Текст книги "Невеста смерти (СИ)"
Автор книги: Елена Вихрева
Соавторы: Людмила Скрипник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 62 (всего у книги 71 страниц)
А вот за тренировочные поединки Дарий и не волновался – все же чему-то ее должны были научить в храме, раз уж поставили охранницей. И действительно, девушка не растерялась в рукопашной схватке – Дарий почувствовал в ней неплохие задатки воина. Рыбка оказалась быстрой и хорошо держала удар, хотя Дарий, сцепив зубы, постарался представить на ее месте Гайю и мало щадил девушку, разве что берег ее лицо.
Несмотря на усталость и обилие впечатлений, Рыбка не становилась вялой к концу дня, а ее глаза все больше и больше загорались радостными огоньками. Дарий украдкой любовался ею – с каждым часом она напоминала ему все больше Гайю. Но не ту Гайю, которую он знал и любил в когорте спекулаториев – жесткого, умудрённого опытом воина, а ту, о которой мог только догадываться и какой ее знали здесь разве что Марс и сам префект.
Дарию постоянно приходилось быть начеку – Рыбка принимала новую жизнь с таким восторгом и старанием, что могла наделать ошибок. Она легко справлялась со своей длинной и толстой косой, успевая промывать от пыли и пота и расчесывать ее по вечерам – сказывался опыт службы в храме. Но вот когда дело дошло до тренировки с горящими охапками хвороста, среди которых надо было пробежать воинам, а где-то и перепрыгнуть, то Рыбка, оценив обстановку, выхватила из-за пояса нож и намотала косу на ладонь. Дарий прыжком подскочил к ней и выбил нож из руки довольно жестким приемом – он знал, что рука поболит пару часов, а косу такую растить много лет.
– Она же сгорит, – обиженно протянула девушка, встряхивая ушибленной правой рукой и подбирая нож левой.
– Не сгорит, – успокоил ее Дарий. – У Гайи же сгорала.
– У Гайи, – переспросила Рыбка, наморщив носик и старательно припоминая образ лишь мельком виденной ею женщины-офицера. – Так у нее едва по плечам волосы. И она их под шлем убирает. А моя коса туда не лезет. Не ведро же у вигилов просить.
– Стриженая Гайя недавно, года не прошло. У нее в Сирию командировка была, – отрезал Дарий. – А до этого коса роскошная была, а она же и воевала лет восемь в лесах и болотах. Скручивала и закалывала на затылке волосы. Все у нее прекрасно убиралось. Когда надо.
Он сам закрутил ей косу, а сверху осторожно надвинул шлем, полюбовавшись результатами своей работы.
– Вот и все дела. Вперед, воин, – улыбнулся ей одними глазами Дарий, напуская на себя вид грозного и неприступного командира.
Рыбка понеслась вместе с остальными ребятами, решительно перелетая через горящие вязанки и проскальзывая между ними. Ее длинные тонкие ноги мелькали в дыму и она вовсе не выглядела беспомощной.
Наконец, тренировка, показавшаяся переживавшему за девушку Дарию длящейся бесконечно, все же завершилась. Он отпустил измученных ребят отмываться от копоти и обедать, а сам отыскал среди них Рыбку – узнать ее сейчас можно было только по узкоплечей и узкобедрой фигуре.
Дарий придержал ее незаметно за руку и, дождавшись, когда ребята отойдут вперед, развернул девушку к себе, заключив в объятия:
– Не устала? – он вдохнул исходящий от нее запах гари и слабенького женского пота, и он показался ему гораздо естественнее, чем все благовония, которыми были обильно политы женщины в Палатинском дворце.
– Нет, что ты! Так весело! – с искренней улыбкой ответила девушка, даже не замечающая, что вся перемазана копотью, которая черными струйками, смешавшись с потом, стекает по ее лицу, шее и груди.
Дарий бережно стянул с нее шлем и взял обеими руками ее голову, запустив пальцы во влажные, спутавшиеся волосы:
– Не обожглась?
Она испуганно оглядела себя, переступила своими длинными стройными ногами, обтянутыми под туникой браками, узкими галльскими штанами, постепенно вошедшими в обиход у легионеров.
– Нет, я бы почувствовала. И к тому же, чем быстрее бежать, тем меньше шансов получить ожоги, – девушка попыталась стереть мешающие ей капли пота с верхней губы и носа, проведя по ним тыльной стороной ладони, и ее запачканное личико украсилось еще и кривыми черными усами.
Дарий жадно всматривался в ее по-детски счастливую мордашку, всю покрытую разводами сажи, но такую открытую, сияющую, что она выглядела даже младше своих лет. Она казалась ему сейчас намного ближе и понятнее, чем тогда в храме – там она говорила и делала то, что было заучено, а сейчас по-настоящему радовалась жизни, принимая все ее моменты. Пропотевшая до последней нитки, закопченная, со слипшимися волосами, в прожженной местами тунике, она казалась ему самой прекрасной девушкой в Риме – и очень остро напоминала Гайю, умевшую сохранять естественное достоинство даже грязной и усталой. Дарий вдруг сообразил, что выглядит сейчас также, как и она, и махнул рукой на приличия – поцеловал прямо в черный кончик носа и прижался губами к ее тут же открывшимся ему навстречу губам. Они самозабвенно целовались, забыв обо всем на свете, а их руки уже бродили под туниками друг друга. Дарий хотел уже было, воспользовавшись тем, что они были довольно далеко от лагеря, сорвать с себя и с нее грязные тряпки и дать волю желанию, распалявшему все больше и больше обоих.
– Обедать не собираетесь, что ли? Ты сам как хочешь, а она такая тоненькая, что в ноябре ветром унесет, – поинтересовался невесть зачем проходивший мимо Друз и ушел, не дожидаясь ответа.
Дарий с трудом оторвался от любимой, проклиная свою несдержанность – даже не дал девушке умыться и перевести дух, а ведь после короткого отдыха им предстояла новая тренировка.
Шли дни, и ребята перестали окончательно коситься на Рыбку, видя ее смелость и старание, а она заражала их своей веселой энергией.
Увидев, как вечером ребята, собравшись на тренировочной площадке, играли в харпастром и гоняли ногами мяч, скрученный из слоёв кожи и конского волоса, она решительно двинулась к ним:
– Примете в игру?
– Нет, – решительно отрезал один из парней, заклеивая ссадину на колене широким листом, сорванным с окружавших площадку кустов. – Затопчут. Тут до рукопашки доходит, ногами и по мячу, и друг по другу бьем.
– Это же весело! – воскликнула Рыбка, широко распахивая восторженные глаза. – А от пинков и увернуться можно! Ребята, ну возьмите меня!
Парни переглянулись:
– Давайте возьмем попробовать. А сами постараемся поаккуратнее. Девчонка все же.
– Девчонка? – возмутилась Рыбка. – Я воин-спекулаторий!
Ей в ответ раздался дружный мужской смех:
– Ладно, грозный воин, иди сюда. И постарайся все же под ноги не попадать.
Игра началась снова, и несколько десятков молодых парней с криками и свистом носились по утоптанной до каменного состояния поляне, норовя вырвать друг у друга мяч всеми способами. Они валились друг на друга, толкались, боролись в пылище, поднятой тяжелыми кальцеями – но все это без злости, просто от избытка сил и молодого задора. Рыбка носилась вместе со всеми, хохотала, перепрыгивала через сцепившихся на земле игроков, перебрасывала мяч сильными и точными ударами, как будто уже не раз играла в эту игру. Она сразу стала такой же взмокшей и чумазой, как и все ребята, коса растрепалась, покрылась пылью и повисла прядями вдоль раскрасневшегося лица, светящегося радостной улыбкой.
Дарий, заглянувший на площадку в поисках любимой, пришел в ужас – он неплохо играл в харпастром, и знал, что после таких яростных схваток к Рените начинают тайком друг от друга и от командиров забегать пациенты с растянутыми лодыжками, выбитыми пальцами и ссадинами по всему телу. Он мгновенно нашел в толкучке Рыбку – и схватил без всяких церемоний прямо за косу у основания головы.
– Ты что, с головой не дружишь? Куда полезла? Хочешь в лубках оказаться со сломанной ногой или рукой? Нашла забаву!
Он рычал, и ребята остановились, виновато оглядываясь на командира – они и сами поняли, что зря уступили просьбам девушки, потому что Гайя на их памяти никогда в эту игру не играла, хотя могла так отправить выкатившийся к ее ногам мяч, что удивляла силой удара даже бывалых игроков.
Дарий, схватив за руку, оттащил бегом девушку к палаткам. А там уже дал волю иным чувствам – зацеловал ее, перепачканную, растрепанную и пахнущую потом не только своим, но и ребят, с которыми возилась в одной куче. Он целовал ее так, что она забыла, что только он кричал на нее – и снова доверчиво прижалась к нему, прильнула всем неостывшим после беготни телом.
– Идем помоешься, – рассмеялся он. – И спать. Завтра подниму всех еще до рассвета.
– А куда? – встрепенулась Рыбка, и глаза ее вновь загорелись веселым любопытством.
– Увидишь, – слегка щелкнул ее по носу Дарий. – Из лука стрелять умеешь?
– Да. И неплохо. А вот копье метать ни разу не пробовала.
– Смешная ты, – покачал головой Дарий, прижимая к себе жилистое тонкокостное тельце рослой девочки.
Дарий чувствовал, что с каждым днем Рыбка становится ближе и дороже ему. Детская непосредственность удивительным образом сочеталась в ней с отличной выучкой и смелостью. Но, в отличие от остальных спекулаториев, она не имела опыта настоящей войны, и единственной потерей в ее жизни была утрата родителей – и то знала она об этом только из рассказов старших подруг, заменивших ей мать. В храме ее выучили сражаться в ближнем бою и стрелять из лука, она была здоровой и выносливой – но воспринимала все тренировки как веселую игру.
Она светилась счастьем даже на тяжелых тренировках по спуску сверху на толстых пеньковых веревках, а влетев в окно специально отведенного для тренировок полуразрушенного после пожара здания на окраине Эсквилина, радостно кричала ребятам:
– Привет! Я тут! – и заливалась смехом.
Ребят это не раздражало – наоборот, все любили ее и улыбались в ответ на ее шутки и улыбки. Раздражать могла бы слабость, жалобы – но ничего этого от нее ни разу никто не слышал. Она жадно впитывала все, чему учил Дарий своих бойцов – и знания ложились на подготовленную почву.
Дарий стал замечать, что почти забыл о том, что у него иногда ноют раны на смену погоды – он и сам словно стал мальчишкой рядом с ней. А Рыбка была неутомима и щедро вознаграждала его сверх ожиданий – и не только на тренировках, спасая его от упреков, что, мол, притащил девчонку и возится с ней. В свободное время девушка умудрялась быстро справиться со всеми делами и найти возможность прильнуть к нему с нежными ласками.
У Дария кружилась голова, когда она, оставшись с ним наедине в палатке, сбрасывала тунику и прижималась к нему худеньким обнаженным телом, проводя пальчиками по его мышцам, легонько касаясь губами шрамов. Он старался быть с ней очень нежным – она казалась ему такой тоненькой и хрупкой, что он боялся сжать ее в объятиях так, как хотел, чтобы ощутить ее близость всей кожей.
И засыпая с ней в руках, он отгонял мысль о том, что рано или поздно ему придется взять Рыбку в бой…
– Дарий, твой отряд должен срочно отправляться по Аппиевой дороге к Таррацине, по направлению к мысу Цирцеи, – Фонтей был напряжен неимоверно, потому что его срочно выдернули из дома, где готовилась к родам Юлия.
– Мы можем пройти по самой дороге?
– Да. Вы же, надеюсь, не строевым шагом, с букцинами и аквилами собрались? Пройдете по дороге. А дальше сам посмотри, что и как. Лето было сухим, топи могли и подсохнуть. Вышлешь разведку.
– Идти около трех суток до Таррацины, если быстрым маршем с короткими привалами днем и ночевками.
– Вам не надо доходить до самого города. По нашим данным, которые вчера Друх вытряс у очередного поганца, там, где дорога идет через болота и еще не вышла к побережью, есть еще один лагерь наемников.
– А более подробно?
Фонтей развел руками:
– Разве что между побережьем и дорогой. Похоже, гад и сам толком не знал.
– А насколько вообще можно верить его словам? – Дарий не был склонен бросаться на поиски лагеря наемников, не убедившись в том, что они не окажутся в ловушке.
– Гайя отловила. Она и допрашивала.
– Значит, сведения верные, – кивнул Дарий. – И вряд ли он знал больше. Знал бы, узнала бы и Гайя.
– Это да, – согласился Фонтей. – Они же с Марсом так ту Луциллу и держат за дурочку. А на ее виллу по-прежнему забредают всякие странные личности. Но Луцилла теперь безоговорочно верит Гайе, и мимо нас ничто не проходит.
– Гайя со мной пойдет?
– Нет, – жестко отрезал Фонтей. – Она слишком дорогое оружие Рима, чтобы рисковать ею в рейдах. Хотя она и рвалась сама вести отряд…
Фонтей бросил взгляд на клепсидру – прошло уже больше часа, как он покинул дом, в котором, несмотря на поздний час, горели все лампионы и царила суета. Когда прискакал вестовой, он мерял шагами атриум, сжимаясь от мысли, что сейчас услышит душераздирающий крик племянницы. Но из спальни Юлии раздавались только голоса рабынь и повитухи. Ренита тоже была здесь, еще более блеклая и сонная, чем обычно, с покрытым коричневыми пятнами, одутловатым лицом. Она сразу развела руками от бессилия:
– Я же ни разу не принимала роды… Могу только побыть рядом на всякий случай.
Фонтей был благодарен ей и за то, что именно Ренита все нашла и заранее договорилась с лучшей повитухой в городе, которая была готова к вызову в дом префекта спекулаториев и не испугалась, когда за ней приехал огромный мужчина на таком же крупном белом коне. Уже оказавшись перед ним на коне, женщина разглядела, что у воина необыкновенного оттенка изумрудные глаза, а рука, сжимающая поводья, выше и ниже наруча покрыта причудливой черной вязью рисунка, и невольно вздрогнула. Но в доме ее встретили еще две беременные – Ренита и Гортензия – и повитуха невольно успокоилась, поняв, что она сюда будет приходить часто в ближайшее время.
И вот теперь Фонтей постарался выбросить из головы все, что не относится к предстоящей операции – в конце концов, он был уверен в Рените и ее выборе повитухи, а сам в этом деле не смыслил. Потому и предпочел, чтобы каждый занимался своим делом.
– В помощь тебе я отправлю Квинта, – промолвил он, все еще раздумывая, не слишком ли мало людей выделил Дарию. – А вот из медиков могу капсария только отправить. Сам понимаешь, Ренита…
– Понимаю, – кивнул Дарий. – А мы постараемся не вляпываться!
Фонтей горько усмехнулся – в способностях Дария собирать в себя стрелы он уже убедился неоднократно.
– Задача у нас какая? – уточнил Дарий. – Уничтожить? Или задержать по возможности?
– Допрашиваете прямо там, кого живым возьмете. Но можете особо не церемониться. Тех, кто этим делом заправляет, там, по все видимости, нет. Одни предатели, уже заматеревшие, учат других. И все они хотят только денег, продавая друг другу и иноземным хозяевам Рим оптом и в розницу на вес. Так что режь под корень. Можешь в болоте и утопить. Или в яму какую заройте поглубже, если силы у ребят будут. В общем, разберешься по ситуации.
Дарий кивнул. Его мысли были заняты Рыбкой – ее надо оставить. А зная упрямый характер девчонки, придется придумать весомый предлог. Префект словно прочитал его мысли:
– Эту с косой свою отправишь подменить Рениту в госпиталь. У нее вроде неплохо получается, – глаза Фонтея невольно потеплели. – Она хорошая девочка, светлая такая…
Дарий снова кивнул молча, погружаясь в карту, разложенную на столе в штабной палатке. Аппиева дорога была удобной и многолюдной, шла она в основном по открытой местности – где же там можно было скрыть целый военный лагерь? Он знал из рассказов Гайи, Марса и других ребят, воевавших на севере, что там многие племена роют жилища в земле, укрепляя их бревнами. И если такое сооружение замаскировать сверху ветками, кустами, то его можно и не заметить. Тем более вдоль дороги тянулись Помптинские болота, служившие рассадником лихорадки.
– Интересно, а как поганцы выживают в таком гнилом месте? Там же почти и селений нет из-за этого, – подумал он вслух.
– Потому и выживают, – буркнул подошедший Квинт.
Квинта разбудили после тяжелого дежурства, ему пришлось дважды выезжать на помощь урбанариям, которые сначала приняли пьяные угрозы за чистую правду и побоялись сами задерживать мужчину, который уверял их и своих соседей, что разлил в подвале инсулы земляное масло и готов бросить туда факел, если кто-нибудь посмеет ему перечить. Ребята Квинта сумели пробраться в подвал и убедиться, что никакой угрозы пожара нет – и только после этого урбанарии скрутили разбушевавшегося безумца. А вот второй выезд и принес тот самый урожай, последствия которого им сейчас и предстояло расхлебывать.
Дарий быстрым шагом вернулся в свою палатку и принялся собираться в путь. Спящая Рыбка встрепенулась, когда ему пришлось высечь огонь и зажечь масляный светильник. Очевидно, стук кресала ее и разбудил.
– Ты куда? – сонно пробормотала девушка и села на койке. Завернувшись в одеяло. – Я и не заметила, как ты убежал от меня…
– Спи, родная, – поцеловал ее теплую макушку Дарий. – А утром иди дежурить в госпиталь.
– А что случилось? Кого-то ранили?
– Никого, все хорошо. Просто Ренита отлучилась по делам в город. Рожает жена одного из наших офицеров.
– Хорошо. А ты куда? – повторила вопрос девушка, просыпаясь окончательно.
– Ненадолго. Пару дней туда, пару дней назад. К сентябрьским идам вернусь.
– Один?
– С ребятами. И с Квинтом.
– Ой, и правда. Его ж тоже нет. И давно, со вчерашнего дня.
Дарий огляделся – они снова были в палатке одни. Он поборол искушение заняться любовью с Рыбкой прямо сейчас – а вдруг они больше никогда не увидятся? Но не стал искушать судьбу – хорош боевой командир, который вместо того, чтобы проверить снаряжение бойцов, предается плотским утехам.
– Так. Я с тобой, – Рыбка решительно вскочила на ноги.
– Никуда ты не пойдешь. Я тебе твои задачи уже определил, – рыкнул Дарий.
Но девушка была непоколебима:
– Вы уходите на несколько дней. А если раненые будут?
– Типун тебе на язык. Мы идем просто прогуляться.
– Тогда тем более ничто не мешает взять меня с собой. На прогулку-то.
– Ксения, – Дарий впервые назвал ее по имени, потому что был очень взволнован и рассержен. – Ты на военной службе. И здесь не обсуждают приказы. Прикажут, и пойдешь двор мести.
– Пойду, – согласилась она и улыбнулась совершенно неожиданно. – Но сейчас я нужнее в походе. А врача, если понадобится, легко можно найти в Риме. А вот если вы куда-то идете бродить, то там я и пригожусь. Да не обязательно же бой. А змея кого укусит?
– А на ежика кто сядет? – в тон ей ответил Дарий, затягивая вещмешок. – Все, будь умницей.
Он вышел из палатки, столкнувшись нос к носу с Варинием, уже полностью готовым в поход.
– Ну как? Не жалеешь, что расстался с тихим местом у коновязи?
– Нет! – в глазах юноши Дарий прочитал решимость.
Вариний и правда повзрослел за тот год, что провел в когорте. Он многое увидел, многое узнал, а его здравый ум и горький жизненный опыт помогли парню сделать правильные выводы. Марс сам тренировал его, когда выдавалась такая возможность, и постепенно Вариний стал полноправным членом группы Дария.
– А что ты тут делаешь? – поинтересовался Дарий. – Почему не с остальными?
– Зашел за Рыбкой, – просто ответил Вариний, и сердце Дария кольнула ревность.
– Это с какой стати?
– Она же с нами идет. Разве нет?
– Нет. Сам-то давно начал выезжать? Рано ей. Пусть поучится.
– А я думал, она вместо тетушки Рениты.
– Кого?! Тетушки? Это ты ее так прозвал?
– Нет, все наши… – засмущался Вариний. – Мы ж любя. Она такая заботливая, что иногда ужас. Тебя не было зимой. А я промерз в карауле, снег мокрый шел как назло в тот день. Ну и утром с такими соплями встал. Собрал их и побежал со всеми на пробежку. Так она заметила, отловила за руку, и при всех мне нос выбила. Вот смеху у ребят! И утащила к себе, дальше мучить.
– Нос-то прошел?
– Да к вечеру. Говорю же, заботливая она. Лечит хорошо. Но из человека посмешище сделать, это ей раз плюнуть. Вот и Волк, вернувшись с лечения, шарахается при виде нее. А уж Волка чем напугать разве возможно?!
Дарий невольно фыркнул – действительно, представить себе Волка испуганным было невозможно, как и Гайю. А вот светло-серые глаза Рыбки смотрели на него и правда испуганно, когда он выходил из палатки – в них плескалась такая тревога, такая боль прикормленного и покинутого зверька, что он невольно содрогнулся.
Ребята были уже наготове. Они выдвигались пешком, потому что лошади создавали дополнительные трудности, их надо было кормить, сторожить, да и отряд всадников на дороге привлекает внимания гораздо больше. Шли они далеко не при параде – так как предстояло искать лагерь, затерянный в топях, то было решено оставить тяжелое вооружение и максимально облегчить себе ношу.
Дарий и Квинт построили свои отряды, еще раз пересчитали воинов. И тут взгляд Дария упал на воина, стоявшего в самом конце шеренги.
– Ксения, а ты что тут делаешь?! – рявкнул он. – Марш на место.
Девочка качнула головой, сжимая тяжелую сумку Рениты, висящую у нее наискосок так, что прижатая ремешком туника обрисовала небольшие острые грудки.
Дарий с надеждой взглянул на Гайю, специально приехавшую сюда, чтобы дать ему советы перед выходом:
– Помоги, а? Меня девчонка дураком выставляет. Отправь ее сама отсюда. Ну не могу я быть с ней зверем! – взмолился он так тихо, что слышала его только Гайя.
– И не будь. Она же вполне осознанно собралась. И я, кстати, видела, как она бинты собирала. Я зашла как раз в санитарную палатку, взять мазь, рука опять замучила. Видимо, смена погоды. А там она собирается. Помогла ей немного.
– Ну знаешь, – махнул рукой Дарий. – Она мне дорога. А там что? Подставить ее под удар?
– А тут что? У меня вот рабыня вчера с крыльца упала, вытряхивая покрывало. Ветром ее сдуло. Ушиблась, ногу подвернула, рыдала на всю улицу. Так что не понятно, где еще опаснее. А без медицины в дальний рейд идти опасно, тем более что девочка подготовленная.
Дарий, нервы которого были напряжены до предела, решил, что Гайя тоже над ним смеется – ответил срыву:
– Ты же ее и надоумила в строй встать! Пользуясь, что старше меня по званию. Да что ты своей меркой меряешь? Ты солдат, а она совсем девчонка! Она еще слишком молода…
– Это быстро проходит, – холодно обронила Гайя, резко развернулась и ушла с площадки, на которой отряд готовился к выходу.
Ксения не слышала разговора, она видела только, что трибун подошла к Дарию и о чем-то с ним переговорила, и успокоилась окончательно, решив, что Гайя нашла нужные слова и Дарий сам понял, какую ошибку бы совершил, оставив ее в лагере. Ксения была вполне уверена в том, что справится, если вдруг придется помогать раненым – она не взялась бы лечить, но промыть и перевязать рану умела, могла и дать обезболивающее снадобье. Единственное, что ее тревожило – а сможет ли она пройти столько?
Отряд вышел еще задолго до рассвета, и первые солнечные лучи застали их уже далеко от городских стен. Начало осени постепенно проявляло себя – утро было довольно прохладным, а ближе к полудню в воздухе появились паутинки. Они прошли мимо виноградников, где дозревали поздние сорта темно-синего винограда, а дальше Аппиева дорога потянулась по унылой местности среди заболоченных луговин и чахлых рощиц. Дорога была удобной, ровной, и идти было легко. Ксения рассматривала придорожные гермии, попадавшиеся им на пути и вспоминала услышанные ею от самых старых жриц рассказы о восстании Спартака, остатки войска которого были распяты на крестах от Капуи до Рима. За прошедшие почти сорок лет сгнили и тела, и сами деревянные, наспех сколоченные кресты, остались только кое-где торчащие из земли догниваюшие пни, напоминаюшие, что здесь эти столбы и были вкопаны.
Постепенно солнце стало пригревать сильнее, и ребята, хоть и шли практически без доспехов, сполна ощутили на себе удушливую жару, исходящую от окрестных болот. Дышать было тяжело, и на покрывшихся потом людей стали налетать полчища оводов. Но если мужчины к такому были готовы – все же имели опыт службы в легионах, да и на учениях приходилось сталкиваться, то Рыбка оторопела. Она пыталась отгонять на ходу кусающих под коленками насекомых, но стала сбиваться с ритма шага и едва не выпала из своего места в строю. Шагавший рядом парень поддержал ее под локоть:
– Да плюнь ты на зверье жужжащее. Скоро перестанешь их чувствовать. Перетерпи.
Рыбка стиснула зубы и решила, что справиться с мелкими кровососами сможет – а иначе Дарий сочтет ее и правда девчонкой и плаксой.
Рыбка оглянулась в поисках Дария – он шагал сбоку строя, далеко впереди. Ее немного покоробило, что за несколько часов, что они были в дороге. Он таки и не подошел к ней ни разу, хотя с некоторыми ребятами переговаривался о чем-то односложно и даже шутил. Даже на коротком привале, когда они успели только подтянуть ремешки кальцей и сделать по нескольку глотков воды из фляжек, Дарий лишь скользнул по ней глазами и прошел дальше, усевшись рядом с Квинтом и еще несколькими ребятами постарше.
Они шли, почти не останавливаясь, делая только короткие стоянки и довольствуясь взятыми с собой сухарями и сушеным мясом.
– А мы разве не будем варить похлебку какую? – тихонько спросила Рыбка у ребят, рядом с которыми плюхнулась без сил на высушенную солнцем придорожную траву.
– Нет. Обычно, когда легион или даже манипул выступает в поход, то за ним тянется обоз. Там едут котлы, треноги для них, запас продовольствия и даже ручные жернова, чтобы смолоть муку и поджарить лепешки.
– На чем? И сковородки тоже едут? – распахнула глаза Ксения, не зная, верить или нет, потому что ребята иногда шутили над ней и рассказывали небылицы.
– На лопате. Укрепления же не руками копают. Так что лопаты есть всегда. И в достаточном количестве. У каждого. А ты разве не копала еще рвы?
– Нет, – покачала головой девушка. – Но копать умею. И весной всегда помогала копать грядки под лекарственные травы.
Ребята рассмеялись:
– Значит, все еще у тебя впереди! Будешь теперь не ромашки свои сажать, а с нами вместе надолбы ставить!
Она рассмеялась вместе со всеми, наслаждаясь тем, что вот так сидит вместе с воинами и не чувствует себя ущербной или слабой, потому что дошла сюда сама. И есть силы идти дальше.
Уже в сгущающихся сумерках Дарий дал команду вставать на ночевку в небольшой рощице. Девушка с удивлением смотрела и слушала новое для нее – она никогда не видела, как выставляют дозоры, разводят костер в яме, чтобы пламя не было видно издали. Про костер она тоже узнала от ребят – они, несмотря на усталость и голод, находили силы болтать и смеяться с ней. Ксения помогла собрать хворост, и теперь могла вместе со всеми присесть к огню, потому что вечер принес прохладу, резко сменившую дневную жару. Но дышать легче от этого не стало – сказывалась близость болот, с которых на свет пламени на смену оводам прилетели комары.
Ребята развернули плащи, которые были скручены и закреплены на поясе. Потянула свой плащ и Ксения, но остановилась. Плащ был чистым, полученным совсем недавно, а она сама показалась себе очень грязной, потому что весь день пот стекал по телу струйками, щекотавшими спину и бедра, а на него налипала пыль, поднятая несколькими десятками ног в подбитых железными гвоздями кальцеях. Девушка оглянулась вокруг – никого из ребят это не смущало, хотя она ощущала запах их разгоряченных, натруженных за день тел. Они заворачивались в плащи и укладывались, еще раз напомнив друг другу, кто за кем встает в дозор.
– А я? – воскликнула девушка. – Я с кем в дозоре?
– Ты? – почесал затылок центурион Плавт, стройный, загорелый парень родом откуда-то из Равенны или Спины. – Ты же наша медицина? Так какие караулы? Спи, силы копи. А то вдруг придется кого из нас вытаскивать завтра.
Ксения не успела возразить, как быстрым шагом вернулись несколько ребят, отошедших чуть в сторону от стоянки:
– Командир, мы там озеро нашли. Небольшое, но чистое. Разреши искупаться? А то пыль комьями скатывается на теле.
– Дозоры выставить и по очереди. Головы не теряя, – коротко распорядился Дарий, исподволь наблюдая за Рыбкой.
Ему очень хотелось подойти к девушке, постараться загладить свою резкость и то намеренное холодное поведение по отношении к ней весь день. Дарий видел, как нелегко приходится девушке во время перехода – чувствовалось, что для нее непривычным было все, включая темп. И еще он очень волновался о ее ножках – хоть и приучалась Ксения ходить в кальцеях, но тренировки одно дело, а быстрый марш по каменной дороге – совершенно другое.
Дарий еще раз посмотрел на любимую – но она не выглядела ни замученной, ни страдающей от одиночества.
– Ой, а можно искупаться? – раздался ее звонкий голосок, полный ожидания счастья.
– Идем с нами? – предложил ей кто-то из ребят, поднимаясь с травы у костра.
И она исчезла за порослью пиний.
Дарий обменялся взглядами с Квинтом.
– Иди, – кивнул тот. – Я после схожу. У нас в деревне не до чистоплюйства было. Так что не помру от грязи.
И Квинт опустился на траву, наблюдая за лагерем – важно было, чтобы дозоры не «потерялись» от снующих туда и обратно небольших группок.
Дарий неторопливо прошел среди кустов и поднимающихся в их тени выше пояса луговых растений, не высохших за лето на влажной от близости болот почве – хотя хотелось бежать бегом, безжалостно затаптывая все эти колючки и исходящие пухом стрелки. Он пытался успокоить себя – не хотел затевать ссору со своим же подчиненным. Но красивый молодой парень, младше его по годам, возможно, и ненамного, на год-два, но зато на целую войну – тот изо всех сил хотел казаться мужественным и суровым воином в глазах Рыбки. Дарий видел, как парень раздвигал для нее жгучие заросли крапивы, через которые он сейчас пробирался.
«Сам виноват», – подумал мужчина, остывая и успокаиваясь от ощутимых прикосновений крапивы и чертополоха. – «Мог бы и сам быть с ней поласковей. А винить девчонку не в чем. Она устала, она полна новых впечатлений. Вот только интересно, а мыться она с ним вместе полезет? Или с ними со всеми?»
Дарий неожиданно для себя увидел, что уже вышел на берег небольшого, с заболоченными местами берегами озерца, поросшего свисающими в воду кустами. Он окинул глазом воду – парни фыркали и деловито растирались в воде песком прямо перед ним, и девушки среди них явно не было. А чуть поодаль, где кусты образовывали зеленую нишу, в воде тоже происходило какое-то движение – он заметил расходящиеся круги и всплеск.
Дарий, стараясь не поскользнуться на мокрых камышах, уже примятых слегка чьей-то ногой, но ногой легкой, почти не вмявшей сочные стебли в грязь, пробирался в заводь. Уцепившись за ветки в очередной раз, он остановился в недоумении – Рыбка явно была там, и он даже слышал, как она что-то напевает себе под нос, но как она туда пролезла, не упав и не запутавшись в зарослях? Дарий плюнул и шагнул в воду как есть, обутый и в сублигакулюме, потому что тунику он сбросил на стоянке, но в боевом поясе с ножами. В таком виде они часто пересекали водные преграды на учениях – а Гайя свободно плавала и в легком панцире, с мечом. Дарию на службе не так часто приходилось сталкиваться с реками, в Ниле особо не поплавать, а вот Гайя в Германии наплавалась в разведцентурии вдоволь, и в снаряжении, и с оружием.
