Текст книги "Золотая планета. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 107 (всего у книги 140 страниц)

  Ответом ей стало ошарашенное молчание – такого поворота не ждали. Не от прямолинейной, как центральная аллея туристической зоны, Капитошки. Девочки начали рассматривать друг друга, во все глаза, причем как представителей своих, так и чужих взводов, на всех без исключения лицах проступил один-единственный вопрос: "Кто?" Все просто лучились от интереса, и я дам руку на отсечения, ближайшие пару дней в кубрике это станет темой для пересудов номер один. Ай-да сеньора Ортега! Не ждал! И что прискорбнее всего, после того, как я сам себя подставил, шансов докопаться до истины у девочек предостаточно.

  Мои девчонки так же смотрели ошарашено, особенно Роза. Кассандра стояла задумчивая, Мия и Гюльзар были удивлены, но скорее за компанию со всеми, и лишь Паула покровительственно улыбалась. Смотрела с усмешкой, как бы говоря: "Ханито, ну ты красавчик! Так держать! Давно пора!" И я еще раз убедился, что несмотря на ее выходки, она в этом гадюшнике по духу мне ближе всех.

  Тем временем Капитошка, довольная эффектом, обернулась ко мне.

  – Видишь, Хуанито, молчат. – Рот ее растянулся в покровительственной усмешке. – Они все явились вовремя, даже вот эта, – кивок на стоящую рядом. – Так что думай в следующий раз, с кем трахаешься. Враз подставят.

  Терпеть нравоучения Капитошки? Я готов был провалиться под землю! Лучше б в морду дала, честное слово! Но именно этого она и добивалась, и заслуженно торжествовала.

  – За опоздание на развод без уважительной причины, – продолжила она казенным голосом, – тебе назначается двадцать ударов плетью. Наказание приводится в исполнение немедленно, в назидание остальным.

  Ну, хоть это ожидаемо – я даже бровью не повел. Двадцать ударов это максимум, который она имеет право мне назначить, как дежурный офицер проштрафившемуся кадету, не передавая дело по инстанции выше. Выше – да, дисциплинарная комиссия минимум из трех человек, там все серьезно, и двадцатью ударами не отделаюсь, но тогда меня накажут ОНИ, а не она. Именно поэтому сеньора Ортега и тянула с разводом – поквитаться лично. Ну, да ладно – заслужил – получу, где наша не пропадала...

  Не удовольствовавшись моей кислой реакцией на произнесенное, Капитошка решила добить. Подошла ближе и прошептала еще раз, еле слышно:

  – Я серьезно говорю, Шимановский! Выбирай себе подруг аккуратнее!..

  – Разберусь без вас, сеньора Ортега! – так же еле слышно прошептал я.

  Она вновь оскалилась и кивнула наказующим, которые, взяв меня под руки, повели к раме. Вокруг по-прежнему царила тишина.

  Но когда меня уже приковали, а тросы, удерживающие руки, натянулись, ситуация на Плацу вдруг резко изменилась, а Плац, вроде как зашушукавшийся, снова затих. В помещение вошла Мишель.

  Я сразу перевел на нее взгляд: растрепанная, без косметики, под глазами круги. Все всегда привыкли видеть ее строгой, подтянутой, с иголочки, и то, что она явилась на развод в таком виде, свидетельствовало о многом. Любой другой местной сеньоре такой финт был бы простителен, но у Мишель сложился определенный образ, имидж, и она не могла нарушить его просто так. Я прочел по лицам девчонок, что теперь это станет темой номер два – выяснить, почему аккуратистка сеньора Тьерри позволила себе подобное. И почему от нее не веет за три километра хищницей, строгой-престрогой, готовой удавить всех, кто скажет или посмотрит не так, как нужно, как веет обычно.

  Я, как человек, знающий ответы на все эти вопросы, попытался провалиться сквозь землю. Но мало того, что земля не проваливалась, так я еще и был для верности прикован браслетами к раме для наказаний, не мог даже шелохнуться. Хотя по глазам Мишель, медленно приблизившейся и одарившей пронзающим взглядом, понял, что самоубийство в данный момент было бы оптимальным выходом.

  – Что здесь происходит? – спросила она. Тихо-тихо, не повышая голоса. Даже тональность ее была какой-то расслабленной. На первый взгляд, конечно, за ней чувствовалась сталь, но все-таки было понятно, что это не та же самая боевая стерва, которую все привыкли видеть.

  – Опоздание, – отрапортовала Капитошка, которая явно ничего не поняла. – Без уважительной причины. Вину признает, говорит, проспал.

  – Признает, говоришь? – Она усмехнулась и подошла вплотную. Весь Плац, словно чувствуя что-то особенное, необычное, замер, во все глаза следя за происходящим. – Это хорошо, что признает.

  Ее взгляд принялся буравить меня насквозь. Если бы им можно было убить, или хотя бы воспламенить, ручаюсь, Мишель бы сделала это. ТАКОЙ злости в ее глазах я еще никогда не видел! И дай бог не увидеть. Будь я не на плацу, перед лицом полутора сотен девчонок, она заехала бы мне, после чего методично избивала бы, пока не потеряю сознание. Но позволить себе такую роскошь она не могла, к своему сожалению.

  Смотрела она секунд десять, не больше. Но мне хватило. И главное, очень уж многие в строю поняли, что означает этот взгляд. Но Мишель, очевидно, не собиралась прятаться, ибо развернувшись, отдала Капитошке немыслимый приказ:

  – Развязать. Отпустить.

  – Но сеньора... – Капитошка сперва опешила, но быстро подобралась, осознавая, что именно ей приказали. – Сеньора полковник, я не могу исполнить этот приказ!

  Мишель, собравшаяся было уходить, остановилась. Медленно обернулась. И я почувствовал, что Капитошка попала. Мишель срочно нужен был кто-то для битья, спустить пар, и эта крыса невольно предложила свою кандидатуру.

  Голос Мишель налился сталью:

  – Капитан-лейтенант Ортега, поясните?

  Та вновь сбилась, почуяв неладное, но было поздно.

  – Сеньора полковник! Мальчишка опоздал на развод! При этом проигнорировав утренний комплекс упражнений! Его необходимо наказать! Иначе мы создадим прецедент, покажем, что правила существуют не для всех, что их можно нарушать!

  – Капитан Ортега! – Мишель немного повысила голос и усмехнулась. Нехорошо усмехнулась. – У вас хорошо со знанием устава? Что-то у меня закрадываются сомнения относительно этого. И относительно соответствия вас занимаемой должности. Вопросы есть?

  – Никак нет, сеньора полковник! – вытянулась в струнку Капитошка.

  – Вольно! – бросила Мишель, развернулась и быстрым шагом покинула помещение. Внутри я зааплодировал – так опустить Капитошку при всех?..

  Но была и другая сторона медали. Мишель только что расписалась в том, что именно с ней я провел эту ночь. Теперь обе темы для разговоров плавно сольются в одну, а я совершенно не знаю, как реагировать.

  ...Да, да, понимаю, она была не обязана этого делать. Заслужил – получай. И тайна осталась бы тайной. Девочек-операторов прижучили бы, они ничего бы не сказали относительно вида меня, бегущего по пустым коридорам, это в ее власти. Ведь тамошние девочки совсем не рядовой личный состав, у них секретность, и чем прижучить найдется. А без этого вычислить, в чьей каюте я ночевал, дело непростое. Но Мишель чувствовала свою вину за произошедшее, свою ответственность – сама же не давала мне спать. И если бы сейчас не вмешалась, я мог "обидеться" и предъявлять претензии. Что для нее неприемлемо. Она не хочет рушить только-только проклюнувшийся было между нами контакт, а то что это за "добрая тетушка", если позволяет наказывать "любимого племянника" за собственные просчеты?

  Так что из двух вариантов – тайны, но потери лица, или тесного продолжения "дружбы", но без тайны для окружающих, она выбрала последнее. Последствия этого трудно спрогнозировать, но то, что решилась – доказательство того, что это важнее глупых внутрикорпусных пересудов. Следовательно, со мной будут работать очень плотно, продолжая готовить к занятию неведомых и немыслимых ныне высот. Подконтрольных неким силам, естественно, которые она представляет, но то забота не сегодняшнего дня.

  – Развязать! – нехотя бросила Капитошка, долго-долго вглядывающаяся в мое лицо, на которое я повесил бесстрастную маску. Кажется, дошло даже до нее.

  – Дежурным – принять смену! – отдала она приказ, отвернувшись, наконец, к остальным. – Занять посты! Остальные свободны!

   «Н-да, Шимановский! Ты попал!»– озвучил мои подозрения внутренний голос.

Глава 8. Противостояние (часть 1)

Март 2448, Венера, Альфа, Золотой дворец. Корпус королевских телохранителей

  Где они столько щебенки взяли? Это ж надо, специально завозить сюда битую щебенку, бетонные обломки домов (а может заводской брак), арматуру, и мастерить здесь полигон, который, не знай я точно, что находится в подземельях дворца, принял бы за настоящие руины настоящей атомной войны! Обгорелые остовы невысоких домов, торчащие в разные стороны куски металла, битый бетонопластик... Ужас!

  И по этому ужасу, идентичному натуральному, я шел с винтовкой в руке, аккуратно переступая с ноги на ногу, стараясь не шелестеть камнями. Моя задача была до безобразия проста – найти и уничтожить "преступников", девочек сорок четвертого взвода, которых офицеры, усугубляя наше с ними противостояние, сделали наставниками практических занятий по тактике. Причем нам всем, чему мои девчонки ужасно "рады".

  Ага, "рады". Потому, что "сорок четверка" прошла огонь и воду, и только после этого попала в хранители. Когда Мишель показала мне их личные дела, их послужной список, я минут пять сидел в ступоре. Мне стала понятна причина их надменного отношения к резервистам и просто наплевательского к более младшим. Это боевики, самые настоящие, и даже в хранителях их использовали только во втором кольце, где они могли реализовать свои специфические таланты. Теперь же они всячески измывались над нашим взводом, показывая не просто класс, а высший пилотаж игры в контрас. (z) Игры, да, ибо практические занятия по тактике плавно переросли в игры, где мы всем взводом, учились работать в связке в приближенных к реальным ситуациям. Например, отрабатывая освобождение заложников. Зачистку территории. Уничтожение огневой точки противника в условиях колониального городского боя. Бои в коммуникационных тоннелях. И многое-многое другое, что может пригодиться личной армии клана Веласкес в будущем.

  Девчонки выли, ибо разница в классе давила. За все две недели ежедневных изнуряющих игрищ мы смогли победить их всего два (!) раза. Да и то один был совершенно случайным – противницы допустили совсем уж детскую ошибку, расслабились, видя наш низкий общий уровень. Теперь, кстати, таких ошибок не допускают. И достается на орехи абсолютно всей "чертовой дюжине", не важно, что именно я явился причиной "прикомандирования" их к нам. "Не получается? Учитесь!" – сказала Мишель на мои замечания, что это не совсем педагогично. "Они те еще сучки, но что есть, то есть – опыта у них не занимать". На мои слова о том, почему же их списали с таким опытом из хранителей, златовласая предпочла промолчать. Она вообще всегда молчит, когда речь заходит о противостоянии, лишь загадочно улыбается. Стерва!

  Отличия от спортивного контрас у нас, естественно, есть. Мы занимаемся в боевых скафандрах, а не специальных спортивных, в которых сочленения блокируются, если попасть по конечности. Просто внутри скафандра загорается красная лампочка, тем сильнее, чем больше степень повреждения. При "смерти" же тебя не парализует, ты можешь двигаться – вещь в спорте немыслимая. А вот оружие игровое, импульсное, хотя идентичное настоящему по всем параметрам. Яйцеголовые этого вида спорта разработали за долгие годы практически полные копии любого вида оружия, в которых даже отдача такая же, как у оригинала (и именно этот пункт вызывает восхищение, ибо подчеркну, оружие импульсное, изначально не имеющее никакой отдачи). Впервые перед полигоном мы прошли специальную комнату-"душевую", где на выданные скафандры был распылен специальный состав, принимающий и проводящий импульсы от оружия. Теперь же каждый раз мы подключаем этот слой к специальному разъему, который фиксирует импульсы попаданий, обрабатывает и выдает сигнал о повреждениях. Вот такие вот игрушки. После же каждого боя с нами занимается инструктор, объясняет и показывает ошибки, разъясняет, как можно было их избежать. Часть из этого мы после отрабатываем, но на следующий и послеследующий день раз за разом "сливаем" все бои.

  Как я подозреваю, дело не только в том, что "сорок четверка" – крутые. Просто в нашем взводе нет таких гениев тактики, как там. Кассандра – хороший исполнитель уже поставленных задач, может работать по отлаженной готовой схеме, но импровизировать на ходу у нее получается с натягом. Она чувствует опасность, да, и это нас часто спасало от практически полного разгрома, но на одной интуиции далеко не уедешь. Противницы обыгрывают нас на стратегическим уровне, и итальянка ничего не может с этим поделать.

  Сестренки тоже помочь могут не особо. Они чувствуют друг друга, действуют слаженно, но именно что только друг с другом. А контрас – война командная. Паула и Гюльзар не могут помочь вообще ничем. Паула – хорошая боевая единица, хороший исполнитель, ее всегда ставят на острие атаки, но в стратегии и тактике – полный ноль. Маркиза же – снайпер, она отлично стреляет, но это и все ее достоинства. Она сражается там, куда ее ставят, а ставим мы ее раз за разом на неверной, просчитанной противниками позиции.

  Я же... Трудный вопрос. У меня недостает опыта указывать девчонкам, где именно они не правы. Иногда я вижу это, иногда нет. Один раз, увидев, я сказал, что надо не так, и предложил свой вариант развития событий. Но нас "слили" с катастрофическим разгромом, после чего на "чертовой дюжине" вызверилась еще и тренер, обозвав "безмозглыми макаками" и "тупыми..." В общем, скверно обозвала. И с тех пор девчонки доверять мне командование не спешили. Да я и не рвался.

  Вот и сейчас чувствовал, что бой идет неправильно. Правильнее было бы Мии и Пауле зайти с восточной стороны, Розе и Кассандре через два пролета от меня справа, а мне и Маркизе держать этот проход для тактического маневра. Маркизу же усадить на "высотке" на северо-западе, оттуда она перекроет в случае чего и мой сектор, и сектор Розы с Кассандрой, и легко сменит позицию на атакующую, когда мы противниц обнаружим. Острие же атаки составят Мия и Паула – одна как самая боевитая, другая как напарница чувствующей и поддерживающей ее Розы. В засаду которой с той стороны не даст попасть итальянка, ибо там есть где спрятаться. Вместо этого у нас всё... Через задний проход. Я почти не сомневался, что этот бой так же "слит", уже, на тактическом уровне, ибо мы наступаем вслепую, пыжимся, что-то наспех делаем, а обычно после этого оказываемся под перекрестным обстрелом.

  Я махнул рукой, показывая жест "стоп". Паула, шагающая в двадцати метрах справа, замерла. Ах да, я забыл сказать, вся наша связь по условиям задания прослушивается сорок четвертым взводом. Как осложняющий жизнь фактор. И Мишель так же ни в какую не хочет этого фактора наших противниц лишить. Потому мы проигрываем даже те бои, где у нас есть шансы победить – банально "сливаем" свои планы через связь. Ведь нельзя действовать в абсолютном молчании; когда нет зрительного контакта, волей-неволей связь приходится использовать.

  Красноволосая остановилась, припала к земле. Прислушалась. Я увеличил мощность внешних звуковых сканеров – нет, тихо. Но мне не нравилась эта тишина, не нравилось происходящее. Я чувствовал, там ловушка, но как избежать ее – не знал. Показал ей рукой: "Нет" и "Туда не ходи". "Иди туда". Она кивнула – поняла. Крадучись, пошел вокруг дома. Сейчас бы забраться на второй этаж и осмотреться, но там буду как на ладони – укрыться негде. Если их снайперы, а у них аж два снайпера, выбрали верную позицию, на этом моя миссия закончится. Обошел дом, выглянул из-за осколка бетонной плиты. Тихо. Но эта тишина перед бурей.

  – Все готовы? – Это Кассандра.

  – Так точно. – Сестренки. Обе, в одной связке.

  – Так точно. – Это Гюльзар.

  – Огонек?

  – Готовы, – недовольно пробормотала за нас обоих Паула.

  – Начали!

  Сегодня мы – "полицейские", должны атаковать, чтобы спасти... Нет, не заложников, заложников мы точно "не спасем". Материальную ценность в виде чемоданчика, являющуюся условием победы, которую надо вырвать из загребущих ручонок противниц. Мы знаем их примерное местоположение (по-спортивному "стартовая зона"), и стартовали раньше. То есть, уйти далеко от места "обнаружения" они не могли, и наша задача, как королевских коммандос, не дать им это сделать. На нашей стороне факторы места и времени, они не знают, когда и откуда мы атакуем, но я не особо верил, что это нам поможет.

  Действительно, послышалась возня, крики и мат. Девчонки атаковали слажено, как и планировалось, но через полминуты иконка Розы заискрила розовым. Еще через минуту мы лишились Мии. И только в этот момент в бой вступила Паула.

  Ее ждали. Открыли огонь. И "ранили". Но я не зря ушел в сторону и ползком лез в дебри оплавленных "домов" по крошеву из бетона и пластика. Я вычислил сразу три позиции "сорок четвертых", и сразу же дал очередь по месту, откуда атаковали Паулу. Перекат, уход. На колено, вновь огонь. Есть, снова попал. Две. На третьей позиции больше никого. В этот момент мы лишились Кассандры, как выяснилось позже, пытавшейся прикрыть отход "раненой" Розы, а затем они добили и ее саму. Гюльзар же не могла помочь им ничем – находилась в секторе, где не было НИКОГО из защищающихся. Конечно, в тот момент я многого из этого не знал, подробности выяснились позже, после боя, однако чувствовал, что с красноволосой мы остались наедине. И помчался, но не к ней, а в сторону, куда меня гнала и гнала интуиция – надо было добить вычисленную фигуру на третьей позиции. Так, теперь вокруг дома. Достаточно. Рывок, гашетка.

  "Сорок четвертая" упала. Но всего лишь ранена, потому, как двигается – юркнула за укрытие. В этот момент я снова услышал аристократические высказывания Паулы, заменяющие ей фольклорные обороты, явно отстреливающейся от наседающих "защищающихся" – на мини-карте ее точка подалась назад.

  – Гюльзар, влево уходи! Там ждут! – успел предупредить я свою вторую оставшуюся напарницу и продолжил преследование.

  И чуть сам не нарвался на засаду. Это были те, кто сидел в резерве – они открыли шквальный огонь и заставили спрятаться за плитой, но задачу выполнили – свою отбили. Теперь мне ее не видать, как своих ушей. А ранение у нас не подразумевает ущемлений в движении или стрельбе, так что количество их стволов не изменилось. В этот момент погасла точка Маркизы, а иконка ее заплыла красным цветом – все-таки нарвалась на кого-то из их снайперов. Грамотно оборону организовали девочки, ничего не скажешь! Итак, мы с красноволосой остались вдвоем. «Вполтора»– подсказал внутренний голос, учитывая «ранение» напарницы.

  Самая оптимальная тактика была бы вернуться и поддержать ее, попытаться тянуть время, но знал, что это бесполезно. В реальном бою так и сделал бы, но сейчас, осоловевший от неудач, я плюнул и полез вперед, дуром, обойдя место, куда пристрелялись девочки резерва "сорок четвертых". Паула "ранена", она не жилец, одно попадание и всё. Я же хотел перед "смертью" захватить еще кого-нибудь.

  И у меня это получилось. Совершив головокружительный трюк, прыгнул, перекатился в зону, откуда зашел с тыла двум "сорок четвертым", ведущим перестрелку с Паулой, и всадил в одну из них половину условной обоймы. Другую не зацепил – успела перекатиться за завал.

  Итак, шансы увеличились, но никак не сравнялись. Их оставалось пятеро против двоих.

  Уничтожив наших, весь взвод противников сосредоточился на нас с Паулой. Мы же были разобщены, не могли помочь друг другу. Пользуясь этим, они удерживали меня на расстоянии, не давая приблизиться к красноволосой, и атаковали ее вчетвером, с разных сторон. А после ее закономерного исчезновения с мини-карты, скопом взялись за меня.

  Я побежал. Все равно куда, главное не сидеть на месте, не дать обложить. Но там, повторюсь, были девочки со стажем, и организовывать охоту умели. Но отчего-то не спешили приканчивать меня, раз за разом давая уйти из явной "коробочки".

  Почему – выяснилось позже, когда я, ведя огонь из-за укрытия, вдруг почувствовал движение сбоку и попытался перевести ствол в искомую сторону, но был сбит с ног и повален на землю. Все время моих метаний она обходила меня по большой дуге, и сейчас оказалась в самое нужное время в нужном месте.

  – Ах ты ж подонок! – закричала она по внешней связи. Над забралом девочки сверкала белыми буквами надпись: "Natalie". Удар, приклад ее винтовки опустился мне на шлем. Естественно, тот выдержал – не такой был у меня скафандр, чтобы не выдержать подобное. Но она замахнулась и опустила приклад еще и еще. После же через завал перепрыгнула ее подруга с надписью "Sandra" на шлеме, и подняла откинутое Натали оружие.

  Как раз вовремя. Потому, что пользуясь перевесом в физической силе, я отпихнул Натали ногой, перекатился и вскочил.

  Пауза.

  Они встали по бокам от меня. Я пятился, но за спиной несокрушимо стояла стена, лишая любого маневра. Без оружия мне нечего им противопоставить, а сила специализированного скафандра, когда на тебя смотрят стволы аж двух винтовок, не играет никакой роли. Шах и мат.

  – Троих! Этот гад троих пристрелил! – произнесла Сандра с нескрываемой злобой.

  – Молодец, что можно сказать? – усмехнулась в ответ Натали. Затем они напали, обе, разом. Возможно, у меня были шансы справиться с ними, все-таки бой в доспехах не то же, что без оных, но когда я вывернулся и двинул Сандре по забралу, пытаясь вырвать второй рукой оружие, подтянулись еще девочки, и их стало трое. А затем четверо.

  Они били меня со всей возможной силой, винтовками, прикладами, ногами. Было не столько больно, сколько обидно. Им ничего не стоило пристрелить меня и выиграть сражение, но им необходимо было покуражиться, унизить. Это и являлось целью их сегодняшней операции, после того, как я остался один с "раненой" Паулой. И самое скверное, пока инструкроры не подкрасят меня красным в ручном режиме, девочки в своем праве.

  – Всем стоп! – лампочка, наконец, загорелась, а голос одной из тренеров на всякий случай продублировал приказ. – Бой закончен! Победили "преступники"!

  – Мы тебя все равно уроем, – оскалилась Сандра, опуская и закидывая винтовку за плечо. Оскалилась, да, хотя лицо ее под забралом я видеть не мог. Но чувствовал. – Не здесь, нет. Но обязательно.

  – Посмотрим! – пробормотал я, поднимаясь. Тело болело, и это слабо сказано. Несмотря на колоссальные по сравнению с легкими скафандрами корпуса компенсаторы, удар приклада со всей силы, словно дубиной, это не хухры-мухры. Хорошо еще, что шлем хороший, от сотрясения защитил, а то лежать бы мне в медблоке. Сволочи! Ненавижу!

  Я не был зол, нет. Я пылал. И это тоже слабо сказано. Как и подозревал, Мишель сидела на наблюдательном пункте полигона и щебетала с обоими инструкторами о чем-то своем, далеком. «О косметике».

  – Вы и это будете им позволять? – взял я быка за рога.

  – Позволять что? – сделала картинные глаза одна из инструкторов. Я перевел взгляд на свою теперь уже официальную любовницу. Та сидела с наиехиднейшим видом.

  – А что, что-то было не по правилам? – Она наивно захлопала ресницами.

  Я развернулся и помчался прочь, домой, в каюту. Присутствовать при разборе полетов не хотелось совершенно.

  – Ангелито! Стоять! Куда пошел?! – попыталась крикнуть вдогонку одна из тренеров, но меня бы не остановил и "Экспресс любви" на полном ходу на встречном курсе.

  – Так что хвалили одного тебя, – доложилась Роза. Сестренки описывали произошедшее после моего ухода, попутно втирая мне в больные места мазь от ушибов. В двух местах им пришлось сделать инъекции, чтобы не образовалось гематом – дело не серьезное, но мое дальнейшее обучение замедлит.

  – Если бы ты остался, тебе бы влетело, что бросил Паулу, – продолжила Мия. – Но тебя не было, потому тебя хвалили.

  – Да, ты один завалил троих, – воскликнула Роза. – Троих, Хуан! Мы, все остальные, смогли лишь ранить двоих. Ранить, не убить даже! Но Мия правильно сказала, если бы ты присутствовал, тебя бы тоже разделали под орех. Так что хорошо, что ты психанул.

  – А за это ничего не будет, что психанул? – усмехнулся я.

  – Нет, Мишель тебя отмазала, – покачала головой сидящая на соседней кровати Кассандра. – Сказала, не обращать внимание, все нормально, Так что в основном ругали нас, что мы безмозглые курицы. И даже ты безмозглый, раз кинулся на авантюру без прикрытия. Ты повел себя как хороший солдат, а надо действовать, как хорошая группа. Хорошая группа всегда победит хорошего солдата, даже если будет состоять из плохих солдат. – Она вздохнула. – В общем, я плохо формулирую по-испански, но ты меня понял. Мы – команда, и должны действовать, как команда. Одиночные акции, вроде того, что сделал ты, при общем низком уровне ничего не стоят. Типа, вы сами убедились в этом, девочки, и передайте сие знание вашему психованному герою. Чтобы не расслаблялся.

  Роза и Мия переглянулись с нею косыми взглядами, но та была непробиваема.

  – А что? Пусть знает! Не маленький!

  Она встала и пошла к выходу.

  – Не обращай на нее внимание. – Роза сочувствующе сжала мне плечо.

  Не обращать внимания? Это нелегко. Потому, что то, что происходит со мной и сорок четвертым взводом, какой-то острый язычок в корпусе охарактеризовал точным словом "противостояние". Все здесь понимают, что добром это не кончится, что останется только один из нас – или я, или они. Третьего не дано, слишком далеко все зашло. И в своем противостоянии я один-одинешенек, на всех фронтах. Мои девочки помогают в этом точно так же, как и на полигоне – никак. Я один, вновь один перед всем миром, и конца-края этому нет. Видно, такая у меня судьба.

* * *

Парой недель ранее

  Лицо горело. Было стыдно, но я не мог ответить даже сам себе, почему. Что такого произошло? Мужчина переспал с женщиной – дело до безобразия банальное, и плевать, что ее старший ребенок не намного младше его самого. С точки зрения физиологии он мужчина, а перед физиологией все едины. Ну и что, что начальница? Подумаешь! Сколько людей спят с начальниками? Причем не только женщины с начальниками-мужчинами, но и мужчины с начальницами-женщинами. Миллионы! И то, что здесь полувоенная организация ничего не меняет. А что все узнали? Простите, о нас с Катариной узнали практически сразу, и пары месяцев не прошло, хотя и она контактами не злоупотребляла, и шифровались мы будь здоров. В таком маленьком коллективе это неизбежность: достаточно или ее, или моему поведению отклониться от нормы, а оно не может не отклониться, все всё поймут. Ну, будут пересуды, намеки, улыбки вслед... Но какая к демонам разница? Что намеки, что проверенная информация в лоб, итог один: я буду и дальше спать с Мишель, и все будут об этом знать. Так чего мне стесняться? Чего переживать?

  Но взять себя в руки не мог. Меня трясло от кислых и ядовитых улыбок в свой адрес. Пытался отвлечься, отвернуться, но раз за разом оказывался в исходном состоянии. Потому, что отреагировать на такую новость, хоть взглядом, хоть жестом, хоть улыбкой, своим долгом считали ВСЕ.

  Девчонки ничего не спрашивали, не задавали глупых вопросов, за что я был им отдельно благодарен, и, видя мое состояние, защищали, как могли. Они отгородили меня от всего света, и так и вели в столовую, окружив со всех сторон, никого близко не подпуская. Наверное, благодаря их действиям я не сорвался – это дало мне необходимый минимум времени, чтобы хоть как-то прийти в себя.

  Очнулся я сидящим за столиком, в окружении все тех же девчонок, азартно ковыряющий вилкой в тарелке. Девчонки щебетали о своем, о девичьем, не касаясь скользких тем, создавая информационную завесу – ведь именно моя персона была центром внимания всей столовой.

  Почувствовав себя лучше, принялся исподтишка разглядывать окружающих, кто как себя ведет, кто как в мою сторону смотрит. И пришел к выводу, что не все так страшно. Да, эта новость – сенсация, но как любая сенсация, быстро разойдется, сойдет на "нет". Корпус выгодно отличается от той же армии тем, что в нем фактически узаконены "горизонтальные связи", межличностные отношения между сослуживцами, и все привыкли к такому положению вещей. Вопрос, кому с кем спать, здесь личное дело каждого. Это взбодрило.

  Да, взгляды. Но в основном только взгляды и разговоры в узких кругах. Все вернется на круги своя, ибо с глобальной точки зрения изменилось мало что. Я и так слыл принцем, особой королевской крови, что ставило меня выше всех присутствующих. Плюс все понимали, что готовят меня для непростых дел. И "горизонтальная связь" с главой сего заведения – именно горизонтальная, ибо в перспективе мы будем работать на одном уровне, в одной команде, я не вечно буду в положении подчиненного.

  Я уже почти успокоился, когда, наконец, это произошло. Это оказалась моя не так давно знакомая мулатка, причем отношения у нас носили характер натянутой тетивы.

  – Привет!

  Ввиду того, что девчонки заняли все места за столиком, расположившись максимально широко, и никого не пускали, она встала напротив, прислонив зад к соседнему столу. И посмотрела со смесью удивления, восхищения и иронии.

  – Привет, – поднял я голову, интонацией давая понять, что не настроен разговаривать.

  – Поздравлять не буду, это личное дело каждого... – залилась она, я же непроизвольно сжал кулаки, – Но у меня... Да и не только меня, – она оглядела притихших девочек за соседними столиками, – возник один вопрос. Почему только старухи? Вокруг же столько молодых! Красивых, сексуальных! Все сами готовы на тебя вешаться! А ты?

  Я продолжал держать маску непробиваемости, хотя это снижало пространство для маневра. А с женщинами нельзя только защищаться – заклюют. Однако, что говорить, не знал.

  Выручила Кассандра, красиво рассмеявшись:

  – Марта, милая, ты что, такая тупая, да?

  Зал вокруг замер. Я тоже. Девчонки меня защищали, причем не пассивно, отсекая, а впервые активно, вмешиваясь в разговор.

  – Ты что, такая дура, что не замечаешь очевидных вещей? – продолжила итальянка. – Да посмотри ты на себя! Что, ну что, скажи, с тебя можно взять?

  Оценивающее молчание.

  – Ну, смазливая. Ну, тельце так себе, ничего. Ну, мулатка, многим мальчикам нравится. Дойки тоже так себе – и ни туда, и ни сюда, и не большие, и не маленькие. Задница – и та средне!..

  Кассандра так деловито ее разглядывала, взглядом умудренного опытом, прошедшего огонь и воду бисексуала, что меня начал разбирать смех. У зрителей вокруг это так же не могло не вызвать улыбки.