Текст книги "Золотая планета. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 140 страниц)

«Ну, ничего себе!» –

вспыхнуло в мозгу. –

Четырехкратный победитель?»

От осознания заслуг сеньоры майора мне вдруг стало дурно. Так вот почему Кампос не нападает. Боится. Она не известный, она известнейший человек на планете! В своих кругах, правда, но зато это очень влиятельные круги. И это не считая корпуса, о котором он наверняка ничего не знает.

– Мальчик! – чуть ли не по слогам потянула Катарина. – Повторяю вопрос! Что тебе нужно?

Бенито проглотил большой ком, но заднюю не включил.

– Я же говорю, интересно, что может связывать такого неудачника, как Шимановский, и такую… Успешную женщину, как ты. Неужели все серьезные женщины обожают неудачников? Что они в них находят? Нормальных мужчин что ли нет? Вот в принципе и все…

Катарина рассмеялась, громко и искренне.

– Ты не прав, мальчик. Я не сплю с неудачниками. Вопрос лишь, с чего ты взял, что он – неудачник?

Бенито злобно, но довольно оскалился:

– Спроси любого в этой части Альфы, тебе скажут. Он – ничтожество, которое ни на что не способно, кроме как разевать рот и указывать всем, какие они плохие. И отхватывать за это.

– Ну, я бы поспорила с этим утверждением, – деланно вздохнула сеньора майор. – У меня есть запись, где он очень даже отчетливо надирает задницу некому стоящему напротив меня самоуверенному товарищу. И очень эффектно надирает!

Кампос позеленел.

– Мне кажется, дело тут в другом, – продолжала она. – Ты ему завидуешь. Завидуешь, что он один, без дружков и прикрытия папочки, способен сделать то, на что ты в одиночку никогда не решишься. Так, Бенито?

Кампос вспыхнул.

– Неправда!

– А еще ты боишься выйти против него один на один.

– И это неправда! Я порву его и один на один, влегкую!

– Тогда почему же не рвешь? – Катарина снова рассмеялась. – Зачем тебе тогда вся эта шайка, если можно решить проблему, как двум кабальеро?

– Да потому, что он не кабальеро! – Бенито завелся. Его собеседница этого и добивалась – вывести его из себя. Окружающие в их словесной схватке не участвовали, только он и она. Потому мне и было приказано сидеть внутри – чтобы у нее были развязаны руки.

– Он – мусор, плебей! Его место внизу, под ногами, где и у всех остальных титуляров!

– Твой отец тоже был под ногами! – со сталью отрезала сеньора. – Но выбился в люди, залез на вершину!

– То – мой отец! А то – Шимановский!

– А разница?

Пауза

– Разница в силе. Сильный человек может подняться. Но Шимановский – слабый!

– Почему же? Вот объясни, представь, что я дура.

Я смотрел во все глаза, слушал и пытался понять, чего она хочет, что является ее целью. Она вытягивала его на разговор о высоких абстрактных материях, где у нее было преимущество. Окружающие урки откровенно скучали, а Кампос вдруг понял, что загнал себя в ловушку – теперь уйти от темы он не сможет.

– Чтобы быть сильным, нужно побыть слабым! Нужно понять жизнь, прогнуться под нее, а потом уже лезть вверх! Так сделал мой отец и так делают все сильные! Твой Шимановский же не хочет прогибаться, занимать свое место в жизни, он хочет сразу наверх, потому он никогда не будет наверху! Его удел – быть грязью и мусором! Неудачником!

Катарина удивленно прицокнула.

– А ты, оказывается, философ, Бенито! Прости, думала о тебе гораздо хуже.

Она задумалась.

– Знаешь, наверное, ты прав. Нельзя взлететь, не покопавшись на дне. Но понимаешь, это дело лично каждого – выбирать, что делать, как жить и под что подстраиваться. Не прав он – жизнь сама его осудит. И поставит на место, больно ударив. Мне же интересно, почему ТЫ, Бенито, постоянно пытаешься играть роль судьбы? Почему ТЫ ставишь его на место?

Кампос коварно усмехнулся, как усмехается хозяин жизни или повелитель вселенной.

– Потому, что он мне не нравится! Мне не нравится его рожа, я не хочу лицезреть ее рядом с собой!

– Но это не дает тебе право просто так над кем-то измываться.

– А почему это нет? Еще как есть! – Кампос показал все тридцать два зуба. – Есть такое право, «право сильного»! Оно везде, оно рулит нашей жизнью!

Закон – лишь отговорка для власти, чтобы ее не свергли в горячке расстроенные слабые. На самом же деле кто сильный – тот и прав! Богатые сильнее бедных, и бедные ничего не могут сделать богатым; богатые диктуют всем свою волю, и любое сопротивление их воле будет жестоко подавляться. Потому, что они – сильные! Кланы рулят средним классом. Средний класс – работягами. ДБшники и ИГэшники – мафией и гвардией. Мафия устанавливает свои законы в кварталах. Это жизнь сеньора! Это система! И в этой системе ты должен занять свое место! А если не захочешь, как не хочет Шимановский, то тот, кто выше, сгноит тебя по праву сильного!

Катарина гулко похлопала в ладоши.

– Браво, мальчик! Хорошо придумал! А ты никогда не думал, что система может ударить по тебе?

Кампос усмехнулся.

– Не ударит. Я на своем месте.

– Разве? – она картинно удивилась. – Ну, хорошо. Смотри. – И она извлекла из кармана на груди пластиковую карточку золотого цвета. – Императорская гвардия, агент де ла Фуэнте.

Кампос удивленно открыл рот и отступил на шаг. То же попытались сделать и остальные, в той или иной степени.

– Значит, императорская гвардия рулит мафией. Я, как представитель императорской гвардии, имею право рулить тобой, представителем мафии. И ты не можешь идти против меня, поскольку это право сильного. Ты же не будешь уподобляться неудачнику Шимановскому? – елейно проворковала она последнюю фразу.

– Я… Ну…

Тон сеньоры майора резко, буквально моментально превратился в лед.

– Я приказываю тебе вылизать мои сапоги! По праву сильного!

Все, находящиеся вокруг, поняли, что запахло жареным. О банальном завершении разговора больше не было речи – просто так, без драки, она никого не отпустит.

Но их было много, десятикратный перевес, и хотя чувствовали себя дружки Кампоса неуверенно, все равно являлись сильными противниками.

Впрочем, сеньора Катарина будто бы не замечала окружающих урок, перла на Кампоса напролом, грозно сверкая глазами.

– Я приказываю тебе вылизать сапоги, по праву сильного! ТВОЕМУ праву!

Тот сделал еще шаг назад, но вдруг ехидно оскалился – решился драться. Это почувствовали и мгновенно воспрянувшие урки.

– Да пошла ты!

Дальнейшее произошло за считанные секунды, я еле успевал понимать, что происходит.

Катарина подалась резко в сторону, как бы уходя от возможного удара, руки ее скользнули за спину, за пояс, и вынырнули оттуда с двумя небольшими огнестрельными пистолетами.

Паф, паф! – раздалось на всю улицу. Двое урок отшатнулись, держась один за левое, другой за правое плечо. Паф. Паф. Паф. Паф. Она развела руки в стороны и без остановки садила по тем из отморозков, которые могли напасть на нее сзади, с обеих рук, не целясь. Ну, это только казалось, что не целясь, садила она не на убой, в основном пули пролетали мимо, лишь один схватился за простреленную руку.

Урки грянули врассыпную, за машины, прижимаясь к земле и для чего-то закрывая головы руками. Лишь один попытался на нее напасть, из тех, что стоял напротив. Она обработала его за доли секунды: заблокировала его замах, развернула, отводя руку за спину, и ударила рукояткой по затылку. При этом оружия из рук не выпускала.

Паф.

Бенито Кампос, тоже решивший дать стрекоча, свалился между машинами с простреленной ногой.

– А тебя я не отпускала!

Сеньора грозно подошла к нему и повесила на лицо такую плотоядную улыбку… Я б на его месте тут же попросил себя пристрелить! Бедняга Бенито затрясся от страха, попытался отползти, но на его пути крепостью встало крыло «Фуэго».

– Мальчик, ты не слышал, что я сказала?

Он начал кричать ей в лицо нечто нечленораздельное и уж никак не печатное. Катарина не торопясь убрала пистолеты назад, за пояс, затем нагнулась и сложенными в лодочку ладонями двинула его по ушам.

Раздался рев. Я приглушил звук и отвел одного из дроидов чуть назад, чтобы лучше видеть.

– Шимановский, выключи панель! – вдруг произнесла она, глядя вроде на Кампоса, но куда-то мимо.

Я не шелохнулся.

– Шимановский, накажу! – Сеньора предупредительно покачала головой. – Я вижу все, что показывает терминал.

Я выключил. От греха подальше. Изображение, но не звук – звук оставил

Дальнейшее представляло собой гулкие и хлюпающие удары, ор, мат и стоны, типа: «Нет, не хочу!» и «Нет, не надо больше!».

Через несколько минут люк открылся, она влезла назад, с самым серьезным озабоченным видом, и переключила терминал на станцию управления машиной. Я увидел «Эсперансу» как бы изнутри, контуры и профили всех деталей в объеме.

Действительно, трансформер! Несколькими командами Катарина раскрыла чехлы дюз, затем магнитки втянулись внутрь и чуть вверх, а дюзы вылезли изнутри снизу, развернулись и стали на положенное место.

– Теперь пристегнись. Быстро!

Я поспешил последовать приказу.

Красная кнопка старта. Машина задрожала. Секунд двадцать мы прогревали дюзы, затем сеньора майор скомандовала: «Держись», машину дернуло и мы оказались в нескольких метрах над землею.

Еще через секунду «Эсперанса» стояла на колесах, мы быстро-быстро ехали, удаляясь от так и оставшихся на месте броневиков сеньора Кампоса-младшего.

Сапоги ее блестели влажными разводами.

Глава 4. Катарина

– Ты специально это устроила, да? – нарушил я долгое молчание. Машина мчалась по городу с огромной скоростью. Такие вещи, как знаки и светофоры сеньору Катарину не интересовали. Она мой вопрос проигнорировала, вглядываясь в визор панели, на котором была изображена карта района с обозначенными на ней какими-то точками и стрелочками.

– Ты приехала на крутой тачке, чтобы спровоцировать его и надрать задницу?

– Соображаешь! – бегло бросила она, не отвлекаясь.

– Но зачем? И как ты узнала, что он поведется на «Эсперансу»?

– Почитала его личное дело. Он обожает машины. И ненавидит тебя.

– В его деле написано, что он ненавидит меня? – удивился я.

– Нет, разумеется. Сопоставила факты. Есть такая вещь, психологический портрет, слышал?

– Слышал.

– Следуя ему, он делает не очень умные вещи, преследуя одну единственную цель – уничтожить морально некого Хуана Шимановского. Не избить, не убить, сунув заточку меж ребер (кстати, он это может) – ему надо поставить тебя на колени. Только так!

– Но зачем?

– Ты у меня спрашиваешь? – округлила она глаза.

Дальше нас остановили. Несколько гвардейцев, вооруженных деструкторами, с самыми решительными физиономиями под открытыми забралами шлемов

Катарина небрежным жестом высунула руку в окно, протягивая какую-то бумажку одному из стражей порядка. Вид у нее был такой, будто гвардейцы – надоедливые мухи, не стоящие ее высокого внимания.

Гвардеец несколько раз прочитал написанное, пару раз бессильно зыркнул, но нехотя вернул документ и взял под козырек.

– Я не думала, что вариант с «Эсперансой» сработает. Не думала, что с первого раза, – разоткровенничалась вдруг мой нынешний куратор. – К счастью, он клюнул. Просто повезло, что у меня есть такая машина, стечение обстоятельств.

«Такая машина» в этот момент резко развернулась и дала по газам по разделительной, оставляя далеко позади коллег справа. Эдак мы через весь купол за несколько минут промчимся!

– Вчера вечером мне сообщили, – продолжала она, – что кто-то интересовался этой машиной и копнул первое дно. Я поняла, что клиент клюнул, что это хороший шанс, и приехала на ней снова.

– Какое «дно»? – не понял я.

– Дно биографии. – Она глянула, как воспитательница на маленького. Дескать, такой банальщины не знаешь? – У меня несколько уровней биографии. Первый – я гонщица Катарина де ла Фуэнте, «Сумасшедшая идальга». Очень наглая, но везучая. Второй – я сотрудник ИГ. Ничего из себя не представляю, сплю с начальником, но использую ИГ как крышу, занимаясь своими любимыми гонками. Третье дно – я сотрудник контрразведки. Гонки – то ли мое прикрытие, то ли хобби, то ли часть работы, но те, кто знают это дно, с удовольствием гоняют со мной… На не совсем разрешенных трассах.

– Почему?

– Потому. Они точно знают, что не являются объектом интереса контрразведки, что я не по их душу. Но из-за должности у меня «крыша», где бы и как бы мы не гоняли, нас не повяжут. Во всяком случае, их.

– Да уж! – я усмехнулся.

– Знающие люди, которым «слили» третье дно, относятся ко мне с уважением. Стараются не бросаться в глаза, держат расстояние, но и не светят это дно другим. «Золотое» дно, как видишь! Для них. – Она рассмеялась. – Вместо этого подряжаются на любое мероприятие, где есть я, точно зная, что это безопасно. Выгода!

– А на самом деле ты – офицер корпуса телохранителей, и тебе наплевать на всех них. Для тебя гонки – всего лишь хобби. Так?

Она кивнула.

Машина вдруг резко затормозила. Если бы не ремни, я бы вылетел. Нас вновь остановили.

На сей раз гвардейцы попались более жесткие. В полной броне, с закрытыми шлемами, окружили машину, наставив на нее весь имеющийся немалый арсенал. Один залп – и машина превратится в маленький гробик с двумя обугленными шашлычками внутри.

Катарина так же молча протянула опасливо приблизившемуся стражу бумагу, напрочь игнорируя тот факт, что мы стоим под прицелом. Этот страж рассматривал бумагу еще дольше. Несколько раз связывался со своими, с базой, вертел ее и так, и эдак, подносил какой-то прибор. Но в итоге кивнул стрелкам – отбой – вернул бумагу и также нехотя козырнул.

– Что там? – поинтересовался я.

– Очень хорошая штука. Нас не могут проверять или досматривать, даже документы попросить не могут. Выдается только особо важным сотрудникам при исполнении. Максимум их возможностей – доложить моему начальству, фиктивному, конечно, что я нарушила правила движения, если я их нарушу. Даже если я кого-нибудь собью или убью, они надо мною не властны.

– Круто! – я присвистнул. – Такое выдают всем офицерам корпуса?

Сеньора майор отрицательно покачала головой.

– Только группам при исполнении. В моей машине может находиться охраняемый объект, сам понимаешь.

– А ты при исполнении?

– А ты как думаешь? – она повернула голову и иронично улыбнулась. Да, глупый вопрос.

Я попробовал привести мысли в порядок. После финта с Кампосом они разбегались в разные стороны, не больно-то меня слушаясь.

– Давай по порядку. Тебя ко мне приставили?

Она кивнула.

– Для того, чтобы… Mierda, для чего тебя приставили? Какой смысл для корпуса в твоем… Нападении на Кампоса?

Катарина очень грустно улыбнулась, затем машина резко повернула и мы оказались в маленьком узком проезде. Она припарковалась и включила какие-то приборы. На схеме тут же начали отражаться новые точки, вокруг которых во все стороны расходились цветные пятна. Эти точки разлетались вокруг нас в разные стороны в радиусе ста – двухсот метров, почти полностью покрывая закрашенным цветом круг внутри радиуса. Дроиды.

– Шимановский, слушай сюда. Внимательно слушай, очень внимательно. – Она вздохнула. – Я – офицер, отвечающий за кадры. В понедельник я дежурила, да, но это была подмена, основная моя задача – работа с новобранцами. Если конкретно – их анализ и отсев.

Сейчас мне приказано изучить и прощупать тебя, и назначить соответствующие тесты, чтобы знать о тебе все-все, даже то, что ты сам о себе не знаешь. Но это преамбула.

Теперь амбула. В корпусе не просто плохо, малыш. В корпусе ужасно! Ужасно тем, что новобранцев там ломают, ломают психологически. У нас не зомбируют, как многие считают, но чтобы добиться того послушания и той отдачи, что нужна в нашей работе, требуется ломка. Что ты знаешь о ломке?

Я пожал плечами.

– Мало что.

– Плохо. Ломка – это когда тебя берут и срывают всю внешнюю шелуху. Все твои мысли, чувства, желания, твои представления о мире и вещах в нем. Оставляют лишь голый стержень, твою девственную ничем не омраченную психику. А затем медленно и методично нанизывают на нее кольцо за кольцом то, что нужно корпусу. Этап за этапом, день за днем.

Это долгий процесс, болезненный и опасный. Кто не ломается, у кого внутренний стержень слишком толст, чтобы согнуться, те гибнут, не выдерживают. Потому у оставшихся особая психология, особый менталитет – его искусственно насадили всем нам. Ты еще не понял, почему я здесь?

Я отрицательно покачал головой.

– Ломка рассчитана на девочек двенадцати-четырнадцати лет. Только девочек и только этого возраста. В ином другом она бесполезна: раньше – рано, а позже – поздно, у них уже формируется достаточно стойкое мировоззрение, которое почти невозможно сломать. Теперь понял?

– То есть… И меня ломать будут? Но сеньора полковник говорила…

– Мишель плевать на тебя хотела! Из рубки линкора! – повысила голос сеньора. – Ты учил военную стратегию?

Я неопределенно пожал плечами.

– Немного.

– Знаешь термин, «планируемые потери»?

Я кивнул.

– Ты – ее планируемые потери для захвата стратегической позиции – проверки старых методик относительно воспитания мальчиков. Да, тебе не тринадцать, ломать тебя будут иначе. Но будут.

Без ломки ты нам не нужен. Ты должен стать

абсолютно

преданным, только в этом случае тебе можно будет доверять. В любом ином будешь подлежать утилизации.

– И ты думаешь, что… – Я ощутил, как по спине стекает холодный пот.

Она кивком подтвердила мои мысли.

– Тебя нельзя сломать. Время упущено. В результате твоей обработки мы получим инвалида, психа. Если сам до того не наложишь на себя руки, и это не самый плохой вариант.

Я здесь именно для этого – не дать совершить тебе ошибку. Это не мое задание, это мое право, как человека, и я им пользуюсь.

Забудь о корпусе, Шимановский. Откажись от этой дурацкой затеи.

* * *

– То есть, ситуация с Кампосом – это подстава. Подстава для Кампоса. С целью отвадить его от меня. – Стало моей первой членораздельной фразой, когда я пришел в себя. – Но зачем? Он же вроде от меня отстал!

На что я получил презрительную усмешку.

– Ты не знаешь таких, как он, мальчик. Он не отстал бы от тебя никогда, и не отстанет, до конца жизни. Твоей или его. Это такой тип людей, им НУЖНО одержать победу. После «школьного» дела он на заднице, да, но это значит только, что он выжидает. Любое послабление – и он ударит. Больно ударит!

Кажется, сеньора ничего не знает о нападении на меня вместе с Бэль. Можно сказать, уже ударил. Причем ехал мимо, увидел нас и…

Все сходится. Mierda!

– То, что я сделала – отсрочка. Но я нажму на нужных людей в нужных местах, и те объяснят Кампосу старшему, что его сыну тебя лучше не трогать. Серьезно объяснят. Надолго. Доучиться тебе хватит.

– Ты… – От удивления я даже подавился словами. – Так ты решила, что я подался к вам из-за Кампоса? Потому, что он меня избивает?

Она ответила с еще большим ехидством:

– Уж не думаешь ли ты, что я такая дура, что не понимаю таких элементарных вещей? Он отомстит за фонтан, как только появится возможность!

На это у меня не нашлось что ответить.

«А ведь она права, Хуанито. Толстый отомстит. Обязательно. Когда все успокоится.

Придурок, и ты доселе не понял такую простую вещь? Она, офицер корпуса, занимается тобой всего ничего, и поняла, а ты, мой дорогой мыслитель, сел в лужу?»

Следующая мысль стала ожидаемой.

«Пацан, ты попал!»

«Так, стоп-стоп! –

одернул я сам себя.

– Проанализируем заново, сначала.

Надо мною висит Дамоклов меч. Я, не зная этого, иду к Восточным воротам и набиваюсь в кадеты в уникальное подразделение планеты, о котором ходят одни легенды. Я делаю это из собственных побуждений, а именно, с целью изменить свою жизнь. Там и только там, не ранее, я понимаю и другие выгоды обучения – вассал ее величества может спокойно жениться на аристократке, без ущерба для ее семьи. Мыслей о Кампосе у меня нет. Сеньора полковник говорит, что может меня защитить, но о мафии она не упоминает.

Два вывода. Первый – ты дурак, Шимановский. И второй. Катарина ведет собственное расследование. И за сутки его ведения она поняла о тебе, твоих врагах, твоей жизни и ее хитросплетениях больше, чем знаешь ты, несмотря на то, что ты занимаешься этой жизнью восемнадцать лет, а она – сутки.

И теперь, узнав про меч под названием «Месть Кампоса», что предпринять? С одной стороны да, там ломают. Но с другой – а что будет ждать меня здесь, на «гражданке»? Ее «нужные» люди с Кампосом поговорят. Тот на ус намотает. Я заживу обычной жизнью…

…А затем сеньора королевский телохранитель забудет о моем существовании, эдак через годик, и я вновь останусь со своими проблемами. Только к фонтану и иглам охраны Бэль добавится новый эпизод, куда хуже и страшнее прежних – унижение. Да, она приказала выключить камеры, но когда Бенито вспомнит мне сапоги, этот аргумент будет ему до марсианского Олимпа.»

«То есть, желая лучшего, сеньора подложила мне большую свинью, живую и хрюкающую. И очень-очень злую. Теперь вопрос на засыпку: стану ли я бросать идею поступления в корпус, как она хочет, или наоборот, вцеплюсь в него руками и ногами?»

Я склонялся больше ко второму варианту.

Может человеку, читающему эти строки, по моим прошлым приключениям покажется, что я смел и храбр до безумия? Такой принципиальный кабальеро, который ничего не боится и которому сам черт не брат? Ничего подобного! Да, я принципиальный. Иногда. Но когда дело коснется жареного, я сбегу, как последний трус, вместе с остальными последними трусами. Храбрость нужна, но это должна быть умная храбрость. Выходить против кратно превосходящего противника, зная, что нет шансов? Увольте!

…Да, да, да, вы правы, выходил. Но тогда я знал, чем все кончится. Разбитой рожей и несколькими синяками. Теперь же речь идет о совершенно ином, ставки выросли неимоверно.

Я подумаю. Не буду принимать решение в спешке и горячке, у меня есть время для этого. Пока есть.

Этой мыслью я и поделился с Катариной, несколько разочаровав ее в благородном порыве.

– Как знаешь, Шимановский, – задумчиво покачала она головой. – Это твое дело. Но смотри, я больше помогать не буду.

Я в цвет усмехнулся:

– Именно поэтому я и не спешу, сеньора де ла Фуэнте. Ты и так не будешь мне помогать. Забудешь через полгода. Максимум год. Что, скажешь не так? Запустишь свои связи в госбезопасности и умоешь руки. Или это тоже не так?

Она задумалась, попыталась что-то ответить, но в итоге так ничего и не сказала.

Вместо этого с некой злостью тронула машину, выехала на соседнюю улицу и за секунды набрала скорость до отметки полторы сотни.

В шлюзовые ворота мы выскочили на той же скорости. Охраняющие их гвардейцы проводили нас недовольными взглядами – самих взглядов мы не видели под забралами шлемов, но догадаться, что те были недовольны, труда не составило. Затем началась гонка.

Эта сеньора и вправду оказалась хорошей гонщицей. Мы спустились вниз, в подземную систему магистральных магнитных тоннелей, «магнитку». Я вновь увидел, как работает трансформер – рактивные дюзы снова были задвинуты, магнитные возвращены на место, и когда машина оторвалась от земли, теперь уже благодаря специализированной городской магнитной магистрали, скорость наша возросла со ста пятидесяти сразу до четырех сотен.

Магнитка – классная вещь. На самом деле в Альфе проживает не тридцать миллионов, а почти пятьдесят. Ну, сорок уж точно! Тридцать – это лишь официальное местное население, подданные короны. Кроме них есть несколько миллионов туристов со всех уголков Земли… Кстати, особенно много их с Востока, из самых зловредных стран, открыто клеймящих Венеру, как обитель греха и разврата. Ага, мы – грешники, они все – праведники, а туристы их, десятками миллионов если не сотнями, летают к нам каждый год, чтобы потрахать девочек в этой самой «обители греха». Праведнички! Имперцы, вон, тоже официально борются за духовность и чистоту помыслов нации, сильно борются, но нас не клеймят, и почему-то имперских туристов здесь на общем фоне не так много. Хотя Империя куда как богаче Востока!

Я отвлекся. Кроме тридцати миллионов подданных и нескольких (кто его знает, сколько их!) миллионов туристов, в столице постоянно проживает многочисленная диаспора марсиан, головная боль Короны, да и наша тоже, а также ютятся несколько миллионов (этих тоже сосчитать невозможно) гастербайтеров, прилетевших сюда со старушки заработать денег. Вроде как. Большая часть из них мечтает здесь и осесть, но с этим облом – более менее охотно королевство принимает только выходцев из Южной Америки, из коренных земель, да и то с кучей условий и испытательными сроками. Остальные большим спросом у нас не пользуются, даже для армейских контрактов.

Так что те, кому не посчастливилось подписать армейский контракт, работают уборщиками, посудомойщиками, грузчиками и иными малопрестижными рабочими, в основном, кстати, в сфере обслуживания тех же туристов, своих соотечественников, только с деньгами. Но кем бы и где бы они не работали, им всем нужно где-то жить, где-то спать. Улицы и бомжатники гвардия регулярно чистит, опустившихся до такого уровня, то есть неспособных арендовать жилье, вышвыривают с планеты в трюмах грузовых кораблей. Потому кровь из носа, хочешь жить – ищи где жить, и моги за жилье платить.

Альфа – купольный город, не подземный. Он покрыт куполами, десятками куполов, наглухо отрезающих людей от адской атмосферы, потому расти ввысь, как растут города на Земле, не может. Но углубляться до бесконечности внутрь планеты тоже нельзя – за сотым метром расположены производства, системы обеспечения, склады и военные коммуникации. Значит, единственный выход – расширяться. Тупо, экстенсивно, осваивая для новых жилых районов все новые и новые площади, пропорционально планируемому населению, благо планета большая и безжизненная и таковых хватает. Пока хватает.

Альфа огромна. Невероятно огромна! Даже учитывая, что в окраинных районах, трущобах, плотность населения такая, что жуть, метраж жилья на человека смехотворен, куполов в городе более двух сотен. Это единственный город в Солнечной системе, имеющий три(!) уровня метро. И это один из очень немногочисленных городов, имеющий такую огромную и разветвленную систему магнитных дорог.

Мы мчались по магниткам с невероятной скоростью, сменяя одну трассу другой. Все, абсолютно все водители оставались у нас за кормой, стрелка спидометра прошла пятисотенную отметку. ТАК по городу я еще не летал!

– Отрываемся, – прокомментировала свои действия молчавшая до этого Катарина. – На всякий случай.

Я кивнул.

– Ты не прав, Шимановский. Я не кину тебя, – продолжила она прерванный разговор. – Не брошу на растерзание Кампосам, забыв об обещании.

– Ой ли! – я добавил в голос как можно больше иронии.

– Если я даю обещания – я их выполняю. И если я пообещаю, что доведу тебя до выпускного – значит доведу. Это вопрос чести. А если не смогу, по техническим причинам… Знаешь ведь, какая у меня работа… – Она грустно усмехнулась. – За меня это сделают другие, это вопрос не только моей чести. Мой бывший взвод доделает начатое.

– Это тоже традиция?

Она утвердительно кивнула.

– Да. Взвод – семья. Даже после завершения контракта, годы и годы спустя, все, служившие в одном взводе друг для друга гораздо больше, чем сестры. Живой тебе пример – Лея и ее взвод.

Я ничего не знал про бывший взвод ее величества, но поверил Катарине на слово, решив разузнать про этот вопрос, когда будет более спокойная обстановка.

– Тебе ничего не будет угрожать, обещаю. Мы вшестером можем даже убрать Кампоса старшего, если понадобится.

– И вам за это ничего не будет? – я усмехнулся. В такое верилось с трудом. Если б ангелам можно было всё НАСТОЛЬКО… В стране давно установилась бы республика.

– Будет, почему? – не стала отпираться она. – Но свое слово мы сдержим, честь взвода и каждой из нас не пострадает. К тому же мы – ветераны, не молодые ссыкухи, какой с нас спрос? Пожурят немного. Может, в ссылку на несколько лет отправят. Ничего смертельного. Я тебя убедила?

Я отрицательно покачал головой.

– Хорошо, я отучусь. А дальше? А универ? Я не уеду из города, останусь в зоне их досягаемости. А сапоги, извини, он мне не простит!

По лицу Катарины пробежала тень.

– Хорошо. Считай, что вопрос с универом тоже решен. Он не тронет тебя.

«Что, вот так, все просто? Я тебе пообещала, что защищу, и все дела? А если понадобится, то с подругами кончу главного обидчика, известного мафиози, нам это по силам?»

«Шимановский, так не бывает! Тут какая-то засада!»

«Или бывает?»

– Я выполню все твои условия, – продолжила она. – Если понадобится, мы уберем твоего друга Бенито, это будет лучшим выходом.

– Только за то, что он угрожает мне? – я вновь усмехнулся.

– Он подонок, Шимановский, – парировала она. – И он принесет людям много бед, поверь мне. Я встречалась с подобными людьми много раз, знаю эту породу. И если грохну такого, моя совесть не отяжелится.

«Вот так. Понял? Все понял?» – съехидничал внутренний голос.

«Да понял, понял…» – успокоил я его.

– Проще всего будет спровоцировать его, имитировав, что про тебя забыли. Подловить и на сей раз уничтожить окончательно. Если рыпнется, конечно. Но понимаешь, все имеет свою цену…

Ее глазки ехидно прищурились. Тут машина резко притормозила и вильнула вправо. Мы перестраивались, уходя на развязку, направляясь то ли на другую хорду, то ли на радиальную.

– Моя цена – твой отказ от обучения у нас. Ты прямо сейчас звонишь Мишель, я соединю, и говоришь, что передумал. Я тут же даю клятву, что сделаю обещанное. Мой взвод вскоре это подтвердит. Не сегодня, а когда сможет. Я сообщу девчонкам, они свяжутся с тобой.

Она свое предложение сделала. Я сидел, смотрел на мельтешение ламп в тоннеле и не мог ничего понять.

Какая ее выгода? Ну, не укладывалась у меня в голове такая комбинация! Защитить меня. Убрать Кампоса, пусть и младшего. Возни на несколько лет, причем опасной возни, с последствиями. Только ради того, чтобы я не учился у них? Чтобы они не отрабатывали на мне свои программы?

Мозг зацепился за последнюю мысль.

– Подсиживаешь Мишель? – Я попытался рассмеяться. Вышло довольно убедительно. Машина вильнула, сеньора Катарина грязно выругалась. Ого, какие мы слова знаем! Затем наехала на меня, переходя на крик, следя, впрочем, одновременно за дорогой.

– Шимановский, ты – придурок! Таких придурков поискать – не найдешь!

Я никого не подсиживаю, мне это не надо, да и невозможно! Мишель – из взвода Леи! Она ее назначила вместо Сирены, много лет назад, которая также была из ее взвода! Понял тенденцию?

Я кивнул, втягивая голову в плечи.

– Я НИКОГДА не возглавлю корпус, у меня нет для этого нужного ресурса! Но я на своем месте, и я могущественнее, чем она! Я на земле, руковожу реальными делами, реальными вещами, ни на кого не оглядываясь, а она летает высоко в облаках, вынужденная со всеми считаться! И с Леей, и с другими офицерами!

– Мне не нужен Корпус, Шимановский, – продолжила она уже тише, подводя итог беседе. – Я просто хочу, чтобы один глупый мальчишка выжил. Чтобы не отправился на запрограммированную бойню, а выучился, вырос, женился и нарожал деток. Нравишься ты мне, юноша, нравишься. Симпатичен. И мне по-человечески будет жаль, если случится иначе.