто был рождён здесь, меня сводили с ума загадка Врат Рассвета и беспокойство за моих друзей. И теперь, когда тому из них, перед кем я чувствовала наибольшую вину, собиралась разбить сердце эта бездушная тварь, я поняла, что больше не могу терпеть.

– Питер, пойдём поговорим, – несколько более резко, чем стоило, попросила я.

– Оставь его уже, он и так настрадался, – немедленно вклинилась Малисана. – Пойдём лучше поговорим мы.

Такой разговор в моём нынешнем состоянии ни к чему хорошему привести не мог, и Малисана – хорошая или не очень, но слышащая – не могла этого не понимать. И тем не менее она звала меня, а значит, была готова.

Я оглянулась на Питера, взглядом спрашивая его, что он сам думает обо всём этом. Маг беспомощно мялся, чем только повысил уровень моего раздражения. «Принимать участие в решении своей судьбы он не собирается», – поняла я.

– Ладно, – согласилась я, пытаясь поджечь Малисану взглядом. – Прогуляемся в парк?

Ученица Слышащей чуть склонила голову, принимая моё предложение, и первой шагнула в нужную сторону. Она даже не оглянулась на Питера, чем окончательно убедила меня в том, что до мага ей дела нет. Тот же, осознав масштабы разворачивающейся перед ним трагедии, наконец-то выпал из ступора.

– Стойте! – крикнул Питер, догоняя нас. – Стойте.

Мы остановись и с недовольством посмотрели на него. Маг протянул ко мне руку, но я не позволила к себе прикоснуться.

– Ярна… – в отчаянии простонал Питер. – Не надо этого…

– Разве ты не видишь, что происходит? – горько спросила я его. – Открой глаза и позволь мне не дать тебе страдать ещё больше.

– Не надо, – попросил маг снова.

Если бы на его месте был Крис, он просто не позволил бы мне сделать то, что я собиралась сделать. Должно быть, потому я и полюбила Призрака и потому же не хотела его любить.

– Оставь нас.

– Иди домой.

Эти две фразы мы с Малисаной сказали одновременно, чем, очевидно, окончательно добили Питера. Я попыталась успокоить его:

– Всё будет хорошо. Мы просто поговорим.

Но это не помогло. Впрочем, маг действительно развернулся и направился в сторону их с Крисом дома, ничего больше нам не сказав, а мы двинулись к парку.

Мы шли в таком несвойственном ученице Слышащей молчании. Она не пыталась меня подколоть ни разу после того случая во время прощания с нашими охотниками, но я знала, что война не окончена. Похоже, как и я, Малисана решила вести боевые действия иначе, и теперь, глядя на её мрачное, серьёзное и решительное лицо, я поняла, что наша война более не забавляет меня, но даже немного пугает.

Проходили ли Финида и Марика через подобные изменения отношений? Я не знала, но в темноту ночного парка вошли не две девушки, соревнующиеся в остроте своих языков, а две раски, готовые сражаться за своё любыми средствами.

Едва ли Малисана спланировала нашу встречу. У неё не было при себе оружия, у меня, впрочем, тоже, если не считать посоха киирина, неизменно болтавшегося у меня на руке в виде браслета. Однако применять его в бою с противником, которого нельзя убивать, определённо не стоило. Откровенно говоря, я надеялась, что, пользуясь пустотой и тишиной парка, мы от души накричим друга на друга и на этом всё закончится, но я вовсе не была уверена, что смогу сдержать всё бушующие внутри меня чувства.

Всё в том же молчании мы добрались до центра парка. Поскрипывал под ногами снег, а сосновые ветви нависали над нашими головами, подобно лапам странных существ.

– Зачем ты делаешь это с ним? – спросила я, останавливаясь.

Малисана дёрнула ушами и, сделав особый упор на слово «ты», повторила мой вопрос.

– Я ничего с ним не делаю. Не моя вина в том, что я его не люблю.

– Ты даже не понимаешь, в чём твоя вина? – презрительно уточнила она. – Питер рассказал мне всё. Всё про тебя. И про Криса.

Я стиснула зубы, гадая, что мог напридумывать для ученицы Слышащей отчаявшийся влюблённый маг, а та, как-то странно сгорбившись, вдруг зло прорычала:

– Он никогда не будет твоим. Никогда! Или мой, или ничей, ты поняла? Он не вернулся ко мне только потому, что Фаина лишила его способности любить кого-либо. Ты не посмеешь тронуть моё, не посмеешь!

Волна её злости долетела до меня по миру духов, заставив всех немногочисленных мелких демонов взвиться в предвкушении. Я почувствовала, как дрожат от рвущейся наружу ярости мои руки.

– Крис уже был моим однажды. Когда он остался один, когда потерял всё, я была с ним рядом, я была близка ему, как никогда и никто! Я одна могу вернуть ему счастье. Я должна вернуть его себе! Ты мешаешь.

– Питер тут ни при чём.

Моя попытка встать на защиту мага получилась откровенно жалкой, и Малисана, ещё ниже пригибаясь к земле, процедила всё тем же рычащим голосом:

– Я разрушу всё, что тебе дорого. От тебя отвернутся все, а кто не отвернётся, будет страдать вместе с тобой! Ты будешь рыдать и молить о пощаде, но будет слишком поздно.

Никто и никогда раньше не напоминал мне безумную колдунью так сильно, как ученица Слышащей сейчас.

– Ты свихнулась совсем как Фаина! – прорычала я ей в ответ, тоже принимая удобную для начала драки стойку. – Но ты не можешь заставить меня страдать.

Зелёные глаза мелькнули бешеным блеском.

– Могу! Потому что я буду с Питером до той самой поры, когда Крис вернётся ко мне. Питер не поверит тебе, если ты передашь ему этот разговор, а Крис обязательно вернётся. Он не будет с тобой. Он никогда не полюбит ту, кто уже любит его!

Однажды в своём забытом прошлом я видела чёрное пламя. А может, и не видела, а чувствовала, как оно разгорается в моей душе, сжигая всё, чего касалось, совсем так же, как это происходило теперь. На что рассчитывала Малисана, отправляясь со мной в этот парк? Быть может, она хотела разозлить меня и нарваться на драку, чтобы потом прилюдно рассказывать, как я набросилась на неё? Ну и, конечно же, насладиться возможностью расцарапать моё лицо ногтями, иначе для чего она сняла свои перчатки?

Бой девушки с девушкой без оружия, без смысла, без пощады – вот чего ждала моя противница, не зная, что всеразрушающее пламя чёрной ярости, которое она так неосторожно пробудила, только что сожгло последние остатки здравого смысла, сдерживавшие меня. Как бы всё сложилось, не будь я переполнена раздражением после этой пятидневки мучений со школьниками? Или если бы Крис дал мне понять, что я ему безразлична, или, в конце концов, если бы я не таскала свой посох при себе постоянно? Этого мне не было дано узнать. Потому что я тоже сбросила перчатки и, обдирая кожу, стянула с левой руки деревянный браслет, немедленно вытянувшийся в посох, давая Малисане понять: бой будет не между двумя безоружными девушками. Бой будет между безоружной девушкой и очень злым киирином.

– Давай! – выкрикнула я, делая шаг к противнице и по-звериному скалясь, когда она в испуге отступила назад. – Давай, рушь мою жизнь! – орала я, не жалея горла. – Делай что хочешь, не сдерживай себя, потому что я тоже больше не буду.

Посох змеился в моих руках, будто был живым существом, а не куском мёртвого дерева. Малисана попятилась, наткнулась спиной на кусты и, осознав, что загнала себя в ловушку, решилась на отчаянные меры. Я видела на её лице ужас и ненависть, когда она кинулась мне под ноги, сбивая на снег, и я упала бы, но посох изогнулся, кажется, даже быстрее, чем я успела об этом подумать. Опершись о него, я сумела удержаться на ногах.

А в ногах у меня лежала Малисана. Она попыталась откатиться, но я безжалостно пнула её в бок. Было странно осознавать, что я причиняла физическую боль другому человеку просто для того, чтобы причинить ему боль. Даже убивая, я никогда не мучила свои жертвы, стараясь оборвать их жизни, а не заставить их страдать. Я на мгновение замешкалась, и моя противница воспользовалась этим. Всхлипывая от боли, она вцепилась мне в ногу, и тогда я огрела её посохом по голове и мир почернел в моих глазах.

Я била Малисану посохом киирина, не сдерживая ни себя, ни его. Мы были одним целым – человек и убийственное оружие, горная рысь и тигр. Мы не вырывали друг у друга власть, мы били. Ученица Слышащей свернулась в комочек и кричала, но я не останавливалась, утопая в своей ярости.

– Ну, давай! – рычала я. – Рыдай! Моли о пощаде!

И Малисана заплакала в голос. Захлёбываясь слезами, она выдавливала из себя:

– Не надо больше! Не надо! Прости! Пощади! Не надо!

Но я остановилась только после того, как вдруг ясно разглядела пятна крови на белом снегу. Тогда я остановилась и, тяжело дыша, оперлась на свой посох.

Я не убила Малисану. Безжалостное оружие, способное одним прикосновением лишить жизни любого, много раз ударяло ту, кого я так безумно ненавидела в этот момент, и всё-таки ученица Слышащей отделалась сильными ушибами, разбитой головой и, может быть, парой сломанных костей. Она корчилась на снегу и рыдала, а над нами через лапы сосновых веток мерцали яркие холодные звёзды.

– Лежи тут, – низким хриплым голосом велела я Малисане, как будто она могла куда-нибудь уйти. – Я пришлю к тебе кого-нибудь.

И, вернув посох на руку в виде браслета, я поспешила к выходу из парка. Чёрное пламя злости отгорело, и на его место пришёл холод. Первому попавшемуся прохожему, пряча лицо, я коротко сообщила, что в центре парка лежит избитая ученица Слышащей, и немедленно убежала прочь. За мной не погнались: вид у меня был дикий. Надеясь, что Малисане не дадут умереть, я быстрым шагом спешила домой и гадала, что же мне теперь делать.

Так или иначе, Малисана своего добилась. Теперь от меня должны были отвернуться все. Я представляла, как Кора выгонит меня из дома, как Марика скажет, что я её разочаровала, с каким ужасом на меня посмотрит Питер и как перестанут разговаривать со мной Диса и Сона. Арран запретит мне видеться с крокодильчиками, а старички-библиотекари и близко не подпустят меня к своим книгам.

Одна Рия должна была остаться. Я шла и подбирала слова, которыми я буду уговаривать шиикару покинуть полюбившийся ей город и вместе со мной отправиться в Карнаэль, потому что в одиночестве я была обречена на мучительную гибель. Одна я не решилась бы искать работу в незнакомой мне стране, хотя я не сомневалась: кому-нибудь да пригодится киирин.

Заходя в дом, я почуяла чарующий запах выпечки и с ужасом поняла: Кора вернулась, увидела мои вещи, брошенные в прихожей, и решила порадовать меня вкуснятиной. А я подвела её. Я испортила всё, что могла. В глазах защипало от выступающих слёз.

– Кто там? – крикнула Кора из кухни, когда дверь за моей спиной хлопнула слишком громко. – Ярна? Рия?

Судя по всему, шиикара ещё не вернулась. Я медленно стянула с себя куртку и сапоги и замерла, не зная, что делать, когда хозяйка вышла ко мне на встречу. Одного взгляда на мои растрёпанные волосы, покрасневшие руки и перекошенное лицо хватило ей, чтобы понять: я попала в беду. Лучащееся добротой лицо торговки потемнело, и на короткий миг в её тёмных глазах блеснуло что-то опасное.

– Ох, Киира! Что с тобой случилось, девочка моя? – спросила Кора, протягивая ко мне руки и взволнованно покачивая пушистым серым кошачьим хвостом.

Я отчаянно вздохнула.

– Ну, расскажи мне, – чуть ли не жалобно попросила хозяюшка, и я, шмыгнув носом, решила, что держать мою дорогую добрую Кору в заблуждении – преступление куда худшее, чем то, что я уже совершила сегодня.

– Это не со мной, – жалобно проговорила я. – Это я… Малисану. В парке. Сильно очень. Но она сказала… Она сказала, что Питера и всех, кто мне дорог, заставит страдать, если они от меня не отвернутся, и я просто не могла… Я так устала, я…

Тут я поняла, что не могу больше говорить, и замолчала, глотая текущие по щекам слёзы. Кора смотрела на меня с такой болью во взгляде, что я, из последних сил сдерживая рыдания, выдавила:

– Ты теперь прогонишь меня, да? Ты больше не хочешь меня знать?

Всплеснув руками, хозяюшка кинулась ко мне и крепко, удивительно крепко для её слабого полного тела обняла меня.

– Что же ты говоришь-то такое? – шептала она мне, гладя меня по спине, куда дотягивалась. – Что же ты говоришь? Ты же мне как дочка стала, я всегда на твоей стороне буду.

– Но я чужая тебе, – рыдала я, наклоняясь к ней.

– А ну прекращай! – с ласковой строгостью велела Кора. – Какая же ты чужая? Я же тебя знаю столько, сколько ты себя помнишь. Я же тебя теми же дорогами проводила, что и дочку свою, только быстрее сильно. Иди сюда, сядь, я переверну пирожки и расскажу тебе одну историю.

Я послушно прошла за хозяйкой на кухню и села на стул, сквозь не прекращающие литься слёзы глядя на то, как она возится с печью, наливает приятно пахнущий чай и протягивает его мне.

– Пей. Пей и слушай.

Я приняла чашку из её рук, а Кора села рядом и начала рассказ:

– Когда я совсем ещё юной была, гораздо младше тебя, подруга моя близкая попала в беду. Чтобы помочь ей, я на что угодно была готова, вот только ничего для неё сделать не смогла: семья моя тогда сама в ох каком нелёгком положении находилась. Тяжко пришлось моей подруге, но выпуталась она из всего. Всё хорошо закончилось и для неё, и для меня, но я не смогла забыть, как это больно, когда помочь близкому человеку хочешь, а не можешь.

Я согласно шмыгнула носом и хлебнула горячий чай. Хозяйка потрепала меня по ушам и продолжила:

– Вот только помощница из меня всё ж никакая вышла. Не спасла я своего мужа, и дочку тоже не спасла, и подругу близкую. Одна Марика у меня осталась, да и та в ту пору ушла путешествовать. И было мне так больно, что жить больше не хотелось. И тогда я спросила Кииру, ужели всегда так будет? Ужели это кара за мои грехи, за ошибки моей молодости? И Киира ответила. Она сказала мне, что не всё ещё для меня потеряно, что будут ещё в моей жизни те, кому понадобится моя помощь и кому смогу помочь я. А потом несколько месяцев прошло, и Финида тебя ко мне пристроила. Тут я и поняла: ты за все мои муки мне послана. Ты для меня как дочь и как подруга, и за тебя я до последнего стоять буду.

Я слушала её и глотала солёные слёзы вперемешку с чаем. Напиток получился тот ещё, но пахучие травы успокаивали, а аромат пирожков из печи напомнил о том, что я голодная.

– Всё будет хорошо, – приговаривала Кора, суетясь у печи, и её голос действовал на меня, как кошачье мурлыканье. – Я никому не дам тебя прогнать, если ты сама не захочешь уйти. Всё будет хорошо.

«Всё будет хорошо». Как не хватало мне этих слов всё это время! Как мне хотелось, чтобы кто-нибудь сказал, что всё будет хорошо, что я больше не должна сражаться за своё право жить спокойно, что пройдёт боль, а за холодной звёздной ночью придёт рассвет тёплого утра.

Когда вернулась неизвестно где шлявшаяся Рия, я уже не плакала, хотя выглядела соответствующе. Шиикара пристально осмотрела меня, удивлённо вскинув брови, и хихикнула.

– Ты топила котят в ледяной воде?

– Что? – не поняла я. – Каких котят?

– У тебя такой вид, будто тебя заставили топить котят, – пояснила Рия, вздохнула и села рядом. – Прости, дурацкое сравнение. Что случилось? Тебя твои дети поели? Выглядишь как ходячий мертвец.

Кора поставила перед нами блюдо с горячими пирожками и, проговорив что-то невнятное, куда-то ушла, позволяя нам остаться вдвоём. В груди защемило от невыносимого чувства признательности.

– Ходячий мертвец сейчас Малисана, – тихо сообщила я Рии. – Хотя, мне кажется, не очень ходячий.

И я рассказала ей всё, начиная с того, что мне пришлось пережить с крокодильчиками.

– И тогда я смотрю, а её нет. Я спрашиваю Крина, где его сестра? А он говорит: «Пошла к ручью». А я им что сказала? К ручью. Ночью. Не. Ходить. И вот я представляю себе, что со мной будет, если танаерская девчонка, бывшая под моим присмотром, утонет, и тут наши в три рожи дружно: «Мы её найдём!» – и бегом в лес. Сама утопила бы, честное слово! И так пять дней! Как после этого не взбеситься?

С нарастающим возмущением, я поведала подруге о моём возвращении в наш город, о встрече у Главного Дома, о том, что из этого вышло. Когда дело дошло до рассказа об угрозах Малисаны, я снова начала трястись от злости, но приступив к описанию того, что я с ней сделала, я снова почувствовала нехорошее покалывание в уголках глаз.

– Жаль, что меня с тобой не было, – с чувством проговорила Рия, обнимая меня.

Я обняла её в ответ и разревелась снова, да так, что отпаивать меня чаем пришлось до середины ночи. И всё-таки, засыпая, я улыбалась, радуясь тому, что рядом со мной были люди, готовые стоять рядом со мной, куда бы я ни вляпалась. История Марики вспыхнула в памяти нехорошим пятном, но я прогнала воспоминание прочь. Я не была Марикой и не могла стать такой, как она, а значит, не должна была повторять её судьбу.

Утром моя голова была тяжёлой, как ворочавшиеся в ней мысли. Я не жалела о том, что сделала вчера, и всё-таки меня пугали последствия этого срыва. Думать о полагающемся мне наказании было столь же мучительно, сколь ожидание врага из засады. Ситуацию нагнетала Рия, которая тоже сильно беспокоилась. Из-за меня или по каким-то своим причинам, я не знала, но к Главному Дому я решила отправиться как можно раньше.

В приёмной крыла Слышащей сидела незнакомая мне раска: у Дисы был выходной сегодня, а Малисана не смогла выйти на работу по понятным причинам. Меня пропустили без возражений и злых взглядов: о моём преступлении знал ещё не весь город.

Едва только я вошла в кабинет, Марика отложила в сторону бумаги и посмотрела на меня с доброй улыбкой, что заставило меня окончательно растеряться.

– Название города выбрали, – сообщила мне наставница, убирая бумаги в стол.

– Какое? – спросила я.

Марика хитро сощурилась и подмигнула мне.

– Не скажу. Узнаешь на Круге Охоты, как и остальные.

– Ладно, – не стала спорить я.

Меня занимали другие мысли.

– Насчёт Малисаны…

Марика махнула рукой.

– Не порти мне настроение, давай потом об этом.

– Но…

Наставница вдохнула и серьёзно на меня посмотрела.

– У нас с ней состоялся очень длинный и неприятный разговор. Мне пришлось на неё надавить, но она рассказала всё, что было на самом деле, и сама же признала свою неправоту. Мы договорились, что в следующий раз, когда она начнёт думать не предназначенными для этого частями тела, она покинет свою должность навсегда. Тебе же я обещала передать, что в следующий раз, когда ты начнёшь размахивать своим посохом в городе, тебе придётся с ним расстаться.

– Как расстаться? – испугалась я. – Но посох един с киирином, ты же рассказывала. Его нельзя потерять, никто не может разлучить его с хозяином.

Марика грустно покачала головой.

– Всё куда проще, чем ты думаешь. Посох киирина можно сжечь, и, если его пепел развеять над водой, он не восстановится.

Я невольно потянулась рукой к браслету. Я давно перестала представлять себя без него, он стал важной моей частью, как звериный хвост, как крылья для шиикара.

– Не надо.

– Не буду, – согласилась Марика. – В ярости избить посохом киирина противницу так, что она отделалась синяками, сотрясением мозга и лёгким переломом руки? Это надо уметь. Попробуй я так сделать, от бедолаги ничего не осталось бы.

Я поёжилась.

– Но не делай так больше, ладно? – попросила меня наставница. – Я погорячилась, решив, что ваше соперничество пойдёт вам на пользу. Лучше держитесь друг от друга подальше.

– Хорошо, – негромко согласилась я.

– Врёшь. Ярна, я хорошая слышащая, я прекрасно вижу ложь.

Вздохнув, я подняла на Марику полный злости взгляд.

– Я не буду трогать её. Но если она продолжит лезть к моим друзьям, я…

– Ты расскажешь об этом мне, – отрезала Слышащая, – и я выберу себе другого наследника. Даже не приближайся к ней лишний раз, ты поняла меня?

Я не была уверена, что сдержусь, но с недовольством кивнула.

– Не верю.

– Я постараюсь, – буркнула я и шагнула к двери. – Я могу идти?

– Ступай, – разрешила Марика.

– И я беру отпуск.

Наставница снова сощурилась.

– Отпуск?

– Отпуск. Ничего не могу больше делать, устала.

– До круга охоты гуляй, из зарплаты вычту, – с неудовольствием согласилась Марика. – И учти, пока вас с Малисаной нет, вся работа достанется Дисе.

– Она и так почти всё делает, – проворчала я.

– Займись чем-нибудь физическим! – крикнула мне вслед Слышащая. – Лучше учись охотиться, а не срывайся на людях.

Я не ответила и закрыла за собой дверь, быть может, немного громче, чем следовало. Разумеется, Марика была четырежды права. Я заслужила жёсткого наказания, но запрета на ссоры с Малисаной я не ожидала.

Дома никого не оказалось: Кора, должно быть, находилась в лавке, а Рия – на конюшне. Я поднялась в нашу с шиикарой спальню и села на кровати, не зная, чем себя занять. Из всех моих обычных занятий мне осталась только библиотека, но соваться к тихим старичкам в таком настроении я не собиралась.