Текст книги "Мой путь озарён рассветом (СИ)"

Автор книги: Зуки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 73 страниц)

Олли был крупнее старичка по меньше мере в два раза, мы с Крисом – и того больше, и всё-таки рядом с ним мы почему-то казались мне беспомощными детьми.

– Ну, я подумал, будет лучше тут поговорить, чтобы, ну, понимаешь, не пугать, – пытался оправдаться мой собеседник. – Киира против не была, так что я…

– Меньше думай, – припечатал старичок и огрел Олли по плечу.

Тот ойкнул.

– Ярна, это Хоберин Высокий, Старший Слышащий, – негромко сообщил мне Крис. – Мы зря беспокоились на его счёт. Неплохой дед.

В следующий момент Призраку пришлось резко присесть, чтобы не получить посохом по лбу.

– Ишь! – возмутился Старший Слышащий. – Кого дедом назвал, а?

– А ты не дед, что ли? Тебе ж за сотню, – попытался было возникнуть Олли, но удар посохом по рёбрам заставил его замолчать.

Хоберин Высокий хрипло засмеялся, глядя мне прямо в глаза. Глаза у него были серые, светлые и совсем молодые.

– А можно меня не бить?.. – робко поинтересовалась я.

Старик медленно кивнул.

– Можно. Пока что.

Он насладился смятением на моём лице и бодро двинулся по дороге, маня нас рукой.

– Ну, что встали, идём за мной!

– Обратно в храм? – уточнил Крис и чуть было не получил посохом снова.

– Живо! Пошёл! – рявкнул Старший Слышащий на Олли, и тот, что-то бормоча себе под нос, подчинился.

Внутри храма Кииры оказалась большая просторная комната с несколькими дверями. Приятно пахло травами, по углам стояли вазы с сухими цветами, а стены оказались забиты амулетами. Мы прошли в маленькую уютную комнату, полную книг и вырезанных из дерева фигурок животных. Хоберин Высокий указал нам на стулья, и мы сели, все трое.

– А ты куда расселся, а? – рявкнул старичок на Олли, едва только тот коснулся стула. – Чай завари. Живо!

– Будет сделано, учитель! – выпалил тот и умчался.

Я растерянно проводила своего нового знакомого взглядом.

– Бестолочь, – проворчал Старший Слышащий. – Но какой талант! Дай Киира мне прожить ещё лет пять, и он станет достойной заменой мне.

Он вздохнул. Я растерянно покосилась на Криса, тот ответил мне успокаивающим взглядом.

– Пока я Старший Слышащий в этой стране, кииринов не будут сажать на поводки, – прокашлявшись, сообщил мне Хоберин. – Я сам слежу за вами и сам отвечаю за вас всех. Я решаю, кого рекомендовать на службу, кому позволить сидеть спокойно, а от кого общество стоит обезопасить. Через месяц-другой, как стает снег, я наведаюсь в ваш город, и от меня не спрячется никто, но, раз уж ты здесь, давай поговорим сейчас.

– Давайте, – без особого энтузиазма согласилась я.

– Твой посох. Покажи, – велел мне старик, и я подчинилась.

Бусина тонкой змейкой сползла с моей шеи, скользнула по руке и коснулась пола простым посохом. Хоберин нахмурился.

– А теперь ты, – велел он Крису. – И положите сюда.

Призрак снял с руки свой браслет. Два посоха легли на пол перед ногами старичка, и тот поочерёдно коснулся их своим. Лицо его резко изменилось.

– Моя ветвь, – прошептал Хоберин. – Ты от него, он от неё, она от меня.

Он поднялся на ноги и подошёл к Крису вплотную.

– Марика. Скажи мне, где сейчас Марика?

Комментарий к 25. Нечто новое от старых городов.

(Глава имени спонтанного расизма).

Ударения:

Лао́н;

О́лави, он же О́лли (если не видно, там на первую гласную ударение);

Хо́берин.

Золотой фонд очепяток:

>таблички из бумаги с непонятными мне совами и символами

>побрела в сторону хама Великого Трио

========== 26. Память ==========

– Где сейчас Марика, где моя безрассудная ученица? – шептал старик. Его тонкие иссушенные годами руки мелко дрожали, а глаза смотрели на Криса с самой настоящей мольбой. – Жива ли она?

– Жива, – коротко ответил Призрак.

Терзать старика неизвестностью было жестоко, и я поспешила пояснить:

– Она возглавила наш клан. Она здесь, в Валмиране.

– Марика? Моя Марика? – тихо и удивлённо спросил Старший Слышащий, отходя назад, и вдруг захохотал в голос. – Моя Марика! А говорила, власть её не привлекает, а я ведь знал, знал, что никуда ей не деться от своего предназначения! Она пришла в этот мир, чтобы править, чтобы вести за собой! А ты что же, её ученик?

Крис усмехнулся и кивнул в мою сторону, выдавая меня с головой.

– Не я. Она.

Цепкий взгляд Хоберина вцепился в меня. Я смущённо махнула рукой, и старик подскочил ко мне вплотную, едва ли не обнюхивая меня. Заметив, что я вжалась в стул, он махнул рукой и отошёл, бормоча себе под нос:

– Вот оно как. Внучка моих знаний, правнучка моего посоха! Отравлена.

– Что значит «отравлена»? – испугалась я.

– Твой посох, – начал отвечать Старший Слышащий, но его прервал вернувшийся с чаем Олли, немедленно заслуживший тычок под рёбра и бурный рассказ о Марике, любимой ученице его наставника.

– И хоть норов у неё тот ещё, бездельницей и лентяйкой, как ты, она никогда не была! – припечатал Хоберин в конце рассказа. – А теперь её ученицу пожирает Древо Жизни.

Эти слова прозвучали как-то особенно безысходно и печально. Так говорят об умерших детях, и это было весьма пугающе. С едва слышным потрескиванием горели свечи на стенах, тихо шуршал кончик свисающего со стула хвоста старика. Тишина не была абсолютной, но она давила.

– Что это значит? – спросила я испуганно, отставляя чашку с недопитым чаем в сторону.

Старик вздохнул и передвинул свой стул ближе ко мне.

– Ты была в мире духов, ты прикоснулась к нему, – проникновенно проговорил он, склоняясь ближе ко мне. – Ты пытаешься взять слишком много, а чем больше ты берёшь у него, тем больше оно берёт у тебя. Ты делаешь посох частью себя, но посох – это Древо, и оно ничего не даёт просто так. Оно может поглотить тебя целиком, но ты – ты лишь человек. Ты не сможешь принять в себя Древо, даже если оно позволяет тебе брать больше, чем другим.

– Но ведь она в самом деле может брать больше, у неё же два зверя, – попытался было возразить Олли, и несомненно получил бы по ушам, не находись Хоберин достаточно далеко от своего ученика.

– Не говори, если не знаешь, – проворчал Старший Слышащий и вновь обернулся ко мне. – Запомни, что я скажу тебе, девочка. Товар Древа – сила, а цена за него – тело. Сначала оно берёт у зверя, потом – у человека. Если один из твоих зверей однажды перестанет тебе подчиняться, ты должна немедленно прийти ко мне. Немедленно! От этого будет зависеть твоя жизнь.

Я испуганно кивнула. Значение седых волосков на лисьем хвосте приняло куда более мрачный оттенок, чем раньше, но рассказывать об этом было страшно. Я не хотела давать повода забрать у меня посох. Я не могла представить свою жизнь без него.

– Я расскажу Маттиасу Трирогу о тебе, – заверил меня заметивший мой испуг старик. – Он тоже…

Договорить Хоберин не успел: Крис, чьи уши тревожно вскинулись, услышав знакомое имя, перебил старика.

– Ты обещал, – недовольно напомнил он и спешно отшатнулся от мелькнувшего в воздухе посоха. Хоберин недовольно опустил оружие и проворчал:

– Что за молодёжь пошла, никакого уважения к старости и уму. Не бойся, мальчишка, я сдержу своё обещание. Её ни к чему не будут принуждать, но за ней стоит смотреть. Для её же блага. Ты же не хочешь однажды найти её мёртвой?

– Не хочет, – испуганно подтвердила я. – И я тоже не хочу.

Крис недовольно щурился. Он долго мерился взглядом со стариком и в конце концов нехотя опустил голову.

– Хорошо.

– Вот и договорились. – Хоберин хлопнул в ладоши, поднимаясь на ноги. – Олави Безродный, бестолочь этакая, где ты?

– Я тут, рядом, – немедленно отозвался Олли и привычно увернулся от учительского посоха.

– А почему ты рядом, если чашки не помыты, а?!

Олли не стал отвечать, только развёл руками.

– Ну, давай, проводи гостей, – сердито велел ему старик и направился было вглубь помещения, но вдруг спохватился и повернулся к нам. – Мы с вами ещё увидимся, – проговорил он, видимо, прощаясь таким образом, и добавил, обращаясь ко мне: – Захочешь послужить Валмиране своей силой – возвращайся.

Хоберин ушёл, и Олли, пробурчав пару не слишком лестных фраз в адрес наставника себе под нос, поманил нас за собой.

– Идём, покажу выход.

Мы покинули храм Кииры и вышли на тёмную улицу святого города.

– К вокзалу туда. – Олави Безродный указал направление. – Поезда отсюда в Карнаэль ходят часто, а там разберётесь. И не слушайте деда с его боязнью кииринов, он всегда был слишком осторожным, а потому всё интересное проходит мимо него. Ну, это же ежу понятно, если посох станет для тебя опасен и начнёт вредить, ты сразу заметишь. Это невозможно не заметить. Так что ничего не бойся и делай, что хочешь. Стань лучшей, и утри нос этому… Ладно, это уже моё личное. В общем, удачи вам!

Мы попрощались с Олли и двинулись в сторону станции. Приятно пахло свежестью и морской водой, стих шум разошедшихся по домам людей, и только со стороны храма Каранаи слышалось негромкое пение хора. Наверное, они воспевали луну, или что там ещё воспевают шиикары. Я вспомнила, как пел Питер на шиикарском празднике, и тяжело вздохнула.

– Что не так? – немедленно отозвался Крис.

– Кого мне послушать, Олли или Хоберина? – вместо ответа спросила я.

Призрак не спешил отвечать. У него явно было своё мнение на этот счёт, но он не был уверен, стоит ли говорить его мне. Я дёрнула Криса за рукав.

– Я так с ума сойду. Мне не хочется останавливаться на том, чего я достигла, но умирать тоже не хочется.

– Тогда не останавливайся. Или ты в самом деле сможешь не заметить, как тебя убивает собственный посох?

– Спасибо.

Теперь, когда Призрак высказал своё мнение, я поняла, что для себя давно уже всё решила. Я продолжила бы в любом случае, мне лишь не хотелось слушать постоянные предостережения.

Марика тоже сказала именно то, что я хотела услышать. Слышащая выслушала мой рассказ с лёгкой улыбкой на лице, поймала блуждавшего по подоконнику у распахнутого окна кота и, поглаживая того между ушами, принялась говорить, явно больше думая о том, что волновало её саму, чем о моей участи.

– Значит, старый упрямец ещё жив. – Она явно была этому приятно удивлена. – Когда я уходила, он обещал меня проклясть, а теперь – надо же! – я его любимая ученица. Ты наверняка заметила, старик чудаковат. Он всегда не любил и не умел рисковать, и мы всегда ругались с ним из-за этого. Не стоит отказываться от силы только потому, что в теории она может оказаться опасной для тебя. Не набив синяков, никогда не научишься падать.

Я долго и искренне смеялась, вспомнив, как учили падать меня. В словах Марики было не меньше смысла, чем в предупреждениях Хоберина, и я окончательно успокоилась. В конце концов не могу же я в самом деле начать умирать и не заметить этого?

– Хотела бы я встретить его теперь! – с благодушной улыбкой на лице говорила тем временем Марика. – Хоберин и в моей молодости казался таким древним, что дальше некуда. Пожалуй, настала пора узнать, какого это – старше старости. Да уж, мы когда-то шутили, что старик переживёт нас всех, и, похоже, он переживёт из одной лишь своей вредности.

Марика не часто рассказывала мне о своей молодости. Она больше любила болтать о путешествиях и приключениях, по возможности избегая упоминании самой себя, и чем более давние времена затрагивали рассказы, тем меньше в них появлялась сама рассказчица.

– Слушай, я хочу спросить, – неуверенно начала я, вспоминая одну оброненную Олли фразу. – Правда ли, что ты такая же, как я? Ты не помнишь первые годы своей жизни? Если я правильно поняла, тебя нашли, когда тебе было… Пять?

Рука Марики замерла на голове у кота, и тот недовольно ткнулся лбом в ладонь, требуя, чтобы она продолжила. Слышащая моргнула и аккуратно спустила животное на пол, поднялась на ноги и отошла к полкам. Она стояла спиной ко мне, выглядывая что-то, и молчала.

Я уже собралась окликнуть её, но Марика вдруг сняла с полки какой-то предмет и спрятала его в кулаке. Кот потёрся щекой о хозяйскую ногу, требуя ласки. Слышащая, не обратив внимания на позывы любимца, вернулась на своё место, сложила руки на столе и сцепила их в замок.

– Старик наговорил тебе много глупостей.

Между пальцами Марики торчала тонкая металлическая цепочка. Олли сказал, что каждый приносит с собой какой-то предмет или знание, и теперь я была готова поклясться, что свой предмет Слышащая сжимает в руках теперь. Каких бы глупостей я не наслушалась в Городе Тысячи Храмов, прошлое Марики не было в их числе.

– И всё-таки, расскажи, – попросила я. – Почему ты никогда не говорила раньше, что мы похожи и в этом тоже?

На сей раз долго ждать ответа не пришлось. Слышащая принесла неизвестный предмет, который теперь прятала в руках, а значит, решила рассказать мне всё ещё в тот момент, когда стояла у полки. Я не ошиблась. На хозяйские колени запрыгнул отвергнутый кот, призывно мурлыча, и руки Марики дрогнули: они были заняты.

– Меня подобрал клан, когда мне было пять, – начала Слышащая, глядя на кота. – Миртен и Лаган пытались переделить земли, а стоявшие на них деревни горели. Клан выступал на стороне Миртена, но деревню, возле которой нашли меня, сожгли без их помощи. Слышащим тогда был Торвард, ещё даже не старый. Он сразу узнал во мне раску и решил оставить меня в клане, раз уж идти мне было больше некуда. Я не смогла рассказать ни что здесь случилось, ни что стало с моими родителями, ни даже своё имя, но Торвард всегда считал, что я потеряла память от шока. Я тоже считала так до тех пор, пока не узнала о таких, как вы с Питером, от Хоберина. На самом деле, я не сразу поверила ему, но дело в том, что в тот самый день, когда меня подобрал клан, я сжимала в руках это. И за всю мою жизнь мне не удалось найти мастера, который имел бы дело с подобным.

Марика разжала руки и отодвинула морду лезущего на стол кота. Я увидела маленький металлический медальон с красивой розой на крышке. Работа действительно была сложной, как, по крайней мере, показалось мне, но мне случалось видеть вещи и красивее.

Слышащая заметила моё недоумение.

– Это часы, – с усмешкой пояснила она.

– Часы?

Таких крошечных часов мне видеть не приходилось, но Марика нажала на кнопку, и крышка откинулась с тихим щелчком. Это в самом деле были часы. Размером с четверть ладони, они были накрыты треснувшим стеклом, потерявшим небольшой кусочек снизу, а красивые резные стрелки в них безвольно провисали. Это были часы, но они были сломаны.

– Валмиранские мастера с руками вырывали их у меня, чтобы попытаться их повторить, – с горькой усмешкой поведала Слышащая. – Я слышала много разных слов. «Ювелирная работа», «произведение искусства»… Вот только починить их не сумел никто. Эти часы разбились много лет назад и, боюсь, никто и ничто не заставит их снова заработать.

– Жаль… – пробормотала я, сгорая от любопытства, но бывшая наставница игнорировала мой вопросительный взгляд. Пришлось спрашивать прямо. – А что случилось?

– Некрасивая история о неблагодарном ребёнке. Тебе кажется, что ты хочешь её услышать, но она тебе не понравится.

– И ты не расскажешь, как бы я ни просила?

Марика пристально посмотрела на меня и вдруг рассмеялась.

– Почему же? Расскажу. Расскажу даже больше, только пообещай во мне разочароваться.

Я с готовностью затрясла головой, готовая пообещать что угодно, лишь бы услышать историю детства женщины, которой так восхищалась, и та, выдав ещё одну невесёлую усмешку, заговорила:

– Итак, ты уже знаешь, что Торвард – тогдашний Слышащий – взял меня в клан. Ему повезло, потому что нашлась добрая и дружная семья, решившая, что сможет воспитать ещё одного ребёнка. Так я обзавелась двумя сёстрами.

Лиара была старше меня на три года, и я полюбила её с первой встречи. Долгое время не было человека ближе и дороже мне. Сперва она была для меня кем-то вроде старшего покровителя, авторитета и наставника, но несколько лет спустя мы встали на равных. Мы вместе играли, шалили, вместе получали нагоняй. Мы знали друг о друге всё, у нас не было секретов.

Но старшая девочка была другой. Между мной и ей было целых девять лет разницы, мы могли бы подружиться, помогай она нам с Лиарой в наших проказах, но она выбрала роль помехи. Подражала матери, ругала и наказывала нас. Мы постоянно ссорились. Да, мы с Финидой ссорились с самого детства.

Когда я появилась в семье, у неё уже был хвост белой лисицы, которым она всё время крутила передо мной, и способности слышащей, которыми гордилась. Она собиралась стать ученицей Торварда и говорила об этом слишком много. О, как же я её не любила. Пожалуй, столь же сильно, как любила Лиару.

В наших спорах родители всегда принимали сторону Финиды, а Лиара – мою. Из-за этого я, уверенная в своей правоте, нарывалась на ссоры снова и снова, мечтая отомстить Финиде за то, что она посмела считать себя лучше, чем я. И когда я сама обзавелась двумя зверьми, эти ссоры начали превращаться в настоящие катастрофы.

Больше всего в них страдала Лиара. Она оказалась обычной лисой, а жаль. Было бы лучше для всех, если бы она превзошла нас обеих, но судьба распорядилась иначе. Всё закончилось тем, что в начале нашего последнего школьного года Кора предложила мне сбежать.

Мы с Корой учились в одном классе, и у нас было гораздо больше общего, чем видно теперь. Ей тоже приходилось тяжело, и идею побега мы рассматривали всерьёз, а Лиара обещала нам помочь. Ты бы её видела! У неё из глаз катились слёзы, а она всё равно улыбалась и говорила, что любит нас и будет на нашей стороне, что бы мы ни решили.

Мы бы в самом деле сбежали, но меня поймали. Я помню тот день, будто это было вчера, представляешь? Ночью я кралась к выходу с сумкой на плече и тикающими часами на шее, когда Финида преградила мне путь. Она назвала меня воровкой. Сказала, что, если я уйду сейчас, так и не отблагодарив её родителей, все вещи, которые были на мне, будут считаться украденными. Как я разозлилась тогда! Я бросила сумку на пол, сорвала с шеи часы и швырнула их в неё. Крикнула, что это плата за одежду, и убежала. Но без вещей и денег побег был обречён, а Кора отказалась уходить без меня, потому я отправилась не на поиски приключений, как хотела, а к Слышащему. Я кричала и плакала, обвиняла всех вокруг и требовала, чтобы мир оказался таким, как мне хочется. В конце концов Торвард дал мне выговориться и заставил меня вернуться назад и извиниться. Я сделала это. Но в тот момент, когда я взяла в руки разбитые часы, я поняла, что они – единственные, перед кем я действительно чувствую себя виноватой. Перед ними и Корой, которую я подвела.

Я пришла к Коре на следующий день, и она неожиданно дала мне совет. Она сказала, что для того, чтобы выжить, мне нужна маска. Я надела маску хорошей послушной девочки, в которой я доучилась в школе, прошла обучение охотника, начала копить деньги. Кора пошла тем же путём, и Лиара тоже была с нами. Сперва мы собирались бежать втроём, но за прошедшие годы слишком многое изменилось. Лиара влюбилась и не была готова ни на шаг отойти от своего суженого, а Кора, хорошо зарабатывая охотой, испугалась потерять стабильность, которой она наконец добилась, к тому же у неё умирал отец, и она не могла его бросить. Потому я ушла одна. Я хотела уйти как можно дальше и направилась сюда, в Валмирану. Здесь я встретила Хоберина и стала его ученицей на четыре долгих года. Старик был бы счастлив оставить меня при себе, но я была слишком молода, а мир – слишком велик и прекрасен, чтобы променять возможность посмотреть его на ворчливого упрямца. Я ушла и вернулась в родной клан, надеясь навестить близких и, быть может, всё-таки уговорить их отправиться со мной. И неожиданно для себя я задержалась в клане куда дольше, чем собиралась.

Я больше не нуждалась в масках и могла просто быть самой собой. Я отобрала у Финиды сначала Фреда, а потом и должность ученицы Слышащего, но с удивлением обнаружила, что уже знаю гораздо больше стареющего Торварда. Чем всё закончилось, тебе известно. Мы с Фредом побывали в самых разных местах, но никто никогда не встречал часов, похожих на мои. Они не могли быть созданы в этом мире, значит есть смысл предположить, что мы с ними пришли из другого.

Зачем я рассказываю тебе всё это? Может быть, я хочу преподать тебе урок. Я была неприятным ребёнком и ещё более неприятным подростком, я совершила много ошибок, которые причиняли боль мне и окружающим. Но я не жалею об этом. Каждый выбор, который мы делаем, каждое испытание судьбы, которое мы выдерживаем, делает нас сильнее, даже если потом нам кажется, что мы ошиблись.

А может быть, я просто немолодая женщина, которую пробрало на ностальгию. В конце концов Фред сгинул, умерли вырастившие меня люди, Лиара… Ах, в детстве мы с ней вместе высмеивали семейные ценности, но она стала прекрасной женой и матерью. Она была счастлива со своей семьёй, пока их всех, кроме Криса, не убили эйноматринцы. Умер Торвард, умерла Финида, умерли муж и дочь Коры. Судьба – забавная штука… Киира вертит в руках свои нити, и никогда не угадаешь, когда и как они оборвутся. Но задумываться об этом мы можем, только пока мы живы. Кора – преуспевающая торговка, я – глава клана, а Хоберин, которого я похоронила пару десятков лет назад, кажется, и вовсе бессмертен. Да, мы живы, и для меня уже это повод ни о чём не жалеть.

Неожиданное осознание догнало меня, едва я только вышла из Главного Дома. Здание смотрело мне в спину распахнутыми окнами, и где-то там внутри осталась Марика: женщина, на которую я так сильно хотела быть похожей. Ещё совсем недавно я жадно выискивала каждую крупицу сходства, но в последнее время этого сходства стало слишком много, и это начинало пугать. Мне вдруг показалось, что судьба Слышащей нависла надо мной топором, застывшим в воздухе, ожидая удара. Терпеливо, безжалостно, неотвратимо. Теперь меня тянуло искать отличия.

Марика всегда была храбрее и решительнее меня, а потому совершила больше ошибок. Пусть сама Слышащая ни о чём не жалела, мне было её жаль, потому что я слишком хорошо помнила желание убежать, повинуясь своей боли, прочь от тех, кто заботился и дорожил, помнила боль потери и жажду дороги, азарт, охватывавший меня при мыслях о приключениях, и усталость, от которой хотелось упасть и не шевелиться неделями. Ноша Марики была куда тяжелее моей. Окажись я на месте наставницы, я сломалась бы.

Отправляясь к Слышащей этим утром, я намеревалась зайти к Соне после, но воспоминания о прошедшем разговоре делали невозможными даже мысли о том, чтобы просто беспечно болтать с подругой. История Марики повисла на душе тяжёлым грузом, и мне вдруг захотелось немедленно избавиться от него, сделать что-то, чего Слышащая не сделала бы никогда. Доказать себе, что я не обречена пройти её дорогой: дорогой потерь и разбитых стёкол. И вместо того, чтобы отправиться в сторону улицы охотников номер три, я свернула в сторону книжной и уже вскоре оказалась в библиотеке.

Сегодня среди прочих за широким столом обнаружился что-то переписывавший Логри Бумажный. Он трогательно склонял голову вбок, и кончики его ушей подрагивали каждый раз, когда старичок начинал выводить какую-то требующую особого внимания букву. Некоторое время я наблюдала за ним со стороны, ловя отблески огня лампы на его лысине и не решаясь отвлечь, но библиотекарь заметил меня сам.

– Я вижу, Ярна Сеена снова вспомнила, что ей тут рады, – проговорил он, и в его словах мне померещилась укоризна.

Я в самом деле в последнее время заходила реже, чем обычно, и моя просьба вдруг начала казаться мне неуместно наглой, но я всё-таки решилась.

– Можно мне рассказать сказку сегодня вечером?

Наверняка отведённое под сказки время кто-нибудь уже занял, вот только Марика никогда не стала бы проводить досуг так, а мне хотелось выговориться.

– Боюсь, ближайший свободный вечер ожидается только через неделю, но я могу записать вас на несколько дней вперёд, – подтвердил мои опасения Логри, и я поспешила заверить его, что не займу много времени.

– Мне бы всего несколько минут перед основным рассказчиком или после него, – просила я, и библиотекарь внял моим мольбам.

– Я договорюсь, – пообещал он. – Приходите ко времени.

Покинув библиотеку, я без особой охоты направилась к дому Соны, но там оказалось пусто. Заглянув на псарню, я выяснила, что моя подруга вместе с Тео и Ирмой отправились в очередной охотничий тур, не удосужившись мне об этом сказать или хотя бы попрощаться. Наверное, мне самой было пора запомнить, когда они покидают деревню, а когда возвращаются обратно, и всё-таки попрощаться Сона бы могла. К былым тяжёлым мыслям добавилась тень лёгкой обиды, и я вернулась домой.

Заняться было совершенно нечем. Бесцельно побродив по комнате, я неожиданно для себя самой вышла в лавку и предложила Коре свою помощь. Хозяюшка удивилась: обычно ей приходилось просить о помощи самой. Она давно смирилась, что с торговыми делами я ей не помощница и гожусь только передвигать коробки да раскладывать товар, но и это я делала без тени энтузиазма, в отличии от обожающей своё дело и свою наставницу Эльсины. Вот и сейчас Эльсина, что-то тихо мурлыча себе под нос, перекладывала резные бусины по коробкам, а Кора пересчитывала недавно закупленные ею нашейные платки, которые пользовались большим спросом.

Покупателей не было, дел, к которым можно было приставить меня, тоже, но мне не хотелось уходить. Словно почувствовав, как я нуждаюсь в ней сейчас, Кора предложила мне попить с ней чаю, но начать разговор у меня никак не получалось. Я молча следила за тем, как хозяюшка греет воду и достаёт с полок пахучие банки, отчаянно надеясь, что она заговорит сама. Но Кора не заговорила, и молчать она умела куда лучше меня.

– Вы ведь дружите с Марикой с самого детства? – спросила я наконец.

Кора ответила не сразу. Стоя спиной ко мне, она насыпала пахучий травяной порошок в чайник, залила его кипятком и вернула банки на место. Только после этого хозяюшка села рядом.

– Ну, знакомы-то мы с ней с самого начала школы, но подругами стали не сразу. Только к концу шестого класса по-настоящему подружились, вот так вот.

А в начале девятого они вместе планировали побег. Мне было сложно понять, что нашли друг в друге тихая и робкая, пусть даже не такая простая и наивная, какой она кажется, Кора, и рвущаяся навстречу приключениям Марика. Даже если в юности Кора была живее, Марика и вовсе являла собой ходячий кошмар. Она не считалась с чужими чувствами и должна была ранить подругу по нескольку раз на дню. Единственным возможным вариантом мне представлялось, что Кора дорожила Марикой настолько, что прощала ей всё снова и снова. Дорожила, но отправиться в первое путешествие вместе с подругой всё-таки побоялась.

Я пыталась представить себе их в школьные годы. Вспоминая своих крокодильчиков, я воображала, как бойкая и уверенная в себе Марика, только что обзаведшаяся двумя звериными хвостами и удивительными способностями, бежит по школьному коридору и хватает за руку тихую Кору, с книгой стоявшую у стены. Марика с сияющими от восторга глазами рассказывает идею для очередной проделки, и Кора тихо улыбается, не решаясь ни возразить, ни согласиться. Наверняка она находила способ остаться в стороне, но, когда Марика ошибалась и нарывалась на неприятности, Кора всегда приходила на помощь.

– Расскажи про ваши школьные годы, – попросила я, желая получить подтверждение своим догадкам, но хозяюшка неожиданно покачала головой.

– Мы были слишком юными и слишком глупыми. Мы делали вещи, о которых теперь были бы рады забыть, и говорить о том времени мне тяжело.

Она не знала, что рассказала мне Марика сегодня, и её можно было понять. Не желая давить, я изменила просьбу:

– Тогда расскажи, какой Марика была в моём возрасте.

Кора задумалась. Она поднялась на ноги, отошла к плите и занялась чаем. Я не торопила, опасаясь снова получить отказ. Хозяюшка всегда охотно рассказывала о своих знакомых, нередко с теплом в голосе она упоминала мужа и дочь, но никогда мне не приходилось слышать от неё о школе, о юности, о родителях. Лишь однажды, когда я рыдала из-за избитой посохом Малисаны, Кора сказала что-то по-настоящему важное о себе. То, на что я из-за своих страданий почти не обратила внимания. Она хотела помочь Марике, но не смогла. А потом Марика ушла, и Кора осталась одна.

Рядом со мной на стол опустилась чашка с чаем, и я вздрогнула от неожиданности. Задумавшись о своём, я не заметила, как хозяюшка подошла и снова села рядом.

– В твоём возрасте я Марики и не знала толком-то, – призналась она. – Она тогда ушла в своё путешествие. Всё звала меня с собой, да я не поехала. И жалела потом об этом долго… Совсем я тогда своей жизни без Марики не представляла. Привыкла, что она всегда рядом, чтобы меня защитить, а тут её не стало, и неприятности одна за другой посыпались, одна за другой. – Кора глубоко вздохнула и отхлебнула чаю. – А ещё страшно было очень, что уехала от нас наша Марика, а вернётся кто-то совсем другой. Но она вернулась, и мы поняли: Марика стала ещё больше Марикой, чем была раньше.

– И какой она вернулась? – жадно спросила я, подаваясь вперёд.

Кора улыбнулась и погрозила мне пальцем.

– Чаёк-то пей, не забывай про него. Остынет ещё. Любопытство лисицы да прыть горной рыси, рысья внимательность да лисья изворотливость… Ишь, набросилась, про Марику ей узнать хочется. – Хозяюшка вроде бы ворчала, но глаза её улыбались.

Я поспешила схватиться за чашку и обожгла пальцы.

– Не спеши, – велела Кора. Она дождалась, когда я шумно отхлебну приятно пахнувшую жидкость, и только тогда заговорила опять: – Марика тоже сжившейся со своими зверьми вернулась. Хитрой, любопытной, самовольной и гордой, как белая лиса. Храброй, прямолинейной и преданной, как красный волк. Лисьи лапы звали её в путь, искать нового, волчьи – остаться и защищать старое. Потому и начала Марика искать в старом новое и нашла любимого, Фреда. Знаю, тебе знакома эта история. Окрылённая своею любовью, Марика себя непобедимой чувствовала, всё ей было мало силы и влияния, всё больше хотелось. Мы, друзья её, свою жизнь строили, о семьях думали, а она тянулась к власти и могуществу, упивалась победами и всё повторяла, что старается она для клана, для друзей своих.

Но Фред умирать начал, и Марика поняла, что упускает важное. И тут волчье в ней взбунтовалось. Лисий хвост месяцами к Марике не шёл, а ей и всё равно было. «Всё, – говорила она, – сделаю, чтобы Фреда спасти. Себя не пожалею». И не жалела, вот только не спасла всё равно. Ну и тут уж она совсем другой стала.

– Какой?

Хозяюшка наморщилась, подбирая подходящее слово, а найдя его, серьёзно кивнула.

– Холодной. В волка красного с тех пор почти не обращалась больше, всё лисой да лисой ходила. От старых друзей отстранилась и новых не заводила больше, и всё за знаниями и силой бегала. Говорила, что больше в обиду не даст никого из близких, а потому много близких ей и не нужно. Так и вышло, что, когда её помощь нужна была, Марика далеко оказалась. И остались мы с ней вдвоём, никого не спасли. Тут она и поняла, что погорячилась, и стала внимательнее к другим людям присматриваться. Сперва за Криса взялась, потом за тебя, а тут и вовсе весь клан возглавила. Не как белая лиса она это сделала, но как красная волчица. Но это не про молодость её уже, а про жизнь всю. Это ли ты хотела услышать?