Текст книги "Невеста смерти (СИ)"

Автор книги: Елена Вихрева

Соавторы: Людмила Скрипник
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 71 страниц)

Рагнар, несмотря на свою победу, был мрачен и бледен, на его скулах играли желваки, под татуировкой на плече перекатывались напряженные до крайности мускулы. Он встретился с ней глазами – в них плескались такая боль и такая ярость, что она отвела глаза.

Марс тоже сидел мрачнее тучи, с отсутствующим видом терзая зубами кусок мяса.

– Ну что ты как не родная? – спросил наставник, подвигая ей миску с бобами и зеленью. – Бери давай капустный лист, сейчас я тебе мяса отрежу как следует.

Он с сожалением взглянул на сильно зарумяненного, обтекающего жиром кабана, от которого уже оставались почти останки:

– Мы и не надеялись, что тебя до утра отпустят… Все хорошо прожаренные куски уже расхватали.

– А непрожаренные? – с интересом вытянула шею Гайя.

– Печенка есть, но она совсем живая, вот смотри, кровью даже исходит. Здоровый зверюга оказался. Даже жар в середину не прошел, – покрутил бородой галл, еще раз критично осматривая полуобглоданную тушу. – Или нет, вот хороший кусочек, самая ляжка. И жирная такая.

– Ой, нет, – позволила себе кокетливо покапризничать Гайя на правах тоже победительницы сегодняшних игр. – Можно мне печенки кусочек?

– Да хоть всю, – наставник вынул свой нож из-за пояса, прекрасно зная, что гладиаторам личного оружия не полагается, а заставлять девушку есть руками, слизывая стекающий жир с локтей, ему не хотелось. Хотя остальные ели именно так и не смущались.

Марс поднял на нее глаза, одним движением век спросил: «Как все прошло?» и, получив утвердительный ответ, вновь уткнулся глазами куда-то вниз.

Гайя не могла понять, что произошло с Марсом – он же знал прекрасно, что она встречается именно с префектом, она успела ему об этом шепнуть, как только услышала от наставника. И поводов для беспокойства у него нет. Тут уже заволновалась она – а вдруг он пропустил тупой удар, не оставляющий наружной раны, но способный разорвать внутренние органы, и сейчас мучается от боли и накатывающей слабости? Да и Рагнар внушал ей опасения своим мрачным видом. Но, вроде, на страдающих от физической боли мужчины похожи не были.

Она отбросила мрачные мысли и просто наслаждалась вкусной едой, отрезая понемногу от теплой, едва прогретой жаром огня печенки, красновато-мягкой внутри, небольшие кусочки и отправляя их с кончика ножа в рот. Марс, привыкший к ее вкусам, не удивился. Но вот многие, увидев, как она поедает полусырое мясо, едва не мурлыкая от восторга, не могли отвести от девушки удивленных и восхищенных глаз – настолько она смотрелась естественно, как гибкая степная кошка.

Смотрел на необыкновенную красавицу и юный Вариний. Он еще в Большом Цирке, войдя, задохнувшийся и измученный не столько боем, сколько его ожиданием, сразу обратил внимание на нее, стоящую в короткой леопардовой шкуре и с пушистыми золотыми волосами по плечам. А сейчас она, в простой темной тунике, с высоко на затылке заплетенной толстой косой, вытянувшая длинные стройные ноги в проход между скамьями и прикусывающая мясо душистыми травами, обнажая небольшие, похожие на клычки коренные зубы – она будоражила его юношеское воображение.

Гайя, заканчивая пробежку вместе со своим наставником, выбежала на учебную арену позже всех – потому что галл настоял на еще двух кругах по внутренней стороне лудуса. На бегу ему легче было поговорить с ней – о предстоящих боях и о том, что в этот раз ей повезло с ветераном, а в следующий ланиста может запродать ее кому угодно.

– Почему ты мне это говоришь? – поинтересовалась Гайя. – Ланиста платит тебе жалование. А ты его секреты выдаешь.

Галл утер на бегу лицо рукой – все же возраст сказывался:

– Гайя, как ты не понимаешь…

– Не понимаю.

– Вот я свободу получил на арене. Своей кровью купил. А дальше?

– А разве тебе плохо?

– Неплохо. Сыт. Но смысл? Вот тебя я выучу. А для чего? Ты принесешь ланисте новые деньги. А затем рано или поздно тебя убью. И все снова.

– Меня так просто не убьют. Ты опять торопишь события.

– Не зарекайся. Хотя твой настрой мне по нраву.

– Потому и гоняешь больше всех?

– Угадала.

– А чего бы ты хотел?

– Что-то более осмысленное.

– А что умеешь?

– Воевать.

– А во вспомогательную когорту?

– Туда нужна рекомендация патрона.

– А ланиста?

– Не дает.

– Так держится за тебя?

– Наверное.

– А в суд?

– Римский суд? Галлу-рудиарию? Против ланисты Лудус Магнус?

– Поняла, – Гайя лихорадочно на бегу соображала, насколько можно и нужно ли доверять наставнику.

– Я тоже все понял. И сказал тебе уже.

– Помню.

– Я б поверил, если б тебя открыто обвинили в убийстве командира когорты за домогательства.

– А во что не поверил?

– В бред про племянницу. С ножом.

– А нож чем не понравился?

– Нож как раз на месте. А что за маскарад?

Гайя прикусила язык. Она не была готова рассказать все. Но что-то надо было попытаться.

– Женское платье для женщины разве маскарад?

– Ты сама знаешь, о чем я.

– Нет.

– Женщина, да. Еще какая. Но ты явно не на женской половине сидела.

– А где? На крыше?

– Ты солдат. Именно. Не борьбой с греком-гимнастом занималась, есть и такие девицы. И не наскоро научилась махать ножом, чтоб кого-то убить. Ты воевала.

Она кивнула. Деваться было некуда.

Она подбирала слова, но, когда выскочила на песок учебной арены, все мысли вылетели из головы.

Окруженные на почтительном расстоянии другими гладиаторами вперемешку с наставниками и надсмотрщиками, посередине учебными деревянными мечами яростно сражались два гладиатора. Она безошибочно узнала в одном Марса по его манере фехтования, а в другом – Рагнара по его росту и татуировке.

Видимо, они уже дрались какое-то время, потому что оба тяжело дышали и были залиты потом – с Рагнара, более тяжелого по сравнению с гибким и шустрым Марсом, вообще капали на песок крупные капли. Она с облегчением подумала, что пот все же не кровь, но с ужасом заметила темные отметины кровоподтеков у обоих на груди и плечах. Гайя остановилась – вмешиваться даже в такую жестокую тренировку она не могла, так можно, набрав за один день три замечания, стать живой мишенью для обучения новичков, впервые взявших в руки боевое оружие. Или получить тридцать девять плеток, что тоже не входило в ее планы.

Но она прислушалась к их хриплым резким репликам, негромким, но наполненным такой яростью, что она содрогнулась:

– Не смей на нее смотреть так. Ты ее пожирал глазами вчера.

– Она как валькирия на пиру у Одина.

– Зато ты как похотливый пес.

У нее потемнело в глазах – они же убьют друг друга, и схватку устроили сами по себе. А остальные просто не решаются вмешаться, потому что боятся попасть под удары.

– Отставить! Тишина! – рявкнула она, как будто не в лудусе была сейчас, а застала сцепившихся из-за какой-то ерунды молодых солдат.

Марс по привычке выполнил команду – отскочил подальше и поднял меч в знак того, что прекращает поединок. Остановился и Рагнар, ошарашенный произошедшим.

На Гайю медленно оборачивались все, кто стал свидетелями этой сцены. Она проклинала себя – и надо же было наставнику затеять этот разговор, и она, пытаясь отсеять для него информацию, окунулась в свои воспоминания и в свой истинный статус – вот и рявкнула, как положено центуриону…

Но никто особо не стал обсуждать произошедшее – ну прекратили драку, и ладно. Люди разошлись по своим местам – предстоял тяжелый день, через два дня были намечены следующие игры. Рим стремился радоваться жизни и праздновать…

* * *

Гайя стояла рядом с Рагнаром, ожидая своего противника. В этот раз было известно, что все гладиаторы Лудус Магнус будут сражаться не друг с другом, а с приехавшими из Капуи воспитанниками тамошней школы.

Ей наставник оставил ее излюбленное оружие – два меча, а Рагнару его, большой двуручный топор.

Решетка противоположных ворот дрогнула – и на арену высыпала целая гроздь варваров с мечами и топорами. Гайя и Рагнар насчитали пятерых – взрослых, здоровых, бородатых мужчин. Они переглянулись:

– Не многовато? – подмигнул ей Рагнар.

– Они же без щитов, – отозвалась Гайя и тряхнула высоко собранным конским хвостом.

Она поправила маннику, закрывающую правую руку, и приготовилась встречать удар – на нее неслись сразу двое, вооруженных мечами.

Она легко расправилась с одним из них – мужчина явно не был воином по натуре, возможно, и в плен попал именно из-за неумелости и неуклюжести своей.

А второй заставил ее сосредоточиться – сильный, умелый боец, привыкший побеждать, к тому же обозленный тем, что ему противостоит женщина.

Наставник, сжав кулаки, наблюдал, как вертелась и уходила от ударов его любимица. Ему нравилось, что Гайя не разменивается на оборону, а предпочитает атаковать решительно и мощно, обрушивая на противника все еще нерастраченные силы. Даже если её удары пока не находили цели – они порядком выматывали завернутого в шкуру варвара.

Вот его меч скользнул по ее манике – но не причинил вреда, и трибуны выдохнули с облегчением. Еще удар – снизу, по ногам, чтобы подсечь ей колени, но она резко подобрала ноги и перепрыгнула отточенное лезвие, приземлившись чуть сзади противника, сделавшего в это время шаг вперед по инерции. Размах – и правая рука варвара повисла, едва удерживаясь на сухожилии.

Гайя отклонилась от фонтана крови, успевшей все же попасть на край ее лимонно-желтой туники, и от падающего тела. Варвар утробно выл, пытаясь грызть песок – наверное, у себя на родине он грыз бы густую траву корни лесных деревьев, стараясь унять дикую боль, но за песок защепиться не удавалось, он забивался ему в глотку, заставляя выкатываться глаза, и Гайя сжалилась – пронзила грудь несчастного точным ударом, не дожидаясь решения толпы. Но народ принял ее решение – все же бой еще не закончился, и противник не просил пощады, поднимая руку и отбрасывая меч.

Рагнар отбивался от троих сразу – один с мечом и двое с топорами, такими же, как у него. Ему приходилось трудно, и она окликнула мечника:

– Эй, ты, там и без тебя тесно!

Мужчина, взревев, ответил на ее вызов, едва не заставив девушку пожалеть о своей удали. Редко когда в бою на мечах ей доставался противник сильнее – она могла бы уступить только с длинным копьем. Но с такими копьями на поединок и не выходили.

Ее враг успел обзавестись вторым мечом – как она ни старалась отшвырнуть подальше меч первого зарубленного ею варвара, а этот поганец изловчился и унаследовал таки имущество собрата.

Варвар ощутимо теснил ее, а Рагнару было не до нее – управиться бы со своими. Ему наконец-то достались противники, равные оба, а не вдвоем по совокупности, ему по силе и ловкости. На его стороне было только одно преимущество – ежедневные неустанные тренировки, а эти воины владели искусством боя уверенно, но в расчете именно на реальный бой в набеге, где главное – пробить себе путь к добыче, а не одержать чистую победу над одним врагом.

Рагнар слышал, как слегка сбилось дыхание Гайи во время очередного кувырка, когда она, выворачиваясь от удара, успела еще и толкнуть ногами в живот своего противника, а затем вскочить на ноги. Его облило холодом изнутри – все это слишком напомнило тот бой, когда за его спиной упала Гудрун, не издав ни единого стона, как и положено сестре конунга.

Он обернулся – и вовремя – потому что варвар тоже не растерялся и рывком поднялся, занося меч над полуоткрытым боком девушки. Рагнару ничего не оставалось, как развернуться к ней всем корпусом, закрывая девушке бок и живот своей рукой, а ее противника разрубая почти до половины. Она улыбнулась ему одними глазами – губы плотно сжаты, скулы побелели от напряжения – и приняла один из ударов топора, предназначенных ему, на свой меч. Обломки железа выпали из ее левой руки, и она наклонилась, чтобы подхватить валяющийся на песке меч варвара, зарубленного только что Рагнаром.

Трибуны вдохнули единой глоткой – второй уцелевший, хотя и подраненный варвар в это время воспользовался неразберихой и рубанул топором по незащищенной руке Рагнара, сражавшегося без маники, только в высоких наручах. Черные полосы и изгибы татуировки пересеклись красной широкой чертой, от которой во все стороны хлынули такие же красные ручейки, перемешиваясь в узорами татуировки.

Гайя услышала, как северянин шумно вздохнул – и только перебросил топор в левую руку:

– Ну, все, гады, теперь держитесь!

Он старался расправиться с врагом, пока не потерял много крови и не начала кружиться голова. Гайя, не имея возможности вглядеться в детали, переживала за него – хоть и поссорились они с Марсом, но все же Рагнар оставался ей симпатичен просто как боевой товарищ.

Она первая уложила своего врага, обезоружив его и слегка задев по бедру, и теперь ждала решения толпы, в замиранием сердца наблюдая, как завершает бой Рагнар, пятная арену своей кровью.

Вот его топор взмахнул в последний раз, вонзившись противнику чуть наискось в основание шеи. Гайе же пришлось выполнить решение толпы…

Бой был закончен, и они победно оглянулись друг на друга. Они живы, а царапина для Рагнара не значила ничего.

В Воротах жизни их встретила, по обыкновению, растолкав всех, Ренита – зажала куском ткани рану на руке Рагнара, которому едва доставала до середины груди, и бережно повела его на перевязку. Гайя устремилась за ней – она чувствовала себя обязанной этому человеку. Но Ренита вполне справлялась сама:

– Пей, это облегчит боль. Сейчас я рану промою и сразу зашью. Она не глубокая, заживет быстро, если дашь руке покой.

– Надолго?

– Пока я не скажу.

– И долго ты способна молчать, женщина? – усмехнулся Рагнар.

– Декаду, – отрезала Ренита. – Не вообще. А именно с тобой и о тренировках. Не ты такой первый тут.

Гайя подошла к водоразборнику и с наслаждением умылась:

– Ренита, я могу тебе чем помочь?

– Нет.

– Может, подержать края раны, пока ты будешь стягивать?

– Нет, – врач отвечала спокойно, но отрывисто, готовя кривую тонкую иглу с вымоченной в крепком укусе ниткой. – Хотя да. Влей ему обезболивающее снадобье.

– Рагнар, – Гайя взяла чашу, указанную кивком головы Рениты. – Выпей. Легче будет.

– Не буду. Это для слабосильных стариков, случайно упавших ногой в кроличью нору. Мужчина терпит любую боль молча.

– Посмотрю на тебя сейчас, – буркнула Ренита и вонзила иглу в покрытую узорами кожу.

На лице Рагнара не отразилось ничего – кроме восхищения, с которым он наблюдал за Гайей, замершей неподалеку.

Марс и Таранис, вооруженные сетями и трезубцами, стояли напротив двух мирмиллонов, белокурых галльских красавцев из школы Капуи, вышедших со шлемами в руках и надевшими их только перед самым сигналом эдитора.

Марс был обозлен до крайности – он видел краем глаза, пока выходил на арену, как в Воротах жизни Гайя поддерживала раненого Рагнара, как будто там не было Рениты.

Злился и Таранис – он тоже видел, как Ренита суетилась вокруг Рагнара.

– Что они все вокруг него хоровод завели? – сквозь зубы шепнул ему кельт. – Царапина на предплечье. Он явно не умирает.

– Кто женщин поймет, – отозвался Марс, поймав себя на том, что вервые подумал о Гайе как о женщине.

Дальше думать о судьбах отвергнутых возлюбленных им было некогда – мирмиллоны перешли в атаку, стремясь спровоцировать их на удары трезубцев до того, как они выкинут сети. Но Марс и Таранисом, разделив противников, постарались загнать из на жарком солнце – в тяжелом, закрытом шлеме мирмиллона, украшенном увесистым изображением кованой рыбки, бегать было существенно тяжелее, чем полуобнаженным ретиариям.

Марс кувырками ушел о рубящих ударов, метнул сеть – его противник упал на песок, запутывась в переплетениях ячейки шлемом, наручами и поножами. Но вот мирмиллон сообразил, что проще разрубить сеть, и вот уже они стояли друг напротив друга – взмокшие от пота, покрытые прилипшим к телам песком. Мирмиллон сорвал и отбросил шлем – публике предстал совсем молодой парень, с коротко остриженными, слегка вьющимися светлыми волосами и выразительными голубыми глазами. Столкнувшись взглядом с темными, налитыми кровью и мечущими молнии глазами Марса, он оторопел и мгновенно растерял боевой пыл, почувствовав гораздо более сильного противника, чем он сам.

Марс легко обезоружил галла после нескольких его неуверенных выпадов – просто вырвал меч своим трезубцем и отбросил подальше, а затем сбил парня ударом древка под коленки и встал ногой ему на грудь, обводя глазами публику. Мирмиллон поднял руку, прося пощаду. И она была ему дарована. Марс вздохнул с облегчением, протягивая руку парню – и правда, убивать красивого юношу ему совершенно не хотелось. Но парень, как оказалось, думал совершенно по-иному: он с улыбкой принял протянутую ладонь, легко поднялся на ноги – и попытался ударить Марса в висок своим тяжелым кованым наручем. Марс увернулся под вой толпы, часть которой выражала негодование неумением проигрывать, а часть – восхищалась находчивостью молодого галла. Выхватил нож, закрепленный на поясе как раз для того, чтобы добивать поверженного противника – и поймал галла в правый бок.

Марс равнодушно и устало смотрел, как второй раз опускается у его ног это совершенное тело, которое было так жаль убивать сегодня.

Таранис тоже завершил свой бой – но он лишился трезубца, перебитого мечом, и вынужден был использовать сеть как хлыст, нещадно ударяя противника по обнаженным плечам, спине и бедрам каменными грузилами. Мирмиллон, покрытый уже полностью темными пятнами кровоподтеков и кровоточащими ссадинами, пытался отбиться от мелькающей со всех сторон сети, разрубив ее мечом – но меч запутался в пролетающей упругой сетке и отлетел на песок. Таранис сбил его с ног ударом кулака в шлем, и мужчины покатились в рукопашной схватке, залепливаясь полностью мелким белым песком. Наконец, по песку расплылось алое пятно – это Таранис перерезал мирмиллону горло и теперь медленно поднимался на ноги, отряхивая лиц от песка.

Направяясь к Воротам жизни, Марс размышлял о том, что уже может набраться наглости и попросить себе Гайю – он уже сделал достаточно, чтобы убедить всех в том, что влюблен в нее как мальчишка. Самого себя ему и убеждать не надо было.

Гайя не встретила его – зато дорогу заступила насупленная, как обычно, врач в своей серо-бурой тряпке. Она скользнула, не скрывая раздражения, по нему беглым взглядом и удостоверившись, что крови нет, она перевела глаза на Тараниса.

Марсу ее внимание и не нужно было – он искал глазами Гайю. А не найдя, безошибочно понял, что она с Рагнаром – и снова грудь сжала обида. Искать ее не стал – еще не очень ориентировался в переплетениях коридоров под ареной, а спрашивать легионеров-урбанариев не хотелось.

Таранис увидел, как она шагнула к нему, заметил тревогу в глазах и появившуюся при виде него, живого и здорового, еле заметную улыбку, сразу осветившую ее лицо и сделавшую его гораздо моложе, чем она старалась казаться.

– Не волнуйся, все хорошо, – он посмотрел еще раз в ее глаза и успокоился окончательно. – Рагнар где?

– В сполиарии. Зашить успела, Гайя его добинтовывает, отпустила тебя… вас… встретить. Прости, мне надо бежать.

Он с сожалением выпустил ее руку и побрел сдавать оружие – порядком измочаленную сеть.

Гайя, заканчивая начатую Ренитой повязку на руке Рагнара, заглянула в его изумрудно-зеленые глаза – они были чуть подернуты серой дымкой, и это ее насторожило:

– Очень больно?

– Нет, – он ответил медленно, глядя тоже в ее глаза. – Даже приятно.

– Странно…

– Я готов смотреть на тебя часами. А уж чувствовать твои прикосновения… Ради этого можно было и вовсе руки лишиться, – он почувствовал, как напряглась Гайя, и поспешил пояснить, уже не боясь, что она ответить резкостью или рассмеется ему в лицо или за глаза. – Ты похожа на мою младшую сестру…

И он рассказал ей почти все, что смог выразить словами чужого языка…

Гайя молчала, не в силах что-то ответить – ее коснулась дикая боль, рвавшая изнутри этого сильного и красивого мужчину, гордо несшего свою голову и ничем никогда не показавшего, как ему тяжело просто открывать утром глаза, понимая в который раз, что он жив, а сестру не уберег.

Она подумала о Марсе – как он? Вернулся ли целым? Гайя знала со слов наставника, успевшего шепнуть ей, что противников у Марса с Таранисом будет всего двое, то есть они просто сойдутся в поединках, а уж в Марсе она была уверена.

Марс между тем, как по желанию, столкнулся в куникуле с ланистой. Тот не ожидал увидеть своего гладиатора, потому что явно кого-то поджидал – жизнь под ареной кипела, там делались ставки, сновали какие-то темные личности, стояли наготове корзины с подготовленными на продажу терракотовыми статуэтками гладиаторов и амулетами, заключались сделки на понравившихся бойцов.

Но ланиста, узнав Марса, расплылся в улыбке:

– А ты молодец. Молодец. Заслужил награду, можешь уже думать, кого из девочек тебе дать на ночь.

– Гайю.

Ланиста вытаращился на него так, что едва не собрал в гармошку всю лысину:

– Ее? Ты себе представляешь, сколько она стоит?

– Она бесценна. И я ее не на ночь прошу. А вообще.

– Это уже нечто… – ланиста вытер платком вспотевшую лысину и посмотрел на Марса так, как будто он вырастил зеленые крылья.

– Зато я смогу сберечь ее для более ценных клиентов, чем твои мордовороты, – наклонился к ланисте с высоты своего немалого роста Марс, глядя своими выразительными темными глазами в его бегающие глазки.

– Каких мордоворотов? – прикинулся непонимающим владелец лудуса, размышляя, в чем он может получить тут выгоду.

– Ты слеп? Или слепы надсмотрщики? Она не спит ночами, чтобы отгонять непрошенных гостей. А при таких нагрузках днем она рано или поздно обессилеет, пропустит удар на арене. И не будет ни ее побед, ни выгодных клиентов на ее ночь.

Ланиста поскреб затылок – бывший легионер был прав.

– То есть ты, – ланиста взвешивал каждое слово. – Готов бесплатно стать ее телохранителем? При том, что это не избавит тебя от выходов на арену.

– Да.

– Ну что ж. Я отдам соответствующие распоряжения. Но только если она пойдет по доброй воле к тебе. Запрещать ей сделать выбор я не стану. Принужденная женщина уже не сможет стать быть настоящим воином.

Марс прижал руку к груди в воинском приветствии – в конце концов, ланиста знал о его прошлом. А других слов признательности он найти не мог.

– Гайя, – наставник подошел к ней, когда они уже собирались покидать Цирк. – Так ты мне скажешь правду?

– О чем ты хочешь услышать?

– Обо всем. И скорее даже не о том, за что тебя приговорили к арене. Все мы можем ошибиться. Мне интересно, где ты так к этому подготовилась.

– Наверное, важнее, что ты мне помог? И я тебе благодарна. Хотя сегодня Рагнар меня спас.

– Да, удар в живот шел. Но это один удар, а остальные-то ты отбила. Так где?

Она вздохнула:

– В армии…

– Так я и думал… – удовлетворенно вслед ей вздохнул наставник. – И долго?

– Восемь лет.

– Неплохо. И дослужилась до офицера? Вряд ли ты уже легат. Но рявкнула уверенно. Центурион? – наставник глянул на нее полувопросительно, как будто и не ждал отрицательного ответа.

– А ты тоже не так прост, – Гайя остановилась, заглядывая в глаза наставника. – Зачем тебе копаться в моей жизни? Вряд ли ты так любопытен. Одно могу сказать, не в Галлии воевала и твоих соотечественников не убивала. Если тебя это волнует.

– И это тоже. Но я не живу прошлым. Мы живем в Риме. А здесь есть поговорка: «Живешь в Риме – будь римлянином». Я хочу получить гражданство.

– Да, я помню, – отозвалась Гайя с сочувствием. Она действительно помнила разговор, так неудачно прерванный схваткой Марса с Рагнаром. – И могу тебе помочь.

– Как? Ты себе помоги. Как ты все же здесь оказалась? Это же смертный приговор.

Она наклонилась к самому уху наставника, улыбаясь и делая вид, что кокетничает с ним:

– Я и не попадала. Меня направили. Спецкогорта преторианской гвардии ищет врагов императора.

– Здесь?

– Везде. И здесь в том числе. Это же очень удобно. Вокруг лудуса крутится постоянно много людей с сомнительным прошлым и настоящим. Шальные деньги. Разобщенные и разноязыкие люди. В мутной воде легче ловить рыбку.

Наставник остановился, почесал бороду, как делал всегда в минуты задумчивости:

– А ведь и правда. Понимаешь, я человек простой. Делаю свое дело, ну, имею свои мечты. А вот ланиста наш не так прост. Он действительно общается с темными личностями, не брезгует и сведения слить о возможностях того или иного гладиатора. Но вот насчет предательства… Не уверен. Но за сестерций бабушку продаст. Он же недавно чуть не разорился. Но покрутился, нашел выход. Стал обслуживать праздники. На которых богатые матроны собираются тоже поразвлечься, пока их мужей ублажают гетеры.

– Ты можешь за ним проследить?

– А как? Я же не кот, чтоб ходить по его следам, заглядывать в глаза, обнюхивать сандалии.

– Нет, конечно. Я бы и не предложила бы тебе такое. Это унизительно, а я тебя уважаю и как наставника, и как честного человека. Меня интересует, с кем он моет поддерживать отношения из тех, кому будет выгодно свержение или уничтожение Октавиана.

– Да кому помешал Октавиан? – удивился галл. – Он же как раз законы все и смягчил в пользу простых людей, таких вольноотпущенников и рудиариев, как я.

– Вот давай ему и поможем удержать позиции, – она внимательно проследила реакцию наставника за ее словами.

И обрадовалась, увидев понимание в его глазах. Он незаметно пожал ей локоть:

– Не бойся, не выдам. И постараюсь помочь. А ты давай, постарайся выжить на арене, чтоб замолвить обо мне слово… о гражданстве.

Она кивнула.

Из сполиария вышел Рагнар в сопровождении Рениты. Судя по его виду, в поддержке он не нуждался, но врач не сводила с него глаз и пыталась подхватить под здоровую руку, чем его несказанно смущала.

Остальные гладиаторы поприветствовали товарища, деликатно поинтересовались, кивнув на свежую повязку:

– Досталось?

Он скосил глаз туда же, а затем сверкнул на них шальными изумрудами:

– Вы о чем?! Тут и говорить не о чем, да вот с ней не поспорить. А то еще замечание запишут за пререкание, и вот тут точно достанется, если тридцать девять плеток.

Ему ответили хохотом.

Гайя размышляла о разговоре с наставником – она сильно рисковала, и знала это. Но под подозрение попадал не только ланиста. Слишком много у нее возникло вопросов к его помощнику и к оружейнику. Смущали и пара наставников, входивших в круг самого близкого окружения ланисты. Эта компания держалась отдельно, составляя еще с несколькими должностными лицами лудуса своего местную элиту. Некоторые гладиаторы стремились с ними подружиться, приникнуть хоть как-то к этому кругу «избранных». Эти страсти местного значения и составляли внутреннюю жизнь лудуса, разделенную на бесконечные тренировки с перерывом на поедание чечевицы или ячменя, щедро приправленных зеленью, рыбой и козьи дешевым сыром.

Бои воспринимались как хоть какой-то придорожный столб на этом монотонном пути… И тоже составляли повод для страстей – своего противника по устоявшейся традиции гладиаторы узнавали только на арене. Но наставник мог шепнуть своим питомцам – а мог и смолчать. Причем не всегда смолчать по злобе или равнодушию – иногда в таком деле молчание как раз и золото. А еще боев ждали – смерть мало кого здесь могла напугать, а вот ожидание свободы, дарованной императором и толпой – это давало смысл жизни. А если не повезло со свободой, но повезло выжить – то ждала законная награда в виде веселой и нежной подружки на ночь. Но не более того – отношения не поощрялись. Д аи вряд ли бы получились – мужчины и женщины практически не встречались в одно время и в одном месте, в лудусе все было продумало.

И когда ланиста все же обмозговал сам и обсудил со своими подручными просьбу-предложение Марса насчет Гайи – она показалась необычной, но разумной. В конце концов, ланиста мало что терял. И он распорядился переселить рыжую девку к бывшему легионеру – раз уж парень так рьяно кулаками сумел расчистить себе место под солнцем в непростом мире лудуса и закрепить успех мечом на арене.

– Рагнар, – Гайя не могла видеть его бесплодных попыток одной рукой промыть свои длинные, почти как у нее, ниже лопаток густые волосы золотистого блондина. – Давай-ка помогу.

Он отстранился, резко закинув мокрую слипшуюся массу за спину, и от шлепка разлетелись брызги, обдавшие их обоих. Гайя рассмеялась:

– Видишь, я уже все равно мокрая. Давай, наклони голову. И я же тебя мыла, так что нечего тут стесняться.

Он смирился – терпеть грязные, пропитанные потом и запорошенные песком после боя волосы не хотелось. А чтобы ей было удобнее, он опустился на одно колено, сунув голову под струю воды.

– Вот и все, – она бросила ему полотенце. – Повязку не намочил?

– Немного.

– Вытирайся, и сходи к Рените, попроси сменить.

– Не хочу. Она всегда такая недовольная, что не хочется унижаться.

– Давай я.

– Неужели тебе не хочется отдохнуть? Ты и так на меня времени потратила.

– Вообще-то мне с тобой интересно. Залечишь поскорее рану и покажешь некоторые приемы. Я вообще-то пробовала боевой топор, но ты, чувствуется, им с детства владеешь.

Он рассмеялся:

– Точно сестренка моя! Такие далеко идущие планы!

– Не обижайся, – она примирительно дотронулась до его обнаженной груди кончиками пальцев. – И спасибо тебе. Ты сегодня меня спас.

– Завтра ты, может, меня прикроешь. Мы воины, Гайя.

– Пока что я готова прикрыть тебя от нападок Рениты. Она, кстати, не такая уж и вредная. Я тут с ней пообщалась. И она великолепно делает массаж.

Ренита на удивление дружелюбно их встретила, но сразу увидела намокший бинт на руке у Рагнара:

– Кто-то хочет остаться в валентрудии? Придется уложить в постель, если будешь так с собой обращаться.

– Немытым оставаться полезнее? – неспешно поинтересовался Рагнар, глядя своими изумрудно-зелеными глазами далеко вниз, чтобы разглядеть хрупкую целительницу.

– Мы бы тебя здесь помыли бы, аккуратнее, – отрезала врач, меняя ему повязку.

Гайя не стала вмешиваться – не хотела нарушать то равновесие, которого достигла в установлении отношений с ершистой Ренитой, не всегда совпадающей с обычными представлениями о милосердии служителя Эскулапа. Но Ренита сама окликнула ее:

– Гайя, – она нерешительно запнулась. – Тебе не надо моей помощи?

– Нет, – пожала плечами и улыбнулась девушка. – Ты же видела меня сразу после арены. Все в порядке.

– Бывают еще и ушибы, которых сразу не заметить. Мышцы нигде не тянет?

Гайя выгнулась всем телом, проверяя каждое сочленение своего послушного гибкого туловища:

– Вроде нет. Но вот от твоего чудесного массажа бы не отказалась.

– Ложись, – врач с готовностью взяла с полки чистую простыню и расстелила на кушетку, сделанную явно мастером-греком, даже львиные ножки на месте.

Она нерешительно оглянулась на Рагнара. Тот кивнул ей:

– Не отказывайся. А я так устал, что готов заснуть стоя, так что пойду попрошусь у надсмотрщика, чтоб пустил в камеру раньше, – он хохотнул, придержав подвязанную Ренитой к груди руку другой рукой. – На правах умирающего.