Текст книги "Сумерки (СИ)"

Автор книги: Корсар_2

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 67 страниц)

Потом отложил полезное чтение и еще помечтал, как у нас все с моим партнером будет по-настоящему, упорно выгоняя из фантазий не вовремя пролезающего туда Лернера. Нет-нет, третий в постели нам явно не нужен. Сами разберемся.

Так и заснул, собственно – с рукой в трусах, пытаясь возбуждаться только на то, на что возбуждаться следовало.

К своему удивлению, с Джоуи я столкнулся уже на следующее утро – именно он встретил меня в кафе вместо Магды.

– У тебя же выходной! – ляпнул я сходу от удивления.

– Отрабатываю замену, – пояснил Джоуи. Я, честно говоря, успел забыть, о чем Магда мне говорила в понедельник. – А ты, что ли, не рад, что мы два дня будем… вместе? – паузу он сделал явно намеренно и так подмигнул, что мне пришлось закусить губу, ощущая оживление в паху.

В общем, я весь день провел как на иголках, тем более коварный Джоуи не упускал случая вроде бы совершенно невинно ко мне прикоснуться. И очевидно наслаждался тем, как я краснею.

Одно меня безумно радовало: о Лернере я и думать забыл, весь сосредоточившись на предстоящем вечером.

Как я пережил последний час и последнего посетителя, который никак не желал уходить, угрюмо устроившись возле самого бара и заказывая все новые порции выпивки, можно написать целую повесть. Минуты тянулись бесконечно, напряженный член ныл, и тугой шов джинсов врезался уже до боли. Я даже решил было сбегать в туалетную кабинку снять напряжение, но тут мужик что-то пробормотал, бросил на стойку деньги, поднялся и, шатаясь, направился к выходу.

Джо еще не успел убрать его стакан, а я уже запирал дверь.

– Не терпится? – ухмыльнулся он.

– Очень, – вырвалось у меня, и я снова покраснел. – Давай быстрее, а?..

Я честно изначально собирался его сразу пригласить к себе, но теперь понимал: если немедленно что-нибудь не предпринять, то я просто взорвусь.

Мы и предприняли.

И пусть я кончил в рот Джоуи быстро и бурно, но и он, собственно, не продержался долго. Хотя меня это только порадовало. Я торопливо вжикнул его молнией, потом натянул штаны сам и сказал:

– Все, пошли уже!

– Куда? – удивился Джоуи.

– Ко мне. Помнишь, я говорил в среду?

Он вдруг замялся, и я почувствовал, как дрожь нетерпения в районе пупка сменяется холодом.

– Ты ведь… не передумал? – спросил я, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

– Дэн, такое дело… – Джо подошел к раковине ополоснуть руки и говорил куда-то в сторону. – Я не смогу прямо сейчас. Мне надо обязательно заглянуть домой, – он наконец-то повернулся и, увидев мое лицо, торопливо предложил: – Но я могу попробовать попозже. Жена уснет, и я…

– Жена? – меня будто обухом по голове ударили. – А ты разве женат?

Поняв, что сболтнул лишнее, Джоуи дернулся, словно хотел вернуть сказанное назад. Только это было невозможно.

– Да, – с отчаянием сказал он. – Я в понедельник не вышел на работу, потому что встречал ее из роддома. У нас сын.

И вот тут у меня опустилось все, что только могло опуститься, хотя и так пока не успело подняться.

Говорить я не мог. Совсем. Поэтому просто развернулся и вышел из туалета. А потом – и из кафе.

– Дэн! – крикнул Джоуи мне вслед.

Но я не остановился, прекрасно зная, что догонять меня он не станет – нельзя ведь бросить кафе незапертым. Ответственность за имущество лежит на них с Магдой, а никак не на мойщике посуды.

Я брел по ночным улицам, а в голове как-то вяло и бестолково ворочались мысли. О том, что небо сегодня чистое и звезды отчетливо и колюче щурятся с него на меня в огромном количестве. Говорят, когда так ясно – значит, вскоре обязательно наступит похолодание. И выйду я завтра утром из дома, выдыхая клубы пара, потопаю по мерзлым тротуарам, ежась от холода…

А в кафе снова встречусь с Джоуи. И мне надо будет на него как-то смотреть. Потому что нам опять придется работать вдвоем, и мне совершенно не за кого спрятаться хотя бы ненадолго. Дня на три, скажем. За пустыми разговорами. За не-общими делами. За стенкой кухни… Чтобы как-то уложить в голове информацию и понять, как же я все-таки отношусь к тому, что мой парень оказался женат и с новорожденным ребенком на руках.

Я так долго пытался уговорить себя относиться ко всему происходящему не как к простому траху, видя в этом оскорбление для Джо, что совершенно упустил из виду поинтересоваться мнением самого Джоуи. Выходит, зря беспокоился. Я для него – маленький грязный секрет на стороне от семьи, и ему вовсе не нужно ничего, кроме небольшого сексуального удовольствия дважды в неделю. Наверное, это нормально. Бывает с каждым третьим, да. Только теперь надо привыкнуть к своему положению каждого третьего, вот и все.

Я ступил в темную прихожую, тут же зажег свет и вспомнил, в каком предвкушении мыл и чистил дом в четверг. И как мне дважды пришлось бросать уборку, запираться в ванной и спускать пар. Как сводило все внутри, стоило представить перед собой голого Джоуи, раздвигающего ягодицы руками, подставляющегося мне…

Что ж, – я скинул ботинки и упал на диван в своей комнате, – когда я смирюсь с моим настоящим местом в его жизни, надеюсь, я все еще смогу его получить. Правда, откровенно говоря, прошлого энтузиазма мысль почему-то не вызвала. По крайней мере, член остался спокоен.

Поваляшись немного, я встал, разделся, разобрал постель и улегся окончательно. В конце концов, завтра мне надо было снова идти на работу.

Уже в полудреме подумал, что Лернер наверняка не испытывает никаких мук совести, когда трахается с красивыми парнями. И у своего блондина вряд ли спрашивал паспорт, чтобы выяснить, женат тот или нет. Поскольку Ричарду наверняка глубоко наплевать на такие вещи.

Я даже успел ощутить какую-то слезливую обиду, словно именно Лернер меня обманул. Хотя в чем – непонятно. Так и заснул, обнимая подушку, неизвестно на что обиженный.

Резкий стук в стекло вырвал меня из сна, и я сел на диване, совершенно очумевший, ничего не понимая. Стук повторился, и я сообразил, что стучат ко мне.

Джоуи, – спросонья с трудом догадался я, – мириться пришел. Жена, наверное, заснула.

Встал, нехотя подошел к окну, в котором из-за горящей за спиной лампы не было видно ничего, кроме темноты, и поднял раму. Разговаривать с улицей было как-то совсем нелепо, тем более – устраивать разборки, поэтому я сразу и буркнул:

– Залезай внутрь.

Честно говоря, одеваться я даже не подумал, и так и ждал его – в трусах, майке и босиком.

42.

Часам к четырем утра я отчаялся выкинуть Арчера из головы. Взял в баре водку с тоником, подцепил унылого очкарика, тоскливо подпиравшего стенку у самого входа, и утащил его трахаться.

Очкарик оказался каким-то закомплексованным придурком – прикрывался руками, ойкал и не позволял себя трогать за яйца. В конце концов меня это просто взбесило, к тому же от него воняло каким-то дешевым одеколоном, и я выставил очкарика вон.

До полудня я так и отсыпался в «БиБи» – в меблирашках наверху клиентов не трогали, комната стоила гроши, и я решил, что среди ночи домой не поеду. Байк торчал на охраняемой стоянке, ничего ему там не грозило. А кусок пиццы и пол-литра дрянного кофе можно было заказать в комнату круглые сутки.

Еще в прошлом году я проводил иногда в «БиБи» все выходные. Вопросы учебы меня тогда вообще не заботили – в «Пайстоне» директор и куратор класса только глаза закатывали, когда я появлялся в школе. Им много спокойнее жилось в мое отсутствие. В действительности, там было довольно прикольно: среди местных снобов я считался отпетым маргиналом, но поскольку состояние моего папеньки сравнивали с резервами Первого имперского банка, задевать меня боялись.

Я как-то краем уха услышал очередную сплетню о себе и был приятно поражен. Оказывается, я ходил при полном вооружении: с ножом, кастетом и пистолетом. Оказывается, на меня в полиции имелось огромное досье. Оказывается, я был безжалостным насильником, и в свои шестнадцать имел на счету десяток жертв, которым мой папа щедро заплатил за молчание… В общем, мою репутацию в «Пайстоне» мог переплюнуть только Эль Маджоре – герой полицейских комиксов, босс бернийской мафии и заклятый враг детектива Николаса Претта.

С одной стороны, это льстило. С другой – выбешивало. Потому что кастет у меня действительно имелся – на случай всяких неприятностей у автовокзала, где можно было нарваться на шпану из трущоб. Но я ни разу им не воспользовался, поскольку на меня почему-то ни разу не нападали. А все остальное существовало только в буйном воображении моих сокурсников и сокурсниц. Все они были чистенькие-аккуратненькие-приличные, мечтали о карьерах адвокатов или бизнесменов, рассчитывали со временем обязательно заседать в Парламенте и вершить судьбу страны. А я разукрашивал себя татушками, приезжал в школу на байке, демонстративно курил и плевать хотел на домашние задания. И при всем этом мое положение в обществе оставалось на порядок выше, чем у всех приличных чистюль, а место в Парламенте и за столом Государя на приемах в Мессалине мне было гарантировано уже сейчас.

Впрочем, имелась в «Пайстоне» одна девушка, которая игнорировала всех, включая меня. Она не гонялась на байке и не делала себе нахальных наколок. Она просто держалась вне и в стороне ото всех. Звали ее Саломея, и она являлась незаконной дочерью ненаследного принца Георга, младшего брата Государя.

Саломея не стремилась ни в бизнес, ни в Парламент – ей вообще было плевать на всю эту суету. После окончания учебы она собиралась обручиться с одним из своих кузенов, правда, имевшим законные права на титул и состояние.

Половина моих выходок в «Пайстоне» была направлена на то, чтобы эта холодная, как северное море, и красивая, как богиня, девушка хотя бы заметила, что я существую.

Она заметила. Когда я как-то раз подрезал на байке «Шлоссер», на котором ее привозили в школу и отвозили домой, то услышал первую обращенную ко мне фразу Саломеи:

– Очень надеюсь, Лернер, что однажды ты свернешь себе шею.

Собственно, после этого я фактически и бросил «Пайстон», перестав приходить на занятия чаще раза в неделю. Сложно находиться рядом с человеком, который так откровенно тебя презирает. Саломея была единственной девушкой, с которой я рискнул бы пойти к алтарю. По крайней мере, так мне тогда казалось.

Я так и провалялся в комнате до вечера, таращась в телевизор и запивая мутной бурдой холодную пиццу, пока снизу не загрохотала музыка. Только после этого я сполз с постели, добрался до душа, тщательно вымылся, вытерся серым застиранным полотенцем, натянул на задницу лайку, надел футболку, свитер, куртку и спустился в зал.

Народа собралось пока не очень много, у бара не толпились, и я, взяв очередной энергетик, потопал снова звонить Тэду.

Он был уже основательно зол, но голос у меня был трезвый, тон спокойный, и Тэд сбавил обороты.

– Я хочу знать, когда ты появишься.

Я хмыкнул, дернул хвостик крышки, отхлебнул.

– Понятия не имею. Я еще не все марки прогулял, – и торопливо добавил, услышав сердитый возглас: – Тэд, все в порядке. Ну куда я денусь, сегодня только суббота.

– Поосторожнее там, – помолчав, угрюмо ответил Тэд. – Поменьше лижись со всяким сбродом.

Я, конечно, подозревал, что веселюсь не в одиночестве. Не мог отец после нападения не пустить за мной негласную охрану. Наверняка топтуны торчали где-нибудь недалеко, а то и в самом «БиБи». Интересно, как они отбивались от домогательств местных принцесс?..

Забив на проблемы охраны, я присоединился к прыгающим на танцполе. Меня всегда заводила эта плотная, жарко пахнувшая потом, спермой и желанием толпа. Мимоходом тискающие меня руки, плотно прижимающиеся бедра и задницы, непристойные предложения, высказанные прямо в ухо, возбужденные члены под брюками, которые можно было щупать и сравнивать прямо тут.

Но сегодня все было как-то не так. Музыка казалась слишком громкой, руки слишком наглыми, а морды – слишком пьяными. И самое главное – мысли об Арчере никуда не делись. Чем сильнее я старался забыть его ухмылку, которая сейчас казалась мне презрительной, тем ярче она вставала у меня перед глазами.

Коктейль с водкой под косяк дела не исправили, только усугубили. Меня мотало по танцполу от края до края, я то и дело натыкался на знакомых, малознакомых и вовсе незнакомых парней, готовых увести меня на четверть часа под лестницу, но собачьей торопливой случки не хотелось. Стоило мне прикрыть глаза, как я видел Дэна – в белом свитере, светлых джинсах и с растрепавшимися от ветра волосами. С этой его улыбочкой, смахивающей на кривой оскал.

В конце концов я нашел какого-то парня, похожего на Арчера – то ли фигурой, то ли взглядом исподлобья, я не мог определить точнее, просто случайно уловил мимолетное сходство. Выдернул его из толпы, увел в коридор, прижал к стенке, жадно шаря ладонью между ног. Взгляд у него был стеклянный – парень явно ширялся, и ширялся давно, но я все равно стащил с него мешковатые брюки, пролез пальцами под резинку трусов, сжимая в горсти мошонку.

У него ни хрена не стояло, а задница была растрахана так, что туда мог кулак влезть без натуги, не то что мой член. И я подумал, что зря теряю с ним время – никакого кайфа от этой сучьей ебли не получится, только еще больше начнет грызть эта непонятная тоска по неизвестно чему и кому.

Я так и бросил его там, под лестницей – мордой к стенке и со спущенными штанами.

Потом я снова что-то пил, пытаясь залить водкой раздрай в собственной душе. Часов в одиннадцать выбрался покурить и проветриться на улицу, где нос к носу столкнулся с Конрадом.

Вот тут меня повело по-настоящему. Значит, я не ошибся: меня действительно пасли, сообщая Тэду обо всех телодвижениях. А если я преступлю какие-то неизвестные мне границы, молча возьмут в охапку и отвезут домой. Из «Подвала» меня недавно так уже увозили – выдернут и из «БиБи» тоже.

Я мог, конечно, разораться, послать Конрада нахуй и даже попытаться дать ему в морду, чего он мне, естественно, не позволил бы с его-то спецназовской выучкой. Но толку в скандале не было никакого – охрана подчинялась только Тэду. Ну и моему отцу, само собой. Я для них существовал всего лишь как охраняемый объект, причем объект малопредсказуемый и очень проблематичный. И если я сейчас устрою представление, меня без лишних слов скрутят, сунут в джип, а объясняться мне придется уже утром с Тэдом, поскольку отца не будет дома еще с неделю.

Так что я просто выкурил косяк, нагло глядя на старательно прятавшегося в тень Конрада, и вернулся в клуб.

Мрачно подпирая стенку в зале, я вдруг подумал, что могу смотаться от охраны из комнаты наверху, нужно только выбрать ту, окна которой выходят на гаражи у автовокзала. Мысль показалась настолько замечательной, что я решил немедленно ее реализовать. Ухватил за рукав первого попавшегося на глаза нарка, уже мало что понимавшего в происходящем, и чуть ли не силком увел его по лестнице в меблирашки.

На мое счастье одна свободная комната в самом углу еще была. Я кинул два десятка марок распорядителю, взял ключи, обнял отключавшегося на ходу наркошу за пояс и зашагал к нужной двери.

В общем-то получалось, что я оплачивал ему халявный ночлег под крышей вместо улицы. Но меня больше волновала возможность смыться из-под присмотра. Я еще полгода назад проделывал такие трюки, но, правда, сбегал через черный ход в «Мимироне». Вылезать же из окон пока не приходилось. Если не считать побега из школы в первый день.

На трезвую голову я бы поостерегся прыгать с подоконника на козырек первого этажа – высота была приличная. Но я был пьян и зол, а на мое счастье там валялись какие-то гнилые матрасы. Приземлился я на четвереньки, больно стукнувшись правым коленом – аж в глазах потемнело. Но подобные мелочи остановить меня уже не могли. Я осторожно ощупал ногу, сидя на вонючем гнилье – вроде ничего под пальцами не хрустело и не двигалось. А потом лег на живот, подполз к краю и повис, цепляясь за бетонный козырек. Поглядел вниз – земля была в каких-то трех футах – и разжал пальцы.

Это был задний двор клуба, где по утрам разгружались машины с жратвой и выпивкой. Все двери стояли запертыми, а из полуподвального окошка тускло мигала лампочка сигнализации. Я дохромал до ящиков, грудой сваленных у забора, перебрался через него с их помощью и двинулся в сторону автовокзала.

Сначала я собирался поехать в «Мимироне». Потом – в сквер, где ошивался Бойд, решив прикупить еще травки. Но на полпути передумал. Стукнул в стекло, отделявшее меня от таксиста, и сказал в переговорное устройство:

– Давай в Сан-Патч. Улицу я точно не помню, объясню потом, как проехать.

Он недовольно покосился на меня, но я показал ему кредитку.

– Назад я тебе дорогу оплачу, не ссы. Не застрянешь в этой помойке.

Он что-то недовольно пробурчал, но все же свернул на трассу. Я откинулся на сиденье, вытянул ногу и еще раз потер нывшее от ушиба колено. Мне требовалось все выяснить с Арчером. Прямо сегодня. Я должен был знать, какого хрена он так на меня смотрит.

В Сан-Патч царила какая-то беспросветная тьма. Из десятка фонарей горел в лучшем случае один, да и то вполнакала. Если бы я не ездил тут на байке – ни за что бы не нашел этот вшивый переулок Благоденствия.

– Полтинник снимай, – велел я таксисту, когда он затормозил у развалюхи Арчера. И сунул в щель окошечка кредитку.

На счетчике горело двадцать три марки, но я решил не скупиться. Наверное, мужик подозревал, что кредитка не моя – владельцы «Золотого дебета» в трущобы по ночам не ездили. Но желание срубить бабла победило подозрительность. Впрочем, я мог без проблем назвать ему свое имя, если бы таксист поинтересовался такими подробностями. Но он не поинтересовался. Молча снял деньги и вернул кредитку вместе с чеком. Я вылез из машины и зашагал к дому под лай какой-то соседской дворняги.

В одной из комнат горел свет, и я решил, что Арчер не спит. Только в щель между занавесками нифига не было видно, кроме стола с кучей книг и тетрадок. Я стукнул в раму. Подождал, стукнул еще раз. Окно распахнулось, и на фоне света настольной лампы нарисовался Арчер.

43.

Первое, что показалось в окне – нога в дорогом ботинке, а потом кожаная штанина. Я вылупился на нее, не в силах поверить, что Джоуи так вырядился для визита ко мне. И вообще – откуда ему знать, что мне нравятся парни в кожаных штанах?.. Когда вслед за кожаными штанами в моей комнате оказалась такая же куртка, а после – едва покрытая темным пухом голова, я все равно не верил. Ровно до тех пор, пока знакомый голос не выругался, а потом голова повернулась ко мне.

– Ты-ы? – выдохнул я по-дурацки. – И что ты тут делаешь?!

– А ты кого ждал, ботаник, а? – поинтересовался Лернер и пошатнулся. – К тебе по ночам тут трахали шляются?

Он был, без сомнения, пьян. Засунул руки в карманы и, покачиваясь, окинул меня оценивающим взглядом с ног до головы – так, что мне немедленно захотелось одеться. Я поежился, переступил босыми ногами, чувствуя идущий из окна по полу холод, и сказал:

– По-моему, ты что-то напутал. Даже если не промахнулся районом, то точно лоханулся с домом. Я тебя не приглашал, Ричард.

– «Ричард, Ричард», – передразнил он меня, – у тебя что, язык отсохнет сказать «Дик»? Тысячу раз просил, – его снова повело, он ухватился за раму, и она благополучно поехала вниз.

– Язык, глядишь, и не отсохнет, – пожал я плечами. – Но я уже тоже говорил: мы с тобой не друзья, Ричард. И никогда ими не будем… А теперь, может быть, ты пойдешь своей дорогой? Поговорим в понедельник в школе.

– Друзьями не будем, – кивнул он, и его шатнуло вперед. – А как насчет любовников? – выдохнул он мне в самое лицо.

И не успел я никак среагировать, как оказался притиснут к стене его волнующе горячим телом – так уже, в общем-то, знакомо. Который раз он зажимал меня, пытаясь что-то выведать. Только вот целовал при этом – впервые, одной рукой ухватив за шею, а другую положив на мой пах.

И это казалось настолько неправдоподобным, что я открыл рот, впуская его мокрый нетерпеливый язык, обнимая Ричарда за талию и притягивая ближе. Ведь все это, конечно же, было очередным сном. Или горячечным бредом. Или еще чем-нибудь совершенно нереальным, что закончится в ближайшие пять минут. И надо было успеть ухватить хотя бы кусочек этого, невозможного – до того, как проснуться. Потому что оно нечеловечески заводило – запах сигаретного дыма, впитавшийся в одежду, еле заметный вкус алкоголя на его языке и обжигающие дразнящие пальцы, шарившие под моей майкой.

Я даже не подозревал, что умею возбуждаться так быстро. Вот только что член под пальцами Ричарда был совсем вялым, а теперь я терся им об обтянутое кожей бедро и ощущал, что вот-вот кончу. Поэтому отцепил от себя жадные руки и, не разрывая поцелуя, стащил с Дика куртку – совершенно, абсолютно сейчас лишнюю. Чтобы стянуть футболку, пришлось все-таки чуть оттолкнуть Лернера от себя – ненадолго, буквально на несколько секунд, – чтобы потом с новой силой впечататься в стену под его напором.

У него были ненормально сухие и твердые губы, которые сводили меня с ума, но я только рад был лишиться рассудка прямо сейчас, чтобы как можно дольше не возвращаться в реальность.

Как бывает во сне, под штанами на нем ничего не имелось. Нижнее белье в подобной ситуации явно оказалось бы лишним, а так ничто не помешало мне расстегнуть его ширинку и сразу же заполучить в руку длинный и гладкий член. Выходит, подсознание запомнило: в тот единственный раз, когда я видел Лернера обнаженным, он был гладко выбрит. Теперь я аккуратно сжимал его плоть и заводился все больше. В тот же момент и его пальцы скользнули в мои трусы – только снизу, задирая свободный край, и пощекотали мошонку. Тихо вскрикнув ему в губы, я откинул голову, стукнувшись затылком о стену, содрогнулся и позорно выплеснулся.

Зажмурившись и тяжело дыша, почему-то какое-то время ничего не ощущал, как будто меня на несколько секунд парализовало.

А потом услышал хмыканье, почувствовал скользящую по щеке ладонь и неверяще распахнул глаза. Ричард никуда не исчез, как случалось обычно в моих снах после оргазма. По-прежнему стоял рядом – голый по пояс, в расстегнутых штанах, с торчащим из ширинки членом.

– Перевозбудился, Дэнни? – протянул он слегка издевательским тоном, его мутные глаза блестели. – Похоже, давно обо мне мечтал, а? – и он медленно облизал губы.

Я настолько удивился, что он по-прежнему здесь, что даже не обиделся. Зато совершенно неудовлетворенный мозг среагировал быстро и однозначно – я ухватил свою майку за подол и рванул ее вверх, не глядя кинув куда-то на пол. А потом точно так же решительно толкнул Ричарда к дивану – благо, тот стоял в шаге от нас. Не удержав равновесия, Дик упал на продавленное разложенное сиденье, а я принялся стаскивать с него штаны. Даже во сне облегающая его ноги кожа стягивалась неохотно, в районе башмаков же застряла намертво, как я ни дергал.

– Да не торопись ты, Арчер, – снова подал голос Ричард. – Не сбегу, – я снова расслышал смешок.

Но ни слова, ни глупые насмешки сейчас не имели никакого значения. Ведь это был сон, и я собирался насладиться им в полной мере. Наяву я бы сейчас умирал от смущения, кончив так быстро и так не вовремя, а во сне уселся на пол и спокойно и методично развязывал шнурки, снимал ботинки, а потом все же победил злосчастную лайку.

– Осторожнее, – зашипел Ричард, когда я неловко тянул штаны вниз, – колено!

Я поднял глаза и только сейчас заметил, что с правым коленом у него неладно – оно опухло и уже наливалось синевой кровоподтека. Я осторожно, едва касаясь, погладил его пальцами. Потом потянулся и прижался губами, на пробу лизнул языком. Все выглядело до ужаса настоящим. Таких подробных снов у меня раньше не случалось.

– Чокнулся? – хрипло поинтересовались сверху.

Я приподнял голову, снова увидел зелено-карие глаза, смотрящие на меня с удивлением, и повел рукой вверх по его ноге, ощущая каждый волосок, к призывно торчащему члену. Потом встал, раздвинув его колени, забрался между бедер на постель и, не отводя взгляда, наделся на его член ртом.

– Охуеть! – выдохнул Лернер.

Я не понял – одобрительно или осуждающе, мне сделалось не до того. Его член был больше, чем член Джоуи, и как я ни старался впустить головку глубже, выходило у меня плохо, хотя во сне обычно все получается легко и без усилий – так, как надо. Но я старался, помогая себе руками, возя носом по гладкой коже в паху Ричарда, вдыхая его мужской запах и ощущая чуть вязкий вкус на языке. И мне, опять же, совершенно не было стыдно за то, что все получается как-то совсем не идеально. Тем более некоторое время спустя я почувствовал, как его пальцы забираются мне в волосы, ерошат их и несильно дергают, а голос что-то успокоительно бормочет. Что именно – я не мог и не собирался разбирать, поскольку в ушах звенело от напряжения и от страха проснуться. Я закрыл глаза и усердно скользил губами по стволу вверх и вниз, стараясь как можно плотнее прижаться языком, гладил пальцами горячие яйца и чувствовал, как снова наливается кровью собственный член.

А когда на секунду оторвался от своего занятия и посмотрел на Ричарда, он внезапно приподнялся, ухватил меня за плечи и, потянув на себя, уложил на диван рядом. Я дернулся недоуменно, собираясь сам распоряжаться своим сном, но Лернер прижал меня сильнее:

– Тш-ш-ш, – приказал он и наклонился меня поцеловать, – моя очередь, – и стащил все еще остававшиеся на мне мокрые трусы.

Я думал, что чувствовать себя пьяным во сне нельзя. Однако у меня все поплыло – и перед глазами, и в мозгах, – когда Ричард аккуратно облизал головку моего члена, прошелся языком по уздечке и щелке. В отличие от меня, он не старался взять в рот как можно больше плоти – он ласкал ее языком, дразнил губами, а я смотрел в облупившийся потолок и плавился. И боялся: а вдруг сейчас пойму, что не сплю? А вдруг на самом деле ничего нет, только воспаленный мозг изводит меня настолько полноценной фантазией? Или я принял за Ричарда Джоуи, и именно он мучает меня изощренными оральными ласками? Или – еще хуже – в мою комнату действительно пробрался Лернер?

От такой мысли меня сначала обдало холодом, а потом тут же, без перехода – жаром. Впрочем, может быть, не от мысли, а от того, что мой член весь целиком оказался в обволакивающей влаге рта. Я на всякий случай вцепился в плечи Ричарда, не собираясь отпускать ни его, ни прекрасный сон, в котором он мне отсасывал, а я бессовестно разводил колени, чтобы ему это было делать удобнее. Но, в очередной раз подмахнув задницей, вдруг понял, что упускать такую возможность, даже во сне, нельзя. Поэтому суетливо зашептал:

– Не надо! Не надо, не надо, не надо!

Ричард поднял голову:

– Что?

Я мгновенно сел, ухватил его и завалил на матрас:

– Этого не надо. Я хочу тебя. По-настоящему. Прямо сейчас.

После чего совершенно нагло полез ему между ног, глядя в изумленные глаза. А добравшись до ануса, не раздумывая сунул в него палец.

– Пиздец, – сказал Ричард, вздрогнув. – Ты всегда такой стремительный, Арчер?

– Нет, – я помотал головой, не забывая двигать пальцем в удивительно гладком и горячем, – только с тобой. Можно? Можно же, да? Скажи, что можно!

Я говорил как будто в бреду и понятия не имел, что сделаю, если он мне не позволит. Не исключено, просто трахну его насильно.

А он вдруг закатил глаза, вздохнул и спросил:

– Смазка у тебя где?

– Что? – я даже остановился. В ушах тамтамами грохотал пульс.

– Смазка. Где? – терпеливо повторил Ричард.

– Нет у меня никакой смазки, – поразился я.

Какая смазка во сне?! О чем он? Трусов же не было! Так зачем нам смазка?

– Пиздец, – повторил Лернер. – Любовников водишь, а смазку не имеешь.

Я не собирался слушать разные глупости. И иметь я собирался совсем не смазку. Поэтому просто навалился на него, закрывая рот поцелуем и возобновляя движения пальцем, наконец-то нащупавшим простату.

Два пальца вошли тоже на удивление легко. А ведь я читал, что с этим могут быть трудности. Но, конечно, трудности могли возникнуть наяву, а не в тот момент, когда меня обнимали разрисованные татуировками руки.

– Ладно, сейчас, подожди, – вдруг оттолкнул меня Ричард, извернулся и полез куда-то на пол, – у меня должны быть…

А я замер, наткнувшись взглядом на шрам на его спине. Господи боже! Как я умудрился забыть? Дрожащей рукой я потянулся к нему, провел пальцами по всей длине, как завороженный. Ричард все еще копался, вороша свои штаны, а я подполз поближе, нагнулся и стал вылизывать шрам – от татуировки на затылке вниз, по всей спине, к самому копчику. Ричард даже замер на несколько секунд.

– Ты что? – наконец каким-то не своим голосом сказал он.

А я не мог оторваться – целовал и лизал поврежденную кожу, скользил по гладкой поверхности шрама пальцами. Мне хотелось его снять с этого замечательного тела, убрать неведомым образом, впечатать в себя, если не получится спрятать бесследно. И когда перед самым носом оказались удивительно белые ягодицы я, недолго думая, раздвинул их и запустил язык между ними – в нереальности было можно все, даже такое.

– Хуя себе, – выдохнул где-то Ричард.

Когда я отодвинулся от его задницы, чтобы перевести дух и еще раз погладить шрам, Лернер сунул мне в руку какой-то блестящий квадратик. И, видя мое недоумение, пояснил:

– Гондон. Он со смазкой.

Пока я возился, ковыряя непонятно как открывающийся пакетик и раздраженно думая, что никогда раньше не пользовался такими странными презервативами – ни во сне, ни наяву, – пальцы Ричарда легли на мои:

– Давай сюда, герой-любовник.

Он ловко разорвал упаковку, достал оттуда колечко латекса и спросил:

– Сам хотя бы наденешь?

– Не знаю, – пожал я плечами.

Да что за идиотство, в конец-то концов! Я хочу трахаться, пока все так по-настоящему, а не резинки учиться натягивать!

Я собирался сказать это вслух, но не успел – Ричард сам взял в ладонь мой мучительно напряженный член, ловко раскатал по нему латекс. И меня в очередной раз тюкнуло: как хорошо, что это только сон, в жизни на этом месте мне бы пришлось сдохнуть от стыда. А Лернер уже притянул меня к себе за шею, лизнул в губы, обдал их горячим шепотом:

– Я смотрю, ты предпочитаешь со спины?

И я сумел только отчаянно кивнуть. А он уже развернулся, расставляя ноги, зашипел – наверное, от боли в колене, – взялся руками за подлокотник дивана и предложил:

– Тогда действуй.

От открывшихся перспектив разом закружилась голова и опять затряслись руки. Как бы я хотел такое наяву! Как бы я ни за что не согласился на такое наяву!

Я снова наклонился к страшному шраму, целуя его, перебирая губами, и медленно повел руками по бедрам Ричарда, наслаждаясь ситуацией. Когда мошонка удобно легла в мою ладонь, я принялся ее массировать, вжимаясь пахом в желанный зад, елозя по нему набухшим членом. На самом деле мне и так было удивительно хорошо. Но я догадывался, что внутри должно быть еще лучше, к тому же Ричард подо мной нетерпеливо ерзал. Поэтому я правой рукой направил головку в нужное место. Презерватив, кстати, действительно жирно блестел.