Текст книги "Жемчужница (СИ)"

Автор книги: Anice and Jennifer

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 65 страниц)

– Вообще-то… это я должен просить прощения, – поведал он устало. – За твои косы. Такие обычно… нареченным и заплетают. Я сразу обезопасить тебя хотел, чтобы кавалеры не совались. Народ-то у нас не злой, но настойчивый. Поэтому…

Алана вскинула голову, широко распахивая глаза, и всмотрелась в виноватое лицо мужчины. Тот прикусил губу, но смотрел прямо, в упор, словно готов был принять любую гадость, любое оскорбление в ответ на свои слова.

Словно жалел, что все на улице воспринимали девушку за его… невесту, да?

Алана облизнулась, на самом деле, ощущая себя самой счастливой, самой радостной на всем свете, потому что любимый мужчина пусть и в чужих глазах, но был её женихом, был, манта бы всех пожрал, так трепетно близок к ней, и глупо хохотнула, крепко зажмурившись.

– Я совсем не против, Тики, спасибо тебе, – улыбнулась она, успокаивающе коснувшись сжатой в кулак ладони Микка, и благодарно склонила голову. – Ты вновь спасаешь меня, а я даже не знаю от этом.

Я так люблю тебя за это.

– П-правда? – в голосе мужчины прорезалась какая-то новая нотка – как будто радость. – Хорошо… я просто… не стал тебе говорить, потому что думал, ты не захочешь…

– Нет, я!.. – Алана сжала его ладонь в своих и шумно выдохнула, чувствуя себя и хорошо, и глупо. Потому что… о, Тики сам решил, что так будет лучше, верно? Что ей будет безопаснее и спокойнее, если она будет поминутно цепляться за его ладонь.

И это было так.

И теперь… теперь Алане было так плевать на то, что там подумает себе Лави, что она прильнула к мужчине и обвила руками его шею, всем своим видом стараясь показать, что она совершенно не против, а очень даже за.

Ведь Тики был настолько потрясающий, что не влюбиться в него в итоге оказалось, видимо, невозможно.

Лави, конечно же, в комнату не зашёл, да и Изу ещё не проснулся, и вообще все было хорошо, потому что Микк спустя жалкую секунду обвил руками её талию, легко пробежавшись пальцами по спине и вызвав мурашки, которые тут же разбежались в панике по всему телу, и уткнулся носом ей в шею.

Несколько минут они сидели молча, и Алана чувствовала, как бешено бьётся сердце Тики, как собственная кровь шумит в ушах, как на улице приглушенно играет задорная музыка, как сопит Изу, и как ей внезапно хочется спеть. Потому что внутри было так много всего, что девушка совершенно не понимала, что с этим делать.

Она смущенно отстранилась от Тики, но остававшись к нему так же близко, как и до этого, облизнула пересохшие губы, с трепетом замечая, как их бедра соприкасаются, и сконфуженно коснулась коленом его ноги, ощущая, как в груди все вновь набухает в каком-то странном ожидании, как внутренности сжимаются в комок, опалённые жаром неведомого желания.

Алана взглянула на Изу, трогательно подложившего под щеку ладонь, и шепнула:

– Так что с фестивалем?

– Он вообще-то уже начался, – улыбнулся в ответ мужчина, теперь кажущийся как-то заметно спокойнее, чем еще пару минут назад, и добавил: – Скорее всего, мы здесь останемся еще завтра. Праздник будет длиться до самого рассвета, так что если прокутим всю ночь, то дальше в путь двинемся только после полудня, а это… с нашими задумками, в общем, ничто. Лучше послезавтра поедем.

Девушка задумчиво закивала, соглашаясь с его словами – и вдруг хохотнула, не сдержавшись. Вспомнила о том, что Микк хотел воплотить тут свою задумку относительно близнецов в жизнь.

– А эта твоя дочка кузнеца, – как она ни старалась скрыть это, в ее голосе все же прорезалась нотка явственного недовольства, – обольщать Ману начнет прямо сейчас?

Тики хмыкнул и согласно кивнул.

– Нас бы с тобой только сначала ее найти, – заметил он мягко – и невесомо погладил ее по плечу, едва-едва задевая подушечкой пальца шею и замирая в каком-то словно бы… ожидании. Он тоже… ждал чего-то? Чего он ждал?

Может, Тики все же хотел…

Алана оборвала себя и поймала ладонь мужчины, прижимая её к своей щеке. У Микка были шершавые мозолистые руки, и они казались ей самыми ласковыми на свете.

Потому что она никогда прежде не ощущала на себе ничьих других рук? Или потому что была влюблена без памяти?

Тики зажмурился и тряхнул головой – и вдруг склонился к ней, мягко поглаживая ее под ухом, чтобы… что?..

Может, это было как раз именно то, чего ей и не хватало?..

В дверь постучали.

Алана вдруг рыкнула, выругавшись на русалочьем, потому что сейчас должно было произойти что-то, что-то очень важное, что-то, что могло бы все изменить и внести хоть немного ясности во всю эту ситуацию, но Тики ошалело отстранился от нее, с какой-то неверящей виной уставившись девушке куда-то в шею, и она обреченно вздохнула, проклиная все, на чем свет стоит, и удивляясь своей враждебности.

Неужели мужчина жалел о своём порыве?

Алана с горечью закусила губу, пытаясь себя не скривиться от обиды, и метнула взгляд к двери.

На пороге стоял Мана.

С таким выражением на лице, словно боялся двинуться с места, но был необычайно доволен тем, что увидел.

Алана длинно вздохнула, ощущая, как к ней возвращается её ледяное спокойствие и равнодушие ко всему, и с недовольством вспомнила Лави, который, скорее всего, это противное спокойствие с собой и приволок.

– А я… это… – начал оправдываться Мана, и девушка успокаивающе ему улыбнулась, чувствуя, что улыбка получилась больше усталой, а не ободряющей. – Могу с Изу посидеть, пока вы на празднике будете, – пролепетал он, неловко хохотнув.

– Ну что ты! – воскликнул Тики с явственной фальшью в голосе, скалясь с солнечно-злой улыбкой и поднимаясь на ноги. – Всем нам стоит развлечься, не правда ли? – тут он оглянулся на Алану, слегка смягчаясь, и та, не слишком понимая, в чем именно дело, только кивнула.

– Не стоит, Мана… Мы и сами неплохо справимся, – нерешительно произнесла она. – Да Изу и не пойдет с нами, скорее всего, малыш уже спит, его сморило.

А тебя надо как следует проучить, подумала она, чтобы не таскался по чужим комнатам в такие моменты. Ведь Тики же… что он хотел сделать, о океан?

Сердце снова бешено заколотилось в груди, и, как только младший Уолкер неловко кивнул в ответ, спеша ретироваться подальше, девушка уже почти решилась спросить у Тики, что тот хотел сделать. Однако мужчина опередил её – потер руками лицо и обернулся, как-то скованно интересуясь:

– Разбудим Изу или пойдем без него?.. Не думаю, что мы вернемся поздно, но все-таки… – он запнулся, и Алана снова ощутила острую необходимость прильнуть к нему и потеряться бедром о его ногу. Это было ужасно интимно, на самом деле, и совершенно бесстыдно, но ей так хотелось этого, что отказать себе было практически невозможно.

Девушка вымученно улыбнулась и пожала плечами.

– Давай разбудим. Он же с таким вниманием слушал тебя, когда ты рассказывал! Будет неправильно, если он все проспит…

Микк кивнул в ответ, отвечая ей рассеянной улыбкой, и поинтересовался:

– Тогда будем строить козни против близнецов все вместе?

Алана почувствовала прилив коварства, которое обычно просыпалось в ней только в далёком детстве, когда братья предлагали сыграть во что-нибудь подозрительное и необычное, и с лукавой улыбкой переплела пальцы, поймав краем глаза явно удивленный взгляд Тики. Но что она сама могла поделать? Ей казалось, что древние привычки, похороненные ещё в самом начале заточения, чтобы не сойти с ума от горя, осознания и вины, просыпались рядом с ним. Словно мужчина оживлял её, грел день за днём, и она таяла в его руках, объятиях, под его ласками.

– Обязательно, – воодушевленно хохотнула Алана, уже представляя, как неизвестная подруга Микка заставляет глупого Неа ревновать, и погладила Изу по щеке. – Малыш, вставай, ты же хотел на праздник посмотреть, милый, – зашептала она, мягко потрепав мальчика по плечу.

Изу счастливо зажмурился, тут же покрывшись алыми пятнами румянца чуть ли не до плеч, и поспешил слезть с кровати, показывая, что бодр и полон энергии, но Алана прыснула, когда увидела, как мальчик шатается и тщетно пытается устоять на месте.

– Давай умоемся, и ты сразу проснешься, – мягко предложила девушка, скрывая умиленный смех, потому что Изу был слишком забавен со сна, и взяла в руки небольшой горшочек с тумбы, в который, видимо, хотели посадить цветок, но, забыв, оставили здесь. Кончики пальцев закололо, и Алана с едва заметным сожалением вздохнула: от океана они были уже достаточно далеко, чтобы пользоваться магией в полную силу. Она подняла ладонь вверх, наблюдая, с каким восторгом смотрит на неё Изу, и медленным, вдумчивым движением собрала всю влагу из воздуха, аккуратно влив её в горшок. Мальчик удивленно заозирался по сторонам, наверное, пытаясь понять что-то, и восхищенно выдохнул, заставляя девушку смущенно хохотнуть. – Давай, рыбка, умывайся, – улыбнулась Алана, потрепав его по волосам.

Изу торопливо умылся и тут же засиял глазами, действительно проснувшись и заулыбавшись ярче. И Тики, все это время с какой-то странной мягкостью наблюдающий за ними, тоже словно бы ожил, лукаво-спокойный и такой же удивительный, как всегда.

– Ну что, – улыбнулся он, – готов к веселью, а? Имперские девочки тебя и без знания языка поймут!

На это обещание Изу моментально залился новой краской и вжал голову в плечи, как будто боялся отходить от них далеко, и Микк со смехом прижал его к себе.

– А можно… можно без девчонок? – очень тихо и с запинками попросил мальчик. Алана тоже мягко рассмеялась, не в силах больше сдерживаться, и подмигнула Тики.

– Мальчишки тоже тебя хорошо поймут, я уверена, – утешила его она – и поднялась. – Идем?

Мужчина хохотнул, подхватывая девушку под локоть с таким выражением лица, словно решил для себя что-то очень важное, и взяв другой рукой тонкую (тощую) ладонь Изу, в каком-то потрясающем воодушевлении потащил их из таверны, будто желая показать все прелести местного фестиваля и поразить этим.

Алана восхищенно озиралась по сторонам, чувствуя, как волшебная атмосфера праздника вновь захватывает её с головой, как музыка, доносящаяся со всех сторон, затапливает её, как нос щекочут сладкие ароматы сладостей, как из пестрой толпы взгляд выхватывает диковинные камни и украшения.

Через несколько минут ходьбы по улицам, на которых было намного пустыннее, чем на площади, Тики привёл их к небольшому деревянному дому, от которого веяло жаром, и Алана облизнулась, вздрогнув от такой плотной завесы тепла – как дочери океана огонь был ей страшен и непонятен.

– Сейчас мы договоримся с подругой по поводу Маны и пойдём отдыхать в своё удовольствие, – поделился Микк, прижав к себе Изу, любопытно потянувшегося к какому-то инструменту на широком металлическом столе, и шагнул к уже вышедшей на порог весело улыбавшейся девушке.

– Добрый вечер, господин Тики… с семейством? – улыбка превратилась в полномасштабную ухмылку, совершенно беззлобную и даже почти счастливую. Мужчина расхохотался и отвесил девушке поклон, вместе с тем спуская Изу со своих рук.

– Как прозорлива эта юная невинная дева! – шутливо заметил он – словно поддел, но тоже без какой-либо злобы. – И как остер ее язык! – хмыкнул уже больше себе под нос.

– У меня были превосходные учителя, – девушка (девица, манта ее сожри, ревность ведь никуда не денешь) плавно качнула бедрами и спустилась, подходя ближе. И – вдруг отвесила поклон слегка опешившей от такого поведения Алане. – Где же этот обормот нашел вас, о прекрасная нимфа?

– В бухте, – от неожиданности совершенно честно откликнулась девушка. – Нашел и за собой утащил, – только спустя полминуты опомнилась она слегка. – А что, собственно, вас конкретно интересует?

Тики издал какой-то странный звук, должно быть, означающий скрытый смешок, и уткнулся Алане носом в макушку. И – тут же заработал очередную шпильку в свой адрес:

– А со мной ты таким ласковым никогда не был!

– А тебя я в жены не звал, – не остался в долгу Микк в конце концов, и Алана ощутила тепло – на щеках и в груди – ведь он действительно предлагал ей стать его женой.

А она отказалась, дурища.

– Так чего тебе тогда от меня надобно? – девушка вскинула брови – и тут же хлопнула себя по лбу. – Ах, простите, ваша светлость, – она перевела взгляд на Алану и солнечно разулыбалась – как действительно радовалась тому, что Микк выбрал себе такую невесту. – Меня Салеман зовут!

Изу прижался к Тики, прячась от нового человека, и его белая душа испуганно дернулась, как новорожденный малек, вспыхнув лунным светом на короткое мгновение и вновь успокоившись.

Салеман рассмеялась над такой реакцией, добродушно покачав головой, и уперла руки в бока, становясь в этой позе слегка устрашающей, но по-прежнему мягкой и словно бы обтекаемой.

Светлая, сияющая душа завторила ей ласковым покачиванием – будто яркая свеча на лёгком ветре.

– Алана, – скромно представилась девушка, чуть склонив голову в поклоне, и ободряюще потрепала подозрительно прищурившегося Изу по голове. – Это белодухая, рыбка моя, а потому не оскорбляй её своей боязнью, хорошо? – нежно проговорила она на эндонском, и мальчик неуверенно отпустил штанину с улыбкой наблюдавшего за ними Тики.

– Изу, – коротко прошептал ребёнок, смотря в пол, и Салеман дружелюбно кивнула, широко ему улыбнувшись.

– Так что привело тебя, друг мой? – обратилась она уже к мужчине, и Микк загадочно усмехнулся.

– Ммм… Я хотел попросить твоей помощи, – он потрепал Изу по голове. – Мне, видишь ли, охота вывести наших венценосных близнецов на чистую воду. Впрочем, как и моей невесте, – этот факт, пусть и не слишком правдивый (ведь на самом деле они нареченными не были), он упомянул с какой-то особой гордостью, причем, как Алане показалось, совершенно неподдельной. – Притворись, что заинтересовалась Маной.

Салеман расхохоталась, даже согнувшись в какой-то пародии на поклон, и махнула рукой.

– Ну ты скажешь тоже! – отсмеялась она наконец. – Да господин первый наследник меня прибьет! Да съест и не подавится!

Однако Микк только в ладоши хлопнул, словно ему было только того и надо. Впрочем, ему и требовалось именно это, и Алана, если честно, была бы рада, если бы эта миленькая хорошенькая Салеман сосредоточилась на ком-то другом. Пусть даже и на Мане.

Это было нехорошо, конечно, но Тики… Тики ведь был ее, правда? Пусть это ненадолго и не на самом деле. Но уж если он придумал для нее такое прикрытие в их путешествии, пусть… пусть изволит быть подле нее.

Хотя Тики вроде бы никуда от нее и не собирался.

– Не поднимется рука у него на такую прелестницу, – доброжелательно улыбнулся мужчина, и Салеман закатила глаза, – он же всё-таки воспитанный юноша и наследник престола.

Алана почувствовала очередной укол ревности, но постаралась его подавить – Микк же просто дружелюбно общается, так что нет в этом ничего ужасного.

– А что он с бедным братом-то сделает? – с искренним беспокойством спросила Салеман, нахмурившись. – Мана же такой болезненный, вдруг он навредит? – задумчиво закусила она губу, и Алана с Микком переглянулись. Да чтобы Неа, да навредил Мане? Тот даже в пьяном угаре такого не сделает. А если вдруг и сделает, что было все равно маловероятно, то потом будет выпрашивать прощения у него чуть ли не в ногах валяясь.

Тики рассмеялся, вызвав у Салеман непонимающий взгляд, и мотнул головой.

– А вот что он сделает, зависит от того, как умело ты притворишься, – заговорщицки протянул мужчина, и девушка, на мгновение замерев, заливисто рассмеялась, и душа её, искристая, горячая словно раскаленная печь, весело заскакала в грудной клетке.

– И что мне с этого будет, дружище? – отсмеявшись, лукаво хмыкнула она, и Тики с готовностью улыбнулся.

– Слышал, что шахту здешнюю горные пауки заселили, а их все ещё оттуда не выгнали, – начал мужчина с хитринкой в ярких золотых глазах, и Алана восхищенно прикусила губу, наблюдая за ним. – Так вот, поможешь мне сегодня, я их завтра и выгоню.

Салеман разулыбалась, просияв, и закивала.

– Правда сделаешь? – блеснула глазами она – и вдруг слетела с порога, бросаясь к Тики на шею.

Алана снова ощутила в сердце укол, только теперь куда более сильный, чем прежде, потому что… потому что Тики не отстранился. Он не обнял Салеман в ответ, но и сопротивляться никак не стал, как будто эта ситуация доставляла ему удовольствие, и это… манта сожри этого дурака! Это раздражало Алану донельзя!

Она пообещала себе, что где-нибудь эта сияющая белодухая точно оскользнется, и хмыкнула.

И тут Салеман отстранилась; улыбалась она еще шире прежнего.

– Балдор так будет рад! – воскликнула она. – Так рад! Мы же хотим обряд провести, но на него нужны деньги… Ведь надо же стол накрывать, обставить все… А тут эта шахта! – девушка топнула ногой в сердцах и поджала сердито губы. – Никто туда не суется, а один корабль в море – это еще не флот.

– И он сидит и тоскует, потому что ты его туда не пускаешь, да? – Микк лукаво улыбнулся и покачал головой. И Алана закусила изнутри щеку.

Балдор?.. Какое-то словно нездешнее имя, хотя вроде и нет… Это жених Салеман? И Тики о нем знает?..

Изу непонимающе нахмурился и смотрел на девушку напротив недружелюбно и почти обиженно, словно ему не нравилось то, как она повисла на мужчине.

Еще бы, Алане тоже это не нравилось! Но это же… наверное, она так просто выражала благодарность, разве нет? У нее же жених есть, и если они хотят провести обряд – это же значит, что они друг друга любят, крепко и навсегда.

Девушка тряхнула головой, отгоняя такие мелочные по своей сути, прежде совершенно несвойственные ей мысли, и сосредоточилась на разговоре.

– Да как я его пущу? – в испуге воскликнула Салеман. – Он пусть мечом и владеет, да не повелитель и не заклинатель – пауки убьют его и даже не заметят этого! – пожаловалась она, покачав головой – и хитро улыбнулась, чуть прищурившись. – Ладно, друг, была рада я тебя увидеть, да только боюсь, семейство твоё испепелит меня взглядом, если останешься тут чуть дольше, – добродушно рассмеялась девушка, и Алана с Изу, переглянувшись, смущенно потупились, заставив рассмеяться теперь и Тики, который порывисто прижал их к себе и каждого чмокнул в макушку.

– Ревнивые они у меня, что тут поделать? – легко пожал он плечами, успокаивающе погладив Алану по ладони и пустив по телу очередное стадо мурашек.

Девука отвела глаза, просто боясь на него смотреть, и выставила против этой белодухой (но не менее вредной от этого) еще один счет. Однако Тики тут же развеял все ее мысли вообще. Одним махом.

Он сверкнул глазами, какой-то как будто до ужаса счастливый из-за всего происходящего, и ласково прижался губами к ее щеке – совсем рядом с губами. Всего на секунду, но и этого хватило для того, чтобы у девушки все как ветром из головы выдуло. Раз – и нет ни одной маломальски связной мысли.

– Зато любящие, – засмеялась Салеман в ответ – и подмигнула им всем. – Как вы сияете, за милю видно, наверное! – Алана моментально почувствовала, как горят щеки, и мотнула головой.

А Тики разулыбался еще пуще прежнего и обнял её ещё крепче, тесно и ласково прижимая к своему боку и заставляя на какой-то момент затаить дыхание.

– Не смущай, – приказал он лукаво, – а то меня же потом заедят насмешками. Лучше дело вот свое делай – близнецы на главной площади, скорее всего. А уж кто из них Мана – уверен, ты и без нас поймёшь!

Салеман хитро сощурила глаза, становясь похожей чем-то в этом выражении на ту самую лису, что побежала воровать яйца, и махнула рукой.

– Альхон с тобой, друг мой! – со смешком произнесла она и хлопнула Тики по плечу. – Удачного праздника, – и вдруг обратилась уже к самой Алане: – Приятно было познакомиться, милая дева. Надеюсь, вам понравится у нас, – улыбнулась девушка и зашла к себе в дом секундой позже.

Микк размял шею, словно этот разговор слишком утомил его, и поделился:

– Вот она не понимает, что рука у неё тяжёлая, а невинным жертвам отдуваться.

Алана тихо рассмеялась, чувствуя себя несказанно счастливой, и потрепала хохотнувшего Изу по волосам.

– И поделом тебе! – заявила она, сверкнув глазами. Она казалась себе такой влюбленной – и такой легкой в этой влюбленности, что даже удивительно. – Не будешь на чужих невест заглядываться!

Тики ошеломленно вскинул брови – и вдруг расхохотался. И смеялся он так заразительно, что Алана даже не нашла в себе сил на него сердиться. После встречи с белодухой Салеман она снова как-то удивительно пропиталась предчувствием скорого праздника, и ей казалось, ничто не может сокрушить ее радостного настроения.

Даже Лави, который, похоже, твердо решил покончить с их общением.

Девушка горько усмехнулась все же, подумав про это, и тряхнула головой, переводя взгляд на сияющего от радости Изу и воскрешая в себе хорошее расположение духа.

Ведь у нее же есть Мана и Неа, верно? И у нее есть целый клан родственников, разве нет? Ее семья не канула в небытие совсем, существуют потомки.

И еще… у нее есть Тики. Который, кажется, только рад тому, что она не против притвориться его невестой. И есть Изу, ласковый маленький мальчик, рядом с которым она чувствует себя матерью и о котором мечтает заботиться.

Конечно, никто не позволит ей остаться на суше, но… если она сможет о чем-нибудь договориться с отцом, кто знает, вдруг… они смогут видеться?

На самом деле Алана не думала о том, как будет возвращаться назад в бухту. Она знала, что это будет сложно и во многом болезненно, и что отец будет злиться и отдаст ее за Линка, все верно. Но… как именно все это будет – как она отправится обратно, как будет расставаться с Тики, Изу и близнецами… она об этом не думала.

И не хотела думать.

Микк приобнял ее, мягко поглаживая по боку и иногда, наверное, непредумышленно спускаясь к бедру.

– Смотри, – улыбнулся он, показывая ей на алтарь, – сюда женщины приносят еду и обмениваются семейными рецептами. Так происходит четыре раза в год, зимой, весной, летом и осенью. И каждый раз еда соответствует времени года. Видишь, малыш, – тут он обратился к Изу, вникающему в беседу, и заговорил на имперском медленнее, чтобы мальчик лучше понял его, – вон там стоят столбы. Их каждый раз вкапывают заново. Столбы обливают горючей смесью и поджигают в знак почтения Альхону. Они горят с полуночи и до самого рассвета.

Ребёнок нахмурился, силясь понять странный обычай, и серьёзно кивнул, сосредоточено облизнувшись, отчего Алана хохотнула в кулак, пытаясь подавить рвущийся наружу смех, наполняющий её с каждой минутой все больше и больше – словно праздник проникает ей под кожу, впитывается в кровь, разгоняя по телу что-то невероятно лёгкое и прекрасное.

Или дело было просто в том, как красив и ярок в этот вечер был Тики, чья душа сияла так же сильно, как и раньше, но теперь не приходилось при взгляде на неё щуриться – словно солнце ласкало её своим мягкими лучами. Сразу же вспоминались одинокие деньки, когда Алана разваливалась на камне и грелась, млея и нежась в этом тепле, забывая обо всем на свете.

Около столбов собрались мужчины с бочками, и девушка, подняв взгляд в небо, покрывшееся звёздами, только сейчас заметила, что полночь так и не наступила.

– Праздничная ночь всегда длинная, – загадочно произнес Тики, заметив ее озадаченность, – а почему, никто не ведает. Говорят, так Альхон растягивает удовольствие, хочет, чтобы его чествовали подольше.

Алана рассмеялась все же такой догадке – и кивнула, не отрывая от мужчины сияющего взгляда.

– Значит, тут ты меня и танцевать научишь? – предположила она весело и, когда Микк охотно кивнул, хлопнула в ладоши. И только тут осознала, что отпустила его руку.

Что все это время они шли за руку, и пальцы Тики мягко сжимали ее ладонь. Мужчина смотрел на нее с улыбкой, свойственной людям, только что получившим какой-то подарок или совершившим открытие.

Это было торжество, ликование.

Потому что… Алана отпустила его – и даже не сразу это заметила.

Потому что ощущала себя в Империи в безопасности.

Вслух они друг другу ничего не сказали, но девушка как-то интуитивно чувствовала, что они оба знают о произошедшем.

И что несмотря на это ничего не изменится, и они будут продолжать везде ходить за руку, и Тики будет прижимать ее к своему боку и позволять наслаждаться своим теплом.

Музыка была веселой и ласковой, как будто кто-то специально звенел колокольчиками или что-то вроде, и совершенно не раздражала слух, словно являясь частью гвалта и суматохи, царивших на площади. Алана снова взяла Тики за руку, просто из приятной и полезной привычки не желая отходить далеко, и подмигнула.

– Ну раз согласился – тогда самое время начать, верно?

Она себя чувствовала такой лёгкой и воздушной, такой радостной и счастливой, таким ребёнком, на деле, той самой девочкой, маленькой русалочкой, которая грызла все подряд, смеялась над любой шуткой и мечтала стать дипломатом – путешествовать и налаживать контакты с другими странами.

Неужели это именно Тики сумел вновь пробудить её? Согреть, заставить вспомнить своё детство, себя саму, то, что пришлось спрятать глубоко внутри?

Мужчина лукаво заулыбался, погладив её по ладони таким приятным, даже интимным жестом, а музыка окутала ее с головой, забираясь в уши, заставляя чуть качаться ей в такт, и это было так прекрасно – эта близость, эта радость, эта атмосфера, – что Алана всё-таки рассмеялась, крепко зажмурившись.

Изу завторил ей, явно тоже вспомнив что-то своё (он вообще был очень вдумчивым и молчаливым, напоминал своей отрешенностью немного Издена – седьмого брата, всегда погруженного в свои мысли и теории), и девушка мимоходом подумала, как же они с мальчиком похожи: их обоих Тики буквально подобрал и согрел, объяв своей лаской и заботой.

Тики закружил ее в каком-то удивительном танце, уча переставлять ноги и двигать телом, и Алана, отчаянно стараясь не отдавить ему пальцы, повиновались каждому его движению. В какой-то момент мужчина засмеялся, глянув куда-то ей за плечо, и притянул ее ближе к себе, коротко шепча:

– Там Неа. Такой злой, что мне даже немного страшно. И Салеман с таким удивительно натуральным выражением влюбленности на лице, что не знай я обо всем заранее – поверил бы ей!

В следующий момент он ее развернул, оказываясь спиной к действу, и Алана увидела сцену поистине уморительную. Мана всеми силами старался удержать на лице спокойное и благодушное выражение, но иногда, какую-то секунду буквально, в изгибе его губ и во всей фигуре сквозило едва скрываемое раздражение, вызванное всем происходящим. Неа же стоял вне круга танцующих мрачный как туча и ревностно наблюдал за тем, куда и как положила Салеман руку.

Алана с удивлением заметила, как ласково девушка гладит младшего Уолкера по плечу, когда они соприкасаются в танце плотнее, и как девушка скользит ладонью по его боку, спокойная и мягкая, какая-то словно текучая.

– Это… ваши женщины всегда так делают?.. – нахмурилась она, переводя взгляд на лицо Тики, и тот смущенно хмыкнул.

– Не всегда, – неловко хохотнул он, отведя на секунду взгляд, и девушка подозрительно прищурилась. – Салеман просто очень убедительно играет, – пожал Микк плечами, нарочито легкомысленно, и Алана, нахмурившись и вновь кинув взгляд в сторону Маны, чтобы запомнить эти странные движения, которые выделывала Салеман, положила ладонь на его плечо, мимолетно погладив ключицу поверх рубашки.

Тики вздрогнул, но ничего не сказал – улыбнулся как-то смиренно и весело, отчего девушка, обрадованная этой улыбкой, этим словно бы разрешением, скользнула пальцами к шее и мягко, почти невесомо погладила по коже.

Смысл в поглаживаниях боков Алана так и не нашла, потому что у морского народа живот к выражению чувств никак не относился (только если голод, но это сюда вообще не то), а потому ограничилась лишь плечами, потому что, на самом деле, ей уже и этого было вполне достаточно.

Тики был так близко, что можно было уткнуться носом ему в грудь, прячась от всего мира, и это кружило голову. Сердце билось как бешеное, словно пытаясь пробить ребра и сбежать из грудной клетки, и внутри вновь все сжалось в этом непонятном томительном ожидании, от которого можно было сойти с ума.

И Тики, словно подчинившись какому-то ритуалу, скользнул рукой по ее боку (о, она тут же уловила весь смысл этого прикосновения, потому что кожа под рукой мужчины загорелась) и… спустился к бедру. Точно как делал какой-то другой мужчина, танцующий с какой-то другой девушкой.

– А… в каких случаях так делают?.. – Алана погладила Микка по предплечью, на самом деле тайно наслаждаясь всем происходящим – донельзя интимным и личным, пусть не совсем понятным ей – и стремясь получить больше.

Больше прикосновений, о океан, потому что бедра под яркой расписной тканью платья пронзило истомой, заставив Алану ослабеть в ногах, больше близости, потому что она заставляла дрожать и ненасытно впитывать в себя каждое совершенное здесь и сейчас движение.

– Об этом мы в другой раз поговорим, – Тики как-то странно усмехнулся и привлек ее к себе, прижимая вплотную и стискивая несильно в кольце объятий. – Ты пока запоминай, как к тебе не должны прикасаться, – выдохнул он. – Как не должен прикасаться к тебе никто, – здесь мужчина склонился к ее уху и теперь почти шептал. И у Аланы поджимался живот от скручивающей тело томности.

– Даже ты? – попробовала улыбнуться она – потому что этот Тики был другим, более тёмным и спокойным, и хоть ласковым, но совершенно точно… властным. Настолько, что этой власти Алана не смогла бы воспротивиться даже будь у нее желание это сделать.

– Даже я, – согласился он – и да, Алана видела такие… прикосновения между танцующими, которых Микк никогда себе с ней не позволял.

Например, вот тот мужчина с короткими светлыми волосами медленно водит пальцем вокруг копчика раскрасневшейся девушки, а та в свою очередь, спрятав лицо у своего кавалера (это же был её кавалер, да?) на плече, почти невесомо гладит его по груди. А вон высокий юноша ведёт почти что ещё девочку в танце и с любовью во взгляде касается губами её подбородка. Или же женщина, моложавая, красивая, которая с какой-то хитринкой в хищном взгляде проводит пальцем по шее мужчины, с кокетством облизывается и тянет его к себе.

Алана зажмурилась, слишком смущенная, и на секунду подумала, что было бы прекрасно, если бы и Тики когда-нибудь к ней так прикоснулся.

Девушка закусила губу, уткнувшись ему в плечо, чтобы тот не разглядел её румяное лицо, но Микк определённо точно все и так понял. Потому что коротко хохотнул и погладил ее по спине, словно успокаивая.

– Не волнуйся, – улыбнулся он ласково – и снова скользнул ладонью к ее бедру. – Никто не прикоснется к тебе так. Честное слово, – это было сказано с какой такой слабой, совершенно безнадежной усмешкой, что девушка замотала головой, отстраняясь.