Текст книги "Жемчужница (СИ)"

Автор книги: Anice and Jennifer

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 65 страниц)

Неужели у морского народа нет никаких ездовых животных? Хотя, опять же, зачем они им под водой. Но они что, даже дельфинов для передвижения не используют? Тики отчего-то думал, что вот их в океане точно под езду запрягли, а тут оказалось, что, видимо, и правда русалки да тритоны все расстояния своими хвостами преодолевают.

И как им только не лень?

Алана шептала что-то, крепко зажмурившись, а кобыла в испуге пыталась их сбросить с себя, и Тики не нашёл ничего лучше, чем просто обнять девушку, прижать её к себе, и зашептать на ухо что-то успокаивающее, смысл чего даже до самого мужчины особо не доходил, потому что нес он явно всякую околесицу – лишь бы Алана пришла в себя и перестала пугать бедное животное.

Русалка испуганно вцепилась в его ладонь и крепко прижалась спиной к его груди, зажмурившись, втянув голову в плечи и даже не смея двинуться с места. Мужчина осторожно отпустил поводья взволнованной лошади и погладил животину, стремясь хоть немного угомонить ее и даже преуспевая, а потом чмокнул Алану и макушку и прижал одной рукой к себе, второй снова хватая поводья.

– Ну тише, радость моя, – успокаивающе забормотал он, потому что девушка ощущалась как пружинка – маленькая и очень тугая. – Она же сама тебя боится, ну… Ничего плохого не произойдет, слышишь? Все будет хорошо…

Девушка мелко закивала, но позы так и не изменила, испуганная и трогательно цепляющаяся за его руку как будто бы в поисках опоры. Тики еще раз поцеловал ее в макушку, на самом деле втайне даже немного наслаждаясь таким положением дел – потому что теперь, когда они будут останавливаться на ночлег на постоялых дворах, он уже не сможет вот так просто оставаться в ее комнате, как-то было на Марианне. Потому что Алана – девушка, и о них могут подумать что-нибудь не то.

Нет, Роджерс вот уже придумал себе, что русалка – невеста Микка из-за прически девушки, но быть невестой – это одно, а правила приличия – все-таки совершенно другое. Так что… Тики решил просто не замечать лукавых взглядов братьев и наслаждаться поездкой настолько, насколько это вообще в его силах.

С конюшни выехали спустя несколько минут, тепло попрощавшись с Роджерсом, и Алана удивленно заозиралась вокруг, словно бы совершенно забыв про то, что недавно верещала от страха как умалишенная. Правда, цеплялась за руку Тики она также крепко и спиной жалась также трогательно, будто совершенно беззащитная и хрустальная.

Поднебесная была в большинстве своём равнинной страной, и только ближе к северу плодородные низины высились горами, с которых живительные реки и стекали к океану, покрывая земли паутиной оросительной системы, благодаря которой земледелие Империи было известно далеко за границами.

До Восточной столицы было недалеко – всего неделя пути, и Тики подозревал, что это будет очень весёлая неделя, полная различных сюрпризов и умилительной реакции русалки-дикарки на все, что предстоит увидеть.

– Смотри и спрашивай, – добродушно хохотнул мужчина, не выдержав, и девушка вскинула голову, глядя на него снизу вверх и вызывая нестерпимое желание поцеловать ее. – Что?

– Почему тебя все так любят? – Алана улыбнулась и зажмурилась на секунду – на этот раз ей в глаза действительно светило солнце, и это… выражение на ее лице… Тики показалось, еще немного – и он просто не сдержится, ну потому что с самом деле, как можно быть такой потрясающей – и такой непосредственной? Неужели она не понимает, что… Тики мужчина, в конце концов! – Тебе, кажется, даже как будто дочку в жены отдать хотели… на пристани… – между тем, продолжила девушка, чуть смутившись и подавленно вздохнув.

Микк не сдержал улыбки в наблюдениях за ее потугами (сколького же она еще не знала!..) и отозвался, трогая поводья и пуская кобылу легкой рысью:

– Потому что я постоянно ношусь по Империи и докладываю старику жалобы населения. Разве Мана уже не успел расхвалить меня по этому поводу?

Девушка завела глаза и чуть царапнула ногтями его запястье словно бы в знак протеста, но все-таки ответила:

– Мне просто было интересно, что ты скажешь. Мана вот говорил, что ты очень многим людям помогаешь, – заметила она с легкой улыбкой и, тут же как будто смутившись своего интереса, указала на фруктовый сад, виднеющийся за одним из заборов: – А там что растет?

Тики подумал, что она слишком мила и по-детски наивна, раз надеется, что он поведётся на такую простую и явную уловку, и, чувствуя себя отчего-то в этот момент кем-то очень похожим на Мари, таким же спокойным и даже снисходительно взрослым, доброжелательно улыбнулся, осторожно подтягивая съезжающую с седла девушку.

– Бордовые ягоды – это вишня, – принялся рассказывать он, с греющим душу удовольствием наблюдая, как Алана закусывает нижнюю губу и внимает каждому его слову, – оранжевые фрукты – апельсины, а вот там твои любимые яблоки, кстати, – девушка радостно взвизгнула словно перезвон ручья, очень приятный и не раздражающий, какими обычно взвизги Тики и казались, и хлопнула в ладоши, вновь чуть ли не съехав с седла.

До постоялого двора в таком темпе они и доехали: русалка с восторгом осматривалась по сторонам и показывала пальцем на все, что привлечет её внимание, требуя объяснений и каких-нибудь рассказов, иногда делясь чем-нибудь из культуры своего народа, Изу частенько повторял за ней, тоже не видавший большинство растений Поднебесной, близнецы тихо переговаривались между собой, иногда хитро переглядываясь (хотелось в нос им дать каждому) или вклиниваясь в разговор, а Тики, о ветер, наслаждался тонкой спиной Аланы, её нежным голосом и лёгким ароматом морской воды, исходившим от её шеи и волос.

Хозяин двора выскочил к ним, сразу же раскланявшись перед наследником престола, отчего Неа важно кивнул ему, и предложил ночлег, от которого им просто нельзя было уже отказаться – солнце почти скрылось за горизонтом, а ночевать где-нибудь на свежем воздухе, в лесу, Микк опасался, хотя, конечно, с радостью бы заснул под вечерние трели птиц, а не пьяное завывание весёлых сельчан.

Они заказали четыре комнаты, и совершенно не удивительно, что Изу, только оказавшись на твердой земле, тут же бросился к Тики, обнимая его за пояс и вскидывая голову:

– Я же ночую с тобой, да?

Мужчина улыбнулся и кивнул, потрепав его по волосам.

– Конечно, малыш.

Мана попросил владельца постоялого двора приготовить ванны во всех комнатах и сообразить что-нибудь к ужину (ужин можно было подать, в общем-то, в одну из комнат – потому что как-то глупо в данной ситуации есть по одиночке, и братья в этом с Тики согласились), а заодно – принести побольше разных фруктов. Алана озиралась и принюхивалась, когда они поднимались по лестнице на второй этаж, и, кажется, была просто в восторге от всего окружающего ее в помещении. Правда, на мужиков поглядывала с опаской и подозрением, верная себе и руки Тики не отпускающая ни на секунду.

Хозяин постоялого двора, между тем (старик Джейме, кажется?), уже рассыпался без перед «красавицей» в комплиментах и, кажется, даже предложить ей ванну с маслами. Русалка, впрочем, явно не зная, что это такое, отказалась, но Тики, когда хозяин поднял на него глаза, кивнул и чуть улыбнулся уголком губ.

В комнатах было скромно, но чисто и свежо, что уже делало старику и его семье честь, поэтому Микк, как только бросил свои вещи и вещи Изу на кровать, тут же на этой кровати устало и растянулся. Болела каждая косточка, потому что за добрых полтора месяца путешествия туда и обратно на Марианне он порядком отвык от верховой езды, но ничего не поделаешь.

Мельком мужчина даже подумал, каково теперь и того больше уставшей Алане, которая вообще никогда на лошадях не ездила, и закрыл глаза, представляя, как осторожно растирает и массирует тонкую нежную спину девушки. Его фантазиям, конечно, суждено было прерваться почти сразу – потому что еду принесли именно в их с Изу комнату, но все же…

Этого не произойдет, конечно же, но Тики очень хотел бы этого.

Алана заскочила в их комнату как ошпаренная, спустя секунду, однако, уже напустив на лицо спокойствие и воодушевление, с которыми под руку с мужчиной и ходила, но даже этого жалкого мгновения хватило, чтобы Микк закусил губу от досады – вот же идиот! Оставил её совершенно одну, вынуждая выйти в коридор и добраться сюда самостоятельно, а ещё же уверял, что не оставит ни на минуту!

Девушка смущенно улыбнулась, присаживаясь рядом с ним на кровать, и облегчённо выдохнула, словно до этого момента только и делала что волновалась о своей безопасности.

Тики почувствовал себя уродом.

И – будто пытаясь успокоить самого себя, обнял её за плечи. Русалка метнула на него удивленный взгляд, непонимающе нахмурившись, и тут же повела носом, с любопытным восторгом воззрившись на стол, на котором расположился их ужин: блюда из рыбы, варёный картофель, ломтики свежего белого хлеба и кувшин с вином.

Близнецы подошли минуты через три, слегка потрепанные (если бы Тики не знал их, то точно бы решил, что занимались они непотребствами, а так – скорее всего, Неа вновь преисполнился нежности по отношению к брату и захотел его потискать, на часто тот недовольно начал отпираться, но ничего у него не вышло), и, лукаво переглянувшись, заняли стулья рядом с устроившимися за столом Аланой и Изу.

Вскоре одна из дочек хозяина (наверное, одна из младших, ей было на вид всего-то лет двенадцать) принесла еще поднос с фруктами – вот и апельсины, и вишни, и яблоки. Стоит сказать, девчушка ушла не сразу, а, явно не удержавшись, замерла уже на пороге и бросила вороватый, но совершенно восхищенный взгляд на Алану, кажется, тоже этого заметившую. Русалка чуть улыбнулась – и тут же покраснела, словно это было для нее странно – такой восторг.

Впрочем, это и было, наверное, странно, ведь сородичи ее сторонились.

Тики налил девушке вина и с улыбкой пронаблюдал за тем, как она заинтересованно пробует напиток, а потом тут же хватается за жареную рыбу, пробуя ее – и заедая картошкой. Но больше всего ей явно понравились апельсины – и почему-то хлеб.

Хотя хлеб тут был, вообще-то, очень хороший – совсем свежий и мягкий-мягкий, Тики даже зажмурился, когда отправил в рот кусочек.

А еще выяснилась забавная подробность – Мари оказался прав, и Алана действительно не умела пользоваться вилкой. Научилась она, конечно, быстро – да и что тут учиться, – но выглядело это весьма забавно.

– Ой, Тики! – Неа долил себе вина и хлопнул в ладоши. – А в Восточной столице точно есть твои любимые карпы! Управляющий как-то по секрету мне сказал, что специально для тебя решил разводить их, ты знаешь об этом? – он захихикал, и Микк удивленно вскинул брови. Картошка была чищенная, потому он просто взял ее руками, теплую и рассыпчатую, и отправил в рот, тут же подхватывая с соседнего блюда еще одну рыбку и отправляя к себе в тарелку, чтобы потом отхватить от нее приличный кусок.

– Пра-а-а-вда? – протянул он лениво. Эта новость тянула на еще один бокал вина, вообще-то, но Микк решил особо не перебарщивать, а потому только облизнулся (совершенно невоспитанно, матушка бы прибила!) и кивнул. – Отли-и-и-чно!

Алана заинтересованно нахмурила брови, став при этом ужасно милой, и наклонила голову к правому плечу, словарь пытаясь что-то вспомнить.

– Ты любишь карпов? Но они же такие… противные на вкус! – с растерянным возмущением воскликнула она, выжидающе посмотрев на мужчину. Неа хрюкнул в кружку, за что Мана тут же хлопнул его по спине, скорее и из желания заткнуть его, а не помочь, а Изу удивленно приоткрыл рот, уставившись на русалку, из-за чего та стушевалась и неловко повела плечами. – Но они же и правда очень противные… – пробормотала она, закусив губу.

Мальчик подобрался на месте, так и не донеся кусок рыбы до рта, и уже собрался что-то любопытно спросить, но Тики мягко перебил его, не желая вгонять девушку, явно не привыкшую к такому вниманию, в краску ещё сильнее, чем сейчас:

– А это не обычные карпы, – и заметив, с каким скепсисом приподнята бровь Алана, добавил: – Я тебя угощу ими, и, поверь, они тебе точно понравятся.

Русалка лишь хмыкнула, определённо не поверив ему, и вернулась к ужину, аккуратно орудуя вилкой, но явно не преуспевая в этом. Тики хмыкнул на это и только фыркнул себе под нос:

– Я же ничего не говорю про лососей…

Ответом ему было молчаливое возмущение, но даже так Алана выглядела слишком… слишком милой, пожалуй, чтобы хоть сколько-нибудь сильно на нее злиться.

Мужчина вспомнил, как отнесся к русалке в первый момент и какими были отношения между ними в самом начале – казалось, очень давно, но на самом деле даже меньше месяца назад – и улыбнулся в свою тарелку, не слишком горя желанием делиться своими мыслями с окружающими. А тем более – с самой Аланой.

Как же можно изменить свое мнение о человеке, лишь узнав о его жизни больше. Лишь увидев его… немного более другим, нежели обыкновенно.

Сейчас Алана смотрела на него не щурясь, и это вселяло в Тики надежду на то, что все не… не до конца еще потеряно, может быть. Что если русалка так откровенна с ним, что если ей нравится рядом с ним находиться – может, это не просто какая-то дружеская привязанность?..

Ветер влюбленности Тики окреп, обратившись настоящим ураганом, после встречи со Сциллой и Харибдой, и мужчине казалось, он не может ничего с этим поделать, потому что ему нравилось находиться в центре этого вихря и смотреть на окружающий мир сквозь его око.

– Пей вино, Тики, – перебил его мысли Мана, – господин Джейме говорил, оно на травах, так что это не только вкусно, но и полезно.

Вино действительно было хорошее – почти без этой кислоты, которая Микка так всегда раздражала, а потому он кивнул.

Но язык у Аланы начал заплетаться уже к концу ужина, отчего смеющийся с её потуг что-то рассказать Неа попросил заварить ещё жасминового чая, который, оказывается, очень понравился Изу, уже успевшему выпить принесённый им чайник, отчего постоянно оглядывался по сторонам с опаской, словно боялся, что его накажут за это, и через несколько минут русалка с детским восторгом рассматривала зеленоватую и вкусно пахнущую жидкость в чашке.

Тики спокойно погладил мальчика по плечу, наливая ему ещё чая, на что ребёнок бросил на него виноватый и смущенный взгляд, и ободряюще улыбнулся, побуждая его не волноваться по пустякам. Изу был замечательным мальчиком, но с его вездесущим чувством собственной вины необходимо было что-то делать.

Когда блюда опустели, а все наелись, Микк аккуратно подхватил разнеженную от выпитого вина (девушку, кажется, алкоголь брал сразу же) Алану и проводил до её комнаты, уложил в кровать, не сдержавшись, поцеловал в макушку, пожелав спокойной ночи, и вышел в коридор, жалея, что не мог остаться с такой нежной и мягкой сейчас русалкой – которая ласково улыбалась в ответ на заботу и порывалась сама чмокнуть в щеку, но все время промазывала и буквально клевала то в нос, то в ухо. Интересно, подумал Тики уже в кровати, а если ей дать чего покрепче, получится ли украсть поцелуй с губ?..

Мужчина прогнал такие мысли, полностью посвятив себя вечернему чтению сказок, книгу с которыми Изу трогательно прижимал к груди, и через несколько часов они, уморенные и так и не раздевшиеся, уснули.

Следующие дни проходили примерно в таком же темпе: Алана с мальчиком наперебой интересовались всем, что увидят на пути, Тики наслаждался тем, как жалась к нему девушка, Неа болтал напропалую, вызывая смех всей компании, а Мана спокойно ехал позади, постоянно читая что-нибудь. Иногда они устраивали привал в тенях пышных деревьев, а по вечерам останавливались в постоялых дворах, где уплетали плотный ужин перед сном и лёгкий завтрак с утра.

И на третье утро Тики заметил синие круги под глазами Аланы.

Естественно, его это обеспокоило. Он ужасно пожалел, что не зашел к ней прошлым вечером (потому что они каждый вечер пили вино, и каждый вечер ее смаривало уже с пары бокалов), ведь вместо него мог зайти и кто-то… другой. Уж не додумался ли кто-то сунуть нос в комнату спутницы самого наследника и… мда, «господина Тики». Микк ухмыльнулся, снова вспоминая тот забавный разговор со стариком, вечно прочившим ему всякие чины, если уж не императорский престол, и мотнул головой, снова переключаясь на русалку.

Алана задремала, привалившись спиной к его груди, и мужчина пустил кобылу шагом, прикусив губу и задумавшись.

Что такого могло произойти, что девушка не спит?

…или ей снятся кошмары?

– У нас привал? – Неа подъехал к нему и быстро кивнул на дремлющую царевну, но Тики только качнул головой. Он совершенно не представлял, как спустить чутко спящую Алану с лошади, чтобы не разбудить, так что тревожить ее не стоило.

– Нет, – тихо отозвался он вслух. – Просто с ней… не так что-то. Сморило почти сразу, странно как-то. Если хотите – вперед поезжайте, мы вас догоним.

Неа кивнул, но отъезжать далеко не стал – только указал на также кемарившего в седле Изу (вот уж кто точно спал хорошо ночью!) и снисходительно пожал плечами – дескать, что с них взять, они верхом-то раньше не ездили никогда.

Нет, отчасти Микк был согласен с братом, но… это все равно было странно. И спросить у Аланы, в чем дело, все-таки стоило, потому что если не спросить – есть шанс вообще никогда не докопаться до истины, потому что сама русалка ни за что не признается. У нее же обычно «нет необходимости» говорить о важных вещах.

И с одной стороны, это ужасно бесило, потому что Тики же беспокоился! Но с другой, а кто такой вообще Тики, чтобы так беспокоиться?

Мужчина тяжело вздохнул, в очередном приступе болезненной нежности подтянув к себе начавшую сползать с седла Алану, и мотнул головой. Спросит обо всем вечером, когда они остановятся на ночлег. Осталось только придумать, о чем же её спрашивать, чтобы не оскорбить или не обидеть.

========== Двенадцатая волна ==========

Алана выскользнула в коридор и с оглядкой шмыгнула в комнату к Тики, куда обычно всегда приносили ужин из ночлега в ночлег. Как видно, почести оказывали наследнику-Неа, а привыкли больше все равно к Тики. Это было странно – и хорошо. Потому что к Микку девушка привыкла и не боялась к нему приходить сама. Потому что была в него влюблена – и уверена в нем.

Но все же… такое доверие к мужчине окружающих было по меньшей мере подозрительным, если он – просто адмирал, как говорил сам про себя. Тем более… никто даже на пристани так его не называл. Везде он – «господин Тики», как и близнецы, которых тоже кликали господинами. Словно они… равные.

Алана глубоко вздохнула, чувствуя, как ее слегка пошатывает, и притворила за собой дверь, оборачиваясь. Тики, свежий и чистый, явно только после этой странной «ванны», увлеченно читал свернувшемуся калачиком на кровати Изу какую-то книжку и в первый момент, кажется, даже ее не заметил. Девушка тихо подошла к ним и присела рядом – и он тут же вскинул голову, устало ей улыбнувшись.

– Сегодня у нас будет не рыба, – при этом вид у него был какой-то… непонятный. Тики смотрел вроде и лукаво, но как-то нерешительно.

Алана улыбнулась.

– Отлично, а то я уже подумала, что на суше тоже едят только рыбу.

Изу рассмеялся в ладошки, и девушка подавила в себе порыв потискать его за щечки, как когда-то давно сами сёстры и братья тискали её. Она пронаблюдала, как Тики с каким-то странным облегчением выдохнул, словно беспокоился, что девушка окажется против того, чтобы попробовать что-то кроме рыбы, и ласково погладил её по ладони, вызвав стадо мурашек, проскочившее теми самыми лошадьми по коже и отбивающее копытами все мышцы. Алана хохотнула от такого сравнения, прикрыв глаза, и, почувствовав, как её повело в сторону, сразу же вытянулась по струнке, уговаривая себя не завалиться спать прямо здесь.

Мужчина обеспокоенно нахмурился, явно что-то поняв, но ничего не сказал, и девушка стушеванно фыркнула, потрепав зажмурившегося Изу по волосам.

– А вот и разнообразие в нашем рационе! – Неа ворвался в комнату подобно вихрю, разгоняя своим свежим ветром застоявшееся молчание, для Аланы оказавшееся слишком тяжёлым, и с широкой улыбкой подскочил к столу. – Аромат свинины я и за километр учую! А тут ещё и запеченная с сыром! – воодушевленно облизнулся он, потирая ладони, и Мана, зашедший следом за ним, лишь обреченно закатил глаза.

Алана прикусила губу, сначала не решаясь спросить, но в итоге все-таки вздохнула – ей было слишком интересно.

– А что такое сыр?..

Неа склонился над подносом и в широкой улыбкой принюхался. И – хлопнул в ладоши.

– Сыр делают из молока, это… – он запнулся, явно решив, что объяснять дальше нет смысла, и махнул рукой. – В общем, это вкусно! Сейчас попробуешь!

Мана хохотнул в кулак и пообещал Алане, что потом даст ей книгу, но та на это только вздохнула. Она все еще не знала, как признаться в том, что не умеет читать и писать ни на одном языке, кроме родного. В родном языке она знала все диалекты, что уж тут говорить, но вот языки южного берега, а уж тем более северного… Все было печально, в общем. Лави, который обещал ее научить, давно пропал, а больше спросить было особо и не у кого.

– Встаем, малыш, – Тики чмокнул зевнувшего Изу в макушку, и Алана не сдержала улыбки, выбрасывая из головы всяческие нюансы. Это было так… по-домашнему, что ей тут же самой захотелось оказаться под ласковой рукой. – Давай поужинаем, а потом дочитаем, ладно?

Мальчик кивнул и, на секунду обняв мужчину за шею, тут же смущенно отстранился и соскочил с кровати, направляясь к столу. Микк широко разулыбался – как будто и правда был его родным отцом – и Алана в очередной раз поймала себя на влюбленном взгляде в его сторону.

Интересно, её муж будет также трепетно относиться к детям? Также мягко целовать их в лоб и читать сказки? У морского народа тритоны, обычно, детьми не занимались – лишь некоторые из них посвящали себя их воспитанию наравне с русалками, но то были традиции, взращенные веками, а потому никто и не жаловался на то, что отцы частенько не бывали дома, предпочитая уюту жилища ветер и шторма буйного океана. Да и только тритоны были способны защитить и сохранить их народ, а последние четыре столетия они именно этим и занимались. Алана вздохнула, протерев глаза, встала вслед за лениво потянувшимся Тики (он напомнил чем-то в этот момент морского котика) и села за стол, осторожно беря в руки вилку и нож. И зачем людям вообще все эти приборы, если спокойно можно было есть пальцами?

От загадочной «свинины с сыром» пахло очень вкусно, и девушка восторженно потянула носом, с наслаждением вдыхая прекрасный аромат, после чего аккуратно отрезала кусочек, стараясь не обращать внимания на то, как все выжидающе смотрят на неё, особенно Неа, и отправила его в рот.

Мясо совершенно отличалось от всего, что ей доводилось пробовать раньше – само по себе достаточно пресное, но в окружении специй и мягкого тягучего сыра приобретшее воистину замечательный вкус, оно заставило Алану восхищенно зажмуриться и от удовольствия тонко промычать.

Ну потому что нет ничего такого в море! Даже близкого ничего нет!

Неа довольно заулыбался, увидев ее реакцию, и тут же принялся за свою еду.

– Отлично, – с умным видом изрек он в процессе. – Таким образом и доказывается, что русалки ничем, кроме хвоста, от людей в принципе не отличаются!

Алана засмеялась, не слишком согласная с ним, но уж точно не в этом плане и уж точно не имеющая желания портить ему настроения. Душа старшего Уолкера мягко искрилась и сияла, и темной дымки почти не было заметно, хотя что-то такое всегда еще рядом с ним девушке чудилось. И все же… Пожалуй, Тики был прав – Неа действительно болен.

Вот только вряд ли именно она сможет исцелить его. Скорее, это должен сделать Мана – спокойный и ласковый Мана, мягко улыбающийся репликам своего близнеца и слушающий его внимательнее прочих.

Наверное, все дело было в том, какие чувства Неа вкладывал в общение со своим братом и с окружающими, но… здесь девушка не была помощником. Можно было даже сказать, что она сама нуждалась в помощи (хотя она в ней уже не нуждалась, нет-нет-нет), потому что Тики каждое утро приходил к ней и перевязывал ее, перед этим позволяя облиться душистой водой из остывшей за ночь ванны.

И Алана была готова вечно вот так сидеть перед ним: беззащитная и полностью открытая, потому что, манта всех сожри, она была так счастлива, когда он касался её. И девушка также была благодарна ему за то, что Тики явно видел, что теперь его помощь в перевязке не требовалась, но ничего не говорил и продолжал трепетно касаться её лодыжек и бедер, рождая истому во всем теле и желание (ещё более сильное, чем обычно) прижаться к нему, чтобы никогда уже не отпускать. И это было постыдно, конечно, но Алане было уже совершенно плевать, потому что мужчина был потрясающе ласковым, а она была в него влюблена до беспамятства.

Ужин закончился как-то неожиданно быстро за всеми этими мыслями, и когда пришла пора покидать уютную комнату, девушка чисто из желания остаться здесь подольше приставила к губам чашку с ароматным чаем (от вина её слишком несло, а потому пить его не хотелось), отпивая оттуда настолько медленно, насколько это вообще было возможно, чтобы не вызвать каких-либо подозрений.

Близнецы, сытые и довольные, покинули их уже через несколько минут, и Алана, неохотно облизнувшись и с тоской взглянув на радостно вскочившего на кровать Изу в ожидании, скорее всего, новой сказки, встала из-за стола.

Тики поднялся следом, чтобы, как и все эти три дня, проводить до комнаты и пожелать спокойной ночи, и, когда Алана оказалась в постели заботливо укутанной в одеяло, покинул её, оставив наедине со своими страхами и кошмарами.

Девушка уткнулась носом в холодную подушку, представляя, как ее обнимают, и зажмурилась. На корабле она спала хорошо – наверное, потому что море было совсем близко, но на суше… на суше спать было страшно, и хотя ей нравилось путешествовать (она даже почти привыкла к лошади), ночь была самым страшным временем.

Потому что кошмары ей снились про сушу. Каждую минуту Алане казалось, кто-то сейчас зайдет и изнасилует ее или обрежет ей последние плавники. Или – убьет ее. Или…

Никто не заходил, конечно, а все места их ночлегов хоть и были полны народа самого разного колорита, никогда не отличались… недоброжелательностью, если можно так сказать. Все всегда смотрели на Алану именно что восхищенно (и это было так странно и так смущало, что…), без примеси чего-то злого.

Ее считали красивой все люди, с которыми близнецы и Тики хоть как-то контактировали по пути в Восточную столицу, и почти каждый стремился выразить ей свое почтение – причем, без какого-либо похабного подтекста.

Девушка постаралась думать об этом и только об этом и зажмурилась покрепче. Тушить свечи она никогда не осмеливалась и так лежала ночами и иногда смотрела, как они догорают, и как сам собой теплый желтоватый свет постепенно идет на убыль. Так, наверное, пройдет и эта ночь – почти совсем бессонная и оттого ужасно утомительная.

Потому что кошмары виделись не только во сне, но и наяву – когда огоньки свечей окончательно захлебывались в воске, и комнату накрывала темнота.

Алана вздохнула – и тут… в коридоре прошелестели чьи-то шаги.

Она стремительно заострила воду из ванны, копьями выстроив её рядом с дверью, чувствуя себя ужаснейшим параноиком и трусихой, но поделать ничего со своим страхом, буквально раздирающим грудную клетку, не могла, а потому лишь нахмурилась, опасливо облизнувшись, и приготовилась к тому, что сейчас к ней мог зайти какой-нибудь вор или насильник. Правда, вариант, что это могли быть хозяева двора, решившие проверить её самочувствие, или кто-нибудь из их группы, заставил спрятать импровизированное оружие так, чтобы входящий их не заметил, и подумать о том, что сначала хорошо было бы всмотреться в лицо гостя, а не сразу же окатывать его остывшей водой.

Гостем оказался Тики.

И Алана пораженно хлопнула ресницами, аккуратно убирая водяных змей обратно в ванну так, чтобы мужчина этого не заметил – не хотелось беспокоить его своими предрассудками и глупостями.

– Что-то случилось? – сипло поинтересовалась Алана, пытаясь выглядеть не такой уставшей, какой была на самом деле, и пронаблюдала, как Микк осторожно присаживается на край кровати и окидывает её взволнованным взглядом.

– Случилось, – кивнул мужчина, соглашаясь, и девушка обеспокоенно нахмурилась – а что могло случиться за четверть часа?.. Однако Микк вздохнул и покачал головой, снова огорошивая ее. – С тобой, – произнес он укоризненно. – Случилось, а ты молчишь.

Алана закусила изнутри щеку и за секунду затаила дыхание, тут же, впрочем, шумно выдыхая и явно, судя по лицу собеседника, совершенно неубедительно интересуясь:

– А… что со мной не так?..

Тики усмехнулся уголком губ, смеряя ее беззлобно-недовольным взглядом, и упал спиной на покрывало, вскидывая раскрытую ладонь вверх и загибая большой палец:

– У тебя круги под глазами, – дальше он загнул указательный палец: – Ты спишь в седле, – средний палец: – Тебя явно покачивает, когда ты идешь… Мне продолжать?

Девушка отвела глаза, чувствуя себя ужасно пристыженной и совершенно не имея сил ничего на это ответить. Или – не имея смелости. Она вперила взгляд в покрывало и впилась ногтями себе в ладони, просто не зная, как оправдаться, потому что звучать это будет глупо. И потому что поступила она явно глупо – лгать не умела, но зачем-то взялась и своими недомолвками доставила Тики только больше беспокойств.

Мужчина глубоко вздохнул и снова сел. И Алана тут же вскинула голову, впиваясь взглядом в его лицо, боясь, что он уйдет и оставит ее здесь наедине со своими страхами, которые…

– Иди ко мне, – тихо попросил он вместо этого, и девушка ошарашенно замерла, прослеживая в изгибе его губ легкую улыбку – и в следующую же секунду буквально влетая в его объятия.

Как хорошо. Как тепло.

– Тебе снятся кошмары, так? – почти прошептал Тики ей в волосы – и легко прижался губами к ее виску, буквально на секунду, но в то же время как будто на целую вечность. Алана рвано закивала и зажмурилась – теперь уже от облегчения. Потому что если Тики здесь, с ней, никакие кошмары ей не грозят.

И это было так потрясающе, так приятно, так… так… так, что заканчивать этого не хотелось.

– Ну ничего, теперь тебя никто не тронет, слышишь? И даже кошмары тебя не тронут, потому что я их сам прогонять от тебя буду, понятно? – ласково шептал он ей на ухо, осторожно обнимая за плечи и гладя большими ладонями по спине, отчего Алана чувствовала себя такой маленькой, такой беззащитной, такой ещё совсем девочкой, нуждающейся в добром и сильном взрослом, который мог бы позаботиться о ней. И это чувство было до омерзения противным и до дрожи прекрасным одновременно. Таким, что девушке казалось, словно её изнутри надвое разрывает от таких противоречивых эмоций.