Текст книги "Жемчужница (СИ)"

Автор книги: Anice and Jennifer

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 65 страниц)

Тики встряхнул головой, отгоняя противные мысли, и улыбнулся воззрившейся на него русалке.

– Ты голодна? – поинтересовался он, поставив поднос на тумбу, и сел рядом с ней, любуясь растрепавшимися косами, бледной тонкой кожей, алыми письменами, покрывающими её хрупкую левую руку, и смущённым румянцем на щеках – совсем лёгким, но таким милым и дающим надежду на что-то большее, чем просто невинные обжимания и детские поцелуи в щёки.

Алана радостно закивала, сразу же расцветя улыбкой, и потянулась за рыбой, отчего покрывало соскользнуло на бёдра, вновь оголяя грудь и перевязанную талию, и Тики тут же отвёл взгляд, слишком стесняясь любоваться ей вот так в открытую. Ему постоянно казалось, что такие его взгляды оскорбляют девушку, что у русалок так не принято, что ей противно, но она ничего не может сказать из-за своей иррациональной благодарности, и ещё миллион различнейших «что», которые мешали ему, мешали, но с которыми Микк ничего поделать не мог.

Наверное, он все же был слишком влюблён в Алану, отчего боялся любого своего действия в ее сторону.

– Мы сегодня выходим на сушу, да? – оттрапезничав, спросила девушка, аккуратно собирая косы и поворачиваясь к Тики спиной.

Мужчина искоса проследил грациозный изгиб тонкого тела, прикусил губу и кивнул.

– Да-а, поэтому я пришел собирать тебя в путешествие, – постарался улыбнуться он, когда она снова к нему обернулась. Алана замерцала глазами и взмахнула руками, позволяя растрепанным косам упасть обратно на спину, и бросилась к нему.

– И мы будем двигаться по суше дальше? – с интересом осведомилась она, и мужчина согласно кивнул, заставляя себя не разглядывать ее, а сосредоточиться на разговоре.

Потому что вчера… когда она, заплетенная им, с синими лентами в волосах – и совершенно обнаженная (как и сейчас, впрочем) – спросила, можно ли влюбиться в нее, красива ли она, Тики… он чуть не потерял себя. Чуть не… чуть не бросился целовать ее и гладить – везде, по всему телу, где мог бы достать в тот момент, учитывая повязки. Он почти представил, как это происходило – но вовремя одернул себя, неимоверным усилием заставив вернуться от фантазий к реальности и постараться не… не думать о том, что этот Линк оказался не именно ее женихом, а претендентом в женихи.

И что можно это изменить, повернуть в свою пользу – ну кто знает? Алана ведь…

Ох, разбуженный дракон и разъяренные змеи, ну сколько можно?!

– Да, – вслух отозвался Микк вместо того, чтобы поцеловать ее, но все же задерживаясь жадным взглядом на блестящих от рыбьего жира губах. – До ближайшего города доедем на лошадях, а оттуда – возьмем карету.

Девушка вскинула брови, облизываясь, и – она явно пребывала в хорошем расположении духа – с улыбкой спросила:

– Лошади? А что это?

Лицо при этом у неё было такое недоуменное и любопытное, что Тики залюбовался на мгновение, а потом одёрнул себя от желания прижать девушку крепче и просто погладил по спине поверх повязки, чувствуя, как она дрожит вслед за движением.

– Лошади – это животные, на них можно верхом преодолевать огромные расстояния, а ещё в большинстве случаев они везут кареты, – спокойно (или пытаясь так выглядеть) объяснил мужчина, беря с тумбы ножницы, и с неохотой отодвинул Алану от себя, чтобы снять с неё все повязки.

– На этих несуразностях можно и верхом ездить? – ошалело уставилась она не него и нахмурилась, будто силясь что-то вспомнить, и Тики осторожно разрезал марлю на животе, отмечая, что кожа вновь стала иссыхать – превратилась в тонкую-тонкую и чем-то похожую на змеиную. – То есть мне тоже придётся ехать на лошади? Но они же такие… высокие! – воскликнула Алана с каким-то возмущённым испугом, словно не понимала, как можно вообще забраться на них, и Микк легко рассмеялся.

– Я тебе помогу, не волнуйся, – пообещал он, мягко касаясь её бёдер и всеми силами пытаясь не обращать внимание на низ впалого живота, потому что это было слишком постыдно и похабно! Тики, ну что ты как мальчишка, впервые добравшийся до женского тела?

Вот оденет он её в ханбок через несколько минут, и больше не будет распутная русалка соблазнять его!

– Посадишь меня на это существо одну? – не на шутку испугалась Алана и в волнении защелкала костяшками пальцев (и у кого только взяла эту привычку). – А может, не стоит?.. Я же не… не умею ездить на них, Тики, – тут она пугливо зажмурилась, и Микк позволил себе покровительственно хмыкнуть.

– Да кто тебя посадит на лошадь одну, вот еще придумала, – завел глаза он. – Ты же ускачешь куда-нибудь, и ищи тебя потом по всей Империи. Поедешь с кем-нибудь из нас.

С кем-то из них – это Неа, Мана или сам Тики. Который, по правде сказать, очень надеялся, что в попутчики Алана выберет его, а не кого-то из близнецов.

Девушка закусила губу, определенно не зная, что ей решить. К своим бедрам она не допускала никого, кроме Микка – даже Ману, с которым могла говорить целыми днями о самых разных вещах, а потому… наверное, то, что поедет она тоже с Тики, было самым вероятным вариантом. Однако мужчина не собирался просто ставить ее перед фактом – пусть сама решит.

И русалка решила. Облегченно вздохнула и, бросив на него какой-то просяще-радостный взгляд, выдохнула:

– Значит, я поеду с тобой, да?

Ну и как Микк вообще мог ей отказать, а?

– Если ты этого хочешь, то конечно, я не против, – с улыбкой кивнул он, про себя ликуя как самый настоящий мальчишка, хотя сам только с несколько минут назад рассуждал здесь, что именно с ним она и поедет.

Алана хохотнула, хлопнув в ладоши и прижав их к груди, а Тики, закончив с лодыжками, мимолётно погладил её по ступням, вызвав такой щекоткой задорный смех, и, усевшись на стул рядом с кроватью, с восторгом пронаблюдал, как девушка искусно управляет водой и довольно потягивается в огромном пузыре, переливающемся радугой в свете лампы и лучей солнца, проникших сюда сквозь окошки.

Когда она несколько дней назад повелевала волнами, когда успокоила океан лишь одним своим пением – властным, спокойным, каким-то до ужаса высоким и мягким одновременно, – когда использовала море так, как хочется, как только фантазия подскажет, Алана была похожа на самую настоящую морскую богиню. На тех самых верховных жриц, которые служили океану, которые полностью посвящали себя ему.

А сейчас же – русалка была словно человеческой повелительницей, очень умелой и способной (даже в императорской семье мало кто мог так же прекрасно управляться с ветром), и ничто в ней (кроме серебряных волос) не говорило о морской природе.

Алана затрепетала, вытянув шею, и Тики с восторгом заметил дрожащие жабры и выросшие на руках коротенькие плавники, а потом опустил взгляд ниже – и наткнулся на хвост, который девушка тут же прикрыла покрывалом, словно боялась показывать его кому бы то ни было.

Неужели она так боялась неодобрения или чего-то подобного?.. думала, Тики не должен видеть «уродства»? Разъяренные змеи, ну что за глупости!

Иногда Микк всерьез задумывался – неужели Алана действительно совершенно не понимает, что значат его жесты и прикосновения к ней? Что они подразумевают, и как надо к ним относиться?

Ведь сама она… прикасалась к нему, жалась, позволяла трогать и даже гладить ноги (о, как же Тики хотелось иногда припасть губами к ее коленям, скользнуть ладонью по внутренней стороне бедер… показать ей, как может быть ласков с женщиной земной мужчина; как он может быть с ней ласков). Так почему же она не хотела, чтобы он также погладил ее хвост?

Наверное, это было слишком интимно. Слишком – даже после того, как она предстала перед ним совершенно обнаженной и позволила к себе прикоснуться, спрятать в своих объятиях, нежить и целовать.

Тики ощутил, что еще немного – и руки задрожат, а потому – зажмурился и потер пальцами виски в попытке отвлечь себя от мыслей о том, какое удовольствие мог бы доставить девушке.

– Тебе нехорошо? – однако тут же забеспокоилась Алана, стоило только ему отвлечься, и Микк поспешно замотал головой, не открывая пока глаз.

– Все в порядке, – еще немного, и я просто утону в своих ненормальных фантазиях. – Просто голова закружилась немного, – кажется, к тебе можно прикоснуться – и потом сразу же без сожалений умереть.

– Ты, наверное, устал, да? – взволнованно спросила девушка, и Тики раскрыл веки, увидев, что Алана была вновь в человеческом обличье, сухая, с совершенно растрепавшимися косами, такая вся живая и невинная, приземлённая и одновременно недоступная в своей девственной красоте. – Тебе бы отдохнуть, вот правда, – пробормотала она, нахмурившись, и мужчина лишь отмахнулся, с облегчением понимая, что наваждение спало.

– Потом отдохну, не беспокойся, – как можно более легкомысленно улыбнулся Микк, но Алана закусила губу и выдохнула куда-то в сторону.

– Если хочешь, могу достать тебе один фрукт, который усталость снимает. Он как раз здесь где-то растёт, – предложила она смущённо, и Тики любопытно приподнял брови, присаживаясь рядом с ней и беря с тумбы баночку с мазью, которую оставил здесь вчера, так и не положив обратно в саквояж.

– А у вас и такие есть? – поинтересовался он, и девушка с готовностью кивнула, неуклюже поёрзав на кровати и повернувшись к нему спиной, всё ещё с укутанными в покрывало ногами.

Рана на позвоночнике была длинной и ужасной, даже после стольких дней, опухшая и не перестающая кровить при любом неосторожном движении. Радовало хоть то, что теперь явно было видно, что скоро она зарастёт – плотная, но рыхлая корка покрывала весь порез, и это, на самом деле, успокаивало Тики, который слишком волновался именно за спину, потому что той досталось намного сильнее бёдер.

– Конечно, – Алана заулыбалась и кивнула. – Так тебе достать?

Тики тихо засмеялся, удивляясь тому, сколько еще, должно быть, всего интересного под водой, однако… в ответ только головой мотнул.

– Не стоит.

Он смазал рубцующийся шрам и, не сдержавшись, погладил девушку по плечу. Та вздрогнула… и выгнула спину, позволяя зацепиться взглядом за выступающие лопатки и короткие, чуть вьющиеся от не полностью убранной влаги волосы, выбившиеся из толстых серебряных кос.

– Почему-у? – немного погрустнев и оглянувшись на него через плечо, вздохнула девушка. – Ты…

– Вдруг отравлюсь, – Микк задорно подмигнул ей, тут же перенастраивая с печали на возмущение и вздыхая более или менее спокойно.

На самом деле он просто боялся, что соленая вода разъест корку на ранах, потому что отчего-то не сомневался, что ради этого фрукта неугомонная русалка может полезть в воду. А лезть в воду для нее было сейчас нежелательно, как ни посмотри.

– Неправда! – девушка надулась и отвернулась, сердито скрещивая руки на груди и вызывая у мужчины легкий смешок.

Микк перевязал ее, стараясь не затягивать слишком туго и лишний раз не касаться больше обнаженной упругой кожи, и снова потер пальцем висок.

Голова и правда начинала немного ныть.

– По правде говоря, – вздохнул он в итоге, – у нас просто времени на это нет. Мы уже совсем скоро заплывем в порт, и надо к этому приготовиться, потому что на сушу сойдет отнюдь не весь экипаж корабля.

– Не весь?..

Алана повернулась к нему лицом и села вытянув ноги. Мужчина осторожно (он всегда касался с ее ног осторожностью, потому что, хоть и не до конца понимал, что это значит для русалки, но все же в полной мере осознавал, что она… оказывает ему огромное доверие) устроил лодыжку девушки у себя на коленях и ласкающим движением втер мазь рядом с раной, тут же нанеся ее и на сам порез. Здесь крови уже не было и явно не предвиделось, что его очень радовало.

– Да, не весь, – кивнул Тики и, увидев, как задумчиво нахмурилась Алана, продолжил, отчего-то уверенный, что последующие слова должны успокоить её: – Мы с тобой, близнецы и Изу.

Девушка забавно приподняла брови, словно не понимая, зачем Микк берёт с собой мальчика, но сразу же улыбнулась как-то волшебно, мягко и мечтательно.

– Хочешь показать мальчику красоты своей страны? – ласково поинтересовалась она, будто бы разнеженная воспоминанием об Изу, и Тики улыбнулся, отчего-то находясь в неописуемом восторге от этого выражения на неё лице.

– Да, ему бы привыкнуть в окружающему миру, а то зашуганный такой, что страшно просто, – всё же поделился он с Аланой, перевязав ей лодыжки, и глубоко вздохнул, радуясь, что сейчас бёдра русалки были скрыты тканью, иначе в его голову бы вновь начали лезть различные похабные мысли.

– Неудивительно, – хмыкнула девушка и крупно вздрогнула, покрывшись румянцем, когда Микк коснулся кожи выше колена самыми кончиками пальцев, но тут же нахмурилась и вздохнула. – Нужно бы попросить господина передать отцу, что я сошла на сушу, иначе на корабль могут напасть, а мне не хочется, чтобы они погибали из-за меня, – неуверенно призналась Алана с грустной улыбкой.

– Господин? – Тики замер, прикусывая губу и легко, почти совсем по инерции поглаживая расслабленную девушку по бедру. – Ваш господин, ваше божество – океан? – осторожно поинтересовался он.

Алана согласно кивнула и заерзала, сев ближе к нему – то ли чтобы ему удобнее было обрабатывать ее бедра, то ли чтобы ему было удобнее ее гладить.

Тики понадеялся, что больше второе, чем первое, но сделал вид, что не заметил ее движений.

– А разве ваше божество – не ветер? – поинтересовалась она. – В смысле… я знаю, что у вас нет богов, но… у вас же есть духи и все такое. Вы верите в них так же, как мы, разве нет?

Мужчина кивнул.

– Но ветер, – он запнулся, не зная, как объяснить. – Для нас ветер – это просто стихия, понимаешь? То есть… ветер, его дыхание – это именно что стихия, а не божество. Потому что божество – это же что-то… всемогущее. А ветер – он не всемогущ. И наш народ, мы чтим именно природу, в которой все живое, и у всего живого есть душа. А о русалках говорят как о божествах сейчас… наверное, потому что вас очень давно не видели. Людям свойственно придумывать себе мифы о всяком.

– Тогда куда же по-твоему душа человека попадает после смерти? – улыбнулась девушка, накрывая его руку своей ладонью и мягко ведя кончиками пальцев по линии запястья – как будто изучала. Щеки у нее были красные, но она… как будто повеселела. – Русалки вот, по поверьям, становятся частью океана. Мы – его дети, а он – наш отец и господин, понимаешь? Он нас создал. А как… говорят об этом у вас?

– У нас считают, если в одном месте кто-то умер, то в другом – кто-то родился, – Микк поднял на русалку глаза, отрываясь от созерцания ее нежной тонкой ладони, и легко повел плечами. – А пока душа человека ищет свой путь к новому телу – она идет по дороге из света. Поэтому… чаще всего мы не говорим, что человек умирает, мы говорим – он уходит в свет.

Алана восторженно вдохнула, смотря на него полными радости и воодушевления глазами, и улыбнулась, прижимая ладони к груди и смущённо втянув голову в плечи на мгновение.

– Очень красиво, – шепнула она и прикрыла глаза, будто что-то вспоминая. – А нас забирает океан, и мы говорим, что человек именно умирает, хотя когда я была совсем маленькой, мы верили, что сирены становятся морской пеной, что наши души становятся пеной, – ностальгически проговорила девушка и улыбнулась с коротким смешком. – Но океан – это личность, это бог, один из древнейших, как земля или небо, и именно поэтому он горюет или радуется, именно поэтому мы можем говорить с ним и слушать его. Океан всегда о чём-нибудь говорит: шепчет, бормочет, почти незаметно, но стоит только прислушаться, как сразу же погружаешься в множество его голосов и мыслей, – на её нежном лице застыла мечтательная улыбка, и Алана расслабленно хохотнула, когда Тики аккуратно нанёс мазь на рану на другой ее ноге. – Когда-то океан был вспыльчив и не позволял собой так попенять, но сейчас он слишком устал, чтобы даже просто злиться. Он большую часть времени плачет и тоскует, – печально вздохнула она и сразу же встряхнула головой, словно отгоняя мрачные мысли.

– Тоскует по своим детям? – осторожно спросил он, перевязывая ей ноги и мягко гладя по коленям, тут же замерцавшую глазами и не отпускающую ни на минуту.

– Верно, – девушка улыбнулась в ответ. – У океана много детей, Тики, – поделилась она легко. – Русалки, например, появились из-за его влюбленности в земную женщину, и наши волосы – это память о ее волосах, а наши голоса – это память о ее пении. Океан очень влюбчив – наверное, поэтому они с отцом и нашли общий язык так просто.

Мужчина засмеялся, тут же, конечно, заметив явный камень в огород морского царя, и Алана засмеялась с ним, жмурясь и растягивая в улыбке розовые губы.

– Потрясающе, – мотнул головой Микк в конце концов, и с сожалением прекращая свои поглаживания и поднимаясь на ноги. – Нет, у нас такого нет… – он нахмурился. – Мы не дети океана, мы – пепел.

На этот раз ханбок был все-таки желтый. Раз уж Алана – незамужняя девушка, цвета должны быть соответствующие. Однако… Тики подумал о том, как может заплести ей волосы, и прикусил губу.

Мог же он хоть потешить себя иллюзией, правда? Девушка ведь не должна разозлится, если что – он сошлется на этого ее претендента в женихи. Он же есть, разве нет?

Микк обернулся с ханбоком в руках и обласкал русалку коротким взглядом, на самом деле немного сожалея о том, что больше не сможет прикасаться вот так просто к ней обнаженной.

Пожалуй, он слишком привык к этому. К хорошему ведь всегда привыкаешь быстро.

Надели платье они без особых заминок – Алана встала на ноги, накинула на себя нижнюю сорочку, продела тонкие ладони в рукава, послушно не двигалась, когда мужчина разбирался со всеми завязками, и Тики вдыхал её морской аромат, которым, казалось, пропиталась вся каюта, любовался нежным станом, хрупкой шеей и плавными плечами, просто не в силах с собой что-либо сделать, потому что девушка становилась желанней с каждым новым днём, моментом, мыслью.

Русалка восторженно прокрутилась вокруг своей оси перед зеркалом, и пышная юбка ханбока пшеничной нивой взметнулась над полом и тут же опустилась, скрывая под собой нежные лодыжки. В одежде Алана смотрелась ничуть не хуже, чем без неё – это точно.

Тики удовлетворительно кивнул сам себе и аккуратно усадил девушку на кровать, взяв гребень.

Он заплетёт ей косы, которые носят в Поднебесной невесты. Но только для того, чтобы никто к ней не лез. А не потому, что ему ужасно хочется хоть на мгновение помечтать о ней как своей будущей жене.

Алана смотрела на них в зеркале с улыбкой, и Тики не мог не улыбаться сам, когда ловил ее взгляд в солнечно-ярком отражении. Косы получались красивые – замысловатые, длинные и широкие, у невест они были плоскими, из пяти прядей, и очень заметными за счет своей необычной формы, что давало возможность сразу распознать девушку, в которую лучше бы не влюбляться.

И к которой лучше вообще бы не приближаться.

Мудреной прической девушка восторгалась долго и много, даже назвала их «узорчатыми» и крепко обняла Тики за то, что тот умудрился сотворить с ней «такую красоту».

И еще – она очень долго крутилась перед зеркалом, рассматривая себя со всех сторон. И пока она крутилась, Тики наблюдал, как взметается юбка ее ханбока и с невыносимой нежностью думал о том, как же так его угораздило, и какая Алана дурочка.

Разве платье и косы могут сделать красивой дурнушку?

– Ладно, – в итоге вздохнул он, – я пойду переоденусь сам, раз уж мы дальше отправляемся сушей, ладно? А то в такой одежке на лошади будет неудобно и жарко.

Алана метнула на него нечитаемый взгляд, словно о чём-то раздумывая, и уже раскрыла рот, чтобы что-то сказать, как вдруг замерла и, чуть стушевавшись, улыбнулась, согласно кивнув.

– Конечно, тогда я выйду палубу, – мягко проговорила она, и Тики отвесил ей лёгкий шутливый поклон, на что девушка задорно рассмеялась и присела в неуклюжем реверансе, явно пародируя то, что когда-то показывала ей Элайза, после чего покинул каюту и направился к себе.

Память о семье в Алане была крепка, настолько крепка, что мужчина даже поражался – та часто вспоминала о них, рассказывала о прошлом с такой ностальгией, такой любовью во взгляде и грустью, что хотелось, ужасно хотелось, поддержать её хоть как-нибудь.

Но Тики заметил, какой же она была всё-таки скрытной: редко показывала какие-нибудь негативные эмоции, всегда была отстранённо-холодна и лишь иногда радовалась как ребёнок – когда Мана был рядом и рассказывал ей что-нибудь, или же когда сам Микк нянчился с ней (хотя разве можно было назвать всё это «нянчился»?). В остальное же время Алана была подобна человеческим жрецам – такая же блаженная и с устремлённым вдаль благостным взглядом.

Иногда она была похожа на богиню. А иногда – на дикарку.

Вот и думай, драконовы горы, что это за царевна такая.

Тики быстро переоделся в просторную льняную рубаху и удобные шаровары (в Поднебесной, правда, всё же ханьфу носили, но моряки частенько надевали одежду других стран – ту, которая им казалась комфортнее) и выскочил на палубу в поисках убежавшего куда-то Изу, мешочек которого, явно ещё не до конца собранный, аккуратно лежал на кровати мужчины, как вдруг заметил мальчика рядом с Аланой.

Они сидели на лавке у борта, и девушка о чём-то рассказывала увлечённо слушавшему её ребёнку с мягкой улыбкой, иногда поворачивая голову к морю и что-то шепча, отчего вода, вновь заволновавшаяся, успокаивалась на несколько мгновений – и вскоре снова начинала качать корабль.

– Собираем скарб, детишки, – хлопнул в ладоши мужчина, привлекая к себе внимание, и погрозил Изу пальцем: – Кто разбросал свои вещи, а? Чувствую, когда твоя комната будет в три раза больше, там будет такой же бардак! – он закатил глаза и деланно печально вздохнул. – И матушка просто не даст мне тебя воспитывать – решит, я плохо на тебя влияю!

– Комната в три раза больше? – однако совершенно не обратив внимания на слова о бардаке, ошеломленно округлил глаза ребенок. – А з-зачем мне в три раза больше? – смущенно почесал в затылке он.

– Что поделать, – развел руками Тики. – Планировка во дворце такая, как ты хотел.

Алана улыбнулась, молча наблюдая за ними, и с интересом склонила голову набок, словно так ей было удобнее… что? Рассматривать Тики? Или рассматривать Изу, подскочившего к мужчине и тут же оказавшегося у него на руках?

По правде сказать, мальчиком тот был уже взрослым – все-таки десять лет, однако Тики обожал таскать его на руках, и ребенок этим пользовался – смущался, стеснялся, но пользовался. Часто лез на колени, любил обниматься и, пусть был по большей части очень застенчивым и запуганным, откровенно наслаждался объятиями мужчины.

– А почему вы носите такие широкие штаны? – Алана прикусила губу и задумчиво нахмурилась. – Это из-за погоды? На суше жарко?

– У нас жарко и влажно, – Тики согласно кивнул в ответ на ее вопрос – и щелкнул Изу по носу. – Поэтому кому-то надо переодеться, нет?

Девушка озадаченно оглядела свой длинный ханбок и обувь (он купил пару колодок ещё в прошлый раз, когда они высаживались), явно волнуясь, а не будет ей в этом жарко, и Микк поспешил её заверить, что нет, платье у неё лёгкое и как раз для такой жары, на что Алана понятливо кивнула и вновь обернулась к океану, став в одно мгновение блаженной и возвышенной. Она принялась что-то тихо говорить на русалочьем, и море отвечало ей то рябью, то игривыми волнами, то заберётся аж на борт, самой пеной касаясь её сложенных ладоней, словно надеясь забрать с собой, и русалка с печальной и виноватой улыбкой будто-то успокаивала его, уговаривала.

Изу смущённо пробормотал мужчине на ухо, что ему нужно дособирать свой мешочек, и, когда Тики выпустил его из объятий, убежал в их каюту, а сам Микк с интересом присел рядом с Аланой, рассматривая её, совершенно не обращавшую внимания ни на кого рядом – ни на сновавших матросов, ни на кричащих чаек…

– О чём говорит океан? – затаив дыхание, всё же выдохнул он, и девушка, не смотря в его сторону, шепнула:

– Просит не оставлять его, – и перевела глубокий лунный взгляд на него, замершего от такого откровения (потому что по-другому эту мольбу – океан словно молил её – никак назвать было нельзя). – Но я говорю ему, что всё будет хорошо. Всё же будет хорошо, да, Тики?

Тики подумал о том, как сильно ему хочется поцеловать ее; что больше он никому не даст прикоснуться к ней против ее воли; что он больше ни на шаг от себя не отпустит ее до самого дворца – и кивнул.

– Теперь – да.

Алана чуть улыбнулась в ответ на это, мягко прикрывая глаза, и кивнула в ответ, словно говоря, что да – она верит и не усомнится.

Мужчина откинулся на борт Марианны и зажмурился, потому что солнце слишком сильно светило в подставленное ветру лицо – и потому что голова все равно болела, но унятие боли времени уже больше не оставалось – не мог же Микк проспать заход в порт, а ведь сушу было уже видно издалека.

– Капитан! – подскочил к нему спустя уже пару минут боцман. – Вы сходите в порт здесь?

Тики кивнул, не открывая глаз, и потер лицо ладонями.

– Да, – согласился он, – дальше вы сами до самой столицы, Джош. Прибудете – отправишься во дворец на аудиенцию к старику и скажешь, что госпожа морская жрица изволит наведаться к нему в гости со стороны северных ворот, ладно?

Джош кивнул и отсалютовал ему, а потом скрылся за дальней реей, на ходу раздавая команды матросам, и Тики услышал, как смущённо кашлянула рядом Алана, после чего перевёл на неё заинтересованный взгляд.

– Старик? – непонимающе нахмурилась девушка, и Микк легкомысленно пожал плечами.

– Император, Адам, старик, – подтвердил он с самым что ни на есть серьёзным выражением лица, и русалка насупилась, словно пытаясь что-то понять, но поверженно закатила глаза, шумно выдохнув, и поджала губы.

– Какое странное обращение к императору. Особенно – от обычного адмирала, – медленно произнесла Алана, и Тики хмыкнул.

А он необычный. Он как бы племянник Адама, постоянно просящего его занять своё место, от которого мужчина убегает в дальние дали для «поддержания связи с народом». Отмазка, конечно, идиотская, но ужасно действенная.

– А я его любимчик, вот он мне такие вольности и позволяет, – хохотнул Микк, однако не горя желанием признаваться в своей императорской крови Алане, потому что… о дракон, потому что в нём всё ещё жила эта мелкая обида на то, что она не представилась царевной сразу же. Да и много ли это изменит: если он скажет про то, что Адам был его дядей? Да ничего не изменит.

Алана смотрела на него долго и пристально, словно не доверяя такой простой отговорке, и даже губу закусила – явно просто не знала, как подкопаться и какой вопрос задать, чтобы вывести его на чистую воду. Однако Тики не собирался так просто разбрасываться своими секретами.

Его статус никак не влиял на их общение (хотя кому он врал), а потому называть его просто не было смысла. И еще – это было впрямь маленькой местью за то, что Алана ему не сказала. Так что… пусть если узнает – то тоже от кого-нибудь другого. Вполне вероятно, что ей проговорится на этот счет или Мана, который просто не выдержит муки совестью, или Неа, которого Микк молчать в принципе не просил. А может, это будет кто-то внутри страны – упрямые в своем обожании деревенские частенько называли мужчину «ваше сиятельство».

– Странный ты любимчик, – наконец с некоторым сомнением обронила она, присаживаясь рядом с ним и не переставая покусывать нижнюю губу.

Прекратипрекратипрекрати, мысленно взмолился Тики, чуть отводя глаза и коротко усмехаясь. Даже в платье эта девушка буквально соблазняла его каждым своим жестом и движением, и это… это было неприемлемо!

Хотя бы по той простой причине, что теперь вот так свободно заходить в комнату к ней он уже не сможет. По крайней мере, не так часто, как делал это на корабле. Потому что… ох, ну неправильно это – девушка с мужчиной, который не является на деле ее избранником…

Как будто раньше тебя это волновало, устало попенял сам себе Тики, облизывая пересохшие губы. Особенно вчера, когда поцеловать ее – ее плечи, шею, груди, колени… – хотелось сильнее всего, пожалуй.

– Абсолютно нормальный, – отмахнулся мужчина в итоге. – Такой же, как и многие другие, если хочет знать. Императора все очень любят, – пояснил он, – и уважают, однако каждый горазд привык звать его на свой лад.

Алана любопытно посмотрела на него, улыбнувшись каким-то своим мыслям, и приятно хохотнула спустя несколько секунд, поведя плечами.

– Если так, то повезло вашим людям, – качнула она головой с иронией на лице. – Отец бы не потерпел, если бы его назвал кто-нибудь стариком, – поделилась девушка со вздохом и рассмеялась как-то натужно и даже слегка рассерженно. И – буквально выплюнула что-то зло на русалочьем, отчего стала похожа на мгновение на шипящую змею, после чего вновь мягко улыбнулась и даже довольно манерно растянула губы. – Он очень строг. Пусть и бабник, – снова отразившийся в глазах гнев. – А ещё он серьёзен. Временами, – русалка вновь скривилась, подняв какой-то до жути скептичный и недовольный взгляд (непривычный для Тики) в небо. – Потому что в остальное время он распутен, высокомерен и… просто идиот.

Алана горестно вздохнула, дёрнув ноздрёй в таком человеческом (даже подростковом) жесте, что мужчина всё же расхохотался.

– Ты так любишь своего отца, – сквозь смех высказался он, и девушка фыркнула, пожав плечами.

– А как же. Он меня запер на четыре века в бухте, конечно, из самых благих побуждений, но соизволил явить своё величие всего раза три, – сердито выдохнула она, скрестив руки на груди, и вдруг виновато закусила губу. – Прости, что-то я разболталась.

– Мой отец – ученый, – устало поделился Тики, коротко хмыкая. Быть должником в маленьких откровениях он не желал. – А мать – светская леди. И вот угадай, кто из них изводит меня в большей степени, – он вздохнул и зевнул, прикрыв рот ладонью. Все-таки такое ускорение, которое он придал кораблю для достижения порта сегодня, не осталось незамеченным.

– Мать? – Алана чуть улыбнулась и, устроив локти на коленях, подперла щеки ладонями.

– Точно, – согласился Тики. – Это просто ужас какой-то. Отец меня просто не замечает, чаще всего – в общем, как и двух других моих братьев, по большей части, – здесь мужчина хохотнул. – Он нас любит, но любовь у него странная, если хочешь знать. Он просто дает нам делать то, чего мы хотим. А вот мама… она нас тоже любит, как мы и ее, но я, к примеру, не могу находиться рядом с ней дольше часа в день. Она вечно норовит сделать из меня образцового представителя знати, и это несказанно раздражает.

– А я свою мать не знала… – Алана печально улыбнулась. – Она умерла в тот момент, когда я родилась. И знаешь… Больше всего у меня сердце болит оттого, что любить ее так, как любили ее мои братья и сестры – я не могу именно потому, что ее не знала.