Текст книги "Сумерки (СИ)"

Автор книги: Корсар_2

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 67 страниц)

– На чье имя регистрируемся? – предельно доброжелательно осведомился он.

– Ричард Лернер. Я забронировал номер вчера. С видом на водопад.

– Конечно-конечно, – портье быстро записал что-то в бланке. – Ужин подать в номер? Или посетите ресторан?

– В номер, – решил я. – Какие напитки есть в баре?

– А что вы предпочитаете? – портье был сама любезность. – Минеральная вода, натуральные соки, легкие вина? У нас есть превосходные коньяки. В обед предлагаются аперитивы. В номере есть меню и карта вин, можно заказать оттуда, если сейчас затрудняетесь с выбором.

– Затрудняемся, – буркнул Дэн за моим плечом, и я улыбнулся.

– Ужин в номер через полчаса, что-нибудь легкое. Коньяк… «Нобиле» есть? Два по пятьдесят с горьким шоколадом.

Портье кивнул, достал из бюро электронные ключи и выложил их на стойку.

– Ваш номер двадцать третий, господа. Лифт направо. Ресторан, бильярдная, эспрессо-бар и игровые автоматы расположены на первом этаже.

– Ага, – я ухватил ключи со стойки и поднял с пола сумку. – Спасибо за информацию.

– Обалдеть, – пробормотал Дэн, когда мы поднялись в лифте на второй этаж и подошли к двери нашего номера. – Куда ты меня притащил? Я такой коньяк и не пил никогда. Даже не видел.

– Я тоже не пил, – я ухмыльнулся и сунул карточку в замок. – Это отец обычно заказывает: «Нобиле» и дольку горького шоколада. А я понятия не имею, что это за пойло и какого вкуса. Но дорогое – точно.

Номер, как ни странно, и правда оказался неплохим. Вполне пристойных размеров салон с диваном, двумя креслами, аккуратным изящным столиком и телевизором на стене. В спальне первым делом бросалась в глаза большая кровать с вычурной спинкой, покрытой золотыми завитушками, темно-синим покрывалом и толстенным, судя по высоте, матрасом. С двух сторон от кровати торчали тумбочки с маленькими настольными лампочками. Сбоку поблескивал полировкой большой шкаф. Ну и не менее приятным местом оказалась ванная комната с зеркалом во всю стену.

– Вау! – сказал Дэн, разглядывая хромированные детали. – Это ведь кучу денег стоит снять. Ты с ума сошел.

– Да нифига, – ответил я, довольный своим случайным выбором. – Осень же, у них мертвый сезон. Никакой тут нет кучи денег. Располагайся.

Минут пятнадцать мы вытаскивали из сумок наше нехитрое шмотье и рассматривали номер. Вид из окна действительно открывался на водопад, в салоне имелся даже небольшой балкончик, мы тут же на него вышли – полюбоваться световым шоу. Я вытащил сигареты, закурил и с удовольствием вдохнул холодный влажный воздух. Он был совсем не таким, как в городе.

– А мы тут не одни, – Дэн вертел головой по сторонам. – Вон, в соседних номерах тоже свет горит. А ты говоришь, мертвый сезон.

– В обычный тут бы вообще номеров не было, – возразил я и ткнул рукой в сторону противоположного берега озера. – Смотри, там, наверное, тоже пансионаты или отели.

Дэн приблизился, и я, обняв его за пояс, притянул к себе.

– Не знаю, что они притащат нам пожрать, но выпить тебе точно нужно. Расслабишься немного.

Дэн действительно напрягался: то ли от страха, то ли от предвкушения. Хотя бояться ему уж точно нечего – я ведь не был гребаным маньяком, затащившим невинного мальчика в темный подвал.

– Я в аптеке кое-что купил, – сказал я в его теплое ухо и лизнул мочку языком. – Ну… раз уж мы в приличном месте, можно все сделать по правилам, да?

Почему-то мне казалось неловким заявить Дэну открытым текстом: я купил клизму, иди и как следует вычисти задницу, чтобы не измазать тут все. Сам я на такие темы не заморачивался уже сто лет. Но мне очень не хотелось, чтобы Дэн из-за дерьма комплексовал.

А он фыркнул, повернул голову и проговорил мне прямо в губы:

– Да я еще дома все сделал, пока тебя ждал.

У меня от этих его слов чуть крышу не снесло, я даже сам не понял, почему. Мы целовались на балконе, как два придурка, а в спальне нас ждала теплая и мягкая постель, только я совсем об этом забыл. Пока в салоне не звякнул колокольчик. Я с трудом оторвался от Дэна и перевел дыхание.

– Похоже, нам что-то уже принесли. Давай в комнату. Или я тебя выебу прямо тут, честное слово.

Горничная расставляла тарелки на столике, упорно глядя в пол, а я не мог дождаться, когда она, наконец, отвалит. И Дэн, кажется, тоже. Когда последний прибор перекочевал с сервировочного столика, я сунул девице в руку десять марок и довольно невежливо развернул ее за плечи к дверям.

– Чтобы утром тут никто без нашего вызова не появлялся. Понятно?

Она кивнула и торопливо покатила свою тележку к выходу, бросив заинтересованный взгляд на Дэна, с независимым видом сидевшего на диване и таращившегося в экран телевизора, где шел какой-то дурацкий сериал. Я запер дверь на защелку и обернулся, прислонившись к косяку спиной.

Дэн смотрел на меня, я – на него, и между нами вдруг возникла какая-то мучительная неловкость, словно не мы пять минут назад упоенно целовались на темном балконе. Не дрочили друг другу в школьном туалете. Не трахались на скрипучем диване в комнате Дэна…

Может быть, дело было в том, что мы этого вечера ждали слишком долго, или я подсознательно настроился, что нам опять обязательно помешают.

Откашлявшись, я вернулся к столу и приподнял блестящую сферическую крышку, прикрывавшую широкое блюдо. На блюде красовался исходящий паром омлет, разноцветный от запеченных овощей, грибов, зелени, чего-то еще, напоминавшего мясо или колбасу. Пахло умопомрачительно, и я махнул Дэну рукой:

– Кушать подано. Легкий горячий ужин по заказу.

Он подошел, посмотрел на тарелку, на аккуратно разложенные кусочки поджаренной булки, перевел взгляд на меня и облизнул припухшие губы.

– Нафиг. Потом. Пошли в постель.

И я как-то сразу забыл и про ужин, и про коньяк в широких бокалах, и про все остальное. Видел только его губы, заблестевшие глаза и руку, которую он медленно поднял, чтобы погладить меня по щеке. Я повернул голову, целуя мягкую прохладную ладонь. Дэн зажмурился на мгновение, а потом вдруг притиснул к себе так, что я и сквозь ткань джинсов почувствовал, какой у него стояк.

Каким-то образом мы вдруг оказались в спальне – я не очень отчетливо запомнил этот момент, – стаскивая одежду, целуясь и щупая друг друга между ног и за задницы. У меня плавились мозги и стекали прямиком в яйца – от предчувствия близкой ночи. И предстоящего впереди дня, и еще одной ночи, и снова почти целого дня. И мы будем трахаться до потери сознания, пить коньяк или вино, курить в постели, целуясь между затяжками, и снова трахаться…

На прелюдию нас нихуя не хватило. Дэн кончил чуть ли не сразу после того, как я начал целовать его сначала в живот, а потом в головку. Меня самого скрутило от вида его оргазма: как сперма толчком выплескивается на живот, растекаясь по бледной коже прозрачными потеками.

– Блядь, – я уткнулся носом Дэну в грудь, стараясь отдышаться. – Хрена мы с тобой скорострелы.

Он положил ладонь мне на затылок, погладил, и я по голосу понял, что Дэн улыбается.

– Даже не говори. Долго ждать пришлось.

Я подтянулся повыше, улегся рядом, обнимая его поперек мокрого живота.

– Сейчас полежим немного, и я все-таки тебя трахну. Второй раз уже так быстро не будет.

– Ага, – согласился Дэн и тихо засмеялся.

У меня от его смеха по телу отчего-то побежали приятные мурашки. Я погладил его по прохладному боку, некстати подумал, что жратва к концу наших занятий будет вся холодная, и потянулся поцеловать в шею.

– Живот липкий, – Дэн провел пальцами по коже. – Сполоснуться надо.

– Лежи! – велел я, встал, дошлепал до ванной комнаты и забрал с полки одно из полотенец. Намочил его теплой водой и вернулся к постели. – Сейчас я тебя вытру. Ну и себя заодно.

Вытирание привело к тому, что мокрое полотенце отправилось куда-то на пол, а я снова принялся целовать Дэна – везде, где было доступно. Целовать, гладить, тискать, облизывать, постепенно перемещаясь сверху вниз: к животу, приподнявшемуся члену и такой привлекательной заднице.

Дэн ерзал спиной по простыне, вздыхал и время от времени начинал гладить меня то по голове, то по плечам, то по спине – куда мог дотянуться. Мне почему-то ужасно нравилось, как он отдал всю инициативу в мои руки, доверился и абсолютно перестал напрягаться. Поэтому я решил, что буду максимально терпелив и нежен. И хотя в данной области опыт у меня имелся не такой уж большой – трах под лестницей в клубе к нежностям и прелюдиям не особо располагал, – я твердо собирался сделать первый раз Дэна максимально приятным.

И у меня почти получилось! Во всяком случае к тому моменту, когда я трясущимися руками натянул на свой член тонкий и скользкий презерватив, Дэн нетерпеливо вздрагивал всем телом, смотрел на меня умоляющими глазами и поскуливал от возбуждения. Я выдавил на пальцы любрикант из тюбика и осторожно протолкнул один в вылизанный и исцелованный едва не до засосов зад. И, не обращая внимание на негромкое «ай!» и порозовевшие щеки Дэна, покрутил им внутри, одновременно пытаясь расслабить сжавшиеся мышцы и нащупать простату.

Дэн шумно задышал, закрыл глаза и слегка напряг живот. Не иначе, очень хорошо ознакомился с теорией, поскольку я тут же без особого труда вставил и второй палец.

Хрен его знает – я никогда и ни с кем вот так сексом не занимался, если не считать Люка. Но с ним-то я как раз был снизу. А все остальные мои партнеры по клубам… В общем, ничего похожего со мной в жизни никогда еще не происходило. Я как завороженный смотрел на собственные пальцы, которые жили какой-то отдельной от меня жизнью, двигаясь в приоткрытой заднице Дэна, растягивая ее максимально широко. Я видел его ладонь, лежавшую на члене, сжимавшую и дергавшую его. Я и свой член тоже видел – торчком стоявший и покачивающийся от моих движений и от накатывающего горячими волнами возбуждения. А когда смотреть на все это стало совершенно невыносимо, я склонился над Дэном, который глянул на меня широко открытыми глазами, и неловко и торопливо сунулся головкой в его анус.

Но тут же остановился, испугавшись, что сделал ему больно. Дэн закусил губу, покачал головой и нетерпеливо дернулся мне навстречу.

Я-то думал, что после первого оргазма продержусь достаточно долго, а на деле меня хватило минуты на три. Я двигался в Дэне, стараясь все же не проникать слишком глубоко для первого раза. По затылку, шее и спине щекотно катились капельки пота, в глазах темнело от каждого толчка, от ощущения плотно сжимавших мой член мышц сфинктера, в ушах судорожно молотилась кровь – и мне казалось, этот грохот слышен на всех трех этажах пансионата. Я упирался руками в подушку над плечами Дэна и чувствовал пальцами его волосы, которые касались меня, когда он мотал головой. Слышал, как он мычит, потом вдруг ахает и начинает тяжело дышать, и снова ахает в такт моим движениям.

А потом меня накрыло так, как еще ни разу в жизни – какой-то черной волной, от которой я ослеп, оглох и перестал ощущать что-либо еще, кроме горячего, тугого и скользкого вокруг моего члена. Я вообще весь, с ног до головы, превратился в член – и я был в Дэне, и из меня выливалась в него жизнь, душа, сознание, все на свете…

Конечно, сам он не кончил. Так что когда я отдышался и очухался, то сначала благодарно поцеловал Дэна в сухие губы, а потом сполз вниз и отсосал ему. Не скажу, будто это заняло так уж много времени. Думаю, те же три гребаные минуты.

Потом мы, обнявшись, лежали рядом, и я совсем не знал, что ему говорить. Просто думал, какой Дэн охуенный и как все было здорово. А когда все же созрел сказать ему это, Дэн спал, уткнувшись носом мне в шею.

Я дотянулся до одеяла, свалившегося на пол, втащил его на постель, сквозь ресницы посмотрел в окно, за которым по-прежнему сияло световое шоу, и тоже закрыл глаза, отложив все признания на следующий день.

61.

Почему-то я наивно думал, что все изменится. Без конкретики, но точно станет другим. Не то я сам, не то мир вокруг. Однако когда я проснулся в предутренней темноте и лежал, глядя на разноцветные отблески на потолке и прислушиваясь к себе, то понял: нет, ничего не изменилось. Даже я сам, не говоря про мир. Разве что в анусе саднило да под ухом сопел Дик, обхвативший меня поперек груди. Но это были не страшные, а, наоборот, приятные изменения. Даже запах незнакомого жилья, несмотря на шикарную, по моим понятиям, обстановку все равно отдававший казенщиной, ничуть не мешал. В конце концов, в моем доме тоже не очень-то пахло уютом. А здесь простыни благоухали какой-то мягкой цветочной отдушкой. Или не цветочной, но тем не менее ненавязчивой и приятной.

Я аккуратно повернулся набок и стал смотреть на Дика. В общем-то, в этой комнате он был единственным, на что стоило смотреть. Всего остального с завтрашнего дня в моей жизни больше никогда не будет, и привыкать к гостиничной роскоши мне совершенно не с руки.

Я снова подумал, что как-то быстро и легко согласился на всякие блага, которые приносят не-мои деньги. Вспомнить хотя бы здешнего портье – фиг бы нам, а не номер, если бы не так свободно выложенные Диком марки. Но в данный момент даже мысли о нахлебничестве меня как-то не напрягли, словно это не имело значения. Вот сейчас – не имело.

Дик протяжно вздохнул во сне и нахмурился. Я протянул руку, погладил складку между темных бровей и почувствовал, как теплеет в груди. Все-таки я был чертовски рад, что мой первый полноценный секс случился именно с ним – человеком, который меня безумно интересовал. И привлекал. И пусть между первым и вторым разом нам пришлось ждать две недели, тем не менее это были хорошие две недели. Наполненные мыслями и предвкушением. Я только наделся, что Дик не разочарован. Не так уж много я мог ему предложить, учитывая его богатый сексуальный опыт.

Я подвинулся ближе и поцеловал Дика в слегка оттопыренную губу. Будить его я не собирался, но он тут же открыл глаза, как будто и не спал. Моргнул, глядя на меня, и прошептал:

– Ты чего не спишь? Рано же еще.

– Не знаю, – я улыбнулся, кладя ладонь на его теплую щеку. – Проснулся вот. Прости, не думал, что у тебя такой чуткий сон.

– С тобой все нормально? – вдруг встревожился он, приподнимая голову. – Там… ну, зад не болит?

– Зад? Нет, не болит. Болит вот здесь, – я взял его ладонь и потянул под одеяло, к давно поднявшему голову члену. – Сделаешь что-нибудь?

Вообще-то это было забавно – ломать стереотип о скромном и тихом Дэне Арчере. Но, честно говоря, с кем-то еще я вряд ли смог бы так себя вести. А с Диком было можно. Меня вообще преследовало ощущение, как будто, едва мы оставались наедине, это делался совсем другой Дик – не наглый и вызывающий, всехний, а теплый и немного неловкий – мой. Которого я лет сто знаю. Или двести. А, может быть, и всю тысячу – черт его знает, сколько раз нам пришлось встречаться в прошлых жизнях…

Правда, всерьез поразмышлять на данную тему я не успел, поскольку Дик уже нащупал все, что ему предлагалось нащупать, и усмехнулся:

– Ого! Ну тогда понятно, что тебе спать мешает. Предлагаешь повторить?

– Предлагаю, – кивнул я, – но только если теперь ты будешь снизу.

Дик хулигански ухмыльнулся, перекатился на спину, стаскивая с нас обоих одеяло, раскинул ноги и сказал:

– Весь к твоим услугам.

Черт. Нет, я уже догадался, что какой-то совсем не нежный в постели. Но все-таки мне казалось – быть немного поласковее я могу. Только с Диком ничего подобного не получалось. И хотя начал я неспешно и осторожно, чем дальше – тем торопливее и настойчивее становился. Меня просто несло, и остановиться не получалось никак. Мы что-то говорили друг другу, пока я дразнил его руками и языком, – не выбирая выражений, как в прошлый раз (или наоборот, выбирая самые неприличные), и это заводило меня настолько, что я быстро перестал соображать и сунулся его трахать почти без подготовки, всего лишь мазнув пару раз любрикантом по анусу и закинув одну его ногу себе на плечо. Дик скривился и зашипел. Это меня сразу отрезвило.

Я остановился, втиснувшись едва ли наполовину:

– Прости, я не подумал, – и виновато добавил: – Кто-то же заявлял, мол, его поленом не порвешь.

– Не трусь, – сказал Дик, все еще морщась, – нормально. Просто практики давно не было.

– Как давно? – насторожился я.

– Ну, две недели, – Дик уже усмехался, глядя на выражение моего лица.

А я, вылупившись на него, соображал.

– То есть… ты ни с кем, кроме меня, что ли?

Продолжая усмехаться, Дик вздернул бровь и кивнул.

– Только не делай далеко идущих выводов. Некогда мне было.

– Ладно, – пролепетал я, плохо соображая, о чем именно мы говорим, потому что от паха вверх, к голове, как раз дошла обжигающая волна понимания: он действительно мой, избалованный парень, не привыкший к отказам. Маменько-папенькин бунтующий сынок, щеголяющий золотой кредиткой. Мой – и больше ничей, с этим его обалденным шрамом на спине, покрытыми татуировками руками и толстым крепко стоящим членом.

Я отпустил его ногу и наклонился ниже, чтобы он перестал на меня так смотреть. Чтобы не увидел в глазах ничего лишнего.

– Что, Ричард Лернер, – спросил я шепотом, с особым удовольствием выговорив его полное имя, и двинулся вглубь еще на немного, – переходите в мои личные шлюхи? – и уверенно обхватил скользкой от любриканта ладонью его член, сразу интенсивно начиная дрочить.

– Блядь, – с чувством выдал Дик, выгибаясь. – Хватит уже болтать, Дэн. Просто выеби меня.

Ну, уговаривать меня не пришлось.

А потом мы все-таки выбрались из постели и уничтожили давно остывший омлет, не заморачиваясь на тему, как это назвать – очень поздним ужином или чересчур ранним завтраком. По-любому было вкусно, даже холодное.

– Ну что, мистер Арчер, попробуем понтовый коньяк? – светски предложил мне Дик.

– Легко, – согласился я.

Мы уселись в кресла, взяли бокалы, и Дик принялся со знанием дела разглядывать коричневую жидкость на свет, льющийся из хрустальных бра. Вообще, это выглядело довольно забавно: штаны мы надевать не стали, щеголяли в одних трусах и футболках, и Дик походил сейчас не на пресыщенного наследника миллионов, а на уличного хулигана, разыгрывающего из себя дэнди. Я спрятал улыбку в своем бокале и отхлебнул. Дик пригубил коньяк одновременно со мной.

Горечь и неприятный запах обожгли рот и горло, и я закашлялся.

– Фу, гадость! – согласился Дик. – Заешь шоколадом – все-таки не зря он тут.

Я торопливо сунул в рот дольку. К сожалению, горький шоколад не спас положения, придавая коньячной горечи лишь немного другой оттенок.

– Нет, ну их нафиг, твои дорогие коньяки, – я сжевал вторую дольку и только после этого потихоньку примирился с действительностью. – Лучше я шоколад отдельно жрать буду.

– Вместе будем, – Дик поднялся из кресла, взял меня за руку и поволок к стоящему неподалеку дивану. – Ел когда-нибудь шоколад изо рта в рот?

– С чужими слюнями? – поразился я.

Дик засмеялся.

– А когда целуешься – тебя чужие слюни не смущают? И сосешь тоже, вроде, не стерилизованную пустышку, а? – он погладил себя по паху.

Он был, конечно, прав. К тому же бороться языками за дольку шоколада во рту оказалось не только весело, но и ужасно возбуждающе, и к концу забавы наши губы оказались перемазаны горько-сладкой массой, а мы терлись друг об друга нешуточным стояком. Дик вжимал меня в спинку дивана, но мне это даже нравилось. Очухавшись перед самым финалом, уже без футболки и трусов, я с трудом оторвался от него, а потом потянул в ванную.

– Ты чего? – спросил задыхающийся Дик, сопротивляясь.

– Не надо тут, – замотал я головой, упорно таща его за собой. – Диван заляпаем, а тут прислуга, и вообще…

– А то прислуга по нашей кровати не поймет, чем мы занимались, – фыркнул Дик, но в ванную все-таки пошел.

И кончили мы уже там, среди хромированного и зеркального, под теплыми струями душа. И обмякли, привалившись к стенам.

Вяло поковырявшись, смывая с себя пот и сперму, я зевнул:

– Дик, ты же просил нас с утра не будить, да? Так что мы можем сейчас спокойно завалиться спать?

– Ага, – Дик тоже зевнул и полез из ванны. – Но я думал, мы тут еще по окрестностям погуляем.

– Успеем, – отмахнулся я, выбираясь следом за ним и заворачиваясь в полотенце. – Ты меня каким образом умудрился у Балларета на все выходные отпросить?

– Ну, я же немножко волшебник, – глянул на меня через плечо Дик.

В комнате, сбросив полотенце и не одеваясь, я сразу плюхнулся в кровать. Честно говоря, сил на выяснение, что именно наврал моему хозяину Дик, у меня не оставалось.

– Слушай, а матери-то ты что сказал? – спросил Дик, укладываясь рядом. – Куда на все выходные рванул?

– Ничего не сказал, – я перекатился к нему поближе и обнял. – Она меня таким трехэтажным обложила, едва увидела, что Сильвестру аж неловко стало. Вышел из комнаты, говорит: «Слушай, ты, может, погуляешь пока где? Она на тебя совсем плохо реагирует, а ей сейчас покой нужен». Ну я и ответил, что с удовольствием – мол, меня школьный товарищ к себе на все выходные пригласил…

– А чего, этот материн хахаль у вас уже и командует?

– Да не командует он, – я устроился поудобнее и закрыл глаза. – Он переживает за нее. По-настоящему. Приволок из какого-то кабака часа в два ночи и до утра с ней возился – матери плохо было ужас как. Я пытался помочь, только она едва меня увидит – сразу орет благим матом и сплошь нецензурно. Потом я в школу поехал. А когда вернулся, ей уже вроде бы полегчало – по крайней мере, Сильвестр ее больше в туалет то и дело на себе не таскал, – но видеть меня она по-прежнему не желает.

– Чем же ты ей так насолил-то? Родной матери?

– Понятия не имею, Дик, вот честно. Разве что тем, что родился, – пробормотал я ему куда-то в грудь и провалился в сон.

Проснулись мы поздно. Вернее, я проснулся. Один. И в первый момент слегка испугался. Но потом почуял сигаретный дым, и через минуту Дик появился в комнате.

– Курил? – спросил я, потягиваясь.

– Ага, – он стянул штаны и завалился рядом. – У меня и травка с собой есть. Хочешь?

– Нет, – я повернулся к нему, чтобы лучше чувствовать его запах. Даже смешанный с резким запахом табака, он мне все равно ужасно нравился. – У меня уже есть один наркотик – ты. Мне хватит.

Дик засмеялся и сграбастал меня, начиная целовать.

В общем, встали мы с роскошной кровати с золотыми финтифлюшками сильно позже, чем проснулись. А когда спустились в ресторан, обнаружилось, что завтрак мы уже пропустили, а обед еще не начался, поэтому посетителей там нет. Впрочем, лично меня это вполне устраивало – не хотелось позориться в такой шикарной обстановке. Светлые шторы на окнах и тяжелые портьеры – темно-синие, как покрывало на кровати в нашем номере, – придавали окружающему очень солидный вид. Или это делали деревянные круглые столики на ажурных ножках и мягкие стулья? Или бежевые стены с еле заметным серебристым узором на обоях, лишь слегка поблескивающим в дневном свете? А, может, дело было в прилизанном официанте в черной жилетке, немедленно материализовавшемся перед нами и предложившем меню. В общем, я дергался все то время, пока мы там сидели. И хотя заказ сделал Дик и потом шепотом уговаривал не напрягаться, получалось у меня плохо. А две вилки перед тарелками меня и вовсе расстроили.

– Эта для салата, – негромко подсказал Дик.

– Спасибо, – буркнул я и тут же сунулся в этот салат, чтобы не показывать красного от смущения лица.

Чуть погодя принесли мясо, исходящее ароматным паром, а обрамляли его даже с виду аппетитные ломтики картофеля. Я смотрел на огромную порцию и с трудом мог понять, как это все в меня поместится. Но в то же время собирался приложить максимум усилий, чтобы поместилось.

– Ешь, не стесняйся, – по-королевски предложил Дик.

Вот он чувствовал себя здесь как рыба в воде, несмотря на абсолютно не подобающее обстановке одеяние: мы с ним оба пришли в джинсах, и хотя, конечно, для посещения ресторана надели рубашки, а не футболки, лично мне все равно было не по себе. На секунду я представил, как бы чувствовал себя тут в своей старой одежде и драных кроссовках, и едва не скис окончательно. Но больно уж вкусно пахло то, что стояло передо мной на столе.

Себе, кстати, Дик заказал что-то другое: ему тарелку принесли поменьше, и лежащее на ней оказалось завернуто в листья. Я не стал спрашивать, что это и почему, а просто принялся за еду.

Разлитое по бокалам вино я даже не пригубил, пил только воду. А Дик с удовольствием прикладывался к своему бокалу.

Потом, когда с едой было наконец-то покончено и мы покинули этот их ресторан, я понял, что прямо сейчас никуда гулять идти не могу. А могу только завалиться в номер и тупо пялиться в телевизор, пока тяжесть в желудке не пройдет.

– Ты меня закормил, – упрекнул я Дика, когда мы поднимались на свой этаж.

– Ну а зачем ты продолжал жевать, если наелся? – спросил Дик.

– Жалко, – честно ответил я. – Деньги же плачены.

– Дэн…

Кажется, Дик расстроился. Откровенно говоря, я не понял, почему. Но мы уже были у двери, Дик ловко провел карточкой по замку, и она распахнулась.

Я немедленно устроился на диване в салоне и взял в руки пульт – интересно же, что у них тут показывают. А Дик скрылся на балкончике, щелкнул зажигалкой, и в комнату потянуло дымом.

Потом он вернулся, устроился рядом, я привалился к его плечу и, похоже, задремал под уютное бормотание телевизора. Отвык я от экрана, оказывается. Особенно если он не орет, а что-то себе там тихонько показывает. Честно говоря, сюжет фильма я не успел даже уловить.

Проснулся от шевеления под щекой – Дик выползал из-под меня.

– Ты куда? – вскинулся я спросонья.

– В туалет. Лежи, – успокоил Дик.

Но лежать мне уже расхотелось. И, собственно, испуг был довольно показательным. Несмотря на всю располагающую обстановку вокруг, я ощущал себя здесь чужим.

И когда Дик вернулся, предложил:

– Пошли погуляем?

Окрестности, несмотря на позднюю осень, и пешком оказались хороши. Мы еще раз полюбовались водопадом, побродили по старинному парку, где даже голые деревья выглядели величественно, дошли до озера, казавшегося черным. Пока гуляли, то и дело видели то один, то другой бок трехэтажного домика гостиницы. Вскоре в здании начали зажигаться окна. И я подумал: кто же, интересно, все-таки приезжает сюда в межсезонье? Чопорные старики и старушки, для которых главное – прекрасный вид и чистый воздух? Чтобы, глядя из окна, вышивать крестиком, сидя в кресле-качалке, поскольку купание или бег на лыжах оставляют их равнодушными? И как мы, интересно, смотримся в глазах портье среди этого пенсионного фонда?

Впрочем, если кто-то и смотрел на нас сейчас от стойки портье или из самих окон – упрекнуть нас было совершенно не в чем. Двое гуляющих парней, мирно беседующих на какие-то свои темы. А о состоянии простыней, я надеюсь, персонал проживающим тут не докладывает…

– Дэн, что ты постоянно такой напряженный? Переживаешь из-за церкви? – вдруг спросил Дик. – Ну не поехали – и ладно. Не убьют же ведь.

– Да я про нее вообще забыл, – честно признался я. – Пока ты не напомнил, я о школе и не думал, – я потянулся и сорвал с ветки последний пожухлый лист клена, непонятно как еще державшийся на сухом черенке.

– Тогда в чем дело? – нахмурился Дик и положил руку мне на плечо.

– Ни в чем. Честное слово. Просто ты же знаешь – я к такому не привык.

– К какому?

– К такому, как тут вокруг. По первому классу.

– Дэн, – Дик невольно улыбнулся, – ты даже не представляешь, что такое на самом деле первый класс.

– Не представляю, – кивнул я. – Для меня и это уже слишком… Не мое оно все, Дик. Ощущение, как будто я это украл. И вот-вот придет настоящий хозяин.

– Не придет. Потому что сейчас хозяева – мы.

– Ты, может быть, и хозяин, – пожал я плечами, – а я точно знаю, что мне здесь не положено абсолютно ничего. Ни незапланированного выходного, ни шикарного номера, ни великолепного ужина. Даже если бы я сумел как-то наскрести на такой отдых марки – без взятки нас бы ведь все равно тут не устроили, сам знаешь. Как несовершеннолетних.

– И что? – Дик снова нахмурился.

– Да ничего, – я вздохнул. – Ты, наверное, не понимаешь. Ты привык.

– К чему?

– К тому, что в этом мире за деньги можно получить абсолютно все.

– Что, и меня? – прищурился Дик.

– Тебя? – я посмотрел на него. – Тебя – не знаю. Может быть, и можно. Если знать цену и чем ее платить. Но ты явно стоишь дороже, чем я могу себе позволить. Так что тебя я тоже, выходит, украл.

– Меня не так-то просто украсть.

– Ну, похоже, на этот раз на тебя забыли навесить сигнализацию. Ты бы попенял охране-то…

А вот теперь чопорным старикам и старушкам лучше было не смотреть в быстро темнеющий сад. Потому что сейчас нас точно было за что осудить: мы целовались под огромным дубом, тиская друг друга за разные места, по очереди вжимаясь спинами в жесткую ребристую кору. А потом, с трудом разлепившись, тяжело дыша, бросая выразительные взгляды и не размыкая рук, поспешили в номер. Разумеется, не для того, чтобы вышивать крестиком.

Остаток субботы и воскресенье промелькнули со скоростью экспресса. И хотя сексом за это время, само собой, мы занимались неоднократно, я все равно каждый раз шалел и забывался, особенно когда Ричард с готовностью подставлялся мне. Эта его открытость сводила меня с ума безотказно, словно кто-то отключал в голове ограничитель.

– Ты меня так ебешь, как будто в последний раз, – сказал Дик однажды, отдышавшись.

А я не стал говорить, мол, кто его знает – вдруг и правда последний? Он и так уже неоднократно спрашивал, зачем я все усложняю.

Возвращались мы в город поздно вечером, в темноте, и мне ужасно жалко было оставлять вдруг ставший почти родным пансион, где никто ничего не спрашивал и не тыкал пальцами вслед. То есть я не сомневался, что обслуживающий персонал наверняка сплетничал про нас – ну не дура же горничная, которая убиралась в нашем номере, – но внешне это не проявлялось никак. И даже парочка встреченных нами на лестнице старушек посмотрела на нас с любопытством, но не косо – значит, обслуга до посетителей свои пересуды не доносила. А в ресторан мы больше не ходили, предпочитая есть в номере. Так и спокойнее, и до кровати недалеко.

Я попросил Дика остановиться футов за шестьсот от дома, так что рев двигателя нашу тихую улочку не всполошил. Мы скомканно и как-то нелепо попрощались, сказав какую-то глупость вроде «Спасибо. Все было здорово» – «Пока. Увидимся завтра», и я поплелся домой.

Мать уже спала или еще спала – бог его знает, сколько времени она отходила, – а Сильвестра не было. Но судя по царившему в доме его запаху, он ушел совсем недавно.

Я не стал испытывать судьбу, нырнул в свою комнату и сидел там безвылазно, честно пытаясь учить уроки. Другой вопрос, что не очень-то оно у меня получалось, поскольку мысленно я по-прежнему находился в пансионе, в нашей жаркой кровати, с Диком. Тем более, интересные ощущения в заднице никуда не делись – я к ним привык, но время от времени анус давал знать о себе приятным тянущим воспоминанием.