Текст книги "Сумерки (СИ)"

Автор книги: Корсар_2

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 67 страниц)

Так что когда я добрался до входа в фан-зону, там уже никого не оказалось. Не успел я пробежаться туда-сюда, гадая, куда могли увести Дика, как многоголосый рев возвестил об окончании концерта, все двери распахнулись, и наружу, к выходу из здания, повалила толпа. Смела меня, как я ни старался пробиться в зал, и понесла на улицу.

Я растерялся и совершенно не представлял, как поступить.

Когда основной поток покидающих зал схлынул, я все-таки попытался вернуться, но меня грубо и откровенно послали и наподдали пинков типы, стоящие на входе, не захотев даже выслушать.

Весь позитивный настрой от концерта куда-то улетучился. Я бестолково мотылялся вокруг «Магнификата», не в силах ничего придумать. Мне уже даже стало как-то не до его красот, и ни светящиеся стены, ни полыхающая мрачным огнем крыша больше не завораживали. Мелькнула мысль забраться внутрь через окно в туалете, но на первом этаже все окна оказались забраны решетками – видимо, не мне одному приходили в голову подобные идеи. На всякий случай я сбегал на стоянку – а вдруг Дика просто вывели наружу через один из боковых выходов, и теперь он уже ждет меня возле «Джарги»? Но байк блестел боками под тусклым светом фонарей в полном одиночестве.

Я вспомнил, что Дик говорил, будто без личной охраны его никуда не отпускают, и снова пробежался по окрестностям, надеясь высмотреть Тэда или Люка – не исключено, они смогут что-то сделать и вызволить Лернера. Но никого мало-мальски знакомого не встретил, хотя парк еще был полон не желавшими расходиться возбужденными фанатами: где-то пили, где-то орали «роллизовские» песни, кто-то на кого-то наезжал, и там явно назревал конфликт.

Чуть погодя меня осенило: я ведь могу позвонить Дику домой и рассказать о случившемся, а там, глядишь, и какая путная идея появится. Но, как назло, три автомата в квартале не работали, а один дышащий на ладан не принимал монеты – там требовалась карточка, которой у меня не было.

В совершеннейшем отчаянии я опустился на одну из скамеек неподалеку от шумной компании, даже не подумав, что могу представлять собой удачную мишень для подгулявшей молодежи в постепенно пустеющем вечернем парке. Нахохлился, засунул замерзшие ладони в рукава и стал размышлять, как сумею жить дальше, если ничем не помогу Дику, которого сам на этот концерт и затащил. Его ведь наверняка обыскали и нашли в кармане травку, а это грозило серьезными неприятностями.

Я уже совсем дозрел до того, чтобы добираться в Сан-Корико и вызывать на подмогу Тэда, как меня сильно толкнули в плечо:

– Опа! Это ты, Дэн?

Рядом стояла Мари – совершенно не похожая на себя, перемазанная яркой косметикой, со странной прической и в черной одежде, обвешанная фенечками.

– А почему один? Все-таки не позвал Лернера?

– Позвал, – с тоской сказал я. – Но он ввязался в драку, и его куда-то уволокла охрана. А я теперь не знаю, что делать.

– Хм… Полиция уже была? Увозила кого-то?

– Не знаю. Я не видел.

– Ты бы не только увидел, ты бы услышал – они же сигналят на всю округу. Здесь толпа людей и куча машин – чтобы пробиться, они бы включили сирену.

– Мари! – закричали из той компании по соседству. – Холодно. Мы в кабак пойдем. Ты с нами?

– Может, позже подойду. Мне тут надо.

– Ну как знаешь, – народ поднялся и, пересмеиваясь и подталкивая друг друга, направился к светящимся огнями кафешкам неподалеку.

– Тебе-то зачем со мной торчать? – сказал я. – Иди с друзьями. Все равно я не знаю, как поступить.

– Это не друзья, – махнула она рукой. – На концерте познакомились. Пошли к артистическому выходу – сейчас в «Магнификате» уже все позакрывали, те, кто еще внутри, будут только оттуда выходить.

Я поднялся со скамейки, не слишком-то веря в то, что Дик до сих пор там. Но это была хоть какая-то надежда. Может, я кого из охранников узнаю, которые его увели. Выясню, что с ним сделали, а потом уже попытаюсь добраться до Сан-Корико, чтобы Тэд или кто-то другой из лернеровской обслуги вытащил Дика из неприятностей.

Как ни странно, возле ограждения у черного входа активно топтались люди. Сине-зеленые от холода, подпрыгивали, негромко переговаривались и чего-то ждали. Мы присоединились к этой небольшой группе. Нечего было и думать пробиться вплотную к заборчику – там народ стоял насмерть, руками-ногами вцепившись к железные прутья. Так что мы остановились за их спинами.

– Вот видишь! – с воодушевлением сказала Мари. – Значит, «голдены» пока там. Иначе бы фанаты помчались за ними в гостиницу и сторожили под дверями.

– С ума сойти, – искренне сказал я, грея руки друг об друга. – Не хотел бы я быть фанатом. Чтобы вот так вот гоняться за группой, мерзнуть на улице после выступлений и надеяться, что на тебя обратят внимание хотя бы мимолетно…

Мари хмыкнула и глянула на меня с ехидством.

– А какая разница, по каким мотивам ты мерзнешь под дверями сейчас?

Я промолчал.

Мы провели там минут сорок, не меньше. Мари почти превратилась в ледышку – ее черная куртка, по-моему, совсем не грела.

– Иди домой, – неоднократно говорил я, шмыгая носом. – Тебе-то зачем это? Или в кафе, к своей компании.

– Да ладно, – мужественно отвечала она, приплясывая на месте. – Наверное, скоро уже выйдут.

В конце концов я не выдержал, расстегнул свою, вернее, лернеровскую куртку и приказал:

– Иди сюда, греться будем.

Она, не споря, тут же оказалась в моих объятьях, засовывая окоченевшие руки поглубже – они обжигали меня холодом даже сквозь свитер. Я кое-как натянул полы поверх ее спины – куртка, конечно, не сошлась на нас обоих, но я прижал Мари к себе, надеясь хоть немного согреть ее и согреться сам. Откровенно говоря, ноги в ботинках я уже чувствовал совсем плохо.

– Дурочка, – сказал я ей. – А если простынешь?

– Здорово, – прогундосила она мне в грудь. – В школу ходить не буду. Только болеть дома особо не дадут – мать все равно будет гонять по хозяйству.

Минут десять-пятнадцать мы еще простояли так. Я постепенно приходил к выводу, что никого я не увижу и не узнаю – в конце концов, я не мог гарантировать, что так уж хорошо разглядел охранников, уводящих Дика. Но стоянка от черного входа была видна достаточно хорошо, и «Джарга» по-прежнему блестела боками на своем месте. Если Дика забрали в участок, он ведь не станет молчать, и за ним быстро приедут тот же Тэд или еще кто, верно? Ну и забрать «Джаргу» наверняка прислали бы человека – слишком Дик был к ней привязан, чтобы бросить.

Вдруг среди тех, кто стоял к выходу ближе всего, произошло оживление. Несколько секунд оно ничем не оправдывалось – просто фанаты завозились, подтягиваясь ближе к ограждению, и замирали, уставившись на дверь. А потом зашумели моторы, и несколько черных длинных автомобилей вырулили со стоянки поближе к окончанию забора. Фанаты немедленно принялись орать и визжать. Я на мгновение даже оглох.

Дверь распахнулась, и оттуда один за другим ровно посередине дорожки, сопровождаемые по бокам охранниками, пошли «роллизы». Первым барабанщик, за ним – через минуту – басист. Они несколько раз останавливались, чтобы пожать протягиваемые им через решетку руки или подписать бумажки.

А я вглядывался в лица охранников – вдруг кого-то узнаю? – и приготовился продираться сквозь оголтелых поклонников к забору, торопливо пробормотав Мари «Извини» и отодвинув ее от себя.

Потом – после очередной паузы – к машине двинулся гитарист. Народ принялся бросаться на ограждение еще активнее. Некоторые побежали параллельно с музыкантом к самому лимузину, надеясь перехватить там, и возле забора освободилось место, которое я тут же занял. Рядом со мной оказалась Мари, вцепилась в решетку, чтобы ее не снесли. Тут лицо одного из охранников показалось мне знакомым, и я заорал ему:

– Эй! Эй!

Он не обратил на мои вопли никакого внимания, двигаясь мимо, и я умудрился протиснуть руку между прутьев и вцепился ему в рукав. Он тут же, не думая, больно врезал мне по пальцам и развернулся.

– Где Лернер? – спросил я, морщась и потирая ладонь.

– Кто? – удивился он, глядя на меня.

– Парень, которого вы уволокли из зала под самый конец! – закричал я. – Ричард Лернер!

– А-а, этот, – он ухмыльнулся. – Его Манфред оприходовал и с собой велел завернуть. Понравился тот ему чем-то. Так что ребятки «роллизы» сегодня будут отрываться.

– Манфред – это кто?

Охранник вытаращился на меня, как на дебила.

– Чувак, ну ты и обдолбался. Хоть на чьем концерте сегодня был, в курсе? – он заржал, кивнул в сторону выхода и отправился восвояси.

Я обернулся как раз когда девчонки завизжали в очередной раз так пронзительно, что хоть беги, и заборчик под моими руками зашатался от одновременно навалившихся на него фанатов. В проеме показался вокалист в обнимку с кем-то. Лица различить не получалось, потому что они упоенно целовались – прямо в дверях, никого не стесняясь. Я замер, не веря глазам. А потом отрицать очевидное стало бесполезно – Манфред и Дик вывалились в проход и, по-прежнему в обнимку, продефилировали по огороженному пространству к лимузину. Вокалист не забывал помахивать ладонью то направо, то налево, чем вызывал приступы дикого восторга у почитателей, а Дик бессмысленно-радостно склабился, держась за его плечи.

Толпа повалила следом за ними, сопровождая до машины, а кто мог – и дальше, запрыгивая на мотоциклы или хлопая дверцами автомобилей.

Они уже уехали, а я все еще оглушенно стоял на месте, вцепившись в забор.

– Пошли, – сказала Мари, положив руку мне на предплечье. – По крайней мере, ты убедился, что все с твоим Лернером в порядке.

– Да, – мертвыми губами сказал я. – Убедился. Спасибо, Мари.

Развернулся и побрел прочь. Не очень-то думая, как уеду так поздно и доберусь до Сан-Патча.

Разумеется, я недооценил Мари и ее стремление лезть в чужую… хотя почему в чужую? – в мою жизнь. Она догнала меня, ухватила за подол куртки, которую я, конечно же, забыл застегнуть, и потащила за собой.

– Куда? – вяло пытался сопротивляться я.

– Это я тебя должна спросить – куда собрался?

– На остановку.

– Сдурел совсем, – констатировала она. – Какая остановка? Почти полночь уже. Кто тебе автобус в такое время подаст? И потом – ты что, рассчитываешь из Гош-Мари до Сан-Патча доехать? Или пересадку тебе тоже подадут в час ночи?

– Ну как-нибудь доеду, – упирался я. – В крайнем случае – пешком дойду.

– Пошли со мной. В кафе. Там парень один обещал меня доставить куда захочу в любое время.

– Прямо просто так? За здорово живешь?

– Тебя это не касается, – Мари тащила меня за собой как маленький, но мощный танк. – Я сама разберусь.

– Угу, не касается, – возразил я. – А почему тогда тебя касается, как я доберусь домой?

– Потому что. Шевели ногами давай… И вообще – мне он даже понравился. Симпатичный.

– Кто?

– Да парень же! – Мари поглядела на меня как на тупого.

– А-а, – сказал я. – Это из тех, с кем ты в парке тусовалась?

– Ну да. Из панков. И у него машина.

– Кстати про панков. Ты сегодня необычно выглядишь.

– У двоюродной сестры прикид выпросила. Она уже взрослая, двое детей, больше не тусуется. А амуницию хранит. Подшила только слегка – и вот… Мне не идет?

– Почему? Вполне.

Мы не касались темы Лернера – так, словно он только что не продемонстрировал во всей красе свое ко мне отношение. То есть я понимал, что иного ожидать было неимоверно глупо с моей стороны, но обида остро царапалась где-то внутри, и я был до жути благодарен, что Мари обходит вопрос деликатным молчанием, болтая о панковских побрякушках и временах, когда ее сестра входила в Систему.

Мы прошлись по аллее с кафешками, заглядывая через большие окна внутрь. И в одном Мари заметила своих знакомых.

– Может, я все-таки сам как-нибудь? – спросил я, ощущая неловкость. – А ты посиди с ними. Тебе же, наверное, интересно.

– Нихрена! – решительно помотала она головой. – Во-первых, у меня средств нет заседать в таких местах. Я могу рассчитывать только на то, что они сами угостят, а это ужасно унизительно. А во-вторых, они от «роллизов» тащатся, как удав по стекловате, и говорить могут только о гениальности Манфреда со товарищи. А мне скучно.

При имени Манфреда я ощутимо вздрогнул.

Мари, велев мне ждать, нырнула внутрь. Я вжикнул молнией лернеровской куртки, застегивая ее до самого носа. Хорошо, что она уже почти совсем не пахла Диком. Почти. Совсем.

Минут через десять мы сидели в комфортабельном темно-синем «Рондо», который плавно выруливал с улиц Гош-Мари на шоссе. В салоне царил аромат дорогого парфюма, а включенная печка быстро нагнетала тепло. Мари вертелась на переднем сиденье, насколько позволял ремень безопасности, восхищаясь автомобилем. Парень – тот самый ее новый знакомый – наслаждался вниманием и к себе, и к машине.

– А ты не пил? – вдруг обернулась Мари к нему. – А то мы с тобой не поедем!

– Не пил, – уверил ее парень. – Я же не идиот. Тут на выезде полно дорожных патрулей – знают же, что после такого большого концерта всегда можно поживиться, вот и бдят. А я не люблю кормить стервятников. Поэтому мы с моей «Валькирией» всегда соблюдаем правила, – он любовно погладил панель перед собой.

Специальные Транспортные Императорские Разъездные Войска в народе упорно звали «стервятниками» и никак иначе. Собственно, иного ожидать было сложно – чересчур уж эти копы любили кидаться на автолюбителей. Мой отец так и вовсе ненавидел их страшной ненавистью, каждый раз едва не плюясь, если речь заходила о деятелях из СТИРВ. Мне-то, собственно, они были до лампочки – у меня личного автомобиля отродясь не имелось. Да что там автомобиля, даже мотоцикла – и то…

Вспомнив про мотоцикл, я снова загрустил.

Мари с парнем болтали. Кажется, парень восхищался песнями «Голден Роллиз» – мол, вот они смелые, свободные по-настоящему, не боятся со сцены петь о чем угодно. А Мари возражала: ничего подобного, нет у них никакой свободы, а все песни – в пределах дозволенного колпака. Недаром же их никогда не выпускают за границу.

Я не слушал. Смотрел в окно на почти пустынную в такое время дорогу и старался ни о чем не думать.

– Не парься, Дэн, – сказала мне через время повернувшаяся Мари.

– Я не парюсь.

– Ага, как же, – ни на секунду не поверила она мне.

– Все так, как должно быть, – сказал я больше для себя, чем для нее.

– Да ну? – удивилась она.

– Точно.

– То есть ты считаешь такое нормальным?!

– Да что «такое»-то? – не желал сдаваться я.

– Такое, что ты приглашаешь парня на свидание, а он с него уезжает с другим!

– Это не было свиданием.

– Разумеется. И ты вовсе даже ему не симпатизируешь.

– Мы с ним не пара.

– Ага, только трахаться вам это не мешало.

– Вот только трахаться и не мешало, – согласился я.

– Так ты что… гомик? – поинтересовался водитель, глядя на меня в зеркало. – Я везу в своей красавице «Валькирии» гомика?

Я растерянно уставился на него в ответ в то же зеркало. Черт возьми и меня с моим языком, и Мари с ее вопросами! Как можно было забыть, что мы в машине не одни?!

– А что, у тебя с этим какие-то проблемы? – немедленно развернулась к нему Мари.

Тон ее голоса не оставлял сомнений, что она готова устроить скандал. Но парень абсолютно не внял и продолжал:

– Серьезно, что ли? Настоящий живой гомик? В моей машине?

– Настоящий, – сказал я, – и пока живой.

– Обалдеть! – выдохнул парень. – Никогда так близко не видел!

– На Манфреда своего посмотри, – тут же предложила Мари.

– Манфреда я только на сцене видел, – возразил парень. – И на фотках. И потом – он не гомик, он би. И Замир тоже. Про остальных не скажу, но эти двое точно светились как с парнями, так и с девушками… Слушай… Дэн, да? А это, что ли, правда прикольно – с парнями трахаться? Не противно?

– Смотря с кем, – буркнул я.

– Ну, себя не предлагаю, – заржал наш водитель. – Мы с «Валькирией» женский пол очень уважаем, – он протянул руку и погладил Мари по коленке.

Она хмыкнула:

– А то я уже волноваться начала.

– Не стоит, милая. Вот отвезем твоего друга домой – и убедишься, что я нормальной ориентации… А тебе, выходит, девушки совсем-совсем не нравятся? – снова обратился он ко мне.

– Почему? Нравятся. Но не в качестве сексуальных объектов.

– Обалдеть! – снова почему-то обрадовался он. – А то когда Мари сообщила, что тебя нужно до дома довезти, я уж, грешным делом, подумал, вы с ней в каких-нибудь отношениях состоите.

– Состоим, – кивнул я. – В дружеских.

– А твой бойфренд, значит, тебя бросил? – продолжал допытываться парень.

– Пирс, отстань от него! – велела Мари. – Для Дэна это сейчас не самая приятная тема разговора. К тому же его парень уехал с Манфредом.

– Вот это да! – весело восхитился тот. – Вот так сходили на концерт… Что, серьезно с «голденами» укатил?

– Серьезно, – неохотно проворчал я.

– Обошел, значит, всех группиз, – осклабился Пирс. – Так ты, по ходу, гордиться должен, что Манфред предпочел его всей той шушере, которая обычно за ними таскается.

– Пробовал. Пока не получается.

– Что пробовал? – не понял парень.

– Гордиться.

– Пирс, а мы с тобой после Сан-Патча куда поедем? – решила вмешаться Мари – видимо, пока мы не разругались.

И они принялись обсуждать дальнейшие планы на вечер. Пирс предлагал вернуться в какой-то ресторанчик в Большом Римоне, Мари настаивала на том, чтобы провести время в Сан-Норидже – больно уж ей там нравился какой-то ночной клуб. Одно хорошо – обо мне на время они забыли. И я снова благополучно перестал их слушать.

– И как ты тут живешь? С твоей-то ориентацией, – покачал головой Пирс, когда мы остановились возле моего дома. – Тебя тут никогда не били?

– Почему же? Били. Только по другому поводу. У меня же на лбу не написано, что я гей.

– Точно! – обрадовался Пирс. – Я забыл, как это правильно называется.

– Хватит, а? – нахмурилась Мари. – Ну сколько можно?

– Мне же интересно, – пояснил Пирс. – Ладно, Дэн. Не держи обиды, – он первым протянул мне руку между сиденьями и посмотрел в глаза прямо, а не через зеркало.

– Какая обида? – я пожал его ладонь. – Спасибо, что довез. Без тебя я бы не знаю, как оттуда выбирался.

– Нет проблем, – улыбнулся он. – Мы с «Валькирией» любим дорогу.

Я вылез с заднего сиденья, хлопнул дверцей, помахал в окошко Мари и посмотрел, как они, развернувшись, отправились гулять дальше. Наверное, мы с Диком тоже сделали бы так после концерта. Ведь впереди были выходные – и, значит, море свободного времени… Ну, у меня – относительно свободного. До начала рабочей смены. Но все равно…

В своей комнате я первым делом снял со стены портрет Ричарда, потому что мне больше не хотелось на него смотреть. Выкидывать не стал, просто засунул в папку и положил в стол. И подумал, что, кажется, эта страница моей жизни закончилась.

74.

Более-менее я протрезвел только днем в воскресенье. Голова была все равно мутная и тяжелая, но я хотя бы мог адекватно воспринимать действительность. Судя по ощущениям, я находился в постели – раз, не один – два, совершенно голый – три и очень много выпил накануне – четыре. Во рту словно кошки нагадили, задницу саднило, и одновременно хотелось жрать и блевать. Я не очень понимал, как это возможно, но чувствовал себя именно так. Кроме того, я ни фига не помнил, что вообще делал и где нахожусь. Собравшись с силами, я открыл глаза и сел.

Определенно, это был гостиничный номер, причем очень шикарный. Люкс, насколько я мог судить по мебели и размеру спальной комнаты. Рядом мордой в подушку дрых какой-то тип, воздух в помещении провонял алкоголем, травкой, потом и спермой. Я спустил ноги на пол, осторожно встал и поплелся на поиски ванной комнаты.

После душа стало ощутимо легче, голова прояснилась, и я попытался припомнить, что произошло. Ничего путного не вспоминалось. Кажется, я надрался на концерте, куда пошел с Дэном. Потом я с кем-то сцепился. Потом куда-то ехал.

На этом связные воспоминания заканчивались и шли совсем невнятные обрывки: я с кем-то целовался, пил еще, потом трахался, потом снова пил... Еще я отчетливо помнил, как звонил Тэду и говорил, что проведу выходные с Манфредом и вернусь в воскресенье вечером. Кто такой Манфред и куда делся Дэн, я тоже ни фига не помнил.

Я вытерся не очень свежим полотенцем, валявшимся на полке в ванной, и пошел в комнаты искать свою одежду. Брюки обнаружились в салоне, куртка валялась в прихожей вместе с ботинками и свитером. Носки нашлись на подоконнике, рубашка на кресле. Я кое-как оделся и попытался найти хоть что-то съестное. Можно было, конечно, позвонить и заказать еду в номер, но светиться лишний раз не хотелось. Хотя, судя по всему, время я провел весело. Даже слишком.

Стол был погребен под банками из-под пива и энергетиков, заставлен бутылками, тарелками с каким-то объедками. Везде валялись окурки, пробки… В общем, свинарник это был, а не номер.

Я отрыл какой-то сухарь, бывший вчера тостом или чем-то вроде, отломил откусанный край, достал из бара бутылку с минералкой, открутил крышку и, жуя на ходу, отправился будить этого гребаного Манфреда или кто он там был.

Первое, что этот псих сделал – попытался завалить меня в кровать. Он тоже был совсем голый, и я с каким-то мстительным удовольствием вылил ему на член полбутылки холодной воды.

– Охуел?!

Я едва успел отскочить от полетевшей в меня подушки. Сел на безопасном расстоянии на подоконник и спросил это лохматое и растатуированное от задницы до затылка чудовище:

– Ты, блядь, кто?

Он встал, почесал яйца и потянулся. Потом с интересом посмотрел на меня, и мне тут же стало очень не по себе.

– Фред. Ну или Манфред, если хочешь. Ты что, ни хрена не помнишь?

Я поставил на подоконник пустую бутылку. Покосился через плечо на улицу. Судя по всему, номер располагался где-то на верхних этажах «Голден Плаза». Во всяком случае, я не знал других настолько высоких гостиниц в Римоне.

– Не помню. Я вообще с перепоя плохо соображаю. Как я сюда попал?

В общем, подробности я узнал позже. Фред сначала тоже пошел мыться, потом вызвал горничную убрать свинарник и принести что-нибудь пожрать. Я нашел в аптечке какую-то таблетку от головной боли – или это было антипохмельное? – и выпил ее, потому что в висках стучало и гремело.

Потом пришла горничная убираться, а привезенный сервировочный столик Фред укатил в спальню, где мы и уселись обедать. Или ужинать.

– Как драку затеял на концерте – помнишь? – Фред первым делом сорвал крышку с банки пива, подумал и протянул ее мне. Я покачал головой – алкоголя с меня было достаточно. – Как знаешь.

– Драку помню, – ответил я. – Смутно, но помню. Дальше-то что?

– Дальше тебя скрутила охрана, притащила в администраторскую. Там тебя обыскали и нашли траву. Хотели позвонить в полицию, но ты начал качать права. Заявил, что ты Ричард Лернер и если хоть одна сука тебя пальцем тронет – до конца жизни будет мыть сортиры в казармах.

– Хрена себе, – у меня даже ладони вспотели от его рассказа. – И?

– Ну что – и? – Фред пожал плечами. – Сначала они хотели надавать тебе люлей от души и выкинуть. Потом кто-то засомневался. Это мне Билл, начальник охраны рассказал, я-то на сцене был. Ты сунул ему в нос свои права и поинтересовался, грамотный ли он. И если грамотный, то может вот прямо сейчас найти газету и сличить с твоей физиономией фотографию недельной давности. Короче, Билл всерьез перебздел. Потому что выходило – ты и правда тот самый Лернер.

– Тот самый, – буркнул я, мечтая провалиться сквозь пол сразу на первый этаж. А еще лучше – в подземную стоянку. – Дальше.

– Дальше пришел я, – Фред ухмыльнулся, и мне захотелось пристрелить его на месте. – Ты стоял посреди комнаты в жопу пьяный, злой и охрененно сексуальный. В общем, завалить и трахать. Чем мы с тобой, собственно, и занимались.

Я подавился жареным картофелем и долго кашлял, пока Фред не стукнул меня по спине. Потом спросил задушенно:

– Что, почти двое суток? Без перерыва?

– Вот этого я сказать не могу, – задумался Фред. – Сам не очень помню. Наверное, с перерывом. А может, и без. Но точно знаю, что до вчерашнего вечера мы тут гудели всей группой. Потому что я за Замиром лично ходил закрывать дверь – он ушел последним, и это было уже сегодня за полночь.

– Блядь, – я на секунду закрыл глаза, представив себе, как тут было весело. – Тэд меня прибьет, точно.

– Тэд – это кто? – поинтересовался Фред. – Брат?

– Брата бы я на хер послал, – мрачно ответил я и встал. – Начальник охраны. Хотя я помню, что ему звонил.

– Весело ты живешь, – ухмыльнулся Фред и с хрустом потянулся. – Слушай, а ты не боишься вообще такое устраивать? Дойдет до твоего будущего тестя…

– Да насрать ему, – сказал я и полез в карман куртки проверить бумажник с документами. – Ему деньги нужны отцовские, а не я. Слушай, я на концерте ведь не один был. Ты там не видел парня такого… ну, может, он меня искал?

– Не видел, – Фред тоже поднялся из кресла, шагнул к кровати и завалился на нее, не раздеваясь. – Ты что, уходишь?

Отвечать я не стал. Подхватил со стула куртку и вышел, кивнув Фреду на прощание. На душе было муторно. Я опять по уши влез в какое-то дерьмо, и чем оно мне аукнется в ближайшем будущем – не имел ни малейшего представления.

Горничная еще наводила порядок в салоне. Она кинула на меня любопытствующий взгляд, я со злости показал ей средний палец и довольно громко хлопнул дверью.

Конрад сидел в холле внизу и листал что-то яркое и глянцевое. Увидев меня, он бросил журнал на столик, поднялся и двинулся к дверям. Я поплелся следом. Его служебный «Бикап» мок под дождем на открытой стоянке. Конрад предупредительно распахнул передо мной переднюю дверцу, и я плюхнулся на сиденье. Охранник сел рядом, невозмутимо повернул ключ в замке зажигания.

– «Джаргу» нужно забрать, – мрачно сказал я, разглядывая пустую улицу перед стоянкой. – Она у «Магнификата» осталась.

– Нет проблем, – согласился Конрад, выруливая на дорогу. – Сам хочешь забрать или отправить кого-то из сотрудников?

– Отправь кого-нибудь, – буркнул я и отвернулся. – Я устал.

Я действительно чувствовал себя совершенно разбитым. Словно по мне несколько раз проехал грузовик с прицепом. Или даже целый поезд. Я понятия не имел, что я пил, курил и нюхал за последние тридцать шесть часов, но это была какая-то очень забористая дурь. После обеда-ужина меня перестало мутить, зато теперь казалось, что я ел не мясо с овощами, а битые кирпичи – в желудке прочно угнездилась неуютная тяжесть. Кроме того, у меня болел низ живота, зад и почему-то челюсть справа.

Тэд встретил меня в холле, молча проводил сначала до двери комнаты, потом до ванной, подбирая вещи, которые я на ходу с себя стаскивал и кидал на пол. Когда я по шею забрался в горячую ароматизированную воду, Тэд присел на край джакузи.

– Дик, это выходит за все мыслимые рамки. О чем ты думал, когда устраивал эту демонстрацию?

– Ни о чем, – буркнул я. – Я вообще не помню, как из «Магнификата» уехал.

– Очень зря, – Тэд покачал головой. – Твое счастье, что у выхода папарацци не дежурили, все разбежались срочные заметки о выступлении писать для утренних выпусков. А то оторвал бы тебе отец голову. Или яйца. А я бы помог…

Я отмолчался.

– Твои родители останутся в Адасе до середины недели, мне еще вчера звонил мистер Лернер, – продолжил Тэд, не дождавшись реакции. – Я решил, им пока не стоит знать о твоих... хм... гулянках. Но мне не нравится твой вид. Может быть, стоит вызвать доктора Джаксона?

– Не нужен мне детокс, – не открывая глаз, проворчал я. – Я нормально себя чувствую, просто устал. Ты отправил кого-то за «Джаргой»?

– Еще нет, но никуда твой байк не денется. Дик, ты уверен?

– Уверен, – чуть громче, чем требовалось, ответил я и сполз еще ниже, так, что вода достала до подбородка. – Тэд, отстань, пожалуйста. Дай мне лучше сигареты.

– Обойдешься, – по звукам я понял, что он встал и шарит в карманах моих брюк. – Ключи от байка в куртке?

– Угу, – я открыл глаза. – Попроси кого-нибудь принести мне в комнату чай и что-нибудь сладкое. Типа пирожных с кремом и карамелью. Или горячий шоколад.

Тэд что-то пробурчал и вышел. Я полежал в джакузи еще минут десять, потом сполоснулся, завернулся в махровый длинный халат и вернулся в спальню. На столе уже стоял поднос с высокой глиняной кружкой, из которой поднимался ароматный пар. Линда всегда варила для меня очень густой шоколад – такой густой, что его можно было не пить, а есть ложкой. Люк смеялся и говорил, что у нормального человека от такого количества сладкого задница слипнется. Он, кстати сказать, после нашей ссоры ни разу еще не попался мне на глаза. И правильно делал – я по-прежнему на него злился. Не так, конечно, чтобы орать и выгонять на фиг. Просто мне неприятно было его видеть, как, впрочем, и Конрада. Но тут я ничего поделать не мог.

После горячего захотелось залезть под одеяло и валяться, ни о чем не думая. Сначала я так и сделал, но совсем ни о чем не думать не получалось. Мысли крутились вокруг концерта, гулянки с «роллизами» и Дэна.

Получалось, что я бросил его в «Магнификат». И Дэну пришлось самому оттуда как-то выбираться. Концерт, наверное, закончился поздно – я не следил за временем, – а денег на такси у Дэна точно не было. И пока я отрывался с Манфредом, Арчер, скорее всего, тащился домой пешком.

Так что беззаботно поваляться у меня не вышло. Я вертелся с боку на бок, думая о Дэне, вспоминая его криминальный район, и мне становилось все хреновее. Когда часы пробили десять вечера – не выдержал. Собственно, если Дэн на работе, мне об этом скажет его мать. Или Сильвестр. А если вдруг дома – тем более хорошо, значит, все в порядке.

К телефону довольно долго не подходили – минуты две, и я за это время успел перепсиховать. Что, если Дэна избили и он в больнице? А если пырнули ножом? А если вообще…

Тут гудки прекратились, и в трубке негромко сказали:

– Да.

От облегчения я едва не заорал на него, но как-то сдержался.

– Ты какого хрена так долго к телефону ползешь? Я уже хотел трубку повесить.

Дэн помолчал несколько секунд. Потом ответил – очень спокойно.

– Я только что пришел с работы. Собираюсь пораньше лечь спать.

Голос у него был какой-то странный. Как замороженный. Мне это совсем не понравилось, но не расспрашивать же Арчера, как он доехал домой после концерта. Через два дня это выглядело совсем глупо. К тому же я чувствовал себя виноватым, а это ощущение я очень не любил. Тэд всегда говорил, что лучшая зашита – нападение, и я довольно грубо поинтересовался:

– Ну и как концерт? Тебе правда понравилось это дерьмо? Лучше бы в клуб поехали…

Дэн коротко рассмеялся.

– Понравилось. Особенно финал. Ты устроил замечательное шоу.

– А какого дьявола ты мне позволил надраться?! – сорвавшись, все-таки заорал я, но мне в ухо уже коротко пищал сигнал отбоя.

Я сгоряча еще раз набрал номер, но теперь там вообще не отвечали. Я швырнул трубку на рычаг и завернулся по уши в одеяло. Ничего, утром разберемся.