Текст книги "Моя чужая новая жизнь (СИ)"

Автор книги: Anestezya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 90 страниц)

– О чём ты сейчас думаешь? – Фридхельм ласково коснулся моей щеки.

Прикосновение к коже едва ощутимое, а в груди щемит от переполняющих чувств. Я хочу ответить, о том, как сильно люблю его, но он опережает меня, и от того, как он это говорит, по коже мурашки.

– О, так и стойте! – окликнула Грета. – Должен получиться отличный кадр.

– По-моему, мы уже сделали чуть ли не сотню кадров, – улыбнулся Фридхельм.

А что бы ты сказал, если бы нам пришлось жениться в моё время? Бесконечные конкурсы, шагу не ступить без оператора с камерой, музыкальная какафония диапазоном от Сердючки до Пирожкова… Я уверена, большинство новоиспечённых супругов первую брачную ночь проводят, либо попадав замертво на постель King-size, либо пересчитывая подаренные конверты с деньгами. Посмотрим, как она пройдёт у нас. Кое-что из купленного бельишка Фридхельм ещё на мне не видел. Будет сюрприз.

– О, у нас же для вас есть подарок, – вспомнила Грета во время очередного тоста.

– Что это?

– Ну, должен же быть у вас медовый месяц, – улыбнулась Грета. – Это билеты в Варнемюнде. Пусть всего неделя, но на морском курорте.

– Спасибо, – я обняла её. – Вы настоящие друзья.

– Ну, а то, что мне придётся взять удар на себя, объясняя родителям, где вы, так, мелочи, – усмехнулся Вилли.

– Я в тебя верю.

Ты у нас, если надо, можешь дипломатично уладить любой шухер. Как раз у них будет время всё переварить.

– А когда поезд? – я всмотрелась в билеты. – Ночью? Ну, и где я успею купить купальник?

– Пойдём, я что-нибудь тебе подберу, – сжалилась Грета.

В принципе фигуры у нас похожи, правда у меня грудь побольше.

– Этот вроде бы ничего.

Как по мне, самый обычный, чёрный, но да ладно. Главное, что не раздельный, не хочу светить на пляже своим шрамом. Э-эх, жалко, что к тому времени, когда появятся красивые купальники, я уже буду старой сморщенной бабуленцией.

– Когда приедете, сразу же купи шляпу с широкими полями, а то будешь потом мучиться с веснушками, – щебетала Грета. – И не забывай мазаться маслом, иначе сгоришь в два счёта. – Слушаюсь, мой генерал, – пошутила я.

При желании я могла бы сама читать ей лекции по косметическим ноу-хау, да только с местным арсеналом это всё бессмысленно.

– Давай-ка, примерь ещё вот это.

Грета порылась в шкафу и бросила мне клетчатую блузку с коротким рукавом и тёмно-синюю юбку-миди. Ну что ж, вещи в стиле casual тоже лишними не будут.

– И это.

Платье, вроде, простенькое, но благодаря вырезу и летящей юбке смотрится интересно.

– Ну, куда мне столько на неделю? – отмахнулась я.

– Будешь каждый день надевать новое, – отпарировала она. – А то вернёшься на фронт и опять влезешь в эту кошмарную форму.

– Одолжи тогда и какой-нибудь чемодан, – попросила я. – Такие платья запихивать в ранец было бы кощунством.

Укладывая вещи, я вспомнила о грандиозных планах Ягера и усмехнулась.

– Как вовремя вы придумали с этой поездкой. Похоже, кое-кого ждёт небольшой облом.

Грета, видимо, поняла, о ком идёт речь, и серьёзно посмотрела на меня.

– Эрин, между вами что-то было?

– С ума сошла? – чересчур быстро ответила я. – С Ягером стала бы мутить только безмозглая дура.

– Он опасен, – Грета немного нервно подкурила сигарету. – Поверь мне, я знаю, о чём говорю.

– Думаешь, я этого не знаю? – скривилась я. – Но думаю, мне бояться нечего. Мы же, вроде как, коллеги.

– Ты уверена? – прищурилась она. – Он на тебя так смотрел. Как по мне, ему что-то позарез от тебя нужно.

Я чуть было не сболтнула, что именно, но вовремя остановилась. Грета, конечно, ни хрена не понимает в военном деле, но всё равно это выглядит странно. С чего бы такому важному вояке охотиться за обычной радисткой, каких пруд пруди кругом?

– Ой, как уже поздно, – я покосилась на часы. – Мне же ещё остальные вещи собирать.

– Конечно, – вскинулась Грета, оставив опасные расспросы. – Пойдём.

***

У моей удачи всегда было своеобразное чувство юмора. Ну, кому бы ещё так «повезло» – провести первую брачную ночь в поезде? Да ещё с такой колоритной соседкой! Пожилая толстая немка провоняла всё купе чесночной колбасой и громогласно храпела до утра. Надеюсь, это будет самая большая неприятность и наш укороченный медовый месяц больше ничего не испортит. Мы поселились в небольшом отеле. Контингент в основном состоял из молодёжи, что не могло не радовать. Терпеть не могу, когда отдых портят чьи-то избалованные дети или бабульки, которые осуждающе косятся из-под очков, когда ты флиртуешь у бассейна. Если в Берлине удавалось лишь отчасти забыть, что идёт война – кое-где попадались здания пострадавшие от бомбёжек, солдаты и эсэсовцы кишили на каждом углу, порой на какой-нибудь фабрике включался тревожный сигнал учебной тревоги, – то здесь не было ничего кроме моря, уютных ресторанчиков, лениво-расслабленных отдыхающих, которые беззаботно загорали, по вечерам прогуливались по набережной, толпились в местном кинотеатре, на танцевальной площадке. Здесь так легко было представлять, что мы самая обычная пара молодожёнов и по возвращении заживём как и тысячи семей. Работа, ремонты, а со временем и парочка киндеров, куда ж без них. Когда есть возможность уединиться от всех проблем, начинаешь жить ощущениями. Едва ощутимыми касаниями, требовательными объятиями, томными ласками, жарким шёпотом, хриплыми стонами. В безмятежной тишине ночи так легко доверять друг другу свои мечты и даже воспоминания. Пусть я не могла многое рассказать Фридхельму, сейчас впервые позволила рассказать кое-что действительно настоящее.

– Мы как-то поехали с родителями на море, я тогда была совсем мелкой. И представляешь, отец решил, что это круто – покатать нас на прогулочном теплоходе. Сейчас я понимаю, что это была всего лишь небольшая качка, а тогда испугалась так, что визжала как умалишённая: «Мы же все утонем, давайте вернёмся обратно!»

– А я долго не хотел учиться плавать, после того как отец, однажды потеряв терпение, просто зашвырнул меня в воду.

Понимаю, у нас тоже есть приверженцы этого дебильного способа обучения.

– Вильгельм вытащил меня, когда я уже стал захлёбываться. Он же и научил потом держаться на воде.

Конечно, я до сих пор иногда злилась на Вилли – уж слишком он перегибает в своей опеке над братом, – но с другой стороны разве он виноват, что ему пришлось быть для него чуть ли не вторым отцом?

– Никогда не видел тебя такой счастливой, – улыбался Фридхельм, поглаживая мои горячие от солнца плечи.

– Ты тоже светишься, как стоваттная лампочка, – я лениво притянула его за шею для очередного поцелуя.

Дурацкое чувство эйфории накрыло уверенностью, что у нас всё ещё впереди. Мы ещё не ссорились, выбирая обои для нашей спальни, не пережили оживлённых споров, чья карьера важнее, не отмечали дурацкую годовщину «первого поцелуя»… Мы ещё много чего «не».

– Знаешь, когда я решил, что буду с тобой, несмотря ни на что? – тихо спросил он.

– Когда полез распускать лапки в том окопе? – хмыкнула я, вспомнив эти неловкие объятия.

– Нет, тогда я тебя… ну, наверное, хотел, – ай-яй как не стыдно, я же тогда была «мальчиком». – Это случилось после очередной атаки русских. Парни как всегда посмеивались, что Карл наложил в штаны и забился в ближайшие кусты. Помню, шёл жуткий ливень, но я всё равно отправился искать тебя. Ты сидела на каком-то бревне вся мокрая, в грязи и улыбалась сквозь слёзы.

А-а-а, это он про ту истерику, когда я думала, что поеду кукушечкой, не выдержав постоянной угрозы словить шальную пулю?

– Я знал, что тебе страшно, и что ты охотнее всего оказалась бы сейчас где угодно только не на передовой, знал, что, если начну тебя жалеть, ты снова будешь ершиться, отвечая колкостями, но в тот момент я понял, что мне всё равно кто ты – парень, сбежавший преступник, трус или предатель – я хочу быть рядом, всегда. Хочу стать для тебя всем. Другом, защитником. Готов был даже никогда не заговаривать о своих чувствах, понимая, что это противоестественно.

Мне всегда казалось странным, как можно настолько любить кого-то. Я сама, конечно, бывало, в угаре розовых очков «не замечала» чужие недостатки, но до определённого времени. Считала, что никогда не стану обезумевшей от любви идиоткой. Это мужчина должен сходить с ума при мысли, что может меня потерять, а не наоборот, но сейчас я чувствовала, что понимаю как это – чувствовать кого-то как себя, словно этот человек действительно половинка твоей души.

– А знаешь, когда я поняла, что хочу быть «вместе и навсегда»?

Фридхельм выжидающе выгнул бровь.

– Только что.

Глава 48 Жизнь – удивительная штука! Когда у тебя на руках всё карты, она начинает играть с тобой в шахматы.

Как я обычно проводила отпуск в прошлой жизни? Весело. Если в Москве или Питере, то, конечно же, обязательной программой было облазить все культовые места. Если морской курорт, то опробовать весь ассортимент развлечений: от аквапарка до ночных клубов. Здесь я снова в очередной раз почувствовала себя чужой. Городишко маленький и в плане достопримечательностей бедный. Кинотеатр есть, да. А толку? Ну, не фанат я старого кино – наивного, в чем-то гротескного. Да и танцы – это не моё. По крайней мере до эпохи рок-н-ролла. Зато неожиданно я стала звездой пляжного волейбола. В нашем отеле отдыхала компания молоденьких ребят. Видать, воспитанники какого-нибудь «юнгена», как на подбор крепкие, спортивные, даже девчонки. После того, как я поймала неудачно отлетевший мяч, они жизнерадостно предложили сыграть с ними. Ну, держитесь, сами виноваты. Я в своё время была капитаном нашей студенческой команды. Интересно, если я в другом теле, сохраняет ли память нужные реакции? Оказывается, ещё как. Те, кому повезло оказаться в нашей команде, смотрели теперь на меня как на боженьку.

– Где же учат так здорово играть? – спросила меня одна из девушек.

– В армии Вермахта, – усмехнулась я.

Всё-таки, благодаря тренировкам Кребса, кое-что я умею.

– А вы тоже военный? – кокетливо улыбнулась Фридхельму её подруга.

Он коротко кивнул. Мальчишки тут же стали наперебой петушиться друг перед другом.

– Надеюсь, война продлится ещё хотя бы до зимы, – заявил малолетний идиот. – В октябре мне исполнится восемнадцать, и я тоже хочу послужить фюреру.

Я благоразумно промолчала, что его мечты сбудутся возможно не совсем так, как он рассчитывает.

– Армии нужны новые сильные бойцы, мы в два счёта разгромим чёртовых коммунистов.

Читать проповеди о том, что война – это плохо, таким фанатично воспитанным волчатам может быть довольно опасно. С них станется истолковать мои слова целиком и полностью не так, и привет гестапо. Фридхельм снисходительно усмехнулся, но тоже ничего не сказал.

– Добрый день!

А эти девчули явно постарше и тоже, видно, приехали в отпуск. Спят чуть ли не полдня, выползают на пляж ближе к обеду. Я не особо горела желанием заводить новые знакомства, но поскольку все постояльцы маленького отельчика крутились можно сказать в одном месте, это было неизбежно. Девицы, кстати, узнав, что у нас медовый месяц, умилённо запищали от восторга и больше не приставали с разговорами. Вот только блонди чересчур откровенно пялилась на Фридхельма. Ну и пусть, в конце концов действительно есть на что посмотреть. Мальчишеская худоба и угловатость за год ушли, фигура стала более мужской, да и мышцы как ни крути он неплохо прокачал. Так что смотрите на здоровье девочки, главное руками не трогайте. Ещё была молодая семейная пара, по-моему, тоже молодожёны. Сладкая парочка казалось не замечала ничего, кроме друг друга.

На третий день в наш тихий рай незнамо каким ветром принесло новых постояльцев. Я слонялась по холлу, дожидаясь Фридхельма, который поднялся в номер за сигаретами, и заметила, что из бара выкатилась шумная толпа. Особо не приглядывалась, лишь мельком увидела знакомую мордашку. Тилике что ли? Но я настолько сейчас была расслаблена и довольна жизнью, что лишь вяло подумала: «Ну, и хер с ними». Ну, эсэсманы, так и что? У них своя тусовка, у нас – своя. Они зашли внутрь, но не спешили расходиться по номерам.

– Ты понял, Герман, поцелуешь первую даму, которая зайдёт в эту дверь?

Опять устраивают дурацкие споры? Надо будет взять на заметку. Буду ходить теперь и оглядываться, чтобы не стать невольной участницей их веселья. Парню «несказанно» повезло. Первой дамой, которая вошла, оказалась толстая пожилая супруга портье. Герман под свист и улюлюканье грубовато сгрёб в объятия бедную женщину и смачно поцеловал, получив увесистую оплеуху.

– Простите, фрау, это была неудачная шутка, – невинно захлопал глазками Тилике.

Остальные пытались сдержать истеричный ржач. Н-да, я смотрю, некоторых аист явно ронял по пути в роддом, прямо подбрасывал и швырял.

– Безобразники! – выругалась возмущённая фрау. – А ещё носите форму. Не стыдно?

– Что тут произошло? – Фридхельм покосился на офицеров, на что я лишь пожала плечами.

– Отпуск у людей, вот и веселятся.

Они вышли следом за нами, и я услышала новый взрыв хохота:

– Нехорошо она отблагодарила тебя, Герман. Нет бы радоваться, её, небось, сто лет никто не целовал…

– А тем более так страстно…

Ну, что тут скажешь, кроме ёмкого «долбоёбы»?

***

– Давай пройдём чуть дальше.

Несмотря на довольно поздний час, на пляже было довольно много народа. Ну ещё бы, романтик же – сидеть у воды и любоваться звёздами. Однако, как выяснилось, некоторые любуются не только звёздами. Услышав в темноте приглушённый смех и характерные охи-ахи, я заподозрила неладное. Хотя чего тут подозревать? В ближайших кустах явно проходит порно-карнавал.

– Чёрт…

А девчонки-соседки, оказывается, не промах. Блонди оседлала Тилике и выгибается как порнозвезда, всё глубже насаживаясь на его член, а этот котяра развалился на полотенчике и стонет от неземного кайфа, попутно наминая ей сиськи. Вторую красотку резво дерёт в позе «раком», по-моему, Герман. Фридхельм шустро взял меня под локоток, уводя подальше от этого разврата, за малым глаза ладошкой не прикрыл.

– По-моему, это… слишком, – смущённо пробормотал он.

Ну, а что такого? Каждый развлекается по-своему. Главное, что там всё по явному согласию.

– Я всё понимаю, но делать это чуть ли не на глазах у всех…

Это он ещё не видел, что вторую девицу параллельно трахал в рот третий друг. Или видел?

***

На следующий день я забежала в бар купить холодной минералки. Пришлось ждать, пока бармен нароет сдачу.

– А я тебя весь день ищу, – меня облапали за талию чьи-то руки, настойчиво прижимая к себе, и вкрадчивый голос промурлыкал на ушко: – Может, сегодня повторим?

– Боюсь, мы ничего не начинали, чтобы это повторять, – вывернулась я, насмешливо глядя на Тилике.

От же кобель, перепутал меня с блонди и хоть бы для вида смутился! Нет, стоит завлекающе улыбаясь.

– Так я не против и начать.

– Зато я против, – было даже забавно видеть «Конрада» в образе прожжённого пикапера. – Я замужем и не ищу развлечений на стороне.

– Правда? – наигранно нахмурился он. – Ну, тогда простите мою настойчивость…

– Кажется, дама ясно сказала, что против знакомства, – услышала я голос Фридхельма.

Увидев вблизи непрошеного кавалера, он процедил:

– А ты что здесь делаешь?

Н-да, неловко получилось. Тилике до этого как-то не попадался ему на глаза, а вчера в темноте он особо не приглядывался.

– Простите, вы, видимо, ещё один человек, перепутавший меня с братом, – миролюбиво ответил он. – Сегодня вообще день сплошных путаниц.

Вот уж точно. Фридхельм по-прежнему неприязненно смотрел на него. Ну ещё бы, только проехали тему с Конрадом и тут такое. Надеюсь, дело не кончится дракой?

– Фридхельм, всё в порядке, – я коснулась его руки. – Пойдём.

Он окинул Тилике предупреждающим взглядом и тот усмехнулся:

– Похоже, у вас там на фронте весело.

Не то слово. Я настороженно ожидала, что наша идиллия снова омрачится ревностью, но Фридхельм не стал упоминать ни Конрада, ни его развесёлого братца. Зато очередной сюрприз был не за горами На следующий день портье, подозвав меня, передал простой конверт без подписи. Кто же это так «порадовал» меня?

Мне жаль омрачать ваш медовый месяц, фрау Винтер, но к сожалению, у меня нет времени ждать вашего возвращения в Берлин. Жду вас сегодня в шесть в баре отеля. Приходите одна. Поверьте, у меня достаточно весомые причины, чтобы наш разговор проходил приватно. Также не советую игнорировать моё приглашение, ведь у каждого шага есть определённые последствия, и надеюсь, вы это хорошо понимаете.

Оберстлейтенант Ягер

Я смяла записку, чувствуя, как неприятный страх щекочет нервы. Эту последнюю фразу легко можно расценить как угрозу. Быть того не может, чтобы он раскопал что-то на меня. Максимум отправился к бедняге Майеру и, получив очередное гневное: «Да вы что все охренели? Опять подсовываете мне какую-то дочь?» – намекает на то, что нужно разобраться с этим вопросом. Если так, это не проблема. Навешаю ему лапши как Штейнбреннеру. А вот то, что он ясно дал понять, что хочет видеть меня одну, намного хуже. Не хочу я уединяться с ним! К тому же как я объясню это Фридхельму? Проще всего сделать вид, что я не получала никакой записки, а там будь что будет. Нет, так нельзя. Ягер как паук постоянно плетёт интриги, вряд ли он стал бы блефовать, запугивая меня. Если выслушаю, что ему надо, будет хотя бы небольшой шанс уладить свой возможный проёб.

– Что это? – Фридхельм заметил, что я всё ещё сжимаю конверт.

– Ягер каким-то образом прознал, что мы уехали, и вот явился по мою душу, – мне настолько насточертело врать, что я не стала приукрашивать действительность, к тому же нужно плавно подвести его к мысли, что возможно, всё же придётся сорваться в бега.

– Да что он к тебе прицепился? – Фридхельм нервно прошёл к балкону, затем вернулся за сигаретами. – Разве слова Файгля ему недостаточно? Вообще не приходи, нечего с ним разговаривать!

– Я только за, но Ягер, скорее всего, не на пустом месте требует встречи.

– Ну что он может тебе предъявить? – непонимающе нахмурился Фридхельм. – Вы и общались всего ничего в том госпитале, ты прекрасно справилась с порученным заданием. Что не так?

Нет, даже сейчас я не могу признаться ему, что Эрин Майер на самом деле не существует и, возможно, Ягер до этого докопался.

– Он мог узнать, что я отчасти русская, – осторожно ответила я. – Возможно, наведался к моему отцу…

– Я не хочу, чтобы ты шла к нему одна, – категорически заявил Фридхельм.

– Если не узнать, что ему надо, мало ли, во что это выльется, – я вздохнула. – В конце концов, что он мне сделает в многолюдном баре?

* * *

– Гадство! – выругалась я, мысленно добавив ещё несколько смачных выражений.

Чуть не убилась, вылезая из ванны, и неудивительно. Кроет меня сейчас будь здоров. Ну, вот откуда на мою голову взялся этот контуженый ублюдок?

– Рени? – Фридхельм, увидев, как я потираю ушибленный локоть, обнял, прижимая к себе. – Успокойся, ну нельзя же так.

– Да я спокойна как удав, – а буду ещё спокойнее, когда отделаюсь от коварного гауптмана, то есть оберстлейтенанта.

Я чувствовала себя как на иголках. В беззаботный летний день словно ворвалась привычная на фронте угроза. Интересно, кто же нас ему слил? Вилли или Грета? Я прошла к шкафу, придирчиво выбирая, в чём идти на встречу. Будь Ягер относительно безобидным, вроде нашего Файгля, я бы не раздумывая нацепила платье с откровенным декольте, попытавшись сыграть на инстинктах и сбить его с толку. Но с этим голубоглазым гадом это не работает, а если бы и сработало, то опять же против меня. Я выбрала самое закрытое из своих платьев и теперь раздумывала над макияжем. Провоцировать этого хищника, явившись накрашенная как на долгожданное свидание, не хотелось, но и образ бледной моли тоже не есть гут. Так будет заметно, что я напугана. Плюнув на всё, я подвела брови и накрасила ресницы. Нет, всё-таки и румяна лишними не будут. Ягер не должен заметить моё волнение, иначе как пиранья, почуявшая кровь, сожрёт и не подавится.

– Я буду ждать тебя в холле, – обнял меня Фридхельм. – Если он позволит себе какую-нибудь вольность, сразу же уходи и не обещай ему ничего, пока не поговоришь со мной. Если он действительно узнал, кто ты, я сам буду с ним договариваться.

«Если он действительно узнал, кто я, нам с тобой, любимый, придётся заманить его в безлюдный парк и там грохнуть», – подумала я.

Я сразу заметила Ягера в полутемном баре. В своей форме он выделялся как волк посреди резвящихся единорогов. Сидит, скромненько попивает кофе. Увидев меня, он оскалился в вежливой улыбке, в которой можно было без труда прочитать небольшое злорадство.

– Я не сомневался, что вы выполните мою скромную просьбу, фрау Винтер.

– Странные у вас просьбы, герр Ягер, – я неторопливо подошла и присела напротив него. – Больше похоже на угрозы.

– Ну что вы, какие угрозы, – он выжидающе выгнул бровь. – Бокал вина? Или чего-то покрепче?

– Кофе, – мило улыбнулась я, пресекая его намёки.

Ягер отошёл сделать заказ, я же нервно осмотрелась. В такой довольно ранний час здесь было пока ещё мало народа: девчонки, с которыми зажигали друзья Тилике, пара каких-то мужиков и, пожалуй, всё.

– Так вот, по поводу ваших опасений, – продолжал Ягер, вновь усевшись за столик. – Я всего лишь имел в виду, что вы допустили небольшую, но достаточно серьёзную ошибку. Вы должны были подать документы для замены из-за смены фамилии в течении трёх дней. К тому же вы не предупредили в комендатуре, что уезжаете из Берлина. Оно-то понятно – молодожёны потеряли голову от страсти, желая поскорее отправиться в свадебное путешествие, но странно, что ваш командир не озаботился о таких элементарных вещах.

Чёрт, это действительно так? Я же ничего не шарю в их бюрократических заморочках. И почему Вилли, который дотошно соблюдает все правила, ничего нам не сказал? Что теперь будет? Вряд ли за такое отправляют в штрафбат. Скорее всего, наложат административный штраф. Ну, по крайней мере, в моё время именно так карается пропущенный срок замены паспорта.

– Я думаю, это несложно уладить, когда мы вернёмся, – беспечно ответила я.

– Не переживайте, я уже поговорил с кем надо в бюро и в городском штабе, – широко ухмыльнулся он. – Считайте, это мой свадебный подарок.

Ну, прямо аттракцион невиданной щедрости. А то я не понимаю, что ты бы с радостью подпортил нам всем троим жизнь в случае моей неявки.

– Вы очень добры, герр оберстлейтенант, – я отпила кофе, обдумывая, как держаться с ним дальше.

– А разве я когда-либо был с вами другим? – с удивлением, разыгранным на уровне лучшего театра Бродвея, спросил он, но я на это не купилась.

– А зачем тогда потребовали в такой категоричной форме, чтобы я пришла одна?

– В таких случаях полагается отвечать «конечно же, из-за моей тайной любви к вашим прекрасным глазам, моя фройляйн», – нагло усмехнулся Ягер. – Но, увы, у меня более прозаичные причины. То, о чём мы будем говорить, можно считать конфиденциальными сведениями, так что согласитесь, ваш супруг здесь будет лишним.

– Но вы же понимаете, что я вполне могу рассказать ему, о чём мы с вами говорили? – из вредности сказала я.

– А это уже под вашу ответственность, – холодно ответил Ягер. – Но надеюсь, вы помните, чем грозит распространение слухов, тем более если они касаются Вермахта или любой иной госорагизации?

Я снова отпила кофе, вспомнив затасканную фразочку из какой-то рекламы: «Иногда лучше жевать, чем говорить».

– Скажите, Эрин, вы действительно довольны своим местом? – внимательно следя за моей реакцией, спросил он.

– Конечно, – без колебаний кивнула я.

– А я слышал, последние месяцы вас преследовали неудачи. Провальные допросы, плен, ранение… – он скорчил фальшиво-сочувствующую мордаху. – Конечно, в этом нет вашей вины, нерасторопные командиры просто не умеют правильно использовать ваши знания. Скажете, не так?

– Ничего не скажу, – ответила я. – При въезде через границу господа офицеры из внутренней безопасности доходчиво объяснили, что обсуждать, что было на фронте, а тем более упоминать чьи-либо имена, нельзя.

Что между прочим была правда. Эсэсманы зашугали нас тогда по полной программе. Ягер снова оскалился в псевдо-добродушной усмешке:

– Что ж, я рад убедиться, что вы добросовестно следуете Уставу. Тогда перейду к делу. Вы, конечно, же видите, что война на восточном фронте затянулась и в основном из-за того, что русские умудряются держать связь с коммунистическими лидерами. Это они убеждают их не сдаваться. Я уверен, основная масса этих рабочих и крестьян безропотно бы приняла смену власти. Как вы считаете?

– Сложно сказать. Многие считают русских глуповатыми, ленивыми и думают, что таким народом управлять легко. Отчасти это верно, но лишь до поры до времени. Не зря же их сравнивают с медведями. Добродушный увалень в считанные минуты может превратиться в разъярённую махину, которая сметает всё на своём пути. Вспомните ту же революцию и что они сделали с царской семьёй, которую до этого веками боготворили.

Возможно, опрометчиво с моей стороны говорить такое, но каждый раз, когда я видела презрительную самоуверенность какого-нибудь офицера, тянуло немного сбить эту спесь. Да и за наш народ было обидно. Не такие уж мы и амёбы, чтобы вот так запросто записывать в лузеры.

Ягер невозмутимо курил трубку, пристально глядя на меня.

– Продолжайте, это весьма интересные рассуждения.

– Я всего лишь опираюсь на свой опыт проживания в этой стране, – невинно улыбнулась я. – Поверьте, эти «иваны» будут стоять до последнего. И не потому что им приказывают коммунисты, а чтобы защитить свою землю, свои семьи. Есть, конечно, те, кто пытается подстроиться под нас, но они всё же в меньшинстве.

– Вот поэтому грамотная пропаганда решает всё, – хмыкнул он. – А вы, Эрин, достаточно хорошо знаете не только язык, но и их самих, вы жили в их среде. Вы не имеете права отказываться от миссии, которая намного важнее переводов простых приказов.

– Насколько я поняла, вы мне предлагаете делать всё тоже самое, но в составе вашей дивизии.

– Я вам предлагал гораздо больше, – а, ну да, Абвер же.

– Вы сами заметили, что меня преследуют неудачи. Я не обладаю навыками бойца.

– Этому всему легко можно обучить, – Ягер презрительно скривился. – Разумеется, не под руководством мужлана-фельдфебеля.

Я благоразумно воздержалась от скептического: «И не надоело тебе по энному кругу убалтывать меня?»

– Через пару месяцев я перейду в подразделение СС.

А разве можно менять масть? Насколько я помнила историю, такое вроде не практиковали, но видимо, Ягеру можно всё.

– Вы пройдёте обучение под моим личным руководством, – заметив мой «обрадованный» взгляд, он усмехнулся. – Я прекрасно знаю, кому поручить научить вас в краткие сроки нужным навыкам.

Я почувствовала дикое желание закурить, но не просить же у него трубку. Ягер, словно догадавшись о моих терзаниях, полез в карман, доставая пачку сигарет, и небрежно протянул её. Нет уж, раз бросила, значит бросила, тем более ни к чему показывать ему, что я нервничаю.

– Спасибо, нет, – встретив его удивлённый взгляд, я пояснила: – Берегу здоровье.

– Вы гораздо больше рискуете своим драгоценным здоровьем, когда отсиживаетесь в сырых землянках, – ответил он.

– Давайте начистоту. Шпионская деятельность тоже не предполагает нахождения на лучших мировых курортах.

– Ну, почему же? Конечно, курорты не обещаю, но что вы скажете, например, о командировке в небольшой провинциальный городок? Имея с собой нужные рекомендации, займёте место, скажем, секретаря. Полагаю, ни у кого не возникнет сомнений, что вы обычная советская девушка, которая трудится, не покладая рук, на благо страны. Вы же, влившись в доверие своего директора, допустим, однажды задержитесь на работе и вынесите из сейфа секретные чертежи танка, который по слухам разрабатывают сейчас русские.

А звезду с неба тебе попутно не принести? Нашёл дуру. Красиво заливает, но при этом как-то забыл упомянуть о том, что со мной сделают особисты, если я попадусь. Если бы любой мог запросто занырнуть в сейф с секретными документами, было бы слишком просто жить.

– Вы так на меня смотрите, как будто вместо блестящей карьеры я предложил вам отдаться мне прямо на этом столе, – криво усмехнулся Ягер.

– Ну и фантазия у вас, оберстлейтенант, – ответила я такой же кривой улыбкой.

И тут этот гад сделал то, чего я и боялась, но наивно понадеялась, что в людном месте он не станет распускать руки. Моя ладонь оказалась в плену крепких пальцев, а затем он медленно, но настойчиво потянул её, вынуждая меня податься ближе. Сам он тоже хищным движением наклонился через стол так, что почти касался губами моей щеки.

– Я бы так и сделал, если бы это помогло убедить вас согласиться, – раскалённым шепотом прошёлся по моей коже мурлыкающий голос.

Вот же чёрт, прямо как в моём сне…

– Со мной такое не работает, – резко отстранилась я.

Он пристально смотрел мне в глаза, видимо, не понимая, почему вместо поплывшего взгляда одурманенной жертвы, в них сейчас ясно читается: «Ты дебил, нет?» Ну, а что? У меня теперь есть шикарное противоядие против таких вот хищных зверюг. Ждёт меня и, между прочим, волнуется. Так что надо закругляться.

– Тогда в госпитале будь у меня больше времени, я бы убедил вас, – раздосадованно процедил Ягер. – Этим или другим способом.

– Наш разговор явно зашёл не в то русло, и, если вы хотите, чтобы мы его продолжили, прекратите свои фривольные намёки.

Тут было бы более эффективно рявкнуть: «Прекрати нести ересь! Я не собираюсь ни трахаться с тобой, ни проворачивать сомнительные аферы».

– А по поводу вашего предложения могу сказать, что оно меня по-прежнему не интересует. Я только что вышла замуж и собираюсь по возможности оставить службу.

А может, сказать ему для верности, мол залетела, ухожу в отставку прям сейчас? Не-е-е, с этого станется проверить данные. Кто-то же сливает ему, что происходит у нас в роте.

– Я и забыл, что вы новобрачная, – Ягер коварно улыбнулся. – И кстати, это была довольно странная свадьба. Насколько я помню, вы ждали возвращения в Берлин. Где же гости? Ну, хотя бы родители?

Я безмятежно улыбнулась.

– Нашим родителям пришлось уехать в Мюнхен и немного задержаться. У герра Краузе юбилей, и сами понимаете, партийные соратники не могли пропустить это событие.

Вот же змей, так и ищет подвохи. Да только я на таких вопросиках уже собаку съела.

– Всё же подумайте над моим предложением. Пока это предложение, а не чёткий приказ о переводе.

Э-э-эй, ты что удумал? За шкирку притащить меня в ваш гадюшник? Ягер насмешливо приподнял брови, наслаждаясь моим выражением лица. Так, не будем пороть горячку. Если бы это было так просто, он бы уже это сделал.

– А вы так уверены, что у вас получится это провернуть? – небрежно спросила я. – Насколько я знаю, гауптман Файгль отказал вам в этой просьбе, а генерал фон Штауффенберг, я слышала, ярый приверженец семейных ценностей. Думаете, он станет разрушать молодую семью в угоду перебежчику?