Текст книги "Невеста смерти (СИ)"
Автор книги: Елена Вихрева
Соавторы: Людмила Скрипник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 61 (всего у книги 71 страниц)
Разобравшись со всеми делами после Бычьего форума и еще раз навестив своих ребят в госпитале, Дарий отпросился у префекта в город – что-то гнало его и мучило. По дороге он заехал к Гайе, но не стал даже заходить в дом и попросил управляющего не говорить хозяйке о его визите – просто справился о ее здоровье и убедился, что Кэм еще с ней. Заглянул он и в дом к Марсу – зная, что сам Марс с императором, заменяя так внезапно вышедших из строя один за другим его телохранителей. Волк обрадовался товарищу – чем больше возвращалась к нему власть над собственным телом, тем больше тяготился он своим положением выздоравливающего. Дарий прекрасно его понимал – сам мучительно выползал из мутной слабости, вернувшись из Сирии с гноящейся рытвиной на животе, и ужасался, видя омерзительные тряпки там, где привык ощущать только ровные прямоугольники мышц. Но теперь его живот был прежним, и лишь залеченный Ренитой шрам выделялся белой неровной полосой на загорелой коже.
Волк с плохо скрываемой жадностью расспрашивал его о новостях в когорте и в городе, а узнав о событиях у храма Геркулеса, заметно побледнел:
– Жива?
– Жива, – заверил его Дарий. – Она и не из таких передряг вылезала. Крепкая. Выносливая. И терпеливая до жути.
Волк кивнул:
– Сильная. Мужская душа в таком прекрасном теле… Злая шутка богов.
– Может, благословение?
– Трудно сказать… Она же одна. Или все же с Марсом?
Дарий отвел взгляд:
– Сам у нее спроси… – и постарался перевести разговор на другую тему.
Опустошенный от всех событий и разговоров Дарий сам и не заметил, как ноги вынесли его к храму Флоры.
Дверь распахнула крепкая темноволосая девушка, за спиной которой виднелась еще одна:
– С чем пришел к Флоре на поклон доблестный воин?
– К Флоре? К вашей старшей жрице.
Девушки хотели что-то возразить, но вовремя рассмотрели фалеры на его доспехах и, присмирев, проводили вглубь храма, к той самой немолодой, но еще красивой и видной женщине, которая тогда давала поручение тоненькой беленькой Рыбке спуститься с ним в подвал.
Дарий, помнил, что он в форме и, поведи он себя неправильно, нарекания со всех сторон, вплоть до коллегии жрецов, посыплются не на него лично, а падут тенью на всю когорту. Он почтительно поприветствовал жрицу и осторожно поинтересовался, мог бы он увидеться со жрицей, которая отдавала ему тогда орешки для приготовления противоядия.
– Нет, – спокойно остановила его старшая жрица Флоры. – К чему? Насекомые, опылив цветок, не возвращаются позаботиться о семенах.
Дарий старался оставаться таким же спокойным, как и она, но чувствовал, как сжимаются кулаки под алым плащом:
– Я старший центурион преторианской гвардии, а не безмозглый метелик. И если эта девочка станет матерью, то и я стану отцом.
Жрица подняла бровь:
– Вот как? Ты намереваешься ломать традиции, сложившиеся в нашем храме веками, еще со времен Нумы Помпилия?
– Я чту память великого Нумы Помпилия. Но и не меньше уважаю свой род, не менее древний, чем твой, почтеннейшая жрица. И не могу разбрасывать свое семя направо и налево.
Жрица вздохнула – она поняла, что так легко от этого воина она не избавится.
– Хорошо. Древний род? – усмехнулась женщина, усаживаясь в кресло и предлагая жестом Дарию сесть в соседнее. – Расскажу тебе правду. И не думаю, что после этого ты останешься при своих намерениях. Ни у кого в нашем храме нет древнего рода… Даже у меня, старшей жрицы… Мы все рождены охранницами святилища от тех, кто обратился за помощью к величайшей и милостивейшей Флоре. Разумеется, тех, кто пригоден для того, чтобы родился здоровый и красивый ребенок.
– То есть меня вы тут сочли пригодным? – едва не вспылил Дарий. – Отбирали, словно племенного быка?
– Если такое сравнение тебе ближе, то да. Но я бы сравнила бы тебя со скакуном. Прекрасным, гордым и сильным. Жаль, Ксения не оправдала наших надежд.
– Ксения? – перебил Дарий жрицу. – Ее так зовут? Это же «чужеземка», «гостья» на греческом?
– Она и рождена от чужеземца, именно об этом я и хотела тебя предупредить. Это дает нам преимущества, потому наши девушки так отважны и сильны. Свежая кровь вливается в римские жилы, а отсутствие родни и защита великой богини не заставляют их оглядываться на каждый косой взгляд в спину.
– Но такое имя дали только ей.
– Ее отец пришел слишком издалека. С берегов Борисфена, это за Таврией, там, где начинаются земли гиперборейцев, самых отважных и красивых воинов в Ойкумене, настолько загадочных, что многие считают их выдумкой. Их земли действительно находятся у края мира.
– Но ее отец был же живым человеком? И откуда ты все это так хорошо знаешь?
– Мы были подругами с ее матерью. Мать Ксении совершила ритуал с удивительной красоты и стати воином, пришедшим в храм просить лекарство для своего друга, страдающего от незаживающих ран. Они охраняли какой-то торговый караван, и путь пролегал через Рим и дальше.
– И он тоже не узнал, кто родился?
Жрица встала, сжав руки под просторным светлым одеянием, и прошлась по своему конклаву, завешанному связками сухих и еще только вянущих растений.
– Он узнал, – она бессильно уронила руки вдоль тела. – И гнев богини был страшен. Спустя месяц после того, как их караван покинул город, а до этого он сумел проникнуть в святилище и увидеться с моей подругой… Оказывается, они виделись не раз и не два… Оба были сильными и ловкими воинами, умудрялись перелезать через ограду или прятаться здесь.
Жрица глубоко вздохнула, а ее взгляд подернулся влагой и устремился куда-то поверх головы Дария.
– И зачем я все это тебе рассказываю? Моей вины тут тоже предостаточно. Я не посмела донести на них тогдашней старшей жрице. Это было бы подло, я убила бы и любовь, и дружбу, но спасла бы близкую подругу.
Дарий слушал, затаив дыхание и боясь спугнуть откровенность жрицы Флоры. Что-то уже начало складываться в его голове – тем более, что о загадочных гиперборейских воинах он уже слышал от покойного трибуна Лонгина. И действительно, рост девочки удивлял, как и совсем светлые и очень ясные серые глаза с длинными пушистыми ресницами.
– Как погибла ее мать? – осторожно поинтересовался Дарий.
– В бою. На храм ночью напали подвыпившие молодчики. Урбанарии не успели на несколько мгновений. Там завязалась схватка на ножах. Она оказалась одна против почти десятка. Нож пробил печень. Ее дочери было полтора месяца.
– И ты не помогла ей? – вырвалось у Дария.
– Я не была охранницей. В мои обязанности входило хранение семян лекарственных растений. Помогать пришлось позже, потому что на мои плечи легло воспитание ее дочери. И заметь, ни до, ни после на наш храм никто никогда не нападал. На собирающих где-то в полях и болотах растения жриц нападали, поэтому они и выходят в сопровождении нашей охраны, своих подруг-хранительниц. Но не на храм. И мы еще больше утвердились в том, что пророчество верное. И нарушать наши обычаи смертельно опасно.
Дарий опустил голову в знак согласия – он представил, что вот так и его крошечная дочь осиротеет, не зная, что отец рядом и что по вине его любопытства погибла мать. Жрица, видимо, угадала его мысли.
– Успокойся, – она провела по его плечу узкой, пахнущей травами ладонью с ухоженными ровными ногтями. – Ксения не понесла от тебя.
– Ее наказали? – встрепенулся Дарий, одновременно не зная, радоваться ли ему или огорчаться.
– Нет. Она пройдет ритуал повторно. И если не сумеет понести сегодня, то ее отправят на тяжелые работы, раз уже ничто не повредит ее несостоявшемуся материнству. На то воля богини. Кто-то же должен и землю возделывать, таскать воду и навоз. Мы не можем оскорбить богиню рабским трудом. И те из нас, кто обладает физической силой, необходимой охранницам, но не может выполнить ритуал, занимаются мужской тяжелой и грязной работой.
– Сегодня? – по слогам вымолвил Дарий, холодея от осознания этой новости и от того, что его тоненькая Рыбка с нежными губками будет таскать корзины с навозом.
Жрица кивнула.
– А она сама этого хочет?
– Она выполняет высокое предназначение жрицы Флоры.
– Дай мне ее увидеть… В конце концов, я выполню с ней ритуал еще раз. И мне есть для кого попросить лекарств! У меня четверо ребят с ранами слегли сегодня и два хороших друга лежат, – он распалялся все больше и больше от бессилия и железного покоя жрицы. – Да мне самому надо что-нибудь… в конце концов, у меня плечо к дождю ноет…
Он закончил совсем тихо. Молчала и жрица.
– Нет, – прервала она тяжелое молчание. – Богиня решила все в тот раз. Второго быть не может. С другой да. С Ксенией нет.
Дарий понял, что тут он бессилен. Гнев богов, традиции Великого Рима – он мог один выйти против нескольких противников, но здесь поделать ничего не мог. Он попрощался со старшей жрицей и покинул храм.
Дарий вышел на улицу, обогнул высокий каменный забор, скрывавший от посторонних глаз заднюю часть храма от жителей Квиринала. Когда-то это был алтарь, воздвигнутый богине самим легендарным царем Титом Тацием, но постепенно он разросся до целого храма, в сущности, молельни с аптекой. Он знал, что праздниества Флоралий далеко не всегда целомудренны, но что за внешней красотой украшенных гирляндами распахнутых на время Флоралий дверей домов и жертвоприношений, совершаемых арвальскими братьями, скрывается столько тайн и запретов, он не догадывался. Да и о том, что в храме верховодит женщина, узнал, только оказавшись там по просьбе Рениты – как и большинство римлян, Дарий был уверен, что одного фламина там достаточно с арвальсикими братьями теми же. А все эти охранницы и целительницы… Голова у мужчины шла кругом.
Привычка, выработавшаяся на службе, слышать и видеть больше других, не подвела его и на этот раз. Дарий услышал тихий свист и обернулся. Над краем забора мелькнула светловолосая голова с падающей на глаза челкой, распахнутые от волнения серые глазищи.
– Рыбка?! – Дарий остановился, не в силах отвести глаз от девушки, явно силящейся взобраться на высокий забор усеянный по верху битыми ракушками, слегка прихваченными цементом.
– Возьми меня с собой, – тихо прошептала девушка, прикусывая губы от натуги.
Дарий видел эти ее закушенные губы и побелевшие от напряжения кончики пальцев, безошибочно нашедшие чистые от острых ракушек участки.
Он бросился к забору, соображая на ходу:
– Подтянись и прыгай вниз. Постарайся не задеть ногами край.
Она не заставила себя долго упрашивать. Резко подтянулась, и при этом за ее спиной взметнулась светлая белокурая коса, а затем перелетела забор, вытянувшись в струнку. Ей пришлось бы удариться о мостовую, потому что забор со стороны улицы был еще выше, даже Дарию пришлось бы поднять обе руки вверх, пожелай он перелезть к Рыбке. Но его руки образовали надежный помост для ее худенького жилистого тела, и вот уже Рыбка оказалась в руках Дария.
– И вот что мне с тобой делать? – прошептал он, сжимая в руках такой неожиданный подарок. Девушка доверчиво прильнула к нему, и Дарий ощутил нежный травяной запах ее кожи и волос.
– Как что? – удивилась девушка, выгибаясь так, что смогла встать на ноги. – Я хочу служить в твоей когорте.
– Ну, когорта, положим, не моя. Я горжусь тем, что сам служу в ней. Но командует-то доблестный Сект Фонтей. И принимать бойцов может только он.
Рыбка поникла плечиками:
– Он меня не возьмет? Но у вас же есть женщина. Та самая врач. Что прислала тебя за снадобьем.
– Ренита взрослая женщина. И ты правильно сказала, она врач. А ты чем можешь быть полезна? Ты же не представляешь, чем мы занимаемся! – Дарий невольно сжал пальцами висок, там, где начинала пульсировать старая рана, полученная еще в Египте.
– Представляю. Ты же воин. А воины сражаются. Все просто. Я умею сражаться.
– Девочка моя, – простонал Дарий. – Да все как раз не просто. Но пока что мы идем все же в лагерь. Обещай, что будешь сидеть спокойно в моей палатке, пока я поговорю с префектом.
Он оставил Рыбку в той же палатке, которую делил с друзьями. Правда, Марс, Рагнар и Гайя теперь чаще ночевали у себя дома, а Друз ненадолго засыпал среди своих бумаг в штабной палатке. Так что Дарий фактически делил палатку с Таранисом и Ренитой, которые тоже в основном пропадали на служебных местах – Ренита в госпитале, несмотря на тяжело протекающую беременность, а Таранис в бесконечных засадах. Когда они все же собирались вдвоем, то Дарий и Квинт брали свои вещи и шли ночевать к ребятам.
Дарий указал рыбке на свою койку:
– Сиди тут. Не прыгай на ней. Она складная и не выдержит такого испытания. Ничего не трогай.
– Я не маленькая девочка!
Он махнул рукой и зашагал к штабу, на ходу обдумывая слова. Фонтей и правда не обрадовался его рассказу, хоть Дарий и постарался изложить все максимально лаконично и логично, умолчав только о том, что жрица Флоры уже дожидается своей участи у него в палатке, а не в храме на Квиринале.
– Я и сам вижу, что Рените тяжело. Я старый дурак, не надо было с женщиной связываться. Хотя врач она конечно, замечательный. И ребята довольны. Но вот живот…
– Это же пройдет, – Дарий попытался свести вопрос о Рените к шутке. – А Ксения ей поможет.
– Да мне проще написать запрос в храм Экулапа. Есть же у них молодые мужчины поздоровее. Вот и придет сразу на должность военврача.
И тут Дарию пришлось сознаться…
– Ты!!!! Еще и ты!!!! – взвился Фонтей, грохнув кулаком по столу. – Это же скандал! На коллегии жрецов! Уволок жрицу прямо из храма… Друуууууз!!!!
Друз явился так быстро, словно подслушивал под палаткой – но, судя по тому, что кристалл турмалина он сжимал в руке, а не в глазнице. И тяжело переводил дыхание, Дарий догадался, что Друзу пришлось пробежаться.
Друз, склонив голову, выслушал приказ Фонтея продумать формулировку приказа о переводе Ксении в когорту с испытательным сроком и под ответственность дария.
– А кем? – уточнил въедливый Друз. – Храм Флоры это не храм Эскулапа и даже не Гигии. Разве что младшим помощником врача.
Фонтей махнул рукой:
– Приведи ее ко мне. Хотя, знаешь, я не хочу ее пугать. А то привели в штаб. Она и оробеет. Пойду-ка я с тобой и гляну на нее издали.
Но в палатке, к ужасу и стыду Дария, девочки не оказалось. Он, взбешенный от насмешки Фонтея о том, что девочка понюхала тут запах чеснока и пота и сбежала, рыкнул на часового у перекрестка линий палаток:
– Куда?
– Девочка с косой? Ренита ее вроде увела.
Дарий и Фонтей отправились в госпиталь, недоумевая, что понадобилось Рените от Рыбки и почему она не послушалась его просьбы.
Они нашли девушку деятельно помогающей Рените. Дарий мгновенно оценил обстановку – Ренита с Рыбкой на пару обрабатывали двух новых раненых, еще даже не отмытых до конца от крови и пыли.
– Что стряслось? – зарычал Фонтей, и так уже утром лишившийся четверых отличных бойцов, по крайней мере, на декаду.
Друз, подоспевший и сюда, вмешался:
– Я готов доложить по данному вопросы. Потому, кстати, и на месте отсутствовал. Тут разбирался, меня часовые от ворот позвали сразу, как ребята вернулись в таком состоянии. Они вдвоем сегодня выходные. Вчера отстояли смену во внутренних покоях.
– Напились и подрались?!
– Нет. Они случайно услышали ценную информацию. Я уже успел записать их показания. Приняли решение проследить за заговорщиками. Их заметили. И вот результат, – Друз кивнул на двух еле сдерживающих стоны парней, с которых Рыбка спокойно и уверенно срезала окровавленные туники. – Они ж без доспехов были. С одними ножами. Получили по полной.
Фонтей слушал его, а сам наблюдал еще и за незнакомой худенькой девочкой, которая, время от времени отбрасывая длинную русую косу за плечо, помогала ребятам раздеться и умыться. У одного из парней было глубоко рассечено бедро, и девушка, несмотря на кажущуюся ломкость, сильным движением подхватила его и буквально оттащила на стол.
Ренита покосилась, наблюдая, как осторожно, с милой улыбкой, девочка стала промывать рану, а парень под ее руками не издавал никаких звуков и не дергался – значит, действовала умело. Фонтей и Дарий переглянулись – они знали, как может шипеть Ренита на капсариев, если они делают что-то не так.
– Ренита, как она тут оказалась? Ты ей велела? – тихо спросил Дарий.
– Я и под свою ответственность. Но не тащила силком. Она предложила, я не отказалась. Мне так что-то нехорошо стало, все ж днем пока всех твоих ребят зашила и перевязала. Ну вот обиходила их, заснули вроде все спокойно. Я и поплелась переодеться и прилечь. Девочку и не заметила, она как мышка сидела. А тут часовой прибежал. Привезли этих ребят полуживых урбанарии. Вот тут девочка и вскочила, ко мне подбежала и предложила помочь. А храм Флоры я знаю. И сами видите. Хорошая помощница.
– Ладно… Воля богов, не иначе, – вздохнул Фонтей. – Пиши, Друз, приказ и немедленно с виатором в храм Флоры. А ты, Дарий, учти…
Фонтей ушел в сопровождении Друза, а Дарий остался понаблюдать за Рыбкой – его восхищало в ней такое умение приспособиться к новой обстановке. Она просто и естественно, с веселой энергией помогала ребятам, шутила с ними и улыбалась. Парень, с которым она занялась первым, так и остался с ошеломленным выражением лица – ее красота и улыбка заставили его забыть о только что пережитой схватке и о боли в ране, которую она осторожно и умело промыла, а затем также незаметно отошла на второй план, уступая место Рените, приготовившейся уже зашивать пострадавшее бедро.
Дарий успокоился окончательно – рядом с Ренитой юной и красивой Рыбке ничего не грозило, врача уважали, и в ее присутствии или под ее суровым и усталым взглядом приставать к бывшей жрице никто бы не решился. А ухаживать за ранеными у нее получается, в этом он убедился, и все же тут безопасно – Дарий хоть и сам брал иногда Рениту на дальние выезды, но все же надеялся на то, что она подготовила уже себе на подмену для таких случаев парней-капсариев, которые физически сильнее ее и могут вынести раненых на руках.
Поздним вечером он все же попытался забрать Рыбку из санитарной палатки, чтобы помочь ей обжиться на новом месте – но не посмел, увидев, с какой радостью смотрят на нее все ребята. Сердце Дария, конечно, кольнула ревность, но быстро отпустила – как то сумела поставить себя Рыбка с первого шага так, что на нее смотрели, как на младшую сестренку и радовались ее смеху и ласковому слову. И она не заигрывала с парнями, хотя все они были рослыми красавцами, не утратившими мужской привлекательности даже лежа в бинтах.
Ренита и правда выглядела неважно – она с трудом передвигалась, украдкой придерживая поясницу, хотя и срок родов еще не был так близок, как у Юлии и даже у Гортензии.
– Иди, отдохни. – негромко предложил ей Дарий, и женщина подняла на него благодарные глаза.
– А разве ты не за девочкой пришел своей?
– Шел за ней, – признался Дарий. – Но тебе отдых нужнее. А то Таранис вернется, с меня голову снимет.
Ренита слабо улыбнулась, отворачиваясь от Дария – она стеснялась припухшего носа и покрывшегося темными пятнами лица, хотя и знала, что все это временно и уйдет после родов. Но сейчас она казалась себе уродливой, и даже мысль о свидании с мужем ее немного пугала – а вдруг Таранис отвернется от нее, не дождавшись финала?
* * *
Кэм пробыл с Гайей до утра, охраняя ее сон. Отдавшись страсти на рассвете, они снова заснули, утомленные и восторженные от той радости, которую дарили им их сильные тела. Благодаря чудодейственной мази, Гайя утром чувствовала себя значительно лучше – ушибленная сквозь панцирь грудь болела значительно меньше, и нежные, бережные ласки Кэма ей не повредили, наоборот, помогли расслабиться и успокоиться.
После отъезда Кэма она размеренно, с наслаждением приняла теплую ванну и даже позволила одной из девушек-рабынь сделать себе массаж. Гайя решила на этот раз полностью воспользоваться предоставленным для выздоровления временем и не пытаться доказать всем, что она может с любой раной встать в строй сразу после перевязки. В сущности, кому надо, об этом знали, знали и она сама, что может заставить себя перетерпеть многое. Но сейчас необходимости не было – ребята отлично справлялись со своей работой и давно научились чувствовать плечо друг друга.
Она заставила себя лечь снова, отметив про себя, что рабыни успели поменять простыни на ее постели – освеженное водой и успокоенное массажем тело ощутило прохладу чистого льна, и ее снова начало клонить в сон. Не успела она задремать, борясь с кошмарами, тут же выползавшими из дальних уголков ее памяти, как в дверь осторожно постучал управляющий:
– К тебе гость, прекрасная трибун…
Она встала, завернувшись в паллий нежно-розового цвета и лишь слегка расправив пальцами еще влажные после ванны волосы:
– Кто?
– Кто-то из ваших, – пожал плечами управляющий. – В форме, верхом. Не представился.
Гайя быстрыми, но бесшумными шагами вышла в атриум, плотнее запахивая паллий на высокой груди. И остановилась, увидев того, кого ожидала меньше всего – Волка. Она скорее ожидала увидеть Друза, решившего что-то уточнить по вчерашнему происшествию. Но Волк…
– Как ты сюда попал?
– Самым простым способом, – слегка дрогнул уголком рта мужчина. – Сел на коня да приехал.
Гайя встряхнула волосами, отбрасывая их назад. Она хотела спросить, каким образом он выдержал пусть совсем недалекий путь, но все же достаточное испытание для человека, лишь несколько суток назад лежавшего без сил. Девушка вовремя остановила свой вопрос – сама бы обиделась бы на подобное любопытство. Она просто пригласила стоявшего, прислонившись слегка спиной к колонне, Волка присеть в кресло:
– Фруктов? Может, вина? Или что посущественнее? Сырую печенку? Прости, я не любительница замысловатых кушаний…
– Я тоже… Не привык. Но сейчас только воды чистой хочется. На улице жара и пылища.
Девочка-рабыня тут же скользнула тенью с чашей воды на подносе. Волк принял чашу, и от Гайи не утаилось, что он внимательно взглянул на плещущуюся жидкость, а перед тем, как пить, еще и незаметно втянул воздух. Она прекрасно поняла его движения – он привык к тому, что Октавиана постоянно пытались то отравить, то зарезать.
– Рабов подбирал Друз, – как бы невзначай заметила Гайя, и Волк, ответив ей едва заметным движением ресниц, поднес чашу к губам.
Они оба молчали, исподволь разглядывая друг друга.
– У меня к тебе просьба, – начал Волк. – Когда ты вернешься к тренировкам?
– Сегодня, – Гайя украдкой глубоким вдохом расправила еще поднывающие ребра.
– Нет. Ты же ранена.
– Ерунда какая. Раны-то нет. Подумаешь, клинок ударил по пластине доспеха. Но вот тебе вряд ли стоит так резко бросаться в бой. Ренита что говорит?
– Ренита? Прости, Гайя… Я помню, что она твоя подруга… К тому же я сумел добраться до тебя.
– И едва устоял на ногах. Думаешь, я не вижу?
– Ну тогда мы в равном положении, – снова едва заметно усмехнулся он.
Волк, обнажившись до пояса и встав в позицию, и сам пожалел уже, что пренебрег советом Гайи – все же привычной твердости в руке еще не было. Но силы отняло еще и зрелище Гайи, стоявшей напротив него тоже в легком хитоне – в ней чувствовалась такая внутренняя сила, что он вдруг, внезапно для себя, позволил растрескаться той коросте, что долгие годы покрывала его сердце, и впустить туда любовь.
Гайя не решилась начать первой нападать – она прекрасно видела, что Волк забегает вперед, заставляя себя вернуться к привычной жизни слишком быстро. Он тоже стоял в нерешительности – и думал, не погорячился ли, обратившись к ней с такой просьбой. Он все больше и больше видел в ней не только воина, но и красивую молодую женщину.
– Мы же не собираемся так стоять? – подбодрила его Гайя. – Давай…
– Готова?
Она кивнула и вместо ответа отбила его удар, чувствуя, как он отозвался в груди. Они продолжили схватку, и каждый старался пощадить партнера и не жалеть при этом себя – им обоим было интересно и привычно работать на пределе своего организма.
Волк был потрясен ее мастерством – он и раньше, пусть мельком, видел, как она дерется, когда проходил мимо тренировочной площадки в лагере. Но сейчас, вблизи, смог разглядеть каждую мышцу на ее теле – и из-за этого пропустил несколько ударов по плечам и бедрам. Они сражались безо всякой защиты, потому что собирались только размяться – оба же видели состояние друг друга, но вошли в раж. Наконец, они одновременно опустили мечи, едва переводя дыхание.
– Я тебя не загоняла? – осторожно поинтересовалась девушка, отбрасывая со лба мокрые волосы.
А он не сразу ответил, любуясь этими влажными рыжеватыми кольцами, окружавшими ее голову ореолом.
– Может, продолжим без оружия? Честно говоря, уже не уверен в своей способности сейчас контролировать клинок.
– Можем и просто остановиться, – предложила Гайя, видя, как тяжело дышит покрытый крупными каплями пота мужчина. Она уловила едва ощутимый запах еще не до конца справившегося с болезнью тела, исходивший от него, и вгляделась в жесткие глаза с сузившимися от перенапряжения и тщательно скрываемой боли зрачками.
– Нет, – покачал головой Волк. – Если только ты сама не в силах продолжать тренировку.
– Я? – фыркнула Гайя, убирая клинок в стойку и становясь в стойку для рукопашного боя.
Они оба были умелыми рукопашниками, но Волк, будучи гораздо крупнее, тяжелее и ширококостнее, использовал свое преимущество – проскользнул девушке за спину и прижал ее спиной к к своей широченной груди, а руками обнял, спеленав ее руки.
Гайя рассмеялась:
– Ты выиграл!
Волк сразу же, чтобы не причинить ей боли в поврежденных ребрах, ослабил захват, но не смог отказать себе в удовольствии – и осторожно скользнул пальцами по ее совершенно мокрому от телу, к удивлению мужчины, по-прежнему пахнущему лотосом, а не потом. Он вздрогнул от близости ее тела – такого прекрасного, гибкого и сильного, с нежной гладкой кожей, но вовсе не кажущегося беззащитным.
Волк на мгновение зажмурил глаза, загоняя вглубь образ погибшей давным-давно его юной супруги, и многократно отмщенной им. Он безжалостно и хладнокровно уничтожал врагов Рима и лично Октавиана – сначала мстил за разрушенную любовь, а после пришло осознание, что и кто-то из его товарищей может потерять вот так близких, и он делал что мог, лишь бы не допустить. А вот теперь он держал в руках бесценное сокровище – и мог одним движением подчинить себе ее тело, но при этом навсегда потеряв ее душу. И он замер, не смея шелохнуться и борясь с зовом вновь разбуженной ею плоти.
Гайя тоже замерла в его железных объятиях, чувствуя, как стучит его сердце. И вдруг она ощутила еще короткий удар, со стороны спины и резко крутанулась у него в руках, оказавшись с мужчиной лицом к лицу – и от спины через бедро к животу что-то твердое прочертило по ней. Она было подумала, что это рукоятка или ножны ножа, спрятанного Волком в складках сублигакулюма так искусно, что она не заметила, хотя и была натренирована не только замечать любое спрятанное оружие, но и даже инстинктивно ощущать его присутствие. Но небольшой опыт подсказал девушке, что ударило ее в бок нечто совсем иное, и она залилась краской смущения – увидела, как Волк смотрит на ее губы, которые она облизнула, борясь с жаждой.
Волк, боровшийся с искушением поцеловать ее, зацеловать до головокружения у обоих, заметил, как она совсем по-девчоночьи засмущалась – и отпустил руки.
– Знаешь, мне лучше уйти… – хрипло выдохнул он.
Он сделал шаг назад и покачнулся, невольно ища рукой опору. Гайя прыжком подлетела к нему и поддержала уверенным движением, в котором не осталось и тени недавнего смятения:
– Никуда тебя в таком состоянии не отпущу. Сейчас помогу обмыться, и ляжешь. По крайней мере, до завтра поспишь здесь. И за Ренитой пошлю сейчас.
– Не надо. – он прикрыл глаза, пытаясь справиться с собственным телом, что так стремилось к ней. – Помыться не откажусь. Но сам. Не надо Рениты. Я в порядке, просто немного устал.
– Рухнешь. А в ванной сплошной мрамор и медные краны.
Волк и сам понимал, что упасть без сознания в ванной будет совсем весело – разбить голову не входило в его планы. Но и принять ее помощь не мог – впервые в жизни он не доверял своей силе воли.
– Будет повод снова ощутить твои прикосновения, – попробовал отшутиться он.
Гайя в ответ на его слова снова полыхнула румянцем, но быстро вязал себя в руки:
– Хорошо, – она решила, что он отказался от помощи из гордости, и не стала настаивать, лишь попросила управляющего приготовить гостю купальню и комнату.
Волк не стал спорить – он прекрасно понимал, что если соберет остатки сил в кулак и уедет, то действительно свалится где-нибудь на улице. И тогда буде досужим языкам что обсуждать: «Допился преторианец до того, что свалился с коня посреди Аргилета». Он подставил ноющее каждой мышцей, но заметно ожившее после упражнений тело под горячие струи воды, растерся простыней и едва сумел дойти до кровати, где сразу же заполз под одеяло и провалился в глубокий целительный сон. Расплывающейся перед сном мыслью была Гайя – в солнечных лучах, вся золотистая от легкого загара, с нежной улыбкой на четко очерченных губах. И Волк заснул, спокойно заснул, с улыбкой – впервые за долгие годы.
Гайя, заглянула проверить, что с ее нежданным гостем все относительно хорошо, и только тогда позволила и себе насладиться благами цивилизации в виде ванны с горячей водой. А затем тоже заснула – в своей спальне.
* * *
– Рыбка, – Дарию было жаль будить крепко спящую после ночи горячих объятий и поцелуев девушку, но префект строго-настрого предупредил его, что никаких праздношатающихся в лагере не потерпит и что жрицу-цветочницу на военную службу не он притащил.
Девушка распахнула глаза, спросоня хлопнув длинными ресницами несколько раз:
– Уже пора?!
– Давно, а не уже, – поторопил он ее. – Погоди, не надевай на себя все подряд.
Он выхватил из рук девушки поножи, которые она неумело пыталась приладить, путаясь в ремешках. Благодаря высокому росту Рыбки, все воинское снаряжение нашлось для нее легко, а что касается узких плеч, на которых повис панцирь, накануне оружейник только развел руками и подбодрил, как умел:
– Не переживай, накачаешься постепенно. Вот на трибуне Флавии же ничего не болтается.
Дарий подхватил натянувшую тунику девушку за руку, и выбежал вместе с ней из палатки.
– Мы куда?
Он не ответил ей, потому что уже командовал ребятами, постепенно присоединявшимся к ним, выбегая из своих палаток. Дарий в глубине души опасался, что Рыбка не сможет пробежать и половины их обычной утренней дистанции, и был готов в случае чего отправить ее назад в лагерь под благовидным предлогом, чтобы не выставлять на посмешище перед ребятами. Но девушка оказалась выносливой и стремительной – бежала наравне с парнями, совсем не сбив дыхание, только коса раскачивалась из стороны в сторону на ее чуть откинутой назад голове.
