Текст книги "Золотая планета. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 140 страниц)

– Я не виню тебя, – она покачала головой. – Все так, как должно быть. Ты здесь не при чем.

– Как вы теперь будете?

– А как раньше были?

– А я думала, вы поможете мне найти Хуанито…

Из груди Ланы непроизвольно вырвался смех.

– Ты и тут думаешь только о себе!

– Неправда! – вспыхнула девчонка. На ее щеках появились обиженные слезы. – Неправда! Просто… Больше никто не станет мне помогать!..

Лана взяла себя в руки. Не стоит давить на нее, разочаровывать. Она только что усвоила сложный урок, если выплеснуть на нее злость и обиду на королеву, тот пойдет насмарку.

– У тебя будут другие хранители, – попыталась подбодрить она. – Лучше. Не такие дерзкие и злые.

Изабелла покачала головой.

– Они не пойдут против воли отца. Никто. А отец не хочет, чтобы я нашла его.

– А мы, значит, пойдем? – Лана снова усмехнулась.

– Да. Вы не такие. Вы сами по себе. Для вас «правильно» важнее приказа.

– Думаешь?

Кивок.

Челюсть Ланы непроизвольно отвисла. Девчонка только что ее озадачила, и над этим стоило крепко подумать, когда пары сивушного коньяка выветрятся.

– Вы мне поможете? – вновь повернулась Бэль, и в глазах ее трепыхалась надежда. – Когда вас сменят?

Лана отрицательно покачала головой.

– Вряд ли нам позволят. Пингвинов считать не пошлют, это хорошо, но другую работу нам найдут, можешь не сомневаться. Такие, как мы, не сидят без дела.

– Жаль. А сама я не справлюсь… – В голосе девчонки послышалась жалость к самой себе. – Я ведь ничего не умею, ничего не могу! Я ведь никто! Слабая глупая девчонка, надутая, как индюк! За меня всегда все делали другие, я ничему в жизни до сих пор не научилась! За два десятка лет!

Лана улыбнулась и обнадеживающе похлопала ее по плечу.

– Теперь уже не надутая, теперь сдутая. Не переживай, научишься, какие у тебя годы? Если не опустишь руки, конечно. Не сдавайся, пытайся, учись. Считай это тактическим отступлением.

Куда твой Хуанито денется с планеты? Никуда! А ты перегруппируешься, поймешь, что и как надо делать, наберешься опыта и…

– Спасибо. – Бэль подалась вперед и уткнулась ей в плечо. – За все спасибо!

Лана прижала ее к себе в ответ.

– Да, всегда пожалуйста!

* * *

Тренировка. Место, где можно не думать. Выложиться на сто процентов, забыв обо всем, чтобы потом еле доползти до душа. Это все, чего мне бы сейчас хотелось.

Я не ходил на занятия после «возвращения». Почему? Не знаю. Чего-то подсознательно боялся. А сегодня пошел. Если рубить Гордиев узел, то рубить, нечего в окопах отсиживаться – все равно решение придется принимать, и чем раньше это сделаю, тем лучше будет мне самому.

Поначалу изменений не ощутил. Бег, прыжки, разминка – все как обычно, здесь трудно понять, насколько изменился организм. Затем силовая составляющая: повторение и закрепление пройденного. Тренер уже неделю готовил ребят к очередным соревнованиям между спортивными школами, занимаясь с каждым по очереди, отпустив остальных на самотек. Я не считался слабым, но по его задумчивому холодному взгляду в свою сторону понял, что до моей персоны дело дойдет в последнюю очередь и заскучал. А не надо было исчезать на несколько недель, сам виноват!

– Постоишь со мной? – кивнул я одному из парней, стопроцентно не попадающему на соревнования. Он, как бы это сказать… Не блистал физическими данными. Нет, сила у него была, и реакция, вот только технику никак наработать не мог. Двигался, как мешок с дерьмом, к которому пришили руки и ноги, и тренеры махнули на него рукой, внеся в список бесперспективных. Но для того, что я задумал во время разминки, именно он подходил как нельзя лучше.

Естественно, тот согласился. Мы встали, начали… И только тогда я почувствовал разницу.

У меня получалось! Нет, я не пытался копировать технику ангелов, да и не смог бы при всем желании, просто подражал в некоторых моментах. Я так и не понял ее, она так и осталась загадкой, но вот двигаться быстро, как они, ставя динамические блоки вместо жестких, мог.

Сразу, в первой же атаке соперника я ушел от удара совсем не так, как учили в школе. Тот атаковал снова, но я вновь ушел и контратаковал, и тоже не так, как положено. Быстро, как-то грациозно, будто танцую, а не стою в спарринге. Соперник начал злиться, попытался поймать меня на контратаке, но не преуспел. Снова пошел вперед, но я вновь ушел и контратаковал, причем на этот раз он чувствительно получил по скуле. Мое тело, раскачанное до неизвестно каких высот, выдавало сегодня такую форму!..

…В общем, я и сам не знал, какую. Я просто видел его удары до того, как они проходили критическую для меня точку и нагло этим пользовался, уходя из под них и нанося свои. Наверное, в реальном бою уложил бы его за минуту, но я никуда не спешил.

– Ты что делаешь? – вспыхнул он, опуская руки и отскакивая.

– Стою в спарринге. А что? – я закатил изумленные глаза, причем изумленные искренне. Такого от себя я не ждал.

– Ты все время уходишь! Так не дерутся! Трусишь?

Нет, не трусил. Но так дерутся, я даже знал, где.

…Я, наконец, понял, что к чему. Несмотря на ненависть к Катарине конкретно и человеконенавистническим порядкам внутри корпуса в целом, все это время мне не давала покоя их техника. Грациозная, похожая на танец, совершенно не жесткая, но с фатальным концом для меня, выступавшего против нее в привычном жестком стиле. Жесткач не помог мне там, я не уделал бы не то, что Норму или хранителей инфанты, но даже тренирующихся рядом малолеток. Этот секрет свербил и свербил, и сейчас, когда я, наконец, успокоился, и появилась возможность что-то сделать, захотелось немножко поэкспериментировать.

«Ну что, Шимановский, дерзай! Может раскроешь секрет этих вертких стерв?

– усмехнулся внутренний голос. –

Как-то же у них это получается?»

«Разумеется, получается! После лет тренировки…»

«Какие твои годы, Ваня!»

Но имелась и вторая сторона медали: после четвертой дорожки, пройденной за заданное время, я должен был понять уровень, которого достиг. Они раскачали меня до него, через кровь и пот, но вот каковы его границы?

И я продолжил танцевать вокруг противника, изредка нанося короткие, но точные контрудары, не давая провести ни одной полноценной атаки. Я обязан знать свой уровень, и выяснив его, иметь представление, кого и в каком количестве смогу одолеть. Я шел к ангелам в том числе, чтобы научиться драться, и они сделали достаточно, чтобы сказать им за это большое искреннее спасибо.

Мой соперник злился: он не понимал, что со мной делать, как бороться. Все, чему его учили, не срабатывало. Предприняв еще пару попыток и чувствительно получив под дых, завелся окончательно: тренировка для него окончилась, теперь за атаками я видел желание достать меня, задеть, чего бы это ни стоило, плевав, что это всего лишь спарринг. Сволочь!

Мне вспомнились Норма и Мишель. Они точно также танцевали, играясь со мной, словно кошка с мышкой, как я сейчас с ним. И я точно также пытался бить на поражение, со всей силой и мощью, а они могли отвечать лишь мягкими тренировочными ударами. Время кидать камни…

Я иронично усмехнулся, еще больше разозлив этим противника, принявшего усмешку на свой счет. Со стороны, наверное, это походило на бой танка и легкого истребителя: танк мощнее, тяжелее, вооружен немереным количеством оружия, но неповоротлив и не отрывается от земли на большую высоту. Истребитель же не имеет брони вообще, оснащен минимумом вооружения, зато легок и верток – попробуй в него попасть! Здесь, на татами, столкнулись две техники, принципиально различных по своей сути. Первая – старая, которой нас учили много лет: жесткие блоки, жесткие атаки, плотный контакт; и вторая, подцепленная у Нормы – легкость, изящество, парение, постоянная смена дистанций и маневрирование. Красотища!

– Да иди ты знаешь куда! – вспыхнул мой соперник, получив серьезный удар в челюсть. – Ты неправильно дерешься! У тебя неправильная техника!

Я меланхолично пожал плечами – спорить не хотелось. Тем более, что техники у меня не было как таковой.

– А разве она может быть «правильной» или «неправильной»? – улыбнулся я в ответ. Тот не нашел, что ответить.

– А ну давай со мной?

Только тут я заметил, что за нами уже давно наблюдают. Почти половина группы отложила все дела и смотрела, как я избиваю младенца, танцуя вокруг него при этом.

– Не вопрос! – кивнул я вызвавшему меня другому одногрупнику. Этот боец серьезный, я не раз получал от него на тренировках по первое число, не чета предыдущему. Ну, вот оно, испытание усвоенного!

Встали. Он начал первый, но атаковал не в полную силу, проводя разведку. Я вновь ушел, отведя его удар. В обратную не атаковал – это не серьезная атака, не стоит раскрываться раньше времени.

Новая атака. И еще одна. Движения его становились все злее и резче, мои же все быстрее и воздушнее. Я понимал, что это ненадежная тактика; кроме того, что я ее не знаю совершенно, лишь интуитивно имитирую движения, импровизирую на ходу, я еще и трачу больше сил, чем он. Но нужно было испытать всё до конца, даже если при этом отхвачу.

Очередная атака. На сей раз он решился пробить серьезно. Я словно видел всё со стороны, понимал, что он сделает и как, в мельчайших подробностях, и это удивило. Предыдущий противник – да, но этот?

Уфф.

Все-таки я себя переоценил. Какое-то чудо спасло меня от встречи с вдруг возникшим перед моим лицом прямым. Ушел, лишь используя запредельную даже для теперешнего организма реакцию. Мышцы и связки взвыли. Отставить полеты, Шимановский! Вернуться на землю!

Получилось, собрался, следующие атаки отразил. Правильно, гордыня – смертный грех, не надо считать себя суперменом. Я всего лишь могу немного больше, чем он, двигаюсь на капелечку быстрее. Только и всего.

Соперник продолжал атаковать. Я снова увернулся. Уфф, уффф – еще и еще. Затем отступил и понял – танцы окончились.

Да, это было красиво. Знакомая, вбиваемая инструкторами годами в голову техника – я только сейчас смог оценить по достоинству ее красоту и мощь. Голый жесткач, ничего лишнего, но в нем имелась своя прелесть, как и в парящих движениях ангелов.

Бой продолжился. Я вновь не встретил, а отвел его удар, держась за новую тактику, но после этого не ушел, как обычно, а ударил сам. Ударил крепко, как учили, используя старый добрый знакомый прием, вдалбливаемый в этой школе с первого дня.

Хлобысь!

Он, шатаясь, отлетел, на несколько секунд выпав из реальности. Чистый нокдаун! В этот момент реального противника можно было бы добивать, но я, естественно, не стал этого делать – в отличие от предыдущего соперника я контролировал себя. Хотя поймал мысль, что Толстого уработал бы обязательно, даже на татами.

– Ты что тут творишь? – раздался сзади голос тренера. Я обернулся, как и все ребята.

– Тренируюсь. А что?

– Я не учил тебя такому.

Я меланхолично пожал плечами.

– Друзья пару приемов показали, захотелось их отработать, – начал «загонять» я старую легенду.

– Ну, давай, отрабатывай!

И он напал, тут же, без предупреждения. Я-прежний не успел бы среагировать, точно говорю, и круто огреб бы, но я-теперешний, прошедший пять дорожек смерти, ушел. Хотя с трудом, большим трудом!

– Шустрый! – то ли похвалил, то ли констатировал он. – У тебя интересные друзья, хорошей техникой владеют. Но непрактичной. Настоящие мужики так не дерутся.

Он снова атаковал. Финты, обманные, несколько выпадов…

…Настоящие мужики… Возможно. Но я видел ее совсем не у мужиков! Так что…

Фууум, фуууум… Бымц!

Я оказался на земле. Как – не понял, но это точно не из учебного арсенала. И хоть было достаточно больно – тренеры редко щадили нас, особенно этот и особенно сейчас – я получил истинный кайф ценителя от последней его атаки. Круто!

– Я же говорил! – усмехнулся тренер. – Твоя техника хороша для слабых, но шустрых – кто не сможет выдержать прямой удар. Например, когда хулиганы напали, здоровенные неповоротливые дядьки с пудовыми кулачищами. Ты же силовой боец, вот и не занимайся ерундой. Делай то, что реально может тебе в жизни помочь, а это все… – Он пренебрежительно махнул рукой. – …Фигня!

Я вытер кровь из разбитого носа и поднялся. Хотелось поспорить, что с помощью подобной техники меня, силового бойца, уделали какие-то бабы, но не стал.

– Занимаемся! – захлопал тренер в ладоши, и вокруг начался рассос. Он ткнул в грудь еще одному одногрупнику и отошел с ним, но всю оставшуюся тренировку я чувствовал его пристальный взгляд в свою спину.

Поверженный противник тем временем очухался и снова подошел ко мне.

– Давай еще раз?

Как я мог отказать?

Журчание воды успокаивало. Я плеснул ее себе в лицо, смывая кровь и ненужные мысли, которые так и лезли в голову, ставя крест на той благословенной пустоте, о которой мечтал в начале занятия.

– Так ты скажешь, как ты это делаешь? – раздался сзади голос.

Я обернулся. В туалет вошли двое: тот парень, которого я отделал первым, аж два раза, и еще один, которого сделал позже. Оба хорошие ребята, оба каких-то несколько недель назад были примерно на одном уровне со мной. Мы не то чтобы дружили, но общались тесно, считая друг друга братьями по оружию, эдакими членами одной стаи. Случись у кого-то из них неприятность, я не раздумывая приду на помощь. Они, в общем, тоже, но в свои разборки с сынками криминальных шишек я впутывать их не хотел – это простые ребята, да еще безбашенные, меня совесть съест, если с ними из-за этого что-то потом случится (а с такими сорвиголовами обязательно что-то случится). Но врать им, или молчать под укоризненным взглядом… Да собственно, и что с того, что я мод? Чего я боюсь? Модов миллионы, почти каждый четвертый в той или иной степени мод, за столетия долбанных генных экспериментов родилось столько людей, столько перемешалось…

Я выключил воду и поднялся, оставив лицо сохнуть.

– Скажу. Только никому ни слова. Могила!

Они переглянулись, задумались, и оба согласно кивнули.

– Хорошо!

– Не вопрос!

– Это правда важно, ребят. Я сам многого не до конца понимаю, и не понимаю, к чему это приведет, но к чему-то приведет точно.

– Ладно, не дрейфь, не сдадим… – усмехнулся первый. – Что там у тебя?

Теперь задумался я.

– Меня не было долго…

– Мы заметили, – улыбнулся второй. – Тренер лютовал: соревнования на носу, а ты исчез! Знаешь, что тут творилось?

– Но я вернулся же…

– И где пропадал? – хмыкнул первый. – Судя по тому, как ты нас сделал, даром времени не терял!

Я согласно кивнул.

– С ребятами одними пересекся. Которые обещали кое чем помочь. Не спрашивайте, что за ребята, но люди серьезные. Они на меня посмотрели и сказали, что я – мод.

Первый присвистнул, второй же задумчиво покачал головой.

– На что мод?

– Хрен знает. – Я развел руками. – Какая-то боевая модификация, секретная разработка военных. Насколько древняя и насколько секретная ныне – не знаю. Кто-то из моих таинственных предков был выходцем из их генной лаборатории.

Первый вновь присвистнул. Второй же задал не очень приятный для меня вопрос:

– И ты не знаешь, кто именно? У тебя так много предков, кто мог быть выходцем оттуда, чтоб об этом никто не знал?

Первый тут же шикнул на него, но я махнул рукой:

– Да ладно, ничего страшного, пусть знает. Я – сын шлюхи. Она не знает, кто мой отец. Так что это тот еще вопросик.

Второй раскрыл было рот, затем смущенно выдавил:

– Я это… Не знал!.. Извини!

Я вновь махнул рукой.

– Ничего, я привык. Восемнадцать лет для этого было…

…Так что, парни, я понятия не имею как и каким образом, но этот таинственный предок оставил мне неплохую наследственность. Я обнаружил уже три способности. Первую вы видели, скорость, вторая – неестественная выносливость. Те типчики две недели меня гоняли, да так, что думал – сдохну!

Не сдох. Наоборот…

Парни уважительно закивали головами.

– А третья?

– Третья… – Я грустно усмехнулся. – Мне крышу сносит, когда злюсь. Конкретно сносит. Побочный эффект модификации. По нему те типчики ее и определили – эта вещь по ходу на потоке, я не первый, кто ею награжден. Так что у медали две стороны, и я бы не завидовал мне на вашем месте, amigos.

– Да мы и не завидуем… – смущенно потянул второй, но по его лицу я понял, что это не совсем так. По крайней мере было до сего момента.

– И что теперь будешь делать? – с сочувствием спросил он. Я пожал плечами.

– А что мне остается? Родителей не выбирают. Жить, конечно. Только никому, пацаны! Если народ узнает…

Пацаны жестами показали, что они – могила. Да, если народ узнает неизвестно, какая будет реакция.

– И это, еще… – Червячок сомнения на миг сковал меня, но затем я решился – гулять так гулять. – Они мне прием один показали… Не прием даже, технику, бой продемонстрировали. В общем, как одному биться с несколькими противниками. Я не то, что понял, но какую-то суть уловил. Можете помочь с ней немного?

– Что надо делать? – оживился первый.

– Типа хочешь вспомнить, восстановить это дело? – понял второй и усмехнулся. – Чтоб самому использовать?

Я усмехнулся в ответ.

– Типа того. Может, не всё, но хоть что-то восстановлю. Вы ж знаете, мне нужно, у меня проблемы небольшие с группой camarrados…

Пацаны кивнули. О моих злоключениях в школе знали многие, это не было секретом, в отличие от происхождения.

– Сколько партнеров тебе надо? Нас хватит, или еще пацанов позвать? – взял быка за рога первый.

Я задумчиво покачал головой.

– Не знаю. Поначалу да, хватит. Но потом, если получится вспомнить?

Он кивнул.

– Хорошо, если что, ребята подстрахуют. Ну, пошли, camarrado мод?

Он дружески хлопнул меня по плечу.

В зале все занимались, разбившись на пары. Тренера не было, и это показалось хорошим знаком – как-то косо он на меня смотрел, неправильно. Узнал технику ангелов? Пересекался с ними раньше? Конфликтовал? Быть может, но раньше я ходил у него почти в любимчиках, а теперь его взгляд сквозил раздражением, и это факт.

Встали. Один справа от меня, другой слева. Двое парней из «старой гвардии», согласившихся помочь, предвкушая хорошее зрелище сели невдалеке.

– Так, ребят, – обратился я к своим теперь уже противникам. – Давайте вначале по очереди и не быстро. Я пока не готов к жесткому прессингу.

– Типа, потанцевать опять решил? – усмехнулся первый.

– Только ты приемчики свои это… Не сильно! – воскликнул второй. – Раз мы медленно, то и ты…

Я согласно кивнул в ответ.

– Разумеется.

– Начали.

Первым атаковал тот, с которым я бился до вмешательства тренера. После того нокдауна он зауважал мою новую технику и был крайне осторожен. Используя оную я отошел, уведя его удары, и подался вправо, где уже начал атаку второй. И снова ушел, но теперь подался назад, влево.

Влево-вправо, влево-вправо. Блок, уход, смена позиции. Блок, блок, уход, смена позиции. Я чувствовал себя маятником, качающимся туда-сюда от нечего делать. Парни не мешали, но и не помогали друг другу, облегчая мне задачу. Тупо не давали покоя, держали в напряжении, но только и всего. И я решил ускорить темп, доведя его до режима реального сражения.

Получилось. Все продолжилось, только на большей скорости. Я чувствовал, что надолго меня так не хватит, что постоянный прессинг высасывает слишком много сил, и решился контратаковать… И понеслось!

После моей контратаки, почти достигшей цели, маятник сломался. Вместо него появился танец – зажигательный латиноамериканский танец группы из трех танцоров с красивыми отработанными движениями и полной выкладкой. Парни атаковали и вместе, и вразнобой, но теперь за боем следил не я. Я… Как бы наблюдал за ним со стороны, как это случилось раньше в столовой и много еще где. В моем сознании включился автопилот, и этот автопилот полностью контролировал тело, успевая уйти от ударов, от которых будучи в полном сознании я никогда не уйду, блокируя противников, делая захваты и контратакуя, проводя при этом удары "тренировочные", далеко не в полную силу. А главное, я не был драконом.

– …Стоп!

Парни повалились на землю, тяжело дыша. Прошла какая-то пара минут, но сил она высосала очень много. Я повалился вместе с ними.

– Как ты это делаешь? – снова спросил первый, пытаясь выровнять дыхание. И я снова не мог дать ответ.

– Не знаю, ребят. Честно. Как автоматика сработала. Автопилот.

– Это тоже в твоей модификации? – усмехнулся второй. Я пожал плечами в ответ.

– Может быть.

– Так и назовем, «автопилотная модификация»! – рассмеялся первый.

– Кажется, наша помощь все же потребуется… – Парни, обещавшие помочь, присели рядом. На лицах их читалось глубокое изумление. – Как будете готовы – поехали.

Мы поехали. Точнее полетели. По ощущениям это больше смахивало на полет, парение над планетой высоко в небе. Они атаковали вначале по очереди, дав мне раскочегариться и войти в благословенное состояние транса, но затем действия их перестали нести в себе какую-то осмысленность, и стало трудно.

Биться с четырьмя – это не с двумя! Я порхал, как бабочка, как пчелка, успевая чудом даже с повышенным восприятием, но и так несколько раз не успевал и отхватывал, вылетая в обычный режим сознания. Благо, удары были щадящие, много времени восстановление не занимало, я почти сразу вставал в строй, но разница чувствовалась. Однако постепенно автопилот втянул почти всего меня, и я перестал делать простые глупые ошибки, за которые получал. Я продолжил порхать, но теперь делал это уверенно, везде успевая и отражая все-все удары без напряжения.

Это не было похоже на то, что выдавала Норма на демонстрации: там была наука, четкое знание, как что и когда надо делать, отработанное годами тренировок; я же все делал на голой интуиции, используя по сути всего одну классическую школу рукопашного боя, просто быструю. Наверное, если бы учился, положил бы тут всех за пару минут (та же Мишель положила бы, и Катарина, и любой другой ангелочек). Но я не учился, потому только защищался, танцуя на волнах особой музыки, качающей меня, заставляющей двигаться в правильных направлениях и делать незамысловатые па. Ее никто не слышал, эту музыку, но она была – я ощущал ее всеми фибрами кожи и плыл по ней, не понимая, что происходит.

Кто сорвался первым – не заметил. Может я, может они, да и не важно это теперь. Важно то, что в один миг всё вдруг изменилось, появились злоба и ненависть, спарринг закончился, и началась битва на выживание.

Я ушел из под очередного удара, но это был уже не тренировочный удар, а злой вырубающий прием, которым можно свалить, а можно и убить противника. И ответил. И снова ответил, с разворота отоварив напавшего сзади соперника, перекинув затем его через себя.

Это как будто бомба взорвалась, наполненная ненавистью. Ее нельзя не почувствовать, как нельзя не почувствовать взрывную волну. От меня все разом отхлынули и выжидающе замерли. Пауза.

Пацаны, вся группа, наблюдавшие за нашей схваткой вокруг, затаили дыхание. Мои же противники смотрели косо и зло.

– Эй, camarrados, заканчивайте! – попытался усмирить всех первый, единственный из всех, сохранивший здравый рассудок. Но его не слышали.

– На счет «три»… – усмехнулся один из подошедших последними. – Р-раз, два… Три!..

Они напали втроем, разом. Я ушел, справился – они слишком мешали друг другу, чтобы этого не сделать. Но кто-то все же умудрился зацепить скользящим по лицу, и, вытерев кровь из разбитого носа рукавом спортивной куртки, я ощутил приступ бешенства. Берсерк проснулся.

Ребята снова напали, но теперь я бил на поражение, без пощады, как и они, и двое отлетели в стороны, на несколько секунд выведенные из игры. Передо мной остался единственный соперник, и я почувствовал вкус крови на губах. Дракон взвыл: он хотел, жаждал убить его! Эти придурки напали всерьез, превратив спарринг неизвестно во что, я обязан его наказать!

Сбоку ко мне что-то метнулось. Я с легкостью отразил удар, отправив напавшего первого в полет и придав ускорения – вот и повержен последний здравомыслящий в этом сражении. Но так даже лучше, так интереснее. Оставшийся на ногах пытался помочь ему, но не преуспел.

Дальнейшее помню смутно. Кажется, я пер и пер на него, избрав своей главной мишенью. Парни нашей группы, не участвовавшие в схватке, кинулись отбивать его, просекнув, что происходит, но не преуспели и они. Они мешали друг другу, больше помогая мне, чем наоборот. Кого-то я вырубил, кого-то отправил полетать; многие вставали и нападали снова, входя в боевой азарт. Их было много, но одновременно против себя больше трех-четырех противников я не видел, и это о многом говорило. Я был крут, неимоверно крут! Но всему имеется своя цена – перед моими глазами будто стояла красная пелена безумия, я продирался сквозь нее кулаками, отшвыривая надоедливых мошек, двигаясь к своей главной цели – убить.

И, наверное, убил бы. Что было бы потом – боюсь даже предположить, но вряд ли мне позволили бы жить и существовать на свободе. Спас меня от такой участи тренер, неожиданно возникший рядом и проведший серию молниеносных ударов. Его холодные безразличные глаза это всё, что я запомнил перед тем, как провалился в беспамятство.

* * *

– Всё в порядке? – были первые слова, которые я услышал, когда пришел в себя.

Приподнялся. Сел. Осмотрелся. Я лежал в углу спортивного зала, на мате. Рядом с каменным лицом сидел тренер, держа в руках аптечку и смоченную аммиаком ватку, которой и привел меня в чувство. Вокруг, разбитые на пары, занимались пацаны нашей группы, не обращая на нас никакого внимания. Невдалеке, бросая настороженные испуганные взгляды, присели мои теперь уже бывшие противники, все четверо. Они явно не знали, как реагировать, но то, что переживали за меня, на лицах читалось четко.

Я слишком резко шевельнулся и застонал – все тело болело, как обычно бывает после приступа. Хотя, это же и был приступ? Mierda!

– Ты как, в адеквате? – хмуро спросил тренер. – Двигаться можешь?

Я пошевелил руками и ногами, кивнул.

– Вроде да.

– Тогда поднимайся и пошли. А вы на занятие, шагом марш!

Пацаны нехотя, оглядываясь на меня, встали и ушли, на ходу разбившись, кто с кем стоит. Я встал, превозмогая послесудорожную боль в мышцах, и стараясь унять дрожь, зачапал за тренером, твердо шагающим в сторону раздевалки не глядя на меня. Вопросы «что сейчас будет» и «чем всё это кончится», по идее долженствующие вертеться в голове, не беспокоили – я был не в том состоянии, чтобы переживать из-за чего бы то ни было.

Когда я вошел, он выглянул в зал, а затем плотно прикрыл за мной дверь, после чего протянул какую-то капсулу оранжево-белого цвета.

– На. Пей.

Упаковка была рассчитана на две капсулы, но одной не хватало. Сложное зубодробительное название я видел первый раз в жизни, оно ничего мне не сказало.

– Не бойся, принимай. Отпустит… – усмехнулся он, глядя на мои сомнения.

Я вспомнил лекарство, которое мне вкололи после приступа в корпусе, и, не задавая лишних вопросов, пошел к раковине. Вода в системе водоснабжения регенерационная и вообще-то нуждается в дополнительной обработке, но от пары глотков не умру.

– Садись, – указал он на лавочку, когда я, заодно умывшись, вернулся. – Я говорил, чтобы ты не лез туда, куда не следует? – нахмурил он брови, стараясь держать непробиваемое лицо. – Говорил. Но ты не послушал. Теперь ты одеваешься, обуваешься и дуешь отсюда, и никогда в этой школе не появляешься. Вопросы есть?

Меня все-таки пробрало;

– Но сеньор!..

– Никаких но! – тренер резко повысил голос. – Достаточно того, что ты уже учудил. Я скажу бухгалтерии, деньги за это занятие тебе перечислят обратно. Ты не приходил сюда сегодня, тебя никто не видел и все такое. Соображаешь?

Я обалдело кивнул и почувствовал, что отпускает. То ли капсула так быстро подействовала, то ли у тела большой порог самовосстанавливаемости.

– Вам не нужны проблемы, да?

Усмешка.

– Да. И в следующий раз слушай старших, Шимановский.

Он намерился идти обратно в зал, но я окликнул:

– Вы не спрашиваете, что это была за техника. Вы знаете ее. И знаете, что я мод. Не правда ли? Из-за этого и вышвыриваете меня – мод с опасной неклассической техникой, способный покалечить ваших учеников…

Он остановился, скривился. Наконец, проняло и его – а то я уж подумал, что ему только в покер играть.

– Шимановский, я знаю, что это за техника и кто ею владеет. Именно в том исполнении, которое ты так тщательно, но неумело пытался скопировать. И, кстати, она действительно тебе не подходит, у тебя совсем другие физические ограничения, не воспринимай мои слова, как аргумент обиженного тренера.

Но откуда она у тебя – не спрашиваю, мне это не интересно. Моя задача – обучать мальчишек, которые слушают старших и не совершают безумных поступков.

– Почему же безумных? – усмехнулся я. – Мне дали то, что не могли дать нигде. И если бы не приступ…

– Потому, что ты дурак, Шимановский! – вновь повысил он голос. – Они никогда не делают ничего просто так и никогда никого не отпускают! И им плевать на людей, которых используют: уж если на своих бойцов плевать, то на гражданских…

Из груди его вырвался разочарованный вздох.

– Но ты сам ввязался в это и теперь это только твои проблемы. Я умываю руки.

– А откуда вы знали, что я мод? – не отставал я. Несколько деталек мозаики моей прошлой жизни вдруг встали на места и я просто обязан был задать некоторые вопросы в лицо. – Вы ведь знали! Вы с самого начала опекали меня, показывали много индивидуального, что недоступно другим и… И, наверное, всегда будет недоступно!

А еще учили самоконтролю. Много самоконтроля, очень много! Хотя я в это время просил помочь с ударами.

А потом на соревнование выдвинули, хотя я пришел всего-то… Парни по десять лет тут занимались, с самого детства, и ничего, а я через год на планетарное первенство попал! Не странно?

Тренер молча сел рядом, глубоко задумавшись. Лицо его выдавало внутреннюю борьбу плана «сказать или так вышвырнуть». Скажет, это прямолинейный черт, правильный. Блин, и как я раньше всего этого не замечал? Ходил рядом, касался каждый день, а воспринимал, как… Идиот!

Да он с самого начала готовил меня как подающего надежды мода, а не ради помощи с Толстым! А помощью, когда та потребовалась, прикрывался, как удобным поводом заняться со мной более глубоко. Вот уж идиот так идиот!

– Шимановский, – начал тренер, но на сей раз каким-то похоронным голосом, – слушай внимательно. ОЧЕНЬ внимательно. Я много где служил, много чего повидал и знаю много умного.

Я кивнул. Преамбула обнадеживающая.

– В нашем мире есть люди, которым доступно то, что недоступно другим в силу природных ограничений. Ты меня понял, каких. – Он поднял тяжелый взгляд и я поежился. – Таких людей немало, не думай, что их единицы; я лично знавал около десятка. Эти люди могут контролировать свои способности, могут не контролировать; могут совершать с их помощью хорошие поступки, могут не очень хорошие. А могут вообще не совершать никаких, и это оптимальный для них вариант.