Текст книги "Золотая планета. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 108 (всего у книги 140 страниц)

  – ...Ну, допустим даже, у тебя все супер, – продолжала "опускать" Белоснежку наша комвзвода. – Допустим, повторюсь. И что с того? Сколько здесь таких, как ты? Две сотни? Три? СОТНИ, Марта. А еще здесь есть малолетки – а они тоже ничего. – Итальянка аж причмокнула. – И в отличие от вас, гонора у них значительно меньше! Выбирай любую и ваяй что захочешь, под себя!

  А твои "старухи", – понизила она голос, – начальство. И внешне тебе сто очков дадут, и в постели далеко позади оставят. И не такие стервы, как ты. Да-да, не такие! – воскликнула она. – Уж с нашим мальчиком чего им стервиться? У них и так все хорошо. И главное, – она выделила следующую фразу, – они НАЧАЛЬСТВО. Одна психолог, бракует дегенеративных. Плюс, подменная дежурных офицеров. Другая – доверенное лицо королевы, и этим все сказано. Одна и поможет, и подскажет, и в город выпустит, а вторая... Да что говорить, сама должна понимать, что именно вторая – не такая же ты дура, какой пытаешься казаться?!

  Вновь сделала паузу.

  – Чико молодец, умный мальчик. И делает всё правильно. А что вам, шалашевкам, такое не нравится... – Она скривилась. – Не обессудьте. Дойдет очередь до вас, и на вашей улице будет праздник, несомненно. Но потом, позже. Пока же c"est la vie, есть вещи важнее вашего бешенства матки...

  – Ты!.. Ты!..

  Белоснежка пыхтела, злилась, несколько раз порывалась что-то ответить, но четко сформулировать аргументы не смогла, и решила не позориться. Правильно, а что тут скажешь, не переходя на личности? Вслед ей смотрели сочувствующе, но ажиотаж вокруг моей персоны стал заметно стихать. Действительно, мальчик-принц, без кавычек, рвется к власти, делает карьеру. Что в этом такого? Никого же вокруг лично это не задевает? Не задевает. А Мишель... Мишель не из тех людей, которые позволят садиться себе на голову. Потому еще непонятно, поздравлять Малыша надо, или сочувствовать.

  – Спасибо! – еле слышно прошептал я. Кассандра кивнула.

  – Не за что.

  И выждав минуту, все-таки взорвалась:

  – Чико, ну ты даешь! Что, нельзя было по-тихому, как люди? Обязательно ТАК, чтоб все видели и знали?

  – Это случайно произошло, – принялся оправдываться я. – Я не хотел. Просто... Просто столкнулся с нею в нужное время в нужном месте. – Я мельком посмотрел на Розу. Не искоса, просто бросил беглый взгляд, но она виновато уткнулась в столешницу. – А потом проспал. Да, девчонки, банально проспал. Ну, не пентюх ли я?

  – Не пентюх, – отрицательно покачала головой Паула. – Все нормально, Хуанито, не бери в голову. – А ты не дави! – зыркнула она на итальянку. Та вздохнула и тоже виновато опустила голову.

* * *

  Было одно обстоятельство, которому я не придал значения, каюсь. Сорок четвертый взвод. С момента нашей последней (и пока единственной) стычки прошло много времени, все они сидели тише воды ниже травы, и я расслабился. Ну да, зыркают исподлобья. Ну да, оценивающе рассматривают. Ну да, следят за мной где только можно. Но меня они не трогали.

  Больше скажу, они вообще никого не трогали, особенно младших. "Особенно", потому, что пару раз несерьезно сцеплялись с другими девочками на почве иерархии, но оба раза это были кадровые ангелочки. На "зелень" и "малышню" они принципиально не обращали внимания (так что зря удалили взвод моих крестниц, я об этом честно жалел).

  Вот и сейчас, в столовой, не обратил внимания, как настойчиво они меня рассматривают. Нет, они не были поражены, не выдавали ехидные смешки и комментарии, не травили друг другу байки на подобную тему – они просто оценивающе смотрели, как я себя веду и что делаю. В контексте вышесказанного это ничего не значило, и начало войны я проморгал.

  Когда поднялся, собираясь относить поднос, одна из них, по прозвищу Сандра (имя у нее латинское, но сама она по крови гринго, из-за этого и прозвище), встала из-за стола всего на секунду позже меня, и понесла поднос не куда-нибудь, не к приемному окну, а мне навстречу. Уверенный, что агрессивных действий с их стороны не будет, ну, не здесь и сейчас, я шел, улыбался знакомым девчонкам, перебрасываясь с некоторыми ничего не значащими фразами... И вдруг стало поздно.

  Бум!

  – Ты что, козел, под ноги не смотришь?! – раздался ее вопль.

  Ее поднос не был пустым, на нем кое-что стояло, недоеденное. И теперь, после столкновения, это "кое-что" стекало мне по кителю. Столкновения намеренного, целенаправленного – она буквально врезалась в меня, со всей возможной силой. Я только успел отметить про себя одно слово, "столовая". Господи, как все знакомо!

  ...Но в то же время и незнакомо. Здесь не школа, и нынешние противники, в отличие от отморозков Толстого, мне не по зубам. И меня не вышвырнут за драку – накажут, но иначе. Да и такого авторитета на кону, что стоял в прошлый раз, нет – в любом случае все останутся при своих. Но, повторюсь, и победить противницу мои шансы минимальны.

  – Что ты себе позволяешь? – воскликнул я, все-таки пытаясь решить дело миром. Это бесполезно, цена вопроса – кого больше накажут, драка неизбежна. Но я пытался.

  – Я? – Она картинно закатила глаза. – Ты, придурок! Ты меня толкнул! А я себе еще и "позволяю"? А ты не слишком много на себя берешь, юноша?

  И ядовитая улыбочка с вызовом: "Ну что, мой хороший, ты теперь сделаешь? Я тебя спровоцировала, облила – то есть унизила. Ты не можешь просто так развернуться и уйти. К тому же, ты теперь спишь с главой корпуса, она твоя любовница, и любая потеря авторитета обернется катастрофой. Ну, давай,действуй!"...

  ...И я вдруг понял, что любые слова излишни. Требовать извинений? А если она на самом деле извинится, так же ехидно-ехидно? И уйдет? А я останусь оплеванный? Нет, говорить что бы то ни было в этот момент бесполезно. А распалять себя, накручивать, чтобы ударить первому, мне давно уже не нужно.

  Фу-ух!

  Я ударил. Жестко, с места, прямым. Максимально резко, как только мог. Но она ждала именно этого и ушла, поставив достаточно жесткий блок, от которого руку будто пронзил удар тока.

  Улыбочка. Слащавая, полная превосходства.

  – Ай-яй-яй! Руку на сеньориту?

  Я снова атаковал, быстро, на грани фола для своих мышц и связок, но вновь не успел. После же атаковала она, и мне пришлось отступить. Еще удар, и еще. И вот, наконец, она достигла цели – прямой в лицо. Не сильный, просто хлесткий, но я пошатнулся.

  Она схватила меня и бросила вперед, на стоящий позади стол. Девчонки, сидевшие за ним, с визгом разбежались. Я же приземлился как раз на их подносы, проломив своим телом достаточно хрупкую не рассчитанную на подобные испытания пластиковую столешницу.

  Медленно поднялся, приходя в себя. Она подождала, но ровно до того мгновения, когда я обрету ясность рассудка, и вновь атаковала.

  ...Я не успевал. Катастрофически. Это не бой с Рыбой, когда моя противница была навеселе, тормозила и совершала ошибки. Передо мной стояла абсолютно трезвая расчетливая Сандра, и зная ее послужной список, я понимал, шансов у меня нет. Я НЕ УСПЕЮ, что бы ни задумал.

  К счастью, она не Бенито, и цели ставила себе соответствующие – излишнее унижение в ее планы не входило. Удар, еще удар. Я не смог защититься, не смог уйти, вновь ошеломление, и следом контрольный. Вот и всё, на меня навалилась спасительная темнота. Спасительная сейчас, в данный момент, но тому, что мне предстояло далее, она никак помешать не могла.

  – Входите!

  Гермозатвор отворился, из него выглянула Капитошка, как оперативная дежурная. Наказующие ввели вначале меня, затем Сандру, обоих с руками, застегнутыми в магнитные браслеты за спиной.

  Мишель сидела на своем месте и напоминала своим видом скандинавскую валькирию. По бокам от нее располагалось по трое офицеров, одна из которых – Катарина. Все повернули головы и напряженно смотрели на нас, изучали. Наказующие на всякий случай стояли за нашими спинами, сделав шаг назад, а Капитошка встала сбоку, возле голографии альпийского релаксационного пейзажа.

  – Уважаемые, мы бы хотели услышать из ваших уст, что произошло, – заговорила Мишель грозным голосом. – Нет, вы не думайте, мы всё видели и слышали в записи, но теперь хотим выслушать ваши пояснения.

  – А что пояснять? – нагло усмехнулась Сандра. – Он меня толкнул. А после ударил. Первый!

  Я непроизвольно сжал кулаки за спиной. "Первый"! Попался, как лопух!..

  – Ты его спровоцировала, не ври, – коварно усмехнулась Мишель. Ее усмешка не предвещала ничего хорошего, но на Сандру впечатления не произвела. Та лишь безразлично пожала плечами.

  – Ну, спровоцировала. И что?

  "И что". Хороший вопрос. Ставит в тупик виднейшие умы, не то, что мыслительные агрегаты слабых женщин, пусть и считающих, что планета вертится вокруг них.

  – А ты что скажешь? – взгляд сеньоры Тьерри переместился на меня.

  – А что сказать, – выдавил я из себя наплевательскую усмешку. – Меня толкнули и облили. Я должен был извиниться и пройти мимо, как гласит ваш устав в отношении "мелочи"? Тогда порите меня до смерти, мне все равно. Я буду отвечать на подобное, где бы что бы у вас там ни было написано.

  Мишель откинулась на спинку, хмыкнула. Офицеры молчали.

  – То есть, одна признает, что спровоцировала другого, другой признает, что ударил первый, – обратилась она как бы к ним. – И что будем делать?

  – По двадцать ударов кнута каждому. Чтоб неповадно было, – выдавила одна из офицеров. Мишель покачала головой.

  – Не поможет. Ни той, ни этому. Эта с подружками и дальше будет его задирать, он же и дальше будет отвечать. Но только если ему достанутся все удары, то им, – кивок на Сандру, – только одна восьмая. По числу получающих от всего взвода. Непедагогично!

  Она помолчала.

  – Значит так, – вновь зыркнула она на нас, – предлагаю мировую. Ты, – палец ее уткнулся в мою противницу, – не получаешь свою порцию ударов, как пострадавшая сторона, тебя ударили первой. Ты – палец переместился на меня, – то же самое, как человек, которого спровоцировали. Как вам такое соглашение?

  Мы молчали. Оба. Мне было нечего сказать, как и Сандре. Она стояла, ухмыляясь: "Ну что вы в самом деле! Развели детский сад!".

  Действительно, детский сад. Вместо этого балагана должен был собраться вполне легитимный Совет, минимум из девяти человек, и решить нашу участь. И одними кнутами мы бы не отделались. Во всяком случае, за целенаправленную провокацию наказали бы куда как сильнее. Вот только кому это надо?

  – В таком случае, – подвела Мишель итог нашему молчанию, – предлагаю считать, что мы договорились. Освободите их.

  Через секунду наказующие деактивировали и сняли с нас браслеты, а еще через несколько Мишель вновь взяла слово:

  – За сим всем спасибо! Считаю инцидент исчерпаным. Шимановский, останься!

  Когда офицеры, неодобрительно кивая, вышли наружу и гермозатвор опустился на место, она указала на место недалеко от себя. Я подошел, сел.

  – Что скажешь?

  – Скажу, они долго ждали. И у них получилось – все достаточно расслабились.

  – Не обобщай, – фыркнула она.

  – Хочешь сказать, ждала чего-то подобного?

  Она неопределенно скривилось. Видимо, я прав наполовину: она ждала, но именно этот эпизод стал для нее сюрпризом.

  – Хуан, – извиняющимся тоном начала она то, ради чего оставила наедине, – прости меня, но в этой ситуации я ничем, абсолютно ничем тебе...

  – Я знаю, – перебил я, поднимая руку – На это и был расчет. "Опустить" меня. Что я не могу решить свои проблемы, чуть что, прячусь за твою юбку. С самостоятельным авторитетом в таком случае могу смело попрощаться, и то, ради чего пришел сюда как "принц дома Веласкес", накрывается медным тазом.

  Она облегченно вздохнула – видно, собиралась мне это только что втолковывать.

  – Когда только додуматься успели? – задал я риторический вопрос. Мишель хмыкнула.

  – Женщины вообще менее тугодумны. Особенно в вопросе, как насолить ближней своей. Это на уровне интуиции, заложено в генах. Извини, без обид, но ты у нас, в этом заведении, и тебя все воспринимают через призму, нравится это тебе, или не нравится.

  Я кивнул – в обиде не был. Пару месяцев назад еще обижался бы, но теперь слишком хорошо знал это заведение, царящие в нем порядки, да и женскую психологию в частности.

  – Что делать теперь? Они же не остановятся.

  Она пожала плечами.

  – Не знаю, Хуан. Это твои проблемы.

  "Разумеется мои" – Кажется, я тяжело засопел. – "Именно для этой цели вы их сюда и "слили". Чтобы создать их. А наша сегодняшняя ночь явилась лишь катализатором, запустившим давно планируемый процесс – девочки, до того детально ко мне присматривающиеся, увидели реальную возможность сровнять меня с землей и не мешкая ею воспользовались".

  – Ладно, малыш, хватит о грустном, – снова вздохнула она, нарушая недоброе молчание, поднялась и направилась к уже знакомой мне кухонной панели. – Чай будешь? Хороший, с ромашкой! Нервишки успокаивает почище сигарет, уж поверь! – И принялась выставлять на стол заварник, чашки и различное печенье. – Самое то сейчас!

  – Это точно, самое то, – буркнул я, окончательно приходя в себя.

* * *

  То, что началось дальше, можно назвать одним словом – кошмар. Кошмар потому, что я терял позицию за позицией, рассеивал все те крохи авторитета, которые до этого с трудом набрал. Частично виноват сам, частично... Да в общем и кого обвинить не знаю. Офицеры? Несомненно. Но несмотря на всю антигуманность и античеловечность их поступка (я имею ввиду «слив» своих), я знал, куда иду и каковы здесь нравы. Потому из вышестоящих не могу обвинить никого. А вот то, что произошло на «нижнем» уровне... Моя вина, и только моя.

  Второй акт драмы произошел следующим вечером, когда я вышел повторить изученное днем в «библиотеку» – то самое помещение, где собирается «околонаучная» тусовка. Со временем я стал здесь почти своим, меня приняли, и накладок не ожидалось. Однако, вскоре туда заявились две прошмандовки из сорок четвертого взвода, и, как понимаете, об их целях догадаться было несложно

  Однако они повели немного не так, как я ожидал. Вместо того, чтобы напрямую задирать меня, как в столовой, они принялись меня изводить. Вести информационную войну. Как вот вы, например, будете себя чувствовать, если в пяти метрах от вас уютно расположился кружок из десятка прелестных созданий, в котором двое из них изысканно поливают вас грязью? Причем настолько изысканно, избегая прямых оскорблений, играя на двусмысленностях, что поводов грубо заткнуть их у вас нет?

  Остальные же девчонки не просто смеялись с их россказней, а буквально валялись – одна из этих двоих обладала отменными лицедейскими способностями и красочно, в лицах, передавала возможные диалоги меня и... Всех на свете. От королевы, до последнего бомжа с помойки (куда сватала меня после обучения ввиду умственной ограниченности). Было высмеяно все, что можно – и что я принц, и что бездарность, и что психически неуравновешен. Досталось даже моей мнимой аристократке, о которой я говорил в первый день своего здесь появления. Об этом разговоре окружающие почти забыли, замылилось, но сегодня, вот, всплыло. Я не нервничал по поводу этой девушки – только не из-за баек этих двух, но все равно было неприятно.

  Самое скверное, я ничего не мог сделать в ответ. Вступить с ними в полемику? Да, я поднаторел за последние месяцы в плане массажа языка, заткну за пояс любую сеньориту... Скажем, школы генерала Хуареса. Но против меня играли не школьницы, какие бы подкованные они ни были, а две прожженные девахи, прошедшие приют, а после воспитанные в воинственной женской цитадели. И все мои приобретенные навыки рядом с их опытом не стоили ничего. Если я ввяжусь в подобную дискуссию, они сделают меня, как котенка, выставят посмешищем. Потому я сидел и помалкивал, демонстрируя, как сильно игнорирую происходящее.

  Однако, девочки подготовились к атаке за эти две недели, изучили меня, как облупленного, и нашли-таки место, куда можно гарантированно ударить. И я ничего, совершенно ничего не мог поделать – как ни пытался сдержаться, злость захлестывала, переливаясь через край, превращаясь в необузданную ярость.

  Естественно, это была тема моей матери. С их стороны это выглядело несколько подло, учитывая происхождение их самих, ударом ниже пояса, но девочкам нужна была победа любой ценой, и они пошли на такой рискованный шаг.

  – Ну, значит, раз понятно, кто его мамочка, весь вопрос в том, кто его папочка, – заливалась тем временем соловьем Звезда, их комвзвода, та самая лицедейка, которую все слушали, боясь перебить. – Может и принц, да. Только принцы тоже разные бывают. В основном такие уроды! Почти как наш Чико! Только благородные. Так что ничего удивительного – кто еще мог родиться от подобного и польской шлюхи?

  – Слышишь, ты!.. – Я вскипел и окончательно потерял контроль. Медленно поднялся, стараясь удержать дрожь. – Еще слово про мою мать...

  Наступила мертвая тишина. Все ждали развязки. Учитывая поднятую тему, многие неосознанно приняли мою сторону – ведь я был сыном проститутки, как многие в этом заведении. Кстати, общность происхождения являлась одним из кратчайших мостов для сближения, благодаря которому меня с первого дня худо-бедно, но принимали, а после благодаря которому я навел все имеющиеся на сегодняшний день контакты. Принц принцем, но как ни крути, я один из них, и все это понимали. Однако, меня повело, я был не в состоянии проводить полноценную информационную атаку, и этот нечаянно возникший козырь потерял, толком не осознав, что он у меня был.

  – И что будет? – ехидно рассмеялась Звезда, видящая мое состояние и понимающая, что находится в нескольких минутах от победы. Окружающие – окружающими, но своей цели она достигла. А цель эта – я, а не авторитет в глазах других. – Ну, что же ты, Хуанито? Давай! Что будет, если я расскажу всем, кто твоя мать? И за что она получила свой срок? Или ты думал, мы дуры, не знаем?

  Пауза.

  – У тебя, Ангелито, распальцовка зашкаливает – весь из себя такой Веласкес. А на деле – самый обычный сын проштрафившейся шлюшки, не лучше и не хуже, чем любая из нас. Ну, чего пыхтишь?

  – Не тебе, тварь, ее оскорблять!..

  – Правда? А чем я хуже ее? Я НИКОГДА не спала с мужчинами за деньги! – повысила она голос. – И не буду этого делать. И своим детям завещаю. А она – шлюха. Проститутка. И ты – ее выродок, побочный продукт работы.

  Ты никто, мой дорогой. Прежде всего никто, такой же, как и мы, и только после этого кто-то там по отцу.

  Ты дерьмо, Хуанито. Что бы о себе ни думал. И мать твоя – дерьмо...

  ...Естественно, силы были слишком неравны. Ну, куда кипящему от ярости ничего не соображающему берсерку во время приступа бодаться с двумя убийцами, прошедшими лучшую на планете школу, послужной список которых длиннее троса космического лифта? Меня даже не отоварили, просто «уронили» на пол и скрутили, и я ничего не мог поделать. Катался по полу и бессильно выл.

  Когда пришел в себя, рядом сидела дежурная сеньора из медблока, на мне копошилось, не давая встать, что-то около пяти человеческих тел, а эти шмары добивали, бросая окружающим язвительные комментарии по поводу этих припадков.

  Я раскрылся. И не просто раскрылся, продемонстрировал слабость. И потерял гораздо больше, чем авторитет. Настолько больше, что даже не мог оценить, насколько. Представление обо мне, которое я пестовал с момента появления, улетучилось в один миг, а вместо него появился слабый несдержанный неуравновешенный неадекватный юноша. Который...

  ...Не хочу об этом!

  – Ты понимаешь, что натворил? – орала на меня Мишель, вызвавшая в кабинет для разбора. Ей было не по себе, и это слабо сказано. Я не видел ее в таком бешенстве даже когда проспал приснопамятный развод. То есть, дело гораздо, гораздо серьезнее! – Ты хочешь, чтобы мы закрыли проект?

  Я отрицательно покачал головой.

  – Тогда чего введешься на дешевый трюк?

  – Моя мать... – начал я, но она заорала в лицо:

  – Шлюха! Грязная шлюха, твоя мать! Позволявшая себе работать без контракта, делать с собой все, что угодно в погоне за длинным империалом! Залетевшая тобою от клиента! И что, ты и меня теперь ударишь? Что я тоже произнесла это вслух?

  Кажется, из глаз моих потекли слезы.

  – Я... Я люблю ее!..

  Она вздохнула и опустилась на стул напротив, пытаясь силой заставить себя успокоиться. Действительно, эмоциями такую проблему не решишь, а она здесь поставлена решать вопросы, а не усугублять.

  – Моя мать умерла, когда я была маленькой, – произнесла она через время с тоской в голосе. – Я ее совершенно не помню. Но зато помню отца. Я тоже любила его, и всегда была готова порвать за него на куски. Я тебя понимаю, Чико. Но ты должен смотреть в глаза фактам, должен ПРИНЯТЬ их. И если ты не сделаешь этого, тебя будут ловить на твоей слабости все, кому не лень. Хочешь быть слабаком и неудачником?

  Я отрицательно покачал головой.

  – Я ничего не мог с собой поделать. Это было выше меня.

  – Вот то-то оно и плохо, что выше тебя!

  Она вновь вздохнула, помолчала.

  – Давай так, Хуан. Либо ты работаешь над собой и "закрываешь" все свои слабости, либо я пишу рапорт с рекомендацией закрыть проект. Поверь, для тебя это будет лучшим выходом. И Лея его подпишет – ей не нужен человек, которого все подряд будут ловить за одно единственное слабое место. Ты меня понял?

  Я кивнул.

  – Иди в тренажерную, возьми дроида для спарринга и выставь на максимум. До отбоя все обдумаешь, завтра после развода еще раз поговорим. Всё, марш!

  Я поднялся и пошел к выходу. Действительно, спарринг с выставленным на полную мощность дроидом сейчас именно то, что мне нужно.

  Про то, что ее отец, в отличие от моей матери, бравый военный космонавт, герой, я промолчал. Разве дело в этом?!

* * *

  – Таким образом, контакт менее двух секунд допустим. Но не более двух, и только при условии, что тебя прикрывает второй номер. Ты и не заметишь, Хуан, как подпадешь под воздействие, – покачала головой сеньора Лопес.

  – А две секунды значит...

  – Идеального механизма оценки не существует. – Она улыбнулась. – Сам понимаешь, мы работаем с вещами, которые вообще трудно оценить. Но, как правило, беглого секундного взгляда для возникновения контакта не хватает.

  – Но это не значит, что надо расслабляться! – добавила она. – На первом номере слишком большая ответственность, чтобы позволить себе такую роскошь.

  Я кивнул.

  – Понимаю.

  – Потому работать надо максимально сосредоточившись. Лучше потрать пять, десять лишних минут, перепроверь каждую точку два, три раза, но не допусти ошибки. Нас мало, очень мало, Хуан, на каждые ворота, на каждый вход в особо охраняемый объект таких, как мы, не поставишь, потому только такие вот ухищрения и могут спасти. В данном случае спасти королевскую власть.

  Я обалдело качал головой. Эта женщина практически сразу стала для меня кумиром, даже если не учитывать отсутствия с первого дня на ее занятиях мотиваторов. Теперь же я все больше приходил к мысли, что жалею, что не попаду в ее отдел – мои способности хоть и выше среднего показателя, но слишком низки для их требований.

  – Тренируемся, – воскликнула она. – Вот мои документы. Начали!

  Она протянула мне комплект документов, выданных для одной из бесчисленных ее легенд. Где говорилось, что сеньора "Изабелла Эсмеральда Ариас" является инспектором департамента экологии и природопользования при правительстве особого административного образования "Округ Альфа-Аделлина". Я зафиксировал взгляд на подбородке женщины на голограмме, запомнил его конфигурацию. Мельком перевел глаза на сеньору Лопес, на ее подбородок. Сравнил. "Один"...

  Счета "два" не дождался, поспешил убрать глаза назад. Теперь губы изображения. Фиксация образа. Перевод взгляда – губы реального человека. Сравнение. "Один"... "Два".

  На "два" мои глаза уже смотрели на следующую деталь. Нос. Перевод взгляда. Фокусировка. Теперь точно так же лоб. Затем челка. Уши.

  ...И только после этого глаза. "Раз"... "Два"...

  ..."Три"!

  Моя рука дернулась. Следом за ее рукой, повторив ее движение.

  – Экспериментируешь? – усмехнулась она.

  – Да, сеньора, сознался я, чувствуя себя нашкодившим котенком. – Пока есть возможность.

  – Хорошо, экспериментируй. – Она выдавила покровительственную улыбку. – Но только сейчас и только пока есть возможность. Почувствовал, да?

  Я кивнул.

  – Сейчас я тебе подыграла. Но в реальной жизни никто из проверяемых специально дергать рукой не станет, имей в виду. И номеру два, чтобы догадаться, что ты под воздействием, нужно будет проявить чудеса внимательности. Что качаешь головой?

  – Поражен. Что подобная система работает. Люди без способностей вычисляют людей со способностями. Как бы сложно ни было, но это реальность?!

  Она неопределенно хмыкнула.

  – Да, реальность. Но ты не представляешь, чего стоит подготовка специалистов, способных на такую реальность.

  Вот даже ты, охрана, низшее звено. Всего лишь. У тебя будет огромный обширный курс, в дальнейшем мы будем встречаться все чаще и чаще, но прежде, чем тебя направят во дворец, тебе предстоит сдать множество тестов. В которых биоэнергетика не так уж и важна, Хуан. В основном нужны логика, внимание и понимание вещей и процессов, а этому надо научить. И понять, что материал ты усваиваешь. А после тебе предстоит сдавать экзамены "в поле", во дворце – итоговая проверка, что ты усвоил, что нет. Работа колоссальная, и ее нельзя ставить на поток, как лекции в универе. Не та сфера, слишком большая специфика.

  Потому такие люди, как вы, охраняют лишь самые ответственные объекты страны – на большее их не хватает. Чуть менее квалифицированные кадры готовят таможня, пограничники и разные силовики. Но даже они – уже не тот уровень. Понимаешь, Хуан, какая на нас ответственность? На ВАС?

  Я понимал, естественно. И никаким дополнительным финансированием делу не поможешь.

  А еще вычленил из ее речи кое-что для себя. А именно, подставы во дворце.

  Разумеется, при охране подобного объекта это должно быть обыденным явлением. Способен ли тот или иной охранник обнаружить человека, пытающегося попасть туда, куда не положено? Или еще хуже, внедриться? Может ли выявить его ухищрения? Особенно, если внедряющийся – экстрасенс (или, как говорят они сами о себе, биоэнергетик)? Отдел сеньоры Лопес периодически проводит такие трюки и с ангелами, и с дворцовой стражей, вдобавок к собственной безопасности, "контрразведке" дворцовой стражи, которая так же не дремлет.

  В общем, перспективы службы во дворце с каждым днем становились все красочнее и красочнее – скучно там точно не будет.

  Как оказалось, выявлять биоэнергетиков не так уж сложно. Ну и что, что они обладают даром внушения? Ну и что, что могут взять под контроль с одного неосторожного зрительного контакта? Для поиска и выявления подобных существуют целые методики, успешно применяемые в реальной жизни. Мы пока только начали проходить их, но я уже поражался простоте решений, говорящей о гениальности их разработчиков.

  – Не забывай главного, Хуан, – продолжила сеньора Лопес, закрывая тему, – ты не герой-одиночка. Ты вообще не герой. Ты – часть системы, ее винтик, а только система в целом может справиться с подобными трудностями. И если ты – номер-два, и заметил странную реакцию номера-один, сразу жми тревожную кнопку. Не геройствуй, твоя задача выявить и дать сигнал. И всё. При попытке обезвредить противника лично ты рискуешь самому попасть под воздействие, бесславно погибнуть или как-то иначе провалить возложенную на тебя задачу. Это не игрушки, Хуан.

  – Понимаю, сеньора, – покачал я головой. – Я уже не зеленый мальчик, пришедший сюда на собеседование.

  Она вздохнула с видимым облегчением.

  – Это радует.

  И тут же продолжила:

  – И еще о главном. Я бы сказала, еще более главном, самом главном. Все они – люди, Хуан. Твои возможные противники. Хоть биоэнергетики, хоть нет. И искать их следует именно как людей, а не как носителей таинственных способностей. Все люди одинаковы, всегда и везде, и только психология даст тебе ответ, кто перед тобой, враг или нет, и что с ним делать.

  Она задумалась, что-то вспоминая.

  – Однажды мне дали задание, найти "крота" в неком ведомстве. Это было важное ведомство, Хуан, и "крота" требовалось найти срочно, потому начальство обратилось сразу в наш отдел. Меня срочно выдернули туда, придумав красивую легенду, наделив невероятными полномочиями. Но знаешь, как я нашла этого говнюка? – Она хрипло рассмеялась. Я пожал плечами. – На "летучке" у шефа, где присутствовал весь отдел, этот гад сидел и... Смотрел на всех свысока. Вот просто сидел и показывал, как он на всех плевал. "Где вы, и где я" – читалось в его глазах. Мне осталось только взять его в разработку, и через два дня я нашла доказательства, что он как минимум причастен к утечке. После чего благополучно сдала его конторе рангом пониже, чем наша.

  Вот так, Хуан. Психология определяющий фактор. Она важнее любых способностей – как видишь, я даже не прибегала к своим. – Она довольно улыбнулась. – Так что в первую очередь ищи в своем окружении тех, чье поведение выделяется, и только потом используй то, чему тебя учила я. Это я так, на будущее.

  – Спасибо, сеньора Лопес, – я благодарно кивнул – действительно, хороший урок. Затем задал вопрос, который задавать не планировал, но который после последнего откровения сам напросился:

  – Раз так, можно спросить вас, как психолога? Прежде всего психолога, и только после этого биоэнергетика?

  Она загадочно улыбнулась – поняла, о чем буду спрашивать.

  – Что мне делать с этим противостоянием? Что мне делать с сорок четвертым взводом? Как выкрутиться? Я не понимаю!

  Она покачала головой, улыбка так и не сползла с ее лица.

  – Сожалею, Хуан. Но эту задачу ты должен решить только сам.

* * *

  Какое-то время царило затишье. Девочки вели информационную войну, на всех возможных фронтах. Я пестовал себя, не реагировал, учился. И даже получалось. Против девочек играло их высокомерие – им не могли его так просто взять и простить. Но вода камень точит, и именно этого они добивались – сточить меня. Сделать так, чтобы проект с мальчиком в корпусе завершился по моей инициативе, чтобы я не выдержал прессинга, распрощался и ушел. На этом, по их мнению, их подруга будет отомщена.

  Я не унывал, что-то подсказывало, что на моей улице праздник еще настанет, но не представлял, что для этого надо делать. Информационная война – такая штука, которую не выиграть без стартовых условий, которыми я пока что не обладал. Прежде всего не хватало того самого авторитета, без которого человека никто не станет слушать. Да и без команды приходилось тяжко – информационные войны в одиночку не ведутся, а возможности кого-то использовать у меня были откровенно слабые.