Текст книги "Сумерки (СИ)"

Автор книги: Корсар_2

сообщить о нарушении

Текущая страница: 65 (всего у книги 67 страниц)

– А теперь – ходу, – велел Дик, хватая меня за руку. – Сильно сомневаюсь, что эти скоты никому не доложат.

– С вашего столика уже можно убирать?

Я вздрогнул, бросил на стол нож, который все еще сжимал в кулаке, и виновато пожал плечами в ответ на внимательный взгляд официанта.

– Убирайте, – приказал Дик. – Счет за завтрак войдет в оплату за комнату?

– Да, – кивнул официант и принялся невозмутимо составлять нашу посуду на поднос, точно ничего необычного не заметил.

Мы быстро поднялись в свой номер, похватали вещи, расплатились у стойки и через пятнадцать-двадцать минут уже мчались по шоссе дальше – в сторону Налены.

– Ну ты даешь, Дэн! Не ожидал, – прокричал мне Дик сквозь рев мотора. – У тебя было такое лицо – даже я на секунду поверил, что ты по правде.

– Главное – они тоже поверили! – крикнул я. – Кто-то сам меня учил, что уступать таким нельзя! Что эти сволочи понимают только силу!

– Кто же знал, что ты окажешься таким хорошим учеником? – ответил Дик.

Я прижался к нему крепче. Кажется, я созрел для того, чтобы начать защищать свою жизнь и жизнь любимого человека. Я еще не знал, как у нас все сложится в чужой стране, но, по-любому, дать кому-то разрушить то, что еще толком и не началось, позволить не мог. А дальше видно будет.

И внезапно, как-то рывком, вернулись ощущения, замороженные, но не пропавшие совсем: мы на приличной скорости летели по шоссе, мимо со свистом проносились встречные машины, Дик твердо держал руль, в лицо бил прохладный ветер, с ярко-голубого неба светило солнце, заливая все вокруг. И я наконец-то поверил, что происходящее – реальность, а не сон. И мы действительно в Лагоре. И даже скоро увидим Эдит. Хотя кто знает – обрадуется ли она нам?

Эдит обрадовалась.

Дверь она открыла сама, в домашних брюках и кофточке, почти без бинтов. Удивленно распахнула глаза:

– Мальчики? Какими судьбами?!

Я посмотрел на ее лицо, обезображенное шрамами, и подумал о том, что подонков, которые сделали это с Эдит, до сих пор не нашли. Да и вряд ли хорошо искали. Эдит, конечно, была очень известной моделью, но она всего-навсего черная. Человек второго сорта. А в Бернии всем заправляли белые – те самые, дети которых размахивали битами в Церковно-Патриотическом Союзе.

– В дом пустишь? – поинтересовался Дик, целуя ей руку.

Я удивлялся, как легко и естественно это у него получалось – я так не умел и, наверное, никогда не смогу научиться.

– Конечно, – улыбнулась она. – Проходите, – и отступила в сторону, приглашая внутрь.

Дом Сэмюеля оказался поменьше коттеджа Даков, но очень уютным. Всего три спальни: одна хозяйская и две гостевых. Еще общая комната, две ванных и кухня. Ну и небольшой палисадник, на который выходили задние окна.

– Весной я обязательно посажу там цветы, – сказала Эдит, поившая нас чаем в гостиной. – Сэму было некогда ухаживать, он целыми днями на работе.

– А где он работает? – спросил Дик.

– В клинике пластической хирургии, – ответила она. – Сэм врач, анестезиолог. Почему он меня, собственно, сюда и забрал. Считает, в его клинике мне помогут лучше, чем где-либо еще.

Она говорила совершенно невозмутимо, точно ее не слишком-то волновала собственная внешность. Или была абсолютно убеждена в профессионализме коллег Сэма.

– Ты… – неуверенно начал я. – Ты планируешь работать в журналах и дальше? – яснее озвучить свои сомнения я не решился.

– Не знаю, – беспечно отозвалась она. – Если смогу. Если нет – неважно. Найду что-нибудь. Закончу какие-нибудь курсы – у меня отличный аттестат. А Сэм будет любить меня любой… Мы обвенчались на прошлой неделе.

Она была удивительно спокойна и точно светилась изнутри. Похоже, Сэмюель сумел каким-то образом излечить от произошедшего если не ее тело, то душу точно. И пока мы с Диком радостно ее поздравляли, я как-то даже не сразу вспомнил о своих сомнениях, говорить ли про ее отъезд из страны Дику, ведь к Эдит он испытывал какие-то особенные чувства. Но теперь, глядя на них, я совершенно успокоился. В голосе Ричарда, в его взгляде были уважение, восхищение – но не любовь.

Едва мы успели закончить с поздравлениями, как в гостиную, потягиваясь, выбрался рыжий кот-подросток и посмотрел на нас с опасливым любопытством.

– Иди сюда, Рэдди, – обрадовалась Эдит. – Тут твои крестные пожаловали.

Котенок неторопливо приблизился к Дику и аккуратно принялся его обнюхивать. А тот, не проявив должного уважения, немедленно радостно сцапал рыжего и затащил на колени:

– Зверь! Вот вырос-то, да, Дэн?

И смотрел при этом с таким непосредственным восторгом мальчишки, так ласково чесал рыжего за ухом и под челюстью, что я поклялся себе: когда у нас все более или менее утрясется с жильем и работой, мы обязательно заведем себе кого-нибудь четвероногого. В конце концов, где прокормятся двое – там и третьему найдется кусочек рыбы. А ни у меня, ни у Дика никогда не было возможности держать дома животных.

Вечером вернулся с работы Сэм. Увидев нас, отреагировал очень сдержанно. Наверное, пока мы мылись и переодевались, Эдит успела ему позвонить.

Вкратце мы уже рассказали, куда и зачем направляемся. Но после ужина пришлось поделиться планами более развернуто.

– Правильно, что решили уехать, – кивнул Сэмюель, устроившийся на диване рядом с Эдит. Мы с Диком сидели напротив в креслах. – В Бернии вам не выжить. С документами я помогу, мой дядя работает в департаменте международных отношений. Вы ведь далеко не первые, кто стремится покинуть страну. А уж как сложится в Надаре – зависит только от вас.

– Да, мы понимаем, – заверил Дик.

– Друг моего отчима так же вот уехал, – проговорил я. – Сильвестр ему написал, попросил помочь, если сможет.

– Кстати, о письмах, – Сэм глянул на Эдит. – Можете посылать их нам, а мы будем отправлять в Бернию. Вам ведь есть, кому там дать о себе весточку? Лагор нейтрален, нашу почту проверять не будут.

– Это здорово, – сказал я с благодарностью. – Мы непременно воспользуемся… Ну, если, конечно, действительно все получится.

В эту ночь мы спали как убитые. Похоже, дорога вымотала нас больше, чем казалось. По крайней мере, днем я такой усталости не чувствовал, а стоило добраться до кровати и утонуть в нежном аромате вербены, которым пахло белье, – провалился в сон почти мгновенно.

Не знаю, привык Дик спать при свете или просто жалел меня, но частенько укладываясь последним, он, ни о чем не спрашивая, всегда включал ночник, если тот имелся в комнате. А если нет – оставлял приглушенной лампу у кровати. Честное слово, не будь я уже по уши в него влюблен, полюбил бы только за это.

Гостевая комната в доме Ивнингов казалась безопасной, мягкие цвета штор и покрывала на постели придавали ей света, да и вообще она выглядела как-то по-семейному теплой, но все-таки мне не хотелось оставаться в ней в темноте.

К тому же ночью нас посетил Дэнди Рэд. Не знаю, каким образом ему удалось открыть дверь и просочиться в комнату, но если бы он прыгнул на кровать в темноте – я бы точно заорал от ужаса. А так только вскинулся испуганно, увидел кота, блеснувшего на меня глазами, и улегся обратно. Рэдди потоптался по одеялу и устроился у нас в ногах, умиротворяюще затарахтев. Дик сонно потянул меня к себе, ткнулся в плечо, и я снова задремал.

Утром Сэм, предварительно переговорив с дядей по телефону, отправился с нами в департамент. У него был выходной – в больнице дежурили по сменам, – так что он предложил нас отвезти. На секунду у меня все-таки мелькнула мысль, что любезность Сэма вызвана желанием, чтобы мы как можно быстрее оставили их с Эдит дом, однако Ивнинг держался по-дружески, да и мы, откровенно говоря, были заинтересованы поскорее сменить место пребывания.

Поскольку Лернеры наверняка вот-вот должны были объявить пропавшего сына в розыск (если уже этого не сделали), существовала весьма реальная угроза, что нас найдут до того, как мы попадем в недружественный Бернии Надар. А вполне дружественный Лагор не захочет вступать в международный конфликт с соседом из-за двоих удравших из дома парней, и нас депортируют на Родину.

Не знаю, на какие там рычажки нажал дядя Сэма, но в посольство Надара мы попали в этот же день, хотя, как я слышал, пока мы несколько часов мыкались по зданиям и этажам, многие ожидали рассмотрения своих заявлений месяцами.

Сэмюель, едва нас пообещали принять сегодня, уехал домой, а мы, промаявшись в коридоре еще пару часов, наконец-то попали в нужный кабинет. За окнами сгущались сумерки. Комнату заливал ярко-белый свет дневных ламп, а напротив входа за столом сидел немолодой уже человек в строгом костюме и роговых очках. Он с усталым видом принялся задавать нам стандартные вопросы, на которые мы уже несколько раз отвечали: и в департаменте международных отношений, и в других кабинетах посольства. Дика это все, кажется, уже страшно раздражало, хотя он пока еще крепился. Поэтому говорил в основном я.

– Значит, вы планируете получить статус беженцев? – уточнил чиновник, поправляя очки. – Как преследуемые на Родине за свою ориентацию, я правильно понимаю?

– Да, – согласился я.

– Есть ли у вас доказательства данного заявления? – поинтересовался он.

– В смысле?

– Можете ли вы чем-нибудь подтвердить свою нетрадиционность? – пояснил вопрос чиновник.

– Э-э-э… – я растерялся.

– Свидетельства друзей, соседей, – подсказал он.

– Возьмите любую бернийскую газету за последние полтора месяца, в которой есть колонка о светской жизни, – подал голос Дик. – Там о-очень много писали о моих сексуальных предпочтениях. В парочке из них вы наверняка найдете на снимках рядом и Дэна, хотя моих фотографий, конечно, будет не в пример больше. Этого достаточно, или нам следует потрахаться прямо при вас?

– Не грубите, молодой человек, – строго глянув на него поверх очков, предупредил чиновник. – Это вы просите убежища у моей страны, а не я у вашей. Порядок есть порядок. Думаете, вы одни подобным образом пытаетесь попасть в Надар? Знаете, сколько народа норовит нас обмануть? Для того, чтобы получить покровительство другого государства, надо иметь доказательства.

– Да, конечно, – торопливо заверил я, стискивая ладонь Дика.

Чиновник склонился над своими бумагами, делая какую-то отметку, потом снова поднял голову:

– Чем планируете заниматься в Надаре?

– Дэн станет известным писателем, а я – знаменитым гонщиком, – немедленно и совершенно уверенно заявил Дик – я не успел даже рта раскрыть.

Чиновник глянул на него, потом перевел взгляд на меня:

– Хорошо, это в перспективе. А для начала?

– Для начала мы согласны на любую работу, которую сумеем найти, – не удержавшись от улыбки, признался я. – Потому что, сами видите, образования мы получить толком не успели. Если будет возможность – постараемся закончить школу.

Чиновник невозмутимо кивнул и снова склонился к бумагам.

– Ты наглец! – сообщил я, когда мы наконец-то вышли из посольства.

– А то ты не знал! – усмехнулся Дик, глядя на меня. – Разве я тебе не за это нравлюсь?

– Мне – да. Но надарским чинушам это вряд ли придется по нраву, – я остановился и запрокинул голову, любуясь вычурными фонарями около ворот. Погода отчего-то стояла вполне весенняя, и даже вечером не похолодало, так что я не стал застегивать куртку. – Эпатаж – это не то, что нам следует выбрать, если мы всерьез собираемся добиться их симпатии.

– Никого не собирался эпатировать, – Дик обнял меня за плечи и притянул к себе, ткнулся носом в шею. – Все именно так и будет, вот увидишь!

Я хмыкнул, но он, не собираясь слушать мои возражения, заткнул мне рот поцелуем. А потом махнул такси, и ближайшая свободная машина тут же к нам подъехала. Мы забрались внутрь, Дик назвал адрес, и пока автомобиль мчал нас по вечерним улицам чужого города, я думал, что ни за что не позволю Дику продать свой байк, как бы круто нас ни прижало.

Все последние дни Дик расходовал свои деньги, даже не заикаясь про мои – вероятно, не ждал, что в финансовом плане я могу чем-то помочь. А ведь у меня после появления в семье Сильвера скопились кое-какие свои средства, пусть и очень незначительные. К тому же когда я дома собирал вещи, то в шкафу среди рубашек обнаружил браслет, который мне когда-то подарил Дик и про который я умудрился начисто забыть. В конце концов, к побрякушкам разного рода я был совершенно равнодушен, а на что-то он мог все же сгодиться.

– Так и сказал? – засмеялась Эдит.

Сегодня они с Сэмом сидели в креслах, а мы – напротив на диване. Пили чай и рассказывали.

– Ну а что за глупость? – возмутился Дик. – Какие им нужны доказательства? У меня на лбу должно быть написано «Я люблю мужчин», что ли?

– Я могу подтвердить, что вы спите в одной комнате, – предложила Эдит. – Хотя мы могли предоставить вам разные спальни.

– Если до этого дойдет – мы воспользуемся, – согласился я.

– А что пока-то сказали?

– Пока назначили прийти завтра. Собираются проверять какую-то информацию. Но вообще – я слышал, как в коридорах люди обсуждали, что их уже две недели «завтраками» кормят.

– Только нам столько ждать нельзя, – нахмурился Дик. – Даже если сначала отец мог не захотеть поднимать шум в прессе, и они с Тэдом искали меня частным образом, то не сегодня-завтра созреют сделать публичное заявление о моей пропаже. И твоих родных тоже потрясут, вот увидишь, – повернулся он ко мне. – Станут проверять все мои связи.

– Мать ничего не знает о том, куда я делся, тебя она даже не видела, а Сильвер не выдаст, – уверенно сказал я. – Мари с Марком тоже люди надежные.

– А Мэй? – вдруг спросила Эдит. – Он знает?

Я немедленно покраснел. Я с самого начала опасался этого вопроса. Мне казалось, Эдит обидится, что я не поговорил перед отъездом с ее братом, а своим вроде бы как лучшим другом.

– Нет. Я не успел с ним связаться. Все получилось очень быстро и спонтанно.

– Ну, может, и к лучшему, – задумчиво проговорила она. – У Мэя бывают странные представления о том, что лучше для других.

Тут я не мог мысленно с ней не согласиться. Но все же поспешил перевести разговор на другое.

– А еще Дик прямо в лицо чиновнику в кабинете заявил, что я в Надаре собираюсь стать известным писателем, а он – знаменитым гонщиком. В общем, непонятно, как нас вообще оттуда не выгнали.

– Гонки – это же очень опасно, – неожиданно серьезно отнеслась к заявлению Эдит, игнорируя мой жизнерадостный тон. – Ты уверен, Ричард?

– Я люблю гонки, – пожал тот плечами. – Если получится – обязательно попробую. А опасно… ну где не опасно-то? Тебя может сбить автомобиль, на тебя может упасть какой-нибудь кирпич с ближайшей крыши, а то и вовсе забьет случайно встреченная банда, будь ты хоть каким осторожным. Разве нет?

– Да, – без улыбки согласилась Эдит, наверняка подумав про нападение. – Но все-таки – зачем лишний раз рисковать?

– В нашу клинику на днях лег один гонщик, – вставил Сэм. – Говорит, горел в машине. Смотреть страшно, что с ним стало.

– Дэвид Берк? – вскинулся Дик.

– Он самый, – удивился Сэм. – Ты его знаешь?

– Встречались, – неопределенно протянул Дик.

– Так вот – чтобы хотя бы относительно привести его лицо в порядок, знаешь, какая сумма нужна?

– Догадываюсь, не маленький, – ответил Дик. – И как, он ее собрал?

– Мы не благотворительная организация и не больница первой помощи, – пожал плечами Сэм. – Без предоплаты не работаем. Если бы у него не оказалось нужной суммы – он бы не приехал.

Потом Дик с Сэмом, увлекшись разговором о гонках, отправились вместе на крыльцо покурить, а мы с Эдит остались в гостиной.

– Значит, метишь в писатели? – поинтересовалась она.

Дэнди сидел у нее на коленях, мурлыкал и щурил на меня желтые глаза, пальцы Эдит неторопливо перебирали его шерсть.

– Да нет, – сконфузился я. – Дик это так, для красного словца ляпнул.

– Ну почему же, – Эдит мягко улыбнулась. – Я в тебя верю. Мне еще никто не писал таких красивых записок. Да и Мэй говорил, что ты тяготеешь к бумаге.

– Баловство это все, – признался я. – Не получается у меня по-настоящему.

– А ты попробуй. По-настоящему. Без вранья. Сумеешь? – она пристально посмотрела на меня. – Это ведь очень надо – чтобы кто-то писал правду.

А я в очередной раз подумал, что правде о нас с Диком никто не поверит. Раз я сам-то с трудом верю в происходящее.

Наверное, мое лицо как-то изменилось, только Эдит истолковала его выражение неправильно.

– Дэн, – вдруг сказала она, – а ты уверен в том, что делаешь? Может быть, стоило немного подумать, а не рубить с плеча? Ты бросаешь все и уезжаешь в неизвестность. Считаешь, Ричард того стоит?

– Стоит, – без колебаний ответил я. – Тем более, если по-честному, то он бросает гораздо больше, чем я. Сама знаешь – меня в Бернии ничего особо хорошего не ждет. Дорожить мне там нечем.

– Мэй рассказывал, ты собирался закончить школу, пойти работать…

– Так сложилось, что даже закончить школу оказалась не судьба, – я не собирался делиться с Эдит своими проблемами, вряд ли она бы приняла мои слова на веру, а доказательств у меня никаких не имелось. – А Дик… Может, он был моим единственным шансом, который я и вытянул.

– Но тебе никогда не будет с ним спокойно.

Я улыбнулся:

– Кто сказал, что я хочу спокойствия? Может, меня от спокойствия уже тошнит? От того, что я постоянно сам от себя прятался?

– В чужой стране вам придется держаться друг за дружку, – Эдит почесала Рэда за ухом. – Сумеете?

– Мы постараемся, – серьезно кивнул я.

Когда мы устраивались на ночь в выделенной нам спальне, я обнял Дика и слегка над ним приподнялся, чтобы видеть лицо.

– Я тебе не сказал то, что должен, – я покусал губы.

– Да? И что же это? – Дик обхватил меня, положив руки на спину.

Я погладил его по щеке:

– Спасибо, что поехал со мной.

Дик фыркнул, пройдясь пальцами по моим лопаткам:

– А ты – со мной.

Я заглянул в его зелено-карие глаза под густыми ресницами и внезапно понял, что в действительности не хочу сейчас ничего прояснять. Причем не боюсь, а именно не хочу. К тому же я действительно не сказал ему одну очень важную вещь. Такую простую, но которую почему-то очень трудно было произнести вслух:

– Я на самом деле люблю тебя. И, знаешь… похоже, это надолго, – выдохнул я и потянулся к нему за поцелуем.

А потом мы занимались любовью, стараясь не слишком шуметь. Хотя спальня хозяев находилась и не рядом с нашей, я не знал, как здесь со звукоизоляцией, а разбудить Ивнингов мне представлялось не совсем удобным. Дику, кажется, тоже.

Однако удержаться не было никакой возможности.

Сначала мы собирались только тихо поласкать друг друга. Потом – ограничиться минетом. Но в результате я каким-то непостижимым образом оказался в нем, Дик облизывал губы и смотрел на меня так жарко и жадно, одними губами прошептав «Давай», что я плюнул на все условности, поцеловал его, подхватил одну ногу под колено и принялся размашисто двигаться, утверждая свои права.

Сердце гулко колотилось в ребра, Дик держал меня за предплечья, и я задыхался от накрывающей меня нежности, которую никак не получалось выразить словами. Но почему-то казалось, что выгнувшийся подо мной Дик поймет и так, просто подаваясь навстречу. Чтобы мы встретились где-то посередине в опаляющем мозги и тело оргазме.

Утром выяснилось, что Лернеры объявили Дика в розыск.

Когда мы сидели за завтраком, принесли почту, и тут же развернувший газету Сэм уже на второй странице отставил в сторону чашку и сказал:

– Ричард… Ты был полностью прав – у вас нет недели на процедуру получения вида на жительство в Надаре.

В заметке говорилось, что полиция Римона поднята на ноги, но пока ничего не может сообщить о местонахождении Лернера-младшего. Рядом красовалась фотография Дика – судя по всему, сделанная в те времена, когда мы с ним еще не были знакомы, потому что шевелюра на снимке у Дика была приличная. Он стоял рядом с «Джаргой» и солнечно улыбался в камеру. Не ухмылялся, а именно улыбался, чем едва ли могли похвастаться те его фотографии, которыми пестрела пресса в последнее время.

Еще через пару страниц под снимком заплаканной миссис Лернер и сурового мистера Лернера помещалась информация о том, что их сын уехал из дома вечером четвертого декабря и не вернулся.

«– Сначала мы искали его своими силами, – поделился Роберт Лернер с нашим корреспондентом. – Но поскольку поиски не увенчались успехом, а три дня, положенные по закону, прошли, мы обратились в полицию.

– Его похитили! Его наверняка похитили! – заламывала руки Натали Лернер. Ее отчаяние передавалось всем окружающим.

И только находящийся здесь же комиссар Вернер сохранил присутствие духа, напомнив, что похитители наверняка уже прислали бы требование выкупа. А Роберт Лернер сделал заявление, что готов выплатить денежное вознаграждение всем, кто представит ему достоверные данные о судьбе его сына.

Наше издание со своей стороны хочет призвать читателей не усугублять отчаяние безутешных родителей, и если вы располагаете сведениями о местонахождении…»

– Пиздец, – коротко, но емко выразился Дик. – Извини, Эдит. Еще сутки, от силы двое – и станет известно, что мы в Лагоре.

– Сэм, твой дядя не может как-то повлиять на ускорение процедуры? – Эдит повернула к мужу взволнованное лицо.

– Увы, – пожал плечами Сэмюель. – Все, что мог, он уже сделал.

– Поехали, Дэн, – Дик поднялся из-за стола. – Чем раньше мы будем в посольстве – тем быстрее попадем в кабинет.

Я кивнул и пошел следом за ним.

Мы уже знали дорогу, поэтому отправились в посольство на «Джарге» и были около ворот как раз к моменту открытия. Правда, умников, занимающих очередь заранее, там собралось немало, так что мы оказались далеко не первыми. А учитывая, насколько медленно велся прием, лишь к обеду приблизились к заветной двери.

Я не взял с собой ни книги, ни чего-либо еще, чем можно было себя занять. Да и вряд ли, откровенно говоря, смог бы сейчас читать – слишком нервничал. Дик тоже то вскакивал с банкетки и ходил туда-сюда по коридору, то отправлялся покурить, то садился рядом со мной и брал меня за руку. Люди в коридоре негромко переговаривались, делились своими проблемами и неприятностями, но мы не принимали участия в разговорах.

К тому же меня страшно мучила мысль, что я вчера так и не поговорил с Диком. Это было хуже всего, правда. И еще хуже стало, когда кто-то из сидящих с нами в коридоре принес с улицы газету. Когда он, шелестя страницами, развернул дневной выпуск, там мелькнуло нечто ужасно знакомое, от чего у меня тут же защемило сердце. Я, как сомнамбула, встал, подошел и попросил одолжить мне газету ненадолго. Не знаю, как я выглядел и что подумал усатый мужчина, но он беспрекословно протянул мне требуемое. Я вернулся на свое место и уставился на текст, над которым были опубликованы уже две фотографии: та же самая Дика и еще одна – моя. Не знаю, откуда ее взяли – я не помнил, чтобы у меня когда-нибудь был такой снимок.

Дик читал вместе со мной.

«Мистер Лернер и его бывшая жена сегодня утром публично объявили о пропаже своего единственного сына – Ричарда Лернера, который уехал из дома вечером четвертого декабря и до сих пор не вернулся. Как стало известно нашему изданию, на данный момент в полицию поступили сведения от двух граждан Бернии, находящихся на отдыхе в Лагоре. По их словам, они встретили Ричарда Лернера в пяти милях от границы в придорожном мотеле. С ним был агрессивно настроенный вооруженный молодой человек, который угрожал свидетелям. Полиция направила запрос на пограничные пункты и в посольство Лагора и всерьез рассматривает версию о похищении наследника многомиллионного состояния, хотя, по уверениям родных, пока от похитителей не поступало никаких требований. Вглядитесь в лица, изображенные на снимках, и если вы видели кого-то из этих молодых людей, призываем вас немедленно сообщить…».

По-моему, у меня потемнело в глазах.

– Надо было его все-таки прирезать, – мертвым голосом сказал я. – Этого… как его… Мэтью.

– Джейка, – машинально поправил Дик.

– Сначала Джейка, а потом Мэтью, – согласился я.

– Ага. И загреметь в тюрягу прямо оттуда… – он дочитал и повернулся ко мне. – Дэн, это означает только то, что у нас нет и суток, понимаешь?

– Да, – ответил я, – понимаю.

И тут нас пригласили в кабинет.

– Присаживайтесь, – сказал вчерашний чиновник. – Ваши имена, пожалуйста.

Мы назвали, и он закопался в бумаги, отыскивая наши документы.

– Ага… Так на чем мы с вами остановились?

– На том, что мы не успели получить образование, – механически напомнил я.

– А также на том, что одному из вас еще нет восемнадцати, – чиновник поднял на нас глаза. – Поэтому, к сожалению, я должен…

Поняв, что сейчас нам откажут, я его перебил:

– Как вас зовут?

– Что? – удивился он.

– Как ваше имя? – повторил я.

– Этьен Легран. Но вряд ли это…

– Мистер Легран, мы не можем вернуться, – я встал и протянул ему газету, которую забыл отдать владельцу, когда входил в комнату.

Готовый взорваться Дик на какое-то время застыл, пока Легран изучал заметку.

– Агрессивно настроенный молодой человек – это вы? – поинтересовался Легран, откладывая газету в сторону.

– Да, – кивнул я.

– А похищенный, разумеется, вы, – Легран перевел взгляд на Дика.

– Да, – согласился Дик.

Легран пожевал губами.

– Понимаете, молодые люди… Я вчера изучил некоторые документы и был неприятно поражен тем, что мистер Ричард Лернер – сын Роберта Лернера.

Дик скрипнул зубами.

– Кроме того, в той самой прессе, которую вы, мистер Лернер, порекомендовали мне изучить, я не нашел о вас ничего положительного. Как вы считаете, стоит ли моей стране связываться с человеком, который так скандально прославился в своей – раз; сын одного из самых богатых людей Бернии, руководителя парламентской партии, обладающего немалым влиянием и возможностями – два; да к тому же несовершеннолетний – три?

Я почувствовал, как мир вокруг зашатался, и схватил Дика за руку.

– Вы хотели подтверждения моей ориентации, – хрипло сказал Дик, – и сами прекрасно знаете, как в Бернии относятся к геям. Вы ожидали, что в газетах будут петь мне дифирамбы? То, что я сын своего отца… ну, я не выбирал, в какой семье мне родиться. А восемнадцать мне исполнится завтра.

– Но сегодня вы все еще несовершеннолетний, – подчеркнул Легран.

– Мы отсюда не уйдем, – сказал я. – Даже если нам придется сидеть в посольстве до завтра. Если мы выйдем – нас запросто могут депортировать. И своих друзей тут мы тоже подведем.

– А если и завтра не получите положительный ответ? – Легран поправил очки на носу.

– Значит, останемся до послезавтра, – решительно тряхнув головой, вмешался Дик.

– А если вы вообще не получите положительный ответ? Если вам откажут?

Мы, не сговариваясь, молча пожали плечами.

Легран еще пошуршал какими-то бумагами, потом покопался в ящиках стола и достал кассету. Толкнул ее в магнитофон, щелкнул пультом, развернул экран телевизора к нам.

– Смотрите, – предложил он.

Экран мигнул, и появилось изображение входа в посольство – достаточно четкое даже при вечернем освещении. Из дверей вывалились мы. Остановились, разговаривая. Потом Дик обнял меня за плечи, потянулся и поцеловал. Я обхватил его за талию, притягивая к себе, и некоторое время мы с ним упоенно целовались прямо перед объективом камеры, о которой ни один из нас не знал. А потом Дик вскинул руку, призывая такси…

– Вот это убедило меня больше, чем все ваши газеты вместе взятые, журналистов ведь можно и подкупить, – спокойно сообщил нам чиновник, отключая магнитофон. – Но я действительно не могу выдать вам разрешение на въезд до совершеннолетия Ричарда. Поскольку до завтрашнего дня за него по закону отвечают родители и могут распоряжаться его судьбой по своему усмотрению.

– А завтра? – тут же спросил я. – Мы можем надеяться?

– Да, – ответил Легран. – Завтра я оформлю вам соответствующие бумаги. В силу чрезвычайных обстоятельств… Мистер Арчер, вы ведь в действительности не похищали мистер Лернера? И не являетесь агрессивным невменяемым типом? Или мне придется назначить еще и психиатрическую экспертизу?

– Не являюсь. Но если вы посчитаете нужным – я согласен на любую экспертизу.

– Скорее уж это я его похитил, – усмехнулся Дик.

– Никто никого не похищал, – тут же возразил я и стиснул его ладонь, испугавшись, что к скандальной славе сейчас ему еще припишут похищение. – Мы оба уехали добровольно.

– Верю, – кивнул Легран. – И если вы всерьез собираетесь оставаться тут до завтра…

– Всерьез, – подтвердил я.

– Ну что ж… Есть у нас небольшая комната. Я сейчас распоряжусь, чтобы ее подготовили. А вы пока подождите в коридоре. И позовите следующих по очереди.

Мы вышли, по-моему, еще не очень веря, что у нас все получилось. Я отдал газету усатому мужчине, который немедленно подозрительно на меня уставился. Наверное, тут же наткнулся глазами на мою фотографию – я ведь так и не свернул листы как следует.

Поэтому мы на всякий случай отошли в пустой угол, где не слишком бросались в глаза.

– Дэн, – Дик стиснул меня в объятиях. – Дэн… Мы прорвались, слышишь?

– Да, – я обнял его в ответ. – Да, кажется… Только я так и не спросил.

– О чем? – Дик улыбался, как сумасшедший.

– Ты действительно этого хочешь?

– Чего именно?

– Уехать?

– Нет, это я так пошутил, – хмыкнул Дик, но видя, что я не отреагировал, слегка меня встряхнул. – Эй, ты чего там опять грузишься?

– Мне кажется, у тебя не было времени подумать, – честно сказал я. – Ты просто спасал меня.

– Глупости какие, – пожал плечами Дик. – Себя я тоже спасал.

– Дик, ты только сразу не отказывайся, хорошо? Ты сейчас пойди… ну я не знаю… покури, что ли. Без меня. И хорошенько подумай.

– Да о чем я должен думать? – возмутился Дик. – Все уже решено. Завтра нам дадут разрешение на въезд и статус беженцев. И никто нас против нашей воли уже из Надара не выцарапает. Ну?

– Это завтра. А сегодня все можно отыграть назад. «Джарга» стоит во дворе. Тебе надо просто выехать за пределы посольства и явиться в любой полицейский участок. Тебе ничего не будет за въезд в страну по фальшивым документам – до завтра по закону ты еще сам за себя не отвечаешь. И за тобой тут же прилетят. Тэд или даже отец.

– Да не надо мне, чтобы они прилетали!

– Дик, – я взял его за руки и поглядел в глаза. – Мне, конечно, возвращаться никак нельзя. Теперь меня еще и посадят – за твое похищение. Но меня ты уже спас, понимаешь? Когда ты приехал тогда, в пятницу, я был настолько счастлив, что ничего не надо решать, что за меня все решили, что ты нашел выход… Но это ведь нечестно. И эгоистично.

Дик попытался возразить, но я закрыл ему рот ладонью:

– Подожди… Эдит вчера спросила меня, уверен ли я. И я ответил, что уверен. Но пора уже спросить об этом тебя. Потому что еще она сказала: «В чужой стране вам придется держаться друг за дружку». И она права. Поэтому я хочу, чтобы ты по-настоящему подумал. Очень-очень честно. Мы не сможем там жить так, как ты привык. Там у нас не будет никого, кроме нас самих. А здесь у тебя родители. Какие бы они ни были – они твои родители. И ты их любишь, я же знаю. В конце концов, если ты не захочешь жениться на этой суке королевских кровей – они уступят. Потому что тоже тебя любят. И я убежден, что со временем ты сумеешь найти себе занятие по душе, а…