Текст книги "Золотая планета. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 140 страниц)

А пришел я сюда потому, что рано или поздно я отучусь, отработаю грант, и останусь один на один с жизнью. А жизнь жестока, сеньора Тьерри. Вы знаете это лучше меня и прекрасно понимаете, что я – никто, даже с дипломом крутого университета. Мне придется работать «на дядю», лизать задницы разным подонкам на должностях выше моей, льстить и пресмыкаться, если хочу получить карьерный рост. А я хочу получить карьерный рост, иначе бы не пошел сдавать на грант…

Я сбился, набрал в рот воздуха и вхолостую выдохнул. Сеньора внимательно рассматривала меня сквозь прищуренные веки оценивающим взглядом, тем самым, каким смотрела, когда я только вошел. И не перебивала.

– Я хочу работать, быть нужным стране и людям. У меня есть способности, пусть и не блестящие. Но я не хочу пресмыкаться перед негодяями! Служить стране и работать на «дядей» с большими деньгами… Разные вещи!

Я снова набрал в рот воздуха, но на сей раз выпалил, подведя итог:

– Я хочу служить своей стране и королеве. Потому, что считаю их достойными этого, и страну и королеву. Но не хочу работать на подонков, типа Бенито Кампоса. И можете расстрелять меня, если не верите моим словам!

Все, выдохся. Сеньора задумчиво покачала головой.

– Я верю. На самом деле ты заблуждаешься, малыш. Ты также бежишь от помойки, как и наши девочки. Просто под «помойкой» понимаешь нечто иное.

Я согласно кивнул.

– Может быть.

– Но почему я должна тебе доверять? – не унималась эта стерва с золотыми волосами и погонами. Я демонстративно развел руками.

– Я не знаю. Честно. Наверное потому, что я дурак – ведь только дурак в наши дни променяет хорошую работу в престижной фирме на службу, причем ТАКУЮ службу, с такими жесткими стартовыми условиями и неопределенностью даже в ближайшем будущем.

Да, я дурак, идиот. Больше мне сказать нечего.

Сеньора натужно прокашлялась и засмеялась:

– Ты принят.

* * *

Сеньора блефовала, отчаянно блефовала. Кидала понты, разводила меня на «слабо», и все с одной-единственной целью – я им нужен.

Точнее, им нужен «мальчик», пусть даже взрослый.

То, что обучаться буду наряду со всеми – блеф, не для того берут. Скорее, нагрузят по полной, через пот и кровь, но заставят окончить программу раньше. Насчет физической формы и «золотого» возраста скорее всего правда, настоящих хранителей я не догоню, но не для того меня берут, чтобы сделать рядовым хранителем.

Меня не убьют, разумеется. И подставлять, нагружая смертельно опасными трюками, тоже не станут. Наоборот, будут беречь, как зеницу ока, хоть мне будет казаться обратное. Потому, что за двадцать с лишним лет никто так и не опробовал разработанных ими на крови методик.

Так что можно смело констатировать: мне ничего не угрожает. Я не превращусь в звереныша, как те мальчишки; меня будут напрягать, но беречь, так как я – единственный; и как бы сеньора не заливала – но я гожусь только для оперативной работы, и только в этом ключе меня будут обучать. То есть, не все так плохо, и можно смотреть сквозь пальцы на некоторые ее «заверения». Единственное сложное, что меня ждет – это учебка, а вот тут согласен с сеньорой на двести, даже триста процентов – будет тяжело.

Без учебки ни один новобранец не станет солдатом, о каком бы подразделении и о какой бы армии речь ни шла. То есть, меня ждет тупизм, доведенный до абсолюта, возведенный в ранг незыблемого закона под названием «устав». Я, действительно, превращусь в быдло, не имеющее никаких прав, мною будут командовать и помыкать, надо мною будут постоянно издеваться. В рамках устава, конечно, но в последнем, как правило, достаточно «сюрпризов» для новобранцев.

Но повторюсь, без учебки нельзя стать солдатом, а моя надолго не затянется. Стиснуть зубы, закрыть на замок варежку – и вперед. Зато дальше, после нее, начнется именно то, ради чего стоит сюда идти – присяга лично монарху и «ангельский» контракт, и их никто, никакие опыты и эксперименты не в состоянии отменить.

Вот только надо это мне?

Кажется, я впервые за сегодня задался этим вопросом.

– Разумеется, мое решение – не принятие тебя в корпус, а всего лишь разрешение на начало твоей проверки. Сам понимаешь, – продолжала она. – Параллельно мы начнем тебя тестировать, что ты можешь, на что способен, каков предел твоего организма. В том числе психологические тесты – неадекватные психи нам не нужны.

Я кивнул.

– После того, как тесты завершатся, совет офицеров примет решение по твоей персоне. Что это будет за решение – не знаю, и не стоит гадать – я там не властна. Ты же знаешь, что такое «Совет офицеров»?

И глядя на мое удивленное лицо, усмехнулась:

– Тогда вводная. О порядках.

Я подобрался.

– Корпус – демократическая структура, военная демократия. Им никто не управляет в том смысле, как управляется ДБ или ИГ, или иная силовая структура. Мы не принадлежим государству, не являемся его частью, не подчиняемся законом, и, соответственно, над нами нет ни законов, ни начальника, назначаемого и подотчетного ее величеству, как главе государства. Главный орган принятия решений корпуса – совет старших, совет офицеров – только его решения для нас закон

Я по себя усмехнулся: нехило девочки устроились!

– Принцип прост: чем дольше ты служишь, чем больше у тебя опыта и чем выше звание, тем больше у тебя прав. Мелюзга прав не имеет, а дальше по нарастающей. Я – всего лишь управляющая, моя кандидатура на эту должность по представлению королевы также подтверждается советом. Но я решаю текучку, вопросы же глобальной стратегии, вроде принятия первого в истории мальчика, не в моей компетенции.

– А королева?

– Королева, как королева и сеньор, может многое. Но иногда и она бессильна против наших решений. Вассальная клятва обоюдна: не только мы защищаем ее, рискуя жизнью, но и она защищает нас, рискуя честью и репутацией. И если мы коллективно говорим «нет» – она не может это игнорировать.

– Понятно, – кивнул я.

– Как один из офицеров, она имеет вес и голос в совете, у нее больше прав, чем было бы, будь она просто королевой. Но даже она не всесильна. Имей это в виду, Хуан Шимановский!

Я имел. Вот это демократия! Древние Афины отдыхают!

– Лея вернется через две недели. Когда она вернется, мы соберем совет и решим твой вопрос. Конечно, если по результатам тестов выяснится, что ты нам подходишь. А вот тут многое в твоей власти – если покажешь рвение, усердие, мы можем закрыть глаза даже на отсутствие некоторых важных способностей. Все понятно?

Я в очередной раз кивнул.

– Тогда пока все. Посиди немного, подумай.

Она откинулась назад, на спинку кресла, щелчком пальцев завихрила перед лицом голографический козырек и надвинула его почти до подбородка, погружаясь в виртуал. Затем набрала несколько невидимых мне символов, коварно улыбнулась и приторным голосом запела:

– Мальчик, у тебя проблемы?

Пауза, ответа я не слышал, обратная связь шла непосредственно в ее беруши.

– Мне все равно, мальчик! Ты знаешь, кто я? Да, корпуса телохранителей. – И с назидательной иронией – Мальчик, у меня высший уровень допуска! Мне плевать на «личную визу ее высочества»! Тебе объяснить, что значит «высший уровень»?

Молчание. Сеньора долго слушала ответ от кого-то невидимого мне, находящегося между потолком и задней стеной.

– Юноша, если я требую дело Шимановского, я должна получить дело Шимановского, и разговоров быть не должно! И получить сразу, как потребовала, а не сейчас, спустя два часа!

Пауза.

– Хорошо, соединяй с ее высочеством. – Удивленно. – Как вне зоны? Ты уверен? – она задумалась – Хорошо.

Сеньора нажала виртуальную кнопку отбоя и тут же набрала другую команду.

– Сообщение. Гриф: «Молния». Абонент: «Лиса». Текст: «Алиса, срочно перезвони». Подпись: «Красавица».

И вновь команда, и новый монолог:

– Ну что, вы раскодировали? – Пауза. – Уверены? Точно, наш? – Вновь долгая пауза. – Нет, все в порядке. Обычная проверка.

Она медленно деактивировала козырек и зыркнула… Именно зыркнула – таким взглядом, что…

…Что мне захотелось провалиться сквозь землю.

– А теперь, Хуан Шимановский, поговорим серьезно.

Я напрягся.

– Первый вопрос: почему твое дело в личном архиве ее высочества? Второй – откуда у тебя этот прибор? – кивок на навигатор. – И третий – как эти два события связаны? И еще, учти, я не в состоянии принять тебя в корпус, но власть сделать так, чтобы ты не вышел из этого здания, у меня имеется. Одно неверное слово…

Она сделала многозначительную паузу.

У меня по спине пробежал холодок. Не холодок даже, мороз. Я вдруг отчетливо понял, что этот вопрос, сеньора приберегла на закуску специально, а все, что было до…

…То, что было «до» – тоже серьезно. Но и то, что она спрашивает сейчас – неспроста. Но почему именно сейчас?

Я прокашлялся

– Насчет первого. Я не уверен, сеньора, но мне кажется, это из-за «школьного» дела. Меня слишком легко отпустили. Пусть мое имя скрыли, но оно не под замком и я на виду. Возможно, ее высочество бережет меня… Для какого-то политического хода. Я слишком легко отделался, а так не бывает. Ну, не знаю, для удара по кому-то, может, по тем же Кампосам! Я не силен в интригах и политике.

Сеньора согласно кивнула.

– Ладно, убедил. Второй вопрос.

Я замялся. Все же говорить о Бэль придется.

– Мне его подарили, это действительно так. Но подарившая его девушка… Аристократка. Не из простой семьи. А для аристократии получить в собственную службу безопасности подобный прибор – не проблема. Больше ничего не знаю, правда.

– Откуда ты знаешь, что она – аристократка? – усмехнулась моя собеседница, и я понял, что она прекрасно осведомлена, что это за девушка. Скорее всего вычислила по прибору, пока я сидел в «допросной». Здесь ведь не ДБ, это корпус телохранителей королевы, дворец, наверняка тут имеется лучшее оборудование планеты и лучшие специалисты.

С сердца свалился огромный камень. Значит, и это не так страшно – очередная проверка.

– Поведение, манера говорить, осанка. Вещи, над которыми она промежду прочим рассуждала. Совокупность всего, не могу объяснить. Но она не из бедных слоев. И не из среднего класса – средний класс учится в моей школе, я знаю, как они говорят и о чем думают.

– И о каких же вещах она «промежду прочим» рассуждала? – прищурились глаза сеньоры.

Тут я окончательно успокоился.

– Например, пластиковый музыкальный диск, стоимостью двенадцать тысяч империалов для нее не роскошь, а то, что можно послушать на досуге. Я даже представить себе такие деньги не могу, за какую-то безделушку! А сам диск… Для меня это антиквариат, а не музыкальный носитель, уж точно.

– Как ее зовут? – впечатал меня в кресло следующий вопрос. Видимо, предыдущий удовлетворил. Я легкомысленно пожал плечами.

– У нас игра: я не знаю ее имени, она моего. Я не знаю, сеньора.

Я посмотрел честными-пречестными глазами. Действительно, в отличие от русского языка, в испанском под словом «имя» больше подразумевают фамилию, принадлежность к роду. А фамилии Бэль я не знал.

Сеньора осталась недовольна ответом, достала сигареты, подкурила, встала и начала ходить взад и вперед по кабинету.

– Это плохая игра, Хуан Шимановский!

– Я знаю сеньора. Но мы все же решили поиграть в нее. Так интереснее.

– И ты не знаешь, кто она такая?

Я отрицательно покачал головой.

– У нее белые волосы, не так ли?

Я кивнул.

– И в субботу вы были вместе в Королевской галерее.

Это был не вопрос, а утверждение. Отпираться от такого было бы по меньшей мере глупо.

Сеньора полковник все ходила и ходила по кабинету, распространяя вокруг меня табачную вонь, о чем-то думала. Я сидел, отвернувшись в сторону, стараясь не закашляться и дышать через раз. Вытяжка включаться не спешила.

За первой сигаретой последовала вторая. Наконец, находившись, сеньора полковник присела напротив меня, прямо на стол, опустив одну ногу в большом белом латном сапоге на стул.

– Какие у тебя планы насчет нее?

– Пока не знаю, сеньора. Я не смогу смотреть ей в глаза, по крайней мере, пока. Мне стыдно.

– Это глупо – стыдиться того, что не можешь одолеть десятерых. Даже я не одолею десятерых, никого не убив.

Мне понравилось это слово: «не убив». То есть, убив, она одолеет.

– Дело не в них, сеньора. А в том, что я не могу решить свои проблемы. Сегодня они встретили нас в городе, и случилось бы непоправимое, не будь ее охраны. А что будет завтра?

Я не хочу навлекать на нее беду. А если я ей действительно нравлюсь… То не хочу от нее зависеть. Не хочу решать проблемы за ее счет.

– Думаешь, став королевским телохранителем ты не станешь от нее зависеть? Она аристократка, мальчик, а это навсегда!

Я усмехнулся.

– Корпус дает шанс в жизни, вы сами сказали. Я хочу использовать свой шанс.

Я получу уникальные знания и навыки, наверняка после контракта мне предложат неплохую должность. Я на льготных условиях окончу престижный университет, возможно экстерном. К тому же статус вассала ее величества…

Я покачал головой.

– На это уйдут годы, сеньора, но в итоге я буду защищать ее в этой жизни, а не ее охрана – меня.

Сеньора Тьерри надолго задумалась.

– А если она тебя разлюбит? Не дождется?

На что я весело парировал:

– Тогда ее место займет другая. Но на тех же условиях. Жизнь есть жизнь…

Глава 3. Право сильного

Сеньора долго молчала, очень долго, вначале вернувшись в кресло, скурив там третью сигарету, а затем вновь устроив круиз по кабинету. Дымила она, как паровоз на фестивале техников в Манаусе, мне чуть не заплохело. Спасло то, что вытяжки все же заработали.

Наконец, она остановилась напротив меня:

– Значит так, слушай сюда.

Я напрягся.

– Эту штуку – кивок на координатор боя – я отдам позже. Ты, – указательный палец уставился мне в грудь, – несешь ее домой, прячешь там и никому не показываешь. И никогда никому не говоришь, кто тебе ее дал. Понятно?

Я кивнул.

– Дело не в самом координаторе, у нас таких много, мы выдадим тебе еще лучше. Дело в человеке, который тебе его подарил. Ты никогда и никому не рассказываешь о вашей встрече, никому не говоришь, как ее имя и как она вообще выглядит. Во всяком случае, до тех пор, пока я не разрешу. Вопросы?

– А зачем это все?

– Для твоей же безопасности. Поверь, мальчик, многие, узнав, что вы с ней встречались, и ты ей понравился, захотят от тебя избавиться.

– Ее родители? – грустно усмехнулся я.

– К сожалению, нет. От ее родителей я смогла бы тебя защитить.

Вздох.

– Это политика, Хуанито, большая политика, и ты в ней никто, потому делай, что тебе советуют знающие люди. Аристократия – это гадюшник, а ты не готов пока к тому, чтобы в него влезать.

«Судя по подтексту, мой друг Хуанито, ключевое слово здесь «пока». То есть, когда ты станешь хранителем, ты будешь готов к этому.»

«Естественно! –

ответил я сам себе. –

Корпус – своеобразный военный орден, где все друг за друга. Причем эти «все» обладают неприкосновенностью и правом вендетты. Корпус станет надежным щитом, самым надежным в мире, от любой неприятности и невзгоды. В том числе от возможных преследований знати.»

– Я понял, сеньора, – кивнул я. – А вы скажете мне, кто она такая? Как ее имя?

Сеньора Тьерри скривилась, будто съела половину лимона, но от ответа ушла.

– Спроси у нее сам. Это ваша игра, я не вправе нарушать ее правила.

«Все ясно, наступаем на собственные грабли,camarado Шимановский! –

усмехнулся я. –

Так тебе и надо!»

Сеньора затушила бычок, что-то отключила на рабочем столе, надела китель и кивнула мне:

– Пошли.

Я поднялся, и мы куда-то побрели. Коридоры сменялись гермозатворами, шлюзами и очередными коридорами. Кажется, мы шли по переходу в соседнее здание, отдельно стоящий комплекс. Пару раз навстречу нам попадались молодые девчушки в белой форме, некоторые в доспехах. Все они были не старше меня, и при виде нас вытягивались в струнку, отдавая сеньоре честь, провожая мою персону недоуменными взглядами.

Воспользовавшись вынужденной паузой, я решил прикинуть свое состояние, то, что произошло, и о чем говорила сеньора. Выходила не сильно радостная картина.

«Итак, мой друг, что мы имеем? Добренькая тетя-полковник хочет взять тебя в свою контору для опытов. Печально, но только на первый взгляд – после опытов ты получишь вкусную шоколадку и станешь гораздо ближе к своей заветной мечте – служить, но не пресмыкаться. Если выживешь, конечно. Возможно даже получишь трофей, о котором не смеешь мечтать – девочку Бэль, юную аристократку и наследницу богатого рода. Ведь вассал королевы в принципе приравнен по статусу к аристократии, с этой стороны засады не будет – традиция есть традиция. Никаких помех даже для вашего брака быть не должно, не говоря об остальном.

Но имеются и небольшие накладки. Оказывается, в мире знати не все гладко, и некоторые кланы, судя по всему, хотят видеть девочку Бэль в своем составе в качестве невестки. А может, просто мечтают насолить ее семье – наверняка есть и первые, и вторые. Потому многие из них, узнав о существовании человека по имени Хуан Шимановский, с радостью сделают ему принудительное харакири.

Веселенькая перспективка? Угу! Это обязательно произойдет, если ты, малыш, начнешь светить подаренными тебе вещами. Планета круглая, а еще маленькая, как говорят русские, «шила в стоге сена не спрячешь»…

Хотя нет, как-то не так. Но не важно, про шило тоже что-то есть. Главное смысл, а он понятен.

Сеньора же полковник намекает, что защитить тебя может. Не сразу, но это в силах корпуса. Мягкий такой намек, ненавязчивый. И самое прискорбное – маловероятно, что она блефует этим аргументом. Здесь скорее некая забота, что-то сродни материнскому инстинкту: «Я тебя предупредила, помогла, моя совесть чиста, дальше думай сам.»

Вот теперь скажите, как после таких намеков спокойно рассуждать, нужен ли мне корпус?

Признаюсь честно, то, что я сюда сегодня приехал – случайность. Последствие того, что последние два дня был на нервах, эдакий импульсивный порыв, присущий юношеству. Осознал это я лишь скучая в допросной. И теперь главный вопрос – стоит ли идти по этому случайно выбранному пути? Да, слова, сказанные мною в кабинете, звучат красиво, перспективы радужнее некуда – статус, присяга, контракт, должность, защита… Но сеньора правильно сказала, все имеет свою цену. А цена здесь одна – жизнь. Возможность умереть молодым, зеленым, ничего не успевшим юношей. Очень глупым юношей!

Как я понимаю, до самого совета офицеров, пока будут идти тестирования, мне оставят право выбирать – идти к ним или вернуться «на гражданку». Но приняв, корпус вряд ли отпустит: я буду знать слишком много их секретов.

«Две недели, Шимановский!

– подвел итог мой бестелесный собеседник.

– У тебя есть всего две недели, пока не прибыла ее величество, чтобы определиться – хочешь ли ты подписываться под все это.»

Тем временем мы вышли в большое, просто огромное помещение, предназначение которого бросалось в глаза сразу – оно было заполнено матами, тренажерами, жуткого вида непонятными устройствами, дорожками с препятствиями. Тренировочный зал, большой и отлично оборудованный. В зале стоял звонкий гул с эхом, перемежающийся звуком ударов и падений, присущий любому спортивному залу. В нем тренировалось с десятка полтора – два девчонок от двадцати до тридцати. Я говорю «девчонок», хотя некоторые из них старше меня на десяток лет, потому, что это уже вошло в привычку – называть всех «девчонками». Отныне, сколько бы им ни было, я буду называть их только так, даже если кому-то покажется это… Неправильным.

Некоторые девчонки бегали по дорожкам, причем дорожки эти располагались не только на земле, но и висели, подвешенные на специальной арматуре, высоко над нею. Некоторые отрабатывали удары на грушах, иных более сложных приспособлениях, с дроидами и в спарринге, а почти в центре, но немного ближе к нам, располагалось главное круглое цветное татами, вокруг которого сидела группа в составе пяти молодых особей шестнадцати лет, а шестая на татами усиленно и безуспешно отбивалась от тетки с бесстрастным лицом, очевидно, инструктора. Одеты все были в спортивное тренировочное трико неброского серого цвета, смотревшегося немного казенно, но сидящего на фигурах обтягивающее и эротично.

Впрочем, наслаждаться фигурами было некогда, мы быстро вышли на соседнее татами. Главный бой при этом затих и все внимание находящейся вокруг слабой половины человечества мгновенно переместилась на нас. Точнее, на меня. Я обернулся – везде, во всем зале движения прекращались, а внимание приковывалось к моей персоне. Некоторые девчонки улыбались, некоторые стояли с раскрытым ртом, но удивлены были определенно все. Видать, мальчики здесь нечастые гости!

Эту мысль тут же озвучила сеньора полковник:

– Не обращай внимания, просто ты первый мальчик, попавший на территорию корпуса, за много-много лет.

По знаку сеньоры, одна из младших девчонок подбежала и приняла у нее китель.

– Перчатки.

Она и еще одна тут же принесли две пары перчаток. Таких я еще не видел – не столько перчатки, сколько… Даже не с чем сравнить! Ни с кик-боксерскими, ни тем более с боксерскими они не имели ничего общего. Тонкие, открытые, в таких можно бить и ладонью, и ребром ладони, и… Да много чем! По-видимому, единственная их задача – не сильно травмировать противника, причем ключевое слово «не сильно».

– Не кривись, одевай, – усмехнулась сеньора, одевая свои.

– Будете проверять, на что способен? – улыбнулся я.

– А как же! Интересно же, на что способен человек, завоевавший «деревянную» медаль планетарного первенства?

– Это было полтора года назад.

– Тем более! Готов?

Я окинул взглядом себя и ее. Да, я не был в форме, стоял в обычных брюках и рубашке, но и ее форму тренировочной назвать нельзя – парадные штаны, казенная блуза, сапоги на ногах. Сапоги от латных доспехов. Надеюсь, ногами бить она не будет!

Кольцо наблюдателей вокруг сужалось. К линии татами подошла инструктор и с интересом уставилась на нас, остальные подтягивались и располагались чуть подальше – естественно, они же не офицеры! И кстати, майор, встретившая меня у входа, тоже оказалась в зале, стала вдалеке, под навесом, разглядывая предстоящее действо сквозь голографический козырек, приблизив изображение.

– Готов.

– Атакуй.

Я атаковал. Не сильно, проверяя ее защиту. Она отвела мои удары, не блокируя. Что-то было загадочное, интересное в ее движениях. Я пробовал еще и еще, раз за разом наблюдая, как она двигается, с какой грацией. Знающий и любящий это дело человек меня поймет – это было красиво!

– Не бойся, не рассыплюсь! – усмехнулась сеньора, подбадривая меня.

– Я не боюсь.

– И ударить меня не бойся. Скажу больше: если ты по мне попадешь, полноценным боевым ударом, значит, мне пора на пенсию. Бей сильно, не дрейфь!

Я попытался. Провел серию обманных и зарядил левой снизу и тут же правой сбоку. Но все удары оказались в стороне, а мое ухо налилось жаром.

– Не больно?

Я отрицательно покачал головой.

Новая атака, и еще, и еще одна. Все вокруг исчезло, и корпус, и девочки, и офицеры-инструкторы, остались только я и она. Мне нужно было, я обязан был разгадать ее секрет!

Я скакал, как конь, использовал все свои умения и навыки, но раз за разом получал, причем один раз даже чувствительно. Она была неуловима. И… Я, кажется, понял ее секрет.

Их оказалось два. Первый – динамичность. Она ни разу не поставила жесткий блок. Всегда только отводила удары в стороны или отходила сама, разрывая дистанцию. И второй момент – скорость. Она двигалась настолько быстро…

Нет, я не правильно выразился. Она двигалась не быстрее меня, не быстрее обычного человека, но… Она знала, как я ударю, чувствовала это, пока я только начинал делать замах. Когда мой кулак оказывался на месте, ее на том месте уже не было.

Что это, телепатия? В телепатию я не верил, но тем не менее, сеньора раз за разом вытворяла вещи, которые не укладывались в моей голове. И еще один момент, на который я обратил внимание – она была слабее. То есть, если говорить о чистой мышечной массе, я был сильнее. Встретить жестко мой прямой правой, например, было бы для нее некомфортно, и она использовала ту тактику, которая только и могла обеспечить ей победу – маневренность и динамичность. Это был танец, красивый чарующий танец, и не получай я раз за разом, был бы готов танцевать его вечно.

– Ну что, это все, на что ты способен? – в цвет усмехнулась она, пытаясь разозлить.

И я решился. Как я говорил, мой тренер служил в королевском спецназе. Да, он отказался научить меня некоторым… Особенностям ведения боя, но несколько раз до этого показывал коварные удары. Те, которые запрещены всеми федерациями единоборств и которые изучают только в таких вот специальных войсках. Из жалости, видя мое безуспешное противостояние с коллективом отморозков под предводительством Бенито Викторовича Кампоса.

Я провел две простые серии, чтобы усыпить бдительность, затем пара обманных ударов, и…

…И взвыл от боли в локтевом суставе.

Я стоял на четвереньках, если можно назвать четвереньками коленки и одну руку. Вторая же рука была вывернута под опасным углом и посылала в мой мозг через нервную систему невероятное количество болевых импульсов.

– Ай-яй-яй, Хуан Шимановский, а мы, оказывается, не так просты! – сеньора отпустила меня. Я отполз и поднялся, потирая ушибленную руку. – И где же мы научились таким ударам?

Ее глаза пылали смесью бешенства и интереса. Бешенства потому, что я ее почти достал, а интересом…

…Потому, что интересом!

– Друзья показали.

– У тебя очень интересные друзья! Готов?

Я кивнул.

Дальше начался ад. Теперь она не только оборонялась, но и нападала, испытывала мою защиту, а защита эта оказалась… Неахти какой. Ну, сеньора взламывала ее влегкую, слету, почти каждый удар достигал цели, и если бы она била хотя бы в половину своей силы, я был бы уже покойником.

Наконец, она подняла руки кверху.

– Стоп!

Я остановился, отступил на шаг и опустил руки, оценивая свое состояние. Лицо, грудь и руки представляли собой один большой сплошной синяк.

– База у тебя есть, хорошая классика, – уважительно кивнула она, – но только классика. – Затем подала знак стоящей рядом офицеру-инструктору, протягивая перчатки.

– Проверь его, на что способен. Я скоро.

Сеньора инструктор, все это время наблюдавшая за боем, довольно мне усмехнулась, и в этой усмешке проступало нечто плотоядное.

– Ты готов?

Мишель была удивлена обманным ударом – парень не так прост. Которое уже «не так прост» за сегодня? Четвертое? Пятое? Какие боги решили привести его сюда к ней, да еще именно сегодня? Почему именно его из миллионов сверстников со всей планеты?

Но все оказалось не так плохо, тот удар – единственное, что он знал. Она открывалась, несколько раз, как школьница, но он не видел этого, зацикленный на классической школе. Что ж, хорошо.

В ушах вдруг раздалась легкая мелодия из старого детского мультика. Сделанный на время боя прозрачным козырек помутнел, с обратной стороны в него постучался анимешный рыжий лисенок, а иконка второй линии настойчиво замигала.

– Стоп! – остановила она бой. Паренек отступил, с ожиданием глядя на нее.

– База у тебя есть, хорошая классика. Но только классика, – выдала она свой вердикт и кивнула стоящей рядом Норме, чтобы подменила.

– Проверь его, на что способен. Я скоро.

И отошла в сторону, под навес, за тренажеры, активируя линию.

– Слушаю.

В ответ услышала знакомый гневный голос. Очень гневный.

– Я по делу Шимановского!

Мишель была вся во внимании.

– Это дело ведет департамент! Не лезь туда! Я буду вынуждена доложить о твоем внимании Лее!

– Ты на месте? – перебила она.

– Да.

– Я позвоню из кабинета. – И отключила линию. Затем обернулась к мальчишке, которого в этот момент обрабатывала Норма – методично и без жалости. Кажется, стоять ему осталось не долго.

Подошла к дежурному офицеру – тому самому майору.

– Катарина, разработай систему тестов. С завтрашнего дня начнем проверять его.

– Я против этой идеи, – отсутствующим голосом возразила та, наблюдая за поединком. – Мы только убьем его. Искалечим. Он уже сформировался, нам придется его ломать, а в его возрасте это не проходит просто так.

Мишель помолчала, задумавшись, затем недовольно усмехнулась.

– Катарина, как офицер, ты имеешь полное право высказать свое мнение на совете и убедить всех в своей правоте. Но с завтрашнего дня подготовь для него программу тестов – и физических, и психологических. После занятия – она кивнула на татами, где Норма отправляла пацана, не успевшего поставить классический блок, то есть, по ее мнению, допустившего ошибку, в нокдаун – отвезешь его домой, сам он будет не в состоянии. Еще вопросы есть?

– Никак нет, – привычно отрапортовала майор глухим недовольным голосом.

– Вот и хорошо. Я у себя и на второй линии.

И развернувшись, направилась в кабинет, обдумывая предстоящий нелегкий разговор.

* * *

Как я вернулся домой – помню смутно. Болело все. В отличие от сеньоры полковника, инструктор меня не щадила совершенно. Она полностью соответствовала высокому званию «инструктор» – каждый раз, когда я допускал даже незначительную ошибку, она меня жестко наказывала. Пробивала блоки и впарывала так…

То, что я выжил – чудо. Теперь понимаю, что значит «ангельская подготовка». И это я – чужак, которого просто тестировали! А что же они вытворяют со своими новобранцами?

Мама меня не узнала. Нет, конечно, узнала, но…

Я слушал ее упреки, ее испуганный голос, но понимал, что не могу сказать правды, и от этого становилось не по себе. Кое-как отговорившись общими фразами, что это меня не избили, а стоял в спарринге, я завалился спать и тут же вырубился до утра, отсрочив неизбежный разговор. Ее жалко, только-только отошла после предыдущей моей истории, и тут узнать такое… Да еще, что сын ее придумал это в здравом уме и трезвой памяти…

Утром меня поднял привычный будильник. Что делать дальше я не знал, ибо сеньора майор, почему-то лично отвозившая меня после избиения домой, на мой вопрос лаконично ответила:

– Мы с тобой свяжемся.

И уехала.

То есть, меня взяли на примету и начнут разрабатывать. Когда им будет нужно, они выдернут меня, а пока я свободен, словно ветер в поле. Сколько ждать, пока понадоблюсь – неизвестно, а раз так, я решил пожить своей старой прежней жизнью хотя бы день, или сколько мне отмерят. Вряд ли появится еще такая возможность.

…А значит, надо идти в школу.

Я быстро оделся, перекусил оставленным мамой завтраком, надел привычный костюм, с сожалением провел рукой по волосам, на которых еще вчера утром покоился подаренный навигатор, и отправился в свой выстраданный храм науки. Именно выстраданный, я заслужил право учиться в нем, завоевал в бою, и, кстати, не был там с самой победы, с самого визита королевы.

Школьный двор встретил меня привычным гулом и суетой вокруг работающего фонтана. Я медленно шел, смотря на лица одноклассников, однокурсников и просто знакомых и незнакомых ребят, и вдруг отчетливо понял, что мне не с ними. Я не хочу здесь учиться, я не хочу жить по установленным кем-то давным-давно правилам. Не хочу гнить много лет, отрабатывая короне грант, идти по пути, уготованному всем, находящимся здесь. Да, ребята довольны, счастливы своей судьбой и перспективами. Не только титуляры, которым без этой школы придется в жизни несладко, но и платники. На прошлой неделе я рассуждал про Кампоса и то, кого что ждет в этой жизни. Я ошибся. Люди РАДЫ тому, что их ждет. Они смирились и не хотят другой доли.