Текст книги "Жемчужница (СИ)"

Автор книги: Anice and Jennifer

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 65 страниц)

Мана рассмеялся, мотнув головой, и направился дальше по галерее, чтобы через несколько пролётов, лестниц и коридоров добраться до своих покоев, где сопел близнец, всё ещё явно не заметивший его отсутствия.

С легким сердцем потянувшись и устроившись рядом с Неа, мужчина уже было закрыл глаза и чуть приобнял брата за талию, как вдруг тот порывисто чмокнул его в макушку, перевернулся и подмял под бок. Мана только и успел глухо рыкнуть и без особого успеха взбрыкнуть.

– Ну что, поговорил с отцом? – лениво поинтересовался брат между тем, поглаживая его по плечу и легко целуя в шею.

Уолкер откинул голову на подушку и без лишнего энтузиазма проворчал:

– Ничего-то не скроешь от тебя, да?

Близнец коротко хмыкнул.

– Коне-е-чно, а ты как думал? Ну и что? – надо отдать брату должное, голос его не дрогнул ни разу, Мана даже заслушался. И не только заслушался – если бы он не знал своего близнеца как облупленного – даже поверил бы ему. Вот только Неа – это Неа, и Мана знал его слишком уж хорошо.

– Тебя же это не беспокоит? – лукаво усмехнулся он, дразняще поигрывая бровями. Ну не все же Неа над ним издеваться, надо когда-то хоть разок поменяться ролями!

– Рассказывай уж давай, – брат мотнул лохматой головой и разулыбался – как знал, паршивец, что прав окажется. Неужто настолько хорошо отца понимает, что с самого начала и не рисковали они ничем?

Мана зажмурился, воскрешая в памяти ту первую сцену между ними в гостинице, когда Неа полез целоваться, и прикусил изнутри щеку.

Кажется, они только вернулись, а он вот уже скучает по этой кочевой жизни. Даже не думал никогда раньше, что это может его так привлечь, а теперь вот… скучает, надо же.

Славные были деньки.

А особенно хорошо было то, что запаха смерти в то время было намного меньше.

Или это он просто был слишком занят, чтобы поддаваться опять своему безумию?..

Надо себя чем-то занять и здесь.

– Да нечего рассказывать, – усмехнулся он, отгоняя от себя эти мысли. – Отец счастлив, если счастливы мы с тобой, вот и все. Потому что мы его дети, и он любит нас. Знаешь, – здесь мужчина приподнялся на локте, – его, кажется, веселит даже перспектива драки между Тики и этим Говардом.

Неа ликующе рассмеялся и вновь упал рядом, подгребая Ману поближе к себе и целуя его в висок.

– Ну вот, – заметил он самодовольно, – а я говорил же! – и скользнул губами в виска мужчины на его скулу.

Мана лениво завел глаза – неужели у этого идиота все мысли об одном и том же? – и демонстративно повернулся набок.

– Ты кругом прав, – согласился он, широко зевнув. – Отлично. А теперь мне точно нужно поспать.

Конечно, Мана знал, что спать они точно не будут.

Конечно, Мана не хотел спать.

Именно поэтому, когда, оправдывая его предположения, Неа с недовольным цоканьем шлепнул его пониже спины и полез рукой ему под рубашку, мужчина с радостью подставился под его ласку.

В конце концов, никто кроме его близнеца не сумел бы лучше его отвлечь.

========== Двадцать вторая волна ==========

Тики определённо не нравилась сложившаяся ситуация. Его однозначно бесил Линк, всюду следовавший за Аланой по пятам и буквально пожирающий её взглядом, ведь его наречённая этого даже и не замечала – она, казалось бы, вообще не обращала на него внимания, и это, если быть честным, всё-таки хоть немного, но успокаивало. А ещё Микка раздражал Мариан, каждый раз одаривающий его странным оценивающим взглядом, словно он был каким-то бараном на базаре. И даже Адам, лукаво улыбающийся при всякой встрече, немного Тики напрягал: особенно в те моменты, когда старик находился в одном помещении с морским царём и тот точно ему отвечал на эти улыбочки не менее хитрыми и ехидными усмешками. Они явно были в сговоре! Но больше в больном императоре, которому нельзя было надавать по башке только из-за того, что он был почти при смерти, а не потому, что он был венценосной особой, бесили его предвкушающие искры в глазах, когда рядом с Тики оказывалась Алана – а вместе с ней и Линк.

Кажется, кое-то ожидал хорошей драки. Ну конечно, больше-то развлечься во дворце никак нельзя было, ну-ну.

Микк бы плюнул на всё это с высокой колокольни, как обычно и делал, да только вот сейчас он был и так слишком напряжён и взволнован: как-никак, а в Столице находился морской царь (который оказался пьяницей похлеще любого портового завсегдатая), а рядом с ним тритон, являвшийся первым в списке тех, кто желал смерти человечеству.

Конечно, через несколько месяцев к ним должно было приплыть посольство, а там и перемирие с морским народом, помощь в обороне, восстановлении городов и царства вообще, но… но это не меняло того, что Мариан и словом не обмолвился о судьбе Аланы. Он думал. Думал он в погребе. В обнимку с бутылкой. И девушка каждый раз, видя его, кривила лицо и причитала о том, как вреден алкоголь.

И Тики это нервировало.

Мариан здесь уже неделю! Но он ничего так и не сказал! Он лишь доложил, что подумает обо всем, что придёт к какому-нибудь решению, но в итоге так ничего и не произошло!

Хотя, конечно, было в этой кутерьме что-то приятное. Например, то, как протестующе шипела Алана и, стыдливо краснея, подставлялась под его губы, когда Тики выцеловывал ей шею, пока за стеной её покорно ожидал Линк. Который же всё равно ничего не услышит – он же не повелевает ветром.

А ещё было забавно и то, что девушка потребовала его обучить себя драться ногами – сразу после того, как с восторгом наблюдала за очередной шуточной дракой Микка с Неа. Ну и мог он разве ей отказать?

Конечно, мог. Что и сделал. Потому что она девушка, потому что ей не следует драться – для этого есть Тики.

Поэтому в итоге обучать её стал Неа.

Тики побесился, конечно, обфыркал и обшипел брата со всех сторон – но менять ничего не стал. Да и стоило ли? Если Алана оказалась так настойчива в своем желании это сделать, значит, у нее есть серьезная причина. Этот факт был неплохим оправданием беспомощности, но работал не постоянно – иногда Тики все-таки срывался и отправлялся куда-нибудь в укромное место – крушить все и спускать пар. В укромное – потому что как бы мужчина ни бесился, а давать врагу представления о своих возможностях не хотел и не должен был.

Однако сейчас для злости было еще рано – еще ничего не произошло, день только начинался, солнечный и спокойный, и Алана с утра увела Изу на прогулку – повидаться с местными духами и проветриться. Ребенку был нужен воздух, в конце концов, не мог же сын сидеть в комнате постоянно. Даже с Роад. Тем более с Роад.

Тики вообще удивлялся тому, с каким спокойствием Изу ее терпел. Вздорная и избалованная, дочь Шерила хоть и была любимой племянницей своего дяди Тики, все равно оставалась невыносимой девчонкой, и то, что малыш еще не полез от нее на стенку – чудо, если не больше.

– Да уж, – вздохнул мужчина вслух и потер лицо руками, – а еще большее чудо – это как он на нее смотрит. Ах, Роад, чума, а не девчонка, тебе еще даже двенадцати нет, а ты уже хорошенькая чертовка.

То, что Изу, как видно, поддался чарам малолетней обольстительницы, сомнению определенно не подлежало. И ладно бы это произошло чуть позже, но не на второй же неделе дворцовой жизни малыша!

Хотя Изу было уже десять лет, и малышом он был лишь приблизительно… Но разве все начинается не позже хоть на пару лет?!

– О ветер и море, как сложно…

Хотя есть ли вообще в жизни что-то простое? Взять вот хотя бы старика – который отправил их искать русалку, как видно, вовсе не ради самого себя, а ради воскрешения связей с морским народом. Или привести в пример саму Алану – противоречивую и невероятно древнюю девчонку, которая не понимает и саму себя?

Тики потер руками лицо и шумно вздохнул. Кстати об этом… Надо бы пойти и поискать свое семейство, а то что-то их слишком долго нет.

Мужчина поднялся из-за стола – и тут же дверь распахнулась словно бы по заказу.

– Т… папа!..

Это был Изу. Невероятно испуганный, встревоженный, растрёпанный и весь покрытый инеем.

Тики ошарашенно моргнул, целую секунду пытаясь понять, что произошло, и почти не обращая внимания на то, что малыш вновь запнулся на его имени, и только потом бросился к дрожащему мальчику, прижимая к себе и сдувая со светлых волос серебристую изморозь. Изу тут же вцепился в него, обжигая ледяными пальцами, ледяным дыханием, и Микк впервые осознал, что ребёнок – весь словно олицетворение мороза. Он и раньше знал, что малыш обладал снежной магией, опасной, древней и очень редкой магией, но никогда не задумывался, насколько глубоко и насколько цепко эта чудовищно-прекрасная магия засела в нём.

Изу взглянул на него, и с его ресниц посыпалась на щёки мелкая ледяная крошка, и Тики только сейчас заметил, как вокруг них кружит крупными рыхлыми хлопьями снег.

Что же могло случиться, если магия настолько вырвалась из-под контроля? И почему Изе побежал не к Алане, которая, на самом деле, знала об этом больше и которой мальчик явно не стеснялся, а к Микку?

…только если с самой Аланой могло вдруг что-то случится.

И стоило только подумать об этом, как Изу рвано выдохнул, обдавая цепким морозом, и задушено воскликнул:

– Там!.. Там… т-там! Алана!

И Тики, подхватывая обжигающего холодом мальчика на руки и пуская ветер под ноги, бросился по коридору на улицу – туда, откуда слышалось нервное бормотание людей. И бормотали они про русалку. Что могло произойти? Что могло вообще случиться в стенах безопасного дворца? Да ещё и с Аланой! Которая, сколько бы Тики не ругался на это, могла постоять не только за себя, но и ещё за половину всех проживающих в Столице!

…только если это вдруг Мариан не изменил своё решение. Или Линк внезапно не напал на неё.

Если это и правда так, то Тики плюнет на всё и сметёт их с суши манте в подношение.

Как только они примчались к широкому двору, который вел к реке, протекающей в нескольких сотнях метров от него, Микк застыл как вкопанный.

Потому что в лучах утреннего яркого солнца перед ним сиял ледяной кристалл. А в нём – плавно застывшая словно бы в воде Алана.

Рядом с кристаллом, поросшим сияющими ледяными друзами, высоко вскинув подбородок и чуть склонив словно бы в задумчивости голову набок, стоял Говард Линк.

У Тики потемнело в глазах.

Он спустил сжавшегося в комок Изу с рук стиснул зубы, стремясь унять закручивающийся еще пока где-то внутри своей груди ураган. Ему нужна злость сейчас, но не глупая. Ему нужна правильная, рассудочная, разумная злость. Если он хочет размазать по стенке это ничтожество, посмевшее поднять руку на женщину – особенно. Потому что с глупой и неразборчивой злостью он слишком быстро и бездарно растратит силы.

Успокойся, Тики, дыши. Напитывайся воздухом и становись легче. Сейчас ты наконец дашь выход своей ярости, и никто тебя больше не остановит.

Мужчина ласково погладил по голове испуганно цепляющегося за его руку Изу и постарался ему улыбнуться. Вышло, кажется, очень похоже на злобный оскал.

Тики отпустил ладошку ребенка и двинулся вперед.

Голос Лави догнал его совершенно внезапно.

– Не смей.

– Ч-ч-то не сметь? – он резко обернулся на хозяина и рваным движением стряхнул его руку со своего плеча. Тритон смотрел спокойно и уверенно – как будто знал с самого начала, что все так и будет. – Он пос-с-мел прикоснуться к ней, – собственный голос все больше казался похожим на шипение – или на вой ветра, – и ты ещ-щ-е…

– Не смей, – непреклонно повторил Лави и для верности даже мотнул головой. – А то все испортишь. Неужели ты ее считаешь, – он пренебрежительно кивнул в сторону кристалла, – настолько слабой?

– Да она же!..

– Не смеши меня, Тики, – тритон снова протянул руку и ухватил его за плечо, на этот раз без лишних церемоний подтягивая к себе. – Только не ты, ладно? Лучше смотри и слушай, а то все запорешь.

– Что запорю?! – уже не в силах сдерживать свою злость, вскрикнул Тики, выпуская из рукавов порывы штормового ветра, но Лави, как и всегда в такие моменты, остался не преклонен и даже совсем не испуган.

– Если вмешаешься, Линк заберёт не только Изу, но и её, – серьёзно проговорил он, надавливая тяжелой ладонью на плечо Микка и заставляя его удивлённо нахмуриться и непонимающе выдохнуть. Что? Что вообще сейчас происходило? Неужели это не нападение?.. – Линк не напал. Это сражение, – утвердительно кивнул Лави, и Тики сердито сжал зубы, чувствуя, как ветер норовит вырваться и сдуть в море и этого рыжего тритона, и этого напыщенного Говарда, и даже самонадеянную Алану, которая в какой уже раз решила разобраться со всем сама. – Это северная традиция, – безжалостно продолжал парень, грозно сведя брови к переносице, – она сражается за свободу твоего сына.

Тики заскрипел зубами, переводя взгляд на ледяной кристалл и еле подавил желание броситься туда, разбить лёд, вытащить девушку и разбить самодовольную морду Линку.

И в этот момент послышался треск.

Трескался лёд. Но Алана оставалась неподвижной – застывшая в словно бы невесомости, она была похожа сейчас на древнюю нимфу.

Лави воодушевлённо хохотнул, бросая на Тики последний угрожающий взгляд, так и говоря не вмешиваться, и Микк… повиновался.

Повиновался – и остался стоять на месте, с загнанным видом наблюдая за происходящим. Лед осыпался к ногам Аланы, обломились сверкающие друзы, и девушка осталась стоять среди обломков как на пьедестале – словно замерзшая изнутри. Вот только… замерзшая явно не до конца.

По ее телу потекла ручьями вода, и в воздухе от нее моментально разлился белесый пар. И лицо Линка, оно от этого зрелища неузнаваемо исказилось – устрашающе и досадливо. Мужчина шумно выдохнул, сжал челюсти – и взмахнул рукой.

Ледяные стрелы прорезали завесу пара и устремились к неподвижной Алане, быстрые и безжалостные, словно бывшие продолжением рук – и мыслей – своего в высшей степени мерзкого хозяина.

Тики до боли сжал в кулаки руки и нахмурился. Если сейчас ничего не произойдет – плевал он на сражение, сам бросит Линку вызов, и пусть тот только попробует отказаться.

– Стой спокойно, – прошипел ему на ухо Лави, – он специально сделал это сейчас – чтобы досадить тебе. Это провокация.

Грязная, нелепая, паршивая провокация.

Которая все равно разбудила в Тики такую злость, что хватит на пять Линков с их планами по порабощению человечества.

Стрелы просвистели мимо недвижного тела девушки – и срезали ее длинную толстую косу, почти уполовинив длину волос.

Тики ощутил, как злость и гнев поднимаются в нём подобно морскому шторму.

Однако Алана, которой только что и срезали волосы, возле которой только что и пролетели смертоносные стрелы, осталась недвижимой – осталась такой же спокойной, какой и была. Изу испуганно задрожал, цепляясь в ногу Микку и заставляя вновь закружить вокруг снег, и в этот момент кинул на них холодный пронзительный взгляд – и мальчик пискнул, прячась за спиной мужчины.

Густые волосы серебристой волной упали на плечи и грудь, и Алана вдруг чуть приподняла уголок губ, заставляя Линка подозрительно нахмуриться и напружиниться – словно бы он ожидал следующего хода, но совершенно не представлял, что девушка могла сделать.

– Твой лёд стал намного прочнее с нашей встречи, Говард, – обманчиво ласково проговорила она, мягко опустив ресницы, и медленно подняла ладонь, заправляя прядь за ухо.

Линк сглотнул и сухо что-то доложил на русалочьем явно только для того, чтобы хоть как-то потянуть время, потому что даже Тики ощущал, как напряжение накрыло двор огромной волной, как оно забивалось в нос и лёгкие, как оно заставляло в нетерпении кусать губы. Однако Лави, такой же хмурый, серьёзный, пристально наблюдающий за ними, тихо перевёл:

– А Вы – первая, кто смог растопить его изнутри, – и тут же скептически хмыкнул. – Небось, не ожидал, что она выкинет такое.

Тики хотел что-то сказать, что-то про то, что не нужно так отзываться об Алане, что она не воин, что она не боец для развлечения и наблюдения, но девушка вдруг растянула губы в какой-то странной незнакомой улыбке и куснула себя за палец.

Брызнула кровь.

И вода вокруг неё, в одно мгновение соткавшаяся в острые копья и ленты, кинулась вперёд, прямо на Линка.

Не ожидал? Не ожидал?! Да он только и ждал чего-то такого, только подобного и хотел! Раззадорить ее, заставить пустить в ход кровь – чтобы любоваться этим хаосом и сумасшествием!

Первая, кто смог растопить его изнутри – а ведь фраза-то с еще каким подвохом, правда, без памяти влюбленный в девушку-воина ледяной Говард Линк?

Ненавижу тебя, ублюдок.

Тики с трудом подавил в себе новую волну ярости, даже не представляя, как все это потом выплеснется, и чего от этого ждать, и впился взглядом в тонкую фигурку своей возлюбленной русалки – сумасбродной, ненормальной, безрассудной девчонки, которая однажды сведет его в могилу!

Вот так он и позже и скажет!

Потому что Алана могла передать право ему.

Потому что она могла отказаться – и сказать ему.

Потому что…

– Успокойся, – снова зашипел у него над ухом Лави, покрепче ухватывая его за плечо, как будто опасался упустить. – Успокойся и смотри, потом этому кретину в морду дашь.

– И на том спасибо, – не хуже змеи прошипел в ответ Тики и яростно дернулся.

Линк заморозил летящую в него преобразованную воду взмахом руки – и бросился наутек, потому что Алане было будто того и надо. Она ринулась вперед, воспользовавшись заминкой, и ощетинила свою левую руку длинными и острыми даже на вид водяными когтями.

По наблюдающей за боем толпе прошел восхищенный ропот.

Тики глухо и грязно выругался.

На лице девушки сияла предвкушающая улыбка.

Может быть, будет лучше, если она всё же станет женой этого Линка? Линка, который видит в ней лишь оружие, который смотрит на неё с восхищением, этого грёбанного Линка, который даже сейчас в восторге пожирает её взглядом.

Ведь она любит сражаться. А Тики… а Тики лишь будет сдерживать её, будет оберегать её как зеницу ока, не позволит кому-либо коснуться её, потому что Алана… Алана была драгоценным хрупким жемчугом, который мог разбиться от любого неаккуратного движения – он и сам это видел.

Но девушка… сейчас девушка подскочила к ошарашенному Линку с этой предвкушающей незнакомой улыбкой – такой же улыбкой, как и у Неа, когда тот натыкается вдруг на достойного противника.

Алана замахнулась когтистой лапой и со всей силы цапнула по тритону, который тут же увернулся, попытался отпрыгнуть от неё, увеличить дистанцию, – но девушка не позволила ему этого сделать.

Она тут же, словно бы на лету, развернулась всем телом, оказываясь по другую сторону от всё ещё не сориентировавшегося Говарда (который выглядел слишком удивлённым, на самом деле, но Тики не желал вникать в эмоции этой отмороженной трески), и, вытянув ногу (мужчина поблагодарил всех духов за то, что догадался ещё неделю назад, когда Алана потребовала учить себя драться, попросить её надевать впредь под ханбок штанишки, а не юбку), двинула ему в бок, заставляя отшатнуться на несколько шагов.

– Хах, видишь: он в шоке, – злорадно усмехнулся Лави, отвлекая Тики от наблюдения, – он, наверное, и не думал, что она всё в ближний бой переведёт.

А Тики было плевать. Плевать! Он только хотел, чтобы все поскорее закончилось – потому что Линк, улучая моменты, смотрел на него с такими насмешкой и превосходством, что становилось тошно – и страшно, как бы прилюдно замечательного господина Тики сейчас от всего этого не вывернуло наизнанку и хорошенько не прополоскало.

Его уже и так унизили дальше некуда – и кто? Любимая женщина, в которой был уверен больше, чем в самом себе, которая умоляла не поддаваться и не провоцировать.

Боялась, он проиграет? Стыдилась того, что влюбилась в того, кто не в состоянии наслаждаться вкусом подобной бойни?

Теперь это было уже неважно.

– Да ладно тебе дружище, – Лави по-свойски хлопнул его по плечу. – Неужели не понимаешь? Она только и ждала повода с ним поквитаться!

– За что? – собственный голос казался чужим каким-то. Тики ощущал себя ужасно деревянным и неповоротливым.

Хорош господин – привез невесту, а защитить не смог, вот она сама на арену и вышла.

– Как это – за что? – друг между тем хмыкнул. – Если ты думаешь, что она не замечала его взглядов – ты глубоко ошибаешься. Алана не из слепых, и эти взгляды ей ой как не нравятся.

– И мне она пресечь этого не позволила, – Микк сжал зубы почти до скрежета и заставил себя не смотреть в ту точку, где снова на секунду зависли в воздухе Алана и Говард, в пылу сражения слишком близкие друг к другу – и друг другу.

Они были стремительны и резки, словно выпущенные стрелы, и это было бы удивительно прекрасно, если бы Тики не было настолько мерзко наблюдать за этим.

– Ты считаешь её слишком слабой, – легкомысленно фыркнул Лави, качнув головой. – Она, конечно, ведьма, но не дура, чтобы бросаться в огонь сломя голову, – вдруг как-то настороженно, словно прекрасно понимал, что так злит Микка, проговорил он, кидая на мужчину настороженный взгляд. – Это не твоя вина.

Ага, как же, не его вина. Но, конечно же, он ничего не сказал – лишь тяжело вздохнул, пытаясь отвлечься, пытаясь не смотреть на бой, но всё равно в итоге останавливаясь взглядом на том, как парят полы лёгкой юбки, как проворно скачут по водяным ступенькам тонкие ступни, как серебрятся распущенные волосы и как сияют серые глаза.

Алана была сейчас совершенно не такой, как во время сражения с Неа. Тогда она была яркой, живой, шкодливо-хитрой – такой, словно бы ей было в радость, но всё это было для нее игрой. Будто бы она играла с непоседой-Неа, позволяя ему резвиться и нападать на себя.

Но сейчас… сейчас это было что-то древнее. Что-то сильное, мощное, прекрасное в своей власти, своем предвкушении. Словно перед Аланой, такой незнакомой сейчас (в голову противно лезли воспоминания о Сцилле и о том, с какой злой ненавистью девушка наказала её), такой далёкой, появился достойный соперник – появился тот, кто был способен наконец развлечь её.

Потому что улыбка на её губах была не просто предвкушающей – она была покровительственно-надменной.

На Тики Алана не отвлекалась – ни жестом, ни взглядом не показала ни разу, что заметила его, сосредоточив все свое внимание на противнике. Так, словно Микк был букашкой под ее ногой, медлительной улиткой рядом с быстроногой рысью.

Может, ему этого действительно не потянуть? Может, она просто не для него? Ведь он не знает всего о ней, он ни разу не видел этой улыбки на ее лице.

Тики очень не хотел сомневаться, но… но…

– Дурь из головы выкинь, – внезапно буркнул ему на ухо Лави и недовольно пождал губы. – А то все на лице написано, только и даешь этому щенку повод ликовать. А если будешь давать повод – он выиграет даже проиграв. Прекрати, слышишь?

– Замолчи, – очень тихо и излишне спокойно, пожалуй, процедил Тики в ответ. Сам как-нибудь разберется, что ему выкидывать из головы, а что так там и оставить. В конце концов, кто здесь четыреста лет точил зубы на родную тетку? – Не тебе меня учить, ясно?!

– Пап… – Изу потянул его за рукав и прикусил губу. Надо же, в этот раз даже без запинки, как удивительно.

Тики зажмурился, подавляя в себе порыв совершенно неуместного сейчас злобного веселья, и постарался успокоиться. Ладно Линк, ладно Лави, даже Алана… Но на ребенка за что? Ну не воспринимает он его как отца, так и что с того? Как будто раньше все легко было. Это можно пережить как-нибудь, почти без потерь даже.

– Все в порядке, Изу, – как мог ласково отозвался мужчина и легонько стиснул руку мальчика в своей ладони.

Всё не в порядке.

Всё определённо точно не в порядке.

Но никому об этом знать явно не следовало.

Тики глубоко вздохнул, представляя, как воздух внутри него успокаивается и укладывается плотной завесой где-нибудь в животе, и почувствовал вдруг, как земля под ногами едва ощутимо задрожала. Заметил это и Лави, тут же ошарашенно взглянув под ноги.

– Да вы шутите, – ошалело прошептал он, явно что-то поняв и оставшись приятно удивлённым этим фактом. Словно перед ним сейчас происходило наипрекраснейшее зрелище, какое вообще можно было увидеть. Словно сейчас не хрупкая девушка перепрыгивала со ступеньки на ступеньку всё выше в воздух, увлекая за собой и точно подуставшего Линка, на шее которого то и дело проглядывали жабры.

А значит – всё это скоро наконец закончится.

И Тики… он примет окончательное решение по поводу всего этого – потому что зачем ему древняя богиня, мощь и силу которой он будет только сдерживать? Зачем ему та, рядом с которой он будет лишь мелкой букашкой, не раздавленной лишь по какой-то странной прихоти?

Он же всего лишь разок спас её. Вытащил из той передряги, в которую она по его вине и угодила.

Линк завис в воздухе совсем рядом с Аланой, всего лишь в нескольких метрах ниже неё, и девушка вдруг кинулась стремительно вниз, заставляя сердце Тики на секунду замереть – и пуститься вскачь.

Потому что из-под земли вырвалась огромная бурная волна.

Эта волна устремилась к Алане как преданный пес к бесконечно любимому хозяину – и поглотила летящего вниз Линка, заключая в своих голубых водах и заставляя уже определенно поневоле отрастить хвост. Недостало сил?

Алана ликующе рассмеялась и опустилась на землю, помогая себе стихией. Опустилась – и поманила волну, словно просила прижать соперника к полу.

– Ну что? – в полной тишине с любопытством поинтересовалась она. – У тебя еще есть силы сражаться и отстаивать свою точку зрения? Ты еще считаешь, что сможешь исполнить свои задумки?

Говард хмуро смотрел перед собой и молчал – как будто боялся встречаться взглядом с ней. Как будто боялся принимать свое поражение. Однако Алане было не занимать терпения – она ждала. Она дожидалась ответа с удивительной стойкостью – хотя это на самом деле совершенно не удивительно! – и явно его дождалась.

Потому что Линк вдруг как-то по-особенному хлопнул хвостом по земле – Тики не разобрал, как именно, – и губы его недовольно дрогнули.

– Хорошо. Забирай мальчишку, – тяжело произнес он. – Но я…

– Ты слаб, – надменно перебила его Алана. – Слишком слаб, чтобы отдавать мне приказы, ясно? А я не хочу больше подчиняться слабым. И особенно – тебе. Только не тебе, Говард.

И Тики отчего-то явственно ощутил, что эти слова… они были ему. Мелкой букашке, всё ещё не раздавленной благородной богиней, которая по своей прихоти влюбилась в него. Что это он слаб. И недостоин её. Что всё это было ошибкой – вся эта влюблённость, все эти чувства, все его решения и желания.

А раз так… то ему не следует больше сдерживать Алану. Не следует удерживать её подле себя, такого слабого и мелочного, по уши влюблённого, но не имеющего ничего, что можно было бы отдать ей.

И эти мысли – эти противные мысли, едкой кислотой разъедающие ему голову, – были насколько тяжелы и мучительны, что Тики ощутил, как силы вдруг покинули его тело. Словно его накрыла волна и, выпивая кровь из сосудов, унесла куда-то вдаль – мышцы вмиг стали такими неподъёмными, что хотелось просто упасть и не подниматься.

Однако Линк, к которому эти слова и были обращены, такого явно не ощущал. Он со злостью глядел на Алану, неподвижный, уставший, разбитый, он всё равно глядел на неё в этой ненависти, словно до сих пор не мог поверить, что девушка, стоявшая перед ним, оказалась так сильна.

– Ты не достойна этого звания, – прошипел он, сощурив глаза, на имперском. Так, словно хотел опустить её в глазах всех присутствующих. Так, словно хотел, чтобы все поняли, про что он говорит. Но Тики не понимал. – Ты всего лишь ведьма, которая по случайности оказалась допущена до океана, – просипел он, не отрывая цепкого взгляда от вмиг побледневшей Аланы. – Ты не имеешь права владеть океаном.

Тики скорее ощутил, чем услышал, как захрустели костяшки сжатой в кулак руки Лави. Друг явно пытался сдержаться, вот только стоило ли?

– О нет… – между тем забормотал рыжий тритон почти молитвенно, – нет-нет-нет… Ну же, Алана, все же было хорошо!.. Только не выходи из себя…

Но Алана из себя и не вышла. Бледная и решительная, она сурово свела брови к переносице и впилась в глядящего с вызовом Линка долгим изучающим взглядом, как будто размышляла, как у него вообще хватило смелости что-то такое сказать. И – что с ним можно за это сделать.

Лави снова что-то молитвенно зашептал, но Тики не обратил внимания – он смотрел. Смотрел снова на эту девушку, похожую на древнюю богиню, серьезную и мудрую, свободолюбивую и настойчивую.

Смотрел – и не знал, что ему делать.

– Ты тоже не достоин, – сказала наконец эта богиня нежным голосом его любимой женщины. – Никто из вас не достоин, – припечатала она как будто для верности. – Ни ты, ни Мари, ни Канда, ни Комуи… Никто из вас не достоин владеть мной. Владеть океаном.

Лицо Говарда исказила новая гримаса злобы, но что-то в ней было еще такое… Словно он ненавидел Алану – и не мог ей не восхищаться, не мог ее не обожать.

Тики не смог бы сейчас сказать, что это чувство ему совсем уж чуждо. Потому что сам нечто подобное и ощущал. Правда, совсем по другой причине. И это было… это была не злоба, это была ярость. И – обида.

Смешанная с огромной любовью.

Несмотря на всё это, он всё равно любил её. Обожал и готов был боготворить, если уж на то пошло.

Но вопрос был в том, а готова ли сама Алана отдать себя обычному человечишке, запереть себя, свою мощь, свою власть ради лишь одного-единственного Тики?

Ведь никто не достоин владеть ей.

А Тики… он же не хотел владеть – он желал оберегать и защищать.

Линк тем временем презрительно выплюнул:

– И поэтому ты отдалась человеку?! – и столько гнева и непонимания было в его голосе, что Микку стало его на мгновение жаль. Потому что, если честно, он ощущал и себя на месте этого тритона, которого только что чуть ли не втоптала в грязь хрупкая девушка, хранящая в себе мощь всего океана. Какая, однако, ирония: Тики спас её лишь раз, и она казалась ему маленькой потерявшейся девочкой, но всё оказалось не так. Потому что это он был маленьким потерявшимся мальчиком, который прицепился к пышной расписной юбке благородной и доброжелательной богини. – Ты забыла, что они сделали?! – продолжал Линк с этой обиженно-непонимающий гримасой, с этим обвинением в глазах, с обожанием и восторгом, но желанием словно бы образумить сбившуюся с пути Верховную жрицу. – Что они сделали с нами, с… с тобой! – его голос дрогнул на мгновение, и Тики ощутил, как Изу испуганно примёрз к его ноге, пуская по коже изморозь, а Лави встревоженно замотал головой, в панике бормоча какие-то проклятия.

Алана, прикрыв глаза, стояла неподвижно с несколько секунд, словно бы раздумывала над чем-то, словно бы собиралась с мыслями, словно бы пыталась себя успокоить, и вдруг бросилась вперёд, подкинутая волной.

Лави обречённо выдохнул.