Текст книги "Золотая планета. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 112 (всего у книги 140 страниц)

  – Один из шпиков департамента, по совместительству мой куратор, передал мне схему расположения камер внутреннего контроля школы. Тогда я не знал, что они меня всего лишь подставили, собирали материал для грядущего закрытия школ, принимал эту игру за чистую монету, а действия куратора – за происки в стремлении получить директорское кресло. Но схему я получил, и вскоре испытал ее на неком сеньоре Рубини, подручном Бенито Кампоса, выбив тому переносицу в одной из "мертвых зон".

  – Тебе переносицу не выбили, – парировала она. – И нос не сломали.

  Я усмехнулся.

  – Согласен, накладка. Вероятно, "слив" был не полный, информацию для девочек слегка подкорректировали. У них же свои цели, не те, что стояли передо мной в то время.

  – Ты так уверен, что это был имен "слив"? – недоверчиво хмыкнула беловолосая.

  Я кивнул.

  – Да. Потому, что на следующий день после носа в "мертвой зоне" отморозки Бенито Викторовича приготовили мне сюрприз в столовой. Когда я шел, один из них облил меня соусом и супом со своего подноса, сделав вид, что споткнулся. Я уделал его тогда, и еще одного, но охране пришлось применять шокеры. Скажешь, ты не знала и этого?

  Мишель вновь отрицательно покачала головой.

  – Я же говорю, не вдавалась в такие подробности. Про фонтан – да, изучала внимательно, а остальное...

  Я понимал ее. Когда хорошо знакомые тебе люди, с которыми вы вроде как на одной стороне фронта, проворачивают такое, даже не ставя в известность...

  – В моем случае вновь расхождение: хоть меня и облили, но противница оказалась сильнее, и отхватил в итоге я, а не она, – продолжил я. – Но это ничего не меняет – déjà vu возникло. Теперь по логике должен быть следующий шаг, и я понятия не имею, где они возьмут на территории корпуса фонтан.

  Мишель весело рассмеялась.

  – Да уж, в логике тебе не откажешь!

  Помолчали.

  – А серьезно, – продолжил я, -Толстый с бригадой пытался тогда меня убить. Я сам полез в фонтан, это была моя инициатива, они же просто хотели выбить из меня мозги. Вероятно, следующий шаг Гарсия будет подстрекательство их к моему силовому устранению. Тебе не кажется?

  – Все-таки думаешь, Гарсия? – переспросила она, но я видел, что она и сама так считает – вопрос задан для порядка. Кивнул.

  – И я понятия не имею, как решить "проблему 44", – вырвалось вдруг у нее. – Не смотри так, действительно не знаю. Ты уже понял, это не я – для меня слишком сложно. Мне приказали остерегать тебя от силовых решений, намекать, чтобы ты включал мозги, и всё. Даже примерных путей я не знаю.

  – Спросить у Гарсия? – Я усмехнулся. Она отрицательно покачала головой.

  – Елена – палач. Исполнитель. Она знает только то, что ей нужно. Возможно, поболее меня, но это партия Леи.

  – ...Либо Сирены, – оговорилась она. – Сирена тоже мастер постановок, возможно, Лея ей приказала, и та изговляется. Ты же встречался с нею, что думаешь по этому поводу?

  Я отрицательно покачал головой.

  – Не знаю. Не понял. Я не смог ее прочесть.

  Смешок.

  – Ну, в этом она мастерица! В свое время специальные тренинги изучала, по самоконтролю. Кстати, и тебе рекомендую, как будет время, попозже...

  О том, что "попозже" может не настать, я старался не думать.

  – Мишель, зачем это тебе? – потянул я ее на откровенность. Если она и дальше хочет эксплуатировать образ "доброй тетушки", должна пролить сейчас хоть какой-то свет – не может отмалчиваться далее. – Зачем сдаешь своих? Вы же одна команда. Просто разные подразделения.

  Она покачала головой, словно отгоняя наваждение.

  – Для меня ты важнее, чем для них, Хуан. Они могут позволить игры с тобой, я же нет. Я не найду второго, как ты. Не дадут.

  – Можно подробнее с этого места?

  – Ради бога! – Белобрысая вновь откинулась на спинку кресла, доставая сигареты и свою любимую зажигалку. Подкурила, закинула ногу за ногу.

  – Понимаешь, Хуан, политика в наше время – болото. Топкое болото, в котором ничего не происходит. С момента моей дурацкой выходки с адмиралтейством, с переговоров в Овьедо, ничего не изменилось. Кланы сильны, но не всемогущи. Королевская власть слаба, но достаточно могущественна, чтобы им противостоять. Сами же кланы никогда не договорятся друг с другом о совместных действиях – слишком богатая история недоверия.

  Далее по персонам. Лея – трусиха. Она знает, какой ценой ей досталось это шаткое равновесие и не горит желанием его нарушать. Она боится, Хуан. Понимаешь?

  Я кивнул.

  – Это неправильно, ей надо было стремиться, что-то делать, или хотя бы готовить почву на будущее. Но она не готовит и никогда не готовила, все полтора десятка лет сидела на пятой точке. Да, какие-то телодвижения видны, но это показуха – на самом деле ничего кардинального в стране не меняется.

  Она помолчала, подбирая слова.

  – Сережа, ее так называемая опора, на самом деле такой же популист, как и она. Он делает вид , что делает что-то для страны, с кем-то борется и чего-то достигает. Ему не плевать, нет, он переживает за Венеру искренне, но в отличие от Леи не способен на что-то повлиять – ему банально не хватает веса. Он мог бы, если бы стоял за спиной достаточно сильного лидера. Той же Леи, но активной, стремящейся изменить статус-кво, например. Или даже прежней Сирены – силовика, на штыки которой однажды оперся. Но такого лидера нет.

  Она смачно затянулась.

  – Это неправда, Хуан, что говорят. Не Сирена в свое время пыталась захватить власть. Он. У той бы просто не хватило мозгов. Но чтобы выбить почву под ним проще было "закрыть" ее, лишив его превосходительство поддержки. Тем более, он и Лея все еще являлись мужем и женой, обязательно возникли бы последствия: слово "прецедент" для аристократии не пустой звук, Хуан.

  Затяжка. К потолку ушла жирная удушающая струя дыма.

  – Алисия способна что-то сделать, – задумчиво продолжила моя собеседница, – но для этого ей нужно стать королевой. А Лея этого никогда не допустит. К тому же... – Она замялась. – ...Алисия – игрок. Она там, где интересно, ей важен процесс, а не результат. Ей нравится ее место, нравится держать за яйца многих высокопоставленных отморозков и аристократов, и она ни на что не променяет эту кашу. Ведь королева – иной уровень, иные проблемы, которые ей не интересны. Она солдат, Хуан, и ее решения – солдатские. Тогда, как королева должна быть генералом.

  – А хороший солдат не есть даже очень плохой генерал, – поддержал я ее мысль. – И потому в стране бардак – я имею в виду ситуацию с преступностью, когда чины ДБ в открытую берут взятки у мафии...

  Мишель выдавила кислую улыбку.

  – И это просто великолепно, что хороший солдат не стремится стать плохим генералом, не находишь?

  Возразить что-либо на это было трудно.

  – Таким образом, вся государственная политика – болото, в котором ничего не происходит, – подвела она итог. – Кланы боятся друг друга, и их все устраивает. Лея боится перемен, и ее тоже все устраивает. Никто ничего не пытается делать, все только делают вид. И единственной отдушиной, надеждой на будущее, являются... Дети.

  Кажется, я закашлялся совсем не от табачно-ментолового дыма. Она же продолжила:

  – Да, дети, Хуан. Лея не вечная, с ее смертью в стране начнутся перемены. Быстрые, катастрофически быстрые по меркам истории. Вся система "болота" разом рухнет, станет неактуальной, и выиграет тот, кто окажется более оперативным и более подготовленным.

  – Феррейра, – произнес я. Она кивнула.

  – Отчасти. "Железный Октавио" первым понял, что к чему, у него получилось подложить своих детей под ее старшее высочество так, что ни они сами, ни ее высочество ничего не заметили. Более того, Фрейя и Сильвия – лучшие подруги, без всяких технологий манипулирования. Такая судьба. – Тяжелый вздох. – Другие тоже пытаются. За кулисами активно идет торг вокруг матримониальных планов в отношении младших принцев, пока безуспешный. Лея торгуется, а сами принцы к счастью ей не мешают – постоянных пар, вроде Фрейи с ее Себастьяном, у них нет.

  Кроме того, Сантана продвигает на руководящие посты планеты своих нанадцатиюродных племянников и племянниц, а так же совсем уж дальних родственников, с расчетом на завтрашний день. И всячески их к этому дню готовит. У семьи Ортега же исторически сильны позиции в армии и на флоте, и они не собираются их сдавать. Целый поток их родственников уже начал менять лейтенантские погоны на капитанские, а новичков из союзных им кланов в военных училищах меньше не становится. Понимаешь, к чему я клоню?

  Я вновь кивнул.

  – А ты хочешь сделать ставку на меня.

  Она улыбнулась и затушила окурок в драконьей пепельнице.

  – Именно. Ты умный. Сильный. За тобой будет стоять корпус телохранителей. При условии грамотной поддержки клана Веласкес из тебя может получиться неплохая фигура в верхах.

  – А с учетом технологий манипулирования, вбиваемых в меня Катариной, – продолжил я, – я укреплю позицию еще и личным фронтом. Скажем так... Воздействуя на ее величество королеву Фрейю.

  Мишель вновь улыбнулась.

  – Есть еще Изабелла, не забывай, как вариант "Б". Ее тоже не следует сбрасывать со счетов.

  – Но у ее второго высочества... Чересчур пикантная репутация, – возразил я.

  – А тебе какая разница? – усмехнулась белобрысая. – Трахай ее себе на здоровье, да решай свои дела в политике. Только следи, чтоб в загулах к ее высочеству не "подкатили" те, кто ни в коем случае не должен это делать. При условии контроля ангельского корпуса это не так сложно, тебе не кажется?

  Мне стало не по себе от такой откровенности. Да, я знал, что власть – это грязь, но не думал, что настолько.

   "Или не настолько, Шимановский?– поддел внутренний голос. – Все ты знал, Ваня! Сам себе комедию не ломай!"

  Да, знал. Просто не ждал услышать правду вот так, в лицо.

  – У них гораздо больше свобода маневра и свобода выбора, случись что, – закончила откровения "добрая тетушка". – У меня же есть только ты. Теперь понимаешь, что это не моя игра?

  – Я не сомневался, что это не ты. – Я криво улыбнулся. – Меня больше интересует, как мне выпутаться?

  – Не знаю. – Мишель пожала плечами. – Могу повторить только то, что уже сказала. Ты должен работать головой, а не кулаками, как в том фонтане.

  Я почувствовал, что на сегодня достаточно – разговор сам собой подошел к завершающей фазе.

  – Спасибо. Я пойду?

  Она кивнула.

  – Да, иди, конечно...

  Я поднялся. Неспешно дошел почти до самого до выхода, обернулся.

  – Я, правда, Веласкес?

  Она подняла глаза, выдавила вымученную улыбку.

  – Не знаю.

  Она врала.

* * *

  Итак, Мишель боится за свои инвестиции в будущее. Перепугалась не на шутку. А эта особа своих подружек знает получше меня! Какие следуют выводы?

  Правильно, прав я, а не Паула. Они не остановятся, как не остановили того робота. Ведь у них, в отличие от "бедняжки" Тьерри, вариантов развития будущего как минимум несколько, а мой проект – всего лишь один из них.

  ...Да уж, душевно поговорили, ничего не скажешь! Не ожидал от нее такого! Не на этом этапе. В принципе, что меня готовят "под принцесс", догадывался, но на уровне интуиции и немного логики. Но оказывается, это направление – главное, а все остальные знания и навыки – так, сопутствующая мишура. И именно потому женская психология, манипулирование слабым полом в плане занятий представлена таким большим количеством часов. Именно потому мы с Катариной, плевав на время, дотошно рассматриваем каждую деталь, каждую мелочь. Взять хоть те же любовные романы – мы на них убили больше месяца! На обычные любовные романы!

  Все это пригодится, разумеется. Даже романы. И готовит меня к грядущему поэтому не абы кто, а специалист, стерва из стерв. Ведь кто лучше всего может посвятить в дебри женской души? Только такая, как Катарина. Или как Мишель, но той быть в качестве простого преподавателя не по статусу.

  Но все это лирика, вопросы завтрашнего дня. На сегодня же я имею всего один единственный вопрос – "проблема 44".

  Я не стал возвращаться на шестой полигон, вместо этого позвонил девчонкам и попросил погонять меня на полосах, отрабатывая тактические приемы, вроде обезвреживания террористов или взятия под контроль стратегической точки. Пальба настоящими иглами, движение на пределе скорости, запредельные физические нагрузки – что может лучше отвлечь от невеселых мыслей? Этим мы и занимались до обеда, после которого я встречался с сеньорой Гонзалес и историчкой. Хм, а ведь история без прикрас, получается, для меня важнее, чем занятия с Нормой и на "мозговерте"? Получается, так.

  После же я начал действовать. План родился в голове, когда я лежал без сил после очередного "невзятия высоты". Они хотят от меня интеллектуальных действий? Не силовых? Они их получат. Обязательно! Единственная загвоздка в решении данной проблемы то, что девочки из "двух четверок" не станут меня слушать, не станут разговаривать. Я для них – "враг народа", персона нон грата. Я назначен виновным в "уходе" их напарницы и точка, и плевать, что та сама совершила запрещенный прием. С такими как я дел не имеют, а разговаривают только языком кулаков. А значит, должен ЗАСТАВИТЬ себя выслушать. И прислушаться к аргументам. Но сделать это, к сожалению, можно только одним способом – вновь позволить бездне заглянуть себе в глаза.

  Я нажал на сигнальную кнопку. Гермозатвор был поднят, но створки сомкнуты. Катарина не стала спрашивать, кто, чужих здесь не бывает по определению, створки дверей тут же разъехались.

  – Ты? – Она была удивлена.

  – Ага. Не ждала? – Я демонстративно вальяжно прошелся по кабинету, будто по своей каюте, рассматривая стены и потолок. На визоре сзади меня вихрилось изображение какой-то милашки лет четырнадцати-пятьнадцати, сбоку шел текст ее личного дела. – Бракуешь? – кивнул за плечо.

  Она хмыкнула.

  – Не совсем. Опять малолетки подрались. Скоро им на Полигон выходить, а они внутри взвода не договорятся, кто главнее и кто кому подчиняется!

  – Ну, так забракуй их! Обеих! – усмехнулся я.

  – А работать потом с кем? – Ее глаза устало прищурились, из груди вырвался вздох. – Забраковать можно кого угодно, Хуан. Гораздо сложнее проблему решить. Чтобы они поняли друг друга, доверяли друг другу. Чтобы шли дальше плечом к плечу.

  – Короче, в них вложено слишком много, чтоб браковать перед самым Полигоном, – вновь усмехнулся я, озвучивая подтекст.

  Она недовольно покачала головой.

  – Шимановский, ты становишься циником, каких поискать. Где же тот милый мальчик, что бросался на меня с криком: "Звери!"? Который ратовал за справедливость и помчался на помощь обиженной девочке, хотя понятия не имел, как эту помощь оказать?

  – С кем поведешься!.. – хмыкнул я, но настроение испортилось. В чем-то она права – я, действительно, слишком долго смотрю в эту беспросветную бездну. Грустно вздохнул, обошел кресло, положил руки ей на плечи. Принялся аккуратно их разминать.

  – Вы сами меня таким делаете. Не правда?

  Она отрицательно замотала головой.

  – Человека можно сделать только тогда, когда он сам захочет "сделаться". Ты – хочешь.

  С этим вновь было трудно поспорить.

  – Я тебе могу чем-нибудь помочь? – В ее голосе промелькнуло напряжение. – Ты пришел спросить о чем-то?

  – Я что, не могу прийти просто так? – Пальцы мои продолжали массаж, делая это все активнее и активнее.

  Она усмехнулась. Нет, не могу. Я что, действительно такой циник?

  – Раньше тебе нравилось, когда я приходил... – обижено потянул я, меняя октаву разговора.

  И вновь усмешка.

  – А мне показалось, ты нашел себе новую игрушку...

  Руки перешли от плеч к затылку, начали массировать голову, корни волос. Девчонки от такого массажа балдеют. Вот теперь получилось, она немного расслабилась. А для предстоящего она нужна мне полностью расслабленной.

  – Нашел, да, – я согласился. – Но знаешь, я почему-то думал, что ты хоть немного, но будешь бороться. С некой обнаглевшей белобрысой сукой, выхватившей у тебя из под носа "вкусное". Твоё "вкусное"...

  Она рассмеялась, легко и непринужденно.

  – Хуан, мы взрослые люди. И ты в том числе. И если...

  – Вот это мне и хотелось посмотреть! – повысил я голос. – Будешь ли ты драться, или скажешь сама себе про "взрослых людей" и тишком-молчком заткнешься в тряпочку!

  Я резко прекратил свое занятие и подался назад, обойдя стол и сев напротив нее. Слишком резко. Чтоб поняла, что я – обиженный малолетний придурок, которого цепляют такие вещи. Вообще-то мне всего восемнадцать с половиной, несмотря на все события, произошедшие в жизни, вот пусть и убедится, что мне именно столько, какими бы испытаниями ее камаррадас меня не подвергали. А как обычного восемнадцатилетнего юнца меня не может не беспокоить факт, что женщина, с которой спал, бросила меня, отказавшись от борьбы, фактически "слив" другой женщине. Эдакий чистой воды юношеский эгоизм.

  – Ты – собственница! Тигрица! – продолжал я, почти крича. – По крайней мере я так думал! А уступаешь меня какой-то... Хитроумной выдре, сложив лапки кверху?!

  – А тебе хотелось бы, – она привстала и сама подошла, положив уже мне руки на плечи, – чтобы две большие девочки сцепились за тебя?

  Кажется, она улыбалась, и улыбалась искренне. Поверила. Я приложил все усилия, чтобы не возликовать.

  – А тебе бы на моем месте этого не хотелось? – Поднял голову, посмотрел в ее глаза чистым-чистым незамутненным взглядом.

  Она расхохоталась, в голос. И смеялась долго.

  – Прости, малыш! Просто не хотела устраивать из происходящего цирк. – Ее пятая точка плавно переместилась мне на колени, руки же еще крепче обхватили шею. – Я – всего лишь офицер корпуса, понимаешь? Психолог службы вербовки. Это мой потолок. Для тебя же все только начинается. И связь... С этой "хитроумной выдрой", – хмыкнула она, – первый шаг на твоем пути к серьезной взрослой жизни. Я желаю тебе добра, потому и отпустила. Но, наверное, зря...

  Дальнейшие ее действия сопровождались началом долгого жаркого поцелуя. Она залезла верхом, руки ее принялись лихорадочно расстегивать мой китель. Мои руки так же не дремали, но я делал все с показной ленцой – типа еще не простил, правда, все более и более набирая темп. Вот летит на пол ее китель. Теперь блузка. Лиф...

  ...Да, все правильно. Я – наивный романтик-идеалист. Уже понимаю, что отношения с нею – явление временное и не несут собой никаких обязательств, но еще не могу принять это, цепляясь за них и за нее саму, как за близкого человека. Я еще не привык менять подобных "близких людей" как перчатки, и эмоции мои, столкнувшись с таким феноменом впервые, взвыли. Пусть так и думает.

  ...К тому же, во мне ведь действительно все эти дни жила некая жалость, тоска, ностальгия. Я ведь действительно принял это не до конца. Умом принял, но сердцем... И она, эта женщина, останется в моей памяти навечно, сколько бы подобных "близких людей" ни было в будущем. Она первая, кто начал учить меня взрослой жизни, и это останется навсегда.

  – Я не хочу заканчивать с тобой... вот так!.. Катюша!.. Моя Катюша!.. Моя!.. – лепетал я сквозь пелену очередного безумия, ибо секс с такой кошкой всегда безумие. И она верила, это звучало правдой, ибо в этих словах все-таки была ее доля.

  Я захрипел, швырнул ее на стол, остервенело дергая ремень форменных ангельских брюк. Кажется, начал терять контроль, что неудивительно в подобном заведении. Здесь сколько ни истязай себя физически, сколько ни трахайся, а в очередной душевой с десятком голых девочек в самом расцвете сил инстинкты и гормоны все равно возьмут свое. Каждый раз. Изо дня в день. Не говоря уже о спальне с пятью обнаженными напарницами.

  – ...Я всегда буду твоей, Хуанито!.. – шептали ее губы, как бы успокаивая мои взыгравшие юношеские чувства. – ...Куда я от тебя денусь!.. ..Мой зверь! Мой лев! Мой хищник!..

  Последней осознанной мыслью было: "Господи, как хорошо, что она не курит!"

* * *

  Час спустя я шел по коридору по направлению к игровой. Девочки «сорок четверки» отчего-то любили это место, и я надеялся застать там хотя бы некоторых из них. Они сделали в игровой что-то вроде своего кружка, где два «кинутых» взвода хранителей (их и взвод Камиллы) вкупе с увольняшками действующего состава соревнуются в умении переиграть друг друга в «русский конкур». Увольняшки как правило распивают спиртные напитки, желания там загадываются серьезные, и никого из простых резервистов за тот стол не пускают. Обычно, повторюсь. Но главное в этом столике, разумеется, общение со своими, которого «слитые» подразделения лишены и за которое всячески цепляются, как за соломинку. Во внутреннем кармане моего кителя покоился табельный игольник Катарины – вещь немыслимая, и у меня оставалось максимум минут десять до момента, пока та не кинется его искать и не забьет тревогу. Да, оружия на территории базы полно, но в основном это винтовки, тяжелые иглометы, которые куда попало не возьмешь и незаметно не пронесешь. Легкие же ручные игольники – привилегия офицеров, и башку за такой мне оторвут однозначно.

  Но было все равно. Я должен решить проблему – и я решу. А дальше как ляжет карта.

  Есть, вызов. От нее. Что-то она рано!

  – Да?

  – Хуан, вернись и отдай.

  ОЧЕНЬ выразительный голос.

  – Вернуться и отдать что? – я сделал вид, что не понял.

  – То, что ты взял. – Она тяжело дышала. И я ее понимал. Про...фукать табельное оружие? Да еще кому? Да еще как? Я по-тихому засунул его себе в карман, пока она валялась, расслабленная, между первым и вторым разом, и никакого подвоха не ждала. И ей за игольник попадет куда больше моего!

  – А что я взял?

  – Хуан! Ты понимаешь, во что играешь? – закричала Катарина, и я понял, что она в отчаянии. Разрывается между мыслью побежать за мной лично или сообщить на пульт, чтобы меня взял ближайший патруль наказующих. Скорее всего, запросит у диспетчера мое местонахождение и потом решит. А это несколько минут. Я же уже почти пришел.

  – Прости, Катюш, – вздохнул я. – Мне жаль. – И сделал невозможное, запрещаемое всеми внутренними инструкциями. Отключил внутреннюю систему связи.

  Да, Катарину мне было искренне жаль, я не врал. Но у меня не было выбора. Мишель не позволит вогнать себя в такой дикий транс, чтоб ничего не соображать. В сексе она, как и везде впрочем, любит "сверху", да и отношения наши отдают слишком большой практичностью, являясь лишь следствием, а не причиной. А больше игольник взять мне негде.

  Вот и игровая. Успел. Створки послушно разъехались при моем приближении.

  Народу внутри собралось много, человек сорок. В том числе трое искомых объектов за нужным мне столиком. Ни Сандры, ни Звезды, кого я бы хотел видеть больше всего, нет, но и так сойдет. Всего же за столиком сидело семь человек – двое увольняшек и двое камаррадас Камиллы – но они меня не интересовали.

  При моем появлении некоторые разговоры в игровой притихли, все воззрились, что я буду делать. Я уже говорил, что дал зарок не играть, и свято блюл его, потому всем было интересно – слава об Ангелито, как о суперигроке, так и держалась. Нужные мне девочки, сидящие спиной ко входу, заметили меня последними. Я демонстративно обошел их столик, облокотился на него. Улыбнулся.

  – Привет!

  – Если думаешь, что мы не начистим тебе рыло на глазах у всех, то ошибаешься, – проворчала одна их "сорок четверок", глядя в карты, как бы не обращая на меня внимания.

  – Я в этом не сомневался. – Я сделал улыбку еще шире.

  – Тогда чего пришел? – подняла глаза другая, видно более эмоциональная и нетерпеливая.

  – Поговорить хочу, – чистосердечно ответил я.

  – О чем?

  – О вас.

  Все разговоры в игровой постепенно смолкли. Повеяло напряженностью, и даже за самыми дальними от нас столиками девочки сложили карты.

  Усмешка.

  – И о чем же ты хочешь поговорить с нами, мальчик? – усмехнулась первая. – Уж не извиниться ли хочешь за нашу подругу? Которую из-за тебя вышвырнули? И ли за другую, которую ты вчера подло избил?

  Я отрицательно покачал головой.

  – К сожалению, вашему сожалению, нет. Но у меня есть иная тема для разговора. Не хотите ли вы извиниться за действия против меня? В частности в столовой? В библиотеке? Или в коридоре, когда напали на нас с Паулой? Паула такой же ангел, как и вы, кстати! – При этих словах многие, очень многие в зале иронично хмыкнули. В том числе почти все хранители. Так-так!

  – Юноша, – подняла глаза третья, – иди-ка ты отсюда. Пока мы тебя не проводили. И не мешай играть. Не доводи до греха, мы сегодня добрые.

  – То есть, не хотите, – перевел я.

  Все три "сорок четверки" прыснули.

  – Ну что ж, сами напросились.

  Я вытащил из кармана игольник, активировал его и тут же снял с предохранителя. Вообще-то это долго, мучительно долго, аж несколько секунд, что для их подготовки вечность, но все настолько опешили, что никто даже не дернулся.

  Пим! Пим! Пи-и-им!

  Отступив на пару шагов назад, чтобы меня не достали девочки по эту сторону стола, я сделал три выстрела – все в плечи "сорок четвертым". В отличие от пули, раны после игл заживают быстро, и даже если пробью кость, не страшно. Последние два соленоида поставил на минимум, игла на выходе мало того, что холодная, так еще и достаточно медленная, чтобы не искромсать стоящих и сидящих сзади в фарш. Главное не зацепить жизненно важных органов.

  Пи-им!

  Еще одна, не из их взвода, но бросившаяся было на меня. Жаль, но по-другому нельзя.

  – Назад! – заорал я. – Назад, я сказал! Всех кончу! А ну пошла назад!

  Следующий выстрел был направлен в стол перед одной из них, так же явно собравшейся погеройствовать.

  – И ты тоже! И вы! Думаете не успею? Успею!

  Ангельская реакция и оценка опасности – великая штука. Поняв, или даже почувствовав, что я серьезно, все, кто были вокруг, моментально образовали вакуум. Девчонки из соседних столов так же подались назад, бросились врассыпную. В панику не ударился никто. Лишь одна из "сорок четверок", которая самая эмоциональная, замешкалась и упала со стула – потеряла от неожиданности равновесие.

  – Встать! – крикнул я ей. – Сядь!

  Она послушалась. Я схватил со стола бутылку от какого-то не сильно крепкого "девчоночьего" пойла и шандарахнул о край столешницы, не забывая держать всех остальных под прицелом. Затем вновь наставил игольник на нее, подошел и ткнул получившейся "розочкой" в горло. Не сильно, разумеется, только чтоб пошла кровь, да чтоб почувствовала – прибью, если дернется.

  – Эй, вы! – бросил ее напарницам. – Предлагаю не геройствовать! Один косяк с вашей стороны, и я ее кончаю! Это всех касается! – вновь обвел я игольником помещение. Все присутствующие, около сорока человек, стояли и пялились на меня, ничего не понимая. Я же вновь обратился к противницам.

  – Девочки, у меня вопрос: вы действительно считаете, что ведете против меня войну?

  Молчание.

  – Огорчу. На самом деле война еще даже не началась. Я быстрее! – прикрикнул я на "заложницу", которая собралась было дернуться, чтоб освободиться. Надавил еще на миллиметр, кровь полилась ручьем. – Хочешь, перережу сонную артерию? У меня черепашья скорость, но поверь, ее хватит!

  Девочка задрожала – осознала серьезность моих намерений.

  – Так вот, война, девочки, еще не началась. Но если хотите, если настаиваете – я ее начну.

  Выдержал паузу.

  – Поймите, девочки! Я могу грохнуть любую из вас! И даже больше – всех вас! Всегда! В любой момент! И всегда мог это сделать раньше! И знаете что самое страшное? Мне за это НИЧЕГО НЕ БУДЕТ!

  Выдавил усмешку киношного злодея. Пусть почувствуют!

  – Не верите? Да, меня вышвырнут. Но только и всего. Верите или проверим?!! – заорал я.

  Мне кто-то начал наперебой что-то отвечать, что-то говорить, и я дал очередь в землю.

  Раздался девичий визг, девочки, ближе всего стоявшие к зоне моего обстрела, испуганно отскочили. Вновь воцарилась тишина.

  – Да, я могу устроить светопреставление, могу замочить вас всех, могу устроить вам НАСТОЯЩУЮ войну...

  – ...Но не хочу этого делать! – окончил я и нажал на гашетку.

  Пи-и-и-и-им!

  -Ай!

  Еще одна из девчонок не враждебного мне взвода упала, как подкошенная – я целил в ногу. Акция по моему окружению сорвалась.

  – Я же сказал, без геройства! Назад!

  Остальные вновь подались назад. В этот момент створки раскрылись и в игровую ввалилось сразу пятеро наказующих с уже активированными винтовками, беря меня в полукольцо.

  – Хуан, бросай оружие! – закричала одна из них.

  – Так вот, я НЕ ХОЧУ этого делать! – как ни в чем не бывало продолжил я.

  – Хуан, мы будем стрелять!

  – Я вообще не хочу войны! Я хочу мира! Никому не желаю зла! В том числе и вам!

  Тишина.

  – Хуан?

  – Дернетесь – убью ее! – обернулся я к наказующей. Та в угрозу верила, потому переходить к действиям не спешила. Ее люди обходили меня стороной, но медленно, очень медленно, дабы не рисковать. И стрелять в них не стоит – это мне вряд ли простится.

  – Так вот, у меня к вам предложение, – вновь обратился я к девочкам. – Делаю его при всех, при свидетелях. Когда меня выпустят из карцера, предлагаю встретиться с вами и обсудить накопившиеся между нами недоразумения. Слышите? Сесть и спокойно поговорить, без понтов, без эмоций, без заведомой неприязни. Чтобы вы услышали меня, а я вас. Поговорим, и тогда решим, что и как будет дальше. – Я убрал "розочку" от горла сидящей девки, та сразу схватилась за него руками. Отшвырнул это орудие в сторону – как жест, означающий, что я не шучу.

  – Повторюсь, я не хочу войны. Я хочу мира. Давайте обсудим, и тогда уже будем решать, мир между нами, или война?!

  Палец нажал на рычажок сброса, и обойма с гранулами из рукоятки полетела вниз, гулко ударившись о мягкий пол.

  – Я хочу просто поговорить! Обсудить! Больше ничего! – Теперь из моей ладони выпал сам игольник, затем я аккуратно завел руки за спину и даже наклонился. Вовремя, последовавший далее удар шандарахнул меня лицом в столешницу, а на запястьях вывернутых до предела рук защелкнулись магнитные браслеты.

  – Ну, ты и отморозок, Шимановский! – прошептала одна из "упаковывающих" меня "морпехов". Я лишь довольно улыбнулся.

  Да здравствует взгляд Бездны!

Кусков Сергей АнатольевичТелохранитель ее величества: Страна чудесЗолотая планета-6

Добрым словом и револьвером можно добиться большего, чем одним добрым словом

Аль Капоне

Добрым словом и револьвером можно добиться большего, чем одним револьвером.

Он же

ЧАСТЬ VIII. КЛОУН

Глава 1. Неучтенный фактор

Март 2448, Венера, Альфа, Золотой дворец. Корпус королевских телохранителей

  Тишина, спокойствие, полное отсутствие контактов с внешним миром. Сутки. Другие... Примерно так я себе и представлял растерянность принимающего решения эшелона, долго и нудно думающего, как поступить. Анализ, обсуждение моего поступка и собственно принятие решения – процессы сами по себе небыстрые, а теперь им нужно еще и обдумать, как минимизировать последствия возможных ошибок. Слишком много стоит на кону. Так что сидеть мне еще и сидеть...