Текст книги "Золотая планета. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 115 (всего у книги 140 страниц)

  – Вы тоже. К машинам. – Это она девчонкам. Старшая кивнула и еще через минуту на этаже стало совсем пусто. Даже в отдаленных каморках. Кроме нее самой, Изабеллы, Мэри и Мамочки. Две последние вальяжно прохаживались по этажу в поисках мыслимых угроз.

  – Я вас слушаю, сеньор комиссар, – промолвила Изабелла. Тот прокашлялся.

  – Это была банда Бенито Кампоса.

  – Кого?

  – Бенито Кампос, ваше высочество. Сын хефе, Виктора Кампоса. Это не банда в прямом смысле слова, просто группа его друзей. Это их нашел наш патруль, когда приехал к месту происшествия.

  Лана крякнула от досады. Сын хефе. Приехали. Чего-то подобного она и ожидала.

  – Они все были без сознания, парализованы, ваше высочество, но медики подтвердили, с ними все в порядке. Они сами начали приходить в себя, где-то минут через пятнадцать после начала воздействия, то есть минут через десять после прибытия наших машин. Медики осматривали их уже постфактум, в сознании.

  Бэль держалась молодцом. Глаза ошарашены, самой не по себе, но голос твердый и жесткий.

  – Там были только... Члены банды этого... Кампоса?

  – Да. – Комиссар кивнул.

  – И никого больше?

  – Нет, ваше высочество, никого.

  – А они не говорили, кто именно был тот человек, на которого они напали? Я имею в виду юношу?

  Комиссар пожал плечами.

  – Возможно, они говорили об этом между собой. Но сами понимаете, это нигде не было зафиксировано.

  – Что вам приказали дальше? – вернула разговор на нужную стезю Лана.

  – Дон Виктор приказал найти, кто именно та суч... Девушка, охрана которой расстреляла его сына. А так же стереть все данные об инциденте, чтобы не осталось никаких следов.

  – Нашли? – усмехнулась Лана. – Ту сучку?

  Комиссар вновь пожал плечами.

  – Мы – нет. Но искали не только мы, у дона хефе свои люди и свои связи, выяснил ли это он – мне неведомо.

  – Значит, вы только стерли данные об инциденте.

  Комиссар поднял затравленный взгляд.

  – Нет. Это были не мы, сеньорита.

  – Не вы? – Лана удивленно вскинула брови, начиная догадываться, что к чему.

  – Не мы. Это сделал кто-то... Кто-то официальный. Наверху. – Он ткнул пальцем в потолок. – Причем подчистил так, что не осталось никаких следов и упоминаний, вообще. Ни у нас, ни у медиков.

  – Но дону вы сказали, естественно, что это вы, – усмехнулась девчонка.

  Ответа не требовалось.

  – Я больше ничего не знаю. Честно, ваше высочество, не знаю ничего! – чуть ли не завыл комиссар, в голос его вплелись нотки панического ужаса. – Только это!..

  Вид у комиссара был жалкий. Наверное думал, что теперь, согласно законам мира отморозков, его должны грохнуть? То ли чтоб свидетелей не оставлять, то ли в назидание другим? Наверное. Лана не знала. Но оценивал такое развитие событий он как реальное и переживал сильно. Жить эта скотина очень, ОЧЕНЬ хотела!

  – Спасибо, сеньор Жункейра, вы нам очень помогли, – ответила Лана за девчонку и скривилась от отвращения. Как она ненавидит таких козлов! – Пошли.

  Иконка пятой линии.

  – "Девять-один", "девять-два", мы выходим!

  – Так точно! – раздалось в ушах.

  – Выключай, пойдем! – Это Мамочке, как раз появившейся в проеме двери, с большим облегчением отключившей постановщик помех. Конечно, инструмент не идеальный, но простые камеры слежения здания управления должен гасить.

  В машине сидели лишь они вчетвером. Переборка отсека водителя была поднята, гаситель вновь включен, никто не мог ни помешать им, ни подслушать их военный совет. Сама машина медленно катилась по городу, без цели, в окружении двух других машин кортежа, ожидая приказа.

  – Не помню, Лан, хоть убей, – качала головой Мамочка. – Помню, было такое, мелькало. Говорили об этом Кампосе. И именно о Бенито. Но в связи с чем – не помню.

  – Ты?

  Мэри пожала плечами, продолжая рыться по просторам планетарных сетей.

  – Я ж сказала, слышала. Тоже. Но как и по какому случаю – не помню. Где-то в игровой говорили. Большего не скажу.

  Лане хотелось кусать локти. Вначале предупреждение Оливии, теперь это. Что-то определенно тут не чисто, какой-то неучтенный фактор, но что – понять она не могла. И ни у кого не спросишь – пресловутое нераспространение информации, бич всех хранителей. Ну, может "нераспространение" – преувеличение, здесь не резерв, а девчонки "в теме", прошли всю необходимую подготовку, в том числе такую... Но если задать вопрос любой из них, после этого дорога одна – к Мишель в кабинет. А туда она не хотела. Это ЕЕ подопечная, ЕЕ операция, а не акция офицеров, всё всегда делающих по-своему. Они переврут и исказят факты, а ее задвинут куда подальше, чтоб не светилась. А она обещала девчонке именно помочь, в прямом лексическом значении этого слова, и обязана это сделать. Да и, что греха таить, самой интересно, что тут за тайны Мадридского двора!..

  Девчонка сидела и смотрела в пол, ожидая ее вердикта, ибо от нее одной зависело завершение такого длинного и нелегкого дня. Она понимала, что если они свернут сейчас домой, потом будет поздно – никто не даст им добраться до пресловутого Бенито Кампоса. В первую очередь его отец, дон хефе, который мгновенно спрячет сына, отправив к черту на рога, где Изабелла его объективно не достанет. А с ним накроются и поиски таинственного Хуанито, будь он неладен. Во всяком случае, сильно осложнятся. Ибо таинственный некто, делающий все возможное, чтобы девчонка не нашла этого мальчика, получит фору и вновь подчистит хвосты, опираясь в том числе на офицеров корпуса (вот и еще одна причина не ехать к Мишель).

  Действовать надо быстро, счет идет на часы, пока информация о нападении на участок не просочилась заинтересованным лицам. Но с другой стороны, пресловутая безопасность. Один раз они уже попали в переделку, рисковать жизнью ее высочества вновь, на пустом месте?..

  – Поехали. Как ты говоришь?..

  – Школа имени генерала Хуареса, – ответила Мэри, не отрываясь от визора планшетки. – Через сорок минут закончится последнее занятие, и судя по данным внутришкольного учета, этот юноша на нем присутствует. Тут недалеко, до конца занятия будем там.

  – Охрана? – повернула голову Мамочка. Мэри пожала плечами.

  – Перед школой камеры фиксируют прорву разных машин. Это богатая школа, частная. Но мне не нравится вон тот "Либертадор" и вон тот "Фуэго", – ткнула она пальцем в изображение. – Видишь, рожи рядом?

  Лана посмотрела, кивнула.

  – Накинем для острастки еще какой-нибудь транспорт. Итого где-то три машины бронированного атмосферного класса, человек десять – пятнадцать охраны. Деструктор есть? – Это Мамочке. Та расплылась в улыбке.

  – После того случая? А как же. И дымовые гранаты для подствольника. И даже ПЗРК.

  Бэль закашлялась.

  – ПЗРК? На Венере? Под куполом? Вы с ума сошли?

  Мамочка выдала победную улыбку.

  – Мы больше не собираемся рисковать. Нигде и никогда.

  Учитывая то, что они только что собрались делать, звучало это как минимум комично. Но Лане смешно не было.

Глава 2. Столкновение интересов

  Гермозатвор поднялся, девочки вошли. Все пятеро чувствовали себя неуверенно, буравили глазами пол, искоса бросая взгляды на присутствующих. Присутствующие же производили достаточно грозный эффект, ибо такое представительство для повседневной жизни корпуса вещь нечастая. А учитывая происходящее...

  – Ну? – нарушила длительную паузу Мишель, как хозяйка кабинета. Вошедшие молчали. Она переглянулась с сидящими за столом коллегами, предлагая начать кому-нибудь из них. Сирена вздохнула и поерзала в кресле.

  – Девочки, у меня вопрос. Он вам точно нужен?

  Молчание.

  – Он с вами скоро уж как полгода, но у меня закономерный вопрос: что вы сделали, чтобы он стал ВАШИМ?

  Паула собралась что-то ответить, но под грозным взглядом сбилась и опустила голову.

  – Когда у него проблемы вы его не защищаете. Когда ему трудно, максимум, что делаете, помогаете морально. Когда его бьют, вас рядом нет. Один раз, только один раз, подняла она руку, пресекая попытку Паулы протестовать. – И то без видимого успеха.

  Его обижают чуть ли не на ваших глазах, а что делаете вы, чтобы не допустить подобного? Ни-че-го! – по слогам выдавила она. – Не делаете и не хотите делать, "воспитывая" его, предоставляя самому решать насущные вопросы. Это похвально, закалка – вещь великая, но вопрос, ПОЧЕМУ ОН ДОЛЖЕН ЗАКАЛЯТЬСЯ В ВАШЕМ ВЗВОДЕ?

  И снова эта гнетущая тишина.

  – Ну что же вы, девочки? – усмехнулась сеньора Морган.

  Наконец, Кассандра робко подняла голову.

  – Он... "малыш"... сеньора полковник.

  – То есть, ниже по статусу? И вам западло его защищать? – усмехнулась принцесса Алисия.

  – Никак нет, сеньора... Просто...

  – Просто дело в других, ваше высочество, – нашлась и все-таки вставила слово Паула. – Они не хотят этого делать, чтобы не ссориться с другими полноценными ангелами, с которыми поссориться придется. Чтобы не расколоть корпус.

  – Ай, какие благородные! – воскликнула Мишель. – Расколоть корпус! Просто спасительницы наши! А может все немного иначе? Вы не делаете этого, чтобы самим не стать изгоями, вместе с ним?

  – Да нет, все еще проще, – продолжила ее высочество, в отличие от визави без эмоций, даже с некой доброжелательностью. – Они считают, что Хуанито НЕДОСТОИН того, чтобы они его защищали. Недостоин носить гордое звание "сына единорога". Не так?

  Гнетущее молчание.

  – Это так, девочки? – в лоб переспросила главная наказующая. Естественно, ответа не последовало.

  – Значит, – вновь взяла слово сеньора Морган, – первое. Раз им "западло", с завтрашнего дня Ангелито будет проходить обучение с равными по статусу. С теми, кому не надо доказывать какое-то мифическое право. Кто будет готов перегрызть за него горло, покалечить, убить, но не сдать на растерзание другим. "Пятнашка" подойдет? Или там проблемы психологического характера?

  Мишель пожала плечами.

  – Я бы не трогала этот взвод. Там зашкаливают эмоции сексуального плана, это будет не служба, а шведский порнофильм. (z) Хотя в целом они общий язык нашли.

  – Насколько я помню, – вставила слово главная наказующая, – "порнофильмы" у нас не под запретом. Кто хочет, тот с тем и... Спит. Это не армия. Мне кажется, пускай.

  Мишель задумчиво покачала головой.

  – Елена, ты не представляешь, НАСКОЛЬКО зашкаливает там градус сексуальной энергии. У нас минимум четыре подразделения морально готовы, чтобы мы его туда сунули. "Пятнашку" же можно оставить, как... Друзей. Союзников. Плюс, я бы рекомендовала рассмотреть взводы Камиллы и Белоснежки.

  – Эти-то что тебе плохого сделали? – картинно вздохнула ее высочество.

  – Они подойдут. Эти девочки и старше, и опытнее, и так же морально готовы. Марте это даст колоссальный толчок, и через год мы будем иметь готовых персональных хранителей. А Камилла... Сами понимаете. Они УЖЕ хранители. И им надо вернуться. Будут с него пылинки сдувать!

  Ее высочество покачала головой.

  – Я все понимаю, Мишель. Но в сложившейся обстановке мы не можем рисковать. Нам нужно дать ему напарниц НЕМЕДЛЕННО. А таковыми являются только "пятнашки". Плевать на сексуальную энергию – дадим мальчику какую-нибудь гадость в пищу, но "под ружье" всех поставим. Всем взводом. Сегодня же.

  – Итак? – Елена посмотрела на Сирену. Та нехотя кивнула.

  – Хорошо. Я согласна.

  – Мишель?

  Хозяйка кабинета замахала руками.

  – А куда ж мне деваться?

  – Решено. Тогда готовь приказы. О срочном возвращении пятнадцатого взвода и о переводе туда нашего малыша. Девочки, свободны.

  Бойцы "чертовой дюжины" топтались на месте, не решаясь уходить.

  – А может не надо, сеньорины? – промолвила Паула. Жалко как-то, но остальные не могли выдавить и этого.

  Ее высочество подалась вперед.

  – Почему? Почему не надо, Паулита?

  – Мы справимся...

  – Справитесь с чем?

  Тут, наконец, подняла голову Кассандра.

  – С заданием. Защищать его любой ценой.

  – Заданием? – Принцесса картинно хмыкнула, затем переглянулась с коллегами – клиент дозрел. – Каким заданием?

  – Любым... – прошептала Роза, подписывая приговор.

  Повисла пауза, но на сей раз ее инициатором были офицеры. Наконец, Железная Сеньора бегло бросила:

  – Сегодня в полдень вы заступаете на дежурство по моему ведомству. Ее величество срывает куда-то две боевые группы, восстановить из резерва я могу только одну. Придете за час, моя помощница проведет инструктаж, затем выдаст оружие, повязки и знаки отличия. И учтите, если и сегодня сядете в лужу...

  – Никак нет, сеньора! Не сядем! – вытянулась Кассандра, а за нею и все остальные.

  – Свободны.

  Когда гермозатвор за девочками закрылся, сеньора Гарсия облегченно выдохнула и поднялась, намереваясь последовать их примеру.

  – Ну, вот и славненько.

  Ее высочество покачала головой.

  – Слишком явно. Слишком топорно. Они же не дуры.

  – Тем более! – поддержала бывшую напарницу Мишель. – Не надо ничего объяснять. И так понимают, без слов.

  – Кстати, обернулась главная наказующая, – пока вы здесь, придумайте, куда ее величество экстренно сдернула на вечер две боевые группы? У меня что-то с фантазией последнее время, этот вопрос на ваше усмотрение.

  Кивнув всем, она вышла. Оставшиеся сеньорины переглянулись.

  – Ну, куда – придумаем, не проблема, – потянула ее высочество. – Вы точно уверены, что сегодня?

  Ее глаза пронзили Мишель, но ответила Сирена.

  – Наверняка. Я знаю этих девочек, работала с ними. Девять из десяти, что сегодня. Ближе к вечеру.

  – Что ж, значит, ждем! – подвела ее высочество итог собранию.

* * *

  Я как раз почти выбил триста очков, рекорд для меня, да и для Гюльзар показатель неслабый, когда сзади послышались шаги, затем резкое:

  – Хуан!

  Естественно, после такого возгласа под руку я промазал, серия закончилась. Подсветка тир-установки погасла. Медленно обернулся, опуская раскаленную винтовку (это их слабое место – быстро греются), уставился на вошедшую. Камилла, древняя богиня. Лицо встревоженное, причем встревоженное настолько, что... Не берусь даже сравнивать, такой я ее никогда не видел.

  – Пошли!

  Сказано было без компромисса, без возможности возразить.

  Оглянулся по сторонам – тренер отсутствовала. Ну, конечно, занятие практическое, подойдет к концу и просмотрит результаты. Для остального здесь Маркиза. Почти все практические занятия проходят по такой схеме.

  Поставил винтовку в угол, бегло бросил напарнице: "Прикрой, если что", – и пошел следом за богиней.

  Шли мы долго, пришли в какую-то каморку, заваленную моющими средствами.

  – Здесь нет камер слежения, – ответила Камилла на незаданный вопрос.

  – Откуда ты знаешь?

  – Знаю, – уклончиво отмахнулась она.

  Я присел на рулон с протирочной губкой, она осталась стоять. Мялась, подыскивала слова, наконец, решилась.

  – Хуан, я должна признаться...

  Начало интригующее. Но настроение играть в загадки у меня не было, и я схохмил:

  – Я не могу быть отцом. Мы с тобой не спали.

  – Что?

  Какое-то время она смотрела с недоумением, потом рассмеялась. Напряжение спало, настроение же ее заметно поднялось. Вздохнув с облегчением, она продолжила, гораздо более непринужденно:

  – Хуан, когда тебя приняли, я имела разговор с сеньором Козловым. По поводу тебя.

  Я кивнул. Чего-то подобного ожидал.

  – Он как бы завербовал меня.

  – "Как бы"?

  – Как бы. Потому, что оба мы понимали, что я под наблюдением офицеров, и всю, проходящую через меня информацию те будут фильтровать. Они игрались друг с другом в свои игры, сливали друг другу через меня различную дезинформацию и взаимно делали вид, что верят ей. Эдакий пинг-понг, где я была простым мячиком.

  – И что же приказал тебе делать сеньор Козлов? – усмехнулся я.

  Камилла хлопнула ресницами.

  – Наблюдать за тобой. И подстраховывать, если... Если ситуация вокруг тебя начнет выходить из под контроля. Помогать тебе.

  – Как тогда, когда я дрался с Рыбой? – вспомнил я и задумался. Она меня озадачила.– Когда ты не дала вмешаться ее напарницам?

  – Естественно, это был предлог, – кивнула она. – Я так думала. Поскольку это полностью совпадало с намерениями самих офицеров. У него есть в корпусе настоящие осведомители, с ними он ведет серьезную работу, а я была именно пинг-понгом.

  – Но сегодня что-то случилось, – понял я ее поведение.

  – Да, Хуан. – Она вновь занервничала. – Сегодня выяснилось, что на самом деле все серьезно. Я была ему нужна, но как бы для подстраховки, чтобы в экстренной ситуации сохранить в тайне основные каналы информации. А их игры с офицерами – всего лишь средство для отвода глаз.

  – ???

  – Утром я получила от него записку. В которой сообщалось следующее. Я должна ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ защитить тебя от возможных акций сорок четвертого взвода. Любой, Хуан. Понимаешь?

  Еще пока нет, но вникать начал.

  – И приказал дать тебе вот это. Указал место, где взять, на территории корпуса, и отдать. – Она достала из-за пояса и протянула мне... Пистолет. Не игольник, огнестрел, да еще облегченной конструкции, но это был агрегат, умеющий убивать. Я раскрыл рот от изумления.

  – Так же приказал передать тебе, чтобы ты не ждал, стрелял на поражение при первом намеке на опасность. Не время играть в благородство, надо стрелять первым. Это твой единственный шанс.

  Кажется, я икнул, беря в руки оружие. Ничего себе! Проверил обойму. Полная. Двенадцать пуль. Неплохо!

  – Я ничего не сказала офицерам, и, кажется, они не знают. Так что все серьезно. Очень серьезно, Чико! Я боюсь!

  На ней лица не было. Я покровительственно усмехнулся.

  – Не дрейфь, прорвемся! С такой-то игрушкой, да не прорваться?

  Но это была бравада. Камилла, бывший хранитель, испугалась за меня? Человек, отнесшийся ко мне с неприязнью, передал оружие для защиты? Мир определенно сошел с ума, но главное, раз уж дон Козлов зашевелился, мне действительно угрожает нешуточная опасность. Осталось посмотреть, что придумают сеньоры офицеры, ибо теперь их ход – не могли же они в такой ситуации ничего не придумать для моей защиты? Независимо от сеньора Козлова?

  – Спасибо, Камилл! – Я поднялся и обнял ее, крепко прижав – это нужно было в первую очередь ей, чтобы успокоиться. – Правда, прорвемся, не переживай!

  Хотелось бы самому себе поверить!

* * *

  – Разрешите?

  Рамирес писала на виртуальной планшетке, какой-то отчет. Подняла глаза.

  – Ты же на занятиях?

  – Прогулял. – Я беззаботно пожал плечами. – И кажется, сегодня меня не накажут.

  Она усмехнулась.

  – Тогда заходи.

  Это так, не накажут. Не сегодня. После гибели Перес, подавляющее большинство обитателей сего заведения смотрело на меня с жалостью, сочувствием. Все понимали, что наше противостояние с "сорок четвертыми" вот-вот завершится смертельным поединком, по-испански – убийством. Моим. Хоть кроме меня никто снимки Перес возле мамы не видел, все понимали, что это не был несчастный случай, а значит, я косвенно виноват. И с высокомерием сорок четвертого взвода это вопрос времени.

  Относительно моей персоны мнения разделились – кто-то ненавидел меня, как причину, источник всех неприятностей. Не было бы меня, не было бы и проблем, жила бы и здравствовала сеньорита Перес. И таковых нашлось немало. Но были и грамотные девочки, которые заявляли, что просто так "убирать" их коллегу никто не станет, нужна веская причина. "Просто мы не всё знаем". Многие прислушивались, но гораздо меньшее количество, чем мне хотелось. Однако, практические шаги не делал никто, предоставляя экс-хранителям самим вынести мне "приговор" – виновен ли я в смерти их подруги, или нет. Согласно местным обычаям, окружающие примут любое решение, не помогая никому из нас, а уж мы промеж себя разберемся. Эдакое гипертрофированное право сильного, но в данный момент оно отвечало интересам абсолютно всех сторон, прямо или косвенно участвующих в столкновении.

  У девочек сорок четвертого взвода оставалось два выхода: либо смириться с утратой напарницы, "простить", заодно реабилитировав меня в глазах остальных, либо мстить. Ибо я отчего-то не сомневался, они знают, куда ездила их camarrada, с какой целью, и понимают, что означает происшествие на магнитке. Если они примут, что она была не права, пытаясь убить мою мать, и не станут мстить... Все закончится благополучно. Я спокойно продолжу обучение, их же, во избежание, отправят до конца контракта куда-нибудь за орбиту Эриды, считать пролетающие мимо астероиды. Инцидент исчерпан, нет состава преступления и прочая прочая. Если эмоции зашкалят и меня все-таки назначат виноватым – попробуют уничтожить, из принципа. Потому, что "Карфаген должен быть разрушен". Убит член их семьи, а за членов семьи мстят, даже если те... Скажем так, не совсем были правы в своих изначальных замыслах. Семейная солидарность, вещь для латиноамериканской планеты обыденная. Что они выберут?

  После заседания хранителей вскрылись интересные для меня факты: их взвод не так уж однозначно воспринимает происходящее. Минимум три человека не хочет обострения конфликта, считая, что их, действительно, подставили, как и меня. Звезда держит середину – хочет наказать меня, но не доводить противостояние до абсурда, до безумия. Если бы это что-то решило, она с удовольствием встретилась бы со мной на "дуэли", поединке один на один, где можно кулаками доказать правоту и наказать обидчика (такие в истории корпуса редко, но случались). Но еще есть Сандра и двое оставшихся, кто жаждет разделаться любой ценой, даже во вред себе. И Натали в лазарете, позиция которой мне неизвестна, но прогнозируема (ее перевели от греха подальше в Центральный военный госпиталь, в охраняемую палату, это хоть немного сняло напряжение).

  Так что выбор девочек под вопросом, они могут и включить заднюю. Но есть еще один момент, интересы некой третьей могущественной стороны.

  Если посмотреть на ситуацию глазами офицеров, выяснятся прискорбные вещи. Первое – меня никто никогда не простит до конца, косвенно я всегда буду виновен в гибели одной из ангелов. И даже если услать девочек подальше, они могут когда-нибудь вернутся и сделать гадость. Задним числом. А на время ссылки здесь, в этих стенах, превратятся в иконы сопротивления нехорошим офицерам, которые закручивают гайки местной вольнице. Недовольные есть всегда, и эти недовольные будут знать о "бедных несчастных сестрах", мучающихся не просто так, а "вот из-за этого выскочки и протеже". И у меня появятся проблемы, которые нельзя решить в принципе, которые останутся со мной до конца обучения, а после – до конца моей жизни (карьеры), ибо в этой жизни (карьере) корпус всегда будет играть большую роль. Я стану лицом корпуса, буду представлять его интересы (а как же иначе, смысл тогда был меня брать?) в обмен на лояльные мне штыки, на которые смогу опереться. И пресловутая лояльность в этой схеме оказывается под вопросом.

  Нелогично, правда? Как планировать на годы вперед, зная об изначально заложенном в фундамент гнилом кирпиче? Ситуация на самом деле ерундовая, в перспективе времен этот эпизод забудется, замылится. Но останется, где-то в глубинах коллективной памяти. И в случае чего, о нем кто-то обязательно вспомнит.

  Некомфортно это, знать, что пушка хоть и слабо, но заряжена, а такие люди, как офицеры, королева и дон Серхио ценят комфорт. И сделают все для его достижения. МЕРТВЫЕ хранители сорок четвертого взвода им гораздо интереснее живых, даже раскаявшихся и сосланных. Они сделают все, чтобы у девочек снесло башню, чтобы те напали, и не допустят, чтобы нападение это пережили. И от такой логики мне было не по себе.

  Да, я хочу выжить в этом переплете, хочу вырасти, жениться, завести детей и умереть в глубокой старости. Но я не хочу жить ТАКОЙ ценой. Я не смогу жить с подобным грузом, хотя именно к таким вещам меня в перспективе и будут готовить. Слабак? Возможно, не спорю. Но мне все равно не по себе.

  – Кофе хочешь? – улыбнулась Рамирес моему пасмурному виду. Я кивнул.

  – Молоко? Сливки? Сахар?

  – Сливки. Без сахара.

  Она налила в чашки воды из колонки кухонной панели, просто, без изысков в виде старомодных чайников, насыпала обычный рабочее-крестьянский пролетарский растворимый кофе и долила сливками, извлеченными из холодильного отсека. Поставила обе чашки на стол.

  – Рассказывай.

  Я рассказал. Поделился размышлениями по поводу интересов. Она долго молчала, анализировала. Наконец, выдала вердикт:

  – Хуан, если они придут тебя убивать, какая может быть жалость?

  – Они марионетки, Рамирес, жертвы. Ими управляют опытные кукловоды. Я ненавижу их, точнее, буду ненавидеть, но только тех из них, кто искренне, всей душой захочет моей смерти. А среди них таких нет.

  – А твоя знакомая Сандра?

  Я замялся.

  – Ее мне жалко. Ей надо просто промыть мозги. Этим должны заниматься опытные психологи, проблема решаема, но им проще уничтожить проблему, старым сталинским способом, и они, ручаюсь, пойдут именно этим путем.

  – Почему ты так думаешь?

  – Потому, что иначе девочками бы уже давно занимались. Здесь на каждом квадратном метре по два психолога, неужели бы не промыли им те пустые штуковины, которыми они думают? Девочки и так не подарок, и так на грани, и подтолкнуть их к безумию, сделать последний шаг...

  Я сбился.

  – Они толкнут, я чувствую.

  Рамирес отрицательно покачала головой. Таковое предчувствие здесь не у одного меня, практически все уверены, что миром всё не закончится. И дело совсем не в глубокомысленных рассуждениях.

  – Корпус жесток, да, – возразила она. – Но обычно он никогда не делал ничего подобного, не подставлял своих. Расстрелять за проступок – это запросто. Но не подталкивать к проступку.

  Я пожал плечами.

  – Они начали эту комедию, им надо довести ее до конца, во что бы то ни стало. Чтобы показать всем, они -власть, главные здесь. Закон – их слово, а не заведенные здесь порядки. Ты же не будешь отрицать, что в корпусе сложилось чересчур много мешающих им традиций?

  Рамирес озадаченно покачала головой.

  – Они не избавятся от традиций, но все поймут, чего те на самом деле стоят. Плюс, это долбанное ангельское высокомерие, с ним ведь тоже надо бороться. Вот сеньоры и объяснят всем, что избыток высокомерия выходит из тела вместе с жизнью. Все логично, а они крайне логичные сеньоры. Девочки обречены. Как и я.

  – Ты слишком ударился в философию, тебе не кажется? – усмехнулась моя собеседница.

  Я выдавил кислую улыбку и предпочел помолчать – она не поймет. Она как бы понимает, но не утруждает себя глубиной копания, ее все устраивает. В том числе расстрел свершивших проступок.

  – Возможно.

  – Ты хоть сам выстрелишь, если они будут угрожать? На поражение?

  – Да. – Я кивнул. Она прочла по моим глазам, что не вру, действительно выстрелю, и удовлетворенно кивнула.

  – Оружие дать? Катарины-то больше нет! – Последняя фраза сопровождалась иронией.

  Я отрицательно покачал головой.

  – Уже дали, спасибо.

  – Оперативно! – Она многозначительно ухмыльнулась и задумалась. – Но, кажется, ты пришел не только для этого, да? Ты хочешь решить дело миром, целую теорию создал, но понимаешь, что это бесполезно и тебе не отвертеться. Оружие тебе уже дали. Слушаю! – Она откинулась на спинку кресла, допивая дрянненький, если честно, кофе.

  – Так точно, – кивнул я, переходя к цели своего визита. – "Мозговерт". Они быстрее меня, порвут, как Тузик грелку. Можно ли как-то увеличить нагрузку? Чтобы получить видимый эффект в течение... Скажем, недели? И каковы будут последствия? Вы раскачали меня, я выдерживаю приличные нагрузки...

  Она отрицательно покачала головой.

  – Я не пойду на это.

  – То есть, можно, – констатировал я.

  – Я же сказала, я на это не пойду. Несмотря на то, что шансов противостоять им у тебя меньше.

  – Да мне надо просто выжить, Рамирес! Просто банально выжить в этой схватке! Особенно, если их будет несколько! – закричал я. Та волна панического страха, что жила во мне эти два дня, наконец, вырвалась. – Я не хочу сдохнуть на заклании в их дурацких игрищах, понимаешь?! Им все равно, они найдут другого, а мне капут! Кирдык! А я еще слишком молод! И у мамы кроме меня никого не осталось, можешь ты это понять?!

  – Тихо! Тихо!.. – замахала она руками. – Спокойно, Ангелито, спокойно!..

  Она говорила что-то еще, тон ее, убаюкивающий, профессиональная наработка опытного психолога, подействовал и я опал. Действительно, чего это нашло?

  Видя, что отпустило, она спокойно объяснила:

  – Я говорю, я на это не пойду. Но не потому, что желаю зла. Просто последствия будут катастрофические. Необратимые изменения головного мозга, нарушение психики. Ты превратишься в инвалида, Хуан, это дорога в один конец. Так делают, когда хотят создать одноразовое оружие, долженствующее погибнуть при выполнении задания. Невозвращенцев. Их раскачивают так, как никому не снилось, но у всего своя цена. Тебе такое развитие событий нравится? Что в таком случае гуманнее?

  Я уткнулся в столешницу и покачал головой.

  – Игла быстрее, Хуан. Поверь. Хоть двукратного, хоть шестикратного ускорения. Может, все-таки дать игольник?

  Я вновь отрицательно покачал головой. Игольник был более массивным, чем переданный Камиллой компактный пистолет, покоящийся у меня под кителем невидимый окружающим. Чисто практические ограничения.

* * *

  Вот так, облом. Но я буду искать лазейки, перебирать все варианты, даже фантастические. Ибо, даже с пистолетом против нескольких противниц не выстою. Разве что они окажутся пьяными или дурами и конкретно подставятся, но последнее менее реально, чем самовольный сход Венеры с орбиты.

  – Ты у себя? – бросил я в браслет вызванному абоненту.

  – Да, заходи.

  Идти было не далеко, через пару минут я уже входил в кабинет Мишель. Та сидела за столом и что-то просматривала. При виде меня схлопнула все визоры, вихрящиеся вокруг.

  – Садись.

  Я последовал приглашению. Она помолчала, затем озвучила вердикт:

  – Неважно выглядишь!

  – Я думал, спросишь, почему не на занятиях.

  Она покачала головой и выдавила постную улыбку.

  – Зачем? Мне бы тоже было все равно. Чай будешь?

  После рабочее-крестьянского кофе Рамирес, не отказался бы.

  – Итак? – продолжила она через время, когда в руках у нас дымилось по кружке с чем-то невероятно ароматным, именуемым ею «чаем» скорее по традиции. – С чем пожаловал?

  – Ищу козыри. Рамирес сказала, что помочь не может.

  Мишель согласно кивнула.

  – Правильно сказала. Пробуй техническими средствами. Дать тебе игольник?

  Я как раз делал глоток, закашлялся.

  – Что-то не так? – не поняла она.

  – Нет, все нормально, – отмахнулся я. – Просто Рамирес тоже предлагала. Игольник не надо, слишком заметный. А вот световую гранату можно, – вспомнил я свои приключения в фонтане. – Две.