Текст книги "Мой путь озарён рассветом (СИ)"

Автор книги: Зуки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 73 страниц)

Рейнер погасил огонь, и мы замедлили шаг. Потолок резко стал выше, и я поняла, что мы выбрались к такому же люку, каким был тот, с помощью которого мы спустились в туннели. Выход явно был не тем же самым: насколько я смогла разглядеть, он был выше, а сверху слышались приглушённые закрытым голоса сторожей.

Ворон быстро замахал руками, показывая мне какие-то знаки, но я не сумела их понять. На миг демонстративно приложив ладонь ко лбу, мой напарник повторил всё ещё раз, сперва указав наверх, затем растопырив два пальца, потом прижав один из них к губам, а после весьма красноречиво проведя им по горлу. Я кивнула, давая понять, что всё поняла, и, убрав ножи обратно, осторожно коснулась свисающей вниз верёвочной лестницы. Я не была уверена, что сумею подняться достаточно быстро и тихо.

Мимо промчалась крупная тёмная фигура. Рейнер не стал мучиться с лестницей или ждать меня, он использовал посох и, стремительно и бесшумно выбив люк, исчез в свежем ночном воздухе. Проникший в туннель ветерок растрепал мои волосы, и я спешно полезла наверх. Оттуда слышались шорохи, и, когда я наконец выбралась на крышу, оказалось, что всё уже было кончено. Ворон аккуратно усаживал у раскрытого люка два мёртвых тела, у одного из которых оказались крылья.

Волосы шиикара были чёрными, а кожа смуглой. Он был южанином, а не одним из тех, кто прибыл в Валмирану с севера, и это заставило меня почувствовать облегчение, тут же испарившееся, когда я встретилась взглядом с высокомерным взглядом Рейнера.

– Идём, – велел он, спрыгивая вниз. – Я разведал всё, что хотел.

Мне не оставалось ничего, кроме как спрыгнуть следом за ним. В полном молчании мы вернулись в наши кусты, и чем дальше мы отходили от странного пустыря, тем дальше отступала моя тревога и тем больше мне хотелось всё-таки не сдержаться и свернуть напарнику шею.

– Тут безопасно, так? – уточнила я, проводя рукой по дождавшемуся меня луку.

– Да, – подтвердил Ворон. – А ты хотела что-то мне рассказать.

Это он хотел, чтобы я рассказала ему, но требование было логичным и уместным, куда логичнее и уместнее, чем моя агрессия. Скопившееся напряжение было необходимо куда-нибудь деть, я понимала, что ещё немного, и я наделаю глупостей, тем самым уничтожив всю свою работу над маской.

– Там слишком пусто. Я не заметила ничего живого вокруг, в мире духов тоже никого нет: ни демонов, ни духов созидания, даже самых мелких. Сам понимаешь, это неправильно. А ещё какое-то странное… ощущение, я не могу сказать точнее.

Рейнер досадливо поморщился.

– Зато я могу. Ты испугалась.

– Дело не в этом, – огрызнулась я. – Это…

– Там не менее полусотни человек под землёй, а ты говоришь, что нет ничего живого.

– По части живого у нас ты. – Спорить с этим было глупо. – Но духи…

– То, что место странное, понятно и без духов. – Напарник явно не собирался прислушиваться к моим словам. – Но завтра ночью я его уничтожу, а ты мне поможешь.

Гадать, как именно можно уничтожить подземную систему туннелей вместе со всеми её обитателями, не было нужды.

– Ты собираешься их завалить?

– Да.

– Разве нам не нужно узнать, для чего эти туннели нужны?

Рейнер вздохнул.

– Это не наша работа. Мы должны узнать, что здесь делают люди, и убрать их отсюда. Мы узнали, что они здесь живут, и завтра мы их уберём вместе с жильём.

– А если всё не так просто? – не унималась я. – Если это странное ощущение действительно что-то значит?

– Тогда Маттиас даст мне ещё одно задание, вот и всё.

Эта формулировка говорила о многом. Рейнер не собирался считаться со мной и с каждой секундой всё больше убеждался в моей бесполезности. На следующее задание Ворон намеревался отправиться в одиночестве, а мне так и не выпал шанс ничего ему доказать. План Рейнера был красив и прост, я сомневалась, что при его исполнении могли возникнуть проблемы. Возможности сработаться не предоставлялось, опасности впереди не было, и я глубоко вздохнула, позволяя надёжно запертому зверю ярости размять лапы. Сердито дрогнул длинный рысий хвост, в руке снова появился нож.

– Ты меня раздражаешь, – призналась я удивительно спокойным голосом. Контролировать злость, не запирая её в себе намертво, оказалось гораздо проще.

– Мне часто приходится слышать подобное, – отмахнулся Ворон. Судя по всему, ему в самом деле было плевать на моё к нему отношение.

– Твои самоуверенность и наглость напоминают мне одного человека.

– Будь добра, избавь меня от слезливых историй.

– Хорошо.

Хвост горной рыси бил по ногам, из горла рвалась сказка, но для Рейнера сказок было жалко. Наглость и самоуверенность Криса мне даже нравились, потому что, несмотря на его характер, он считался со мной, считался с самого начала, когда я ещё даже не задумывалась об этом и называла его мучителем. Я много думала о том, что и как я могла бы сказать Призраку, если бы мы встретились снова, но только теперь я в полной мере поняла главное: в последнее время Крис совершенно перестал меня уважать. Я дала ему повод перестать меня уважать, а пример Рейнера до невозможности наглядно показывал, как сложно получить должное признание от человека, который не хочет никого признавать.

Резко развернувшись, я врезала ногой Рейнеру в живот, отправляя того в кусты. Ветки жалобно захрустели, ломаясь. Ворон поднялся на ноги и, угрожающе сверкая своими жуткими глазами, собрался что-то сказать, но я кинула в него нож. То, что хороший киирин легко блокирует удар, было очевидно, и нож застрял в появившемся перед Рейнером щите. Я добилась своего: в ход пошёл посох.

– Ты свихнулась? – сердито уточнил Ворон. – И ты считаешь, что после этого я должен серьёзно к тебе относиться? Твои проблемы – это твои проблемы, не надо вымещать на мне…

– Мои проблемы – это мои проблемы, – перебила я, играючи вертя в руке второй нож. – Я не хочу, чтобы ты лез в мои дела, и я не хочу лезть в твои, но сейчас у нас с тобой общее дело. Общее дело, которое ты у меня забираешь. По какому праву? Кто сказал, что в этом деле ты главный? У тебя есть посох, у меня – нет, но всё не так просто. Ты даже не пытаешься сработаться, ты даже не пытаешься понять, как мы можем друг друга использовать, тогда зачем всё это? Ты мог сразу отказаться, но ты не отказался, так что теперь обрати на меня внимание, будь любезен. – Последние слова я проговорила, подражая его интонациям. И тут же метнула нож.

На этот раз Рейнер не ограничился защитой, он атаковал тоже. Я увернулась, не дав Ворону даже коснуться себя. Странно, но мой напарник не выглядел злым, самое большее – раздосадованным и раздражённым, но в его случае этого хватало. Мы всё-таки оказались перед лицом опасности, и источником этой опасности стали мы сами.

От второй атаки Рейнера я не стала защищаться, позволив его посоху сбить меня с ног и, отрастив острый наконечник, замереть у самой моей шеи.

– Мне было интересно посмотреть, что ты из себя представляешь. – Голос Ворона прозвучал тихо и жутко, в другой ситуации он мог бы здорово меня напугать, но я продолжала лежать, не двигаясь, и смотрела на приставившего к моей шее оружие человека, стараясь не пустить на лицо победную усмешку слишком рано. – Теперь я убеждён, что ты не представляешь из себя ничего интересного.

– Мне часто приходилось слышать подобное. – Подавшись вперёд, я всё-таки улыбнулась холодно и зло, чувствуя, как острый край копья прижимается к коже. – От людей, которые боялись, что я смогу их затмить. – Вернувшееся из Врат Заката лицо Шкафа успело забыться снова, но я всё ещё слишком хорошо помнила унижение. Нынешняя ситуация мало отличалась от той, и всё-таки всё было иначе. Потому что теперь я могла выскочить из реки. Потому что теперь я хотела не наказать обидчика, а приручить упрямца. – Ты тоже один из них? Маттиас говорил тебе, что мои способности выше твоих? Он рассказывал тебе о моих талантах, заставляя тебя чувствовать себя проигравшим? Моё существование заставляло тебя чувствовать собственное несовершенство? – С каждой новой фразой я подавалась вперёд всё сильнее, даже не поморщившись, когда тонкая струйка тёплой крови поползла по шее. – Поэтому ты взял меня с собой теперь? Чтобы убедиться, что я для тебя уже не опасна, чтобы насладиться моей беспомощностью?

На фоне ночного неба глаза Рейнера казались сквозными дырами в голове, ведущими вверх, к звёздам, и в глазах этих не было ненависти или испуга, лишь безжалостный интерес. Рия была права: Ворона так просто не заденешь, недаром Маттиас говорил, что его особенность – невероятная сила воли и духа. И всё-таки даже этот человек оказался подвластен простым человеческим слабостям. Я совершенно точно попала в цель своими словами, и этим попаданием пошатнула его уверенность. «Он готов изменить своё мнение, – поняла я. – Всё будет зависеть от того, что я сделаю сейчас».

Копьё неподвижно замерло у моей шеи. Оно попробовало крови, и я чувствовала его жажду убийства. Да, я чувствовала посох, а тот просил у хозяина разрешения продолжить дело. Прикрыв глаза, я углубилась в это ощущение, взывая к Древу, и то ответило незамедлительно. Посох Рейнера не знал, что, пока я рядом, власть его хозяина не абсолютна.

Копьё исчезло, чёрная ткань спланировала мне на грудь. Ворон едва заметно вздрогнул, когда никогда прежде не изменявшее ему оружие покинуло его руки.

– Теперь моя сила работает так. – Я подняла ткань и вытерла ею кровь с шеи.

Объяснять, что это значит, я не стала. Рейнер не был дураком и сам должен был понять: как киирин я всё ещё лучше него, вот только посоха у меня больше нет. «Что ты сделаешь теперь? – мысленно спрашивала я своего напарника. – Примешь меня и позволишь нам усилить друг друга, или испугаешься выглядеть слабее на моём фоне? Кто ты, Рейнер Ворон, человек, который хочет стать сильнее, или человек, который хочет выглядеть самым сильным?»

Обернувшийся тряпочкой посох лежал на моей руке, с каждой секундой становясь всё тяжелее. Он принадлежал не мне, а моя сила принадлежала не Рейнеру. Не желая испортить идеально удавшееся представление, я протянула оружие хозяину, и тот взял его, а потом протянул мне руку, помогая подняться на ноги.

– Ты в самом деле слегка безумна. – Голос Ворона прозвучал странно, я не смогла понять, что скрывается за ним.

– Возможно, не слегка. – Я аккуратно коснулась царапины на шее и слизнула кровь с пальцев. В сумке у меня были бинты и мазь, но это могло подождать до конца разговора.

Рейнер медленно кивнул.

– Завтра ночью мы обвалим туннели, – повторил он и, не сводя с меня взгляда, добавил: – А потом ещё раз исследуем местность. Если останутся живые, мы их допросим, если найдём причину твоих… ощущений, мы их изучим.

– Годится.

Меня признали. Мир был объявлен.

Весь следующий день мы провели в своих кустах, изредка поодиночке выходя размяться. Прихваченные из гостиницы припасы моего напарника быстро кончились, что его совершенно не удивило и не расстроило, а ведь нам предстоял путь назад. Узнать, что он будет есть, мне хотелось даже больше, чем разгадать загадку туннелей.

Завести разговор мы не пытались. Рейнер развлекался с посохом, спрятав от меня маленькую деревянную бусину в своих ладонях и что-то с ней проделывая, мне же было совершенно нечем заняться. Скучая, я дала волю мыслям, и мысли снова привели меня к Крису. Его не было уже два месяца, а чтобы добраться до Фрибода и вернуться назад, требовалось около четырёх. Призрак мог вернуться к зиме, а мог и не успеть, застрять перед перекрытым льдом и оадоинами океаном. В любом случае ждать его я не должна была, и всё равно раз за разом начинала размышлять о том, что сделаю и скажу, когда Крис вернётся.

– Почему ты так не любишь других людей, слышащий? – Лучше было приставать к Рейнеру, безнадёжно пытаясь выпытать совершенно не нужную мне информацию, чем продолжать в том же духе.

Ворон покосился на меня и вернул бусину на волосы.

– Потому что я очень хороший слышащий, – ответил он, немало меня удивив: я не ждала, что получу ответ. Я сама не стала бы отвечать. – Я много раз заглядывал в глубину человеческих душ и видел, сколько в них грязи. У всех, даже у самых милых и пушистых с виду. Каждый человек – комок навоза в упаковке разной красоты. Мне кажется это отвратительным. Я не желаю иметь с ними дела.

– А ты сам не такой? – хмыкнула я, невольно вспоминая Фаину.

– Я не прячу свою сущность и не крашу чёрное в белый.

Я улыбнулась.

– Но меня ты не слышишь, ведь так?

Рейнер поднял взгляд к темнеющему небу.

– Мне часто попадаются такие, как ты. Я слышу лучше многих, но далеко не всех. И даже не говори, что это потому, что я боюсь услышать, что был неправ.

– И не собираюсь. – Уточнять, что я подумала об этом, но намеревалась промолчать, я не стала. – Скорее всего ты прав. Люди носят маски, которые позволяют видеть другим, чтобы спрятать всё то, что не хотят показывать. А спрятанное начинает гнить.

Ворон повернулся ко мне, глядя с неожиданным одобрением.

– Именно. Я никогда не носил масок. Пусть я не нравлюсь другим людям таким, какой я есть, я не буду гнить изнутри.

Я не стала отвечать, тем самым закончив эту странную беседу. Теперь у меня было над чем подумать до полуночи, потому что Рейнер был совершенно прав. И всё-таки пойти его путём я не могла.

К ночи небо затянули тучи, и мы, прикрытые надёжным покровом темноты, покинули наше укрытие. Рейнер обернулся ночной тенью, и мой наряд в коричневых и бежевых тонах на его фоне казался неприлично ярким светлым пятном. «Если мы сработаемся, я закажу себе что-нибудь подобное», – решила я, глядя на чёрные одеяния своего напарника.

– Когда мы проверяли наши возможности, я зажёг посох, и ты приняла его уже горящим, – вслух рассуждал тот по пути, соизволив поделиться со мной деталями своего плана. – Я разложу бусины над местами, где чувствую жизнь, а ты заставишь их взорваться. Сможешь?

– Смогу. – Задание звучало совсем просто. – А ты? Может получиться, что бусин придётся создать много, притом далеко друг от друга.

Ответом на мой вопрос стал высокомерный взгляд.

– Я был лучшим киирином Валмираны с тех пор, как меня привезли сюда. Мне не заставить предметы двигаться, но едва ли ты могла бы сравниться со мной в вопросах количества и расстояния.

Это было так: количество и расстояние никогда не были моими сильными сторонами.

– Значит, пришла пора сложить наши таланты.

Чёрное поле появилось перед нами, и Рейнер решительно ступил на рыхлую землю. Он уже знал, куда идти, давая мне понять: вчерашняя разведка была даже более полезна, чем я могла подумать. Одна за другой бусины покинули тонкие косички моего напарника. Все они оказались частями посоха.

Ворон бросал бусины в землю, словно высаживая семена. Мы обошли поле по периметру, держась подальше от похожих на сараи входов, и лишь потом двинулись в сторону центра. За прошедший день странное ощущение никуда не делось, а в месте, которое Рейнер выбрал для контрольного удара, оно и вовсе оказалось омерзительно навязчивым.

– Здесь больше всего людей, – объявил мой напарник, и я поспешила добавить:

– Здесь сильнее всего то ощущение, о котором я говорила.

Ворон нахмурился. Некоторое время он стоял, раздумывая над услышанным, но даже в темноте ночи я разглядела струйки пота, стекающие по его лицу. Что бы ни говорил мой напарник, удерживать посох ему было не так уж и просто, а значит, стоило поспешить.

– Куда нужно встать, чтобы не провалиться вниз?

Рейнер вскинул голову и ногой очертил на земле широкий круг.

– Здесь.

– Хорошо. – Я заняла указанную позицию. – Можно начинать?

Он кивнул. Поколебавшись ещё немного, напарник протянул мне руку с зажатой в ней бусиной.

– Делай, что должна, но не забирай у меня мою часть. Я должен держать расстояние.

– А так можно? – Я не была уверена, что посох сможет слушаться приказов от двух разных людей одновременно.

– Если я отменю старый приказ, всё пропадёт и тебе придётся начинать с начала, а ты не можешь сделать того, что сейчас сделал я, – напряжённо отозвался Рейнер. Ему было тяжело, он тоже хотел поскорее покончить с этим. – Я прикажу ему слушаться тебя. Мне останется только удерживать его на нужных местах.

Это звучало логично и просто, и я кивнула.

– Я готова.

Широкая ладонь Рейнера с лежащей на ней бусиной протянулась ко мне.

– Не поднимай, – напомнил Ворон, и я без лишних слов положила свою ладонь на его. Ладонь Рейнера оказалась холодной и потной, а бусина – неестественно тёплой, живой и упрямой.

– Давай.

Момент, когда мой напарник приказал посоху слушаться меня, я прочувствовала чётко и ясно, так же чётко и ясно, как поняла, где сейчас находятся остальные его части, которым предстояло разлететься огненными взрывами. Земля задрожала, один за другим участки ровной поверхности проваливались вниз, словно под землёй вдруг начал движение огромный червь. Я испугалась, что мы с Рейнером провалимся вниз, но выбранное им место в самом деле оказалось надёжным. Потолки туннелей обрушались, образовывая целые овраги под нашими ногами, а мы стояли над разверзнувшейся перед нами преисподней, и это было столь же чудовищно, сколь прекрасно.

Простой деревянный посох появился в наших руках, и я поспешила его отпустить. Мы сделали своё дело, оставалось только изучить изувеченные туннели вблизи и поискать живых, если таковые остались. Держа лук наготове, я первой склонилась над возникшим прямо перед нами обвалом и замерла, когда отвратительный сладкий вязкий запах ударил мне в ноздри. Я уже чувствовала его, когда мы спускались в туннели, но не узнала, хотя казалось бы, как я могла его не узнать?

– Эфир. Пахнет эфиром.

Рейнер выругался и, отодвинув меня в сторону, спрыгнул вниз, прямо в месиво обвалившейся земли, и принялся раскидывать её посохом.

– Что ты делаешь? – Я не спешила спускаться следом.

– Мы допустили чудовищную ошибку, – сквозь зубы процедил он. – Я допустил чудовищную ошибку! Спустись сюда и помоги мне.

– Помочь в чём? – Я осторожно ткнула носком сапога кусок земли, на который собиралась наступить. – Что конкретно всё это значит?

Рейнер воткнул посох в землю и остановился.

– Эфир обманул меня. Здесь нет и не может быть больше людей, чем нужно для охраны. И если они где и есть… – Он вскинулся, озираясь по сторонам, но из образовавшегося оврага не мог ничего увидеть. – Если люди и были, они были не там, где я думал, а на башнях.

Теперь настал мой черёд тревожно озираться. Назвать башнями обозначавшие входы и выходы сараи у меня не поворачивался язык, но суть от этого не менялась: мы не убили никого.

– Вылезай оттуда, не нужно ничего искать, – велела я Рейнеру, но подняться оказалось сложнее, чем спуститься. Земля осыпалась под его ногами. – Протяни посох, я попробую тебя вытащить!

– Я сам, – огрызнулся Ворон, и в тот же миг кусок земли, на котором он стоял, провалился вниз: туннель оказался глубже, чем мы думали, похоже, ранее он обвалился не до конца. С ужасом глядя на небольшую дыру в том месте, где только что стоял мой напарник, я нервно била хвостом по ногам.

Ещё раз оглядевшись и не заметив никаких врагов, я осторожно спустилась в овраг и приблизилась к дыре.

– Ты живой? – громким шёпотом позвала я, и дыра ответила голосом Рейнера:

– Я нашёл эфир.

Голос прозвучал слабо, и я похолодела, подумав о том, что может случиться со свалившемся на кучу эфира человеком. Даже у меня от вязкого запаха уже начинала кружиться голова.

– Немедленно вылезай оттуда. Я помогу.

Из дыры вылетела верёвка с крюком на конце, и я вкопала его в землю, готовая тащить напарника наверх, если придётся. Верёвка натянулась: Рейнер лез сам.

Он уже почти выбрался наружу, когда рядом со мной в землю вонзилась стрела.

– Нас нашли, – предупредила я, готовясь стрелять в ответ.

Охранники эфира светили фонарями сверху. Находясь в овраге, мы были лёгкими мишенями, и я, помня попытки Рейнера выбраться наверх, напряжённо замерла, чтобы в своей неподвижности особенно ясно прочувствовать, как вздрогнула под моими ногами земля. Под весом Ворона обрушение продолжилось.

– Лезь быстрее! – рявкнула я, бросая лук и откатываясь в сторону, чтобы схватить крюк и не дать напарнику упасть обратно. Ещё несколько стрел просвистели рядом, кто-то из противников начал спускаться вниз, разочаровавшись в ночной стрельбе.

Шипя от тяжести, я держала верёвку, пока Ворон не оказался наверху, готовый к бою или бегству. Его глаза странно слезились, и я вдруг испугалась, что уже слишком поздно и мой напарник оказался недееспособен.

– Как…

«Как ты?» – хотела спросить я, но земля осыпалась снова, и теперь настал уже мой черёд лететь в эфирные объятия. Точно так же я совсем недавно упала, когда мы с Рией были в горах. Шиикара долго смеялась тогда, радуясь, что я не свернула себе шею, и я, за долю мгновения вспомнив об этом, сумела зацепиться рукой и обеими ногами за выступ и повисла на нём, вдыхая приторно-сладкие пары.

Где-то в стороне послышался крик боли. Я подтянулась, затаскивая себя наверх, чтобы увидеть, как смертоносным вихрем мечется хлыст Рейнера, в который тот обратил свой посох. «Убивать людей хлыстом. В этом есть какое-то особенное извращение», – подумала я с внезапным уважением. Мало кто ожидает от простого на вид хлыста подвижности и убийственности оружия киирина.

Разыскав на земле свой лук, я хотела было прийти Рейнеру на помощь, но так просто подняться по осыпающимся краям обрыва не смогла и замерла, опасаясь снова провалиться ещё ниже. Стрелять с моего места было неудобно, особенно в темноте, пришлось повесить лук на спину и карабкаться вверх. Когда я поднялась, всё было кончено: Рейнер лежал на земле, устремив бессмысленный взгляд в чёрное ночное небо, а вокруг него валялись разорванные на части человеческие тела.

– Эй. – Я осторожно пихнула его краем сапога, и хлыст немедленно рванулся в мою сторону. Он хотел обвить мою руку, сжать её, впиться в плоть, перерезать её, раздавить кость. Он хотел рвать и убивать, и прежде чем мне удалось взять верх над взбесившимся оружием, на моей руке образовался багровый вздувшийся след.

Вырвав посох из руки Рейнера, я откинула его в сторону. Боль не смущала меня: я успела вдохнуть достаточно эфира, чтобы на время забыть о том, что на боль нужно обращать внимание.

– Нужно уходить. – Я пнула напарника сильнее, понимая, что для того мои пинки сейчас не важнее, чем прикосновение капли дождя к коже. – Давай, я не смогу тебя тащить.

К счастью, он услышал, понял и даже поднялся на ноги. Я не без опаски протянула Рейнеру посох, на который тот с огромным облегчением оперся.

– Веди. – Голос Ворона был слабым и хриплым. – Я не… Я не могу…

– Ничего, я могу. Иди за мной.

Слабость охватывала и меня тоже, но всё-таки мы сумели перебраться через все возникшие у нас на пути овраги. Покинув пустырь и оказавшись в стороне от приторного эфирного запаха, я почувствовала себя лучше, Рейнеру же было уже всё равно. Хвала Киире, ему хватило сил добраться до нашего убежища, но лишь только оказавшись в знакомом месте, Ворон упал и уснул, и я знала, что спать он будет долго. Оставалось только лечь рядом и уснуть тоже, потому что ни о каком дежурстве речи быть не могло.

Когда я проснулась, Рейнер ещё спал. Голова болела, огнём горел вздувшийся след на руке, жутко хотелось пить, а воды осталось неприлично мало. Было темно, и я не была готова сказать, сколько времени прошло. Так или иначе, воздух знатно похолодел.

Где взять воды, я не знала: мы не встречали ручьёв на нашем пути. Гадая, что теперь делать, я сидела около безмятежно спящего Рейнера. Можно было бросить его тут, вернуться к стенам и позвать на помощь, но этот вариант меня не устраивал. Хотелось верить, что, хоть мы провалили задание столь же грандиозно, как поверхность пустыря, мы сможем хотя бы доложить об этом самостоятельно.

«Здравствуйте, Маттиас. – В уме я уже представляла себе наш отчёт. – Мы нашли кучу эфира под Валмиранскими Стенами, но не узнали ничего, потому что, будучи под его воздействием, убили всех свидетелей, а потом сбежали, спасая свои шкуры и бросив эфир, где был».

Рейнер продрал глаза вскоре после рассвета. Я лежала на своём месте, пытаясь дремать, когда вдруг услышала за своей спиной странный звук. Захотелось зажать уши, а лучше – сразу убежать в чащу, чтобы не видеть, не знать и потом не оправдываться, но я всё-таки обернулась и увидела, что Ворон сидит, закрывая лицо рукавами.

– Проснулся? – тихо спросила я.

Рейнер махнул хвостом и ничего не сказал. Он сидел неподвижно, но я видела, как дрожит его спина, и изредка слышала сдавленные всхлипы.

– Пойду поищу, где взять воды. – Я поднялась на ноги, собираясь уйти, но Ворон поймал меня за руку.

– Тебе не нужно уходить, это может быть опасно.

– Не хочу тебя смущать.

– Я прихожу в себя после действия наркотика, а не расклеился, как девчонка. В этом нет ничего постыдного. Сиди тут.

Слушать, как Рейнер пытается командовать мной через рвущиеся из горла рыдания, было странно и неприятно, но уходить одной в самом деле не хотелось, и я сидела рядом, пока Ворон не успокоился. Протерев покрасневшие глаза краем ладони, он жадно допил всю оставшуюся у нас воду и растянулся на земле.

– Вы даже не понимаете, как вам везёт, – задумчиво проговорил Рейнер. – Таким, как ты и Безродный Олави. У вас нет прошлого, нет родных, нет ничего, о чём вы могли бы помнить и скучать, зато вы всегда получаетесь одарёнными. Я тоже весьма одарённый и тоже потерял целую жизнь с родными, домом и мечтами, но я всё помню, а мой дар оценили ниже вашего. Сначала Хоберин, потом Маттиас.

– Ты всё ещё под действием эфира, так что лучше молчи, а то потом будешь жалеть, – буркнула я в ответ.

– А как насчёт тебя?

Я вздохнула.

– У меня кусок Древа кииринов вместо куска души, меня эта штука не берёт.

– Как это? – От удивления Рейнер даже сел.

Говорить об этом мне было проще, чем слушать откровения человека, который ни за что не поделился бы ими, будь он полностью в себе.

– Мои нынешние способности мне не просто так достались.

– У тебя всё нормально с душой, – возразил Ворон. – Я слышащий, я вижу.

– Ты же сам признал, что на мне твои способности не работают.

– Я не слышу твоих чувств. – Рейнер натянул на лицо надменное выражение, с красными от слёз глазами кажущееся особенно нелепым. – Но я прекрасно слышу всё остальное. Твою душу, дыру в твоей памяти и… – Он осёкся. – Тихо.

Мы замерли, вслушиваясь в утренние шорохи окружающей нас природы. Я не заметила ничего подозрительного и выжидающе косилась на Рейнера, а тот вдруг закрыл глаза.

– Показалось. Я в самом деле ещё под действием эфира, но отсюда нужно уходить.

– У нас больше нет воды, – напомнила ему я. – Нас ждёт долгий и тяжёлый путь, так что лучше…

– Отправляться немедленно. – Мой напарник поднялся на ноги. – Ты готова?

– Нет, – насмешливо ответила я. – Но разве это имеет значение?

Дорога назад стала настоящей пыткой. Несколько раз мне казалось, что я сейчас упаду и умру на месте, но рядом упорно продолжал идти Рейнер, которому было явно хуже, чем мне, а пока шёл он, я остановиться не могла. Несколько раз мне казалось, что мы заблудились, но потом я начинала узнавать виденные ранее ориентиры или то и дело попадающуюся нам на глаза Стену и успокаивалась.

– Скажи что-нибудь раздражающее, – попросил меня Ворон, когда мы преодолели около половины пути до Тороне.

– Хочешь отвлечься? – догадалась я, и он кивнул.

– Говори, что хочешь, а когда войдём за Стены, оба об этом забудем.

– Договорились.

Пересохшая глотка не хотела болтать, но так в самом деле было проще отвлечься. Оставалось только придумать, что бы такого сказать, такого, чтобы не пришлось жалеть потом. Я искала отвлечённую тему для разговора, не сильно затрагивающая нас обоих, но способная увлечь и отвлечь, и нашла там, где совсем не хотела искать.

– В одной сказочной вселенной жил Кит.

Рейнер кинул на меня непонимающий взгляд, и я махнула на него рукой.

– Этот Кит был непростым, потому что жил он не в воде, а в небе. Он летал вокруг звёзд в пространстве между миров, он видел, как они рождаются и умирают, и грустил в своём одиночестве. И однажды Кит решился на то, на что никогда не решался ранее: он подлетел к одному из миров так близко, что смог разглядеть его в деталях: моря и горы, леса и поля, зверей, птиц и суетящихся людей. Кит завидовал им. Огромный, одинокий и вечный, он не мог познать простых радостей жизни. Желая хотя бы коснуться чужого счастья, Кит подплыл к выбранному им миру совсем близко, и тогда случилось ужасное. Вихри ветра из-под его плавников раскидывали целые города, его тень лишала света целые страны. Кит не мог попробовать чужое счастье на вкус, он желал всем добра и хорошей жизни, но нёс только разрушение и смерть.

Загрустив, Кит спрятался в мире духов, чтобы наблюдать за людьми оттуда, где он больше не мог ничего сломать, так и оставшись одиноким. Надеясь на то, что однажды хоть кто-нибудь сможет разделить одиночество с ним, он стал наделять людей своей силой, такой же удивительной, прекрасной, но разрушительной, как он сам. Но человеческий разум оказался слишком маленьким, чтобы в полной мере принять дар. Люди так ничего и не поняли, а Кит так и остался одинок. Конец.

Некоторое время мы шли молча.

– Так вот, какие твои сказки, – почти насмешливо проговорил наконец Рейнер. – В самом деле раздражает. А те, кому приходилось слушать подобное перед смертью, должно быть, здорово пугались.

– Мне не пришлось рассказывать много сказок жертвам. На самом деле я решила завязать с этим, но, похоже, я тоже ещё не вполне отошла от эфира.

Ворон странно покосился в мою сторону.

– Зачем?

– Потому что… – Потому что решила, что сказки – это слишком глупо и несерьёзно для меня, потому что хотела оборвать все возможные связи с воспоминаниями о посохе, Питере и былой Валмиранской Ведьме. Потому что пыталась убежать. Рейнер был прав. Спрятанное под маской гнило во мне, а срывать маску было никак нельзя. Я загнала саму себя в ловушку и не могла найти из неё выхода. – Не хочу больше быть шутом.

Я не хотела этого говорить. Не хотела делиться с кем-либо, а особенно с Рейнером, своими переживаниями и проблемами, но слова были сказаны.

– У тебя есть знакомые из южного союза? – спросил меня напарник, явно намереваясь привести что-то из обычаев южан как контраргумент.

– Судя по всему, у нас с тобой общие знакомые. Мне тоже приходилось плавать на Монике.

Ворон кивнул и немного помолчал.

– Это интересно, – выдал он наконец. – Ты знаешь, где они сейчас?

– В Белом Лисе, там же, где мой клан.

– Клан. – В голосе Рейнера мне послышалось презрение. – Раски живут кланами.

– Тебя что-то не устраивает?

– Да, но это тебя не касается.