Текст книги "Золотая планета. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 120 (всего у книги 140 страниц)

  – Я только что, несколько часов назад, разговаривал с нею, – покачал головой я.

  – И как?

  – Никак. Она не станет вмешиваться.

  – А ты?

  Из груди вырвался тяжелый вздох.

  – Ты же понимаешь, Паулита, я – никто. Могу лишь заставить ее вмешаться, как сеньора, не оставив иного выбора. Если получится – я победил. Если нет – девчонок расстреляют, а я пойду учиться во флотское училище. Других вариантов не вижу.

  – Тебе точно не нужна помощь? – напряженно прищурилась она, глядя через зеркало умывальной. Я пожал плечами.

  – Точно. Главное, ни во что не вмешивайся. И девчонок остереги.

  – Хорошо. – Понимающий кивок.

  Воцарилось молчание. Наконец, она решилась:

  – Ты это, не переживай, если что. Я найду тебя на гражданке. Мы все найдем. Не дуйся на них, они заботились, пытались сделать, как лучше, понимаешь? Наверстать упущенное...

  – Понимаю, – махнул я головой. – Но давай опустим эту тему? Хотя бы в данный момент?

  Железный аргумент. Только не сейчас. Мой же внутренний собеседник между делом заметил:

   «На гражданке, Хуанито! Мы найдем тебя на гражданке! А они те еще оптимистки!..»

   «Это точно!»– ответил ему я.

* * *

  До боли знакомый коридор к Плацу, который я проходил день за днем из месяца в месяц каждое утро. Поймал себя на мысли, что не чувствовую никаких эмоций, никакого сожаления, ностальгии, не пытаюсь в последний раз «напитаться духом этих стен». Встреченные по пути люди, шарахающиеся от меня, словно от призрака, так же не вызывали никаких ощущений. Лишь родная ALR-112, которую привычно сжимал рукой, придавала уверенности в себе. К сожалению, сегодня эта малышка мне не поможет, сражаться я буду совсем другим оружием, но чувство покоя от прикосновений к цевью настраивало на позитив.

  Я погрузился в себя. Все мысли были отданы некой субстанции, эфемерной материи, под названием "вера". Вера в то, что всё получится, что карты лягут так, как нужно. Ибо план мой был не просто слабым, с точки зрения планирования операций он был недопустимым – содержал такое количество белых пятен, что опытный оперативник обошел бы его десятой дорогой. Но другого плана у меня просто не было.

  Первое слабое место – Капитошка. Она кадровый офицер, одна из членов Совета. Зачем ей лишний геморрой? Да, помогла. Де-юре. Подкинула игольник и муляж гранаты. Де-факто же запросто перестраховалась, поведав вышестоящим о нашей беседе, прикрыв себе задницу. И вместо красивой акции неповиновения, меня сейчас быстро скрутят, изолируют и отправят за пределы этих стен. Она же останется служить там, где служит, и где ей, несомненно, нравится.

  А девчонки? Да, ей их жалко. Но она сама голосовала лишь за мораторий, отсрочку исполнения приговора. Виновными же их признала – ее подпись стоит под решением трибунала наряду с остальными. А "виновен" здесь автоматически подразумевает расстрел.

  Второе слабое место – дон Серхио. Какую роль во всем этом играет он? Каковы его конечные цели? Я совершенно не представлял, что ему нужно, оттого не мог ничего спрогнозировать. Почему бы ему тоже не сдать меня в последний момент? У него своя игра с офицерами, я в ней лишь ограниченная в действиях пешка, которой можно пожертвовать ради более осязаемых неведомых мне целей. И к сожалению, проверить относительно него ничего не могу – тут надо или верить, что он не подложит свинью, или не верить.

  Так что все упиралось в вопрос веры, то есть, в данном контексте, надежды. Слепой надежды, что меня не "кинули". Или хотя бы не все. В дебете при этом имелись два муляжа термальной гранаты средней мощности RD-2 и один игольник, спрятанный под кителем. Второй по здравому размышлению брать не стал – у меня всего две руки, не поможет. В кредите же... Необходимость выступить против опытных волчиц, собаку съевших на силовых акциях не чета моей, запугать их и добиться признания собственной неправоты перед нижестоящими. Вещь, смертельно опасная для вышестоящих, оттого практически невыполнимая.

  ...Но на рукаве, на шевроне моего кителя, под черно-синим щитом и мечом, были выгравированы три слова, неожиданно ставшие моим жизненным девизом. "Вера. Совесть. Честь". Честь не позволяла и никогда не позволит согласиться с действиями, подобными тем, что показали наши сеньорины командиры; я никогда не смирюсь и не приму подлость, под каким бы соусом ни была подана, как бы не оправдывалась. Совесть не давала, не дает, и дай бог, никогда не даст сидеть сложа руки, видя подобное. А вера... Про нее только что сказал, она – единственное, что позволяло надеяться на успех. Вот такая слепая вера в то, что есть еще на свете высшая справедливость.

  На самом деле я всегда жил этими категориями, всю свою жизнь. И не раз выходил на безнадежные схватки, руководствуясь лишь этим девизом. Хотя понятия не имел, что когда-нибудь надену мундир с таким шевроном. «Интересно, принцесса Алисия хоть изредка задумывается, о смысле слов, начертанных на гербе возглавляемой ею структуры?»– пронеслось в голове. Вопрос был явно из разряда риторических.

* * *

  Развод шел вяло и никому не был интересен. Скучная ежедневная рутина в этот раз воспринималась еще более скучной и неинтересной. В воздухе витало предчувствие встряски, неожиданности. Ему поддались абсолютно все, оттого в помещении Плаца присутствовал весь штат наказующих, включая отозванных выходников и отпускников – такого усиления у них я не видел никогда. Кажется, никто из присутствующей массы девчонок до конца не верил, что осужденных расстреляют, и подтверждением этой уверенности косвенно служил я, явившись на казнь собственной персоной. Другой вопрос, о чем думало подавляющее большинство присутствующих, но это мне, увы, было неведомо.

  Однако, все взгляды были прикованы ко мне, я являлся центром внимания, и это напрягало – не было возможности тайком даже пошевелиться, не то, что вытащить неположенное оружие. Но ничего, потерплю, это не смертельно.

  Наконец, развод подошел к концу, Норма, меняющая Капитошку, приняла вахту. После этого на центр вышла заместитель сеньоры Гарсия и начала преамбулу к приказу о приведении приговора в исполнение: кто, почему, зачем и что натворили. Все всё и так знали, но порядок есть порядок, и в помещении стояла привычная гробовая тишина. После еще один взвод наказующих ввел осужденных, подвел к специальной металлической плите из мягкого сплава, поглощающего иглы, расположенной в основании размеченного буквой "П" помещения Плаца, как раз за демонтированной на сегодня рамой для наказаний. Выстроили в линию. После вышла сама сеньора Гарсия, зачитала приговор, затем приказ о его исполнении. Девочки стояли хмурые, равнодушно рассматривали пол, но я видел, что глубоко внутри им не по себе. Как они провели ночь? Как вообще человек может провести ночь перед казнью?..

  Б-р-р-р! Меня аж передернуло от такой мысли. Надеюсь, не придется узнать подобное, хотя с тем образом жизни, который я выбрал, это достаточно вероятный сценарий.

  Затем офицер конвоиров прошлась и завязала каждой глаза повязками, а одна из ее подчиненных следом расстегнула браслеты на стянутых за спиной руках. Девочки и не думали дергаться – что это изменит?

  Когда все повязки были надеты, а наручники разомкнуты, возникла пауза, которую долго никто не мог нарушить. Наконец, по знаку Железной Сеньоры, ее помощница скомандовала: "Становись!", и расстрельный взвод занял позицию. Место нашего взвода примерно в середине правой ножки буквы "П", отсюда мне было хорошо видно и стрелков, и осужденных. И главное, на что я возлагал особые надежды, я мог легко прервать это представление, почти беспрепятственно выскочив на линию огня. Впрочем, торопиться нельзя – такие уколы, как задумал я, наносятся только в мгновение максимального эмоционального накала. Минута промедления, как и минута спешки – и эффект будет совершенно не тот, что в моем положении означает поражение.

  – К пле-чу! – скомандовала наказующая. На ее погонах сверкали золотом шесть полковничьих звезд, как и у сеньор "решающих". Взвод повиновался. – Цель-ся!

  Пауза. Я знал, они не любят этого делать – стрелять в своих. Даже в приговоренных преступников. И всё сегодняшнее представление тянули время, при любой возможности, как бы продлевая девочкам жизнь на долгие драгоценные секунды. И теперь, перед командой "огонь", просто обязаны выдержать паузу. Раз. Два... Время!

  ...На самом деле это вилка, логическое расхождение в моих рассуждениях. Если происходящее фарс, цирк, чтобы проучить негодяек, и их все-таки решили не казнить, взвод наказующих выстрелит холостыми. Либо, нагнав страху, команды "огонь" не последует. Я допускал такую возможность с самого начала, несмотря ни на что, но не был уверен в ней на сто процентов. А раз так, вера в чудо, которую я только что описал, отказывалась распространяться на этот сценарий. Ведь если я останусь на месте, не вмешаюсь и окажусь неправ, никогда, до конца своих дней не прощу себя. Если же истинна вторая точка зрения, и их все-таки приговорили реально... Это лучший момент для задуманного. Ни раньше, ни тем более позже. И я сделал шаг вперед, на ходу сунув Мие в руки винтовку:

  – Подержи!

  Шаг, два шага, три. Пять. Десять. Десять долгих шагов, которые проделал с невероятной скоростью и грацией, после чего встал между девочками и расстрельным взводом, подняв руку.

  – Вы не сделаете этого!

  Да, они ждали. Именно такого моего выхода, – понял я по лицу наказующей. Сеньора Гарсия на ее месте, наверное, удержала бы холодную маску, но помощница позволила себе слишком удовлетворенную улыбку. Интересно, утечка или здравый расчет?

  – Вы не сделаете этого! – повторил я громче. – Или только после меня!

  По рядам прошла волна гула.

  – Хуан, не дури, – в звенящей тишине раздался спокойный, даже ленивый голос Железной Сеньоры. -Отойди!

  – Нет.

  И видя, что две наказующие, стоявшие в эдаком номинальном оцеплении периметра, начали делать шаг в мою сторону, даже без приказа "сверху", вытащил свой первый козырь, на ходу выдергивая чеку и отправляя ее в полет далеко в сторону.

  – Еще шаг, и отпущу рычаг!

  Подействовало. Остановились. Ряды же выстроенных девчонок сзади них потеряли лоск и стройность, покачнулись в одну сторону, в другую. По Плацу пронесся гул, нарастающий, но быстро затем потухший.

  Лица Мишель и Сирены, видимых с моей новой позиции, как и лицо второй по должности наказующей, не дрогнули. Значит, утечка, они знают, что это муляж. Вопрос "кто" задавать бессмысленно, актуальным остался лишь вопрос "оба или нет?".

  Что удивительно, сам я в этот момент вздохнул с облегчением – четко продуманный ночью план действий превратился в нечто реальное, осязаемое. Ну, не верилось мне, что все пройдет без накладок и меня никто не сдаст!

  – Хуан, убери гранату и встань на место! – подала голос Мишель. Так-так, вторая фигура вступила в игру. – И мы сделаем вид, что тебя тут не было.

  – С чего вдруг? – усмехнулся я.

  – С того, что понимаем, – продолжила за нее сеньора Гарсия, – у тебя стресс. Слишком много эмоциональных событий за короткое время. А ты – всего лишь мальчик.

  Так меня еще никогда не унижали. Особенно в присутствии огромного количества девочек вокруг. Но мысленно я был слишком далек, чтобы обратить на эту колкость должное внимание.

  – А если нет? – выдавил я насмешливую улыбку, представляя, что сейчас будет, вгоняя себя в боевой режим.

  – А если нет, мы вначале приведем тебя в чувство... – начала говорить Мишель и собралась давать знак уже готовым броситься ко мне наказующим, но я не дал ей это сделать, вновь вскинув руку:

  – Стойте!

  Все выжидательно замерли.

  – Вы, наверное, думаете, что это муляж, да? – усмехнулся я, покрутив гранатой над головой. По рядам вновь прошел шепот, но сеньоры "решающие" молчали. – Да, конечно, вы правы! Это муляж!

  От следующего моего действия кое-кто, наверное, чуть не поседел. Ибо я подбросил копию RD-2 в воздух и подфутболил ее ногой. В сторону расстрельного взвода наказующих, разумеется, но вокруг них стояло множество простых, не обремененных лишним знанием о происходящем девчонок.

  Такого замешательства я никогда не видел и вряд ли увижу. Визг десятков женских голосков, почти сотня тел, бросившихся врассыпную во все стороны... Да, это было нечто! Единственное, что смог отметить в этом перманентном хаосе, это расстрельный взвод, вторая наказующая, сеньоры Гарсия и Морган, стоящие с каменными лицами. Даже два "морпеха", приготовившиеся нападать, и те поддались всеобщей волне, а эти нет. Уверенные, сучки!

  Естественно, взрыва не последовало, через каких-то семь секунд порядок восстановился, люди начали вставать с пола. Но у меня в руках уже оказался второй, а заодно и третий козыри.

  – Зато вот эта – настоящая! – уверенно воскликнул я.

  Вновь шум, расходящаяся по залу волна. Вставать на места у линии никто не спешил, рядовые бойцы этого заведения перетекали поближе к стенам, подальше от расстрельного взвода и офицеров, и в общем, правильно делали. Лишь наказующие, все, кто находился в помещении, подались вперед и оцепили меня, встав полукругом.

  Команду "Взять" я прозевал. Был не готов читать, что они там маякуют друг другу. Но это простительно – я не знаю их работы и их инструкций. Зато был готов к действиям в принципе, потому палец нажал на курок второго козыря почти одновременно с началом движения ближайшей наказующей. Тело тем временем с максимально возможной скоростью подалось вправо, падая на землю и уходя в кувырок. Из которого вышло не просто так, а вскинув руку и дав очередь по ногам второй, как раз добежавшей до места, где я только что стоял, наказующей. Разворот, заваливание набок, снова выстрел. Есть, третья выбыла из боя – в плечо и вниз по руке. Слава богу, фатальных повреждений нет, все раны легкие. Дай Священный Круг тебе здоровья в твоем следующем воплощении, сеньорита Амир Селим! Теперь назад, как можно дальше, почти к самым приговоренным!

  – Ни с места! Никому ни с места! – заорал я, с силой выдергивая чеку и так же отбрасывая куда подальше. – все загнемся, сучье отродье!

  Я говорил еще много слов, почти все они были нелитературными, и с таким эмоциональным окрасом, что железные "морпехи", прошедшие особый курс подготовки, проникнувшись, подались назад.

  – Хотите, все здесь останемся?! – кричал я. – В виде головешек? Сколько из присутствующих выживет?

  – Хуан! – начала что-то говорить одна из них. В этот момент одна из ее напарниц, следуя неизвестным мне, но прогнозируемым тактическим приемам, попыталась обойти с другой стороны, почти под прямым углом ко мне. Разворот, палец без жалости нажал на курок.

  – Назад, я сказал! Я не шучу!

  Плечо. Еще левее бы, и задел легкое. Вновь повезло! Но и эта рана – не подарок, как и остальные. Врагов я в любом случае себе нажил. Но, к сожалению, мне в любом случае, при любых раскладах пришлось бы стрелять, я так и не придумал плана, где это не было бы необходимостью. И, учитывая их и мою подготовку, это было третьим слабым звеном плана. А заодно и четвертым.

  Еще с вечера я настроил игольник на редкую по частоте стрельбу холодными иглами на минимальной скорости, оставив в работе всего один соленоид из трех, включив его далеко не на полную мощность. Скорость иглы на выходе такова, что та должна не проходить тело навылет, а как бы застревать в нем, будто пуля. Но и в таком режиме это опасная игрушка, "морпехи" рискуют жизнью, какими бы благородными ни были мои порывы.

  – Все назад! Стреляю! А если попробуете схватить – разожму вот это! – я потряс активированной гранатой. – И поверьте, сделаю это! Терять мне нечего!

  – Хуан, ты безумен, – подала, наконец, голос последняя из моих потенциальных противников, сеньора Морган.

  – Ты не веришь, что сделаю? – зарычал я на нее и почувствовал, что глаза горят бешенством. Наказующие верили: помогая раненым, отходили как можно дальше, вновь образовав вокруг меня полукольцо, но достаточно большого диаметра для любого моего маневра. Правда, взяли меня на мушку, но все понимали, что пока я зажимаю свой последний козырь, рычаг второй гранаты, стрелять никто не станет.

  – Веришь или нет?! – повторился я, вкладывая в голос все отчаяние.

  Вот она, вторая логическая развилка, второй момент истины моего плана. Знают ли они о втором помогавшем мне источнике? То бишь, знают ли, что и вторая граната – фальшивка?

  Нет, не знали. Возможно, утечка была, знали о самом факте передачи оружия, но без подробностей. Это читалось по растерянности Сирены, по холодной неуверенности отдать приказ подчиненным главной наказующей, а так же по закушенной губе Мишель. Ощущение, свалившееся на меня в этот момент, можно назвать словом – "эйфория", но это еще не победа, Только ее начало, самое-самое. И я пошел в наступление, развивая успех.

  ...Вера, это пресловутое слово в девизе, расходящееся с изначально заложенным смыслом. Не как религия, а именно как вера. В несбыточное. В невозможное. И в собственную правоту. Пусть скептики смеются сколько хотят, но именно она – величайшее оружие всех времен и народов. Я ударил ею, этой железобетонной сеньорой, изначально не имевшей сегодня право на существование. А именно, поверил, что граната настоящая. Что разожми я палец, и через четыре секунды в помещении настанет ад. Раздастся взрыв, начинка гранаты активируется, превращая ее в маленькое солнышко. Это будет свет, много – много света! И тепла. Нереально много. Они волной разлетятся в разные стороны, собирая кровавую жатву, обугливая тех, кто встанет на пути. А встанут многие, ибо Плац не такой уж большой, а помещение это закрытое. Да, я буду первой жертвой, как и девчонки за моей спиной, но достанется многим и многим не имеющим к этому делу никакого отношения. И те из сеньор «решающих», кто выживет, до конца своих дней будут знать, что в случившемся их и только их вина – что отдали неверный приказ.

  – Опустите оружие! – произнесла испуганная Сирена. Да-да, испуганная. Ни до, ни после я не видел эту женщину испуганной, никогда. – Он не блефует.

  Наказующие повиновались. Из моей груди невольно вырвался вздох облегчения. Получилось, первый раунд за мной. Но это только первый раунд.

* * *

  – Я хочу видеть королеву! – начал я второй раунд.

  – Она занята, – отрезала Гарсия, придя в себя. Все мои противники приходили в себя, причем гораздо быстрее, чем мне хотелось бы. – Улетела.

  – С утра пораньше?

  – Тебя что-то смущает?

  – Тогда давайте прямую связь с нею! – не сдавался я, чувствуя подвох. – Прямо здесь, во всю стену! И не говорите, что это технически невозможно!

  – Это возможно, – пожала плечами главная наказующая. – Но она не станет разговаривать сейчас. Она занята, у нее важные переговоры.

  – Значит, мы будем стоять и ждать, когда закончатся важные переговоры. Мы же ее вассалы, выдержим как-нибудь? – отрезал я, понимая, что уже проиграл. – Или вас что-то смущает?

  Да, проиграл. Если сеньорины захотят меня обезвредить, им будет достаточно вывести из помещения всех присутствующих "заложников". Однако, что-то подсказывало, они не для того устраивали представление, провоцируя меня на действо, не для того допустили "победный" выход с первым муляжом гранаты. Да, некоторых козырей лишились, но партия не проиграна, а играть им можно и с теми картами, что имеются на руках.

  – Хуан, то, что ты делаешь, – улыбнулась Сирена, – квалифицируется, как "терроризм". Ты уверен, что тебе это нужно?

  – С одной стороны да, терроризм, сеньора, – хмыкнул я в ответ. – Но только с одной. С другой же – исполнение вассального долга. Попытка доведения своего будущего сеньора до сведения о преступном сговоре в среде ее особо доверенных людей, управляющих одним из главных ее козырей в борьбе со знатью. Не простом сговоре, а рушащем ее репутацию, заметьте! Мне кажется, это стоит того.

  – Сговоре? – Сирена картинно рассмеялась. Но мы находились не на заседании трибунала, акценты сместились, и смех должного эффекта не произвел.

  – Да, сговора. – Я почувствовал себя еще более уверенно – к импровизации сеньоры-"решающие" не готовились, и игра перешла на их поле. – Вчера совет офицеров этого козыря принял преступное решение. Не рассмотрев всех деталей и нюансов "дела сорок четвертого взвода", вынес смертный приговор. В то время, когда обвиняемые были лишь объектами манипуляции, исполнителями чужой воли. Воли самих членов совета, некоторых из них.

  Я сделал паузу, глотнув воздуха. Меня с интересом слушали, хотя я повторялся. Бояться – не боялись, все понимали, что я не сумасшедший просто так гробить никого не буду. И пока не последует попыток изменить статус-кво, присутствующие в полной безопасности.

  – Получается, виновные, дабы скрыть свои проделки и выйти сухими из воды, – продолжил я, – "назначили" козлами отпущения свои... Марионетки. И как можно быстрее, пока правда не всплыла наружу, привели приговор в исполнение. Как по-вашему ее величество, как сеньор, должна смотреть на такие дела?

  Это преступление, и если покрыть его сейчас, личный состав возьмет его на заметку, и в следующий раз его лояльность сеньору будет под большим вопросом. Во всяком случае, если виновные продолжат находиться у руля данного заведения.

  – Значит, требуешь нашей отставки? – хмыкнула Сирена. Я бегло пожал плечами.

  – Я требую справедливости. Беспристрастного рассмотрения этого дела. И вместе со мной этого требуют почти три сотни человек, – кивнул на стоящих вдоль дальних стен представителей рядового состава, среди которого вновь прошла волна гула. – Каковы же будут санкции – решать не мне, и думаю, она решит правильно.

  Я добавил в голос усмешки – естественно правильно. "Монарх" не может быть виновен, его власть свята. Виновен может быть только "министр", обманувший его, давший неправильный совет. Что, сеньорины, не любите таких игр? А я специально, играть – так играть! Пускай наши ангелочки задумаются, стоит ли вам верить? В конце концов, свято место пусто не бывает, "министров" ее величество всегда найдет, пускай наши "решающие" лишний раз вспомнят эту полезную аксиому. Главное, не уронить репутацию самого корпуса , вот этого мне уже не простят. А остальное... Я ж говорю, полезная аксиома. Пускай применительно к нашей ситуации и глубоко гипотетическая.

  – Она не отвечает, – взяла слово сеньора Гарсия, не участвовавшая в перепалке. – Секретарь передала через охрану, как освободится – сразу свяжется. Прекращай, Хуан, – воскликнула она тоном "доброй тетушки". – Поиграли, и хватит.

  Спасибо, мне хватает одной "доброй тетушки". Да и записывать в таковые главного палача планеты в мои планы не входило.

  – Нет, – покачал я головой. – Будем ждать. Когда-то же она освободится?

  – А если через несколько часов? – одними глазами усмехнулась Железная Сеньора.

  – А здесь кто-то куда-то спешит?

  Вдоль стены пронеслась очередная волна гула. И было непонятно, девочки больше поддерживают меня, или осуждают. Но осуждали они явно лишь позицию "стоять и ждать", саму выходку поддерживали руками и ногами.

  – Хорошо, уговорил, – сделала шаг вперед Сирена. – Как председатель совета офицеров, перед лицом всего присутствующего личного состава объявляю о вступлении в силу моратория на исполнение приговора. До особого распоряжения Совета с подписью королевы. Подними чеку и отдай оружие.

  Я рассмеялся. Натужно, хрипло.

  – Очень смешно, сеньора штандартенфюрер! – отчего-то вдруг вспомнилось наше с нею первое знакомство. – Можно вас так называть? Хорошо, я положу оружие. Меня скрутят, выпроводят. За ворота. А затем, выждав время, Совет, в том же составе, повторно примет то же самое решение. И убедит вечно занятую королеву оставить под ним свой автограф, не вникая в суть дела. Оно мне надо?

  Спасибо, сеньора, но думаю, ваш космолет улетел. Мораторий мне нужен был вчера, и вы его необходимость проигнорировали. Сегодня я требую разбирательства на самом высшем уровне, причем без вашего участия. И вас троих, и ее высочества. Как заинтересованных лиц.

  – А не слишком много на себя берешь?

  – Простите, сеньора Морган, – искрометно улыбнулся я. – Я не ваша приютская девочка. Я изучал и историю, и социологию, и политологию. Оставьте дешевые разводы для других.

  – Все, мне это надоело! – вспыхнула вдруг главная наказующая. – Втыкай чеку на место и давай сюда! Быстро! И пошли со мной! – Она сделала несколько шагов вперед с таким грозным видом, что будь я мальчиком, которого она своей рукою пропихнула в школу мимо охраны, обделался бы от страха.

  – Ты что себе позволяешь, щенок? Играться вздумал? Вещами, в которых ни черта не понимаешь? Быстро, я сказала!

  Я не пошевелился. Она же медленно, но неумолимо приближалась.

  – Ты понимаешь, что творишь? С какими вещами играешься промежду прочим? Ты представляешь, что такое корпус, на чем стоит и как работает?

  – Я... – ваш покорный слуга попытался было открыть рот, но был невежливо перебит:

  – Молчать! Ты, маленький выпендристый щенок, угрожать вздумал? Требовать что-то? Нашей отставки? При этом беря в заложники девчонок, решая, кому из них жить, кому нет?

  Я благоразумно молчал. Время поговорить у нас было, сейчас же слова бесполезны.

  – Мы поговорим с тобой. Я и Лея. Мораторий тебе уже пообещали, – сбавила обороты сеньора, видя мою непробиваемость. – Что еще? – Картинно обернулась. – Ах, да, покрасоваться перед девочками. – Лицо ее вновь перекосило. – Хуан, если не хочешь проблем, давай оружие и пойдем со мной!

  – Нет! – повторился я. Я чувствовал, что в данный момент не совсем прав. Однако, свернуть уже не мог.

  – Щенок! – зло выплюнула она и шагнула с таким видом, будто подойдет сейчас и надерет уши. А все игрушки в моих руках – именно игрушки маленького ребенка.

  Жаль. Искренне ее жаль. Переоценка собственного авторитета для человека ее должности – смертный грех. Мой палец нажал на гашетку. Тр-р-р-р!

  Раздался вскрик. И только тут запоздало пронеслось: «Господи, что я делаю?»

  Да уж, запоздалая мысль. Крайне запоздалая. Сеньора Гарсия, она же Железная Сеньора, припав на здоровую ногу, опустилась на пол, пытаясь осмыслить, что только что произошло и как себя вести дальше.

  – Я сказал, буду разговаривать только с королевой! – почти закричал я, чувствуя, что руки задрожали. – Даже если я трижды, четырежды неправ, я все равно буду говорить только с ней! Вам я не верю! Никому!

* * *

  Ситуация изменилась, мгновенно, причем, не в мою пользу. Сеньору Гарсия оттащили, с ее стороны слышалась матерная тирада в адрес некого... Не буду приводить эти эпитеты, но говорил их человек, знающий толк в окололитературных выражениях. Девчонки же у стен гудели, переговариваясь друг с другом. Поддержку я не потерял, но моя бескомпромиссность, а так же эпитеты Железной Сеньоры резко снизили ее уровень, заодно повысив градус напряженности.

  На какое-то время повисла пауза, "решающие" держали совет. Причем, как я понял даже со своей позиции, главная наказующая в не менее красивых эпитетах, чем награждала меня, запретила остальным применять какие бы то ни было силовые методы обезвреживания. Опыт которых у ангелочков наверняка имелся, как и средства реализации.

  Наконец на линию держащих меня под прицелом наказующих вышла Мишель. Осмотрела недовольным взглядом и коротко бросила, указав на разметочную линию:

  – Тринадцатое звено! Становись!

  Я сместил взгляд на свой взвод. Девочки во главе с Кассандрой робкими неуверенными шагами вышли вперед, встали на отведенное нашему взводу место. Сзади них встало трое "морпехов" с винтовками, красноречиво приведенными в боевую готовность.

  – Кассандра, – продолжила сеньора Тьерри, – ваш напарник не в себе. Обезвредьте его.

  Сука! Руки, удерживающие в руках артефакты, до боли сжали их, я чудом не надавил на гашетку. Да уж, знают стервы куда бить, опыт не пропьешь!

  – Кассандра, нет! – крикнул я.

  Итальянка затравленно посмотрела на меня, затем переглянулась с остальными. Она мялась, не решаясь исполнить приказ, и ее воля, так и не решились бы, но последовал новый окрик Мишель:

  – Лейтенант Лаваль! Выполнять!

  В этот момент Маркиза вздохнула, и с гулким "бум" опустила винтовку на землю.

  – Я – пас!

  Через секунду руки наказующих выдернули ее назад и заломили, надев наручники. Причем, "морпехов" сзади девчонок находилось уже пять.

  – А я чем хуже? – рассмеялась Паула, опуская свое оружие. И, естественно, последовала примеру Гюльзар.

  – Кассандра, Мия, Роза, – начала Мишель шоколадным голосом, – видите, судьба ваших напарников в ваших руках. ВСЕХ напарников. – Пауза. – Ангелито не в себе, несет бред, ведет себя, как заправский шахид. – Усмешка. У кобры не такая ядовитая, честное слово. – Ему нужна квалифицированная помощь, как и другим вашим напарницам, поддавшимся его магии убеждения. Но если вы убедите своего мальчика сложить оружие, мы закроем глаза на противоречия между уставом и традицией. Ты же согласна, устав и традиции корпуса не должны быть на разных чашах весов?

  – Сука! – вырвалось у меня вслух. Мишель снова ядовито улыбнулась.

  – Выполняй приказ, Кассандра. Так нужно. Так правильно.

  – Да... С-сеньора!.. – выдавила итальянка, вновь переглядываясь с Сестренками.

  – Кассандра, не смей! – крикнул я. Она затравленно обернулась... Я и понял, что проиграл.

  – Оружие оставьте, – медовым голосом скомандовала Мишель. – Нам только не хватало, чтобы вы стреляли в напарника!

  Логичное обоснование. Было бы, если бы девчонки действительно могли выстрелить в меня психологически. Мне осталось лишь скрипеть зубами.

  Девчонки сложили винтовки на землю и по знаку Кассандры начали рассредотачиваться, обходя меня со всех трех сторон.

  – Роза! Мия! Нет! – все еще пытался достучаться я.

  – Чико, положи оружие! – пробовала поговорить со мной итальянка, кошачьим шагом обходя по дуге. Но пыталась убедить этим разговором не меня, а себя. – Пожалуйста!

  – Нет! – я покачал головой. – Патрисия, нет! Они не правы, пойми! Пожалуйста, не надо!

  – Хуан, все будет хорошо.

  – Что хорошо? Хорошо, что они вертят вами?

  – Они отдают приказ. И с тобой, действительно, ничего не случится.

  – А с ними? – сделал я кивок назад, на девчонок, которых не видел, но чувствовал за спиной. И их самих, и их обалдение от происходящего, не лезущего ни в какие привычные ворота.

  – С ними тоже все будет хорошо. Их помилуют.

  – Ты сама в это веришь?

  – Да. – Голос ее дрогнул.

  Жаль, очень жаль. Но итальянка так и не поняла, что теперь дело совсем не в сорок четвертом взводе. И не в приговоре. Который, после подобного демарша, наверняка изменят – слишком много шума на пустом для их высоких офицерских особ месте.