Текст книги "Золотая планета. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 77 (всего у книги 140 страниц)

Ничего не соображая, Лана попыталась подняться, действуя на автопилоте, и у нее получилось… За что она была вознаграждена зрелищем, которое стоило смерти.

Крыши, все вокруг, без исключения, постепенно занимаемые оттесняющими их с девчонками бойцами в зелено– желтом, тонули в дыму и пламени. "Улица" между ангарами вдали, по которой наступал противник, взвивалась вверх фонтанами крошева, а сами наступающие бойцы включали ранцы и неслись прочь, плевав на то, что в воздухе становились отличными мишенями. Некоторые из них падали, рассеченные надвое очередьми крупнокалиберных установок, некоторые взрывались, некоторые просто падали, теряя управление, сраженные иглометами. Лана тоже упала, но на сей раз назад, привалившись спиной к стене и медленно сползя по ней на землю. Псевдополицейские бежали, но они не знали того, что увидела она, взглянув на встроенный в забрало тактический визор. С трех сторон площадку, на которой находились склады, окружали жирные зеленые точки десантных ботов, и еще два заходили с четвертой, завершая окружение. Десяток "ромбов", модулей поддержки десанта, поливали их противников огнем из всего, что могло стрелять, а прыгающие следом десантники довершали разгром, не оставляя никого живого. Один из "ромбов" спустился вниз, пройдя почти над нею, превращая в груду строительного мусора стену огромного и крепкого ангара справа – кажется, в нее стреляли именно оттуда. На борту его красовался гордый распускающий крылья орел Венеры.

* * *

Июль 2437 года, Марс, Новая Оклахома. Окрестности базы Второй Национально-освободительной армии «Горск-2»

Шесть мрачных фигур двигались в сторону пустыни. И она, седьмая. Куда они идут, что им поручено – ей не сказали. Пока. Там, за этой пустыней, располагались позиции "Марсианской Народной армии", как "красно-серые" гордо прозвали свои войска. У них "Национально-освободительная", эти обозвались "Народной" Скоты! Видимо, чтобы еще больше запутать тех, кто так и не определился, кто и за что воюет в этой войне. Хотя, победители есть победители, что хотят, то и делают – имеют право.

Зло разбирало. Но поделать они ничего не могли. В то, что у них есть хотя бы надежда победить, не верила даже она. Хотя сильно хотела в это верить, сильнее всех. Ведь ей была наглухо отрезана дорога назад – ее дома больше не существовало, родители были мертвы, как и сестра, а слава… В ее краях все, от мала до велика, знают, что означает слово "светлячок". Смерть означает, оттуда, откуда не ждешь. И, к сожалению, слишком многие знают, что она – девочка, а некоторые даже видели ее лицо.

Нет, она останется, в любом случае. И умрет здесь, вместе с этими мужчинами, знающими, что победы не будет, но упорно, день за днем, ведущими свою войну.

Вчера вновь был совет, командиры что-то решали. Что они решили – она не знала, но вариантов у них не так много. Это была пока еще секретная информация, но многие в Горске уже знали ее – Новый Смоленск пал. Последний крупный город, контролируемый Освобождением. Это еще не победа, у них еще много отрядов, много бойцов, рассеянных по этому сектору планеты, но вот будущего у этих отрядов нет. Как и боевого духа.

Сколько они смогут сопротивляться еще? Единому Марсу, единой планете, покоренной и поставленной под жесткий контроль везучим и талантливым сукиным сыном, продавшим душу амиго? На их деньги и с помощью их оружия сколотившим себе армию, а затем прибравшим к рукам город за городом, провинцию за провинцией, лишь увеличивая этим свои силы? Что они сделают теперь, когда в его руках не только поставки с Венеры, но и собственная промышленность, собственные заводы? Из солдат Освобождение вновь превратится в партизан, и какое-то время будет успешно партизанить… Но потом марсианское кадровое войско, создание которого уже идет, все-таки вышибет их с территории республики, выбросив из шлюза в атмосферу без скафандра тех, кто не успеет убежать. Как те, кто еще остался в Горске.

Они шли долго. Наконец Ким, ее наставник и практически отец, приказал всем остановиться. Все обернулись к ней. Повисло молчание. Она пыталась прочесть по лицам, что происходит, что ей хотят сказать, но не могла. Все смотрели виновато… Но с облегчением.

– Мы уходим, – произнес, наконец, ее наставник.

– Я поняла, – ответила Света.

– Прости, Светлячок. Но тебе нельзя с нами.

– Тогда я… – Она разинула рот, но не знала, что сказать. – Тогда зачем вы меня взяли?

– Отряд тоже уходит. Через час – два. – Света посмотрела на часы и поняла, что вернуться не успеет. Захотелось выругаться и заплакать.

– Они пойдут к имперской границе. Император Себастьян обещал принять и дать убежище всем, кто воевал против "красно-серых".

– Но я… – Она по прежнему ничего не понимала.

– Война закончена, Светлячок, – грустно усмехнулся он. – Для всех. Наши хотят сдаться имперцам. Мы – нет.

Света поняла, куда идут Ким и остальные. В бой. Последний. Из которого не вернутся, потому, что не хотят возвращаться. Из глаз ее потекли слезы. Интуитивно она дернула рукой, пытаясь вытереть их, но встретила лишь стенку поцарапанного забрала шлема.

– Но вы же можете!.. Ким, у тебя ведь есть дом! А как же Владивосток? Как же море? Ты ведь обещал показать их!

– Не могу, Светлячок. – Мужчина сделал шаг вперед и провел рукой ей по шлему. – Нет больше Владивостока. Для меня – нет. Все, что у меня осталось, это война, и вот эта винтовка. Я не могу вернуться.

Она зарыдала. Он же продолжил:

– Мы решили идти, вшестером. Такие, как я, кто не может вернуться. Кому некуда возвращаться. Остальные же… Не факт, что они получат то, что хотят. Имперцы – тоже амиго, просто другие. А император Себастьян – такой же Веласкес, как и королева Лея. Ему плевать на нас, он просто хочет насолить сестре. Они станут заложниками торговли между двумя ветвями их семьи. Теперь ты поняла, почему мы не оставили тебя в лагере?

Света поняла. И понимала, что это правильно. Она не сможет жить в Валентине или Сан-Антонио, среди мира ненавидимых лиц амиго. И не сможет улететь в Россию – что ей делать там одной?

Господи, ей ведь всего тринадцать! Кому она вообще нужна?!

Слезы полились из глаз с новой силой.

– Я хочу с вами! Ким, я хочу с вами! Пожалуйста!

Мужчина отрицательно покачал головой. Остальные шедшие с ними бойцы отвернулись, пряча глаза.

– Нет, Светлячок. Ты должна жить. В тринадцать нельзя думать о смерти.

– Но это нечестно!

– Честно. Когда ты вырастешь, это будет твое право. А сейчас мы решили за тебя. Как старшие. Извини. Пойдем, – обернулся он к остальным и они вновь тронулись.

– Нет! Я пойду с вами! – Света почувствовала, как ее охватила злость и побежала за ними. – Хрен вы решили! Только я решаю, что мне делать и как умирать! – Она кинулась вперед с твердым намерением обогнать их, но наставник вдруг схватил ее за руку и остановил:

– Стой! Это не все!

Она остановилась. Он смотрел на нее с такой тоской и любовью. Нежной, отеческой.

– Есть еще приказ. Для тебя, – тихо выдавил он. – Но я не хочу тебе его говорить. Пожалуйста, Светлячок! Иди! Там, на севере, дорога. Пойдешь на восток, доберешься до космодрома. "Братский-4", его контролируют венериане, "миротворцы" хреновы! Но им интересны взрослые мужчины, умеющие стрелять, а не маленькие девочки. Прибейся к какой-нибудь партии беженцев и лети отсюда прочь, подальше от этой войны и от этой кровавой планеты. Ты еще молодая, еще найдешь себя и свое счастье, Светлячок! Улетай!

Она расплакалась и кинулась ему на грудь.

– Ким, я не могу! Куда мне лететь?

Он вздохнул и обнял ее. Крепко, насколько позволял скафандр.

– На Венеру. Лети на Венеру, Светлячок. Они принимают марсиан. А как подрастешь, завербуешься в их армию, отслужишь и получишь подданство. В конце-концов, где лучше всего прятаться, как не в логове врага? Тебя даже искать там не будут. Беги, Светлячок!

Она отрицательно покачала головой.

– Нет. Я остаюсь.

Она помолчала.

– Это моя война, Ким. Я не могу уйти с нее. Как и ты.

– Я – взрослый…

Товарищ Ким знал, что этот аргумент с нею уже давно не работает. Из груди его раздался обреченный вздох.

– Тогда слушай приказ. Сама напросилась.

Света отстранилась, глядя сквозь забрало на опущенное в землю лицо наставника.

– Мы обсуждали его весь вечер. И решили, что у тебя может получиться. Если ты не захочешь уходить, если для тебя эта война всё, что осталось в жизни…

Его голос предательски дрогнул. Он чувствовал себя виноватым за все, что случилось с нею. За гибель родных, за поломанную судьбу и за ненависть в глазах, когда она сжимала винтовку перед боем. Он считал, что причастен к этому, как взрослый. Ведь все взрослые, независимо от выбранной стороны, виноваты в том, что рушатся детские судтбы, а из милых деток вырастают такие вот звереныши.

– Слушай внимательно, Светлячок. Сейчас мы пойдем туда, через пустыню. А ты пойдешь на север, до дороги. Оружие где-нибудь выбрось в пути, оно тебе больше не понадобится.

Света напряглась, хотела гневно его одернуть, но от возмущения не смогла выдавить ни слова.

– ЭТО ПРИКАЗ, Светлячок! – отрезал Ким. Говорил он серьезно, и глаза, которые он поднял на нее, пылали. И она поняла, что это правда.

– По дороге ты пойдешь на восток, до "Братского-4", – вновь опустил голову наставник. – Или любого другого. Там прибьешься к какой-нибудь партии беженцев. Вас отвезут на лунную базу, в карантин, а потом доставят на Венеру.

– Ты издеваешься, да? Это такая шутка? – не могла не воскликнуть она. Он с сожалением покачал головой.

– Нет. Это, действительно, задание. Оказаться на Венере.

Ким помолчал. Она же с трепетом прошептала про себя эти магические слова, "на Венере". Сытой холеной спокойной Венере, несущей войну другим, чтобы жить еще более сыто и холено.

– Там, на Венере, как сирота, ты должна попасть в приют. Это не сложно, всех сирот они забирают туда, просто не сопротивляйся. А затем, из приюта, ты должна завербоваться в королевский корпус телохранителей. Это местная структура, элитный отряд, охраняющий королеву. Туда берут только девочек и только тринадцати – четырнадцати лет, а тебе как раз исполнится четырнадцать.

Слезы ее моментально высохли. Она слушала, боясь пропустить хоть слово. Она не верила, что то, что говорит товарищ Ким – реальность, но судя по его лицу, это было именно так.

– Да, ты должна попасть туда, Светлячок. Правдами и неправдами. Если ДЕЙСТВИТЕЛЬНО эта война – дело всей твоей жизни. Отучиться там, войти в доверие. Затем стать хранителем. Охранять кого-то из членов королевской семьи, а может и саму королеву.

…А после убить ее. Их королеву. В качестве мести за все, что ее страна сделала нашей.

Ким сделал эффектную паузу.

– Мы не победим, Светлячок. Это очевидно. Единственное, что может принести хоть какую-то реальную пользу, это такая вот акция. После нее тамошние кланы буржуев передерутся за власть, Венере будет не до экспансии. А если повезет, в их стране вообще начнется гражданская война. Такая же, как здесь, у нас.

Это месть, Светлячок. Я прошу тебя не делать этого, жить дальше, просто жить… Как наставник и…

– …Отец, – подсказала Света.

– Отец. Почти. – Согласился он. – Но если все же решишь, что война не закончилась, ты знаешь, что делать. Прощай.

Он развернулся и медленно побрел по пустыне, догоняя пятерку ушедших чуть дальше напарников. Вид его, бредущего в старом жалком скафандре среди красных песков, со старенькой винтовкой за плечом, навсегда врезался ей в память.

– Я сделаю это, Ким. – Она сжала кулаки и почувствовала уверенность, какой у нее не было вот уже полгода, что они отступали. – Сделаю. Отомщу. За весь Марс, за весь наш народ.

Ее винтовка полетела на песок. Действительно, для того, что предстояло сделать, эта винтовка ей не понадобится. После чего повернулась и медленно побрела на север, экономя кислород в патроне.

Она открыла глаза. Скафандр ее быстро и методично срезали четверо парней в доспехах ВКД [10] Шлема на голове уже не было. Один из двух мужчин в белой форме медслужбы что-то делал с ее грудью, руки его были окровавлены по локоть; другой подносил к лицу маску.

– Давай, девонька! Борись! – монотонно бормотал он. – Ты у нас умница! Все вы умницы! Давай, дочка, держись! Все кончено! Все позади! Вы молодцы! Только не умирай!..

Под его убаюкивающие слова она и потеряла сознание.

Но точно знала, ничего не кончено. Все только начинается.

* * *

Лана открыла глаза. Перед ними простирался белый потолок, переходящий за линиями сгиба в такие же белые стены. Посреди одной из них, той, что прямо перед глазами, чернели плиты закрытого вертикального гермозатвора. Из бронированного окна на кровать падал так и не ставший привычным прямой яркий солнечный свет. День? Который? Вряд ли тот же самый. Она повела глаза вправо и влево. К руке ее была прикреплена капельница, тело ниже подбородка скрыто рубашкой универсальной системы жизнеобеспечения. Под носом прикреплена трубка, испускающая тонкую струю чистого кислорода. Грудь же ее тяжело, натужно, но равномерно вздымалась.

Медбокс. Дворец. Дом. Напряжение, державшее в оцепенении, отпустило. Дом есть дом, и у нее, бродяги, другого нет. А дома всегда чувствуешь себя так, как… Дома.

Сколько она провалялась без сознания? Почему вообще выжила? Это вопросы, на которые только предстояло найти ответы, но она никуда не спешила. Теперь – нет.

– Привет! – раздался голос со стороны, вне охвата ее поля зрения. Лана повела глаза вправо, откуда он раздавался, почувствовав от этого действия тошноту и головокружение. Рядом на кровать приземлилась Бэль в своей "домашней" белобрысой ипостаси. Девчонка чуть не кинулась к ней, в желании обнять, и обняла бы, не будь она в таком тяжком положении.

– Лежи-лежи! Не двигайся! Тебе нельзя! – махнула она. Затем ее голос перешел на легкий визг:

– Лана, я… Если б ты знала, как я за тебя рада!.. – Из глаз девчонки потекли слезы, но это были слезы радости. – Мы до последнего не знали, придешь ли ты в себя! Выживешь ли!..

За ее спиной замаячила довольная мордашка Мамочки. Та тоже была рада ее видеть и улыбалась, но в присутствии девчонки сдерживала эмоции.

– Вы победили! Победили, понимаешь! Вы… Да ты же не знаешь, что произошло и чем все закончилось!..

– Хватит, ей тяжело. – Мамочка опустила Изабелле на плечо тяжелую ладонь. – Иди. Все хорошо, она очнулась, самое сложное позади. Теперь дай ей отдохнуть.

Бэль оглядела вначале Мамочку, затем ее, после этого кивнула и поднялась:

– Да, ты права, наверное. Я зайду еще. Попозже…

Когда створка за нею встала на место, Мамочка переставила стул в ее поле зрения и села. Тяжело вздохнула. Свете не было нужды задавать вопрос вслух, напарница понимала ее и так.

– Луиза и Карла. Остальные в порядке. Почти все ранены, но ты – самая тяжелая.

Она прикрыла глаза. Луиза и Карла. Бомжиха и Сковородка, хотя называть мертвых по позывным не принято – слишком неблагозвучными они бывают. Но погорюет она о них не сейчас, позже, когда придет в себя. Всему свое время.

– А девчонка молодец! – ухмыльнулась Мамочка, кивнув в сторону ушедшей принцессы. – Третий день здесь сидит, почти не отходит. Походит, погуляет, и опять возвращается. Как будто от ее присутствия тебе станет легче!..

Она издала смешок, но обе они понимали, что это значит. Она ПЕРЕЖИВАЛА за них. За нее. Поддерживала. Так, как может. Она, сеньор, отдавала долг им, защищавшим ее ценою жизни. И это было приятно. Бэль уже не та наглая девчонка, что нырнула в бассейн на Ямайке, начав тонуть только для того, чтобы заставить их нервничать, что постоянно брыкалась и ставила палки в колеса. И не та, что сбежала там, на Венере, зная, что им за это влетит. И это победа.

– Спи, Лан. Тебе нужно отдыхать…

Глаза Светы сами собой закрылись и она провалилась туда, где можно хоть ненадолго отдохнуть от суеты этого мира.

– Его императорское высочество принц Фердинанд! – огласил залу церемониймейстер. В приемный чертог, как его звали среди своих, или официально – малый тронный зал, вошло несколько человек, на одном из которых, высоком и статном тридцатилетнем мужчине, был надет парадный камзол императорского колумбийского гвардейского полка. После этого официальная часть закончилась по техническим причинам – Изабелла все-таки вырвалась из удерживающей ее ладони и бросилась вперед, нарушая все мыслимые протоколы:

– Фернандо!

Мужчина подхватил бросившуюся ему на шею девочку, а было видно, что относился он к ней именно как к маленькой неразумной девочке, и прижал к себе.

– Бэль!

– Фернандо!.. – Изабелла уткнулась ему в плечо и поняла, что плачет.

– Все вон! – услышала она грозный окрик матери за спиной и почувствовала, как их стража выталкивает обескураженную охрану кузена за дверь, впрочем, тут же следуя за нею.

Через минуту в помещении остались лишь ее личные хранительницы, единственные из всего взвода находящиеся в боеспособном состоянии, Мамочка и Мэри, да две такие же личные хранительницы матери. Ни одного имперца в зале не осталось. Фернандо рисковал, подумала она. Наследник имперского престола, один, в окружении "заклятых друзей" Империи, без свиты и охраны, на венерианской же территории… Но этим он как бы демонстрировал честность своих намерений: "Вот он я, перед вами! Я ничего не скрываю и безгранично верю! Верьте и вы мне…"

– Все в порядке, бельчонок…  Все хорошо… – «Бельчонок» было произнесено по-русски, как называл ее отец, как называли только очень близкие люди. Принц провел рукой у нее по волосам, после чего легонько отстранил и вытянулся в рост перед матерью:

– Ваше величество, я…

– …Прибыл сюда, поскольку отец послал тебя отдуваться, – перебила мать. И настроение у нее было отнюдь не радужное. – Вместо себя, законного императора, несущего ответственность за все происходящее в собственной стране и проморгавшего заговор знати, о котором уж кто-кто, но он знать был обязан.

Глаза ее были нахмурены, из них были готовы сорваться молнии. Фернандо стушевался. Лишь на несколько мгновений, но все же хладнокровием и умением держаться, как отец, он не обладал.

– Тетушка, – начал кузен, делая голос как можно мягче. – Учитывая ваши с ним натянутые взаимоотношения, вы не можете не понимать, что его присутствие здесь только накалило бы и так непростую обстановку между нашими государствами. Тем более, после неудачи последних переговоров.

Глаза матери вновь сверкнули, но после этого она вдруг начала успокаиваться. Про переговоры Изабелла слышала краем уха, что у матери что-то там не получилось. Судя по всему, это не фатально, но дядю Себастьяна она, действительно недолюбливала, сильно и давно, всю жизнь, и кузен прав, его присутствие лишь все усложнило бы. Хотя, присутствие императора куда выше подняло бы планку извинений, что прилетел приносить Фернандо от имени Империи.

Мать спустилась с церемониального постамента, на котором стоял церемониальный же трон, и указала кузену на большой диван недалеко от визора, почти идеально изображающего окно, сама же села в мягкое кресло напротив и сложила руки перед грудью. Изабелла аккуратно примостилась на другой диван, более мягкий, стоящий сбоку.

– Я тебя слушаю, Фернандо. И слушает моя дочь. Очень внимательно слушает… – Ее глаза опять полыхнули, но теперь наигранно, "протокольно".

– Конечно, тетушка…

И кузен начал говорить. Говорил он долго, и Изабелле все более и более становилось не по себе. Некоторых имен и фактов, озвучиваемых братом, она не знала, но общую картину уловила.

Суть заключалась в следующем. Некоторые очень богатые и влиятельные имперские семьи, заинтересованные в торговле с Востоком и недовольные, что их не пускают в торговлю с космическими колониями, где всем заправляют только те, кто поддержал в свое время Филиппа Веласкеса и его жену, решили сменить ориентацию государства. В перспективе, правда, слишком отдаленной, чтоб воспринимать ее всерьез, это закончилось бы войной с Венерой за ресурсы, гонкой космических вооружений, но грядущее на то и грядущее, что о нем можно лишь гадать. Однако в качестве текущей задачи у них значилось гораздо более выполнимое – свержение провенерианского императора и замена его на контролируемого ими "патриота".

Ключевым моментом в этом вопросе стала необходимость удалить с имперской шахматной доски инопланетян, на поддержку которых дядя мог в любой момент рассчитывать. Как моральную, так и финансовую, и даже, в самом крайнем случае, военную. Что бы ни было между императором и королевой, как бы император Себастьян не пытался играть в независимость, проинопланетная партия здесь слишком сильна, чтобы позволить убрать его доски. Как это сделать? Разорвать союз! Поссорить монархов-родственников так, чтобы между ними кипела ненависть, чтобы само государство Венера клокотало от ненависти к Империи! Тогда и Империя ответит тем же. Ссорить – не мирить, ссорить легко, благо, отношения как между монархами, так и между народами, далеки от идеала и без этого.

Например, если убить венерианскую королеву на территории Владычицы Южных Морей, последует жесткая реакция Венеры, и ни о каком союзе речи больше идти не будет. Ждать долго ответную реакцию Империи так же не придется, и инопланетян быстро, даже радикально, отправят к себе домой. После чего Себастьяна Второго можно будет брать тепленьким.

Но убить главу большого и сильного государства, как оказалось, не так просто – несколько планируемых этой кликой покушений провалились. Тогда было принято решение уничтожить ее дочь, неожиданно прилетевшую на Землю отдохнуть. Учитывая неспокойный характер девочки, подставить ее казалось делом простым, нужно было лишь поймать момент, когда она беззащитна. Мать не простит смерти девочки, станет мстить, и натравить страну на Венеру в этом случае будет несложно, хотя и гораздо труднее, чем если убить ее саму. Но сложно – не невозможно, а в своих силах семьи были уверены.

Кузен говорил и говорил. И про убитого ими Солано-младшего, которого дядя-хефе банально подставил – чем-то тот провинился перед ним, опозорил в глазах других хефе. И про Солано-старшего, который держал зуб на королеву Лею, которого также сумели ввести в игру. И про поддержку заговора среди офицеров-безопасников. И про генералитет, мечтающий о "славной войнушке" с "мятежниками-инопланетянами", и много еще про что.

– Как же вы проморгали такое? – услышала Изабелла свой удивленный голос. Фернандо смутился. – Я всегда считала, что дядя крут, что контролирует здесь все на свете… А его вон, еще чуть-чуть, и отправили бы крокодилов кормить!..

– Отец знал о заговоре, бельчонок, – ответил кузен. – И даже передал кое-какие материалы донье Лее по поводу готовящегося на нее покушения. – Он кивнул матери, та кивнула в ответ. Значит, правда. – Просто… Он не ожидал, что все обернется так неожиданно. Что они изберут мишенью тебя… – Фернандо сжал кулаки. И негодовал он искренне.

Но Изабелле все еще было не по себе:

– А разве вы с отцом не пытались разрушить наш союз сами? Может, это дело ваших рук, а семьи – лишь умелая подстава?

Лицо Фернандо на сей раз не дрогнуло, видимо, он ждал этот аргумент, причем именно от нее. Но внутри его клокотало пламя.

– Нет, бельчонок. Может, нам не особо нужен этот союз ТЕПЕРЬ… Но не такой ценой. Поверь, есть иные способы его разрушить. И отец разрушил бы, если б захотел это сделать. Мы никогда не причиним тебе боль, обещаю.

Она вновь перевела глаза на мать. Вновь кивок, слабый и скупой, но достаточный, чтоб подтвердить его слова.

Чувство облегчения охватило ее – она до последнего сомневалась. Не хотела, пыталась верить, но все же сомневалась. И в дяде, и в Фердинанде. Ведь он совсем уже не тот, кем был лет десять назад. Теперь он – инфант, наследник имперского престола, и в случае нужды способен забыть о привязанности к шебутной младшей сестренке. Ну, должен смочь сделать это, если заставят интересы государства, иначе какой из него выйдет император?

– Моя страна просит прощения за произошедший инцидент, ваше величество. – Кузен поднялся, переходя к новому витку официальной части, и поклонился матери. – Виновных уже ищут. К следствию привлечены все имеющиеся силы. И я обещаю, все причастные понесут наказание.

Сейчас же, в знак наших честных намерений, я доставил вам голову Солано, криминального хефе Форталезы, одного из главных виновных в происшествии. Мои люди должны были выгрузить контейнер с нею из шлюпки, и наверняка уже сделали это. Также отец обещает не вмешиваться в дело… Идущего полным ходом искоренения под корень причастных к покушению имперских семей… – Глаза принца прикрылись, а губы растянулись в еле уловимой усмешке. – Мы считаем, что вы в своем праве, ваше величество. Они заслужили. Реакции других семей можете не опасаться – отец с удовольствием повесит всех, кто попытается вякнуть под шумок или вставить палки в колеса. Соответственно, шумихи в прессе не будет, мы следим за этим, все материалы о бое над заводом изымаются, работа со СМИ ведется. – Он вновь поклонился.

– Что он сказал, насчет кланов, которые под корень?.. – спросила Изабелла, когда шлюпка кузена вместе с сопровождением оторвалась от дворцовой стартовой площадки. Ее тошнило. Нет, она видела трупы не раз, в том числе и до покушения, когда девчонки устроили кровавую баню в ее присутствии. Но так… Голова этого Солано, небритого мужика, по словам следователей матери, организовавшего на нее непосредственное нападение, лежала поверх контейнера, смотря в небо остекленевшими глазами. На самом лице застыла гримасса ужаса, а из аккуратно перерезанной шеи вниз свисали кровавые ошметки, и приведшие ее в такое "бодрое" состояние.

– Унести, – бегло бросила ее величество, не глядя на дочь, и трое хранителей помчались исполнять приказание. На нее саму вид отрезанной головы впечатления не произвел.

– Что я и без него приговорила эти семьи, – ответила она ей, когда они отошли и Изабеллу немного отпустило. – Всех их членов старше четырнадцати лет, без скидок на пол и возраст. – Глаза матери нахмурились, довольной этим решением она не выглядела. Челюсть же Изабеллы отвисла, и даже тошнота немного прошла. – Они не поняли, на кого замахнулись – теперь поймут. Остальные, кто не участвовал. И будут иметь в виду на будущее, с кем можно играть в свои игры, а с кем не стоит. Так надо, дочь.

С этим Изабелла не спорила. Как и с методами матери – мир жесток, и ей виднее.

– Все, иди, отдохни. Я видела, тебе тяжело было смотреть на это.

Она согласно кивнула.

– Мы скоро улетаем, я приказала готовиться. Так что и ты будь готова.

– Я всегда готова.

Мама развернулась и бодро зашагала по галерее в сторону кабинета. Изабелла же пошла в другую сторону, пытаясь уложить в голове все, что услышала, и понять то, что сказано не было. Ведь недосказанного здесь гораздо больше, чем озвученного. Оттого и злится мать, оттого дядя прислал сына, к которому и мать, и особенно она, относятся очень хорошо.

Солано, хефе, участвовавшего в акции, передали им в виде головы, которую не допросишь. Офицеров их безопасности, естественно, повесят, тут Фернандо не соврал, всех до единого, до кого докопаются, но Венера для допроса никого не получит также. Кланы, финансировавшие покушение, мать уничтожила бы и без "разрешения" императора, и никто не сказал бы ей слова – не посмел, учитывая ее моральное право и влияние на континенте. Дядя же соберет сливки – убрал самых– самых опасных противников чужими руками, да еще "разрешил" это сделать. А еще, уже спустившись на ярус, где находилась палата борящейся за жизнь Ланы, она вспомнила о грядущей войне, разговоры про нее. И ей показалось логичным, что кроме озвученных фактов, какие-то ниточки должны уходить в Китай, к Восточной разведке. Но это – отдельная большая тема, и судя по всему, Венера не особо в ней преуспела. И все это не считая того, что в бою погибли два хранителя, два ее личного вассала.

М-да, только сейчас Изабелла поняла, как все тяжело в политике, и что должна чувствовать мать. В этот момент она возблагодарила бога за то, что тот позволил ей родиться второй. Не наследницей, не инфантой, а всего лишь взбалмашной девочкой, которая может позволить себе не забивать голову подобными вещами.

– Бедная Фрейя! – глубокомысленно изрекла она, вздохнула, и с нескрываемым облегчением вошла в медблок.

– Ты здесь? Тебе же еще не разрешали вставать! – ее величество удивленно остановилась, нахмурив брови, глядя на картину подъехавшей к ограждению стартовой площадки коляски, в которой сидела бледная, как сама смерть, но живая Лана. Свита остановилась вместе с нею.

– А я и не встаю. – Лана улыбнулась. – Я езжу. – Коляска под действием движения ее пальца сделала несколько движений вправо-влево.

Мама улыбнулась:

– Хорошо, пусть это будет на совести медиков. Света… – Она замолчала, посмотрела в пол, потом все же подняла глаза. – …Я не заходила, была занята. Извини.

– Ничего, ваше величество. – Лана была огорошена последним заявлением. – Вы и не обязаны…

– Вы рисковали, умирали, защищая мою дочь. Обязана. – Ее голос дрогнул. – Хочу, чтоб ты знала. Я оставляю вас. Оставляю охранять ее. Пока отдыхайте, заслужили, но как все поправитесь – добро пожаловать домой, и за работу. Тогда и поговорим…

– Так точно, ваше величество! – На сей раз Лана удивлена не была, и попыталась обозначить, что вытягивается в струнку.

Мама улыбнулась, развернулась и пошла к шлюпке, окруженная своим верным взводом. Изабелла собралась идти следом, но вдруг вспомнила кое-что и обернулась:

– Лан, я вот что спросить хотела. Все как-то не получалось. Ты сказала, что вы "кракенов" на Марсе пачками валили. Но как, если они воевали на нашей стороне?

Лана посмотрела убийственно равнодушными глазами. После чего бегло пожала плечами.

– Не знаю.

ЧАСТЬ II. CAESAR AD RUBICONEM

Глава 8. Катарина 2.0

– Страннно. Очень странно, молодой человек…

Доктор в десятый раз сверил показания терминала с визором портативной планшетки, на которой была записана моя история болезни. Я молчал, лежа на кушетке, весь обвешанный датчиками. Происходящее священнодействие меня касалось мало, я ничего в этом не понимал, но молчал – не значит не смотрел; я все подмечал и пытался делать выводы.

– После такой травмы, да после такой операции, период восстановления должен длиться минимум два раза дольше! – сокрушался старенький убеленный сединами профессор, к которому меня оправили наблюдаться. Наблюдаться, поскольку операцию проводил не он, он лишь обеспечивал нормальный процесс выздоровления. – С учетом модификации организма, конечно, – поправился он, и это была важная оговорка, – для обычных людей этот срок составит до месяца. Прошла же неделя. Неделя, молодой человек! А я уже разрешаю вам ходить. Правда, не напрягая ногу, но ходить же!