Текст книги "Моя чужая новая жизнь (СИ)"

Автор книги: Anestezya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 90 страниц)

– У нас ещё есть вода?

Я поболтал полупустой фляжкой:

– Держи.

– Я буквально пару глотков, – мы оба понимали, что как ни растягивай, рано или поздно вода всё равно кончится. – Слышишь? – она прислушалась, и я тоже услышал чьи-то голоса. – Ну что, начинаем дружно орать?

– Подожди, пусть подойдут ближе, нужно убедиться, что это не русские, – я достал свой «Вальтер». В обойме оставалось всего пара патронов.

– Возьми и мой тоже, – Эрин протянула свой пистолет. – В этом деле я тебе не помощник.

Я прищурился от бьющего в лицо света фонарика:

– Герр лейтенант! – Бартель обернулся, прокричав: – Сюда, я нашел их!

– Осторожнее, – я едва успел увернуться, когда Фридхельм без раздумий спрыгнул вниз.

Он склонился, сжимая меня в торопливом объятии:

– Я так испугался за тебя! Каспер сказал, ты в одиночку полез под этот чёртов танк.

Он порывисто обнял Эрин и, услышав тихий стон, беспокойно спросил:

– Ты ранена?

– Да там фигня, живая и на том спасибо, – она вымученно улыбнулась.

– Почему ты здесь? Я искал тебя в доме, но эта женщина сказала, что ты не возвращалась из штаба.

– Они закрылись в подвале. Я побоялась оставаться в избе, думала, в лесу будет безопаснее.

Вот оно значит как. Хозяева дома не пустили её в убежище. Война не знает жалости – большевики не щадят никого, даже своих. Вчера от снарядов их авиации пострадали и жители деревни.

– Ничего, сейчас поедем в госпиталь, – Фридхельм ласково гладил её щеки, виски, губы, словно не мог поверить что она рядом.

Наверное Эрин права, если я повинюсь за свою глупую выходку, лишь причиню ему ненужную боль.

– Ты плачешь?

– Я… я боялась, что больше тебя… не увижу…

Вот уж не думал, что когда-нибудь увижу её плачущей. Злой, насмешливой, испуганной – сколько угодно.

– Я же обещал вернуться.

Я отвёл глаза – эта сцена выглядела более интимно, чем когда я застал их в полуголом виде. Их взгляды, бережные касания, слова. В них светилась такая искренняя любовь.

– Винтер, держи, – кто-то из парней сбросил вниз верёвку.

Фридхельм помог мне подняться:

– Сначала ты, – заметив, что я стараюсь не наступать на больную ногу, он сжал моё плечо и ободряюще улыбнулся: – Ты сегодня спас жизнь многим, мы все считаем тебя настоящим героем.

Что ж, возможно парни и считают меня героем, но глядя в глаза Фридхельма, я меньше всего чувствовал себя таковым.

* * *

В госпитале был наплыв раненых – русские упорно не хотели мириться с утерянными позициями и атаковали несколько точек. Эрин уже отправили в операционную. Я услышал её сдавленный крик, затем жалобное:

– Да что ж вы за изверги, вам морфия жалко?

– Эрин, я сделала укол, он ещё не успел подействовать, – терпеливо заговорила Чарли. – У нас нет времени ждать, очень много раненых.

– А руку мне ещё раз ломать было обязательно?

– Если бы вы попали к нам сразу, этого бы не потребовалось. У вас смещение. Если не выправить, неправильно срастётся кость, – строго ответил доктор. – И прекратите истерику, Эрин, это всего лишь перелом.

На фоне тяжёлых ранений перелом действительно не большая беда, но всё-таки мы всю ночь просидели без перевязок и лекарств. Мог бы проявить к девчонке больше участия. Дверь распахнулась. Чарли, придерживая за локоть здоровой руки, вывела Эрин:

– Посиди пока здесь, попозже я отведу тебя в палату. Подожди, я помогу, – увидев, что я встал, она ловко перехватила меня так, чтобы я мог опереться.

– Чарли, я сам.

Было неловко чувствовать себя беспомощным инвалидом и наваливаться на будущую невесту, позволяя ей тащить себя. Не так я представлял себе нашу встречу.

Доктор неодобрительно осмотрел распухшую лодыжку и прокомментировал:

– Нужно было сразу же снять сапог, просиди вы чуть больше и дождались бы некроза.

Но слава богу второй раз ломать ничего не стал, мне быстро наложили гипс и отпустили. В палату меня провожала другая медсестра. Чарли пришлось срочно идти в операционную. Пожилая фрау аккуратно перестелила постель, сообщила, что ужин в шесть, и выдала больничную пижаму. Наверное благодаря морфию я уснул моментально, несмотря на то, что в палате было довольно шумно. Проснулся я от ласковых прикосновений к щеке – Чарли сидела рядом. В её взгляде было столько грустной нежности, что невольно мелькнула мысль, ведь так просто сделать её счастливой.

– Ты выспался? – она смущённо улыбнулась и убрала руку. – Температуры вроде бы нет. Я принесла ужин.

Чарли взяла с тумбочки тарелку с кашей:

– Поешь, пока совсем не остыла.

– Надеюсь, ты не собираешься кормить меня с ложки? – я сел поудобнее, забирая тарелку. – У меня же сломана нога, а не обе руки.

– Последний раз такое было, когда тебе было восемь, – засмеялась Чарли. – Помнишь? Виктор был доктором, я медсестрой, а ты, Фридхельм и Грета нашими пациентами.

– Твою микстуру из мандаринового сока и смородинового варенья трудно забыть.

Воспоминания из детства ворвались в эту пропахшую лекарствами и капустным супом палату. Нам с Виктором восемь, Чарли и Грете шесть и двухлетний Фридхельм. Небольшая разница в возрасте никогда не мешала нам играть вместе.

– Сильно болит? – Чарли кивнула на гипсовый лубок. – Если можешь терпеть, лучше обойтись без морфия. Сам знаешь, очень часто возникает привыкание.

– Мне лучше, не нужно укол, – боль действительно уже терпимая, а морфий нужнее тяжелораненым солдатам.

– Ты похудел, – Чарли впитывала глазами каждую черту моего лица.

– Ничего, это дело поправимое, – я оставил тарелку и накрыл ладонью её пальцы, комкающие край одеяла. – Как ты?

– Никогда не думала, что зима может быть такой холодной, – улыбнулась Чарли. – Знал бы ты, сколько пришлось повозиться с обморожениями.

– Мне так жаль, что мы не собрались на Рождество.

Казалось, это было в прошлой жизни – беззаботный смех и ощущение, будто расстаёшься ненадолго. Будто через пару месяцев мы сможем вернуться к привычной жизни.

– Значит, точно соберёмся на следующее, – как бы я хотел, чтобы это оказалось правдой, но, увы, слишком хорошо знал, как бесполезно что-то планировать на фронте. – Как там Фридхельм? Я испугалась, когда получила записку от Эрин.

– Он болел, но уже всё хорошо.

– Я рада, что они с Эрин теперь вместе, – Чарли улыбнулась. – Фридхельм ещё тогда по-особенному смотрел на неё… то есть на Карла.

– Не будем об этом, – я до сих пор не люблю вспоминать ту историю. – Кроме того я считаю, что они торопятся. Для Эрин было бы лучше перевестись работать в госпиталь.

Заметив, что она отвела глаза, я мягко потянул её за руку.

– Считаешь, что я не прав?

– Я знаю, что девушке очень сложно переносить тяготы войны, – Чарли осторожно подбирала слова. – Я до сих пор не привыкну к тому, что вижу сотни раненых и умирающих, но… я понимаю Эрин. Если любишь человека, готов во всём следовать за ним.

– Чарли… – по её глазам я видел, что она не закончила говорить, и одновременно радовался и боялся тому, что сейчас услышу.

– Шарлотта, вот вы где! А я везде вас ищу.

Как же она не вовремя! Кажется я понял, почему эту фрау соседи по палате называли драконом в юбке.

– Вас ждут в перевязочной.

– Я ещё зайду, – Чарли украдкой погладила мои пальцы.

Доктор сказал, что мне придётся провести здесь как минимум три недели. Лежать целыми днями в постели было невыносимо, и я попросил Чарли раздобыть костыли. Госпиталь был расположен в здании бывшего санатория, из окон виднелся красивый парк, но лестницу штурмовать мне ещё рано. А вот на балкон я частенько приходил. Солнце уже по-весеннему припекало, обещая скорое тепло. Здесь так легко было забыть о стрекоте пулемётов, запахе пороха и гари.

– Можно вашу зажигалку?

Я обернулся, увидев молоденькую медсестру. Девушка с лёгкой улыбкой вопросительно смотрела на меня. Я полез в карман пижамы, подумав, что если она курит, не помешало бы носить с собой хотя бы спички.

– Осторожнее, – она подняла упавший костыль, наклонилась, чтобы подкурить. – Представляю, как вам скучно торчать здесь.

– Не особо, – я пожал плечами. – После боёв даже неплохо отлежаться в чистой постели.

– О, конечно, – улыбнулась девушка. – Я просто хотела сказать, что здесь тоже можно немного повеселиться. Чуть дальше от столовой есть уютная терраса, бывший зимний сад. По вечерам офицеры частенько собираются там. Приходите тоже.

– Хильдегард, лапуля, ты куда пропала? – вот же чёрт, а она что здесь делает? – В шестой палате тебя с нетерпением ждут больные, которым нужно подать судна, – девушка недовольно обернулась и резко ответила Эрин.

– А чего это ты раскомандовалась?

– Так это не я, сестра Бригитта рвёт и мечет, гадая, где тебя носит, – Эрин бесцеремонно протиснулась мимо неё и тоже достала сигарету.

– Ещё увидимся, – Хильдегард торопливо улыбнулась мне, затушила окурок и шагнула к двери. Я тоже бы предпочёл побыстрее ретироваться. Несколько дней я благополучно избегал встреч с Эрин и ещё был не готов как ни в чём ни бывало общаться.

– Ты бы поосторожнее с этой красоткой, – насмешливо протянула она. – А то не успеешь опомниться, как она затянет тебя в пустую палату и лишит невинности.

Вот же язва! Ну конечно, чихать мы хотели на субординацию, так разговаривать со своим командиром может… да только она и может! И с чего она взяла, что я девственник? Волна возмущения прокатилась, побуждая ответить, да так, чтобы ей стало стыдно, но я вовремя остановился, представив, как глупо буду выглядеть, доказывая ей, что уже спал с женщинами. К тому же такие разговоры в свете последних событий между нами вообще неуместны.

– И между прочим пока ты здесь любезничаешь с местной куртизанкой, Чарли вовсю охмуряет доктор. Да-да, – кивнула она в ответ на мой недоверчивый смешок. – Я такие вещи вижу сразу.

– Моя личная жизнь… – я поперхнулся дымом, сделав чересчур глубокую затяжку.

– Меня не касается, я помню, – покладисто закончила фразу Эрин. – Ладно, можешь и дальше ушами хлопать, а можешь попробовать хотя бы поговорить с ней. Это несложно – сказать то, что чувствуешь. Словами и через рот! Вместо невнятных гляделок и смущённых улыбочек.

Ну и характерец! С виду безобидная девчонка, вся такая трогательно-милая в великоватой для неё пижаме, но как только открывает рот, тут же хочется её придушить. Хотя бы чуть-чуть. Вот кто её просит давать мне советы как вести себя с Чарли? Больше всего бесит, что она держится с таким превосходством, будто я действительно неопытный юнец, а сама только-только закончила школу. Интересно, как ей понравится, если действовать её же оружием?

– Давай лучше обсудим дату вашей свадьбы. Вопрос с цветами и платьем можно решить, я готов помочь.

Она окинула меня нечитаемым взглядом и нехотя усмехнулась:

– Ладно, подъёб засчитан… братик.

Ночью я долго не мог уснуть, вертелся с боку на бок. Интересно про ухажера-доктора Эрин говорила правду или придумала на ходу, чтобы подтолкнуть меня к признанию? Может, действительно сказать Чарли о своих чувствах? Если война закончится ещё не скоро, то подходящего момента можно так и не дождаться. К тому же не стоило сбрасывать со счетов её поклонников. Может и не доктор, но кто-то однажды проявит больше смелости чем я. Если Чарли даже не догадывается о моей любви, что помешает ей ответить «да»? Утром я пришёл на балкон в надежде спокойно выкурить пару сигарет и хорошенько ещё раз всё обдумать.

– Почему ты не в столовой? – окликнула меня Чарли. – Сейчас как раз завтрак.

– Я хотел застать тебя до обхода, – все слова как-то быстро улетучились из головы, хотя я пол-ночи придумывал, что и как ей скажу.

– Что-то случилось? – обеспокоенно спросила она.

– Нет, ничего, – краем глаза я заметил в коридоре шумную компанию из соседней палаты.

Здесь не самое подходящее место для такого разговора, надо позвать её прогуляться в парк. Вопрос в том смогу ли я на костылях спуститься по лестнице.

– Я хотел поговорить с тобой, но до вечера это подождёт.

Нет, на этом балконе нам точно не дадут поговорить.

– Шарлот, вот вы где, – доктор мельком скользнул по мне взглядом, и повернулся к Чарли. – Вы уже уложили вещи? Я отправлю машину на вокзал сразу после завтрака, чтобы вы успели на поезд.

– Простите, доктор Йен, но я передумала, – тихо ответила Чарли.

Ничего не понимаю. Её что отсылают из госпиталя?

– Вы хорошо подумали? Следующий отпуск я смогу выделить вам нескоро, – предупредил он, внимательно глядя на неё.

То ли эта малолетняя провокаторша меня накрутила, то ли действительно так и есть, но мне показалось, что в бесстрастном взгляде этого доктора промелькнул острый интерес. Глупости, он её начальник и скорее всего хочет разобраться, что происходит.

– Я остаюсь, – улыбнулась Чарли.

Доктор пожал плечами:

– Как хотите.

Внезапная догадка пришла мне в голову – она отказалась от отпуска из-за меня, но так же нельзя! Она почти год не была дома и заслуживает, чтобы немного отвлечься от перевязок и ухода за ранеными. Я бы сейчас многое отдал, чтобы побыть дома хотя бы пару дней. Обнять маму, почувствовать себя свободным и пройтись по знакомым улицам, не опасаясь обстрела.

– Чарли, ты не должна отказываться от отпуска, – я взял её за руку.

– Глупости, я сейчас нужна здесь, – беспечно улыбнулась она.

Ну как так можно? Я ведь через неделю-другую уеду обратно на фронт, а она так и не увидится с родными. Если сказать ей то, что я собрался, тогда она ещё больше заупрямится. Я должен как-то её переубедить.

– Чарли, ты должна поехать, – в её глазах блеснули слезы. – Я тут как раз ломаю голову, как передать письмо отцу. Почта сейчас часто барахлит, да и информация слишком важная. Я знаю, ты не откажешься помочь, правда?

Она неуверенно кивнула, смотря при этом таким взглядом, что я почувствовал себя последним мерзавцем. Ничего, я придумаю как нам быть. Зато не буду чувствовать вины из-за того, что она жертвует чем-то ради меня.

– Вот и хорошо, – я обнял её, чувствуя как она подалась ближе. – А как только вернёшься, я к тебе приеду.

– Эрин? – заметив подругу, окликнула её Чарли.

– Я не вовремя? – она скептически оглядела наши кислые лица.

– Нет, я как раз собиралась тебя искать, – голос Чарли предательски дрогнул. – Я уезжаю в Берлин, хотела попрощаться.

– Это же здорово, – ободряюще улыбнулась Эрин. – забудешь хоть на пару недель об этих бинтах-горшках и почувствуешь себя нормальной девушкой. Сходишь в парикмахерскую, опустошишь магазины, соберётесь где-нибудь с подружками.

– Тебе что-нибудь привезти? – Чарли слабо улыбнулась в ответ на такой позитивный план.

– А как же! Пойдём, я всё напишу пока ты будешь паковать вещи, – Эрин уже тащила её в коридор. Обернувшись, она окинула меня красноречивым взглядом, как бы говоря: «Ну вот что ты за идиот?» Я прошёл в столовую, хотя есть не хотелось, машинально взял поднос с бутербродами и чаем и присел за ближайший столик. Остро накатила тоска, всё-таки за ночь я успел свыкнуться с мыслью, что мы с Чарли перейдём рубеж давней дружбы. Я сам отпустил её и неизвестно теперь когда мы снова увидимся. Словно в насмешку из динамиков радио громко играла нежная мелодия.

Моё маленькое сердце бьётся только для тебя.

Оно считает часы, когда ты вернёшься и обнимаешь меня.

Моё маленькое сердце давно мечтает о счастье.

Оно ждёт тебя на Родине и знает, что ты скоро вернёшься

И посмотришь на меня с любовью…

Глава 33 Наконец – то появился свет в конце туннеля, вот только туннель, сука, не заканчивается.

Я давно поняла, когда рассталась со своей удачей. В тот момент, когда блондинистая ебанашка сбила меня на светофоре. С тех пор на меня валилось столько крипоты, что досрочное «погребение» в могиле уже как-то не удивляет. Главное осталась жива. Правда вся перебитая-перешибленная, но это уже мелочи. На фоне чужих увечий мой перелом выглядит практически бонусом. Хотя бы потому, что я получила передышку на несколько недель. Удобная койка, тихо-спокойно, а главное сколько угодно горячей воды в душе. Поскольку госпиталь был прежде всего рассчитан на солдат, и женских палат в нем не предусматривалось, меня подселили по старой памяти в комнатку к Чарли и Хильдегард. Первые дни я ела и отсыпалась, тем более в больничной пижаме расхаживать было как-то стрёмно. Форму мою конечно выстирали, но одеваться одной рукой было не очень удобно. Не дергать же мне постоянно Чарли. Она и так загружена работой. Раненые продолжали прибывать каждый день.

– Так и будешь сидеть затворницей? – снисходительно усмехнулась Хильдегард, подкрашивая перед зеркалом губы.

Вот кому хорошо живётся. Эта девица лишнего не перетрудится, чуть ли не каждый вечер бегает на офицерские тусовки. Как только ещё не попалась Бриггите? Вчера эти гуляки даже музон умудрились врубить.

– Я собираюсь лечь спать и тебе советую, – Чарли аккуратно повесила в шкаф форменное платье. – Завтра уже в шесть утра надо начинать перевязки.

– А жить-то когда? – скривила мордашку Хильди. – Я не собираюсь оставаться старой девой и вечно выносить здесь судна.

– По-моему, это тебе не грозит, – я не сдержала шпильки. – Догуляешься, что Бригитта настучит доктору про твои похождения.

– Даже если так, мне ничего не будет, – самоуверенно заявила она. – Доктор Йен слишком ценит мои навыки и, я думаю, проявит понимание. В конце концов я не делаю ничего дурного, всего лишь поддерживаю боевой дух наших солдат.

Так вот оказывается как это называется! А я-то дура всю жизнь по-простому именую это «блядством». Чарли может и верит, что подруженька чинно попивает чаёк в укромной оранжерее, но я как-то застукала нашу красотку с бравым офицером в процедурной. И они там явно не повязки меняли.

– Иди уже, а то всех красавцев без тебя разберут.

Я заметила в коллективе медсестёр пополнение. Обычно на фронт уезжали вот такие молодые дурёхи. Женщины, у которых есть семья и дети, понятное дело хер знает куда не попрутся.

– Спокойной ночи, скромницы, – Хильдегард напоследок лучезарно улыбнулась и отчалила.

Я улеглась на койку, но поскольку выдрыхлась днём, спать не хотелось.

– Чарли, а ты не думала о том, что бы вернуться домой?

Я же видела, как ей тяжело. Она до сих пор иногда выползала по стеночке после особо сложных операций.

– Что ты, конечно нет, – она застенчиво улыбнулась. – Я ведь знала, куда еду.

– Как там Вильгельм, поправляется? – видела я их пару раз на балконе – стоят как два школьника, мнутся, глазки отводят.

– Конечно, уже потихоньку пробует ходить.

Обычно я не лезу в чужие отношения, но тут прям вот захотелось. Встряхнуть их обоих и рявкнуть: «Да что с вами такое? Если вы любите друг друга, неужели сложно сказать, пока есть время?»

– Ну так чего ты увалилась спать вместо того, чтобы лишний раз пообщаться, пока он здесь?

– Ему нужно больше отдыхать, – залепетала Чарли. – У него же не только перелом, но и лёгкая контузия.

У вас у обоих, блин, контузия! Вот же свела судьба два тормоза.

– Мужчин бывает трудно понять, но хоть ты будь умнее. Поговори с ним, необязательно прямо в лоб заявлять «Я тебя люблю», но намекнуть же как-то можно. В конце концов поцелуй его, авось догадается, – по крайней мере целоваться наш правильный моралист умеет неплохо, а там может дело у них легче пойдёт.

– Ты что, я так не смогу, – скуксилась Чарли. – А поговорить… я пыталась, вчера уже почти призналась ему.

– Аллилуйя! И что же пошло не так?

– Сестра Бригитта явилась меня искать. Ещё и отругала. Сказала, если ещё раз увидит, что я кокетничаю с солдатами, то сообщит доктору Йену.

– Пусть лучше следит за Хильдегард и Ирмой, устроили тут блядушник, – так всегда в жизни и бывает – кому-то всё сходит с рук, а кто-то палится по фигне. – Ничего, мы что-нибудь придумаем, где вам можно спокойно поговорить.

– Когда Вильгельм поправится, я позову его в парк, там точно никто не помешает, – мечтательно улыбнулась Чарли. – Мне немного стыдно говорить первой… Как это вообще происходит? Расскажи, как ты сказала Фридхельму что любишь?

– Фридхельм…

Я усмехнулась, вспомнив эти «танцы с бубнами» вокруг Карла. Фридхельм к счастью не такой тормоз как старшенький.

– Он первым признался, так что мне было проще.

– Ты такая счастливая, можешь быть рядом с ним, а я ночами не спала, когда шли бои. Каждый раз, когда привозили новых раненых, боялась увидеть среди изувеченных тел Вильгельма.

– Счастливая? – эх, Чарли, знала бы ты правду, так бы не говорила. – Да… наверное, – перехватив её удивлённый взгляд я поспешно добавила. – Я хочу сказать, мне как и тебе страшно потерять его. Особенно когда своими глазами видишь, что происходит на передовой.

– Нужно думать о хорошем, – Чарли пересела на мою кровать, ласково погладила по плечу. – Война закончится, мы все вернёмся в Берлин. Вы с Фридхельмом поженитесь, и я надеюсь, Вильгельм тоже сделает мне предложение.

– Пусть для начала наберётся смелости в любви тебе признаться, – а то целоваться с чужими девушками это он оказывается может, а той, которую вроде бы любит, даже сказать это боится.

***

– Сделайте глубокий вдох, больно?

– Вроде бы нет, – надеюсь, у меня не сломана парочка рёбер, вон какой синячище на пол-бока красуется.

– А так? – Йен слегка сжал пальцы, ощупывая гематому.

– Немного, – до чего у него холодные руки, быстрее бы заканчивал осмотр.

– Что ж, думаю вы в порядке, гипс я сниму вам через пару недель не раньше, – он отошёл к умывальнику. – Советую вам не пренебрегать режимом и постараться набраться сил перед выпиской.

– Конечно, – я поднялась с кушетки.

– Шарлот, будьте добры, сделайте мне кофе, – он устало потёр переносицу, глядя на кипу бумаг на своём столе. – И пока есть время до следующего обхода, можете ко мне присоединиться.

Не поняла, с чего это он её зовёт кофе распивать?

– Вы можете идти, – а это уже мне.

Ага, щас. Сначала я должна убедиться, что мне ничего не показалось. Я вышла и замерла у неплотно закрытой двери. Чарли отошла к столику, где стояли спиртовка и чашки, но я прекрасно видела, как на неё смотрит этот престарелый Казанова. Таким по-мужски заинтересованным взглядом. Ничего себе, он же старше её чёрт знает насколько.

– Вы чем-то взволнованы?

– Нет, – тихо ответила Чарли.

– Вчера получили почту, надеюсь, вас ничего не расстроило?

– Дома всё хорошо, мама правда скучает и волнуется за меня, – Чарли обернулась, пряча смущённую улыбку.

– Ничего, скоро вы сможете увидеться.

Н-да уж, вроде бы ничего криминального, но я же видела, как он смотрел на неё. Учитывая, что он ещё больший сухарь чем Вилли, это смело можно считать подкатом. Чарли конечно вряд ли понимает, что происходит. Она по уши в мечтах о своём ненаглядном, так что доктору ничего не обломится, но я не смогла сдержаться и не подразнить немного Винтера. Глядишь быстрее созреет, чтобы подсуетиться и застолбить нашу стесняшку. После приключений на кладбище Вилли старательно меня избегал, но блин, это несерьёзно, учитывая, что нам ещё возвращаться на фронт. Мне почему-то не было особо стыдно. Нехорошо конечно при живом парне целоваться с левым мужиком, а тем более с его братом, но всё же не тот это случай, чтобы бить тревогу. Никто из нас на собирался предавать Чарли и Фридхельма. Я даже разозлиться тогда толком не смогла, больше охренела с такого поворота. Если бы он полез распускать руки, отхватил бы сразу, но в тот момент, когда мы словно провалились в другую реальность и могли только ждать либо спасения, либо смерти, эта минутная близость помогла почувствовать, что жизнь продолжается.

Чарли уехала и стало совсем тоскливо. В основном я спала и перечитывала классиков из старой библиотеки, периодически выползая на балкон перекурить. Пару раз натыкалась на Вилли. Даже жалко этих дурашек. Чарли уехала вся в слезах-соплях, этот вон ходит унылый как не знаю кто. Заметив меня, он настороженно прищурился, словно ожидая, что я упрекну его в том, что отпустил Чарли. Расслабься, не собираюсь я тебя добивать. Итак вижу, что хреново.

К тому же последние дни я тоже хандрила. Если бы в моём времени на меня свалилась чёрная полоса – ну там авария или болячка какая-нибудь – я бы стойко терпела, зная, что в конце концов всё закончится, и я вернусь домой. А здесь, даже когда война закончится, куда и к кому мне возвращаться? Да, есть Фридхельм, но я до сих пор чувствовала острую тоску по своей прошлой жизни. Ладно косметика и девайсы, их потерю по-большому счёту пережить можно. Но скрываясь под чужой личиной, я чувствовала, что медленно меняюсь сама. Я понимала, что потихоньку забываю многие мелочи – пароли от инсты и почты, как звали коллег из соседнего отдела… Признаться, когда я очнулась в темноте тогда, в могиле, мелькнула слабая надежда, что я каким-то чудом перенеслась обратно в своё время и в своё тело. Ну, а что? Типа попала под снаряд, откинулась и бац – вернулась обратно. Но такое бывает, увы, лишь в фильмах и на страницах фентези. Конечно то, что случилось со мной – тоже из области фентези, но попала я сюда не случайно провалившись в портал или запустив машину времени.

Если вдуматься, получается, меня больше не существует. Горько осознавать, что для своих близких ты умерла. Я так хотела сейчас обнять маму, я бы больше не спешила побыстрее уехать. Сидела бы с ней на кухне, ела вредные для фигуры пирожки, которые она всегда пекла, подгадывая мой визит, и терпеливо слушала её советы. Сейчас я понимаю, что мои обидки – это так глупо. Да и сестра у меня хорошая, хоть и немного с придурью. Сколько раз Полька тянулась ко мне, постоянно приглашала отметить вместе праздники, но я же видите ли принципиальная, я же на дух не переносила её муженька. Изводила сестрёнку нравоучениями, а собственно зачем? Разве кто-то из нас безупречен и всегда поступает правильно? На фоне того, что Полина не слишком удачно вышла замуж, то, что сейчас творю я, нельзя даже сравнивать. Я горько усмехнулась, зависнув возле отрывного календаря. Второе апреля, ровно год прошёл с той аварии. Можно сказать символичный День рождения. Настоящий то у меня в ноябре, но так захотелось напиться. Будь рядом Фридхельм, я бы может ещё отвлеклась от тоскливых воспоминаний, но сейчас я одна. Так что позаимствую из больничных запасов пузырёк спирта, не обеднеют.

Мне повезло, я не только разжилась спиртом. В столовке сегодня на ужин расщедрились на пирожки. Дождавшись отбоя, я прокралась на заветный балкончик, уверенная, что мне никто не помешает. Первый глоток спирта огнём прошёлся по горлу, но зато после второго ноющая тоска чуток попустила. Первый год войны я можно сказать благополучно пережила, глядишь и дальше как-то буду крутиться. Ну да, нехорошо конечно, что я скентовалась с немцами, но разве я могу что-то изменить? Выжить в Союзе при сталинском режиме я не смогу, и пора уже это признать. Я усмехнулась, вспомнив, как буквально в последний день прежней жизни мечтала влюбиться так, чтобы ух. По крайней мере эта мечта сбылась, пусть и таким странным криповатым путём. Как там мой Фридхельмушка? Видать не всё ладно, раз до сих пор не отпустили в увольнительную. Третий глоток вообще отлично зашёл. Орать песни с балкона я конечно не рискну, хотя ещё как говорится не вечер, а вот праздновать в одно лицо продолжу. Ну, за меня, любимую! Будь со мной сейчас смартфон, я бы уже начала постить мемчики вроде «Я люблю тебя жизнь! Правда не так извращённо и жестоко как ты меня…» Я потянулась через перила отломить небольшую веточку берёзы, чуть при этом не навернувшись, скрутила из прихваченной ваты фитиль и макнула в бутылёк со спиртом. Воткнула импровизированную свечку в пирожок, сиротливо лежащий на тарелке. Так, теперь самое сложное – поджечь спичку, действуя одной рукой. Я наловчилась придерживать коробок левой, но обычно переводила штуки четыре. Ура-а-а, получилось. Смотрелась моя инсталляция не празднично, а скорее по-дебильному, но меня это не смутило.

– Хеппи бездей меня, – надеюсь, тихонько пропела я.

Осталось только загадать желание и задуть «свечку».

– Что это вы здесь устроили?

Чёрт, ну разве можно так пугать! Я же чуть не подпалила себе волосы. Обернувшись, я увидела, как на меня на меня недоумённо таращится какой-то мужик. Судя по нашивкам на форме не рядовой солдат. Если я ничего не путаю, он гауптман.

– День рождения праздную, а что, не видно?

– Больше похоже на шабаш ведьм, – он кивнул на догорающий прутик.

Я прищурилась, беззастенчиво рассматривая гада, который помешал моему уединению. Я из-за него между прочим желание не успела загадать жить с Фридхельмом «долго и счастливо». Судя по тому, что он не в больничной пижаме, вряд ли пациент, а хотя… Голова перебинтована и ещё этот шрам на полщеки. Уже заживший, но судя по всему полученный не так давно. Инстинкт самосохранения настойчиво звал покинуть помещение, а то мало ли что. Я конечно не совсем в хламину нажралась, но даже в таком состоянии лучше не болтать с незнакомцами.

– Тогда мне пора сесть на метлу и убраться отсюда.

Хитромордый немец подчёркнуто отодвинулся, состроив характерную гримасу намекающую, что от меня несёт перегаром за версту. Да пошёл ты, эстет хуев! Можно подумать сам никогда не напивался.

– Ничего не забыли? – он кивнул на почти пустой флакон спирта и тарелку.

Точно, нужно убрать за собой вещественные доказательства ночного разгула. Он приподнял бровь, заметив загипсованную руку.

– Так вы не медсестра?

– Нет, пациентка, как и вы.

– Ну, тут бы я поспорил, – он нагло усмехнулся. – По-моему, вы немного перепутали заведения.

Это он намекает, что мне прямая дорога в психушку? На языке крутилось послать его в пешее проктологическое направление, но я вовремя вспомнила, что в моём положении лучше ни с кем не сраться, тем самым привлекая ненужное внимание.

– Не знала, что в армии Вермахта оказывается ввели дополнительные курсы, на которых преподают хамство.

Не дожидаясь ответа, протиснулась мимо, нацепив на мордаху высокомерно-презрительное выражение. По крайней мере надеюсь, это выглядело именно так. Трудно сохранять достоинство, дефилируя в пижамке перед одетым по форме мужиком.

Я без приключений добралась до спальни и в дверях столкнулась с Хильдегард.

– Что-то ты сегодня рано, – я быстро закинула тарелку в тумбочку и плюхнулась на свою кровать.

– Да нет, милая, это ты припозднилась, – не осталась в долгу Хильди. – Неужто всё-таки подцепила ухажёра?

– Я, в отличие от некоторых, девушка моногамная.

– Мужа найти не так-то просто, – Хильдегард сбросила туфельки и прошла к зеркалу.

Повезло девчуле, никаких проблем с самооценкой. Постоянно любуется, подкрашивается, не то что я. Мало того, что приходилось привыкать видеть вместо себя чужую физию, так и физия эта после таких приключений в плачевном состоянии. Ничего, будет и на моей улице праздник. Я заказала Чарли целый баул всякой косметики. Ещё конечно цивильное белье. Ладно Фридхельм любит меня любую, но мне уже самой тошно напяливать эти трусы-парашюты и стрёмный лифон.