Текст книги "Сумерки (СИ)"

Автор книги: Корсар_2

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 67 страниц)

Пока Морт под молчание класса с наслаждением рисовал картину моего светлого будущего, я смотрел поверх его головы в окно и думал, что нужно будет объяснить Тэду про пробки, призвать в свидетели Конрада, который матерился всю дорогу, пока мы ползли по шоссе, и потребовать байк назад. В конце концов, я и так вставал ни свет ни заря – наверное, раньше, чем подавляющее большинство остальных учеников. Сан-Корико даже не считался Большим Римоном, как города-спутники столицы вроде Маллет-Рей, и относился к префектуре Гош.

Когда Морт замолк – то ли выдохся, то ли все уже сказал, – я перевел взгляд на него и ответил очень коротко:

– Мечтайте.

– Так, – Морт побагровел, и я успел понадеяться, что его вот прямо сейчас хватит инсульт. – Так. Подойдите сюда, Лернер.

Я приблизился к столу, уже понимая, что директор меня ни в какую пыточную не пошлет, накажет самолично.

– Руку! – потребовал Морт. – Левую, правая вам пригодится писать контрольную.

Указка свистнула, и я до крови закусил изнутри губу, чтобы не заорать. Удар пришелся по кончикам пальцев – там, где начинались ногти, – и это было очень больно. Очень. Больнее, чем розгами по заднице.

– Отправляйтесь на место, – брезгливо сказал Морт и швырнул на стол указку. – И достаньте только письменные принадлежности.

Пока я шел до парты, мне казалось, что пальцы на левой руке сейчас лопнут. В них пульсировала тупая горячая боль, отдаваясь в локте и в плече. Я с трудом расстегнул одной рукой сумку, достал ручку, линейку, карандаш. Не выдержал и на секунду приложил пальцы к холодной пряжке на сумке. Под ногтями на среднем и безымянном расплывались багровые пятна кровоизлияний. Я представил, как протыкаю указкой толстый живот Морта, и мне стало немного легче.

Контрольную я кое-как написал. На «терпимо» точно, как бы директор ни придирался – решил три примера из семи. И со звонком побрел в туалет курить.

После химии нас снова ждала математика. Я с тоской размышлял, что еще Морт придумает в стремлении зацепить меня посильнее. Пальцы на левой руке распухли и плохо сгибались, два ногтя окончательно заплыли бурым, прикосновение к ним вызывало острую боль. Я даже подумывал, не завернуть ли в медпункт – может, там найдется лед или какая-нибудь примочка. И когда уже решил действительно пойти и даже успел спуститься на один пролет, столкнулся на лестнице с Зои.

– Хорошо, что я тебя встретила, – сказала она и вгляделась в мое лицо. – Очень болит?

Грубить не хотелось, Зои переживала за меня совершенно искренне. Она вообще была неплохая девчонка, хотя дочка завуча и отличница. Я оглянуться не успел, а она уже взяла меня за кисть, сунула в пальцы что-то очень холодное и велела держать.

– Спасибо, – сказал я, обнял Зои свободной рукой за плечи и, притянув к себе, поцеловал в прохладный висок. – Ты замечательная, я уже тебе это говорил?

– Говорил, – ответила она, помолчав, но не отстранилась. – Врал, как обычно.

– Не врал, – я улыбнулся ей в волосы, на душе как-то… потеплело, что ли. – Ты меня прости. Честно говоря, я действительно вел себя, как последняя свинья.

– Да, – она вздохнула, ее теплое дыхание коснулось моей шеи, и по коже побежали мурашки. – Но я знаю, что на самом деле ты хороший. Иначе бы я не стала…

Я отстранился, заглянул в ее зеленые глаза.

– Не стала бы что?

– Ничего, – она отвела взгляд. – Ничего бы не стала.

По школе раскатилась трель звонка, Зои вздрогнула, взглянула на дешевенькие часы на тонком птичьем запястье.

– Идем скорее, а то Смитфул орать начнет, не остановишь.

Уже у дверей класса Зои на секунду остановилась.

– Мы твоего Императора тогда с Дэном вместе съели. Очень вкусный был шоколад.

Я не сразу понял, о чем она. А когда сообразил, ухмыльнулся во весь рот.

– Закончим эту гребаную школу – я куплю ящик Императоров… ну или чего-нибудь такого же. И мы все вместе будем их жрать. И запивать вкусным вином.

Зои засмеялась. Я подмигнул ей и толкнул дверь.

– Прорвемся, малышка.

Весь день меня подмывало поговорить с Дэном о том, зачем его увез Морт. Но подходящего момента так и не случилось. На переменах Дэн вылетал из класса едва ли не первым, что было совсем на него не похоже. На математиках и химии и речи не могло идти о том, чтобы хоть записку написать. А биологию Дэн промаялся у доски. Я ловил время от времени его взгляды, но Арчер сразу начинал смотреть в другую сторону, и я никак не мог понять, что с ним такое.

А еще меня грызла совесть, хотя сегодня Дэн сидел нормально и не ерзал на скамье. Но объясняться лицом к лицу было намного сложнее, чем по телефону. Я ведь помнил, как обещал Арчеру не трахаться под винтом с кем попало. И благополучно обещание нарушил.

То, что мы расстались, не имело значения, – я своего слова не сдержал. А потом еще и насиловал Дэна в машине.

До кучи меня взбесил тот пацан, с которым я уже Дэна как-то раз видел. Подошел на перемене и спросил, где найти Дэнила Арчера. Это было уже верхом наглости – я сам его поймать никак не мог, а тут еще этот смазливый прыщ. В общем, я его послал на хуй, сказав, что Арчер чересчур востребованный стал. Всем срочно нужен. Так вот кому нужен – пусть сам его и ищет, а я Арчера сторожить не нанимался. Мне вообще насрать, где и с кем он там шляется.

Парень, по-моему, обалдел, но я был настолько зол, что мне было по хрену. Потому что Дэн весь день куда-то прятался, и мне хотелось разнести по кирпичику всю школу.

А перед физкультурой нас вызвали к директору.

97.

С Мэйсоном толком поговорить я не смог. Отделался общими фразами и положил трубку. Потому что всю дорогу мозг сверлила мысль: а вот, наверное, Мэй на моем месте просто отказался бы писать бумагу директору.

Потом съездил в больницу к Эдит, снова купив для нее самые лучшие яблоки, какие только сумел найти – я ведь так и не выяснил, что ей можно, а что нельзя. И, откровенно говоря, ужасно обрадовался, когда знакомая медсестра сообщила, что Эдит спит и к ней сейчас нельзя. Потому что, опять-таки, не знал, каким образом смотреть ей в глаза. Меня отчего-то преследовало чувство, будто все вокруг знают, какой я дурак. Так что я снова ограничился запиской с пожеланиями выздоровления и отправился восвояси.

А наутро пришлось еще хреновее. В сторону Ричарда я боялся посмотреть даже случайно. Поэтому все перемены проводил на втором этаже в рекреации малолеток. Один раз видел его в окно – как он курит на школьном дворе, задумчиво разглядывая левую руку. В груди ужасно ныло. Мне очень хотелось подойти к нему и все рассказать. Но я прекрасно помнил про камеры, натыканные по всей школе, и не рискнул. А довольный вид директора на математике без слов давал понять, что от своего плана Морт не отказался.

Впрочем, я сомневался, что это личный план директора. Не решился бы он сам на такое – скорее всего, выступил где-то наверху с инициативой, которую там одобрили. Кто-то очень, очень хотел доставить Лернерам как можно больше неприятностей. А я неудачно попал под раздачу.

На биологии я додумался написать Дику записку с предупреждением, но не успел – миссис Блич выдернула меня к доске. И когда я не смог выдавить из себя что-то, хоть отдаленно связанное с темой урока, оставила в назидание торчать перед всем классом.

А на физкультуре за нами уже пришли. Я только вытащил форму, собираясь ее надеть, как на пороге раздевалки появился Оливер.

– Арчер и Лернер, к директору, – приказал он.

Душа у меня ухнула в пятки, а сердце немедленно захотело выскочить из груди.

– А что случилось? – поинтересовался Сеймур у охранника. – Они разве в чем-то провинились?

Оливер молча пожал плечами.

– Директор по мне соскучился, – пояснил Ричард. – Просто жить без меня не в состоянии.

Я безмолвно запихивал спортивную одежду, которая почему-то никак не хотела помещаться, обратно в пакет, и трусил поднять на Дика глаза. Хотя знал, что после посещения кабинета директора мне придется еще хуже.

Оказывается, это очень трудно – чувствовать себя правым, совершая глупость. Пусть даже она послужит отличным жизненным уроком.

Едва мы вышли, я все-таки сказал в спину Дика:

– Ричард…

Но Оливер немедленно меня оборвал:

– Директор специально просил проследить, чтобы вы не разговаривали. Так что не подведите меня, ребятки, ладно?

Я закусил губу, кивнул и поплелся в хвосте, вцепившись в ремень сумки, словно он мог мне чем-то помочь. Как-то облегчить предстоящее.

На сей раз миссис Бойль оказалась на месте, и когда Оливер привел нас, щелкнула кнопкой селектора:

– Мистер Морт, Лернер и Арчер в приемной.

– Пригласите сначала Арчера.

Миссис Бойль кивнула мне, и я, повесив сумку на крючок стоящей перед входом вешалки и не поднимая головы, побрел на встречу со своим будущим, которое по-любому ничего хорошего мне не сулило.

Кроме самого директора, в кабинете еще находился какой-то полицейский чин. Впрочем, гадать на кофейной гуще не требовалось – ясно, что так вольготно развалиться в кресле мог только большой начальник и, значит, в школу пожаловал сам комиссар Вернер, на чье имя я писал кляузу. Выходит, был сильно заинтересован в процессе.

– Проходите, Дэнил, – радушно предложил директор, указывая мне на место напротив Вернера.

Сам он сидел во главе большого стола, стоящего в центре комнаты, недалеко от письменного, а мы с комиссаром расположились по бокам.

– Это тот молодой человек, о котором я говорил, – пояснил Морт для Вернера, без сомнения, очевидный факт.

– Здравствуйте, приятно познакомиться, – зачем-то сказал комиссар с фальшивой улыбкой, хотя ежу было понятно, что ничуть ему не приятно. Как и мне, впрочем. Руку, правда, он не протянул.

Я уселся, невольно выпрямив спину, и директор достал уже знакомый мне кожаный бювар, в который торопливо убрал вчера написанную мной бумагу, едва на пороге кабинета появилась его экономка с чаем. Судя по его виду, Морт так и не нашел времени туда заглянуть, абсолютно уверенный в содержании. И теперь, когда он щелкнул застежкой и достал заявление, мое сердце подскочило и забухало где-то в горле.

– А вот это то, из-за чего мы, собственно, сегодня и собрались в столь неожиданном составе, – Морт передал бумагу комиссару.

– Что ж, посмотрим, – Вернер поднес лист поближе к глазам, из чего я заключил, что зрение у него не очень, и благодушно принялся изучать.

Директор подбадривающе улыбался мне со своего места. Я отвел взгляд и уставился в столешницу.

– Мгм… – спустя время подал голос комиссар. – Мартин, вы ничего не перепутали? Боюсь, это не то, что нам нужно.

– То есть? – благожелательно поинтересовался директор. – Это заявление мистера Арчера о том, что Ричард Лернер склонял его к сексуальной связи, и…

– Ничего подобного. В этой бумажонке господин Арчер признается, что является гомосексуалистом, однако утверждает, что не считает себя извращенцем, а свое сексуальное влечение к лицам своего пола – болезнью, оперируя заключениями мировой медицины. При этом уверяет, что в его семье никто никогда подобными наклонностями не страдал и неправильных примеров ему не подавал. Здесь вообще нет ни слова о Лернере.

– Что?! – не поверил директор и забрал у комиссара бумагу. За время чтения лицо его несколько раз меняло окраску и выражение. Закончил он, будучи красным как рак.

– Извините, комиссар, мы на минуту… Мистер Арчер, будьте добры пройти со мной!

Он поднялся из-за стола и направился к двери в дальней стене кабинета, я – за ним. Как оказалось, за скромной тонкой дверью находилось что-то вроде небольшой комнаты отдыха с диваном, где к тому же на плечиках висел еще один костюм, теплый плащ и стояли лакированные ботинки.

– Что вы творите, Дэнил? – прошипел Морт. – Как вы посмели? Немедленно садитесь и пишите нужную бумагу. Сделаем вид, что я перепутал папки.

– Но вы же ничего не перепутали, – сказал я. – И комиссар это видел.

– Дэнил! – шепотом завопил директор. – Я не призываю вас подумать о себе, но в какое положение вы поставили меня! Человек приехал специально по моему вызову…

– Я говорил вам: Ричард меня не совращал.

– Да кого это вообще волнует! Садитесь и пишите!

– Все, что собирался, я написал вчера, – твердо ответил я, пытаясь не показать, как мне страшно. – Вы угрожали публично объявить в военкомате, что я гей. Не беспокойтесь: я позаботился сам, чтобы об этом узнали все, кому нужно и интересно.

Кажется, Морт тоже испугался, потому что из красного сделался бледным.

– Если вы планируете попытаться очернить меня из-за тех слов, что я вам говорил… Учтите – вам никто не поверит! Вы сопляк, мальчишка, не представляющий из себя ничего, в то время как я…

– В то время как вы посещается один интересный клуб и снимаете там похожих на меня мальчиков, – подхватил я, удивляясь своему языку.

Морт непроизвольно схватился за сердце и повысил голос:

– Да как вы смеете!.. – потом, видимо, вспомнил, что фанерная дверь весьма звукопроницаема, и немедленно вернулся к шепоту: – Ваши злобные измышления не имеют ничего общего с действительностью! Не представляю, откуда вы взяли эту вздорную, порочащую мои честь и достоинство информацию…

– Не волнуйтесь, я прекрасно понимаю, что при публичном разбирательстве правы окажетесь вы, а не я. Ведь это у вас связи и деньги. Так что продолжайте дрочить на меня и дальше. Мне это глубоко безразлично.

На самом деле мне далеко не было безразлично, и я ждал, что вот сейчас он меня ударит, но отступать мне все равно было некуда. Со всех сторон ждала полная задница.

– Если ты думаешь, щенок, что это сойдет тебе с рук!..

– Не думаю, – честно сказал я. – Но Ричарду по горло хватит того дерьма, в котором его уже искупали.

Я отступил назад, спиной открывая дверь в комнату, где сидел Вернер. И Морту ничего не оставалось, как шагнуть туда следом за мной.

– До свиданья, господин комиссар, – сказал я, проходя мимо него. – Удачи вам в поимке преступников.

– И тебе не болеть, – осклабился Вернер. – Учти, что я тебя взял на заметку. Боюсь, очень скоро и ты окажешься среди преступающих закон. Если не откажешься от своих убеждений, конечно, – он кивком указал на лежащую на столе бумагу.

– Это не убеждения, господин комиссар. Это моя чертова жизнь.

Морт дошел за мной следом до дверей из кабинета, прошипел в спину:

– Ты пожалеешь! – и рявкнул секретарше: – Миссис Бойль, этого выпроводить, Лернера не пускать, пока не позову! – и хлопнул дверью так, что стена затряслась.

Я сдернул с крючка сумку и, не дожидаясь указания секретарши, покинул приемную. Но не успел я закрыть дверь, как она тут же распахнулась, и в коридор выскочил Дик. Ухватил меня за плечо, развернул.

– Арчер, в чем там дело? Что это все значит? – требовательно спросил он.

– Мистер Лернер, вернитесь! Директор вас не отпускал! – надрывалась позади секретарша.

– Там сидит комиссар Вернер, – торопливо сказал я. – Они сейчас, наверное, будут тебе очень правдоподобно врать. Не знаю, что именно, но ты ничему не верь. И еще…

– Мистер Лернер! – секретарша появилась в дверях. – Немедленно пройдите в приемную!

– Пошла на хуй, – не оглядываясь, бросил Дик. – Ну, Дэн?

– А еще – держись от меня подальше, Дик. Пожалуйста, – я скинул с плеча его руку и почти побежал прочь.

Наверное, физкультура еще не кончилась, но в спортзал я возвращаться точно не намеревался.

Охранник пропустил меня без звука – я промчался мимо поста с такой скоростью, что не успел понять, Оливер там сидит или Гюнтер.

Школьный двор встретил меня тишиной и сыплющим в лицо мелким снегом, тут же, впрочем, тающим. Так что на земле он выглядел как дождь – даже лужи появились. Я вдохнул холодный воздух, постоял пару секунд на крыльце, привыкая к тому, что все кончилось, и тут меня неуверенно окликнули. Я обернулся – ко мне приближался Марк.

– Привет, – проговорил он.

Откровенно говоря, мне было совершенно не до него. Начинала потихоньку бить дрожь – не от холода, а от пережитого напряжения. Но парень, вообще-то, был тут ни при чем. И я ответил.

– Привет. Что-то ты рано освободился.

– Пять уроков, – сказал он. – Наш математик заболел, а замены не нашлось. А ты?

– С физкультуры сбежал, – вдаваться в подробности я не собирался.

– Хочешь, подвезу? У меня своя машина, а автобус еще ведь не скоро.

– Да я и на рейсовом доберусь, – я снова судорожно втянул воздух и выдохнул, наблюдая за клубами пара, вырывающимися изо рта. – Немного померзну на остановке – как раз то, что мне сейчас надо.

– Да, выглядишь ты каким-то… взъерошенным, – признал Марк. – Проблемы?

– Немного. Личного характера, – я тоном постарался дать понять, что ему лучше не вникать.

– Хорошо, – кивнул он, но почему-то все равно не отошел. – А я закончил твой заказ, – внезапно добавил он.

– Здорово, – ответил я и почувствовал некоторое раскаянье – человек ко мне с хорошими намерениями, а я как бука какой. – Знаешь что? – сказал я. – Вот если ты покажешь место, где прямо сейчас можно выпить, то, честное слово, я бы не отказался.

– Покажу, – тут же разулыбался он. – Там недорого и никогда не спрашивают удостоверение личности… Поехали?

– А давай, – согласился я и следом за ним направился к его машине.

За воротами школы стоял простенький, но новый двухместный «Брейн».

– Папа подарил на семнадцатилетие, – Марк любовно погладил автомобиль по серебристому боку.

– Хороший, – равнодушно согласился я.

Марк распахнул передо мной дверцу, предлагая залезть внутрь.

Устроившись на сиденье, я в очередной раз подумал, как так получается, что не только мои сверстники, но вот даже те, кто младше, отлично знают места, где наливают, не спрашивая о возрасте. И только я один никогда подобными заведениями не интересовался. И в очередной раз ощутил себя каким-то ущербным.

Марк привез меня в довольно приятную забегаловку в районе Сан-Норидж. Тут было чисто, светло, и стоял приятный запах, точно обслуга постоянно освежала воздух какими-нибудь дезодорантами. Мы повесили куртки на вешалку неподалеку от выбранного в углу столика, я оглядел полупустой зал, оценил негромкую музыку и удивился, почему при таком порядке они не интересуются возрастом клиентов. Неужели у них никогда не бывает проверок? Даже в наше кафе проверяющие время от времени заглядывали, хотя мы и существовали где-то на задворках мира.

– Я живу в соседнем районе, поэтому разведал поблизости всякие полезные места, – пояснил Марк, когда мы устраивались на трехногих стульях. – Как будем заказывать – по дринкам или сразу бутылку?

– А как дешевле? – немедленно поинтересовался я, прикидывая, хватит ли у меня денег, учитывая тройную ресторанную наценку.

– Дешевле, конечно, бутылку. Да ты не дергайся – заплатим пополам.

– Тогда бутылку.

– Что пьешь?

Я подумал о коктейле, но решил, что сейчас это будет совершенно не то, что мне нужно. Хотелось забыть обо всем случившемся. Хотя бы ненадолго. И на ум пришло то пойло, которое мы пили с Диком после нашего сидения на крыше рядом с «БиБи».

– Водку, – сказал я.

Глаза у Марка округлились, но он тут же замахал рукой официанту, подзывая его к нам.

Пока мой спутник делал заказ, я подумал, а не погорячился ли я – помнится, первый раз меня с одного стакана очень быстро развезло. Но, с другой стороны, в тот раз я набрался с вечера, да еще курил какую-то гадость. К тому же питался в те времена не очень-то хорошо, в отличие от регулярной еды теперь, когда в доме появился Сильвер. Так что понадеялся, что на сей раз эффект не будет столь стремительным, и добраться до дома я успею в относительно нормальном состоянии.

– Стой, – внезапно вспомнил я, – а ты же за рулем!

– Я и не собираюсь пить, – уверил меня Марк. – Для себя я заказал минералку.

– Тогда с какой стати платим пополам?

– Ну, я же тебя пригласил, – он несмело улыбнулся.

– Да? – удивился я. – А мне казалось, я сам напросился…. Нет, слушай, на одного бутылка – это слишком. Я тут упаду тогда просто.

– Главное, адрес мне скажи, куда тебя везти, пока трезвый. Доставлю в лучшем виде.

– Сан-Патч, – ответил я.

– Фига себе райончик, – присвистнул Марк.

– Ну вот так, – пожал я плечами. – Исторически как-то сложилось.

– Ладно, чего уж. Обещал – значит, отвезу.

– Да дело не в этом, – признался я. – Вернее, не только в этом. На меня спиртное действует непредсказуемо. Я поэтому его почти и не употребляю.

Марк глянул на меня странно. Видимо, изумлялся, отчего же тогда я решил напиться сегодня.

– У тебя с директором какие-то терки? – внезапно спросил он.

Я вздрогнул и посмотрел на него пристальнее.

– С чего ты взял?

– Видел, как охранник вел вас с Лернером в его кабинет. Нам как раз сказали, что последнего урока не будет, и мы шли к выходу. А тут гляжу – ты…

– Ну да, – не стал спорить я. – Главные неприятности именно оттуда. Только не спрашивай ничего, – я предупреждающе поднял руку. – Мне очень хочется об этом забыть.

К нашему столику вернулся официант, принеся не только водку и минералку, но и закуску: на одной тарелке лежали свернутые рулончиком кусочки ветчины, из которых выглядывала какая-то начинка, на второй – ломтики картофеля и аккуратно нарезанное мясо, политое сосуом. Вторую тарелку поставили передо мной. Пахло оно охрененно. Но я заволновался.

– Так, – сказал я, едва официант удалился. – Давай-ка я сначала заплачу за кулон, а то, чувствую, скоро совсем без всего останусь.

– Да ладно, можно же и потом отдать.

– Нет, сейчас, – заупрямился я и полез в карман.

Марк, пожав плечами, стал копаться в сумке. Я положил деньги на столик, а он протянул мне кулон. Я подставил ладонь, и Марк опустил украшение, зачем-то задержав свои пальцы в моих. Я кинул на него взгляд, но он в этот момент убирал мои марки, и я не сумел увидеть его глаза. Похоже, мне просто показалось, или это получилось случайно.

Кулон вышел что надо – на сером почти круглом камне белый летящий дракон, изящно повернувший голову к зрителю.

– Слушай, – совершенно искренне сказал я, разглядывая изгиб шеи и сверкающие глаза, – шикарно вообще! Даже лучше, чем был тот, старый. Ты где такому научился?

– Нигде, – пожал Марк плечами. – Сам. Сначала взялся так, из интереса, от балды. Потом уже, конечно, почитал кое-что. И сейчас материалы ищу в библиотеке, если не знаю, как сделать, но очень хочется. Просто мне нравится возиться со всем этим. Делать формы для гипса, вырезать фигурки из дерева. С деревом, конечно, чуть проще – там иногда само направление волокон подсказывает, как его лучше обработать. А тут пришлось помучиться – сначала эскиз сделал, чтобы в естественную окраску камня попасть, потом наметил, потом аккуратно вытравил… Самое главное – терпение иметь, вот и все.

– Здорово, – я последний раз поглядел на дракона и убрал его в сумку. – Тебе с таким талантом надо в художественное поступать. Может, скульптором станешь. Или этим… ну как называют тех, кто делает разные скульптурные миниатюры?

– Я стану коммерсантом, – сказал он. – Мелким, но со стабильным доходом. Я единственный сын, а у отца свое дело. Кроме меня, не на кого надеяться.

Он говорил не горько, а абсолютно равнодушно, точно давно примирился с таким будущим.

– Ну что ж, – неловко проговорил я, – стабильный доход – это по нашим временам тоже неплохо.

– Совсем неплохо, – сухо ответил он. – И заодно не требует вложений в обучение. Хватит и среднего образования в муниципальной школе.

От неловкости я схватился за свой стакан и, памятуя, что нюхать его не стоит, а пить следует одним глотком, так и поступил. И, разумеется, немедленно закашлялся, когда горло ободрало спиртом.

– Ух ты! – с уважением сказал Марк. – Никогда так не умел.

– Так я тоже… не очень, – просипел я.

От глотки в желудок побежало тепло, и как-то неловко осело внутри.

– Закусывай, – велел Марк.

А когда я взялся за вилку и отправил несколько ломтиков картофеля в рот, спросил:

– А что у тебя с Лернером?

Я немедленно закашлялся снова, глядя на него дикими глазами.

– В каком смысле? – выдавил я, когда мне удалось справиться с собой.

Честно сказать, спросить было легче, чем ответить, что же у меня с Лернером. А главное, откуда Марк узнал?!

– В прямом. Я пару раз видел, как он подвозил тебя на своем байке. И на переменах вы частенько в коридорах болтали. Даже на выставку Келли вдвоем пришли. А потом началась вся эта хрень в газетах… Он что, действительно такой отпетый? – Марк с любопытством поглядел на меня.

– Частично, – буркнул я.

– Я, вообще, не очень-то всей этой прессе верю. Журналисты же продажные, как шлюхи. Кто заплатил – тот и хорош, а против кого заплатили – того с удовольствием грязью измажут. В общем, если бы не одноклассники, которые бесконечно языками чешут, я бы и не в курсе особо был. Но сегодня подошел к Лернеру спросить, как тебя можно найти, – так он меня последними словами облаял.

– Ты меня искал?

– Ну да. Кулон же готов. Хотел отдать.

– А-а… И Ричард, значит, тебя послал?

– Не просто послал, а далеко. Да еще добавил, что ему насрать, где ты и с кем шляешься.

Я налил себе еще и выпил. Вторая порция пошла гораздо легче – я даже не поперхнулся, только зажевал одним из пододвинутых мне ветчинных рулетиков. И поскольку Марк ждал ответа, глубокомысленно сказал:

– Ну, мы с ним поругались. С Лернером.

– Не надо быть ясновидящим, чтобы это понять, – насмешливо откликнулся Марк. – А к директору вас вдвоем вызвали. Вы подрались, что ли? Он к тебе приставал?

Я нахмурился, в то же время ощущая, как голову потихоньку начинает охватывать какой-то туман, напряжение отпускает, а в теле образовывается вялость.

– Слушай, не надо про директора. Сказал же: не хочу об этом говорить.

– Ладно, – опять легко согласился он.

Вот о чем я никогда не задумывался – что за пределами нашего класса тоже есть школьники, которые наверняка имеют какое-то свое мнение о происходящем вокруг. В том числе с такой заметной фигурой, как Дик. Как-то ученики более младших классов, пусть даже наша разница всего в год, не воспринимались мной как люди, способные сопоставлять, анализировать и делать выводы. Странно. Себя-то я лет с пятнадцати как минимум ощущал вполне взрослым. Так почему же отказывал в этом другим?

– Мы поругались еще до того, как отца Лернера посадили в тюрьму. И с тех пор не сумели наладить отношения. Поэтому лучше ты у него про меня ничего в следующий раз не спрашивай. Я сам с ним не связываюсь. На всякий случай, – осторожно сформулировал я.

– Он так ревнив ко всем своим бывшим друзьям?

– Понятия не имею, – искренне ответил я. – Я с ними не знаком. Мы с Ричардом не настолько были близки. Не уверен, что у него вообще могут быть друзья. Он очень резкий человек, как ты успел убедиться.

– Сначала же вы как-то умудрялись ладить.

– Недолго, – я снова попытался дать понять, что не желаю развивать тему, и наполнил свой стакан. Потом глянул на бутылку. – Слушай, ну я точно это один не выпью. Меня и так уже… того… развозит потихоньку.

– Ну, заберем с собой, здесь с этим проблем нет, – уверил меня Марк. – А чтобы совсем не развезло, закусывай лучше. Хотя я думал, что ты как раз планируешь напиться.

– По крайней мере, пробую, – согласился я и опрокинул в себя стакан.

98.

Я смотрел Дэну вслед и кусал губы. А потом вернулся в приемную, к этой верещавшей крысе. И почти сразу мне велели зайти в кабинет.

Вернер сидел за столом, барабанил пальцами по лакированной поверхности. Морт стоял у окна ко мне спиной. На хлопок двери повернулся, прищурился, но ничего не сказал, выжидательно поглядывая на комиссара. Я тоже молчал, стоя на пороге. Хотят мне что-то предъявить – пусть начинают первыми. Вернер откашлялся.

– Знаете, Ричард, я все чаще думаю, как я в вас обманывался, считая приличным молодым человеком. Мне даже в голову не прходило, сколько пороков может скрываться в столь юном и на вид невинном существе.

Роль проповедника ему не шла. Да и я на невинное существо тянул мало, учитывая все мои татуировки и любимые места проведения досуга. Так что я усмехнулся, но опять промолчал. Пусть продолжает, преамбула беседы мне уже нравилась.

– Какая-то неделя, а вы уже совершили два правонарушения, Ричард, – Вернер скорбно покачал головой. – Наркотики и ничем не спровоцированное нападение на журналиста. А сегодня я узнаю, что вы ко всему прочему еще и занимаетесь растлением.

– Чем-чем? – вот тут я обалдел.

Неполовозрелая мелочь меня никогда не интересовала. Я и с ровесниками-то не трахался, если не считать Дэна. Дэна…

– Вот здесь, – Вернер постучал по папке на столе, – у меня лежит заявление Дэнила Арчера, вашего одноклассника. Он утверждает, что вы обманом и угрозами склонили его к содомии. Больше того – фактически вынудили его заниматься проституцией, оплачивая его сексуальные услуги. И я боюсь, что теперь вы не отделаетесь штрафом или возмещением ущерба.

– Вранье, – сказал я раньше, чем вспомнил слова Дэна. – Он не мог такого написать. Покажите мне эту бумагу.

«Они сейчас, наверное, будут тебе очень правдоподобно врать».

Херня. У них даже врать правдоподобно не получалось. Я просто всей кожей чувствовал их неуверенность – меня банально пытались развести.

– Я не имею права показывать вам материалы дела до того, как оно будет официально открыто. Но у вас есть шанс максимально облегчить свою участь.

– Мда? – я сделал вид, будто слова комиссара меня заинтересовали. – Какой?

– Сесть и честно написать всю правду о своих отношениях с Дэнилом Арчером, – комиссар покосился на безмолвного Морта. – Я, Ричард, допускаю мысль, что все-таки здесь имел место оговор. Ну не можете же вы, имея в перспективе такое блестящее будущее, польститься на задницу какого-то нищего мальчишки. В конце концов, насколько я в курсе ваших похождений, вам всегда хватало хастлеров.

Он, блядь, был «в курсе». Кто бы сомневался – в любом из наших клубов всегда находились информаторы, снабжавшие полицию нужными сведениями. А то и выступавшие в роли свидетелей при необходимости. Другое дело, что пока отец был в силе, Вернеру в голову бы не пришло даже упоминать о моей ориентации.

– То есть вы хотите, чтобы я сам дал вам в руки такой убойный компромат против себя же? – я зло ухмыльнулся. – Вы, комиссар, меня за идиота держите. Нет у вас никакого заявления. Было бы – давно мне его в нос ткнули.

Вернер пожал плечами, достал из папки какой-то лист, развернул его ко мне, прикрыв основную часть папкой.

– Подойдите, Лернер. Я не имею права показывать вам текст, но с шапкой ознакомить могу.

«Начальнику полицейского управления Римона комиссару Лесли Вернеру от Дэнила Арчера, ученика муниципальной школы «Маллет-Рей», проживающего по адресу…»

Я это увидел, и у меня сразу пересохло в горле. Сложно было не узнать почерк Дэна. И еще внизу, там, где кончалась папка, стояли подпись и дата. Вчерашняя.

– Вранье, – хрипло сказал я еще раз. – Дэн не мог этого написать. А если написал – значит, его как-то заставили. Вот эта сука.