Текст книги "Республика, которую он защищает. Соединенные Штаты в период Реконструкции и Позолоченного века, 1865-1896 (ЛП)"

Автор книги: Ричард Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 80 страниц)

Честность была серьезной проблемой. Распознать коррупцию было достаточно просто – она стала национальным спортом, источником веселья и отвращения, – но понять, как с ней бороться, оказалось сложнее. Даже написав одну из самых известных политических сатир эпохи, роман «Демократия», Генри Адамс жаловался, что «самые грубые сатиры на американских сенаторов и политиков не переставали вызывать смех и аплодисменты любой аудитории. Богатые и бедные присоединялись к презрению к своим собственным представителям». Как заметил Адамс, «общество смеялось над собственными неудачами с пустым и бессмысленным смехом». В конце этого периода Марк Твен писал, «что не существует какого-либо ярко выраженного коренного американского преступного класса, кроме Конгресса». Он добавлял: «Политические и коммерческие нравы Соединенных Штатов – это не просто пища для смеха, это целый банкет».[1108]1108
  Генри Адамс, Образование Генри Адамса: An Autobiography (New York: Heritage Press, 1942, orig. ed. 1918), 253–54; Mark Twain, Following the Equator, a Journey around the World (New York: Harper & Bros., 1906), 98; Twain, Mark Twain in Eruption: Hitherto Unpublished Pages About Men and Events, ed. Bernard Augustine De Voto, 3rd ed. (New York: Harper, 1940), 81.


[Закрыть]

Когда Маквиг говорил, что нет никаких проблем, кроме честности, он и другие магометане и либералы имели в виду, что нет никаких реальных проблем, кроме реформы государственной службы. Он находил нечестность в политических машинах и патронаже, а не в платном характере самих должностей. Если бы назначение на должности, будь то платные или наемные, можно было отнять у политиков и сделать их предметом экзаменов, то в результате получилась бы эффективная, упорядоченная бюрократия, члены которой имели бы гарантированный срок службы при условии, что они хорошо выполняют свою работу. Как и в случае с золотым стандартом и свободной торговлей, либералы стремились провести одну всеобъемлющую реформу, чтобы создать минимальное, но эффективное и квалифицированное правительство, выведенное из-под прямого контроля выборных должностных лиц. Этой реформой стал Закон Пендлтона о гражданской службе 1883 года.[1109]1109
  Джерри Л. Мэшоу, Создание административной конституции: The Lost One Hundred Years of American Administrative Law (New Haven, CT: Yale University Press, 2012), 236–38.


[Закрыть]

Закон Пендлтона пользовался двухпартийной поддержкой. Напряженные выборы 1876 и 1880 годов и перспектива прихода к власти демократов побудили республиканцев согласиться на реформу государственной службы, которая могла бы защитить хотя бы часть их чиновников от немедленного увольнения. В любом случае, система стала громоздкой, требуя времени Конгресса, несмотря на то, что фактический контроль над офисами находился в руках местных аппаратчиков. Убийство Гарфилда сделало давление общественности непреодолимым. Закон Пендлтона создал наемную Комиссию по гражданской службе вместо старой Комиссии по гражданской службе США, которая была упразднена при администрации Гранта. Она должна была разработать экзамены для отбора чиновников на определенные секретные государственные должности. Закон Пендлтона также запрещал взносы от лиц, занимающих должности, тем самым перекрывая один из основных каналов патронажа.[1110]1110
  Рональд Н. Джонсон, Система федеральной гражданской службы и проблема бюрократии: Экономика и политика институциональных изменений, ред. Gary D. Libecap (Chicago: University of Chicago Press, 1994), 12–29; диаграммы «Удаления по годам» и «Типы удалений» в Scott C. James, «Patronage Regimes and American Party Development from ‘the Age of Jackson’ to the Progressive Era», British Journal of Political Science 36 (2006), 39–60; Mashaw, 238–40; «Federal Administration and Administrative Law in the Gilded Age», Yale Law Journal 119, no. 7 (2010): 1389–92; «Стенограмма закона Пендлтона: Акт о регулировании и совершенствовании гражданской службы Соединенных Штатов», изд. Национальное управление архивов и документации (1883), https://www .ourdocuments.gov/doc.php?doc=48; Ari Hoogenboom, Outlawing the Spoils: A History of the Civil Service Reform Movement 1865–1883 (Urbana: University of Illinois Press, 1968), 236–52.


[Закрыть]

Результаты оказались не такими, как предполагали реформаторы. Редко какой закон не достигал заявленных целей, создавая при этом целый ряд непредвиденных последствий. Изначально закон Пендлтона затронул лишь относительно небольшое количество «классифицированных» федеральных назначений – около 10 процентов, которые были основаны на заслугах и требовали успешной сдачи экзамена. Однако его действие распространилось довольно быстро. В течение пяти лет после принятия закона половина федеральных назначений за пределами почтового ведомства под действие закона подпадало 80 процентов федеральных назначенцев, хотя только в двадцатом веке они получили статус гражданских служащих. В законе была лазейка, позволявшая начальникам бюро и отделов нанимать кого угодно на должности, превышающие черту прохождения теста. Таким образом, закон передавал политическую, а также социальную власть этим начальникам. Патронаж не исчез – он поселился в новых местах. Штаты не сразу последовали примеру Конгресса; большинство из них начали вводить государственную службу только в двадцатом веке.[1111]1111
  Nicholas R. Parrillo, Against the Profit Motive: The Salary Revolution in American Government, 1780–1940 (New Haven, CT: Yale University Press, 2013), 379 n. 24.


[Закрыть]

Этот график временных изменений в характере отстранения от должности покровителей в течение четырех периодов показывает минимальный эффект, который оказало законодательство о государственной службе на прекращение системы покровительства. Политических оппонентов по-прежнему снимали с должности, но вместо того, чтобы увольнять, их отпускали по истечении срока действия их комиссионных. Результаты остались прежними. Из Скотта К. Джеймса, «Режимы патронажа и развитие американских партий с „эпохи Джексона“ до прогрессивной эры», Британский журнал политических наук 36, № 1 (2006): 10.

Конечной целью Закона Пендлтона было создание бюрократии, отдельной от партийных правительств, члены которой могли бы беспрерывно занимать свои должности до тех пор, пока они выполняют свои обязанности, однако в конце XIX – начале XX века закон совершенно не справился с этой задачей, за исключением небольших технических и профессиональных ведомств. Вместо этого он создал беспартийный глянец на устойчивой партийной системе. Президенты продолжали заменять членов противоположной партии членами своей собственной; они просто делали это по-другому. После принятия закона Пендлтона число случаев смещения с должности в периоды смены партий заметно не уменьшалось, а иногда даже увеличивалось. До принятия закона Пендлтона новые президенты отстраняли чиновников от должности, как только начинался срок их полномочий; после принятия закона они не прибегали к досрочному прекращению полномочий. Вместо этого они ждали, пока истечет срок полномочий чиновников, а затем заменяли их. Поскольку срок полномочий большинства чиновников составлял четыре года и начинался с началом работы новой администрации, в результате чиновники работали на несколько месяцев дольше, чем они работали бы без закона. Однако президенты могли использовать закон для защиты новых должностей, которые они назначали в конце срока своего правления. Их преемники могли занимать их до истечения срока полномочий назначенца.[1112]1112
  Мэшоу, «Федеральная администрация и административное право в позолоченную эпоху», Йельский юридический журнал, 119 (2010): 1389–92; Mashaw, Creating the Administrative Constitution, 239–40; диаграммы «Удаления по годам» и «Типы удалений» в James, 48–50; Daniel P. Carpenter, The Forging of Bureaucratic Autonomy: Reputations, Networks, and Policy Innovation in Executive Agencies, 1862–1928 (Princeton, NJ: Princeton University Press, 2001), 95; Johnson, 12–29.


[Закрыть]

Относительная неэффективность закона расширила сферу его действия. Отказ от переназначения должностных лиц достигал тех же результатов, что и их увольнение. А поскольку закон можно было обратить на реальное усиление защиты некоторых патронажных служащих, не было смысла тратить политический капитал на противодействие закону, который пользовался поддержкой населения. Все больше и больше должностей попадали под действие закона, не меняя картину увольнений по партийным мотивам.[1113]1113
  Johnson, 12–29; Mashaw, «Федеральная администрация и административное право в позолоченную эпоху», 1389–92; James, 39–60.


[Закрыть]

Закон Пендлтона действительно изменил финансирование политических кампаний. После того как федеральным чиновникам было запрещено делать взносы в политические кампании, основной источник финансирования национальных партий иссяк. Нельзя отрицать коррумпированность старой системы, но обращение к корпоративным и богатым донорам вряд ли можно было назвать поворотом к лучшему.

Закон Пендлтона провалился, но реформаторы начали точечное наступление на более серьезную проблему: управление на основе сборов. Народное неприятие платного управления возникло не из-за враждебности к патронажу, а из-за гнева на коррупцию, фаворитизм и злоупотребление властью. Реформаторы рассматривали законные сборы как неизбежный путь к незаконным сборам и поборам. Чиновники, охотящиеся за сборами, злоупотребляли своим служебным положением и повышали стоимость услуг. Даже если они не были откровенно недобросовестными, они уделяли внимание в основном тем частям своей работы, которые приносили наибольшую прибыль. Лекарство заключалось в том, чтобы заменить плату на зарплату, и усилия, направленные на это, начались задолго до принятия закона Пендлтона и продолжались после него. Реформа проводилась на местном, государственном и федеральном уровнях.[1114]1114
  Parrillo, 18, 117, 183–294.


[Закрыть]

Борьба с коррупцией и платное управление не привели к созданию эквивалента европейских централизованных иерархических бюрократий, изолированных от воли народа, но изменения в административном законодательстве и практике постепенно привели к увеличению автономии бюрократии. В период с 1862 по 1888 год Конгресс создал столько новых бюро и департаментов, сколько не существовало за всю предыдущую историю страны. Список основных дополнений впечатляет: Министерство сельского хозяйства, созданное в 1862 году и возведенное в ранг кабинета министров в 1889 году; Министерство юстиции (1870); Министерство труда, не имеющее ранга кабинета министров, в 1888 году. Кроме того, существовал Департамент образования (1867), впоследствии упраздненный, а его функции перешли к Министерству внутренних дел. Конгресс укомплектовал эти департаменты и новые бюро наемным персоналом. В период с 1861 по 1891 год население страны удвоилось, но количество людей, занятых в правительстве, увеличилось в четыре раза. Эти департаменты не могли диктовать свои ассигнования, но в целом они контролировали распоряжение средствами, которые выделял им Конгресс.[1115]1115
  Carpenter, 76–83, 94–103, 179–211.


[Закрыть]

Эти новые бюро в конечном счете попали под действие закона Пендлтона, не будучи его продуктом. Они создали внутренние процедуры, которые позволили им функционировать как бюрократии. Они собирали данные, контролировали деятельность, финансируемую государством, и формулировали правила, касающиеся этой деятельности. Они по своему усмотрению расходовали средства, а также разрабатывали правила для реализации широких полномочий, которые простирались от аудита железнодорожных счетов до пресечения распространения заразных болезней животных, таких как техасская лихорадка, и запрета любого вещества, «сделанного в подражание или подобие масла», которое могло угрожать здоровью населения. Споры о пенсиях, земельных претензиях, таможенных пошлинах и многом другом рассматривались в правительственных учреждениях и породили новые категории административного права. Пенсионное бюро не смогло заставить наемных хирургов выносить решения по делам об инвалидности, но ему удалось ужесточить процесс освидетельствования. Все это создало значительную свободу административного усмотрения, которую суды поддержали еще в 1868 году в деле Гейнс против Томпсона (Gaines v. Thompson).[1116]1116
  Mashaw, Creating the Administrative Constitution, 232–33, 240, 256–77; Mashaw, «Federal Administration and Administrative Law in the Gilded Age», 1375–78, 1395–97, 1459; Peter Zavodnyik, The Rise of the Federal Colossus: The Growth of Federal Power from Lincoln to F.D.R. (Santa Barbara, CA: Praeger, 2011), 147, 321, Balogh, 314.


[Закрыть]

Почта и Министерство сельского хозяйства США продемонстрировали, что единого пути к бюрократической автономии не существует. Начиная с 1880-х годов, Министерство сельского хозяйства США постепенно превратилось из агентства, которое занималось распространением семян среди фермеров, в организацию, которая считала себя состоящей из ученых, ответственных не только за исследования, но и за формирование политики на основе этих исследований. Его сила заключалась в экспертных знаниях и создании сетей, которые обеспечивали квалифицированным бюрократам связи и репутацию, благодаря чему их трудно было игнорировать. Процесс был неравномерным и сопровождался неудачами. Тем не менее, к 1890-м годам химический отдел изучал и затем атаковал фальсификацию продуктов питания, а лесной отдел и биологическая служба стали уделом ученых, которые выделили для себя полунезависимые области. В 1860–1870-х годах в составе почтового ведомства появилась служба железнодорожной почты, которая добилась значительной профессиональной автономии. В 1890-х годах Почтовое ведомство, опираясь на успех железнодорожной почты, централизовало свою деятельность, создало корпус почтовых инспекторов и начало разрабатывать собственные программы и реформы, самая масштабная из которых – бесплатная доставка в сельской местности – началась в 1896 году. Когда регулирующие законы и этот новый административный потенциал объединились, в результате появилось гораздо более могущественное правительство.[1117]1117
  Mashaw, Creating the Administrative Constitution, 240–44, 254–55; Mashaw, «Federal Administration and Administrative Law in the Gilded Age», 1398–99, 1416–17, 1430–39.


[Закрыть]

IV

Макви ошибся с направлением управления, ошибся в том, что на выборах 1884 года вопрос стоял о честности и характере, и, что самое удивительное, ошибся в безразличии общественности. Когда партии выдвинули своих кандидатов и началась предвыборная кампания, казалось, что Маквиг описывает другую страну. К удивлению практически всех (включая Честера А. Артура), Артур оказался, по крайней мере по меркам Позолоченного века, достаточно компетентным президентом. Он подписал закон Пендлтона, зная, что это дает ему прикрытие как реформатору. Он изменил тарифы в рамках компромисса, который привел к созданию «Тарифа Дворняги», и согласился с законами, ограничивающими китайскую иммиграцию. Реформы были скромными. Они были призваны разрядить обстановку, угрожавшую Республиканской партии, и на данный момент, особенно на Западе, им это удалось.

Артур резонно полагал, что его успех в защите республиканцев сделает его кандидатом в президенты от республиканцев, но вместо этого партия выбрала Блейна, все еще лидера полукровок и мастера разбираться в тонкостях американской политики. Он не занимал свой пост с тех пор, как Артур принял его отставку с поста госсекретаря после убийства Гарфилда. О его политических способностях и коррупции Позолоченного века говорит тот факт, что известное и горячее участие Блейна в железнодорожных скандалах 1860–1870-х годов не помешало ему стать кандидатом в президенты. Его ярые враги воспринимали отрицание вины Блейна как ложь, каковой она и была, а его не менее ярые друзья принимали ее. «Дерзость Джеймса Г. Блейна, его хорошее настроение, ужас перед мятежными бригадирами и презрение к реформаторам, – писал Э. Л. Годкин, – сделали его выдвижение рано или поздно неизбежным». Новая кровь – Генри Кэбот Лодж из Массачусетса, Теодор Рузвельт из Нью-Йорка и Уильям Маккинли из Огайо – присутствовала на съезде республиканцев, но это все еще была Республиканская партия поколений уходящей Гражданской войны. В 1884 году наконец наступил год Блейна. Прилив обнажил обломки последних двадцати лет, и Блейн стал самым крупным среди этих обломков.[1118]1118
  George H. Mayer, The Republican Party, 1854–1964 (New York: Oxford University Press, 1964), 207–9; Lewis L. Gould, Grand Old Party: A History of the Republicans (New York: Random House, 2003), 99–100.


[Закрыть]

Блейн подтолкнул таких людей, как Маквиг, к демократам, которые выдвинули кандидатуру Гровера Кливленда. Среди его соперников за выдвижение был Стивен Филд. Филд был калифорнийцем и судьей Верховного суда, которого очень ненавидели в Калифорнии. Филд, занимая должность судьи, уже выносил решения по делам, которые в итоге вошли в дело «Округ Санта-Клара против Южной Тихоокеанской железнодорожной компании» (1886). Антимонопольщики считали его глубоко коррумпированным инструментом железных дорог, и у них есть веские основания так считать, но он также был самым влиятельным толкователем Четырнадцатой поправки. Филд привел Четырнадцатую поправку в защиту корпоративной индивидуальности, но в гораздо более ограниченном виде, чем ее толковали последующие суды. Его намерение, по-видимому, состояло в том, чтобы расширить полномочия Верховного суда по пресечению того, что он считал посягательством на свободу, в частности на свободу договора, со стороны правительств штатов. Он не распространял положения о надлежащей правовой процедуре и привилегиях и иммунитетах на корпоративные лица.[1119]1119
  Рут Блох и Наоми Р. Ламоро, «Корпорации и Четырнадцатая поправка», статья в распоряжении автора, 9–10; Пол Кенс, Justice Stephen Field: Shaping Liberty from the Gold Rush to the Gilded Age (Lawrence: University Press of Kansas, 1997), 242–46.


[Закрыть]

Филд предпочел бы стать президентом, а не судьей Верховного суда, но калифорнийские антимонополисты разрушили его президентские амбиции в 1884 году. Он в свою очередь ненавидел их, считая «аграрными и коммунистическими» и желая «сломить весь связанный капитал, нагрузив его неравным и угнетающим бременем». Решение Верховного суда и последующие интерпретации, или неправильные интерпретации, постановления Филда – дело будущего, но антимонопольщики признавали, что, ослабив различия между корпоративными и физическими лицами, он создал опасную скользкую дорожку. Губернатор Калифорнии Джордж Стоунман возразил, что объединение корпоративных лиц с реальными живыми и дышащими гражданами нелогично и несправедливо. Он утверждал, что штат имеет право проводить различие между «физическим лицом… которое является частью правительства» и «искусственным лицом, которое является лишь созданием правительства».[1120]1120
  Kens, 242–46; R. Hal Williams, Democratic Party and California Politics, 1880–1896 (Stanford, CA: Stanford University Press, 1973), 31–41.


[Закрыть]

Кливленд, человек, славившийся своей честностью, легко оттеснил Филда в сторону, но выборы, которые, как полагал Маквиг, будут основываться на характере, вскоре стали комичными. У Кливленда был, или он признавал, что, скорее всего, мог быть, внебрачный сын. Поначалу он поддерживал ребенка и его мать, но затем договорился об усыновлении мальчика. Это привело к тому, что республиканцы стали скандировать: «Ма, ма, где мой папа?». Демократы воскресили коррумпированные дела Блейна с железными дорогами. Джозеф Пулитцер использовал своих карикатуристов, чтобы неделю за неделей карикатурно изображать Блейна на первой полосе New York World. Когда Маквиг сказал, что нет никаких реальных проблем, кроме честности, он имел в виду совсем другое. Генри Адамс, ненавидевший Блейна, пришел в восторг от этой кампании: «Когда я не злюсь, я не могу ничего делать, кроме как смеяться».[1121]1121
  Чарльз В. Калхун, Победа меньшинства: Gilded Age Politics and the Front Porch Campaign of 1888 (Lawrence: University Press of Kansas, 2008), 23–24; Chalfant, 483–84.


[Закрыть]

Большинству либералов было не до смеха. Ужаснувшись кандидатам, они в избытке выплескивали злость друг на друга. Некоторые – например, Хоуэллс, Кинг и Хэй – сохраняли верность республиканцам и были озлоблены на своих друзей (Годкин, Шурц, Маквиг, братья Адамс), которые поддерживали Кливленда. Кларенс Кинг в частном порядке осуждал Адамсов, Генри и Кловера, за то, что они были «привередливыми моралистами», которые навязывали стране «ханжеского невежду». Хоуэллс писал, что он проголосовал бы «за человека, обвиненного во взяточничестве», но не стал бы «голосовать за человека, виновного в том, за что общество отправляет женщину в ад». Хоуэллс был почти карикатурой на викторианцев в отношении секса; он прятал копии романов Эмиля Золя, чтобы скрыть их от своих детей. Его реакция на Кливленда очень позабавила Марка Твена: «Видеть, как взрослые мужчины, очевидно находящиеся в здравом уме, всерьез оспаривают пригодность холостяка на пост президента из-за того, что он имел частный половой акт с вдовой, давшей на это согласие!»[1122]1122
  Chalfant, 484; Hay to Howells, Sep., 16, 1884, in Hay, John Hay-Howells Letters, 82; Lynn, 278–79; W. D. Howells to Thomas Perry, Aug. 15, 1884, W. D. Howells to W. C. Howells, Nov. 9, 1884, in Howells, Selected Letters, 3: 107–8, 113.


[Закрыть]

Обычно ссоры между либералами мало влияли на национальные выборы, но в 1884 году партии были сбалансированы. Республиканцы были хрупкими и ссорящимися; неспособность защитить чернокожих избирателей Юга подорвала их шансы на общенациональное большинство. Хотя они сохранили плюрализм во всех регионах Севера и Запада, на Юге они потерпели подавляющее поражение. В ключевых северных штатах их перевес был настолько мал, что они были уязвимы в случае дезертирства или снижения явки. В 1884 году даже либеральная интеллигенция имела значение, особенно в Нью-Йорке.[1123]1123
  Paul Kleppner, The Third Electoral System, 1853–1892: Parties, Voters, and Political Cultures (Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1979), 298–99; в 1884 году, однако, Блейн добился убедительных результатов в Западной Виргинии, Виргинии и Теннесси; Charles W. Calhoun, Conceiving a New Republic: The Republican Party and the Southern Question, 1869–1900 (Lawrence: University Press of Kansas, 2006), 207; Mayer, 211.


[Закрыть]

Одобрение президентом Артуром и республиканцами антикитайского законодательства помогло вернуть Калифорнию и Неваду под контроль партии. Удержание Запада позволило республиканцам сохранить большинство в Сенате, в то время как удержание демократами Юга обеспечило им контроль над Палатой представителей. Президентские выборы свелись бы к выборам в Нью-Джерси, Коннектикуте, Индиане и Нью-Йорке. Обе партии провели последние полноценные общенациональные кампании «на ура», которые были направлены не столько на решение проблем, сколько на стимулирование партийной, этнической, секционной и религиозной лояльности и обеспечение явки. В конечном счете выборы выиграл бы кандидат, победивший в Нью-Йорке.[1124]1124
  Daniel Klinghard, The Nationalization of American Political Parties, 1880–1896 (Cambridge: Cambridge University Press, 2010), 49–57; Mayer, 209–10.


[Закрыть]

Республиканцы были уязвимы в Нью-Йорке, и Блейн изначально культивировал ирландские голоса, зная, что отрыв даже небольшого числа ирландцев-католиков может сыграть решающую роль в выборах. Непростые отношения Кливленда с Таммани, которые расположили к нему либералов, делали это возможным, но честный Джон Келли не собирался отрезать себе нос назло. Отправка Кливленда в Вашингтон была предпочтительнее, чем его пребывание в Олбани. В поддержку Кливленда Годкин, который к 1884 году также редактировал New York Post, применил тактику, использованную против Грили в 1872 году. Блейн за свою долгую карьеру сделал множество противоречивых заявлений по многим вопросам. Годкин решил печатать их в соседних колонках.[1125]1125
  Mayer, 208–12; Chalfant, 479, 483–84; Steven K. Green, The Second Disestablishment: Church and State in Nineteenth-Century America (New York: Oxford University Press, 2010), 296; Mark W. Summers, Party Games: Getting, Keeping, and Using Power in Gilded Age Politics (Chapel Hill: University of North Carolina Press, 2004), 205–6.


[Закрыть]

Блейн, при всем своем культивировании ирландцев, пострадал от невнимательности, когда на встрече с протестантским духовенством пропустил мимо ушей обличение демократов как партии «рома, романизма и мятежа». Демократы ухватились за это. Блейн не оказал себе никакой услуги, посетив в тот же день ужин в ресторане Delmonico’s со своими сторонниками-миллионерами, включая обычно затворника Джея Гулда. Пулитцер, который сам был миллионером, украсил первую полосу «Уорлд» карикатурой «Королевский пир Валтасара Блейна и денежных королей». На переднем плане бедная семья просила еды. «Почитание мамоны», – гласил заголовок. Пулитцер отождествлял ведущих людей на банкете – Гулда, Карнеги, Джона Джейкоба Астора, Чонси Депью, Г. М. Флаглера, Д. О. Миллса, Сайруса Филда и других – с Уолл-стрит, с нью-йоркскими и калифорнийскими банками, с монополией и неравенством. Они были правящими фиурами американского фиаско и корпоративного капитализма.[1126]1126
  «Царский пир Валтасара», New York World, 31 октября 1884 г.; Mayer, 211–12.


[Закрыть]

Карикатура Уолта Макдугалла «Королевский пир Белшаззара Блейна и денежных королей» появилась в журнале Джозефа Пулитцера New York World 30 октября 1884 года. Она высмеивала кандидата в президенты от республиканцев Джеймса Г. Блейна за посещение пышного банкета с плутократами в знаменитом нью-йоркском ресторане Delmonico’s. Бедная семья выпрашивает объедки. Библиотека и музей карикатур Билли Айрленда при Университете штата Огайо.

Меню, ставшее предвыборным документом, распространенным демократами, на самом деле было относительно сдержанным для Delmonico’s, и уж точно менее экстравагантным, чем обед для кандидата от демократов Уинфилда Скотта Хэнкока в 1880 году. Американская кухня больше не оскорбляла, как сообщали европейцы в начале века, все чувства, кроме слуха. По крайней мере, в Нью-Йорке американцы были готовы попробовать разные кухни, но повара ресторана Delmonico’s не просто привезли французскую кухню в Соединенные Штаты, они приправили ее американскими излишествами. Банкет Блейна неустанно продолжался от устриц, через супы из морепродуктов, закуски, три вида рыбы, говядину, шербет, птицу и десерты. Это было, конечно, сдержанно по сравнению с искусственными озерами и плавающими лебедями, которые иногда украшали светские ужины в ресторане. Даже посетители выглядели по-птичьи: женщины, украшенные перьями, и мужчины в смокингах были похожи на пингвинов, курящих сигары.[1127]1127
  Харви А. Левенштейн, Революция за столом: The Transformation of the American Diet (New York: Oxford University Press, 1988), 11–12, 14.


[Закрыть]

Блюдо перед десертом запечатлело эпоху. Ортолан – это маленькая птичка, похожая на зяблика. Певчие птицы весят меньше унции, но если их посадить в беспросветную клетку, они будут наедаться просом, виноградом и инжиром, увеличиваясь в размерах до четырех унций жира. Повара топили их в арманьяке, запекали и сжигали в огне. Обедающие ели их целиком, с внутренностями.[1128]1128
  «Ортоланы», в «Американском меню», http://www.theamericanmenu.com/2012/03/ ortolans.html.


[Закрыть]

Кливленд победил в Нью-Йорке с перевесом менее чем в тысячу голосов, а вместе с ним и на выборах. Перевес был настолько незначительным, что аналитики могли с полным основанием приписать его поражение любой из нескольких причин – или всем вместе. Это мог быть Конклинг, который отказался вести кампанию за Блейна, заявив, что, хотя он и был адвокатом, он не «занимается преступной практикой». В 1880 году округ Онейда, где проживали избиратели Конклинга, имел республиканское большинство в две тысячи голосов. В 1884 году он отдал предпочтение Кливленду. Но это могли быть карикатуры Пулитцера или отчуждение республиканцев от нью-йоркских католиков. Демократы впервые со времен Гражданской войны контролировали Белый дом.[1129]1129
  Джордан, 420–21; Калхун, 207.


[Закрыть]

Хоуэллс считал, что с победой Кливленда «великий цикл подошел к концу; правление лучших в политике на протяжении четверти века закончилось. Теперь мы снова будем иметь худших». Это было удивительное мнение, как с точки зрения оценки последних двадцати лет, так и с точки зрения предсказания того, что замена президента-демократа на ряд в основном неэффективных президентов-республиканцев при продолжающемся разделенном Конгрессе равносильна трансформационным изменениям. «Лучшим» в Республиканской партии было ее упорство в защите прав освобожденных, но Блейн отказался сделать репрессии на Юге вопросом предвыборной кампании. Он сделал это только после своего поражения. «Ход дел на Юге, – заявил он, – уничтожил политическую власть более чем шести миллионов американских граждан и передал ее с помощью насилия другим». Это, конечно, правда, но это не та почва, на которой боролись республиканцы.[1130]1130
  W. D. Howells to W. C. Howells, Nov. 9, 1884, in Howells, Selected Letters, 3: 113; Lynn, 278–79; Chalfant, 484; Calhoun, Conceiving a New Republic; 203–8.


[Закрыть]

Кливленд был плохо подготовлен к работе в Белом доме. Гораций Уайт, который переехал из Чикаго и был редактором New York Evening Post, взял у него интервью и нашел его понимание национальных вопросов «крайне слабым». Чарльз Нордхофф из «Нью-Йорк Трибьюн» считал, что он был «удивительно невежественен в федеральных вопросах и политике». Расплывчатые обещания хорошего правительства привели его к власти, но ему придется превратить обещания в политику, и, как писал Нордхофф, ему «придется нелегко».[1131]1131
  Калхун, Победа меньшинства, 32.


[Закрыть]

Гровер Кливленд был либералом, избранным при поддержке республиканцев-магнатов, и его избрание заставило либерализм казаться гораздо более энергичным, чем он был на самом деле. На заводах и в городах страны либерализм выглядел антикварным и практически бессвязным, но в Вашингтоне он все еще сохранял жизнь. Кливленд выступал за экономию, честность, эффективность, золотой стандарт и снижение тарифов. Он рассматривал Запад как надежду на свободный труд и обещал обеспечить его резервирование для настоящих поселенцев, а индейцев поставить на путь «образования и цивилизации… с целью получения ими окончательного гражданства». Он обещал защитить «освобожденных в их правах» – обещание, которое успокоило Фредерика Дугласа, но к 1880-м годам все обещания демократов в отношении освобожденных оказались пустыми. До конца века ни один демократ не проголосовал за законопроект о гражданских правах. Кливленд считал чернокожих, особенно южан, ленивыми и нерасторопными.[1132]1132
  Ричард Э. Уэлч, Президентство Гровера Кливленда (Лоуренс: Издательство Канзасского университета, 1988), 48, 66–69.


[Закрыть]