Текст книги "Моя чужая новая жизнь (СИ)"

Автор книги: Anestezya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 90 страниц)

Глава 21 У жизни нет сценария – импровизируйте!

«Никогда не сдавайся!» – помнится такой слоган болтался на заставке моего компа в прошлой жизни. Что ж, актуально. Учитывая, что сейчас я напоминала себе ту самую лягушку, которая будучи проглоченная прожорливым аистом, упрямо пыталась сжать лапки на его шее. Хотя я пока не знаю, как буду проходить новый уровень сложности в этой «игре». Похоже, мы здесь наглухо застряли. Насколько я поняла по переговорам с основным штабом, все ждали отмашки от Гудериана.

– Обнаружили что-нибудь важное, Эрин?

Этот хорёк гауптман заставил меня перерыть планшеты пленных и убитых красноармейцев, рассчитывая, что те пачками таскали ценные бумаги. Не погнушался даже затребовать переводы найденных писем. Вот какой бы идиот стал сливать в открытой переписке секретные данные? Но начальству, как говорится, виднее, так что работой я была обеспечена по самое некуда.

«…для нашей страны снова настали смутные времена. Самое главное для победы – в неё верить. Не быть малодушным, делать всё, чтобы уничтожить врага, сплотиться и поддерживать друг друга. Мы с детьми думаем о тебе каждую минуту и верим, что ты вернёшься к нам с победой…»

– В основном письма из дома, – я нехотя посмотрела ему в глаза, стараясь не выходить из образа исполнительной переводчицы.

– Зачитать дословно?

– Не надо, – Файгль непринуждённо цапнул с моего стола тонкую пачку писем и, небрежно перебирая сложенные листки, спросил: – Вы написали текст листовок для этих иванов?

– Да, – я подала ему очередной листок.

«Гениальные» немецкие стратеги наивно полагали, что если призвать красноармейцев сдаться, пообещав в качестве бонуса якобы сносную жизнь, те прямо так и бросятся к их ногам. Может рассказать им, что командиры и особисты даже поднять никому не дадут эту гадость? За прочтение вот такой листовочки советскому бойцу светил чуть ли не расстрел. Но кто я такая, чтобы обламывать немчикам оптимистичный настрой. Пусть пока думают, что их методы сработают.

– Вы прекрасно справляетесь, Эрин, – улыбнулся Файгль. – Кстати у меня для вас кое-что есть, – он положил передо мной новый военник и игриво добавил: – Единственное, в чём я могу вас упрекнуть – это внешний вид. Вы же красивая девушка. Какая необходимость продолжать носить мужскую форму?

А тебе какая разница, в чём я расхаживаю? Ничего не имею против по-прежнему носить свой прикид. Если закрыть глаза на то, что это вражеская форма – сплошные плюсы. Удобно, никто на сиськи не пялится, что весьма актуально, учитывая повальный сперматоксикоз, и самое главное – тепло. Нет, я конечно в своё время была этакой зимней феей, которой завистливо смотрели вслед другие девчонки. Сапожки на шпильке, шубка с рукавами три четверти, никакой шапки, чтобы не портить причёску. Но так это было, во-первых, в южном регионе, во-вторых, я передвигалась на собственном авто. Здесь же при мысли одеться как нормальная женщина – юбочка, чулки, каблучки – меня заранее охватывал озноб. Прямо чувствую, как зарабатываю последовательно переломы обеих ног, цистит, пневмонию и отит среднего уха. Ещё только начало декабря, а здесь дико холодно. Не зря немцев пугали генералом Морозом. Не-не, требую пуховик до пяток, лыжные штаны, штук пять свитеров и ботинки с подогревом и тракторной подошвой, чтоб по сугробам удобно было передвигаться. Ещё варежки из «Спортмастера» с какой-нибудь особо греющей хренью внутри. Ну, тогда уже и шапку-ушанку, чтоб не выбиваться из образа медведицы. Но вообще-то мысль разжиться нормальными женскими шмотками в теории неплохая.

– Ваша машина готова, герр гауптман, – Вильгельм скользнул по мне неприязненным взглядом и быстро сменил его на вежливо-бесстрастный.

Ещё одна моя головная боль. Я конечно всё понимаю, но сколько можно злиться? Не настолько уж я ему и насолила, если разобраться. Парни какое-то время добродушно посмеивались, вспоминая чудеса моей маскировки, Файгль в общем-то тоже закрыл глаза на мою выходку. Ну, или правдоподобно делал вид. Во всяком случае пока я не дала повода для подозрений. Крутился вокруг меня а-ля заботливый «папочка». Я простодушно хлопала глазками и делала вид, что в упор не понимаю его намёков. Поехать в город немного развеяться? Сожалею, герр Файгль, очень много работы. Ужинать в «элитной» столовке для офицеров? Спасибо, не стоит. Я уж лучше к «своим» пацанам. Тоже гады, конечно, но не все же.

Файгль отчалил, а мы с Винтером продолжили молча копошиться в бумагах. Я пыталась найти среди писем хотя бы один конверт с обратным адресом. Погибших солдат ждали дома жёны, матери, дети. Я прекрасно знала, что не на всех приходили похоронки. Может, и эти бедняги много лет будут числиться пропавшими без вести. Меня осенило, что нужно просто просмотреть военники, переписать фамилии и анонимно отправить письмо. Опять же куда? Ай, ладно, разберусь.

– Что ты здесь делаешь? – я подняла глаза, увидев, что Вильгельм отчитывает просочившегося в штаб братца.

А то непонятно, что он тут делает. И почему это так бесило Вилли? Вопрос хороший. Радовался бы, что у нашего стесняшки личная жизнь налаживается. Так нет же.

– Хочу взять несколько книг, – нашёлся синеглазка.

Звучит весьма правдоподобно, учитывая его страсть к чтению. Дело в том, что вторая комната в штабе была раньше сельской библиотекой.

– Ладно, – Вильгельм бросил на меня быстрый взгляд и снова погрузился в изучение карты. Выждав пару минут, я непринуждённо поднялась и направилась к двери.

– Ты куда? – прилетело мне в спину.

Ох, как же хотелось ответить сложносочиненной матерной конструкцией.

– Подышать немного воздухом, герр лейтенант, – ну, серьёзно, я вам что остарбайтер? Шагу спокойно ступить не могу? – Я не очень хорошо себя чувствую.

Вильгельм поморщился, но правда задерживать не стал. Синеглазка ждал меня, рассеянно перелистывая том «Войны и мира».

– Всё-таки рискнёшь перечитать? – улыбнулась я.

Фридхельм положил книгу на стол и полез обниматься. Вот он мой «луч света в темном царстве». Глядя в эти счастливые глаза, начинаешь поневоле думать, что жизнь не такое уж дерьмо. Сейчас, когда в нашей части было относительное затишье и мне особо ничего не грозило, он снова стал тем солнечным мальчиком, который залипал на Карлушу.

– Почему бы нет? Заодно попрактикуюсь в русском, – ответил он.

Мы услышали, как в соседней комнате заскрипел стул и, не сговариваясь, уселись за ближайший стол. То, что Вилли оказался ярым поборником нравственности, уже здорово достало. Так обычно и бывает. Люди, обделённые личной жизнью, очень стараются её испортить другим. Кто ему виноват? Ездил бы почаще на свиданки к Чарли, глядишь и отпустило бы, но, а пока он делает всё, чтобы мы с его братом держались друг от друга подальше, и это видно невооружённым глазом.

– Ты ведь тоже читала?

– Конечно, все четыре тома, – куда же деваться от обязательной школьной программы? – И всё-таки, чем тебе так приглянулся русский писатель?

– Эрин, ну это же классика. Так же, как и Шекспир. Такие произведения актуальны во все времена. Любовь, война, предательство, интриги – мир не меняется.

– Люди тоже. Если присмотреться, можно легко узнать некоторых героев. Ты, например, похож на Пьера Безухова.

– Интересно чем? – усмехнулся Фридхельм и с укором посмотрел на меня. – Хочешь сказать, я такой же тюфяк, витающий в облаках?

– Тюфяком он был в начале, – утешила я. – Потом вон как развернулся мужик. И на войну отправился, и девушку любимую завоевать сумел. Он, пожалуй, самый сильный персонаж. Смотри – пацифист, но всё-же прошёл войну. Добрый настолько, чтобы прощать людям их слабости. Мягкий, но, когда нужно, умеет отстоять свои принципы.

– А мне больше понравился князь Болконский.

– Я даже знаю почему, – я не смогла сдержать ехидную улыбочку. – Напрочь замороженный сухарь, весь начинённый принципами и правилами и полный неудачник в любовных делах. Это вообще как – взять и уехать, отложив помолвку, а потом ещё и удивляться, что молодая девчонка увлеклась кем-то другим? Ну, никого не напоминает?

– Вильгельм? – догадался он. – А кто же тогда ты?

– Ну, явно не Наташа Ростова, – если уж выбирать героиню близкую по духу, то я скорее Скарлетт ОХара из «Унесённых ветром».

– Если честно, она ужасна. Постоянно в кого-то влюбляется, не может определиться, что ей нужно. Легкомысленная, капризная девчонка.

Ты глянь, как завёлся. Вроде бы умный мальчик, но в чём-то такой наивный.

– Ну, а что ты хочешь от девочки, аристократки, залюбленной родителями? Многие ищут свою любовь методом проб и ошибок. Их чувства с Болконским начались с увлечения, а это, как известно, ничем хорошим не заканчивается. Уже потом, когда им пришлось столкнуться с войной, со смертью, они по-настоящему полюбили друг друга.

– Знаешь, хоть ты и выросла в Германии, по характеру ты всё же русская, – Фридхельм задумчиво смотрел мне в глаза.

– Это плохо? – вот сейчас и проверим, насколько ты толерантный к «низшим» расам.

– Ты же знаешь, я не расист, – он мягко накрыл мои пальцы ладонью. – Тем более когда любишь, готов на многое закрывать глаза.

– Ты это сейчас о чём? – насторожилась я.

– О твоём далеко не ангельском характере, – честно выдал синеглазка. – Ты ведь ужасно упрямая, а ещё скрытная. Если бы ты в своё время доверилась мне, всё могло сложиться иначе.

Я промолчала, не став обижаться на правду. В конце концов это даже хорошо, когда смотришь на партнёра без розовых очков. Хотя я и привыкла считать, что он слепо влюблённый мальчик-зайчик.

– Я серьёзно, Эрин, пообещай мне всегда говорить правду, – он чуть сжал мою ладонь. – Ведь чтобы помочь, я должен знать, с чем придётся иметь дело.

В его глазах сейчас плескалась тревога и какая-то беззащитность, словно он понимал, что я ещё не раз поведу свою игру. Меня ощутимо кольнула совесть, учитывая, что счастливой лав-стори со свадьбой и сопливыми детишками в финале я для нас по-прежнему не видела. Но и злодейкой-притворщицей, играющей на чувствах бедного мальчика, я не была. Меня действительно вопреки здравому смыслу тянуло к нему всё больше и больше. Просто надо не забывать, что у любых отношений есть свой финал. Я потянулась через стол и коснулась его губ лёгким поцелуем:

– Я постараюсь.

– Вы здесь собираетесь весь день просидеть? – Вилли навис над нами, как строгий учитель, застукавший школьников за прогулом.

Да твою ж мечту! Не надоело изображать из себя дракона, охраняющего принцессу, то есть взрослого парня?

– Уже ухожу, – лицо Фридхельма застыло, словно маска.

Ну да, они ведь теперь почти не разговаривали, а этот идиот продолжал строить нам козни, не понимая, что ещё больше отталкивает брата. Я тоже встала, собираясь вернуться к неприятной рутине. Синеглазка быстро наклонился, прошептав:

– Вечером после ужина вернёмся сюда.

– Вечером ты заступаешь в караул, – интересно, Вильгельм тупо подслушал или как-то догадался, что мы так просто не сдадимся? – А тебя ждут новые бумаги, которые нужно срочно перевести.

Вот же гад! Он что издевается? Я едва не швырнула кипу листков ему в лицо, когда увидела, что он мне подсунул.

– Ты серьёзно? Я должна убить весь день за переводом никому не нужных записей местного сельхозправления?

– Не тебе решать важные они или нет, – с каким-то вызовом посмотрел мне в глаза Вилли. – Во-первых, там могут быть сведения, сколько людей проживает в селе, что поможет нам выявить связи с партизанами. Во-вторых, деревня – теперь собственность Германии, а значит мы должны знать, сколько средств уходит на засеивание полей и что там у них ещё есть.

Хрень полная, но спорить бесполезно. Ладно, можешь строить из себя биг-босса, пока есть такая возможность.

Ночевать в тот день я явилась поздно, злая как собака. Задержавшись на крыльце, чтобы успокоить нервишки привычной сигаретой, я тщетно пыталась немного пригасить опасные эмоции. Мне хотелось огреть старшего Винтера по башке и желательно чем-нибудь потяжелее. Это уже не смешно. Гнобить девушку брата из-за… А кстати, хороший вопрос из-за чего? Может, потому, что я якобы полукровка? Или считает, что на войне не место амурным делам? Как говорится: «Ни себе, ни людям». Честно говоря, с таким ярым неприятием от родственников бой-френда, я раньше никогда не сталкивалась. Зря Вилли думает, что меня можно безнаказанно изводить. Я ведь могу устроить ему «марафон добра» вроде того, что отхватил Шнайдер. Нет, надо всё-таки взять себя в руки и успокоиться. Моя задача сейчас сидеть тише воды, а затем незаметно смыться. Разборки с Винтером могут здорово подпортить моё и так незавидное положение.

Войдя в хату, я постаралась как можно тише прошмыгнуть в свою комнатку. Наверняка Наталья с малым в такое время уже спят.

– Мишенька, ну не упрямься, давай пей, – услышала я причитания Натальи. – Ох, горюшко ты моё.

– Что случилось? – я подошла ближе.

Обычно живой и задиристый мальчишка сейчас лежал на печке, раскинувшись бессильной тушкой. Глаза воспалённо блестят, весь красный.

– Заболел?

– Говорила я, чтоб не выскакивал раздетый, да разве ж за ним уследишь? – женщина плакала, уже не скрывая слёз. – С прошлой ночи лежит в жару. Я вот травы заварила, а он и не пьёт, говорит горько.

Так, будем надеяться, что у мелкого не какая-то зараза типа дифтерии, иначе тогда пиздец всем. Про прививки никто здесь явно не слышал, но если это обычная простуда, то, надеюсь, я справлюсь. Для начала нужно вымыть руки и прихватить свою походную аптечку.

– Мишка, слезай я тебя осмотрю, – мальчишка зажмурился и замотал головой. – Ты же большой мальчик, неужели боишься меня?

– Ничего я не боюсь, – Мишка насупился и нехотя слез с печки.

Я кивнула Наталье:

– Поднеси лампу поближе.

Ну, что я могу сказать? По-моему, у пацана ангина. Причём гнойная. В детстве у Полинки такая срань случалась часто, и я по опыту знала, что пока не убрать всю гадость с миндалин, температура не упадёт. То есть в цивилизованном мире это делается в кабинете лор-врача, но где цивилизованный мир, а где мы? Придётся действовать по старинке.

– Дай мне что-нибудь длинное, вроде спицы, – я достала вату и перекись и столкнулась с перепуганным взглядом Натальи.

Да, блядь, сколько можно? Она что думает, я буду маньячить, издеваясь над больным ребёнком? – Ему нужно обработать горло, иначе температура не спадёт.

Бедная женщина мужественно выдержала сдавленное мычание Мишки и его судорожный кашель. Ну да, процедура не из приятных.

– Ну, всё-всё, – я потянулась прогладить мальчишку, но он увернулся. – А теперь будь молодцом, проглоти этот порошок.

Наталья всё ещё недоверчиво посматривала на меня, но открыто возражать не решилась. Я вздохнула и показала ей этикетки:

– Это лекарства, видишь? Толку от твоих трав сейчас не будет.

– Твой порошок противный, – скривился мальчик, когда я добровольно-принудительно запихнула ему в рот ложку со стрептоцидом.

– Противный, – не стала спорить я. – Но зато ты быстро поправишься. А то что получается? Папка твой на войне, кто же маму защищать будет, если ты расхвораешься?

Мишка посмотрел на меня и с детской прямотой выдал:

– Вот вылечусь и сбегу к папке, буду вместе с ним фрицев стрелять. Он у меня знаешь какой сильный?

– Мишка… – сдавленно ахнула бедная Наталья.– Ну что ты такое мелешь!

Я успокаивающе улыбнулась ей:

– Всё нормально, мальчик должен гордиться своим отцом.

Ночь прошла спокойно. Температура наконец-то попустила, и мелкий мирно продрых до утра. Я оставила Наталье лекарства, велев не расслабляться, а лечиться, и упорхнула в штаб. На душе всё равно было муторно. Мелкими добрыми поступками совесть не облегчить. Можно сколько угодно отсиживаться в стороне, прикрываясь невмешательством, но как ни крути на войне ты всегда будешь на чьей-то стороне. А по факту я сейчас на стороне немцев. Ну ладно, пусть пока сижу, закопавшись в бумагах, как канцелярская мышь, но ведь рано или поздно меня потащат на настоящий допрос. И что мне тогда делать? В принципе, мы уже практически подошли к Москве. Насколько я знаю, эпичный проёб немцев уже не за горами. Значит надо пользоваться моментом и, когда при отступлении начнется кипиш, бежать сломя голову. Карты я теперь изучала беспрепятственно, так что разберусь куда, но сначала я придумаю диверсию в стиле «Получи фашист гранату от советского бойца». Убить, конечно, никого не убью, но попытаюсь подпортить Вилли его планы.

– Эрин, ты идёшь? – Фридхельм прошёл к моему столу, не обращая внимания на недовольные взгляды брательника. – Сегодня довольно тепло, и можно немного прогуляться перед обедом.

Я поднялась, насмешливо глядя поверх его плеча в глаза Вильгельму. А что ты нам сделаешь? Все имеют право на законный перерыв.

– Конечно, идём.

***

– Что-то Эрин опаздывает.

Не опаздывает, а подслушивает. Ну да, некрасиво. Зато как там говорится? «Подслушивая, можно узнать много интересного»?

– И Винтера опять нет, – хмыкнул Бартель. – Значит эти голубки опять где-то воркуют.

Если бы. Эта сволочь Вилли уехал куда-то в город и потащил с собой брата. Впрочем, чему удивляться. Он продолжает проявлять чудеса изобретательности, стараясь, чтобы мы с Фридхельмом пересекались как можно меньше.

– Да с самого начала было ясно, что у них там шуры-муры, – ну блин, взрослые мужики, заняться больше нечем, что ли?

– Одного не пойму. Как Винтер умудрился досмотреться, что она девушка.

– Ну, видимо, мы не рассматривали её так внимательно как он.

– А может, он всё-таки педик? – хохотнул Шнайдер.

Так всё, пожалуй, пора заткнуть кое-кому рот.

– Ну вы и сплетницы, – я окинула притихших парней ледяным взглядом. – Все кости мне перемыли?

– Прости, мы ничего такого не говорили, – забормотал Кох, покраснев под моим взглядом.

– Мы просто завидуем Винтеру, – Каспер приобнял меня.

Я сбросила его руку, ехидно посоветовав:

– Ну так присмотритесь к новеньким мальчишкам. Может, кто-то из них тоже окажется девочкой.

– Мы будем есть или как? – подал голос Хайе.

Вот же непрошибаемый слон. Его похоже ничего, кроме пожрать и поспать, особо не интересует. Он наверное единственный, кто никак не прореагировал на моё перевоплощение. Наш обед прервало тихое шкрябанье в дверь. Я сидела ближе всех и пошла открывать, прикидывая, кто там такой осторожный.

– Мишка? – удивилась я. – Ты что здесь делаешь?

Пацан шмыгнул носом и протянул мне тарелку, укрытую чистым полотенцем.

– Тут это… Мамка блинов тебе напекла.

– Спасибо, – ну надо же, даже ещё горячие.

Наталья после того, как сынуля пошёл на поправку, постоянно пыталась меня отблагодарить. Когда она протянула мне тоненькую цепочку и обручальное кольцо, я посмотрела на неё как на умалишенную:

– Ты что творишь?

Тётка недоверчиво посмотрела и растерянно пробормотала:

– Да я ж не хотела обидеть… Я за Мишеньку последнее отдать готова…

– Может и придётся. Война будет идти ещё долго, – ну вот что я за идиотка? – Но мне ты ничего не должна.

Я поставила блинчики на стол и не без злорадства наблюдала, как парни посматривали на тарелку. Не заслужили они вкусняшек, но хомячить блины в одиночку… До такого я тоже не докатилась.

– Налетайте.

К ним бы ещё сметанки или варенья какого-нибудь, но сойдёт и так. Сразу вспомнились бабушкины блины, как мы с сестрой таскали их горячими чуть ли не со сковородки.

– Вкусно, – оценил Кох, цапнув очередной блинчик. – Но мало.

Конечно мало, вон вас сколько.

– Эрин, я вот что подумал, – вкрадчиво начал Каспер, подсаживаясь ближе. – У тебя же бабушка была русская, так?

– Ну да, – осторожно ответила я, пока что не понимая, к чему он клонит.

– А ты умеешь печь такие блины?

– Да что там уметь, – отмахнулась я. – Наболтал тесто и жарь.

– Может, как-нибудь побалуешь нас, а? – Каспер сейчас здорово походил на пресловутого котика из Шрека, но я не купилась.

– Ага, щас. Ты хоть знаешь, сколько придётся стоять у печки, пока нажаришь на такую толпу?

– Я бы мог тебе помочь, – вызвался Кох.

Не-не, ребята, я вам Золушкой не нанималась. Знаю я это – сначала пожарить блинчики, потом зашить форму, потом что-нибудь ещё. Если я девушка, это не значит, что вы перекинете на меня все бабские дела.

– А я мог бы дать тебе пару дней отдыха, – подмигнул Кребс, невозутимо жующий блинчик.

– Посмотрим, – уклончиво ответила я.

Странно, что никому из них не пришло в голову, что можно просто заставить местных тёток нажарить эти чёртовы блины. Надо отдать должное, эти товарищи пока что вели себя более-менее порядочно. Во всяком случае необходимые продукты, вроде хлеба, молока, яиц, они у местных покупали. Интересно, сколько из них к концу войны превратится в мародеров?

Тем вечером я задержалась в штабе. Спать было идти рано, к тому же я надеялась дождаться, когда Винтеры вернутся из города. Может, новости какие узнаю. Парни звали меня в казарму. Там намечался какой-то карточный батл, но я благоразумно отказалась. Похоже мне сегодня не светит увидеть Фридхельма. Сдалась я, выходя на крыльцо. Всё, перекур и иду спать.

– Надо же, Винтер разрешает тебе курить?

Вот только тебя мне не хватает для полного счастья. Но настроения ругаться не было, и я спокойно ответила:

– С чего бы ему что-то мне запрещать?

– Я бы не позволил своей девчонке портить здоровье, – у-у-у, а кто-то оказывается матёрый шовинист. – И дерзить всем подряд тоже. И вообще что этот хлюпик в тебе нашёл? Ты явно не тянешь на образцовую фрау.

– Почему бы тебе не спросить об этом у него? – равнодушно ответила я.

Не собираюсь сейчас доказывать этому козлу, что домострой давно закончился.

– А может, он всё-таки гей, а ты его просто прикрываешь? – прищурился Шнайдер. – Парни правы, он постоянно возле тебя крутился, ещё когда ты притворялась мальчишкой. Не может быть, чтобы мы не заметили, а он взял и догадался, кто ты.

– Если вы повально страдаете косоглазием, никто в этом не виноват, – я постепенно начала заводиться, вот далась ему ориентация Фридхельма. – И вообще, кто бы говорил.

– Ты это про что? – Шнайдер как боевой петух весь подобрался.

Я мысленно усмехнулась. Неужто будем драться по старой памяти?

– Забыл, как сам тёрся возле «Карла»? – и это я ещё молчу про твои садистские выходки.

– Как же ты меня бесишь, – не успела я среагировать, как Шнайдер притиснул меня к ближайшей стенке и теперь грозно навис с перекошенной от злости рожей.

– Аналогично, – я уперлась ладонями в его плечи в тщетной попытке отодвинуть. – Дай пройти.

– Не так быстро, – ухмыльнулся он, обхватывая рукой мой затылок. – Сначала кое-что проясним.

– Нечего нам прояснять, – я попробовала вырваться, но он сильнее надавил, фиксируя на месте. – Помнишь, как я всегда хотел заткнуть рот болтливому мальчишке?

Вот же срань, он что действительно собирается сейчас… Шнайдер наклонился, остановившись всего в паре миллиметров от моих губ.

– Пусти меня, придурок, – я безуспешно пыталась пнуть его.

Проклятая шинель весила, наверное, тонну, и, кроме бесполезного барахтанья, я мало что могла сделать.

– А если нет? – эта скотина, издеваясь, держал меня в захвате словно кот мышь. – Ещё раз намекнёшь, что я гей…

– Шнайдер! – от резкого окрика мы моментально отпрянули друг от друга.

Ну ёб твою же мать! Кто бы на нас ещё мог наткнуться как не Вилли? С него станется понять всё целиком и полностью не так.

– Позовите в штаб Кребса!

Мне достался лишь холодно-презрительный взгляд, и я снова почувствовала… сожаление что ли? Всё-таки я привыкла, что Винтер в основном был снисходителен к Карлу. Казалось бы, какая разница, как он ко мне относится – я всё равно смоюсь отсюда рано или поздно – но почему то задевало, что он теперь даже по имени ко мне не обращается.

Я столкнулась с Фридхельмом возле казармы.

– А я везде тебя ищу, – улыбнулся он. – Знаю, что уже поздно, но хотя бы провожу тебя.

Только провожу? Это уже начинало напрягать. Я конечно понимаю, что здесь толком уединиться негде, но что-то же придумать можно? Хотя что тут придумаешь? Разнузданный трах на обеденном столе нашей столовки? Меня этим не смутишь, но Фридхельм вряд ли осмелится. Библиотека? Ему то может и понравился бы антураж, так в штабе вечно кто-то толчется. Обеспечивать немцам порно-канал онлайн трансляцией я желанием как-то не горела. Сеновал? Ну-у учитывая, что сейчас зима, вряд ли это хорошая идея. С другой стороны, если коровы не передохли от холода, может, и стоит попробовать.

– Как съездили? – невинно поинтересовалась я.

– Вильгельм взял меня водителем, – синеглазка к тому времени научился сносно водить. – В главном штабе я не был.

– Вы так и не разговариваете?

Вот Вилли всё-таки говнюк. Обязательно нужно было тащить именно брата?

– Нет, – помрачнел он.

Я молчала. Сами разберутся.

– Знаешь, мы и раньше ссорились. В основном, когда я делал по его мнению какую-нибудь глупость. Ему ведь с самого детства приходилось меня опекать. Мама постоянно просила проследить, чтобы меня не обижали во дворе, или чтобы я вовремя съел обед в школе. А отец… Он говорил, что Вильгельм должен быть безупречным, ведь я должен брать с него пример. Когда мы выросли, доставалось и ему, ведь мне никогда не удавалось добиться одобрения отца. Ни в чём. А значит Вильгельм тоже виноват, что не смог правильно повлиять на меня. Он привык, просто не может по-другому.

Мне почти стало жаль Вильгельма. Хотя бы потому, что всё это было очень хорошо знакомо. Мама вечно пропадала на бесконечных подработках и по умолчанию сгрузила воспитание Полинки на меня, когда я немного подросла. Мелкая же поганка отказывалась меня слушаться. Прогуливала школу, связалась с какой-то мутной компанией, в общем, что хотела, то и творила. Поначалу я упрямо пыталась быть ответственной сестрой, потом забила и поняла – пусть набивает шишек сколько потребуется, это её жизнь. Насильно никого не перевоспитаешь. Правда я никому бы не позволила упрекать себя за то, что не уследила за сестрой. Воспитание детей – это целиком и полностью прерогатива родителей. Отвечать за то, что мать не справилась, а папаша вообще самоустранился, я не собиралась.

– Родственников не выбирают, – мы почти пришли к моему временному жилищу. – Я думаю Вильгельм со временем смирится, что тебя больше не нужно опекать. Может, своей личной жизнью наконец займётся. Говоришь, они давно знакомы с Чарли? Почему же ещё не поженились?

– Честно говоря, сам не пойму, почему Вильгельм тянет с признанием, ведь он давно её любит, – мы остановились у крыльца.

Ну да, он в этом плане оказался посмелее, но, а дальше? Я понимала, что он неопытный, и уже смирилась, но не тащить же его в койку в буквальном смысле за руку, приговаривая: «Расслабься малыш, всё будет хорошо»?

– До завтра? – Фридхельм мягко коснулся моих губ почти в братском поцелуе.

Ну нет, так не пойдёт. У меня вообще-то большие планы на все нежные и не очень части его тела. Пришлось перехватить инициативу. Во-о-от другое дело, целовался он кстати всё лучше и лучше. И это что – всё? Молодое здоровое тело активно требовало продолжения. Видимо ждать, что у него лопнет терпелка, бесполезно. То ли она у него из титана, в отличие от моих нервов, то ли он слишком хорошо воспитан, чтобы завалить меня где попало.

– Может, мы что-нибудь придумаем насчёт продолжения? – чёрт в этих идиотских шинелях даже обняться нормально нельзя.

– Ну, конечно, придумаем, – он успокаивающе улыбнулся. – Я приду к тебе завтра, и пусть Вильгельм только попробует нам помешать.

Стоп, о чём это он? Опять что ли собирается трепаться в библиотеке?

– Я смотрю, тормозить это у вас семейное, – Фридхельм непонимающе нахмурился, а я ещё больше завелась. – Когда я была «Карлом», ты проявлял гораздо больше энтузиазма, лапал чуть ли не под каждым кустом. Может, я действительно не цепляю тебя в образе девушки? – я уже не знала, что и думать.

– Эрин, ну что ты такое говоришь, – он смущенно улыбнулся. – Когда ты притворялась Карлом я… Я хотел, чтобы весь этот фарс прекратился. Я не знал, как ещё подтолкнуть тебя признаться, боялся, что ты сбежишь и так и не узнаешь, что я к тебе чувствую.

– Отлично! А сейчас значит добился, что мы в отношениях, и можно смело меня динамить? – ох, что-то я правда разбушевалась, никак ПМС на подходе?

– Что такое динамить?

– Забей! Всё, я иду спать, – я развернулась и, уже поднимаясь на крыльцо, услышала его тихое:

– Эрин, у нас с самого начала пошло всё не по правилам. Если бы я встретил тебя в Берлине мы бы встречались как положено, потом бы поженились. Ты для меня очень много значишь, и я не хочу пользоваться ситуацией и бестолково завалить тебя где-нибудь на сеновале. Война рано или поздно закончится.

Н-да. У меня бывали особо ретивые поклонники, которых приходилось осаживать, ибо секс на первом же свидании для меня всё-таки перебор, но чтоб наоборот… Такого ещё не было.

– А что если война закончится намного позже, чем ты думаешь? – мне плевать, насколько не патриотично это звучит.

Нет, это ж надо придумать – традиции ему подавай! Приличия он, видите ли, соблюдает! Да уже давно пора приступить к неприличиям, зелёный свет горит, можно сказать, прожектором! Вот не зря я всю жизнь избегала таких нежных созданий. Хотя в последнее время брутальные самцы вроде Шнайдера ничего, кроме желания прописать в челюсть, не вызывают. Вот так и меняются жизненные идеалы. Мальчик-ботан из классификации «обнять и плакать» каким то волшебным образом перевоплотился в соблазнительную цель – «валить и трахать». Может, это я такая озабоченная, всё и сразу мне подавай. Чёрт с ним, пусть старомодно ухаживает, провожает до крыльца, скромно целуя на прощание. Посмотрим, что из этого выйдет.

* * *

– Керосин! Спички! Мыло!

– Молоко свежее, только утром корову подоила!

– Грибы сушёные и капустка, пробуйте!

Я уже с полчаса бестолково бродила по городскому рынку. Сегодня нас опять побаловали увольнительной. Парни рассосались кто куда, Фридхельм отправился на почту, а я решила прошвырнуться по местным «бутикам». После долгих раздумий я всё-таки решила обновить гардеробчик. Женскую военную форму мне выдали, но, блин, в этом прикиде только ролевые игры устраивать, а не соблазнять юных мальчиков. Хотя альтернативы я так и не нашла. В военное время магазины одежды – это что-то из области фантастики. Тем более в сороковые дамы в основном носили одежду индивидуального пошива. Кто побогаче – от портных, кто победнее – сами шили невнятные балахоны. А вот на рынке я обнаружила богатый выбор секонд-хенда. Мысль надеть на себя чьи-то вещи не вдохновляла, и я кисло осмотрела предлагаемый ассортимент. В основном это был раритет, соответствующий этому времени: цветастые платья, плюшевые кофты, безликие бесформенные юбки. К тому же активные предложения померить и льстивые уверения, что мне пойдёт такая «красота», отталкивали ещё больше. Моё внимание привлекла молодая женщина, которая молча стояла, не обращая внимания на своих развесёлых соседок. О-о-о, не может быть! Это не платье, а мечта. Ну, то есть по этим меркам конечно. В принципе это обычное «маленькое чёрное платье», но я так изголодалась по красивым вещам, что готова была влезть в него прямо сейчас.