Текст книги "Сумерки (СИ)"

Автор книги: Корсар_2

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 67 страниц)

Сразу снова стало холодно. Ветер опять забрался под пуловер, и намокшие манжеты вдруг ощутились как жутко холодные, а руки, оказывается, и вовсе окоченели за то недолгое время, что мы простояли на улице. Мотор мотоцикла взревел, и я, сгорбившись, долго смотрел в спину удаляющегося на нем седока. А потом поплелся в кафе, откуда мистер Балларет уже подавал мне недовольные знаки.

Смену я достоял в паршивом настроении, надо признаться. Потому что не мог не думать о Ричарде.

Закончив, неохотно потащился в пустой темный… о, оказывается, не в пустой и не в темный дом. Только увидев свет в окне гостиной, я по-настоящему осознал, что мать вернулась. И даже притормозил у крыльца, озадаченно размышляя: рад ли я, что она вернулась? Потому что в каком мать настроении и что меня ждет, было совершенно непонятно. А потом услышал за дверью негромкое «бу-бу-бу». Похоже, она с кем-то разговаривала.

Я переступил порог и позвал:

– Мама?

Она вышла мне навстречу из комнаты – хотя и потрепанная, но все-таки выглядевшая гораздо лучше, чем до болезни. Одетая почему-то не в домашний засаленный халат, а в более-менее приличное платье «для выхода».

– Привет, – осторожно сказал я. – Как ты? Как добралась?

– Нормально, – небрежно пожала она плечами. – Я же тебе говорила, что меня проводят… – она повернулась вглубь и позвала: – Сильвестр!

– Да, Раби? – отозвался низкий мужской голос.

– Выйди, познакомься с моим сыном.

Раби? Откровенно говоря, я обалдел. А уж когда рядом с матерью вырос бугай, заполнивший весь дверной проем и подперший головой верхний косяк, так и вовсе чуть не сел на пол от удивления.

– Привет, – сказал бугай. – Я Сильвестр. Друг твоей матери.

Друг моей матери? С ума сойти.

– А я Дэн, – ответил я, – сын моей матери. Вы тоже с отравлением в больнице лежали?

– Дэн! – немедленно оборвала мать.

– А что? Уже и спросить нельзя?

– Спросить можно, – покачал головой бугай. – Важно – как и о чем спрашивать. Мать мне кое-что о твоем поведении рассказала уже. Но на первый раз я тебя прощаю. И объясняю: нет, я не лежал в больнице с отравлением. Я уже полгода как завязал. Но время от времени должен приходить туда проверяться. И беседовать с теми, кто еще пьет. Такая у меня общественная миссия. Вот на такой беседе мы с Раби и познакомились. И понравились друг другу. Поскольку она свободна и я тоже свободен – мы собираемся попробовать наладить отношения. Заодно я буду приглядывать за ней, чтобы она больше не загремела в больницу. Я смотрю, ты с этим не очень-то справлялся.

– А я был обязан? – раздраженно прищурился я.

– Ты – взрослый мужик, – отрезал Сильвестр. – А мужик должен отвечать за свою женщину.

– Вообще-то, она не моя женщина. Она моя мать, – поправил я.

– Кем она тебе приходится – не так важно. Главное: ты – мужик, а она – баба, и вы живете в одном доме. Выходит, обязан.

– Ну, значит, я не мужик, – сделал вывод я.

– Значит, – презрительно согласился он. – Но теперь в этом доме стану бывать я, и я заставлю тебя вести себя по-мужски. Понял, сосунок? А то дерзости набрался за троих, а мозгов – и на одного не хватает, – он картинно сплюнул и удалился обратно в гостиную.

Мать сморщилась – так, точно ей было противно на меня смотреть, помотала головой и ушла следом за ним. А я прошмыгнул в свою комнату и закрыл дверь.

Ну и дела. Раньше мать своих мужиков никогда к нам не таскала. А теперь мало мне было всякого разного – еще в доме этот Сильвестр будет торчать. А мать – науськивать его на меня, поскольку вряд ли при нем дифирамбы мне поет. Вот так и задумаешься, оценив все обстоятельства: может, пожить до совершеннолетия в приюте действительно не такая уж плохая идея?..

54.

Ожидаемого веселья почему-то не получилось. Мысли все время вертелись вокруг Дэна и Саломеи. Понятно, что для Арчера работа была намного важнее секса со мной. Я, конечно, без проблем мог бы подкинуть ему нужное количество марок и даже больше. Только вот выглядело бы это нехорошо. Платой за еблю. И хотя на самом-то деле ничего подобного не было, я не хотел, чтобы Дэн чувствовал свой член товаром.

Ну а с Саломеей все вообще казалось каким-то запутанным. С одной стороны, она действительно была для меня замечательной партией. Мои – ну, или отцовские – деньги, ее красота, титул и связи на самом верху. Чувства, испытываемые нами друг к другу, тут значения не имели. Нормальный деловой брак, сделка с некоторыми обязательствами.

Но мне претило связывать себя пожизненными узами с девушкой, которая не имела со мной ничего общего, кроме принадлежности к элите общества. Я вообще не очень-то видел себя мужем и тем более отцом. Во всяком случае, в ближайшем будущем. Мне одинаково нравилось трахаться и с женщинами, и с мужчинами – но не по обязанности, а просто в свое удовольствие. Брак же накладывал такие обязательства, при которых о вольной жизни можно было забыть надолго, если не навсегда. Я не сомневался, что после окончания школы отец возьмет меня в оборот и мне придется распрощаться и с «Джаргой», и с моими развеселыми приятелями из «БиБи» и «Подвала», и вообще со свободой.

Вчера за ужином, сидя рядом с принцем и Саломеей, я получил некоторое представление о планах отца: раз уж я, двоечник и бездельник, не желаю приобретать знания, необходимые для будущей жизни, то сразу после окончания школы отец займется этой проблемой лично. И обязуется до свадьбы сделать из меня делового человека на практике.

Говорилось это с шутками и улыбками, но я ни на секунду не усомнился, что так оно и будет. Деловые костюмы, деловые поездки, деловые встречи…

Наш дом в Сан-Корико был своеобразным убежищем – там не появлялись ни партнеры отца по бизнесу, ни соратники по партии, ни управляющие, ни адвокаты. Уютное гнездышко, обставленное по вкусу матери и предназначенное исключительно для светских приемов. Все управление бизнесом отца, его связи, встречи, деловая и политическая жизнь – все это было сосредоточено в Дагано, деловом центре Мессалины, по сути являвшейся настоящей столицей Империи. А Римон оставался столицей исторической, чисто номинальной, на деле давно ставшей провинцией. Одни трущобы вокруг центрального автовокзала чего стоили, куда, разумеется, не водили туристов, приезжавших поглазеть на развалины баронских крепостей вдоль берегов Римы и величественные соборы времен Третьего Патриаршества. Отец как-то обмолвился, что Государь без сомнений перенес бы столицу в Мессалину, но в этом случае Римон окончательно придет в упадок.

Я любил старый город, несмотря на грязные запущенные улицы центра, на цветных, оккупировавших трущобы, на нищих, демонстрировавших свои культи и болячки чуть ли не на каждом углу. В Сан-Корико ничего такого, конечно, не водилось, но вот как раз наш вылизанный идеальный пригород вставал мне поперек горла. Было в нем что-то ненатуральное, как в стразах – вроде и блеск яркий, а все равно подделка.

Под эти мысли я сам не заметил, как основательно надрался. И когда ко мне подошел Конрад и ненавязчиво предложил поехать домой, послал его на хуй открытым текстом. Тащить меня прямо от стойки охранник не рискнул, а я не намеревался выходить на свежий воздух. Я собирался подцепить кого-нибудь и вволю натрахаться, раз уж с Дэном обломилось.

Только мне и тут не повезло – Конрад вызвал Тэда. Тот появился в «БиБи» через полчаса, когда я уже лизался с кем-то под лестницей, отодрал меня от стены и буквально под руки вывел вон.

На улице меня довольно чувствительно ткнули пальцами под кадык, и я согнулся в приступе рвоты. Чистило меня минут десять, пока из желудка не вышло все, что еще не успело всосаться. Тэд придерживал меня за плечи, потом сунул в руки носовой платок и пластиковую бутылку с водой.

– Помолвка – еще не причина надираться до беспамятства, – негромко сказал он, когда я без сил плюхнулся на сиденье «Старса». – Дик, отец в бешенстве. Мне приказано забрать у тебя байк и кредитку. И перевести в режим постоянного надзора. Ты отдаешь себе отчет, что доигрался?

– Нахуй, – хрипло сказал я и закашлялся, чувствуя во рту горечь. – Хуже, чем сейчас, все равно не будет.

Душеспасительных разговоров со мной дома, как ни странно, никто вести не стал. Отец молча забрал у Тэда ключи и карту, сунул их в карман домашней куртки. Я с тоской проводил взглядом свою свободу и потащился к себе наверх, отмокать в ванне.

55.

Проснулся я поздно. Поэтому на работу собирался довольно бодро, хромая туда-сюда: в ванную, в кухню, в комнату. И хотя старался не шуметь, каким-то образом все-таки разбудил мать. Вчера мы с ней так больше и не пересекались: после ухода хахаля она ко мне даже не заглянула. Я к ней, впрочем, тоже. А сейчас, когда я жарил омлет, она вошла и с порога заявила:

– Я собираюсь Сильвестру предложить переехать ко мне. Не сразу, конечно. Примерно через неделю.

Я, не оборачиваясь, пожал плечами. Все равно ее не волновало мое мнение по этому вопросу.

– Между прочим, он принес мне рюмку коньяка, когда я страдала! А ты притащил только бесполезные яблоки! А потом и вовсе перестал приходить! – упрекнула она визгливым голосом.

Я снова пожал плечами. Потому что открыть рот и начать разговор – означало нарваться на скандал. Я это знал как дважды два, не первый день знакомы.

– В общем, можешь передать отцу, что я нашла вариант получше него!

Я перебросил омлет на тарелку, отрезал хлеб, взял вилку и сел за стол. Интересно, мои мать с отцом когда-нибудь перестанут что-то друг другу доказывать, обороняться и пытаться достать? Пять лет, как развелись, а все никак угомониться не могут. Или это я вызываю у них такие странные эмоции?

– Ведь это он привез тебе столько еды, верно? – она кивнула на холодильник.

– Нет, – коротко ответил я. – Это сделал мой друг.

– Друг? – вытаращилась она.

– Да, мама. У меня появился друг. Из школы.

– А-а, – растерянно сказала она. – А отец что же?

Я в третий раз пожал плечами и начал есть.

– Дэн… – помолчав, начала она негромко, присаживаясь напротив меня за стол. – Я просто хочу быть счастливой. Снова почувствовать себя кому-то нужной.

Я кивнул, не поднимая глаз и тщательно пережевывая пищу. Разумеется, я мог ее понять. Да и понимал, конечно же. Но какого черта она до сих пор не желала себя чувствовать нужной мне?! Я в этом был виноват?

– Я ему действительно нравлюсь. Сильвестру. Я почти забыла, как это – быть желанной для мужчины. Не под мухой, а трезвому.

Я из последних сил сдерживался, чтобы не сказать «Рад за тебя» и не уйти, хлопнув дверью.

А она вдруг снова рассердилась:

– И мне все равно, что ты по этому поводу думаешь! И твой отец тоже! Я взрослая свободная женщина и делаю, что захочу!!! – она стукнула кулаком по столешнице и вскочила. – И ты не имеешь права мне мешать! Вы оба не имеете! Я вам ничего не должна! Сволочи! Свиньи! Всю жизнь мне сломали и теперь хотите встать на пути к моему счастью? А вот хрен вам! Не выйдет!

Поняв, что у матери снова начинается истерика, я поднялся с табурета, бросил тарелку в мойку, в прихожей накинул на плечи куртку и поскорее выскочил за дверь. Шагая мимо дома старой Маргарет, все еще слышал, как мать визжит, плюется и проклинает нас с отцом на все лады.

Все-таки неделя в больнице после глобального запоя, без детокса, зато с коньяком – это, судя по всему, мало для полноценного лечения. Особенно нервов.

То, что все воскресенье мне предстоит провести в тесном контакте с Джоуи, я вспомнил уже перед самыми дверями кафе. И вошел, полный неприятных предчувствий.

Кики мыл зал, Сэм разбирался с поставщиком. Я поздоровался, кивнул маячившему у стойки Джоуи и сразу направился в моечную. Торчать в зале и тем самым нарываться на общение мне как-то совсем не хотелось. Так что я снял куртку, надел фартук и присел на стул. От нечего делать вытащил из кармана забытый там изрядно деформированный листок с так и недоученным стихотворением и принялся его повторять.

Правда, слова о высокой платонической любви в голову совсем не лезли. Может быть, потому, что сразу до боли захотелось реальной. С Ричардом.

В целом, день прошел на удивление тихо. И не только из-за малого количества посетителей и отсутствия скандалов.

Сначала я напрягался, с минуты на минуту ожидая, что Джоуи решит со мной побеседовать. Но он, хотя и поглядывал исподтишка, к разговору не стремился, ограничиваясь короткими фразами по делу, когда нам доводилось сталкиваться нос к носу, и постепенно я расслабился.

А еще я почему-то весь день ждал приезда Ричарда. Знал, что зря – сам же вчера его заранее обломал, – но все равно ждал. Очень хотелось его увидеть – пусть хоть вот так, на несколько минут, на улице. Я помнил, что он попрощался «Увидимся в школе» – значит, не планировал меня навещать в воскресенье. Но дурацкой надежде разве объяснишь?

Опять же – головой я понимал: одно дело, когда Дик приехал в дежурство Магды, и совсем другое, если бы он заявился сегодня. Джоуи и так напряженно следил за мной каждый раз, стоило мне появиться в зале, незачем было дразнить гусей… К вечеру я даже совсем привык чувствовать на себе настороженный взгляд и почти перестал обращать внимание.

Кики занимался уборкой только утром, мистер Балларет тоже покинул нас достаточно быстро – они с женой собирались, кажется, отправиться в оперу, – так что остаток дня мы дорабатывали втроем.

Оценив обстановку, Сэм ретировался часов в восемь вечера, а к девяти нас, на удивление, покинул и последний посетитель. Так что я, порадовавшись, что освобождаюсь рано, вымыл одинокую тарелку, снял фартук и уже потянулся за курткой, как мне на плечо легла рука:

– Дэн, мы все-таки должны поговорить, слышишь?

Я незаметно выдохнул, развернулся, не сбрасывая его руки, и согласился:

– Хорошо. Если ты считаешь это необходимым. Пойдем сядем?

Джоуи сам снял ладонь с моего плеча и направился в зал. Мы присели около стойки на высокие барные стулья. Мне всегда нравилось на них сидеть – высоко, есть куда поставить ноги, и свет очень мягкий, как будто обволакивающий. Помолчали.

Честно говоря, я даже облегчение какое-то испытывал: ну вот, сейчас уже все случится, – однако помогать Джоуи не спешил.

– Выпьешь? – предложил он.

– Только если совсем чуть-чуть, – подумав, пошел я навстречу.

В конце концов, Джо мне был не чужой и, по большому счету, ничего плохого не делал. Если ему таким образом надо расслабиться и развязать язык – почему нет?

Джоуи нырнул за стойку, засуетился, чего-то там смешивая, и наконец вернулся с двумя бокалами, где в голубой жидкости плавала зеленая оливка, а на коричневой соломинке топорщились декоративные листья наподобие пальмовых.

– Коктейль «Тропический», – сообщил Джоуи, – совсем слабенький.

Я втянул через соломинку приятной сладковатой жидкости с еле уловимым алкогольным привкусом и склонил голову, намекая, что жду обещанного разговора. Джо мялся недолго.

– Я знаю, что ты обижен, Дэн, – неловко начал он, – и хотя не очень понимаю, на что, но прошу у тебя прощения. Я не хотел, чтобы так вышло.

Я кивнул, поощряя его продолжать и не считая нужным информировать, что вовсе не обижен. Правильнее мою тогдашнюю растерянность следовало назвать как-то по-другому, но я все равно не знал – как. Поэтому просто сделал очередной глоток коктейля.

– Если бы ты знал все обстоятельства, Дэн, я уверен, ты не стал бы меня упрекать, что я поступил именно так.

– Я и не упрекаю, – сказал я. – Просто то, что ты женат, оказалось несколько… неожиданно. Почему ты никогда не говорил?

– Потому что тут нечем гордиться. Я женился не по любви. Ведь я гей, как и ты, Дэн.

Тут я по его виду сообразил, что меня, похоже, ожидает трагическая история. И не ошибся.

– Ты думаешь, я всегда так жил, как сейчас? Вовсе нет. Я в этой забегаловке работаю, может, на неделю дольше, чем ты. Вообще-то, моему отцу принадлежит несколько магазинов готовой одежды в Римоне. Так что мы никогда не бедствовали. И после школы я поступил в Университет внешних связей. Учился на экономиста. Но на третьем курсе, к сожалению, влюбился…

Симпатию Джоуи звали Майклом. Тот постоянно встречался с девушками, и Джо понимал, что ему ничего не светит.

Откровенно говоря, при таких обстоятельствах я бы предпочел держаться от своей пассии подальше. Но Джо не был мной. Он каким-то образом затесался в одну компанию с Майклом, сделался его постоянным спутником и молча страдал. Мне даже подумалось: может, Джо немного мазохист?

– Однажды мы напились вдвоем – так вышло. И я, забыв о контроле, не выдержал и полез к нему целоваться. Конечно, он меня оттолкнул. И наговорил кучу гадостей. А я был изрядно пьян. Расплакался и стал рассказывать ему, как я его люблю, как он мне нужен, и что если он меня прогонит – я просто умру…

Джоуи нахмурился, между бровями залегла складка, сжал губы, и его простоватое лицо неожиданно сделалось почти благородным.

– Идиотом был, – жестко сказал он. – Совсем расклеился. Нельзя так было. Но я тогда еще не знал. И радовался, что он позволил мне остаться рядом с собой.

Джоуи быстро допил свой коктейль и налил себе прямо из бутылки чего-то еще – прозрачного и явно более алкогольного.

– Я ходил за ним как привязанный. Заглядывал в рот, стараясь выполнять любые желания. Был счастлив, если он разрешал до себя дотронуться, и изводился от ревности, когда он сматывался с очередной подружкой… Вообще-то, Майкл тоже не ходил в бедняках и сам мог себе многое позволить, но ему явно льстило, что я готов потратить на него все свои средства до последней марки, и он не стеснялся пользоваться моими услугами. Знал, что похлопать меня по плечу – это осчастливить на целый день. А уж если слегка приобнять…

Джоуи снова нахмурился и сделал хороший глоток.

– Я не знаю, почему он вдруг решил попробовать. Может быть, ему просто было интересно, может быть, он меня пожалел… Но, в общем, однажды он предложил секс втроем. Мол, на меня одного у него не встанет, а вот если мы будем втроем, то все должно получиться. И я, разумеется, согласился. Мне было все равно, каким образом его заполучить, лишь бы он хоть ненадолго стал моим.

Джоуи кинул на меня взгляд, я постарался, чтобы по моему лицу не проскальзывали никакие эмоции – типа, я просто сижу и слушаю. На самом деле я прикидывал: а вот если бы Ричард поставил передо мной такое условие – я бы согласился? И никак не мог решить.

– Мы провстречались так месяца два – с разными девушками. И, знаешь, я был тогда почти на седьмом небе. Потому что любимый человек нашел выход. Пошел ради меня на жертвы… То, что со стороны Майкла это никакая не жертва, а эксперимент пресытившегося обычным сексом человека, я тогда как-то даже не думал.

Джоуи взлохматил себе волосы, потом присосался к стакану, допил его до дна и снова налил. Я продолжал потихоньку цедить свой «Тропический». На самом деле мне уже было его жалко, и я бы с удовольствием прекратил этот сеанс душевного стриптиза. Но, судя по всему, Джо требовалось выговориться. И я молчал, продолжая слушать.

– В общем, однажды у меня порвался презерватив. Заметил я это только когда приводил гостиничный номер в порядок после наших упражнений. Разумеется, Майкл основным условием поставил отсутствие огласки, поэтому перед тем, как покинуть мотель, я всегда заметал следы. Само собой, ни Майкл, ни наши спутницы этого не делали. Обычно Майкл увозил девчонку на своей машине, а потом возвращался за мной. Когда в тот раз Майкл приехал, я ему рассказал, что обнаружил. Я был тогда дурак – обо всем ему говорил. Мне казалось, с любимым важно быть откровенным до конца. Майкл пробормотал: может, обойдется. И мы забыли об этом. Но ненадолго. Примерно на месяц. А потом Симона пришла снова…

В принципе, он мог не продолжать. Все было ясно. Девчонка залетела и пришла предъявлять претензии. Майкл, само собой, заявил, что это чемоданы Джоуи, и таким образом Джо быстро оказался женатым человеком. А примерно через семь месяцев – и отцом.

Родители, понятное дело, не обрадовались подобному повороту событий – у них были совсем другие планы на брак своего сына. И отец, поскандалив, порвал с Джоуи все отношения. Так что тот бросил университет и был вынужден пойти работать, чтобы обеспечивать семью. Майкл больше на горизонте не появлялся – только прислал поздравительную открытку в день свадьбы. А довольная Симона из очень небогатой семьи жизнерадостно твердила, что все образуется. Мол, увидят родители Джоуи внучка, да еще мальчишку, то есть наследника, и не устоят – обязательно предложат Джоуи вернуться в лоно семьи. В конце концов, Джо у них единственный сын. И, судя по его ориентации, вряд ли обеспечит их новыми внуками.

– Ей все равно, с кем я трахаюсь, честно. Ну, моей жене, – Джоуи положил руку мне на предплечье. От него остро пахло спиртным. – Лишь бы не с другими бабами. А с ними я все равно не могу. Я и с ней-то толком не могу. Только когда удастся вспомнить, как это было – когда с Майклом… А последнее время я представлял тебя.

Я аж вздрогнул от этих слов. Как-то за всем рассказом почти забыл причину, по которой со мной откровенничали.

– Э-э... – выдавил я, вовремя поймав едва не вылетевшее жалко-беспомощное «спасибо».

Я совершенно не представлял, что должен на такое ответить. Но Джоуи, кажется, в моей реакции не особо нуждался, потому что заговорил снова:

– И когда я увидел в твоем доме этого парня... Дэн, поверь: я не хочу тебе плохого. Но тебя ждет примерно такая же история, как моя, вот увидишь. Не связывайся с ним.

Да что ты будешь делать! Они все сговорились, что ли?

– Джо, – покусав губы, сказал я. – Вот, знаешь, я даже верю, что ты обо мне волнуешься, а не просто хочешь вернуть все как было. Но ты ведь сам выбирал, как тебе поступать, правда? Давай договоримся, что и я буду делать это сам.

– И куда меня привели мои ошибки? – Джоуи повел рукой вокруг, подразумевая, видимо, кафе. – Видишь, в какой дыре я оказался! А в какой халупе я теперь живу? Стыдно людям показать.

– Джо, – прервал я, поднимаясь, – для сведения: я живу в таких условиях не первый год. И меня сюда привели не мои ошибки. Так что мне терять особо нечего, вообще-то... Спасибо, что доверился. Но, если честно, я не знаю, как к этому всему относиться. Давай пока так: я подумаю, хорошо?

Не хотелось мне сразу ему объявлять, что, вообще-то, он в моих глазах никогда не составлял конкуренцию Дику. В данный момент это было бы все равно, что добить упавшего. Или больного. Поскольку Джоуи сейчас смотрел на меня совершенно больными пьяными глазами.

– То есть... ты ко мне не вернешься? – спросил он почти жалобно.

– Извини, – тихо, но твердо сказал я. – Мне пора идти.

Я поднялся из-за стойки, поинтересовался, не помочь ли закрываться, а когда Джоуи безнадежно помотал головой и потянулся за новой порцией выпивки, развернулся и ушел.

Не скажу, что с легким сердцем, но вряд ли я мог что-то изменить в его жизни. Да и в своей тоже. Меня уже закрутило в водовороте имени Ричарда Лернера, и я благополучно и с удовольствием подчинялся происходящему, не собираясь оказывать никакого сопротивления.

У матери опять торчал здоровяк Сильвестр. По крайней мере, его безразмерные ботинки стояли в коридоре, а из гостиной доносился басовитый бубнеж.

Я мешать им не стал. Быстро слопал в кухне оставленный на сковороде лапшевник, решив, что его оставили именно для меня, помыл вместе со своей две тарелки, лежавшие в раковине, и побрел в комнату, размышляя, как же, в самом деле, следует реагировать на историю Джоуи. Ну и насколько я бессердечная сволочь, раз тоже никогда не относился к нему с должной симпатией, а ведь тому же Мэю говорил, что Джо – мой парень.

Я как раз добрался до прихожей, когда зазвонил телефон. Удивившись, кто может звонить нам так поздно, я снял трубку. А едва услышал голос Дика – всякие беды моего неудачливого бывшего любовника мгновенно вылетели из головы, а сердце немедленно попыталось выскочить из груди.

56.

Воскресный день прошел в унынии. Я представлял себе перспективу ездить в школу и из школы на «Старсе» в сопровождении Тэда или Люка, постоянную охрану за спиной, отсутствие в кармане травки для поднятия тонуса и – самое главное – невозможность проводить время с Дэном. От этих мыслей хотелось удавиться.

Самое противное, что уговорить того же Люка дать мне возможность смотаться на пару-тройку часов налево – дело нереальное. Он хоть и не числился в штате охраны, но никогда не нарушал распоряжений отца. Про остальных охранников и говорить нечего.

С тоски я занялся уроками – что мог сделать. Поборолся с ненавистной математикой и проиграл. Попытался почитать учебник по химии, но быстро понял, что это бесполезно – ни одной формулы я понять не мог, как ни старался. Так что более-менее нормально я сделал только домашнее задание по родной речи и по истории.

Поболтавшись по мокрому саду, я забрался в гараж и долго сидел рядом с «Джаргой», гладя ее по блестящему боку. Честное слово, мне казалось, что у меня отняли любимого человека. Собственно, так оно и было – к байку я относился, как к живому существу. А сейчас он оказался заперт в клетке, как и я сам.

За обедом отец хмуро сообщил мне, что со следующей недели со мной будут заниматься несколько преподавателей. Типа, если я не понимаю по-хорошему – будет по-плохому. И, мол, давно уже следовало это сделать, но он до последнего надеялся на мое здравомыслие.

Не знаю, на что там можно было надеяться, особенно когда меня с треском выставили из двух престижных и дорогущих школ подряд. Лично я не сомневался: если бы не грядущая помолвка с Саломеей, никаких крутых мер отец применять бы не стал. В конце концов, я был не единственным богатым оболтусом на всю Бернию. У того же Кормби из троих детей только старшая дочь закончила Римонский Императорский университет. Зато имена двоих младших сыновей не сходили со страниц желтой прессы. А племянник Штайна вообще сидел в тюрьме за изнасилование малолетних. Ну то есть сидел он для широкой общественности, а на самом деле его сразу после закрытого суда отправили заграницу с новым именем и паспортом, подальше от папарацци. Да и родители Курта с Майклом, хоть и не принадлежали к элите, но тоже жили, прямо скажем, не бедно.

Так что все дело сводилось к этой чертовой помолвке. Зять принца просто обязан был получить хоть какое-то образование. Пусть его и вбивали с помощью розог и приглашенных учителей.

Остаток дня я провалялся на кровати, тупо пялясь в телевизор. После ужина пытался читать, но быстро сообразил, что смотрю в журнал, плохо понимая написанное. Мысли крутились вокруг завтрашнего дня – как мне после школы незаметно сбежать. Проблема заключалась в том, что у меня не имелось наличных. Я везде платил кредиткой с того дня, как отец мне ее выдал. За марки покупал только траву, а вчера пришлось переплатить, и теперь у меня не наскребалось мелочи даже на автобус. Хотя я, честно говоря, и маршрутов не знал – ни к чему было. То есть сбежать из школы я мог – хотя бы через окно. Мог добраться до дома Дэна пешком и от него позвонить Тэду, чтобы прислал машину. Только смысла в этом не имелось никакого: мать Дэна выписали из больницы, значит, потрахаться у нас не выйдет. Непруха, конечно, что все так получается. У меня в яйцах чесалось – так я хотел его выебать. А раз хотел – стоило придумать какие-то варианты.

Подхватив телефон, я ушел в туалетную комнату, напустил полную ванну воды, разделся и с удовольствием в нее залез, вытянувшись во весь рост и устроившись головой на бортике. А затем набрал номер Дэна. Он снял трубку после четвертого звонка.

– Привет, – сказал я. – Как жизнь?

– Ой, – растерянно ответил Дэн и быстро прошептал в трубку: – Погоди, я телефон в комнату заберу. Мать тут у меня….

На той стороне провода что-то зашелестело, послышался далекий голос: «Дэни, кто там?» и ответ Арчера: «Это меня, мам».

А потом что-то заскрипело, и Дэн сказал уже в трубку:

– Все. Переехал к себе. Как дела?

– Хреново, – искренне ответил я. – Папенька решил взятьcя за мое воспитание и отнял байк. Временно, конечно, но все равно жопа полная. А ты как?

– Да тоже не шоколад, – по голосу было слышно, как Дэн усмехнулся. – Мать тут друга привела, в больнице познакомились. Не мужик, а банковский сейф – поперек себя шире и морда кирпичом. Обещал сделать из меня человека.

– Охренеть, – посочувствовал я и погладил себя между ног. Тихий голос Дэна действовал на меня как-то очень возбуждающе. – Слушай, я соскучился. Валяюсь тут в ванне и думаю, как бы нам с тобой найти время и место.

– В ванне? – помолчав, переспросил Дэн и уточнил: – Голый?

– Нет, – засмеялся я. – В костюме и при галстуке. Что ты глупости спрашиваешь?

– Вообразил, – после паузы ответил он мне. – И дрочишь, да?

– Пока нет, – сказал я и закрыл глаза. – Но вообще собираюсь, ага. Буду представлять, как я тебя трахаю.

– И как ты себе это представляешь? – неожиданно сипло и тихо спросил Дэн. – Расскажи.

– М-м-м, – ответил я, оттянул с головки крайнюю плоть и погладил ее большим пальцем. – Я тебя раздену, положу в кровать на спину, заставлю раздвинуть ноги – широко-широко. Так, чтобы я все видел – задницу, дырку, яйца. И все там вылижу – от промежности до головки. А потом буду сосать твой хуй, пока у тебя крышу не снесет.

– Дальше, – хрипло сказал Дэн, и я понял, чем он там занят.

От этого понимания у меня член встал как стальной, даже яйца заболели от прилива крови.

– А потом я возьму смазку, жирно намажу свои пальцы, твою дырку и буду тебе ее массировать, пока она не откроется. Знаешь как, да? Буду по очереди вставлять пальцы – сначала один, потом два, а потом уже три. И двигать ими внутри.

– Блядь, дальше, – я ухмыльнулся, представив, как на другом конце провода Дэн гоняет шкурку, и тоже энергичнее заработал кулаком, стараясь не уронить телефон в воду.

– И вот я буду сосать твой хуй и гладить тебя пальцами изнутри и снаружи. Пока ты не начнешь дергаться и просить меня тебе вставить. Тогда я поднимусь, согну твои ноги и засуну тебе в задницу свой член по самые яйца.

С той стороны трубки теперь слышалось только тяжелое дыхание. Да я и сам был недалеко от того, чтобы кончить, и держался только за счет того, что отвлекался на разговор.

– Сначала тебе, наверное, будет больно, – торопливо продолжил я. – А потом… потом будет… кайф потом будет, Дэн. Это… ммм… нельзя описать, ага… Сейчас, погоди… блядь.

Я слышал, как он там у себя тихо постанывает сквозь зубы, и говорить уже ничего не мог. Кончал и кончал, сжимая под водой головку, притиснув скользкую трубку телефона щекой к плечу и облизывая внезапно пересохшие губы.

В школу утром меня повез Конрад. Я бы предпочел Люка или Тэда, но поскольку «потерял доверие», меня сдали на руки охране, не имевшей дурной привычки потакать моим слабостям и отзываться на просьбы. Можно было не сомневаться, что «Старс» простоит на улице до окончания учебного дня, а любая моя попытка смотаться будет пресечена в корне. Собственной волей мой персональный цербер не обладал, а полномочия от отца получил широкие, о чем и сообщил мне, пока машина летела по шоссе в сторону Маллет-Рей.