Текст книги "Сумерки (СИ)"

Автор книги: Корсар_2

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 67 страниц)

Я кивком показал Мари на свою комнату.

– Тебя не смутит, если я буду переодеваться? – спросил я. – А то весь вымок.

– Не смутит, – ответила она. – Но лучше бы ты не только переоделся, а еще и погрелся под горячим душем. Простынешь ведь.

Она была права. Я собрал сухие вещи, взял полотенце и потопал в ванную, попутно размышляя, что же мне теперь делать и как рассказать Сильвестру о своих неприятностях, когда он появится. Я надеялся, что он подскажет что-нибудь ценное. Очень надеялся. Потому что у меня самого ни одной светлой мысли как-то не наблюдалось.

120.

Заперев дверь на ключ, я открыл шкаф, достал сумку и принялся собирать вещи. Ничего лишнего: белье, носки, пара брюк, пара рубашек, несколько свитеров, гоночный комбинезон. Принес из ванной комнаты зубную щетку, упаковку с бритвами, лосьоны, расческу. Выгреб из ящиков все золото, которое там еще оставалось, проверил бумажник. Потом открыл окно и выбросил сумку наружу.

Оделся потеплее, сунул в карман куртки права и ключи от байка. Набрал в грудь побольше воздуха, сосчитал до двадцати, открыл дверь и спустился в гостиную.

Мать по-прежнему трепалась с дядюшкой и его женой. Увидев меня, замолчала, сдвинула брови.

– Извини, – сказал я. – Я был неправ, мам.

Очень хотелось подойти, обнять ее. Попрощаться. И я так и сделал. Уткнулся носом ей в шею, подышал знакомым с детства запахом, стараясь запомнить. Мать, конечно, растаяла, тоже обняла меня.

– Мы же для тебя стараемся, Рики. Ты для нас с отцом – все на свете.

Дядюшка что-то пробурчал, а я взял мать за плечи, поцеловал в щеку.

– Да я понимаю, мам. Прости.

– А куда ты собрался? – она оглядела меня с ног до головы. – Опять будешь шляться все выходные?

Я пожал плечами, улыбнулся как можно беззаботнее.

– Ну, мне недолго гулять осталось. Надо пользоваться моментом.

– Иди уж, – мать поджала губы. – Отец прилетит в воскресенье. Сегодня с него окончательно сняли все обвинения, завтра это будет в газетах. Постарайся не влезть в неприятности, не омрачай нам праздник.

– Я постараюсь, – я кивнул дядюшке. – Доброй ночи, дядя. Доброй ночи, госпожа Мелисса.

«Джарга» стояла у гаража. Я провел ее рядом с домом, подобрал с газона сумку, убрал в багажник под сиденьем. Подумал, что не попрощался ни с Линдой, ни с Люком, ни с Тэдом. И с отцом не попрощался тоже. Вздохнул, надел шлем, сел на байк и медленно подъехал к воротам.

– Передай Уильяму, что я до воскресенья у себя на квартире, он в курсе, – сказал охраннику.

Тот кивнул, нажал кнопку, и ворота медленно отъехали в сторону. Папарацци уже расползлись, и я без помех выбрался на дорогу. Посмотрел в последний раз на ярко освещенные окна особняка, защелкнул щиток шлема и выжал газ.

Бойд отыскался в «Мимироне». Сидел в тепле за столиком, грелся бренди. Я сел напротив, заказал кофе.

– Как там с моими бумагами?

– Готовы, – Бойд лениво откинулся на спинку. – Тебе срочно, что ли?

– Да, – я забрал у официанта чашку, насыпал сахар, размешал. – Они у тебя?

– Я такие вещи с собой не ношу. Все у мастера. Если нужно – съезжу, подожди меня здесь полчаса.

– Хорошо, – я отпил кофе, взял с блюдца крохотное печенье. – Где встречаемся?

– Да здесь. Деньги давай.

Я вытащил из портмоне заранее приготовленный конверт. В «Мимироне» можно было не опасаться чужих глаз, да и сидели мы в темном углу.

– И мне еще нужен новый номер на байк, Бойд. Прямо сейчас.

– Склепаем, – кивнул он. – Тогда еще триста, но отдашь уже там, в мастерской. Вернусь – и поедем.

За те двадцать минут, что мне пришлось ждать его возвращения, я о многом передумал. Нет, я не жалел, что бросаю все на свете ради Дэна. Хотя, наверное, стоило задуматься о будущем. Но я уже твердо все решил и не собирался менять свои планы. Ничего здесь у меня не оставалось такого, о чем стоило бы переживать. Я прекрасно понимал, что переворачиваю свою жизнь с ног на голову и теряю намного больше, чем Дэн. Но почему-то все это – состояние, беззаботное существование, развлечения – казалось мне совершенно ничтожным по сравнению с возможностью быть самим собой и быть рядом с Дэном. Я хотел жить так, как считал нужным, без оглядки на условности, правила и дурацкие злобные законы. Без необходимости держать лицо, вращаться в определенном обществе, врать направо и налево, притворяться и лицемерить. Это была чужая жизнь, придуманная посторонними людьми, и я не собирался больше играть в эти игры. В конце концов, я никогда не верил ни в лучшие миры, ни в переселение душ. Я жил здесь и сейчас и намеревался жить дальше так, как считал правильным.

Мастерская находилась на окраине Римона, в каком-то совершенно незнакомом мне районе. По сравнению с ним даже Сан-Патч казался респектабельным и чистым. Угрюмый мужик в драной куртке закрыл за нами ворота грязного обшарпанного гаража, буркнул, глядя из-под нечесаных лохм:

– Деньги давай.

Я отсчитал триста марок, протянул ему.

– Краденая, что ли? – поинтересовался он, резво скручивая с «Джарги» номер и меняя его на другой.

– Нет, – я помотал головой. – Моя.

– Сбил кого-то, – понимающе кивнул мужик. – Бывает. Но тачка приметная, я бы на твоем месте загнал. Если заинтересован – тысячи четыре дам.

– Спасибо, но не продаю.

– Как знаешь, – равнодушно ответил он. – Если прихватит полиция – ты здесь не был, меня не видел.

– Да я и дороги сюда не найду, – искренне сказал я. – Спасибо.

Он не ответил. Открыл дверь, выпуская нас с Бойдом на улицу.

– Спасибо, – сказал я еще раз, но уже Бойду. – Ты меня очень выручил.

– Удачи, – ответил он. – Я так понимаю, ты намылился отсюда смотаться?

– Мне здесь с моими интересами делать нечего, – усмехнулся я. – Да и не хочу под раздачу при очередном погроме какого-нибудь клуба угодить.

– Это да, – согласился Бойд. – Ну, бывай.

Он хлопнул меня по плечу, сел в свой «Бикап», заурчал мотором.

А я подтянул ремешок у шлема, прикинул, в какую сторону выезжать, чтобы вернуться в Римон, посмотрел на часы. Было без четверти десять. Стоило поторопиться.

К счастью, Сан-Патч оказался не так уж далеко. На въезде я притормозил, вспомнив о ямах на дороге и практически полном отсутствии освещения. Но Дэн все равно услышал. Я не успел слезть с байка, как дверь его дома распахнулась и он выскочил на крыльцо.

Я стащил с головы шлем, обнял Дэна, притиснул к себе. Потом посмотрел в его удивленные глаза и твердо сказал:

– Иди собирай вещи. Мы уезжаем из Бернии. Вдвоем. Насовсем.

Конечно, Дэн отказался.

Отошел на два шага назад, сунул руки в карманы и заявил, что не имеет права портить мое будущее.

– Это какое будущее? – поинтересовался я, хватая его за запястье и втаскивая в дом. – С Саломеей Хэчбенкс в качестве любимой жены, гигантским состоянием и вечным страхом перед папарацци? Еще у меня есть другое будущее – сторчаться нахрен. Клубы наши вот-вот прикроют, но дилеры с улиц никуда не денутся.

– С ума сошел? – Дэн вцепился в мой рукав. – Ты мне обещал, что прекратишь!

– Но если ты намерен добровольно сгинуть в этой помойке ради моего будущего, то оно мне нафиг не нужно. Понимаешь? – я обнял его за плечи и подтолкнул к двери в комнату. – Иди собирай вещи. У нас не так много времени, чтобы спорить.

На мое счастье, Мари и Марк решительно приняли мою сторону, и Дэн сдался. Вытащил из шкафа рюкзак и замер перед открытой дверцей.

– Белье возьми, – посоветовал я. – Вещи теплые, документы. Только спрячь их подальше.

– А через границу вы как? – тут же влезла Мари, и я показал ей два паспорта.

– Ого, – не удержался Марк. – Как настоящие.

– Они настоящие, – я убрал документы в карман. – Можешь не сомневаться.

– Обалдеть, – Дэн уселся на кровать. – Дик, я поверить не могу, что мы уезжаем.

– Это куда это? – дверь распахнулась, и на пороге появился Сильвер. Мари ойкнула и спряталась за Марка, а Дэн растерянно взглянул на меня.

– В Лагор, – негромко ответил я. – А оттуда дальше.

– Рассказывайте, – потребовал Сильвер, грузно протопал к стулу и сел. – Можно без деталей, но подробно.

В изложении Дэна история выглядела еще более жуткой. Я видел, что его даже сейчас, при одном воспоминании, начинает ощутимо трясти. Сильвер положил ему на плечо свою огромную лапу и успокаивающе сжал.

– Я понял, Дэнил. Думаю, вы приняли правильное решение… Не знаю, как сложится у вас дальше, но по крайней мере вы будете отсюда далеко. А потом разберетесь – в конце концов, там тоже люди живут.

Не знаю, почему мне стало легче. Может быть, оттого, что этот диковатого вида мужик, бывший алкоголик и бывший военный, оказался таким понимающим. Да просто приличным человеком, что в наше время было уже немало. И Гюнтер с Оливером. И Мари с Марком.

– Я вам письмецо дам, – подумав, сказал Сильвер. – К моему приятелю. Если будет в силах – на первых порах поможет вам устроиться. Ну или поручителем выступит перед властями. А матери, Дэн, ничего не говори, не стоит. Я потом ей все объясню. Не нужно ей нервничать.

Думаю, мы с Дэном поняли его слова однозначно: миссис Дуглас могла запросто донести, и тогда уже завтра нас стали бы искать. Хотя я, честно говоря, не считал ее способной на такую подлость. Она могла не любить Дэна, но зла ему точно не желала.

Письмо Сильвера я спрятал в самый дальний карман сумки, а он еще принес из кухни пакет и сунул его Дэну.

– Тут я по дороге домой купил кое-что пожрать. Ехать вам далеко, перекусите на дорожку.

Я есть не хотел, да и Дэн тоже – видимо, перепсиховал, пока сидел взаперти. Но Сильвер заставил его сжевать пару бутербродов и запить горячим чаем. А потом как-то сразу наступило время прощаться.

Дэн неловко протянул руку Марку, Сильвестру, обнял Мари. Она вдруг неожиданно разревелась, стащила с шеи какой-то шнурок с висевшей на нем безделушкой, сунула Дэну в руки. И все время повторяла:

– Это на удачу, мальчики, чтобы все было хорошо!

Я тоже обнял ее – зареванную, несчастную, но очень живую и настоящую. Полную противоположность распрекрасной Саломее.

Сильвер хлопнул меня по плечу.

– Берегите себя, парни. Ну и если получится – как-нибудь весточку подайте. Что у вас все нормально. Договорились?

– Мы постараемся, – ответил Дэн. Поднял с пола свой рюкзак, глянул на меня. – Пошли?

На улице было очень холодно, моросил мелкий противный дождь. Я протянул Дэну шлем.

– Запомни, если кто-то будет интересоваться: мы едем в Сорто. Это курорт почти на границе Бернии и Лагора, там зимой дофига туристов из Империи – дешево, трассы хорошие, отличное снаряжение напрокат и погода отменная. У нас заказаны койки в «Лавине» – это хостел для студентов, очень недорогой. Там по шесть мест в комнатах для ночевок и завтрак. В общем, наш недельный отдых никого не должен удивить.

– Когда ты все это успел придумать? – удивился Сильвер.

– Пока ждал документы, – честно ответил я. – Мы с родителями в Сорто не один раз летали, я там все вдоль и поперек знаю.

Сильвер хмыкнул.

– Вот папаше твоему сюрприз будет.

– Переживет, – сказал я. – Если что – подтвердите, что мы с Дэном уехали на лыжах кататься. А больше вы ничего не знаете. Впрочем, лучше, наверное, вообще ничего не говорить.

– Уйду в глухую несознанку, – подтвердил Дуглас. – Проходили уже такое.

– Сильва! – донесся из глубины дома крик, и Сильвестр торопливо кивнул:

– Давайте, ребята. Удачи!

Мари уткнулась носом в плечо Марку, но у нас уже не оставалось времени на утешения и разговоры. Дэн обхватил меня за пояс, и «Джарга» резво рванула по щербатой дороге, разбрызгивая воду из-под колес.

На въезде в Мессалину неожиданно пошел снег. Туча давно висела над нашими головами – грязно-серая, тяжелая, беременная замерзшей водой. В этом году вообще выдалась какая-то очень холодная сумеречная осень. И зима не обещала ничего хорошего тоже. Шоссе под колесами быстро превратилось в каток, и я резко скинул скорость, чтобы не вылететь на обочину.

Наверное, это было к лучшему – налетевший шквал. Мы оба замерзли, следовало поесть, выпить горячего и хоть немного отдохнуть. До границы с Лагором было еще часов восемь езды на приличной скорости, и я не хотел оказаться в кювете, отключившись прямо в седле.

Мотель, где мы остановились, был средней паршивости. Вроде и не совсем дыра, но все равно – дыра. Портье, если можно так назвать сонного мужика за стойкой, лениво проглядел наши паспорта, кинул на стойку ключи от номера, зевнул.

– Ебстись тихо, а то полицию вызову, ясно?

– Иди на хрен, – устало ответил я. – Пожрать тут где-то можно или все еще закрыто?

– «Звезда Мессалины» открыта, – мужик кивнул в сторону окна. – За пять марок можно заказать в номер.

– Держи, – я выгреб из кармана мелочь. – Чай закажешь и сэндвичи какие-нибудь. Только побыстрее, спать охота. Мы ехали всю ночь.

– Это куда? – портье сгреб марки в ящик бюро и снял телефонную трубку с рычага. – Гас? Пару сэндвичей и два чая мне принеси. В шестой номер. На месте заплатят, ага.

– В Сорто, – Дэн облокотился на стойку, тараща сонные глаза. – На Рождество там столпотворение будет, а сейчас как раз тихо.

– Вообще правильно, – задумчиво сказал портье. – В Сорто лучше на праздники не ездить – или до, или после. Но отличный курорт. Трасса на Втором Драконе замечательная.

– Ему на Второй Дракон рано, – я кивнул на Дэна, про себя поразившись его неожиданно открывшемуся умению врать на ходу. Ведь о легенде мы договорились только в общих чертах, чтобы не проколоться на пограничном пункте. – Со Столпа пока покатается, там нельзя разогнаться.

– Я там с женой был пару раз. Она тоже дальше Столпа не решилась. А я с удовольствием чуть не все трассы облазил, – мужик мечтательно прищурился.

– Ага, – я подхватил наши сумки и оглянулся на Дэна. – Ключ возьми от номера.

Кроватей в небольшой комнате оказалось две, хотя при желании их можно было сдвинуть вместе. Стол, пара стульев, обшарпанные тумбочки. Не «Голубая долина», в общем. Но нам меньше всего сейчас нужна была роскошь, мы хотели просто поесть и выспаться.

Завтрак принесли быстро, но Дэн осилил только половину сэндвича, а потом виновато взглянул на меня.

– Я лягу, ладно? Что-то меня срубает совсем.

– Ложись, – я кивнул. – Я тоже сейчас завалюсь. Устал.

Дэн встал, на мгновение обнял меня, прижавшись щекой к макушке. Я погладил его по теплому запястью.

– Все будет хорошо, вот увидишь. Не бойся.

– Не боюсь совсем, – он вздохнул. – С тобой я ничего не боюсь. Просто все это так быстро. Я не успеваю приспосабливаться к ситуации.

– В Надаре приспособимся, – я улыбнулся. – Ложись, нам с тобой не так много спать. Лучше всего оказаться на границе ближе к ночи. Там освещение хоть и яркое, но все же это электрический свет. Искажает восприятие.

Дэн уснул, по-моему, едва успев оказаться головой на подушке. Я поцеловал его в висок, достал из сумки сигареты, открыл форточку и щелкнул зажигалкой.

Хватятся меня только завтра вечером или даже в понедельник утром. Не обнаружив в квартире, начнут обшаривать все злачные места. Отец наверняка взбесится, устроит выволочку Тэду, тот отыграется на охране.

Жаль, что я их всех так здорово подвел, но мне не оставили иного выхода. А о моих намерениях не знает никто, кроме Бойда. И уж тут он точно будет молчать как рыба, потому что признаться в пособничестве побегу из страны – это не наркотой торговать. Там у него все подмазано, а в моем случае дело попахивает государственной изменой. Значит, как минимум до завтрашнего вечера время у нас есть. Фора в двое суток, пока меня не начнут искать всерьез. А если все пойдет как нужно, завтра вечером нас уже никто не достанет.

Я порылся в сумке и вытащил наши с Дэном паспорта. Мне пришлось отдать Бойду две трети из тех денег, что я выручил за побрякушки. По тысяче марок за каждый паспорт. И еще триста – за новый номер на «Джарге». Но документы того стоили – вряд ли без экспертизы можно было обнаружить подделку. А на границе с Лагором наши пограничники всерьез проверяли только въезжающих, опасаясь шпионов Надара. Во всяком случае, так рассказывали парни в «Подвале», которые каждую зиму катались на горнолыжный курорт в Сорто.

В общем, у меня оставалась всего тысяча марок, чуть больше, если считать выданное Тэдом на развлечения, но этого должно было хватить на первое время. Хотя я нифига не знал, где и как мы будем с Дэном жить. Но здесь, в Бернии, нам больше нечего было делать. Совсем.

Перед тем как тоже лечь спать, я спустился к портье и попросил его разбудить нас в четыре часа. Он равнодушно кивнул, записал время.

– Обедать будете? В номере?

– Да, – я положил на конторку сорок марок. – И какие-нибудь сэндвичи с собой сухим пайком. На случай, если мы застрянем на границе. Ну и пару бутылок воды.

– Хорошо, – он убрал деньги, зевнул. – Тогда прямо в четыре вам и принесут все.

– Договорились.

Я вернулся в номер, еще раз поглядел на летящий за окном снег, разобрал постель, залез под одеяло и сразу провалился в сон.

До границы мы добрались к двум часам ночи. Очередь из частных машин, грузовиков и мотоциклов растянулась, наверное, на милю. С одной стороны, это было хорошо – вряд ли пограничники среди ночи так уж тщательно проводили досмотр. С другой – мы с Дэном здорово замерзли и проголодались. Я бы сейчас много чего отдал за горячую ванну и горячий же ужин. Но пришлось обойтись холодными сэндвичами с сыром и ледяной водой, от которой ломило зубы.

К пункту пограничного контроля мы доползли только к четырем часам утра. Я спинным мозгом чувствовал, как Дэн психует. Да я и сам, если честно, ужасно трусил. Если нас поймают – меня просто вернут домой и влепят какой-нибудь дикий по размеру штраф за попытку незаконного пересечения границы. А вот Дэну придется намного хуже, и я ничем не смогу ему помочь.

Пока мы ехали к границе, у меня не было времени на размышления – дорога оказалась неожиданно тяжелой. К тому же я был не один и не имел права лихачить. Но в очереди оказалось слишком много времени на раздумья, и теперь, когда до пограничников и шлагбаума, отделявшего нас от Лагора, оставались какие-то триста футов и два грузовика, я понял, что смертельно боюсь. Но я не имел никакого права показывать свой страх Дэну, потому что это я подбил его на побег, твердо пообещав, что все будет хорошо.

Я нашарил руку Дэна и несильно сжал его замерзшие пальцы. Немного повернул голову так, что моей щеки коснулись его губы. И опять сказал – в который уже раз за прошедшие часы:

– Не бойся. Проскочим.

– Не боюсь, – он улыбнулся, я это почувствовал. – Совсем, правда. Позавчера было страшно, когда Морт меня запер. До истерики. А с тобой я ничего не боюсь.

– Правильно, – сказал я и сглотнул. – Смотри, они в паспорта практически не заглядывают. Совершенно формальный досмотр, для галочки. А мы с тобой выглядим нормально. Просто два парня едут на лыжах покататься. Если что – я там три раза с родителями был, могу им Сорто во всех подробностях описать.

Дэн тихо засмеялся мне в ухо, и я в полном смятении сообразил, что он меня расколол. Потому что болтал я не из желания успокоить его, а чтобы самому успокоиться и не психовать.

Пограничник, которому я протянул наши паспорта, оказался совсем молодым парнем. Круглолицым, хмурым, с красными от усталости глазами. Он пролистнул документы, кинул беглый взгляд на наши физиономии, сличая с фотографиями.

– Цель поездки?

– Сорто, – ответил я, стараясь выглядеть максимально спокойным. – Неделя в «Лавине».

Он кивнул и попросил нас слезть с «Джарги». Открыл багажник, вытащил мою сумку, расстегнул, засунул в нее руку, пытаясь прощупать содержимое. Затем точно так же обшарил рюкзак Дэна. Потом поставил все на землю и подозвал кинолога с собакой. Та равнодушно обнюхала наш нехитрый багаж и отвернулась. Пограничник подышал на печать, пристроил наши паспорта на планшетке и быстро шлепнул два сизых оттиска.

– Сто двадцать марок пограничный сбор.

Я вытащил бумажник, отсчитал шесть двадцаток, все еще не веря, что обошлось и мы можем ехать. Бойд не подвел – документы не вызвали никаких подозрений.

Стараясь не торопиться, сел на «Джаргу», похлопал по кисти вцепившегося в мою куртку Дэна. Шлагбаум неторопливо взмыл вверх, и я выжал газ. Байк сорвался с места, и через две минуты мы стояли уже по ту сторону моста, разделявшего Бернию и Лагор.

Здесь нам пришлось отвечать на те же самые вопросы – куда мы едем и на какое время.

– Виза на тридцать пять дней, – пограничник шлепнул в паспорта зеленую туристическую визу. – Если решите задержаться дольше – за два дня до окончания действия нужно продлить визу в любом отделении министерства иностранных дел. При первом правонарушении последует немедленная депортация без права въезда в Лагор в течение пяти лет. Все понятно?

– Да, – сказал я, забирая документы. – Есть тут где-нибудь поблизости мотель?

– «Вирсавия», – пограничник неопределенно мотнул головой в сторону дороги. – В пяти милях отсюда.

– Спасибо, – Дэн сунул свой паспорт в рюкзак. – А до Налены далеко? У нас там друзья живут, мы хотели заехать.

Пограничник придвинул к нам маленький буклет.

– Карта. Три марки.

Я брякнул ему на стойку мелочь, забрал глянцевую книжицу.

– В мотеле посмотрим. Спасибо.

Надел шлем и кивнул Дэну, предлагая занять место за моей спиной.

Когда огни пограничного пункта остались далеко позади, я остановил «Джаргу» за заснеженными кустами на обочине, слез, содрал с головы шлем и вскинул оба кулака к темному звездному небу. И заорал от избытка чувств. А потом развернулся к хохочущему Дэну, сгреб его в охапку, стаскивая с байка и опрокидываясь спиной в снег. По шоссе один за другим неслись грузовики, а мы валялись в сугробе и целовались, как сумасшедшие.

Комнатка в мотеле была крохотная, зато с широкой кроватью. Стянув мокрые от снега шмотки, мы побросали их на исходившую сухим жаром батарею и залезли вдвоем под горячий душ. Само собой, дело закончилось сексом, потому что хоть мы и устали, но невозможно было удержаться, прижимаясь друг к другу в тесной душевой кабинке.

– Поверить не могу, – сказал мне Дэн, когда мы наконец-то добрались до постели и нырнули под одеяло. – Неужели вырвались? Мне все время кажется, что я сплю. А открою глаза – и снова окажусь в Сан-Патч.

– Не окажешься, – я повернулся набок и обнял его поперек живота. – Вот отоспимся, поедем в Налену, разыщем там Эдит. И в понедельник прямо с утра отправимся в посольство Надара просить политического убежища.

– И что скажем? – Дэн тоже повернулся, и мы оказались лицом к лицу. – Я не знаю, как это делается.

– И я не знаю. Скажем, что мы с тобой геи и нам в Бернии грозит по новым законам тюремный срок. Учитывая, что Надар с Бернией в состоянии войны, нам с радостью дадут статус каких-нибудь беженцев.

– Угу, – Дэн кивнул. – Или прямо оттуда отправят в ближайшее отделение полиции и депортируют домой.

– Вряд ли, – я покрепче прижал его к себе. – С какой стати им передавать нас полиции? Они по международным законам должны нас принять. Оформить документы, потом передать дело в какой-нибудь суд по рассмотрению вопросов по политическим беженцам. Есть же конвенции, Надар их соблюдает.

– Ну допустим, а жить мы на что будем?

– Не знаю, – честно ответил я. – Может, тот мужик нам как-то сначала поможет, который друг твоего отчима. И потом – у нас есть «Джарга». Она дохуя марок стоит, даже если за полцены продать.

– Ты продашь свой байк? – Дэн приподнялся на локте и недоверчиво посмотрел на меня. – Дик, ты что, серьезно?

– Ну… да, – я посмотрел на него и улыбнулся. – За нас с тобой дадут меньше, так что лучше продать «Джаргу».

Вместо ответа Дэн просто улегся мне на грудь, да так и остался, обнимая обеими руками. А я гладил его по спине, по затылку и думал, что «Джарга», конечно, классный байк, и жаль будет ее продавать. Но, в общем-то, это всего лишь быстро ездящая машина. А у меня есть кое-что подороже мотоцикла. И лучше с Дэном без байка, чем с байком без Дэна.

Обедать мы спустились в забегаловку при мотеле, заказали завтрак и направились к столику в углу. На столе поблизости лежала газета, и первое, что я увидел – заголовок на первой странице. И фотографию моего улыбающегося отца.

– Думаю, завтра он уже не будет так улыбаться, – я подпихнул газету Дэну.

– «С Роберта Лернера сняты все обвинения. Председатель второй по величине парламентской партии Бернии возвращается к семье и к работе», – с чувством прочитал Дэн и посмотрел на меня. – Отпустили?

– Ну так Тэд же поэтому в Мессалину еще в пятницу уехал, – я пожал плечами. – Это наши с тобой звезды так удачно встали, что я остался без охраны. К семье возвращается, ага. Мать успела документы на развод оформить за этот месяц, а меня вообще в Бернии нет. Интересно, что скажут его соратники по партии, узнав, что я попросил в Надаре политического убежища. Представляю, какая там начнется грызня.

Официант принес наш заказ, и мы замолчали, пережидая, пока он сгрузит тарелки, от которых аппетитно пахло жареным мясом. Едва парень удалился, пожелав приятного аппетита, Дэн спросил:

– Тебе совсем не жаль отца? У него же будут большие неприятности.

– Жаль, – искренне ответил я. – И маму жаль тоже. Я бы никуда никогда не уехал, если бы у нас с тобой имелся выбор. Но нам ведь его не оставили, правда? Как раз партия отца дружно проголосовала за этот поганый законопроект в первом чтении. И дальше будет только хуже – поверь, они его примут так быстро, что никто ахнуть не успеет. Дэн, у меня только одна жизнь, и у тебя тоже. И я не хочу приспосабливаться ко всяким уродам, которые решают за меня, с кем я должен спать и как себя вести. Я не хочу заходить в гей-клуб с черного хода и вздрагивать на каждый хлопок двери, ожидая погрома. Я не хочу откупаться от папарацци, платить шантажистам и заискивать перед полицейскими чинами. И самое главное – я хочу жить с человеком, которого люблю, а не встречаться с ним тайком на съемной квартире. Я, ты – мы все имеем право жить так, как считаем нужным.

– Ага, – Дэн кивнул и улыбнулся, принимаясь за кофе. – Без денег, без перспектив и в чужой стране.

– Плевать, – решительно сказал я, спихнул газету со стола и тоже взял в руки чашку. – Плевать. Мы с тобой не инвалиды, как-нибудь прокормимся. В конце концов, невелика наука мыть полы в какой-нибудь забегаловке. На крышу над головой хватит, а потом что-нибудь придумаем.

121.

Мне было странно. Не страшно, а именно странно. Очень. Я находился в каком-то эмоциональном ступоре – с тех пор, как Дик приехал за мной и все закрутилось слишком быстро.

Почему-то никак не отпускало ощущение, что все происходящее – сон. Не исключено, что в действительности я по-прежнему сидел на полу в школьной пыточной, а неправдоподобно-сказочный выход из ситуации мне только грезился. И Дик, несмотря на всю свою материальность и решительность, тоже выходил каким-то неправильным. Я усмехнулся и ткнул неправильного Дика в плечо:

– Эй, избалованный миллионер, это должны быть мои слова! Про то, что мыть полы в забегаловке – не так страшно, как представляется поначалу. Я этим зарабатывал, вообще-то, ты еще помнишь?

– Забыл, – искренне сказал Дик и заулыбался. – Ну вот видишь, как все неплохо получается. Один специалист у нас уже есть. А я умею стричь газоны.

– С ума сойти! – восхитился я. – Да мы ценные кадры для каких-нибудь богатых бездельников.

– Точно, – Дик решительно меня обхватил и прижался лбом ко лбу.

О прочих посетителях забегаловки мы попросту забыли. И, как оказалось, зря.

– И здесь пидоры, – неприязненно сказали из-за спины Дика. – Вот везде на них наткнешься. Что, другого места пообжиматься не нашлось? Сидели бы в номере да лизались сколько угодно. Нет же – обязательно всем надо показаться.

Разумеется, Дик тут же развернулся. На нас пялились два парня в спортивных куртках. Судя по всему, они действительно направлялись на лыжный курорт, потому что одежда была соответствующая. И, на наше несчастье, остановились в том же мотеле.

– Джейк, да это, никак, Лернер! – ахнул второй, повыше и покрепче первого. – Что, отрываешься по полной перед тем, как у нас тебе прищемят яйца?

– Ну, прищемят или не прищемят – это мы еще увидим, – сказал Дик. – А вот ты бы свои поберег. Поскольку я тебе прищемлю их прямо сейчас.

– Сдается мне, Мэтью, он подзабыл, как ему пришлось подставить зад Красному, – ощерился первый, с неприятно бегающими глазами. – Напомнить, что ли? Гонка на заброшенном шоссе у Кривого, Лернер. Много ты нам чего там наприщемлял?

Драка назревала на глазах – Дик уже подобрался, собираясь врезать кому-нибудь из парней. Судя по всему, он их вспомнил. Видимо, там были какие-то свои счеты.

– Ну вот сейчас и наверстаю, – Дик хрустнул пальцами, сжатыми в кулаки, и предложил: – Выйдем?

«При первом правонарушении последует немедленная депортация без права въезда в Лагор в течение пяти лет», – не вовремя вспомнил я, и меня накрыло нерассуждающей яростью.

Мы находились так близко от свободы. От того, чтобы беспрепятственно быть вместе, без оглядки на кем-то придуманные дурацкие правила и условности. Без опасений, что завтра за мной придут и заберут в армию, где я должен буду защищать страну, которую мне не за что благодарить, да и погибнуть предстояло, скорее всего, не в сражениях с врагом, а от побоев собственных сослуживцев. Без старого сластолюбца Морта, пускающего слюни на мальчиков, и стервы Смитфул, обожающей своего отца, но упорно игнорирующей право других так же любить своих родителей. От красавчика Ларсена, способного бить только со спины и втроем, но распускающего нюни при любом отпоре.

В шаге от всего хорошего, что могло нам принести наше бегство. И никогда не принесет, если нас депортируют, выслав обратно уже с пяти миль от границы.

Я схватил со стола, за которым мы только что завтракали, нож для резки мяса – хорошо наточенный и с острым концом. Шагнул вперед и ухватил того, с бегающими глазками, за отвороты воротника, притягивая к себе левой рукой и прижимая острие к его боку правой.

– Ты, сука, – спокойно сказал я. – Если ты сейчас же от нас не отъебешься, я тебя просто прирежу, понял? Ни один коп помочь не успеет.

– Дэн, – предостерегающе сказал Дик, в то время как парень передо мной стремительно бледнел. Видимо, он вполне оценил, что я знаю, где находится печень – лезвие легко прошло сквозь тонкую ткань куртки и податливую шерсть свитера.

– Я, блядь, вас обоих очень хорошо разглядел. Так что не хотите неприятностей – валите отсюда нахуй и как можно дальше. Но учтите: еще раз попадетесь на глаза – и вам полный пиздец. Я тот еще отморозок, мне терять нечего. Ясно?

– Ладно-ладно, – торопливо забормотал второй – Мэтью, кажется. – Не заводись. Уходим, Джейк.

– П-пусти, – прохрипел Джейк.

Я на всякий случай еще немного его подержал, даже на мгновение усилил нажим, а потом отпустил. И пронаблюдал, как они, поминутно оборачиваясь, друг за другом выскочили из дверей забегаловки.