Текст книги "Сумерки (СИ)"

Автор книги: Корсар_2

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 67 страниц)

И я повернулся к Морту, смотревшему на меня с такой неприкрытой ненавистью, что от одного взгляда хотелось забиться в самую неприметную щель.

– Сдохнешь ведь, падаль, рано или поздно, – сквозь зубы сказал я, чувствуя, как глаза застилает кровавое бешенство. – И я специально приеду, чтобы обоссать твою могилу.

Не знаю, как мы с Мортом друг друга не поубивали. Я так точно был готов ему глотку перегрызть. Но Вернер вскочил, его кресло отлетело назад, а в следующую секунду комиссар уже навис надо мной, удерживая за воротник.

– Молчать! – у меня от его рева даже уши заложило. – Молчать, щенок! Как ты смеешь так разговаривать?!

Я, конечно, дернулся, но вырваться не смог и притих – Вернер свою должность не только интригами заработал, почти двадцать лет отпахал на задержаниях особо опасных, да и сейчас не брезговал тренажерами и тренировками.

Морт тоже, видимо, пришел в себя – тяжело опустился в кресло, ослабил узел галстука и полез в карман. Вытащил какой-то флакончик, вытряхнул таблетку и кинул ее в рот.

– Видите, Лесли? Он уже законченный бандит. Мне страшно представить, какое разлагающее влияние он способен оказать на учеников моей школы. Но я совершенно ничего не могу сделать – как минимум, до его совершеннолетия. Так что вся надежда на вас. Лернера просто необходимо изолировать от общества.

– Разберемся, – хмуро сказал Вернер и отпустил меня. – Свободны, Ричард. Пока свободны, учтите.

Из школы я выполз в совершенно сумеречном состоянии. Протопал мимо охранников, вяло отмахнувшись от вопросов Гюнтера, и направился к машине. Конрад читал газету. Я плюхнулся на заднее сиденье, прижался затылком к прохладному подголовнику и закрыл глаза.

– Отвези меня к «Мимироне». Пожалуйста.

Наверное, у меня было совсем потерянное выражение лица, потому что Конрад сложил газету, завел двигатель, развернулся и без слов направился в сторону центра. Я даже почувствовал к нему что-то вроде благодарности. Сван бы меня и слушать не стал.

Денег у меня не имелось, ни марки. Но в «Мимироне», да и в других кабаках тоже, с постоянных клиентов могли взять в виде платы или залога что угодно, лишь бы оно было не ворованное.

Я взобрался на барный стул, вытащил из уха золотую серьгу-пуссету.

– На пару доз потянет?

– Убери, – Конрад, как всегда, подошел бесшумно. Вытащил кошелек, достал две банкноты по двадцать марок. – Держи. Придешь в себя – я жду в машине.

Я только кивнул. Облокотился на стойку, ткнулся лбом в сцепленные пальцы. И неожиданно подумал, что надо, наверное, куда-то валить. Хоть в Лагор.

Я понятия не имел, что Дэн написал в той бумаге. Наверное, ничего хорошего – для меня, во всяком случае. Но я ни секунды не верил, что он написал это добровольно. Мне казалось, я немного его узнал за время наших недолгих отношений. На подлость Дэн был не способен. Вряд ли он мог сопротивляться давлению со стороны Морта или комиссара полиции, но он никогда бы не пошел доносить по личной инициативе. Я так считал и был уверен, что не ошибаюсь.

От виски стало тепло внутри, но опьянения я не чувствовал. Слишком много адреналина гуляло в крови после стычки с Мортом. Трясти меня, правда, перестало, и возбуждение сменилось глухой апатией.

Я мог сколько угодно верить в порядочность Дэна, но это не отменяло написанной им бумаги. До суда дело вряд ли дойдет: в Бернии за однополый секс пока еще не сажали. Хотя законопроект был в каком-то шаге от окончательного утверждения. Впрочем, это тоже не особо меня пугало – законы обратной силы не имели.

Но если заявление окажется в руках газетчиков, мало мне не покажется. На фоне подобного скандала и по требованию возмущенной общественности я запросто могу оказаться фигурантом какого-нибудь дела об изнасиловании. Кажется, в нашем уголовном законодательстве есть статья о принуждении к сексу.

Третью порцию мне были готовы налить в долг, но я отказался. Кивком поблагодарил Берта, кинул сдачу в стаканчик «на чай» и вернулся к машине.

Конрад покосился на меня, но ничего не сказал. Я тоже, хотя искренне был признателен ему и за одолженные деньги, и за молчание.

Мистер Дейнерс меня уже ждал – пил чай в моей комнате, по обыкновению читая какие-то свои журналы. Я извинился за опоздание, умылся в ванной комнате и прополоскал рот, чтобы не пахло спиртным.

После того, как я смирился с занятиями и перестал упираться, мои отношения с репетиторами незаметно пришли в норму. А может быть, свою роль сыграло происходящее вокруг моей семьи. Правда, занимался я сейчас только математикой и физикой, замену Энтони так и не нашли, да и не искали – других забот хватало. Но мистер Дейнерс относился ко мне вполне дружески, да и мисс Ланкастер преподавала математику достаточно доходчиво, так что я перестал чувствовать себя тупицей, а она, в свою очередь, перестала на меня вопить. Понятно, что ни физику, ни математику я не полюбил, но хотя бы стал что-то соображать.

Сегодня мне было совсем не до занятий, я что-то вяло отвечал мистеру Дейнерсу, тупо разглядывая формулы и примеры, так что он все-таки разозлился, захлопнул учебник и напрямую спросил, долго ли я еще собираюсь изображать из себя недоумка. Я пожал плечами и отвернулся, глядя в стену. Физика была от меня так же далека, как какая-нибудь дальняя галактика. И интересовала меня ровно в той же степени.

Профессор возмущенно пыхтел минут пять, а потом довольно ядовито заявил, что если я молчу, опасаясь дышать на него алкоголем, то совершенно напрасно стесняюсь. Он готов выпить рюмочку бренди, чтобы уравнять наше с ним состояние.

Я не удержался и фыркнул. После этого дело у нас как-то быстро пошло на лад.

За ужином мать сообщила, что завтра вечером явится тот побитый журналист – брать эксклюзивное интервью. Отвечать на вопросы она собиралась сама, от меня требовалось только присутствовать, молчать и по возможности изображать искреннее раскаяние.

– И о чем ты хочешь с ним говорить? – полюбопытствовал я. – Они обещали прислать список вопросов – я могу взглянуть? Вдруг его интересует и мое мнение тоже, а я не подготовлен.

– Твое мнение? – отмахнулась мать. – Глупостей ты уже достаточно и наговорил, и наделал за это время.

– Значит, молчать, чтобы сойти за умного? – тут же разозлился я. – Ты, между прочим, тоже ничего мудрого не сделала. Поторопилась от отца отказаться, а его вот-вот выпустят, да еще и оправдают. Теперь начнешь публично раскаиваться?

Естественно, мы опять с ней разругались. Мать компенсировала свою неуверенность в будущем, а мне нужно было хоть на ком-то сорваться после произошедшего в школе. Поэтому скандал получился громким и некрасивым. Когда мать грохнула об пол одну из тарелок со стола, я просто вылетел за дверь, хлопнув створкой. И потом долго сидел в саду у фонтанчика, глядя, как на воде пляшут последние сухие листья, сорванные ветром. Они были бурые, скрученные и такие мертвые, что даже не намокали.

Я мерз там до темноты, пока не обнаружил, что в пачке закончились сигареты. Да и пачка была последняя – денег у меня по-прежнему не имелось. Просить у Тэда я не хотел, и без того чувствовал себя побирушкой, расплачиваясь за выпивку марками Конрада.

Вспомнив про деньги, я вспомнил и про то, что собирался поговорить с Тэдом по поводу «Джарги». В моей нынешней ситуации байк был не баловством, а необходимостью.

Тэд, как ни странно, ничем не был занят. Вернее, был, но это не могло называться срочным и неотложным делом – он смотрел новости по телевизору. Кивнул мне, приглашая сесть, убавил громкость.

– Чем порадуешь?

– Ничем, – я вытянул вперед левую руку. – Красиво?

– Дверью прищемил? – Тэд взял мою кисть, внимательно осмотрел черные кровоподтеки под ногтями. – Холод прикладывал? Не опухло, перелома нет, похоже.

– Нихрена не дверью, – я развалился в кресле. – Мы с Конрадом утром застряли в пробке, и я опоздал в школу. Это мне указкой так по пальцам директор врезал. Не поверил, что я не по своей вине опоздал.

– И? – Тэд вопросительно приподнял брови. – Это преамбула, переходи к сути.

– Байк, – коротко ответил я. – Верни мне «Джаргу». Байк мобильнее, чем эта представительская лошадь. Я всю неделю едва-едва успеваю на занятия. Можешь спросить у Конрада или Свана – шоссе утром забито под завязку. Пробки там с семи утра, а то и раньше. Я не могу вставать в пять, я вообще тогда на уроках ничего соображать не буду.

– А то ты много там соображаешь, – проворчал Тэд. – Хорошо, уговорил. Получишь завтра свою «Джаргу».

– И деньги, – тут же добавил я. – Ну, Тэд, я же совсем без гроша. У любого нищего паршивца хотя бы две марки на автобус в кармане. А у меня ветер гуляет. Мне гамбургер себе купить не на что.

– И сигареты, – тут же продолжил Тэд. – И выпивку. И травку. Денег я тебе не дам, даже не рассчитывай. Будешь вести здоровый образ жизни. Гамбургеры, кстати, тоже не полезны. Там неизвестно из кого мясо.

Спорить было бессмысленно, но без сигарет жизнь становилась еще тоскливее. Пять марок пачка – не так и много, но у меня не имелось и этих пяти.

Вернувшись в комнату, я немедленно принялся рыться в ящиках, где валялась куча ненужного мне барахла: часы, браслеты, запонки, булавки для галстуков. Все это добро, ну или половину, можно было легко загнать любому из барменов или перекупщиков около центральной автобусной станции. За четверть цены, разумеется, но меня это не колыхало. Мне требовались деньги – хотя бы на сигареты.

Выгребая из ящиков побрякушки, я нащупал небольшую связку из трех ключей. Тэд, как и обещал, снял мне квартиру после того нашего разговора. Но мы с Дэном поссорились – и ключи отправились в ящик до лучших времен. А потом завертелась вся эта херня с арестом отца, и я совсем забыл про них. Пожалуй, следовало съездить посмотреть, что за квартира. Район был довольно пристойный – Сан-Норидж, там, в основном, стояли многоэтажки с приватной территорией, подземными стоянками и магазинами-салонами-кафетериями на первых этажах. Жилье для среднего класса с претензиями на солидность: две-три спальни, гостиная, кухня, ванная с туалетом. Обязательная детская площадка в чахлом садике и автоматический шлагбаум на въезде.

Я кинул ключи в сумку, ссыпал в пакет кое-какие из найденных вещей – пару часов, браслеты, – марок на триста-четыреста в общей сложности. Во всяком случае, на сигареты мне точно должно было хватить надолго.

99.

На третьем стакане я твердо решил остановиться.

В конце концов, что я знал про этого Марка, чтобы безоговорочно ему доверять? Ну, симпатичный. Дружелюбный. Хорошо работает руками, – на этой мысли я совершенно без повода смутился. Знакомый Келли. Наблюдательный. Не испытывает материальных проблем и не имеет конфликта с предками, раз безоговорочно принимает их вариант своего будущего, а те к тому же дарят ему достаточно дорогие машины. Ответственный – за рулем не пьет и обещает доставить до дома, несмотря на то, что Сан-Патч не так уж и близко… Хм-м, а, оказывается, я не так уж мало о нем успел узнать. Но, тем не менее, недостаточно для того, чтобы безоглядно доверить ему свою невменяемую тушку. Поэтому надо остановиться на достигнутом и действительно забрать бутылку с собой. В общем-то, она и так мне неплохо помогла. Во всяком случае, о директоре я вспоминал без содрогания, а собственный идиотизм не казался уже чересчур катастрофическим. Поскольку слухи о моей ориентации и так давно ходили по школе. Мои однокласснички постарались.

– Кстати, – обратился я к Марку, закончив жевать, – а что вообще говорят в школе?

– О чем? – спросил он, потягивая минералку.

– Ну… – «о нас» едва не ляпнул я, имея в виду себя и Дика, но вовремя спохватился, – обо мне. И вообще.

– О тебе? О тебе никогда много не говорили. Так, какие-то глупые слухи – и все. И сейчас примерно то же самое. Разве что интенсивнее.

– То же самое – это что? – с пьяным упорством зачем-то решил допытаться я.

Марк придвинулся ко мне ближе, взял за руку и, склонившись к самому лицу, выдохнул:

– Утверждают, будто ты… ну…

– Ну? – с вызовом поинтересовался я.

– Гей, – закончил он, виновато поглаживая тыльную сторону моей ладони.

– И все? – удивился я. – Больше ничего нового?

– М-м-м… – он задумался, не выпуская моей руки. – Ну, наши начинающие расисты еще плевались, когда ты подружился с Мэйсоном. Мол, белый с цветным – это противоестественно. А потом лидер нашего класса стал встречаться с девочкой из «би», и они значительно поутихли. Больше шипели на него, но он сказал: вякнете – башки пооткручиваю. И как-то, знаешь, заодно и про тебя замолчали.

От его поглаживаний по коже бежали приятные мурашки, и я не спешил отнимать ладонь. Раз его не пугает перспектива того, что я могу оказаться геем – это хороший знак. Похоже, мы сможем стать друзьями. У меня их среди парней, скажем прямо, явная нехватка.

– Вот бы всегда находился кто-то, кто скажет: вякнете – башки пооткручиваю. Ну, в подобных случаях, – вздохнул я. – Вот почему, скажи мне, Марк, люди так часто озабочены чужой жизнью, но так мало следят за своей? Обожают перемывать косточки другим, а сами порой творят вещи гораздо хуже?

– Не знаю, – пожал плечами Марк.

– Больше всего в этой истории с Ди… с Лернером меня бесит именно реакция людей, – признался я, чувствуя, что меня несет. – Ни один не пытается обернуться и поглядеть, как живет сам, а в постель к Лернеру лезут все.

– В каком смысле? – Марк снова успокаивающе погладил меня по руке – видно, почувствовал, что я начинаю заводиться.

– В прямом. Кто там лежит, что у них постелено, сколько грязного белья оттуда можно выудить и какие стринги понюхать.

– Фу, – сморщился Марк. – Да ты прямо писатель. Такие красочные образы.

При этих словах я вспомнил свой красивый вчерашний костер перед домом и невольно погрустнел.

– Нет, Марк, я не писатель. И никогда им не буду. Хотя мечтал когда-то.

– Да? – заинтересовался он. – И почему передумал?

– Да так, – я безнадежно махнул левой рукой, потому что правая была занята тем, что наслаждалась чужими прикосновениями. – Пороху не хватает. Так что я всю эту ерунду бесповоротно забросил. Навсегда.

– Жаль. Мне почему-то кажется, у тебя бы вышло.

– Тебе кажется, – помотал головой я. – И, в любом случае, я завязал. Больше ни одной строчки!.. Хотя и жалко, конечно – все-таки лет семь марал бумагу. Привык как-то.

– Тогда еще вернешься, – уверил меня он. – Я, знаешь, со своим рукоблудием раз пять уже завязывал. Все убеждал себя, что оно мне не надо. Не получилось.

– Рукобл… блудием? – чувствуя, что язык намеревается заплестись на этом слове, я выговорил его очень медленно.

– Ну поделками своими, – пояснил Марк.

– А-а, – протянул я, начиная потихоньку прозревать. – Так, ты прости, я отлить, – я отнял у него ладонь и поднялся.

– Проводить? – участливо поинтересовался мой спутник.

– Сам, – отказался я и сделал первый шаг, проверяя, смогу ли дойти.

Оказалось, смогу – окружающее лишь слегка плыло, но, в общем-то, пустые белые столики и трехногие стулья при них я видел преотлично, так же, как и нескольких сидящих посетителей. Сам чувствуя, как неестественно выпрямился, я решительно и целеустремленно зашагал в сторону сортира. Следовало кое-что проверить.

Марк появился, когда я сделал свои дела и мыл руки. Дверь хлопнула, я поднял глаза, встретился с ним взглядом в зеркале и застыл.

Собственно, можно было уже ничего больше не говорить – все было понятно и так. Удивительно, но я не ошибся. Со мной действительно заигрывали. Сейчас его выдавали глаза – ждущие, настороженные – и раздувающиеся ноздри.

– Э-э… Дэн, – зачем-то все-таки выдавил он. – Ты скоро?

– Скоро, – кивнул я и развернулся. – В общем-то, уже готов. Вопрос в том, насколько ты уверен.

– В чем? – спросил он, подходя ко мне.

Как-то это было странно, потому что даже мне, неискушенному в подобных ситуациях, казалось, что время разговоров уже закончилось. Поэтому я просто шагнул к нему, обхватил одной рукой за шею, другой – за талию, притянул к себе и поцеловал.

– В этом, – успел сказать перед тем, как наши губы соприкоснулись.

Его сначала неуверенно дрогнули, а сам он замер в моих руках, точно испугался.

Я успел слегка запаниковать, решив, что все-таки неправильно понял, но тут он тоже обнял меня и открыл рот, впуская мой язык. Первое, что я испытал – облегчение, и только потом до меня докатились остальные ощущения – теплое тело под ладонью, мягкие волосы в пальцах на чужом затылке, горячий жадный рот, отвечающий на ласки. Этого было вполне достаточно для моего пьяного разума, с удовольствием нырнувшего в водопад ощущений. Я покрепче прижал Марка, собираясь углубить поцелуй, и тут за дверью туалета кто-то засмеялся.

Марк попытался отпрянуть, но мне уже было мало. Так что я вместо того чтобы отпустить, собственным телом толкнул его к кабинке, из которой минуту назад вышел, захлопнул за нами дверцу, не глядя щелкнул задвижкой и продолжил поцелуй.

По-моему, сначала Марка еще беспокоили люди за тонкими стенами, которые о чем-то разговаривали, топали, хлопали дверцами других кабинок, журчали и шумели смывом. Но недолго. Во всяком случае, когда я расстегнул его брюки и запустил туда руку, он застонал мне в губы, чего я бы, например, никогда себе не позволил, если бы помнил о находящихся поблизости посторонних. И поскольку я-то как раз помнил, отмечая какой-то частью сознания производимые ими шумы, то прошипел ему на ухо:

– Тихо, Марк. Не пали нас, – и заодно лизнул его сразу за мочкой.

Там было не то горьковато, не то солоно – в общем, мне не очень понравилось. Но он негромко охнул и со всей силы вцепился мне в плечи.

А я добрался до его члена и принялся методично его поглаживать – уже вполне налившийся и аппетитный. Марк закатил глаза и закусил губу, тяжело дыша. Я сдвинул его трусы вниз, выпуская член на свободу, и взялся за него уже активнее.

Голова у меня немного кружилась, но не только от выпитого. Мне нравилось ощущать, как Марк плавится в моих руках. Вот как, оказывается, это может быть. Когда парень настолько тебя хочет, что забывает о стыде и необходимости соблюдать тишину. Когда ты держишь парня за яйца, а он согласен на все. Ну, или почти на все.

Это была какая-то особая власть, которую я раньше никогда не испытывал. И от нее возбуждался не меньше, чем от своих действий и бурлящего в крови алкоголя.

Я поцеловал Марка в шею, потом легко, едва касаясь, потрогал там языком, опустил вторую руку по его спине ниже и сжал задницу, продолжая нежно ему дрочить. Марк дернулся и протяжно простонал.

– Тихо, – напомнил я ему снова. – Тут нельзя.

Он собрался с силами и кивнул, откидывая голову на стену, еще крепче стискивая пальцы на моем старом свитере.

Жаль, что туалет в этом с виду приличном заведении содержали не в особенно образцовом состоянии: пол был мокрым, и мне как-то совершенно не хотелось на него опускаться. Так что я ограничился тем, что принялся ласкать Марка рукой еще интенсивнее. Потом прижался к нему теснее, давая почувствовать, что и сам не остаюсь равнодушным, потерся о его бедро. И в этот момент Марк издал еще один вполне себе громкий стон и выплеснулся мне на пальцы.

А потом обессиленно ткнулся в меня лбом.

Не успел мой неожиданный партнер прийти в себя, как в нашу кабинку постучали.

– Эй, парень, с тобой все в порядке? – спросил с той стоны кто-то сердобольный.

Марк немедленно вскинулся и испуганно уставился на меня, почему-то не пытаясь больше ничего сделать.

– Да, все нормально, – откликнулся я громко. – Просто схватило живот. Еле донес.

За дверью жизнерадостно заржали.

– Знаю это чувство. Практически кончил, да?

– Практически, – ухмыльнулся я, глядя на Марка.

– Ну удачи тебе, парень. Облегчайся.

И пока в раковине шумела вода, а потом, после короткого топота, хлопнула дверь, мы так и стояли – Марк, распластанный на стене, держащийся за мои плечи, и я, все еще сжимающий в ладони его мокрый, потерявший упругость конец.

– Видно, в этом заведении нечасто занимаются сексом в туалете, – наконец сказал я ему, убирая руку.

Он покраснел и принялся заправляться. Я отступил на шаг и молча смотрел, как он приводит себя в порядок. Закончив, Марк поднял голову и глянул прямо на меня:

– Я хочу еще, – сказал с поразившей меня прямотой. И тут же смутился: – Можно?

– Только не здесь, – тут же ответил я.

– Не здесь, конечно, ты что! Но… это было здорово. Я еще никогда…

– Не трахался возле унитаза, ясно, – закончил я за него.

Почему-то в этот момент я чувствовал себя довольно уверенно, хотя вряд ли мой сексуальный опыт был намного больше опыта Марка. В конце концов, он был симпатичным пареньком, да еще и не бедным, в отличие от меня, так что сомнительно, чтобы до сих пор оставался девственником. Скорее всего, те «интересные места», о которых он говорил, вполне предоставили ему возможность справляться с сексуальными желаниями не в одиночестве. Марк как будто услышал:

– Поехали, тут недалеко есть одно место… – начал он и вдруг снова взглянул как-то неуверенно. – Если ты, конечно, тоже хочешь и у тебя есть время.

– Хочу, – я взял его руку и приложил к своему паху. – Неужели ты не почувствовал?

– Почувствовал, – чуть улыбнулся он. – А как со временем?

– Вагон и маленькая тележка, – признался я. – Дома меня никто никогда не ждет.

Во всяком случае, до вечера точно беспокоиться не будут – мало ли, где я задержался. К тому же Сильвер на этой неделе работает в ночную смену, а матери совершенно наплевать, дома я ночую или загнулся где-нибудь.

– Здорово, – счастливо вздохнул Марк. – Тогда пошли.

– По очереди, – напомнил я.

– Да, – тут же согласился он, наверное, сообразив, что вместе из туалета нам лучше не выходить. – Жди меня у машины.

Я открыл задвижку – туалет оказался пуст, – сполоснул руки и вышел. Промчался по залу, как на крыльях, не думая о том, насколько ровная у меня походка и скрывает ли длинный свитер выпуклость в штанах. Я ощущал то, что можно было назвать предвкушением. Благодаря водке, никакие последствия меня не пугали и никакие комплексы не тяготили.

Схватив с вешалки куртку, я вымелся на улицу, собираясь подышать холодным воздухом – и успокоиться, и чуть-чуть протрезветь. Нет, совершенно приходить в себя в мои планы не входило – слишком все было хорошо, и я хотел, чтобы так и продолжалось. Пусть даже часть этого «хорошо» мне делал алкоголь.

Уехали мы недалеко – всего лишь на окраину того же Сан-Нориджа. Марк припарковался неподалеку от придорожного мотеля, и мы, на этот раз захватив с собой сумки, а не бросив их на сиденья, как перед походом в забегаловку, направились внутрь.

За стойкой сидел бородатый мужик с ничего не выражающим лицом. При нашем появлении он неохотно оторвался от телевизора, развернулся.

– Номер, – сказал Марк и выложил перед ним деньги. Я не успел разглядеть, но, кажется, там было не меньше сотни марок.

Мужик немедленно сгреб купюры и вместо них на стойке появились ключи.

– Сто первый, – бросил он. – Налево.

Марк кивнул, взял связку и свернул в левый коридор. Я пошагал следом за ним, наконец-то выдохнув – возле портье я на всякий случай не дышал, чтобы он не почуял алкогольного духа. Впрочем, кажется, зря – судя по всему, мужику было до лампочки.

Зато у меня снова начала кружиться голова. Но даже если бы не это – в сумке у меня булькала дополнительная доза: Марк все-таки захватил с собой бутылку, о которой я абсолютно забыл. Зато я не забыл о другом, и когда мы проезжали мимо аптеки, попросил остановиться и купил все необходимое.

– Кто первый в душ? – как-то излишне весело поинтересовался Марк, едва открыв дверь номера.

– Давай ты, – предложил я. – А я пока осмотрюсь.

– Ладно, – Марк бросил сумку у входа, снял куртку и скрылся в ванной.

Кажется, он все-таки волновался.

Я тоже сбросил верхнюю одежду, включил свет – ранние осенние сумерки уже вступали в свои права, – и прошелся по комнате туда-сюда.

Номер был приятно чистый. Одна комната, ванная, туалет. Тумбочка в углу, бра над единственной, но широкой кроватью, окно средних размеров, прикрытое жалюзи. Разумеется, мебель не шла ни в какое сравнение с интерьером в «Голубой долине» – к примеру, на спинке кровати было вырезано неприличное слово, – но белье и покрывало казались чистыми, а в ванной даже имелись полотенца. По крайней мере, вышедший оттуда Марк был завернут именно в полотенце, а с собой он точно ничего такого не привез.

– Я готов, – сказал он, – можешь теперь…

Я подошел к нему вплотную, и он внезапно забыл, о чем хотел сказать – только глядел своими серыми глазами и облизывал губы. Короткие темные волосы были взъерошены и торчали забавным ежиком, с их кончиков на шею и грудь скатывались водяные капельки.

– Могу теперь что? – спросил я, наклоняясь и ловя одну из них языком.

Капелька оказалась безвкусной.

– Можешь… можешь… – залепетал Марк, точно никак не мог собраться с мыслями.

Я положил руки ему на бедра и притянул к себе, целуя в шею. Потом осторожно стал ласкать ключицы и спускаться ниже, к призывно торчащим нежно-розовым соскам.

– Так что же я могу? – поддразнил я прямо перед тем, как взять один из них в рот.

– Все, – со стоном выдохнул Марк, вцепляясь в мои предплечья, – ты можешь все.

На самом деле, это было упоительно. То, как он отзывался на ласки, то, как он подчинялся мне и каким затуманенным взором смотрел, действительно готовый на все.

И изнутри вместе с возбуждением поднималось еще что-то… не знаю, как назвать. Может быть, гордость самца, заполучившего покорную его воле и дрожащую от предвкушения сексуальных утех жертву?

Одним движением я сдернул с бедер Марка полотенце. И уж тут-то ничто не могло помешать мне опуститься на колени. Марк гортанно охнул, когда я взял в рот налитую головку и нежно провел языком по уздечке.

– Это… это… – забормотал он, запуская пальцы мне в волосы. – Это охренительно, Дэн. Еще!

Я на секунду отстранился, чтобы выяснить:

– Тебе что, раньше не делали минет?

– Нет, – признался он, робко пытаясь подтолкнуть меня обратно.

Я улыбнулся и не стал его мучить.

– Бли-ин, – задумчиво проговорил Марк, едва пришел в себя. – Даже не подозревал, что это так заводит.

К этому времени мы валялись рядом на кровати, поскольку в какой-то момент я понял, что колени у Марка слабеют, и уложил его, чтобы он не рухнул на пол.

Я приподнялся и наконец-то стащил с себя до смерти надоевший свитер. Марк немедленно заинтересовался моей шеей, провел пальцем по не сошедшим до конца синякам. Спросил с любопытством:

– Что это?

– Да так, – ответил я. – Случайный секс.

Имя Дика я не собирался произносить даже мысленно и изо всех сил гнал его из воспоминаний, поэтому немедленно спросил:

– Как ты насчет продолжения? – и принялся расстегивать рубашку.

– Продол… – Марк бросил взгляд на мои брюки и смутился. – Ой, прости. Да, конечно, я… – потом оборвал сам себя, снова нерешительно покусал губы и поднял внезапно потемневшие глаза: – А мы можем… ну, чтобы по-настоящему?

– А? – не понял я, остановившись.

– Мы можем трахнуться по-настоящему?

Я оценивающе оглядел его с головы до ног – лежащего передо мной голышом, с курчавым пахом и свалившимся набок членом.

– Если ты уверен…

– Я уверен, – торопливо кивнул он. – Только… ничего, если ты будешь снизу?

Я хмыкнул и еще раз прошелся по нему взглядом, задержавшись на темной поросли в паху. Потом посмотрел ему прямо в лицо, подождал, когда он начнет краснеть, и с удовольствием ответил:

– Да без проблем.

Не знаю, водка во мне говорила или что-то еще. Мне, конечно, хотелось секса. Но учитывая, что задница окончательно прекратила болеть только сегодня утром – наверное, я был слишком самоуверен. Однако отказать себе в удовольствии медленно раздеться под его взглядом, прежде чем удалиться в ванную, я не смог. И когда закрывал дверь, член Марка уже не был столь безучастен к предстоящему, как пять минут назад.

Зря я волновался за свой зад. Марк оказался очень, очень осторожен. Пыхтел и растягивал меня долго и старательно, то и дело спрашивая:

– Так не больно?.. А так?.. Ты такой узкий… И горячий… Мне можно дальше?

В конце концов я не выдержал и скомандовал:

– Хватит. Трахни меня, наконец!

На мгновение он замер, как перепуганный птенец, только глаза горели желанием да член торчал в самом боевом настроении. Недолго думая, я подхватил себя под колени и широко развел ноги.

– Ну?

Марк засуетился, натягивая презерватив и возясь со смазкой, потом приставил головку ко входу и медленно надавил.

– Не больно? – опять прошептал еле слышно.

– Нормально, двигай вперед.

На какое-то мгновение, пока Марк по полдюйма пропихивался в меня, я почему-то снова вспомнил Дика. Как он лежал в такой же позе на моем диване и ухмылялся: «Меня поленом не порвешь». Но это было совершенно неуместное воспоминание. Я не собирался думать сейчас о Дике и о том, что не сложилось. Я должен был довольствоваться тем, что имею. Симпатичным парнишкой, робко пытающимся меня выебать.

– Не спи, замерзнешь, – посоветовал я Марку, потому что тот окончательно остановился, широко распахнув глаза.

– Я ебу, – вдруг отчетливо проговорил он и сделал первое движение назад и снова вперед. – Я тебя ебу, Дэн! – в голосе прибавилось восторга.

С каждым разом он двигался все решительнее, но громкость у него, к сожалению, тоже повышалась.

– Я ебу! О! Я тебя ебу, Дэн! О я ебу! Я ебу! Я ебу! О я ебу! Дэн!

– Тихо ты, – попытался остановить его я, но это, кажется, было полностью бесполезно – он меня не слышал.

Навалился сверху, закатил глаза, вбиваясь со всей силы и продолжая вопить свои «ояебу».

Разумеется, кончить в таких условиях мне не удалось. И когда Марк, завершающе простонав, задергался на мне, я с трудом высвободил из-под него руку и сам взялся за свой член, догоняясь. Потому что единственное, что я мог сейчас сделать – разрядиться, чтобы не чувствовать себя полным дураком. Я даже отвернулся и, стиснув зубы, старался не смотреть на искаженное оргазмом лицо Марка.

Семя выплеснулось довольно быстро – все-таки я весь последний час находился в напряжении.

Марк окончательно упал на меня, немедленно облапил, ткнувшись носом в грудь, и так мы и остались лежать, тяжело дыша.

– Слушай, ты всегда такой громкий? – поинтересовался я, когда немного отошел.

– Угу, – сонно пробормотал он. Потом вскинул голову. – А тебе не понравилось, да, Дэн? Я плохо трахаюсь?

– Почему ты так решил? – уклончиво ответил я.

– Ну… ты молчал, – он смущенно погладил меня пальцем по соску. Я чуть заметно вздрогнул.

– Знаешь, я не стремлюсь оповестить о своей интимной жизни всех окружающих.

– Глупости, Дэн, – Марк потерся об меня щекой. – Честное слово, тут никому нет до этого дела. Вот послушай.

Я приподнял голову и действительно услышал где-то неподалеку характерные вскрики и стоны.