Текст книги "Моя чужая новая жизнь (СИ)"

Автор книги: Anestezya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 90 страниц)

– Соскучились?

О-о-о, вот это реакция. Можно подумать, я ворвалась к ним в избушку верхом на драконе.

– Эрин! – первым отмер Кох. – Ты приехала нас навестить? – вот же дурашка, ну кто бы меня отпустил так просто разгуливать.

– Не совсем, – загадочно усмехнулась я.

Господи, да не задушите меня. Накинулись, понимаешь ли, обниматься как с родной сеструхой.

– Может, передумала и снова решила податься в армию? – Каспер шутливо сжал мой отсутствующий бицепс и наигранно покачал головой.

– Боюсь обратно не возьмут, ты совсем потеряла форму.

– Так в чём проблема? – усмехнулся Бартель. – Наш фельдфебель живо приведёт в надлежащий вид.

Это всё хорошо, но где же синеглазка? Никак в карауле?

– А если серьёзно, какими судьбами к нам? – переспросил Каспер.

Кох к тому времени успел насыпать мне в миску богатырскую порцию каши с тушёным мясом и засуетился.

– Отойдите от неё, пусть малышка нормально поест. Садись, Эрин.

Я присела рядом с Вербински и решила не тянуть с объяснениями.

– Возрадуйтесь, я снова в строю. Буду переводчицей.

– Кто это решил? – я аж ложку выронила, услышав знакомый голос.

Медленно обернулась, сталкиваясь взглядом с Фридхельмом. Мелькнула тревожная мысль: «Почему он мне не рад?» Какой-то напряжённый, в голубых глазищах искорками мелькает нетипичная для него злость.

– Гауптман Файгль сделал предложение, от которого было невозможно отказаться, – с наигранной беззаботностью ответила я. – Так что, парни, принимайте обратно во фронтовую семью.

Меня несло по кочкам, но никто естественно не понял, что это был сарказм. Только Фридхельм как-то странно посмотрел на меня и вышел, хлопнув дверью. Да что ему не так? Серьёзно, я думала, он будет рад, что я снова рядом. Ну и ладно, меня это не колышет. Совсем. И вообще надо есть, пока каша горячая.

– А я уж подумал, ты здесь для того, чтобы поднять наш боевой дух, – похабненько ухмыльнулся Шнайдер.

– Только не тебе. И так рвёшься в бой как берсерк. Даже странно, что ты всё ещё рядовой, – ну, а как не потроллить эту амбициозную заразу, если он первый начал кидать грязные намёки?

– Вот же мелкая пакость, – прошипел он. – Так и не научилась держать язык за зубами?

– Неа, – я невозмутимо продолжала уплетать кашу.

– Ну-ну, – Шнайдер как-то хищно прищурился.

Вербински резко вскочил, подошёл к окну и тихо выругался.

– Пойдём, – не дожидаясь, пока я соображу, зачем меня отрывают от ужина, он подхватил за локоть.

– Что случилось? – я едва успевала за его быстрым шагом.

– Сделай с этим что-нибудь, – он вывел меня за казарму, и я стала как вкопанная.

Ни хрена себе кино. Мой синеглазка вцепился мертвой хваткой в отвороты кителя любимого братика и чуть ли не орал ему в лицо:

– Как ты мог? Я тебе поверил, а ты за моей спиной…

О-о-о, вот оно что. Зря я недооценила его. Фридхельм всегда был умным мальчиком, влёт сложил два плюс два и понял, кого ему благодарить за моё возвращение.

– Ты не понимаешь, я не мог поступить иначе, – Вильгельм пытался разжать его руки.

Выглядел он малость потрёпанным и, кажется, у кого-то будет завтра нехилых размеров бланш.

– Ну чего ты стоишь? – подтолкнул меня Вербински, когда Фридхельм снова замахнулся и весьма удачно врезал старшему, проехавшись по скуле. – Останови его.

Ещё чего. Большие мальчики сами разберутся. Я не собираюсь лишать себя мстительного удовлетворения. Вилли должен получить по щам за свою пакость.

– Твой мальчишка вот-вот отправится под трибунал, так и будешь стоять? – в глазах парня явно читалось всё, что он думал о легкомысленных девицах, которые негативно влияют на мужиков.

Я вздохнула. Ну только ради того, чтобы Фридхельм не пострадал.

– Вы что творите? – я кинулась разнимать их.

Получить под горячую руку я не боялась. Всё-таки Вилли хоть и говнюк, но не настолько, чтобы ударить девушку, а синеглазка и подавно.

– Отойди, – бросил через плечо старший Винтер, продолжая бороться с осмелевшим братом.

– Фридхельм, успокойся, – я попыталась его оттащить. – Слышишь? Что случилось, то случилось, успокойся, всё!

Словно очнувшись, он посмотрел на меня и позволил перехватить руки.

– Эрин, ты не должна быть здесь. Он же тебя поставил под удар.

– В госпитале тоже есть риск попасть под обстрел или бомбёжку, – философски ответила я. Выгораживать Вилли не хотелось от слова совсем, но и раздувать конфликт ещё больше я тоже не буду.

– Заприте его до утра в погребе, – жестко приказал Вильгельм, и Каспер с Вербински тут же подорвались исполнять.

Фридхельм напрягся, всем видом показывая, что ещё не сдался. Его пальцы намертво вцепились в мои, словно нас собирались разлучить навсегда.

– Иди, не порти всё ещё больше, – я старалась говорить как можно убедительнее.

Проводив его взглядом, я тут же столкнулась с ледяным бешенством в глазах Вильгельма.

– Утром жду в штабе, – отрывисто бросил он и, не глядя ни на кого, ушёл с «ринга».

Я присела на грубо сколоченную лавку, нашаривая в кармане сигареты. Похоже я девочка-война – где ни появлюсь, тут же умудрюсь встрять в какой-нибудь замес. Надеюсь, всё-таки братские чувства для Винтера не пустое место, и Фридхельму кроме кратковременного заточения ничего не грозит. Ко мне потихоньку подтянулся народ. Я мрачно подумала, что они наверное уже строят версии одна чуднее другой и главное винят в этой драке меня. Шнайдер театрально поаплодировал:

– Поздравляю, Майер, не успела появиться и уже успела натворить дел.

– Заткнись, – рявкнула, хотя понимала, что он сейчас прав.

Мне казалось, они все сейчас смотрят на меня с осуждением.

– Мне плевать что вы там себе надумали.

– Да чего тут думать? – хмыкнул Бартель. – Морочишь им обоим головы, как и все бабы.

Меня душил истеричный смех:

– Ну конечно, больше же причин быть не может. А ничего, что ещё месяц назад вы все считали меня парнем?

– Мы ничего такого и не думали, Эрин, – Кох неловко топтался рядом, пытаясь меня утешить. – Это Бартель сдуру мелет что ни попадя.

– Да ладно, не расстраивайся, мало ли чего там у них вышло, всё-таки братья. Я со своим бывало тоже цапался, – Каспер подсел, обнимая меня за плечи. – Остынут, помирятся.

– Я видел, как всё было.

А это кто тут у нас, новенький что ли? Совсем ещё мелкий, видать только-только от мамкиной юбки оторвали.

– Винтер подлетел к лейтенанту и накинулся, крича что-то про неё, – кивнул в мою сторону. Парни лишь переглянулись – похоже начали соображать откуда ветер дует.

– Что ж, я Винтера понимаю, – неожиданно сказал Каспер. – Может, можно было как-то замять эту историю? Всё-таки девушке здесь не место. Ты же могла служить в госпитале. Это намного безопаснее.

– Ничего вы не понимаете, лейтенант не мог поступить иначе, – веско осадил его Вербински. – Уж прости, Эрин, но ты сама виновата, что оказалась в таком положении. Не стала бы юлить и скрывать правду, уже давно бы уехала домой, но ты приняла присягу. Как, по-твоему, должен был отчитаться Винтер, куда ты делась? Теперь терпи и не подливай масла в огонь. В конце концов ничего ужасного не случилось. Сейчас война, опасно везде. Вспомните, как проклятые британцы в прошлом году бомбили наши города.

– Тоже правда, – согласился Каспер и по старой памяти потрепал меня по голове. – Так что не куксись, малышка. Ты же знаешь, если что я всегда прикрою.

– И не только ты, – ревниво добавил Кох, притираясь с другой стороны.

Ну и как мне вас ненавидеть, верные рыцари? Интересно получается – с этими чуть ли не породнилась, других ненавижу, а по факту все до единого враги моей страны и каждый день пачками убивают моих соотечественников.

Потихоньку парни разошлись, но я не спешила возвращаться в свою комнатушку. По-хорошему стоило бы как-то поговорить с Фридхельмом. Мало ли чего ему ещё в голову придёт. Если будет продолжать контры с братом, тот ведь может и проучить. Это я тоже хорошо помнила. А оно мне надо? Но как пробраться к «темнице сырой»? Вопрос на засыпку. Согласно непреклонному Уставу, за такую выходку меня по голове не погладят.

– Ты это… не переживай, всё обойдётся, – я только сейчас заметила, что Кох всё ещё топчется рядом.

– Думаешь?

– Конечно, – закивал он. – Он ведь всё-таки его брат.

– Пойдём, дело есть, – я решительно поднялась, с удивлением подумав, что парень с готовностью идёт, не задав ни одного вопроса. – Погреб, где его заперли, охраняется?

– Нет, но там рядом склады, и всегда крутится кто-то из часовых, – Кох недоверчиво посмотрел на меня. – Ты же не собираешься…

– Конечно нет, – усмехнулась я. – Ну какой побег? Я что, похожа на идиотку? Хочу просто поговорить с ним, так что будь зайкой, покарауль, чтобы я не попалась, ладно?

Бедняга явно засомневался, прикидывая так и эдак, и наконец переспросил:

– Ты точно ничего не натворишь?

– Точно.

Мы как раз пришли к нужному месту и хорошо, что я взяла его в помощь. Возле сараев крутилось несколько солдат из новеньких.

– Просто отвлеки их разговором. Если уж так сомневаешься, то смотри, отсюда ты прекрасно будешь меня видеть.

Кох конечно туговато понимает с первого раза, но со своей задачей справился на пять. Подошёл к новобранцам, шустро отправил за продуктами, ещё одного удачно зацепил, рассказывая какую-то байку. Я осторожно постучала в тяжёлую дверь и тихо окликнула:

– Фридхельм?

Он отозвался довольно быстро:

– Эрин, это ты?

Хоть я и была обеими руками «за» то, что он начал вести себя как настоящий мужик, озвучить это не решилась. Неизвестно чем всё тогда кончится, а он нужен мне здесь. Можно сколько угодно считать себя сильной, но одной мне не выдержать этот кошмар.

– Конечно я. Сейчас мозги тебе вправлять буду.

– Я не собираюсь перед ним извиняться, – лица синеглазки я не видела, но судя по голосу настроен он решительно.

– Не дури. Я конечно тронута тем, что ты бросился меня защищать, но взгляни на всё с другой стороны. Скорее всего Файгль всё равно бы рано или поздно узнал про меня правду, – вот тут я бы поспорила, ведь при удачном раскладе к тому моменту, как он бы спохватился, где рядовой Майер, я была бы уже далеко отсюда. – И потом что ни делается всё к лучшему. Мы теперь будем проводить вместе больше времени.

– И я в любой момент могу тебя потерять, – с горечью ответил он. – Ты должна была быть в безопасности, и он… Он же обещал мне что-нибудь придумать.

Ну чисто детский сад. Говорит сейчас как обиженный ребёнок. Вилли и придумал! Только так, как удобно для него. Я по-прежнему считала, что он написал гауптману с единственной целью – сохранить свою репутацию в случае чего.

– Фридхельм, тебе придётся хотя бы формально попросить прощения, – я оглянулась, чтобы убедиться что Кох всё ещё стоит на своём посту. – Если вы не уладите этот конфликт, ничем хорошим это не кончится. А я… я не хочу здесь оставаться без тебя, слышишь?

Конечно на признание в любви это не тянет, но с этим делом у меня всю жизнь глухо, как в танке. То самое слово на букву «Л» я произнесла всего лишь раз. Своей первой любви, который бессовестно этим пользовался, пока в один прекрасный момент в моей головешке не щёлкнуло, что никакая это не любовь, когда с тобой так обращаются. Говорят, что так обычно и бывает. В паре любит лишь один, а другой просто позволяет себя любить. И то, чем я сейчас занималась, здорово походило на бессовестную манипуляцию. С другой стороны Фридхельму придётся несладко в армии, если брат окончательно от него отвернётся. Так что всё я делаю правильно.

– Наверное, нам суждено вместе пройти эту войну, – после долгой паузы ответил он. – Но я не знаю, как мне тебя защитить…

– Если пойдёшь под трибунал, тогда точно никак, – я чуть не выругалась, заметив, что Кох всячески пытается мне что-то показать жестами. – Чёрт, мне пора обратно. Обещай хотя бы подумать, ладно? Времени поговорить по душам считай и не было, но я хотя бы попыталась.

– Ну вот видишь, всё обошлось, – улыбнулась я Коху, который немного испуганно смотрел куда-то поверх моего плеча.

В триллерах обычно в такой момент на зазевавшихся героев выскакивает маньяк с бензопилой, но я уже догадалась, кого увидел наш шеф-повар, и моментально среагировала, подхватив его под ручку.

– Что ты здесь делаешь? – ледяным тоном спросил Вильгельм, подойдя ближе.

– Небольшая прогулка перед сном, герр лейтенант, – невинно улыбнулась я. – Кох как раз собирался проводить меня. А что разве это запрещено? Ещё даже не отбой.

Как же мне нравится выбешивать этого флегматика. Наконец-то хоть немного ожил, вон какое пламя в глазищах полыхает. Конечно, он всё понял, но как говорится, не пойман не вор. Кроме как отправить нас с «подельником» по люлькам он сейчас ничего не может. Винтер шагнул чуть ближе, бесцеремонно нарушая границы, и я невольно вспомнила, сколько раз выхватывала, пока была Карлом. Он же не будет сейчас распускать руки?

– Для тебя уже отбой, – он ещё раз прошил меня злым неприязненным взглядом и развернулся к Коху, бедняга замер в ожидании выволочки, небось уже успев пожалеть, что пошёл у меня на поводу. – Проводи фройляйн Майер и, раз уж у тебя есть время на бесцельные прогулки, не сиди без дела. Займись чисткой картошки на завтра.

* * *

Уснула я наверное под утро. Слишком много впечатлений для одного дня. Вечно я куда-нибудь встряну. Как говорила моя бабуля: «Не в гавно, так в партию». Так и есть – не успела прийти в себя после партизанских подвигов и креативного собеседования, которое устроил Файгль, так теперь ещё и за Фридхельма переживай. А если Вилли не станет закрывать глаза на такое нарушение Устава? Всё-таки он отмутузил его на глазах солдат. Но даже если всё и обойдётся, как мне снова учиться выживать в чужой личине? Ладно, с автоматом против своих не поставят, но, а остальное? Я конечно буду импровизировать, чтобы хоть как-то удержаться на «светлой стороне», но такие игры, как показывает жизнь, рано или поздно заканчиваются. Например, пытками и расстрелом. Я закрыла глаза, в очередной раз подумав, что отдала бы всё что угодно за чудо проснуться в своём времени. Пусть на больничной койке, да хоть и в посадке, но главное – чтобы был две тысячи девятнадцатый. Я ведь начинаю потихоньку забывать свою прежнюю жизнь. Попыталась в очередной раз вызвать в памяти привычную картину – вечерний город, ярко освещённый подсветками рекламных щитов, перекрёстки, разноголосная музыка, приглушённо звучащая из проезжающих машин, и люди. Не испуганно поглядывающие на солдат в серо-зелёной форме, а спешащие домой к ужину. Стайка беззаботно чирикающих девчонок за столиком в уютной кафешке. Влюблённая парочка, медленно гуляющая по набережной, прерываясь на долгие неспешные поцелуи. Как же это всё далеко и нереально. Сейчас мне кажется, что в мире не осталось больше ничего, кроме проклятой войны.

Я не рискнула злить Вилли по мелочам и явилась в штаб вовремя. Тот неторопливо раскладывал карту и кивнул мне, указывая на стол в углу:

– Проходи.

Первый вопрос: мы что здесь надолго? А как же Москва? И потом, я что буду постоянно торчать рядом с этим гадёнышем? Я ждала, что он завалит меня секретными донесениями, которые я смогу корректировать как угодно, но Винтер заявил:

– Твоя первая задача – написать обращение для листовок, чтобы местные отказались от любой помощи партизанам. Это должно звучать убедительно, но без явных угроз. Конечно в случае неповиновения пособников ждёт расстрел, но для того, чтобы они сами сдавали подпольщиков, нужен и пряник. Значит нужно пообещать что-то награду за добровольное сотрудничество. Ясно?

– Предельно, – не глядя на него, я прошмыгнула в свой уголок.

– И ещё, – он не спеша подошёл и, положив передо мной планшет, продолжил: – Гауптман Файгль хочет до конца недели сформировать первую партию наёмных рабочих для отправки в Германию. Так что поговори с местными, убеди их, что бояться нечего, что их ждёт довольно сносная жизнь.

– Ты правда так считаешь? – не выдержав, спросила я.

– Конечно, – с искренним удивлением ответил он. – Посмотри на этих крестьян. Живут как дикари, полуграмотные, в домах сплошная нищета. Наш фюрер даёт им возможность работать. Со временем они поймут, что их политический режим был намного хуже, и будут довольны жить под покровительством такой великой страны.

Н-да, Вилли ты совсем ку-ку. Неужто действительно не в курсе, что в действительности сделают с завербованными «остарбайтерами»? Как вообще можно быть таким тупым и считать благом «огнем и мечом» отбирать родную землю у целого народа, да ещё заставлять их работать на какого-то психа? И при этом всерьёз надеяться, что на эту херобору кто-то поведется. Хотя-я-я… Я вспомнила кое-кого из поколения «потерянной молодёжи», которые, изучив по верхам весьма адаптированную историю, всерьёз щебетали что-то о том, что нам бы нормально жилось и под немцами.

Листовку я, скрепя сердцем, кое-как нацарапала. Кто умный, тот и так всё прекрасно понимает и не поведётся ни на угрозы ни на посулы. Ну, а полицаев и девчат, прыгающих в койку к немцам за пару шоколадок, хватало и без моей писанины.

Куда хуже обстояло дело с агитвыступлением. Я чувствовала себя Иудой, когда вышла на порог штаба и оглядела хмурых настороженных жителей деревни. Как же правильно подобрать слова и донести до них нужный посыл?

– Вы уже поняли, что произошла смена власти. По крайней мере половина страны теперь в руках Германии. Кто-то смирился со своим положением, но всегда есть те, кто не сдаётся до последнего. Я должна вам напомнить, что любая помощь партизанским отрядам и связь с ними караются по всей строгости. Причём пострадать могут все, даже невиновные. Выбор как поступить всегда остаётся за вами, – ну всё, сейчас меня закидают камнями. – Также вам предлагается работа. Сейчас в город набирается команда разнорабочих, за выполненную норму каждый получит продуктовые карточки. Более молодым предлагается уехать на заработки в Германию. Там достаточно много фабрик, фермерских хозяйств.

Повисло тяжёлое молчание. Наконец какая-то женщина рискнула первая подать голос:

– И шо, правда платить будут?

– А почему как уехать так сразу молодым?

– Я слышала, девушки там как сыр в масле катаются, едят досыта и даже приодеться удаётся.

Я вспомнила прочитанные архивы. Угнанные парни и девушки впахивали как проклятые каторжники на каменоломнях, обрабатывали поля, надрывались на стройках. Естественно, без оплаты и практически впроголодь. Причём угонять без права голоса стали чуть позже, а сначала, чтобы не сеять панику в массах, именно заманивали. Даже письма фальшивые зачитывали, мол сплошной рай, приезжайте не пожалеете.

– А вы сами подумайте правда или нет. Разве можно сомневаться в гуманности и благородстве немецких освободителей? – я выразительно приподняла бровь, следя за реакцией народа.

– Бабы дуры, – хмыкнул худой дедулька в сторону галдящих тёток. – Я им говорил, что враг как бы зубы не заговаривал врагом и остаётся. А ты, девка, смотрю себе на уме. Форма на тебе ихняя, а говоришь как-то чудно. На чьей ты стороне и не поймёшь.

– Не бери в голову, дедуля. Я сказала, вы услышали.

– Толку от твоих намёков? Уйдёте вы, придут следующие, и всё по новой. Если фрицы поставили целью рабами нас сделать, они силком заберут наших детей.

Увы, так всё и будет, но напрямую подтвердить это я не рискну.

– Нужны молодые здоровые парни и девушки. Больные и увечные в качестве рабов не ценились никогда. Я надеюсь, никому не придёт в голову маскироваться под хромого, горбатого, чахоточного или уродовать девчат? А то знаю я случаи, когда специально обрезают волосы или болячки себе малюют на пол-лица.

Уж не знаю насколько успешно я выполнила свою миссию, но надеюсь что смекалка и здравый смысл перевесят неприязненное недоверие к моей персоне.

– Эрин, ты должна поесть, – Кох расстроенно смотрел, как я отодвинула тарелку с нетронутой кашей.

– Голова болит, не хочу, – пробормотала я.

Прошло два дня, а я по-прежнему не знаю, что там с Фридхельмом. По-моему, братец сменил место его «тюрьмы». Вчера я снова ухитрилась пробраться к погребу и минут десять топталась под дверью. Стучала, чуть ли не орала – и тишина. Вряд ли синеглазка настолько крепко дрых, скорее всего его там уже нет.

– Ты бы слушала свою няньку, деточка, – насмешливо поддразнил Бартель. – Будешь плохо кушать – винтовку поднять не сможешь.

Ну давайте, издевайтесь. Это же так весело – обсудить мои успехи в тире. Кребс ещё днём вернул мне «парабеллум», объявив, что мои тренировки на стрельбах никто не отменял. Мол, даже если я теперь переводчица, при необходимости я должна встать в строй и прорываться из окружения вместе во всеми.

– Да тебе скорее всего и не придётся стрелять на передовой, – утешал меня Кох. – Так что не переживай.

– И вообще для девушки у тебя неплохо получается, – подбодрил Каспер. – Если боишься, что Кребс будет лютовать, можем сначала потренироваться на пустых бутылках.

– Смотри как бы она не прострелила тебе вторую руку, а может, кое-что и пониже, – хохотнул Шнайдер. – Один я вижу, что она безнадёжна, да?

– Смотри, как бы я случайно не попала в тебя, – интересно, он когда-нибудь прекратит ко мне цепляться? – Я же косоглазая мне ничего не будет.

Ну, ладно его бесил Карл, но сейчас то я девушка, в чём дело? Не став продолжать перепалку, я вышла на крыльцо. Ледяной ветер пронизывал насквозь, и я плотнее запахнула шинель. Сейчас вернусь в чужой дом, опять буду полночи пытаться уснуть, ворочаясь на продавленной кровати, а утром Вильгельм снова прикажет мне промывать мозги упрямым русским, которые не понимают своего счастья. Жить под оккупацией такой ахиренно великой страны. Не жизнь, а сплошная сказка. Да ещё эти непонятки с синеглазкой. Завтра же припру Вилли к стенке и потребую внятного ответа, куда он дел брата, и плевать, что мы друг друга не переносим и вообще в состоянии холодной войны. Без ответа я не уйду.

Не сразу я разглядела, что к казарме кто-то идёт. Блин, в этих дурацких вязаных шлемах ни хрена не разобрать. Все теперь на одно лицо. Да не может быть… Я торопливо сбежала по ступеньками и тут же врезалась в бережно подхватившие меня руки. Сердце заколотилось как заполошное, когда я увидела, какой ещё по-детски яркой радостью засветились его глаза.

– Фридхельм, – успела выдохнуть прежде, чем его горячие губы накрыли мои с нетерпеливой нежностью.

Язык требовательно очертил контур нижней губы, побуждая открыться навстречу, и я приподнялась выше, подаваясь к нему, отвечая на поцелуй, растворяясь в ответных мягких движениях губ и языка, в легких невесомых прикосновениях к щеке. Где-то внутри щекотной волной пробегали пресловутые мурашки.

– Я наверное сейчас говорю как эгоист, но я рад, что ты теперь рядом.

Если отбросить то, что мы в эпицентре войны, то я тоже. Тёплые пальцы нежно до сдавленного дыхания гладили мои подбородок, скулы. Несмотря на невинность этой ласки, меня снова ведёт словно девчонку, которая впервые влюбилась. Наверное, надо как-то найти остатки здравого разума, не утонуть в водовороте чувств, которые он поднял внутри. Давно уже пора признаться себе, что синеглазка занял место в моём сердце. Даже, скажем так, обосновался там с полным комфортом, а учитывая, что рано или поздно мне придётся исчезнуть, такая привязанность грозит болью нам обоим.

– Правда? – чуть насмешливо спросила я. – А вчера мне так не показалось.

Вместо ответа он снова склонился, сминая мои губы глубоким французским.

– А сейчас веришь? – словно услышав мои мысли, Фридхельм сжал руки, притискивая к себе ещё плотнее. – Веришь, что я больше не оставлю тебя?

Вот же влюблённый дурашка, да как можно давать такие обещания, если в любой момент шальная пуля может оборвать твою или мою жизнь? Но глядя в его счастливые глаза, я велела внутреннему цинику заткнуться и смогла лишь так же бездумно-счастливо улыбнуться:

– Довольно опрометчивое обещание, учитывая, что никто не знает, что будет завтра или через месяц, но… Да, верю.