Текст книги "Жемчужница (СИ)"

Автор книги: Anice and Jennifer

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 65 страниц)

– Ну уж в воде-то я от разбойников как-нибудь отобьюсь, тебе не кажется? – заметила она игриво. В ответ на это мужчина только махнул рукой, сдаваясь, и снова потер лицо ладонями.

– Только недолго, – попытка подпустить в голос строгости провалилась, и Неа хохотнул, словно издеваясь над ним. Ну конечно, а над кем же еще ему теперь издеваться, как не над двоюродным братом, раз уж родной, дурак, гадостей ему насыпал полную пазуху?

Сама же Алана благодарно хлопнула в ладоши, невероятно радостная и счастливая от, казалось бы, такой пустяковой просьбы, и легко чмокнула мужчину в губы, вновь обдавая ароматной морской волной и заставляя тонуть в этом запахе, в этой солёной свежести.

– Спасибо, – ласково шепнула она, сверкая глазами совершенно волшебно, ужасно трепетная и нежная в своей улыбке, немыслимо мягкая весь сегодняшний день.

Тики ощутил, как мысли стремительно покидают голову вслед за Аланой, игривым ручьём поднявшейся на ноги, и заторможено проследил, как она со смешком советует Неа спрятать нелегально захваченную карту получше.

– А лучше вообще сдайся, племяшка, – шутливо рассмеялась русалка, наклонившись к плечу Уолкера, и её серебряные длинные косы упали ему на грудь. – Шулер из тебя непутевый, если хочешь знать, – горестно вздохнула она, досадливо покачав головой, и Неа, покраснев, возмущённо вскинулся, с сердитым смущением всплескивая руками.

– Иди ты уже в воду, а!

– Он не непутевый, – обиделся за брата Тики, – он просто не в форме.

Это было истинной правдой, на самом деле. Микк не стал бы пользоваться упадническим настроением Неа даже для победы в карточной игре, тем паче что в большинстве случаев побеждал даже тогда, когда тот был полностью сосредоточен на происходящем. Сейчас же… ох, сейчас Тики даже подыграл бы брату, не сочти тот его поведение за оскорбление. А он сочтет, так что пусть лучше проигрывает, но честно.

Неа хмыкнул вдогонку засмеявшейся девушке и вперил взгляд в свои карты. Тики взял свои, ранее уложенные рубашками вверх, и улыбнулся ему.

– Знаешь, а я рад за вас, – внезапно произнес Уолкер, делая свой ход и вскидывая голову к небу. Солнце ещё не совсем зашло, и его закатные лучи падали на его усталое лицо, освещая его и делая свежее, спокойнее. – И уверен, что вы двое будете счастливы несмотря ни на что.

Тики криво усмехнулся, предпочитая не вспоминать про то, что как только они достигнут столицы, Алану придётся отпустить, отдать этому уже люто ненавидимому Линку, который даже не соизволял навещать обещанную ему невесту, пока та была в бухте, и ничего брату не ответил, не желая переубеждать его. Да и, честно говоря, если эти мысли отвлекали Неа от его собственных проблем, Микк был совершенно не против.

– Надеюсь, – лишь буркнул Тики, тоже на самом деле в глубине души надеясь на то, что всё будет хорошо. Что прекрасную русалку, которая словно бы оттаивала рядом с ним, не нужно будет никому отдавать.

Откуда-то из-за спины послышался радостный взвизг Изу, и мужчина хохотнул, краем глаза замечая, как Алана ласково треплет мальчика по голове, мягко улыбаясь ему, и тянет в сторону затаившегося неподалёку среди густых деревьев и невысокой гряды озера.

…интересно, его жена будет также любить малыша?

Микк встряхнул головой, отгоняя противные мысли, которые только и делали, что нагоняли тоску своей неизбежностью, и глубоко вздохнул.

Играть резко расхотелось.

Но обижать Неа хотелось ещё меньше.

На минуту Тики, конечно, подумал о том, как было бы замечательно, будь его женой именно Алана, но тут же… тут же отринул эту мысль, не желая бередить раны, которых еще даже нет, но которые наверняка появятся, когда им придется расстаться.

Мужчина тряхнул головой, стараясь снова сосредоточиться на игре, иначе рисковал остаться в дураках, и приказал себе на время забыть об этом. В конце концов, конкретно сейчас Алана была с ним, живая и яркая, и ее можно было целовать и ласкать, слушая мягкий смех вперемешку с едва слышными, тщательно скрываемыми стонами.

Однако проницательный Неа, сволота, перемену в нем все-таки заметил и, как видно, решил поработать лекарем для блаженных.

– Почему у тебя такое лицо? – задумчиво сощурился он. – Ладно я не в форме, что правда, то правда, ну, а с тобой-то что?

Тики пожал плечами, не уверенный в том, что хочет ему отвечать. По-хорошему, стоило бы, конечно, но… но. Впрочем, Неа же его брат, и они всегда были дружны, так почему же сейчас он хочет от него что-то скрыть?

– У нее жених есть, – мрачно признался Микк в итоге, и Неа, ошеломленно вытаращив на него глаза, едва не выронил свои карты.

Интерес к игре был окончательно утерян.

И зачем вообще нужно было поднимать эту тему, Тики? Неужели тебе так хочется чувствовать себя беспомощным идиотом, не способным защитить любимую девушку?

…снова так себя чувствовать?

– Жених?! – глупо прохрипел Неа, явно не в силах осознать эту новость, и ошалело выдохнул, растерянно приподняв брови. – Ещё один родственник, что ли? – глухо хохотнул он, очевидно пытаясь поднять упавшее в бездну настроение Микка.

– Не жених, а кандидат, по её же словам, – вздохнул мужчина, проведя ладонью по лицу, словно бы таким жестом мог снять с него всю усталость, внезапно навалившуюся на него подобно приливной волне, и ухмыльнулся. – Но наиболее вероятно, что её отец, который, на минутку, царь, предпочтёт одного из сильнейших тритонов простому повелителю, тебе не кажется? – с горькой улыбкой спросил он, переведя взгляд на брата и с раздражением замечая лукавый, но добрый взгляд золотых глаз.

– А может, всё-таки императорского наследника простому тритону? – мягко поинтересовался Уолкер, чуть опустив голову набок и став похожим на себя обычного чуть больше.

– Ну не начинай, – закатил глаза Тики со стоном, и Неа фыркнул.

– Вот этим сейчас ты мне здорово напоминаешь Ману, – недовольно процедил он, отведя на мгновение взгляд в сторону – явно пытаясь найти близнеца, и заинтересованно заглянул Микку в лицо. – Почему ты просто не скажешь ей?

Тики в очередной раз закатил глаза, не желая говорить на эту тему, но понимая, что брат просто так не отстанет, раз считает нужным, что мужчине следует высказаться.

Микк был уверен, что ему не нужно выговариваться. Но Неа было иногда совершенно плевать на его мнение.

– Потому что не сказал сразу, – выдохнул в итоге мужчина, прикрыв глаза и недовольно скривив губы.

– А почему не сказал сразу?

Это напоминало детскую беседу, когда ребёнок на каждый ответ одаривает взрослого очередным «почему», и Микк, честно любящий детей, ненавидел эту драконову игру сейчас.

– Думал, что это её от меня отвратит, – всё же признался Тики. Потому что это было правдой. Отчасти. Но не говорить же Неа, что он просто боялся, что Алана, боящаяся даже взглянуть на него тогда, будет с ним только из чувства вины и родственной связи! – Я же… я же как увидел её тогда, – картинки тут же заплясали перед глазами: отрезанные плавники, темная кровь на дереве, разорванный голубой ханбок, синяки на оголённой коже и заплаканное бледное лицо, – увидел в той лачуге… я… – поперёк горла встал комок, мешающий говорить. Тики ощутил, как гнев и злость вновь поднимаются в нём, как они норовят вырваться из него смертельным ураганом, как он желает вновь убить этих подонков – сделать им так же больно, как было и самой Алане.

Она тогда жалась к нему так, словно он был единственным способным защитить её.

Тики бессильно сжал кулаки, судорожно вдыхая. Захотелось увидеть русалку сейчас же. Удостовериться, что с ней всё в порядке. Что она в безопасности.

– Понял, что влюблён в неё без памяти? – продолжал допытываться Неа, и Тики медленно мотнул головой, понимая, что тогда в нём была лишь жалость. Океан жалости и опеки, желания уберечь и защитить трепетную, дрожащую, оказавшуюся невероятно нежной и хрупкой Алану, которая несколько недель до этого раздражала и вызывала жажду как можно скорее скинуть эту высокомерную особу на поруки старика.

…как же давно, казалось, это было.

– Нет, но это было близко, – хмыкнул Микк, сглатывая, и закусил губу. Если он сейчас всё-таки сорвётся к Алане, она же обидится, да? – А сейчас, если она узнает про эту ложь, мы обязательно поссоримся, и… – забормотал мужчина, совершенно уверенный, что гордая и не терпящая обмана русалка точно не пожелает даже говорить с ним, если узнает правду.

…хотя что ужасного было в этой правде, с одной стороны?

– Лучше вы поссоритесь один раз, – вырвал его из размышлений Неа с какой-то странно понимающей улыбкой, отчего Тики стало ещё горше на душе, – чем потом будете страдать друг без друга всю жизнь, нет? – предположил брат.

Микк закусил губу, не желая соглашаться, но в то же время понимая, что Неа совершенно прав.

– Я подумаю над этим, – уклончиво ответил он, отведя взгляд, и тяжело вздохнул, чувствуя, как тревога в груди растёт. – И всё же пойду проверю, как они там, а то что-то этот разговор меня… – закончить фразу так, как нужно было, Тики не смог, потому что слова потерялись где-то по пути, но Неа шутливо хохотнул, хлопнув его по плечу, и мужчина вновь понял, как же ему повезло с братьями.

– Иди-иди, а то на тебе лица уже нет, – фыркнул Уолкер, вставая на ноги и направляясь к костру, где собралось уже несколько людей с мисками, из которых поднимался белёсый парок.

Тики ещё раз вздохнул, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце, и тоже вскочил, тут же быстрым шагом уходя в сторону озера и краем глаза замечая настороженно следящего за ним Лави.

Решив не обращать на придурка внимания и просто как можно скорее убедиться в том, что с возлюбленной русалкой все в порядке, мужчина махнул на это рукой и поспешно припустил к озеру.

И – обомлел, как только вышел на песчаный пляжик, уютно скрытый в зарослях шиповника.

Алана сидела на берегу, легко болтая широким разлапистым хвостом на мелководье, и ее чешуя переливалась на солнце серебряными бликами. И она смеялась, позволяя Изу играться со своими полураспущенными косами, и сияла глазами, вглядываясь в закатное небо.

Но даже это не было самым главным. Самым главным было то, что над озером легким шелком летела нежная спокойная мелодия, похожая одновременно и на дуновенье ветра, и на перелив ручья, и на шелест волн. И то, что эту мелодию – песню, нежную ласковую песню, каким-то чудом не слышную за пределами искусно спрятанного пляжа – воспроизводили духи. Три или четыре – их было немного – они кружились вокруг Аланы и восторженно следящего за ними Изу, похожие на разноцветные огоньки своей яркостью, и иногда в их хороводе можно было различить то и дело сменяющиеся облики.

Сама же девушка мяла в руках странного вида ярко-жёлтый шарик с крыльями, и Тики, желая рассмотреть её такой расслабленной и благостной подольше (потому что рядом с ним она словно всегда была в ожидании чего-то: иногда в тревожном, иногда – в таком же, в каком и сам мужчина), затаился среди деревьев, надеясь остаться незамеченным хотя бы на пару минут.

Изу, обычно замкнутый и какой-то даже слегка прохладный, сейчас светился маленькой свечкой, пытаясь заплести в распущенных волосах девушки тоненькие неаккуратные косички, и медленно рассказывал на имперском, как сегодня испугался промчавшегося прямо перед их с Неа лошадью волка, потому что раньше никогда их не видел. Алана улыбалась и внимательно его слушала, иногда поправляя или подсказывая слова, а шарик в её руках, тоже оказавшийся духом с рядом устрашающих острых зубов, удовлетворённо порыкивал (если это так можно было назвать), гоняя разноцветных светлячков длинным хвостом.

Тики любовался ими с несколько минут, понимая, что ведёт себя как какой-то… преступник, но ничего поделать с собой не мог, потому что, на самом деле, очень редко наблюдал за своей маленькой семьёй (как же приятно было это слово!) со стороны – а потому и не видел даже, как они вели себя наедине.

…кончик хвоста Аланы, спрятанный по большей части под водой, сверкал в лучах уходящего солнца и был таким нежно-тонким, что нестерпимо хотелось прикоснуться к ему. А жабры на ее шее были похожи на кружевные воротники, которые в Поднебесную привезли несколько лет назад купцы с запада и которые любила иногда носить Роад, – и их тоже хотелось погладить.

Тики ощутил, как краснеет – потому что думать о таком было слишком стыдно. Хотя невероятно приятно.

Он нетерпеливо переступил с ноги на ногу, ощущая себя ужасно неудобно – и ужасно жаждуще – и испуганно зажмурился, тут же услышав, как предательски захрустели у него под ногами сухие ветки.

О дракон, ну давай Тики, покажи себя ревнивым собственником и преследователем, не дающим бедной девушке со своими треволнениями и неправильными желаниями никакого личного пространства и никакого покоя.

Музыка смолкла тут же, стоило только хрусту стихнуть, а Микку – сдавшись, обнаружить свое местонахождение и выйти на свет, сделав вид, что только пришел. Все-таки стоило держать хорошую мину при плохой игре, не так ли? Если оно получится, разумеется.

Духи бросились врассыпную так быстро, что мужчина даже не успел толком их рассмотреть, ярких, смешливых и явно совершенно не испуганных его появлением, а просто решивших немного покривляться и поломать комедию. Впрочем, их исчезновение его нисколько не удивило – удивляло скорее их наличие рядом с Аланой. К людям духи обычно не приближались никогда. Потому как им просто не было до них дела.

Может, все дело в том, что Алана – русалка?

Тики бросил быстрый жадный взгляд на большей частью скрытые за волосами жабры обернувшейся к нему девушки – и тут же прикусил губу, не зная, что сказать. Кажется, он был немного лишним. Правда, сама Алана наверняка не сказала бы так никогда – уж непонятно почему.

Вот и сейчас – русалка улыбнулась и протянула к нему руку, подзывая к себе и не выказывая никаких признаков недовольства.

– Ты, кажется, находишь приключения даже там, где их в принципе быть не может, да? – неловко пошутил мужчина, присаживаясь рядом и легко ероша волосы зажмурившемуся от удовольствия Изу, тут же устроившемуся рядом с ним.

Алана фыркнула, невероятно яркая и красивая сейчас, словно до этого, в человеческом обличье, она лишь собственным отражением, тенью, и заправила упавшую на лицо прядь за ухо, оголяя жабры на шее.

– Поверь, сама в шоке, – поделилась она со смешком, и Тики отчего-то почувствовал себя не в своей тарелке: вспомнилось, что девушка четыре века провела в одиночестве, где, вероятно, никаких приключений быть не могло и в помине. – Никогда не думала, что настолько удачлива, – мягко рассмеялась Алана вновь в этой двоякой манере, когда мужчина просто не мог понять, что же кроется за этим смехом и этими словами: горечь или же радость.

Девушка вздохнула, на мгновение показав кончик хвоста из-под воды, и, грациозно подняв руки под поверхностью озера, ласково принялась звать духов к себе.

– Он – белодухий, – проговорила она с улыбкой, и разноцветные огоньки выскочили из-за деревьев, из-под воды, соткались из воздуха и закружили цветастым водоворотом вокруг опешившего Тики. Алана заливисто рассмеялась, становясь такой счастливой, такой искристой, что мужчина подумал – он готов смешить её постоянно. Лишь бы она продолжала оставаться такой великолепной в своей искренней радости. – Ты им нравишься, – поделилась русалка с довольной улыбкой, притронувшись к волосам, и медленно провела по ним пальцами (Тики залюбовался тонкими перепонками), аккуратно скрывая серебристой волной своё тело.

Она стеснялась его. Тики почему-то понял это внезапно остро, и ему стало неуютно. Алана стеснялась или стыдилась своей ипостаси, не оборачивалась при нем даже после того их разговора об этом, и это имело под собой, в общем-то, достаточно веские основания, но все же…

Наверное, не стоило на нее давить. Но и ей не стоило постоянно себя этим стращать, ведь здесь, на суше, даже духи приняли ее. Не значило ли это, что она в безопасности? Не это ли было лучшим доказательством?

И поэтому, наверное, мужчина все-таки не смог не спросить об этом.

– Алана… почему ты… прячешь хвост? Ты… я… – он замялся, не зная, как это продолжить, и в растерянности хрустнул костяшками пальцев, тут же чувствуя, как притихший Изу прижался к его боку, словно подбадривая – или останавливая. – Я могу уйти, если… если помешал. Я ведь…

Алана, замершая при его вопросе в каком-то взволнованном ступоре, встрепенулась, стоило только ему замолчать, и как-то заторможенно хлопнула ресницами. Словно не… не знала, что на это ответить, и теперь лихорадочно соображала. Впрочем, к такому вопросу она явно была не готова, потому что в итоге невинно захлопала ресницами и как можно спокойнее выдала:

– Э-э… о… о чем это ты?

Тики завел глаза. Ну вот стоило ли его обманывать, если он все равно понимал? Он был не так глуп и легкомысленен, как может показать на первый взгляд, вообще-то. Именно это их с Неа, наверное, больше всего и роднило.

– Неужели ты надеешься перехитрить меня? – вздохнул мужчина.

Ему было слегка обидно. Обидно за то, что не смог уберечь её, обидно за то, что сама Алана не доверяла ему всех своих мыслей, своих страхов, обидно даже за то, что прикоснуться к ней было чем-то до сих пор запретным. Прикоснуться так, как хотелось.

…а хотелось хоть раз погладить её по хвосту, дунуть на лёгкие бедренные плавники, заставляя их затрепетать от нежного ветерка; ужасно хотелось поцеловать жабры, спрятанные под плотной на вид чешуёй, или провести губами по тонким перепонкам – и эти желания казались неправильными, потому что Алана стеснялась показывать себя. Показывать себя настоящую.

– Н-но я… я просто… я же… просто не хочу… – забормотала девушка, потупив взгляд и взволнованно облизнувшись. Жёлтый зубастый дух, сжавшийся до размеров небольшой птички, опустился ей на голову и опасно оскалился, направив то, что должно было, наверное, зваться лицом (там был лишь большой крест), на Тики.

И мужчина уже в который раз обругал себя всеми словами, какими только можно было. Потому как никогда не забывал, что Алана боялась окружающего мира, но вечно опускал то, что она могла бояться и его в некотором смысле. Или даже не самого его – а того, что может произойти.

Хвост же… он для русалок чуть ли не священен. Неудивительно, что девушка после того, как её чуть не изнасиловали (злость тут же поднялась в груди штормом – они же ничего не успели ей сделать, да?), стеснялась показывать себя. Стеснялась – и боялась.

– Извини, – горестно выдохнул Тики, чувствуя себя полнейшим идиотом. – Забудь, я не хотел, – он попытался улыбнуться как можно более ободряюще, но отчего-то ему казалось, что ничего у него не вышло. Мужчина осторожно погладил по ладони вздрогнувшую от этого прикосновения Алану и легко притронулся носом к её щеке, помня, что у русалок было так принято выражать свою поддержку и симпатию. Жёлтый пузатый шарик одобрительно фыркнул, и Микк показал ему язык под сдавленный смешок Изу. – Лучше расскажи, как ты вообще умудрилась собрать тут орду духов?

Однако девушка ему не ответила. Она облизнула розовые губы, словно решалась сделать или сказать что-то, но никак не могла, и, нащупав его ладонь, сжала в своей руке.

Тики с замиранием сердца ощутил, какие у нее мягкие и нежные перепонки между пальцев, и какая прохладная нежная кожа. Он мог целовать ее еще совсем недолго и совсем не хотел терять отведенное им время зря, но сейчас… сейчас торопить события не хотелось, потому что золотой шарик-дух замер, а Изу совсем притих, и сама Алана…

Сколько она преодолевала ради того, чтобы не обижать его? Сколько страхов она запирала внутри себя, чтобы к нему прикасаться?

На секунду Тики снова захотелось оказаться в каюте Марианны перед зеркалом, где наполовину простоволосая и прекрасная в своей наготе русалка изводила его и себя откровенными вопросами. И почему он постоянно вспомнил про эту каюту и это зеркало, о дракон…

Алана осторожно погладила его по внутренней стороне запястья подушечкой большого пальца и, вскинув на него глаза, отчаянно полыхая щеками тихо произнесла:

– Ты можешь прикасаться к нему сколько влезет, правда… Если… если тебе это не противно, конечно…

Тики дернулся как пораженный молнией в темя любитель гроз – и ошеломленно приоткрыл рот, когда ощутил, как осторожно прижала его ладонь к своему хвосту русалка.

Когда ощутил, как серебристая прохладная чешуя скользит от воды под пальцами, и как хвост девушки словно трепещет, выдавая разом все ее чувства на этот счет. Все ее волнения, опасения и страхи. И – все ее желания.

Мужчина медленно выдохнул, ощущая, как воздух покидает его, превращая словно бы в сдувшийся в штиль парус. И – осторожно погладил нежные чешуйки ближе к кружевной юбочке похожих на белые кораллы плавников.

Алана захихикала, совершенно красная, смущённая, спрятавшая лицо в волосах, и Тики, ощутивший внутри целый ураган, норовящий унести его куда-то в небо, порывисто прижал её к себе, ловя губами вопросительный стон и быстро целуя жабры таким лёгким мимолётным жестом, что даже не успел полностью прочувствовать этого.

– Люблю тебя, – выдохнул он ей в приоткрытый рот и потёрся носом о щёку, чувствуя себя таким трепетным, таким воздушным, таким… таким… таким счастливым, что казалось, что ни одно слово в этом мире не было способно передать степень его счастья. Изу тут же потянулся к ним, обнимая своими маленькими тонкими ручками, и Тики был готов уже сейчас просто лопнуть от переполнявшего его… чего-то.

– Тоже тебя люблю, – шепнула Алана смущённо, всё также пряча лицо, но только теперь уже у него на плече, и Микк коротко рассмеялся, ласково проводя пальцами её волосам и задевая на плече редкие чешуйки, разбросанные по всей коже подобно звёздам.

Он так хотел… сказать ей. Попросить ее. Вымолить у нее эту возможность – быть рядом с ней всегда, потому что это было так удивительно глубоко и прекрасно – любить ее, что без этого чувства, которое раньше он, дурак, считал оковами, кандалами, он не сможет найти себе места.

Потому что ему не нужна была никакая жена, кроме той, которой Алана стать ему не могла. И никакая семья, кроме уже существующей, была ему не нужна, если она не была ее частью. И никакие дети, кроме Изу, который всегда будет его шкатулкой секретов и самой оберегаемой драгоценностью, ему нужны не были, если это будут дети не от Аланы, а от другой женщины. Той, что Мари предсказал ему на корабле. Той, которой он станет хорошим мужем и отцом детей которой он будет просто замечательным.

Тики не хотел всего этого. Он не хотел ехать во дворец, потому что как только Алана вылечит старика (или не вылечит, уж как знать), им придется расстаться и навсегда, ибо встреч потом, после, он просто не перенесет.

Но сказать об этом, хотя бы и словом обмолвиться, мужчина все-таки не посмел. Алана и так была еще не оправившейся, не ожившей после того, что произошло в порту (Тики предпочитал и сам не вспоминать об этом чаще всего, но все же вина его неустанно грызла), и он со своими желаниями и просьбами мог только сильнее все испортить.

Да и от Аланы ли все зависит? Если ей не позволят остаться – она не сможет. А самому Тики поговорить с царем она наверняка не даст.

Собственно, этот царь и сам слушать его вряд ли станет. Особенно когда узнает, из-за кого Алана лишилась своих плавников, а с ними – возможности нормально жить в океане и быть Верховной жрицей. То есть настоящей Верховной жрицей, а не пленницей ледяных крепостей, которая толком даже не может плавать.

Такие мысли убивали: заставляли ненавидеть себя и впадать в пучину отчаяния, заставляли отчаянно хотеть отсрочить момент приезда в столицу на как можно большее время, хотеть спрятать Алану, не отдавать её.

Сбежать куда-нибудь на край света и жить там своей маленькой семьёй.

– Как ми-и-ило, – вдруг донеслось откуда-то сзади, и Микк, закатив глаза, обернулся, с удивлением обнаруживая два глазастых камня в воде.

– Так он и правда… – начал один, неожиданно словно бы размазавшись и в одно мгновение сжавшись до синего огонька.

–…твой сөяркә, – продолжил второй, тоже превратившись в огонёк, только фиолетовый, и они вместе закружились рядом с рассмеявшейся Аланой, смущённо почесавшей татуировку звезды над глазом.

– Это хранители озера, – поспешно объяснила девушка, поймав вопросительный взгляд Тики, – они рассказали мне, что дух, который спас меня, всё ещё жив, представляешь? – восторженно выдохнула русалка, в миг став такой радостной, такой даже ребячливой в своём счастье, что мужчина, не удержавшись, вновь чмокнул её в губы, слыша весёлые смешки духов и смущённое и неразборчивое бормотание Изу.

Алана порозовела, трогательно-милая даже в своем до безобразия непотребном виде – она ведь была обнаженной, не купаться же в рубашке, и ласково погладила его по бедру, невзначай оказываясь ладонью слишком уж близко к паху и потому еще больше провоцируя своей лаской.

Впрочем, Тики держал себя в руках достаточно хорошо, чтобы не смущать ее еще больше (да и не при Изу же, в самом деле), так что он только улыбнулся в ответ.

– И что же, ты хочешь найти его?

Духи тут же загомонили в унисон, до этого прислушиваясь и присматриваясь, и закружились вокруг них импровизированным хороводом.

– А вам особенно и искать не надо! – заявил один из них.

– Это ж хранитель Лунной дороги! – добавил второй.

– И вы наверняка…

– …поедете ее берегом после…

– …Восточной столицы!

Лунной дорогой называлась главная в Поднебесной река – самая широкая, самая глубокая и самая рыбная. Она пересекала всю Империю, впадая в море, и имела множество притоков, рассеявшихся по государству как тонкие жилки. И то, что именно дух этой реки спас Алану почти не удивило Тики. Ну… разве что совсем чуть-чуть.

Хотя это было в какой-то степени иронично – хранитель Лунной дороги спас отмеченную луной русалку.

Не нужно было быть гением, чтобы при взгляде на лицо как-то невесело улыбающейся Аланы понять, что думает она примерно о том же самом.

– Тогда обязательно с ним встретимся, – улыбнулся Тики ей ободряюще, и девушка согласно кивнула, вновь укутавшись своей благостной мантией, которая превращала её в древнее существо, не принадлежащее этому миру.

– Если я помолюсь ему, будет ли он рад? – мягко спросила девушка, ни к кому особо не обращаясь, и Изу заинтересованно опустил голову набок, явно не успевая за скорой речью духов, а потому не понимая и половины сказанного. Тики беззлобно усмехнулся, погладив Алану по спине, а мальчика – по макушке, взъерошив чуть намокшие волосы, и духи, на несколько секунд превратившись в длинных угрей с волнистыми плавниками, торжественно протянули:

– Он будет сча-а-стлив.

Девушка хохотнула, наблюдая за ними, и аккуратно потянула за хвост разлегшегося на её голове жёлтого духа, заставляя его опутать ей шею и прилечь на плече.

– Нет ничего лучше, – заискивающе подмигнул один из хранителей, превратившись в туманное облако (пар с глазами, ужас), а второй, оставшись огоньком, подхватил:

–…чем неуклюжая молитва милой русалки!

Алана стыдливо закраснелась, и Тики засмеялся, памятуя о едва ли не ритуальных танцах с бубном Маны вокруг нее – выучить молитву со свитка Панды пока так и не получалось. Собственно говоря, это было и неудивительно – ведь Верховных жриц, по словам девушки, готовили с самого детства, а становились таковыми только самые старшие. Именно поэтому Верховной жрицей стала Энка – первая по старшинству после Элайзы, она родилась намного позже нее, уже когда императрица Поднебесной утратила свою связь с океаном, и готовили ее с малолетства, с самого начала решив сделать жрицей.

– Я не виновата! – попыталась оправдаться между тем Алана. – Меня не учили! – обиженно воскликнула она, скрещивая на груди руки и отводя глаза от озорных духов. – Но я… очень постараюсь…

Микк рассмеялся, легко целуя ее в висок, и подмигнул захихикавшему Изу, по-дружески толкнувшему девушку в бок.

– Мы в тебе не сомневаемся, – улыбнулся мальчик, и русалка весело щелкнула его по носу.

– И я в вас тоже, – доверительно призналась она. – Вы с Тики всегда мне поможете, правда ведь?

Изу быстро закивал головой, отчего Микку даже показалось, что его тонкая шейка сейчас сломается, и в нетерпении рассмеялся, шутливо тыкая зевающего шарика в бок, на что тот лишь лениво отмахнулся крылом. Алана, проследившая за этим с некоторым заинтересованным подозрением, хохотнула, покачав головой, и дёрнула кончиком хвоста, ударив им по поверхности и поднимая небольшой фонтанчик брызг.

– А ты лучше… – вдруг вмешался один из хранителей, восторженно засветившись прямо перед её носом.

–…спой нам! – закончил второй, и девушка удивлённо приподняла брови.

– Спеть? – непонимающе переспросила она, и Тики подумал, что был бы не прочь ещё разок услышать, как Алана поёт – мягко и ласково, словно обволакивая своим голосом подобно тёплым волнам.

– Да-а-а! – протянули мальчишки вместе, и все духи игривыми огоньками закружись около них, будто бы тоже прося русалку спеть, отчего она закатила глаза с беззлобной усмешкой и, глубоко вздохнув, затянула какую-то задорную песенку на неизвестном Микку языке – скорее всего, одном из северных, потому что на русалочий этот выговор не был похож.

Слушать девушку было отрадно, но песенка эта, мелодичная и легкая, оборвалась все-таки слишком быстро. И оборвалась она хрустом веток за спинами у Аланы и Тики, из-за которого духи снова брызнули врассыпную как бусины из разорвавшегося ожерелья. Русалка, резко обернувшись, захохотала в голос, а мужчина… ох, он только по лбу себя хлопнул.

Метрах в пяти от них стоял подозрительно наблюдающий за происходящим Лави, который теперь, скрестив на груди руки, недовольно щурился, глядя на то, как Изу без капли опасения гладит Алану по растрепанным волосам.

– Меня Неа попросил позвать вас, – отведя глаза под пристальным взглядом Тики недовольным тоном заявил он. – Для вас осталась еда, но она почти остыла.

На этом тритон развернулся и поспешно ушел прочь, совершенно, как видно, общаться желанием не горя.

Микк на это только пожал плечами – и поднялся, подавая руку тут же перекинувшейся Алане, поспешно наклонившейся за своим платьем и метнувшей в мужчину просительный взгляд. Смущенно покрасневший и пискнувший Изу унесся в сторону лагеря моментально, стоило только Алане откинуть волосы за спину, обнажая грудь, чтобы Тики мог помочь ей одеться, потому что узел на ханбоке до сих пор по большей части у нее выходил кривой.

Это отчего-то радовало – эта незначительная, по своей сути, вещь, но Микк иногда ловил себя на том, что безумно счастлив, когда оказывалось, что Алана просила его помощи в чём-то. Что он был нужен ей.