Текст книги "Золотая планета. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 111 (всего у книги 140 страниц)

  ...И пока это все мои успехи на почве сканирования.

  И еще, предвзято-негативного отношения с ее стороны я не чувствовал, скорее наоборот. И это радовало.

  – Значит, primo Victoria, – выдавила она, цепляя на лицо насмешливую улыбку.

  – А вы с этим не согласны?

  Она отрицательно покачала головой.

  – Абсолютно.

  От такой наглости меня начало распирать зло.

  – А что же тогда считать победой? Вы ведь поставили меня в условия, когда я не могу победить в принципе! Они сильнее меня, имеют больший вес в среде товарок, лучше подкованы в плане работы языком. Как мне еще с ними справиться? И когда я одерживаю свою первую победу, когда мне удается побить противников, поставить на место, выясняется, что это "абсолютно не победа"?

  Она долго молчала, затем усмехнулась.

  – Хуан, то, что ты консолидировал взвод – это победа, несомненно. Ты показал девочкам, что с тобой можно побеждать, и поверь, они это оценят. И то, как ты "поставил на место" сорок четвертый взвод на полигоне – тоже победа. Но то, что ты сделал с одной из них – это поражение. Это перечеркивание всего, тобою достигнутого.

  – ...Ну, может не всего, – оговорилась она. – Но многого.

  – Зачем я здесь? – сразу взял я быка за рога. – Почему вы меня позвали?

  Усмешка.

  – Что, не нравится кофе?

  Я показно пригубил еще разок. Скривился. ...Скажем так, Кассандра варит лучше.

  – Сойдет. Но не ради кофе и конфет же вы меня вызвали?

  Она молчала. Смотрела так же изучающее, и я все так же не мог прочесть по ее лицу ни единой мысли.

  ...Да она предоставляла мне право высказаться! – понял я. – И посмотреть на меня в процессе. Чтобы лучше узнать. Это ее работа – работать с людьми. Тавтология, конечно, но куда от терминологии деться?..

  – Вы "слили" их специально, – бросил я. – Чтобы стравить со мной. И планомерно стравливаете. Зачем? Какие цели преследуете?

  – Ну, вот это уже другой разговор! – довольно потянула она. – Разговор делового человека!

  – А до этого?

  – А до этого был недовольный лепет обиженного щенка. Ну что ж, поговорим... – Она выдавила поучающую улыбку. Мне не было обидно – пусть изговляется. В чем-то она права, и надо расти. Тренироваться в общении с такими вот прожженными стервами. Может хоть немного поумнею?

  Я напряженно уставился на нее – ее ход. Сеньора Морган так же демонстративно пригубила дымящийся напиток.

  – Ты прав, кофе – дерьмо. Я никогда не умела его готовить, а просить кого-то – стыдно. – Хорошая вводная. – Понимаешь, Хуан, королеве нужны "мозги", интеллектуалы. – Люди, способные решить ту или иную задачу. У нее есть "кулаки", исполнители этих задач; много, нереально много "кулаков"!..

  ...И катастрофически мало "мозгов".

  – Тебя приняли в корпус, она дала на это согласие. И судя по ее репликам, вы обсуждали возможность вашего плодотворного сотрудничества в будущем. Так?

  – Было дело. – Я кивнул.

  – Но ты взрослый мальчик, и должен понимать, что одного факта того, что ты пройдешь корпус и за тобой будет присяга, недостаточно, чтобы стать "мозгом". Доверенные лица высшего эшелона это не просто преданные люди, это в первую очередь те, кто шевелит извилинами. Яркий пример тебе – Елена, другая моя бывшая напарница. Она "кулак", стоит на высокой ступени иерархии, все ее боятся, но на самом деле она никто. Если бы Лея не спала с нею, ей быстро нашли бы замену. Понимаешь, что я хочу сказать?

  Я про себя поежился, особенно от слова "спала". Тайное увлечение нашей королевы как бы не является тайной, но всем на него наплевать. Это не табу, просто обсуждать их многолетнюю связь никому не интересно. К тому же в отличие от дочерей, сама ее величество никогда не выпячивала свою "розовую" связь напоказ, делая вид, что она действительно тайная. И действительно, не будь ее, кем была бы Железная Сеньора?

  – "Кулаки" редко взлетают высоко, – продолжила сеньора Морган. – Потому, как редко бывают незаменимы. А вот личности вроде моего Сережи всегда в цене, и всегда остаются на плаву, если не попадают в совсем уж безысходные расклады Большой Политики.

  Надо быть интеллектуалом, Хуан, преданным интеллектуалом. А все остальное приложится. Понимаешь теперь свои ошибки?

  Я медленно покачал головой.

  – К сожалению, не до конца, сеньора.

  – Ты пытаешься решить проблему кулаками. Раз за разом. Как делал это на районе. Как делал в школе. В обеих школах. Сейчас же от тебя требуются не кулаки, а ум. Мозг. Или ты станешь интеллектуалом и мы будем работать с тобой дальше, или ты так и останешься "кулаком". В таком случае пусть Мишель забирает тебя для своих нужд – нам ты будешь не интересен. Именно для этого я позвала тебя – предупредить. Ты оступаешься, раз за разом, все дальше и дальше. И последний эпизод – край, предел. Лея терпеливая, держится за этот проект, но если ты ее разочаруешь...

  – То ничего не будет, – закончил я. – У королевы для меня. Лишь скучная рутина до конца жизни.

  Сеньора многозначительно улыбнулась.

  Я сидел, молчал. Думал. Она меня озадачила. Но главное, я не мог понять, каких же шагов от меня ждут в итоге? И задал этот вопрос вслух.

  – Сеньора, скажите как интеллектуал, "мозг", КАК я могу решить эту проблему без кулаков? Ведь у них на руках козыри в любой сфере, на любом фронте. Я не могу переиграть их, не могу заткнуть, не могу уронить их авторитет. Наоборот, многие считают меня чужаком и только на основании этого их поддерживают.

  – Королева верит в тебя, Хуан. – Глаза сеньоры Морган тепло блеснули. – Почему – не знаю. Но она считает, ты найдешь выход. Именно из такой безвыходной ситуации.

  Могу только сказать, что как правило, выходы из безвыходных ситуаций до безобразия просты, проблема в том, чтобы их увидеть. Абстрагироваться, посмотреть на вещи по-другому, и разглядеть, где они прячутся. Это не мои слова, это истины одного из учебников психологии, не смотри на меня такими глазами. Вот и поставь себе эту цель – взглянуть со стороны. А никак не размахивать кулаками.

  Я опустил голову. Вновь помолчали.

  – Это всё?

  Она кивнула.

  – Да. У тебя еще есть вопросы?

  Я усмехнулся.

  – Вам не жалко было "сливать" ради меня целый взвод хранителей?

  Она вновь рассмеялась.

  – Я тебе не отвечу. Ты и так знаешь ответ на этот вопрос. Все, можешь идти. – Сеньора активировала перед собой небольшую виртуальную панель и нажала на голограмму кнопки вызова. Поднялись.

  – И не забывай, мы за тобой внимательно наблюдаем. С первого дня. Хватит биться лбом о стену. – Она снова ободряюще улыбнулась.

  – Спасибо, сеньора... – выдохнул я.

  Гермозатвор кабинета поднялся. Она вывела меня в приемную, открыла внешние створки, где уже ждала провожатая.

  – Лея верит в тебя, Хуан, – подвела она итог аудиенции. – Она ни в кого так не верила. Пожалуйста, не разочаруй ее.

  Я скупо кивнул, и, не прощаясь, поплелся вслед за провожающей.

  Снова вопросы. В количестве, намного превышающем полученные ответы.

* * *

  Слишком много информации. У меня не получалось адекватно обработать ее всю. Взаимоотношения со взводом, взаимоотношения с «сорок четверками», теперь еще новая информация, о некой мудрой женщине, поставившей перед неким юношей заведомо невыполнимую задачу, но отчего-то верящую, что тот ее выполнит.

  Начну с последнего, ибо это единственное, о чем я могу судить наверняка. Я НЕ ЗНАЮ, как решить "проблему 44", как сам себе ее окрестил по дороге из управления дворцовой стражи. Не знаю, как сделать это без кулаков. Я смог придумать лишь один вариант развития событий – очаровать их, влюбить в себя. Всех сразу. На мой взгляд, он был более реален, чем любые дрегие.

  Взаимоотношения внутри взвода, естественно, изменились. Стали еще более натянутыми. Почти все разговоры, даже "о погоде", разом смолкли, наши диалоги с девчонками после моего освобождения из камеры в основном велись о технических вещах – кто последний в душ, куда девалось полотенце и не видел ли кто "те пирожные, что я приносила позавчера". Девчонки не могли найти мне роль в собственном восприятии, не могли понять, какую нишу я буду занимать, и оттого замыкались. Выжидали. Но за стеной настороженного отчуждения я разглядел потепление, и это радовало.

  В принципе, и эта стена своим существованием была обязана в большей степени одному-единственному человеку – нашей итальянке. Ревность – страшная штука, особенно профессиональная. Она поняла, что ее смещение с поста командира хоть и за горами, но неизбежно. Я показал себя как лидер, как командир, как грамотный стратег и тактик, когда она ничегошеньки не могла поделать, а значит, покажу и в будущем. Да, опыта у меня маловато, и физические данные еще не вышли на планируемый уровень, и необходимые командиру дисциплины только начал изучать, но итог все равно будет один. И любые ее противодействия бессмысленны.

  Остальные же хоть и были в смятении, но в меньшей степени, и поддерживали стену отчуждения в основном только в ее присутствии. Особенно порадовали Сестренки, полезшие играть в "обнимашки" в душе, когда мы остались одни, как будто ничего не произошло. И даже позволившие гораздо больше обычного, словно в благодарность за полученное на полигоне удовольствие. Эти пойдут за сильным, – понял я. Любым сильным. Если докажу, что я сильнее – пойдут за мной. Если она – за ней. И лишние заморочки им до марсианского Олимпа.

  Утро принесло новые вопросы, новые ответы и очередной всплеск эмоционального накала противостояния. Мало того, что с моей подачи одна из «сорок четверок» ушла в запас, что с их точки зрения не прощается, мало того, что другая слегла на больничную койку, что не прощается так же, теперь дровишек в огонь подкинула Мишель, заставляя их ненависть ко мне буквально полыхать.

  Развод шел как обычно. Но под конец на середину вышла стоявшая доселе в сторонке глава нашего заведения, и все сразу почувствовали напряжение – что-то будет.

  – Вчера один из наших младших товарищей, – без предисловия начала она, – во время учебного боя покалечил одну из наших девочек. – Пауза. На Плацу воцарилась идеальная тишина. – Мы можем много говорить о мотивах и причинах этого поступка, что все произошло не на пустом месте, мы можем говорить о правилах, о наказании или ненаказании сделавшего это, о том, кто когда и как начал первый. Мы можем говорить о многом, но не будем. Потому, что в любом случае это неправильный поступок. Ангелито!

  Я сделал несколько шагов вперед, выйдя из толпы. Вытянулся.

  – Да, сеньора.

  – Ты ничего не хочешь нам сказать?

  По рядам прошла волна удивленного шепота. Я и сам не понимал, что происходит Что это, концерт на зрителя, то есть для девочек? Или зритель – я, а остальное – антураж? Да и что говорить?

  Говорить, что виноват? Не хочу – не чувствую вину. Не перед здесь стоящими. Говорить, что сорвался, что был приступ? Это неправда, а врать не буду. Да и бесполезно – все, кто надо, видели, что я ОСТАНОВИЛСЯ при зажжении красной лампочки, не ударил. Значит, был в состоянии воспринимать, действительность и адекватно реагировать. Что тогда она хочет?

  – Я был не прав, что начал избивать ее, сеньора, – громко произнес я. – Это недостойно кабальеро, несмотря на то, что эта сеньорита сделала мне ранее. Вы это хотите услышать?

  Пусть будет так. Был не прав, но вины не чувствую. Удобная позиция.

  Мишель покачала головой, медленно обошла меня вокруг. По рядам прошла новая волна шепота – никто не понимал, что это за внеплановый цирк, все строили предположения.

  – Считаешь, что поступил неправильно только потому, что ты – мужчина, и должен оставаться кабальеро? – наконец, усмехнулась златовласка.

  – Так точно, сеньора! – гордо вскинул я подбородок.

  – Ты не прав. Прав, но не до конца. Есть еще один момент, о котором ты забываешь.

  В зале вновь установилась тишина. Я не стал спрашивать "что за момент" – не солидно. Ее партия – сама все скажет.

  Действительно, выждав надлежащую паузу, она вновь громко обратилась ко мне:

  – Ангелито, установочная фраза: "Человек, сражающийся с чудовищами, должен остерегаться, чтоб самому не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, это значит, что бездна тоже смотрит в тебя. Фридрих Ницше".

  У меня от такого поворота аж челюсть отвисла, а дух перехватило, особенно после того, как осознал смысл сказанного. Вот тебе и установочная фраза! Вот тебе и Мишель! Вот тебе и Ницше!

  "...Да она не знает о моем "свидании" с сеньорой Морган!" – пронеслось в голове. И дыхание окончательно перехватило.

   «Господи, Шимановский, что за игры такие?»– забил в набат внутренний голос. – "Они что, так и действуют сами по себе? Несмотря на то, что произошло и происходит? Они что, больные?

  – Повтори? – с усмешкой бросила она.

  – Человек, сражающийся с чудовищами... – прилежно начал озвучивать я. Понятие "установочная фраза" сеньоре Гонзалес удалось вбить в меня практически на генном уровне. Но мысли мои роились далеко, пытаясь срочным порядком представить объективную картину происходящего. И таковая не радовала.

  Вечером после инцидента партия королевы, которую представляет сеньора Морган, предупреждает об ошибках и их последствиях. Утром же Мишель от лица своей партии озвучивает то же самое, только немного в иной, более сложной для усвоения форме, "проталкивая" меня в нужном направлении. И это направление в точности совпадает с запросами партии королевы.

  Минимум две группировки клана Веласкес хотят одного – усовершенствовать меня дальше, причем срочно и быстро, потому ставят в невероятно жесткие условия. Одни своей волею ставят, другие не мешают, а наоборот, помогают первым. А "минимум" потому, что есть еще одна сила, являющаяся пока темной для меня лошадкой – сеньор Козлов. Он однозначно не входит в партию королевы, и тем более ему до фонаря кабины истребителя партия Мишель. Но он тоже дал понять, что ему нужен сильный человек на роль "бога".

  Вывод из этого неутешителен: они ЗАСТАВЯТ меня найти решение. Пойдут ради этого на что угодно. В итоге усовершенствование либо состоится, либо... Меня вынесут из шлюза бело-розового здания вперед ногами.

  Потому и озвучено именно это слово, "чудовища", и именно здесь, на Плацу, перед всей толпой. Чтоб повысить градус их ненависти ко мне. И к ним, офицерам, естественно, но ввиду того, что офицерам ничего не сделают, отыгрываться девочки будут на моей персоне. И от этой мысли по спине побежал мороз.

  – Хорошо, – кивнула Мишель. – Теперь произнеси ее на португальском, на диалекте региона Сан-Паулу.

  – Человек, сражающийся с чудовищами... – вновь начал я на требуемом наречии.

  – ...А теперь на диалекте Парагвая, – продолжала давить Мишель, все повышая и повышая тональность. – ...Венесуэлы, центральной части! ...Пуэрто-Рико! ...Панамы! ...Мату-Гроссу! ...Патагонии!..

  – "...И если ты долго смотришь в бездну, это значит, что бездна тоже смотрит в тебя! Фридрих Ницше!"... – закончил я в двадцатый, наверное, раз и почувствовал, что выдохся. Выдохся морально. Кажется, по лбу даже пробежала капелька пота.

  Мишель удовлетворенно кивнула.

  – Сойдет. Надеюсь, до тебя дошло. Дежурным принять смену, занять посты! – обернулась она вокруг. По рядам прокатился облегченный вздох. – Остальные – свободны!

* * *

  Уже давно заметил, что тебе либо не хватает информации, чтобы сделать какие-то выводы, либо ее так много, что сделать их просто не успеваешь. События продолжали лететь с такой скоростью, что мне не то что анализ проводить, просто прийти в себя было некогда. На тот момент я попытался применить древний как мир прием – спросить совета у самого себя. То есть выговориться. Субъектом изъявления мыслей, то бишь слушателем, попросил побыть Паулу, как единственную в этом заведении могущую посоветовать что-то дельное.

  – Таким образом, их две, группировки. Но цель одна – похоронить твоего покорного слугу.

  Паула, внимательно слушавшая меня всю дорогу от столовой до шестого полигона, где нам предстояло ближайшие часы тренироваться в рукопашке, отрицательно покачала головой.

  – Не сходится. Как Мишель могла не знать о твоем разговоре с Сиреной? Они же выдернули тебя отсюда, а здесь ей подконтрольно всё!

  – Видимо, не всё. – Я коварно усмехнулся. Силовые приоритеты, что далеко не все здесь такие могущественные, как кажутся, радовали, хоть я лично с этого ничего и не имел. – Но допустим, это так. Что посоветуешь в такой ситуации?

  Она тяжело вздохнула.

  – Не знаю, Хуан. Я вообще ничего не понимаю. Знаешь, Лея ведь... Добрая. Отзывчивая. Со мной всегда была вежлива, ласкова. А тут получается...

  – Я бы тоже был вежлив и ласков с собственной племянницей! – вспыхнул я.

  Паула фыркнула, глянула волком, отшатнулась. Но быстро взяла себя в руки.

  – Хуан, не стоит говорит о том, чего не знаешь. Поверь, все не так просто, как тебе кажется.

  Я пожал плечами. Хорошо, это не принципиально. Пусть играет в шпионские игры дальше, если хочет, все равно на моем посвящении все расскажет. Она обещала, а для своих Паула – человек слова.

   «Если доживешь до посвящения, Шимановский!»– съязвил внутренний голос.

  – Королева может быть и добрая, – вернулся я к теме. – Добрая не только к родственникам. Но в данный момент она уперлась. Помнишь, я рассказывал про робота на испытании?

  Она кивнула – такое забыть трудно. Очень уж эмоционально я говорил об этом моменте, и не единожды.

  – Они бы не остановили его тогда. Я должен был или пройти того робота, или погибнуть. Понимаешь? То же и сейчас. Они приготовили для меня испытание, и если я его не пройду, не решу задачу, которую они хотят, чтоб решил, погибну. Без скидок.

  – Не думаю, что они будут тобой рисковать...– вновь покачала она головой.

  Я обреченно вздохнул. Как меня достала эта тема!

  – Паула, я не принц, сколько раз тебе говорить?! Это легенда! Иначе, без нее, как ты объяснишь этой прорве девочек мое здесь нахождение?

  – Они не берут сюда посторонних, Хуан, – возразила Паула. Затем обернулась, развернула меня и резко прижала к стене. Нависла, внимательными глазами изучая каждую клеточку моего лица. Провела большим пальцем по щеке, по подбородку. По носу. Над глазами. Увиденным явно осталась довольна. Затем произнесла, практически шепотом, будто боясь, что нас кто-то услышит:

  – Как только смогла, я первым делом спросила ее, можно ли с тобой спать... – Она сделала паузу, ресницы ее загадочно хлопнули. – Ты мне понравился с первого дня, но я боялась инцеста.

  – И что же она тебе ответила? – Дыхание в груди сперло. Я почувствовал, что вот он, тот миг, к которому долго шел и которого боялся. Правда о происхождении. Кажется, даже коленки задрожали.

  – Ничего. – Паула улыбнулась.

  – То есть, совсем не ответила? – Кажется, силы начали возвращаться. Как и ирония.

  – Совсем. – Довольная улыбка.

  – Промолчала?

  – Да.

  Из моей груди вырвался нервный смех.

  – То есть, я не твой кузен, Паулита! Я не Веласкес!

  – Наоборот! – восторженно воскликнула она. – Ты – Веласкес!

  – В таком случае, она бы предупредила, – возразил я, но красноволосая лишь рассмеялась.

  – Чтобы я случайно выболтала тебе? Чтоб ты знал наверняка?

  Да, логика есть. Я про себя крякнул от досады – вновь одни предположения, никаких фактов.

  – А если мы с тобой... – Я с силой обхватил ее за талию и прижал к себе.

  Ее глаза весело заблестели. Вскинув руки, она нежно положила мне их на плечи. Обняла. Со стороны смотрелось, будто милуется пара по уши влюбленных друг в друга людей.

  – Хуан, ты как маленький, в самом деле! – И наклонившись, поцеловала меня, прямо в губы.

  Это был долгий поцелуй, нежный. Чувственный. Я не торопился прекращать его, и она не спешила заканчивать. Лишь посчитав эффект ошеломления достаточным, отстранилась, усмехнулась.

  – Я всего лишь внучка Филиппа Веласкеса, Хуанито. Как и ты. А для брака даже у нас, в Империи, уже кузены считаются достаточно дальними. Мы же – еще более дальние. Так что мы можем, Хуан!.. – Ее губы вновь подались вперед, но в последний момент она растянула их в шаловливой улыбке и приложила палец к моим губам. – Но не будем! – И окончательно отстранилась.

  Я вздохнул с облегчением. Даже повеселел как-то. Почему – разберусь позже, всему свое время.

  – Я думаю, – продолжила красноволосая, – она сказала бы по секрету, если бы ты был НЕ Веласкесом. Но сказать, что ты – он, не могла. Вот и промолчала. Потому, Хуан, считаю, что слишком сильно рисковать тобою не будут.

  – Но тот робот...

  Она пожала плечами.

  – Не знаю.

  Тут меня взяло зло:

  – Слушай, тебе легко говорить! Ты из другой, имперской ветви! Полноценная родственница! А я... Моя ценность нулевая, понимаешь?! И никаких сантиментов по поводу моего происхождения Лея не испытывает! А мой таинственный предок...

  Вновь смех.

  – Хуан, прости, но ты не поймешь. Не сейчас. А я не буду спорить. Это мое мнение, оставлю его при себе.

  Я задумался, покачал головой.

  – Все же считаю, мною можно пожертвовать, если не справлюсь. Это как щенок в речке. Сильный, выплывет – молодец. Слабый – туда и дорога, и плевать на породу.

  Она лишь грустно вздохнула. Я же не знал, что и думать. Согласно моей гипотезе, меня взяли потому, что я – Веласкес. И согласно ей же гнобят, проверяя живучесть. Так хорошо это в итоге или плохо, что я, как сказала Паулита, "внук Филиппа Веласкеса"?

  – А ты точно решила, что не хочешь со мной? – Разряжая атмосферу, я многозначительно перевел взгляд на ее грудь, все еще возвышающуюся практически перед моею. У нее ничего грудь, даже сквозь китель формы внушали. Она фыркнула, развернулась и пошла дальше. Я – следом. – А то раз мы дальние...

  – Хуан, не смешно, – улыбнулась она. – И в душ с тобой все равно не пойду. Даже не надейся!

  Я усмехнулся.

  – Боишься, да?

  – А ты бы не боялся?

  Из моей груди вырвался вздох. К сожалению, братских чувств друг к другу мы не испытывали.

  Она шла чуть впереди и за угол повернула первой. Я тут же почувствовал ее напряжение и так же напрягся, готовый ко всему. И не зря – нас ждали. «Сорок четвертые». Четверо.

  – Ничего не бойся, – бросила Паула из-за плеча. – Я с тобой.

  – Я и не боюсь. – Я выдавил бодрую улыбку, но бодрил ею только себя. Ибо мы оба понимали... Нет, не понимали, предвидели, что сейчас произойдет. Слишком много у девочек было времени на подготовку, пока я сидел в камере в ожидании решения комиссии, и слишком большой определенностью веяло от их лиц. Они ЗНАЛИ, что произойдет – люди, не уверенные в цепочке надвигающихся событий, так не смотрят.

   – Чико, ты и правда думаешь, что такой крутой? – спросила одна из них, моя старая знакомая Сандра. Девочки перегородили дорогу, но мы и не пытались проскочить нахрапом. Встали прямо перед ними, ожидая развязки.

  – Девочки, все в порядке? – Паула добавила в голос как можно больше грозности, но "сорок четвертые" не обратили на нее никакого внимания – будто она пустое место.

  – Ты правда думаешь, что если одолел одну из нас на полигоне, это дает тебе право считать себя способным нам противостоять? – продолжала эта гринго, смотря мне прямо в глаза издевающимся взглядом.

  – Нет, не думаю. – Я ухмыльнулся, не понимая, к чему этот разговор.

  – То, что ты избил Натали, случайность, – продолжила она. – И ты сейчас в этом убедишься...

  Далее все произошло на такой скорости, что я... Даже не знаю, как описать.

  В общем, если бы их было хотя бы двое, Паула бы имела шансы. Но их было трое, и работали они слажено, умело. Работали на обездвиживание – навалились, не давая себя ударить, повалили мою напарницу на землю и заблокировали. А кобылы они знатные, тяжелые – даром что ли силовики?

  Сама же Сандра атаковала меня. Нет, я как раз успел, ушел. Не стал разрывать дистанцию, наоборот, пошел вперед и даже достал ее, правда, вскользь – однако этого оказалось недостаточно. А дальше случилось то, чего следовало ожидать. Я уверенно выдаю двукратную скорость при трехкратном ускорении сознания, она же минимум трехкратную при четырех-пятикратном ускорении. Удар, еще удар, уход, замах, и...

  ...И всё.

  – Имей в виду, – бросила она напоследок, – одна выходка – и ты труп. Это не пустая угроза.

  – Пошга ты! – прохрипел я, пытаясь закрыть рукавом льющийся из носа поток теплой соленой жидкости.

  – ...Идите вы в жопу! Мне все равно, видели или не видели! Это нападение! Открытое нападение на меня и моего младшего напарника среди бела дня в людном тоннеле! Вы должны, обязаны привлечь их!

  Главная наказующая, заместитель сеньоры Гарсия, внешне была непробиваема, но я видел, что внутри ей не по себе.

  – Паулита, я тебя прекрасно понимаю, – кивала она, как запрограммированный робот. – Но пойми и ты меня. Это мертвая зона, здесь нет устройств наблюдения. Там и там – есть, – она указала на двадцать метров вперед, прямо по тоннелю, затем назад, на поворот из-за которого мы вышли. – А здесь – нет. И твоему слову я могу противопоставить только их слово. Слово против слова, понимаешь? Говоришь, тебя они не тронули?

  Моя напарница возмущенно фыркнула.

  – Нет. Просто держали. Повалили и не давали дернуться.

  – Тогда тем более. Если нет даже синяков, ни одна экспертиза не признает, что это было нападение.

  – А он? – Кивок на меня.

  Наказующая посмотрела на мой расквашенный нос и с сожалением вздохнула.

  – А он – "малыш". "Мелюзга". Прости, Паулита. Я бессильна.

  Она развернулась и направилась назад по тоннелю, в сторону диспетчерской.

  – Так что, получается, меня зря вызвали? – усмехнулась медик, сидевшая рядом со мной и промокавшая мне лицо смоченной каким-то раствором ватой. Кровь остановили, переносица, к великому моему изумлению, оказалась цела, и даже на месте. – Могли бы и сами дотопать!

  Зла в ее голосе не услышал, только немного иронии.

  – В основном, – недовольно потянул я. Происходящее мне все более и более не нравилось.

  – Что здесь? Что происходит? – Сквозь окружающую нас неплотную толпу протиснулись встревоженные мордашки оставшейся части нашего взвода. – Как они?

  – Мы слышали, – выпалила Мия, остановившись напротив меня – на тебя опять напали? – Глаза ее были встревоженные, но я увидел в них облегчение – видно, они ждали большего разгрома.

  – "Сорок четвертые"? – добавила Роза, тоже облегченно вздыхая.

  – А кто ж еще! – выдавила красноволосая, перемещая взгляд на стоящую чуть в стороне и наблюдающую за нами Мишель. Та в этот момент думала, очень напряженно, и я ей не завидовал.

  – И как? Чем кончилось? – подключилась Кассандра.

  – Ладно, всем спасибо, все свободны! – вдруг воскликнула Мишель, придя к какому-то выводу, замахала руками, и уже собравшаяся вокруг нас толпа человек в пятнадцать начала недовольно расходиться. – Хуан, ко мне в кабинет. Вы. – Взгляд на Паулу, затем на Кассандру. – Сидите в каюте, ждите. Попытаетесь что-нибудь выкинуть – вышвырну вас в запас, сегодня же. По горячим следам.

  Лица девочек заметно потускнели – видно, пока бежали сюда, как раз обдумывали план мести. Паула же налилась краской:

  – То есть, я понимаю, ты так это и оставишь?

  – Не "ты", а "вы", капрал Огонек! Нет, я назначу расследование, соберу комиссию, и комиссия обстоятельно изучит все материалы относительно этого инцидента. В том числе твои показания. И на основании же ее выводов Совет решит, что имело место быть и как наказать виновных. А пока быстро в каюту! – повысила она голос. – И пока не разрешу, никуда не выходить! Кругом, шагом марш!

  Красноволосая, недовольно пыхтя, развернулась и побежала в искомую сторону. Побежала, потому, что обычно так быстро не ходят. Остальные девчонки, переглядываясь со мной и друг с другом, поплелись следом.

  Мишель сняла китель, швырнула в угол. Недовольно плюхнулась в кресло. Нервная, злая, – автоматически отметил я. То есть произошедшее исходит не от ее партии, и она ничего о готовящемся инциденте не знала.

  – Садись, – вымученно кивнула она на боковое кресло.

  Я присел напротив. Она задумалась, положила голову на руки.

  – Что скажешь?

  – Ты у меня спрашиваешь?

  – А у кого же мне спрашивать?

  Я откинулся назад и с умным видом начал перечислять.

  – Могу лишь очертить круг подозреваемых. Первая – ее высочество принцесса Алисия. Ее люди вели меня, как мода, и после "школьного дела" обязаны были раскопать подробности моих взаимоотношений с сеньором Витковским и бандой Кампоса-младшего. Ручаюсь, первоисточником информации служила она, ее досье.

  Мишель от такого начала... Нет, не вздрогнула. Но подняла очень удивленные глаза.

  – Вторая, – продолжил я, – Сирена, твоя бывшая напарница. Как человек королевы, и как лицо, сующее свой нос во все, что только можно. Ты не в курсе, но она предупредила меня, за несколько часов до тебя. Я про твоих "чудовищ".

  – Знаю. Уже знаю. – Мишель вымученно вздохнула. Тоже подалась назад, откинувшись в кресле. На нее было страшно смотреть – нервная, взволнованная – только руки не дрожат.

  – Третья – Гарсия, – продолжил я. – Как персональный проводник решений ее величества в жизнь. Все, что знает королева Лея, знает и она, а ее величество, прежде чем подготовить операцию, наверняка ознакомилась с "делом Шимановского", собранным людьми ее сестры.

  Молчание. Моя собеседница как бы согласилась с таким доводом.

  – Последний персонаж – королева, – закончил я мысль. – Но я склонен подозревать кого угодно кроме нее – не тот уровень. Вероятнее это все же была Гарсия, причем ее импровизация – королеве делать больше нечего, как контролировать процесс на уровне рядового "слива" информации!

  – "Рядового" учитывая утечку данных о системе контроля? – Мишель зло рассмеялась.

  – "Рядового" потому, что ей нет дела до этой схемы, – пригвоздил ее железобетонным взглядом я. – И до этого взвода. Она отдала приказ – та его выполняет. А что утечка... Видно они считают, что оно того стоит.

  Мишель вздохнула и посмотрела так, что я поежился.

  – Что ты знаешь об операции вообще? Кроме озвученного?

  – Ничего. – Я беззаботно пожал плечами. – Кроме того, что если я не решу поставленную задачу, меня уберут. Как любую невезучую шахматную фигуру, в коробку. То бишь, в гроб. А урну с прахом отдадут потом матери. Пусть и за это скажет "спасибо", могли и над планетой распылить!

  – Ну, зачем же так грустно?

  Я вновь пожал плечами.

  – Знаю вас. Сталкивался.

  Это замечание она предпочла не комментировать.

  – Что там произошло хоть? – Мишель снова вымученно вздохнула и подняла глаза, на сей раз ее взгляд выглядел немного виноватым. – В твоей школе? Я не вчитывалась настолько подробно.

  Мне стало смешно. Но сдержался и все-таки ответил: