355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Елена Вихрева » Невеста смерти (СИ) » Текст книги (страница 63)
Невеста смерти (СИ)
  • Текст добавлен: 30 декабря 2019, 23:00

Текст книги "Невеста смерти (СИ)"


Автор книги: Елена Вихрева


Соавторы: Людмила Скрипник
сообщить о нарушении

Текущая страница: 63 (всего у книги 71 страниц)

Он сделал несколько шагов по мягкому илистому дну и поплыл к заводи. Ксения действительно была там и, полностью оправдывая свое прозвище, с наслаждением плюхалась на мелководье в теплой, прогретой за день воде. Дарий проплыл по широкому кругу, там, где вода была более холодной – озеро питала не болотная вода, а подземные ключи. Девушка не замечала его, и он с ревностью и замиранием вгляделся в воду и в заросли – нет ли в них того красавца-декуриона. Но Ксения была совершенно одна – и в юном бесстыдстве и в полной уверенности. Что ее никто не видит, разделась полностью.

Дарий едва не утонул, потому что одновременно опустил руки и ноги без сил – так она была хороша в прозрачной, темной воде, подсвеченной лишь широкой луной. Светлая кожа, плывущие по воде льняные волосы – все это резко и больно напомнило ему Гайю в тот вечер, когда они плавали в Тибре. Но Рыбка была совсем другой, хотя и напоминала ему иногда его же фантазии о том, какой могла бы быть Гайя в возрасте Рыбки, совсем молодым легионером или даже до поступления на службу.

Дарий полюбовался плещущейся девушкой и подошел к ней ближе, стараясь нарочно плескать воду ногами, чтобы не напугать ее. Он подошел к Рыбке и обнял ее поднявшееся из воды тело – завидев приближающуюся фигуру в полутьме. Девушка испугалась и бросилась к берегу, а он перехватил ее в свои объятия.

Оба отмывшиеся от пыли и пота, чистые, в струях прохладной воды, они стояли по пояс в воде и обнимались. Дарий очень осторожно поцеловал девушку, стараясь вложить в поцелуй все раскаяние, овладевшее им – за то, что бы с ней так груб сегодня. Она ответила, сначала неохотно, но постепенно все откровеннее и откровеннее. А затем Дарий почувствовал, как ноги девушки, ее тонкие длинные бедра скользнули по его бедрам и сомкнулись на пояснице. И он перестал себя сдерживать – развернулся так, чтобы солдатам в лучшем случае была видна его спина, сорвал одной рукой узел сублигакулюма и бросил его на куст – а вот с поясом расставаться не рискнул. И прижал к себе трепещущее тельце, прохладное сверху и неожиданно оказавшееся горячим внутри, в самой сокровенной ложбинке. Он поцелуями гасил ее вскрики восторга – а девушка цеплялась за него до изнеможения. Ее кожа высохла от воды и покрылась бисеринками пота, а влажные волосы свисали до самой воды.

Наконец, оба обессиленные, они опустились в воду, тяжело дыша и приходя в себя.

– Пора выбираться отсюда, – тихонько шепнул ей Дарий.

Он привлек ее к себе, прижался губами к виску, очень мягко и нежно поцеловал, а потом вынес из воды на руках. Они прошли по воде туда, где берег был песчаным, и прошли той же тропинкой к стоянке, светившейся огнями осторожных, небольших костров, почти не дымящих – это постарался Квинт.

Дарий заметил, что девушка начала подмерзать в прохладном ночном воздухе. И подвел ее ближе к костру, накинув на плечи плащ и завернув ее с руками.

– Мне еще косу сушить, – пролепетала Рыбка, борясь со слипающимися глазами.

Дарий, уже не стесняясь ребят, расправил ее волосы так, чтобы они не вспыхнули от случайной искры и несколько раз встряхнул в теплом, подрагивающем воздухе возле огня. Поняв, что девочка засыпает на ходу, он подхватил ее на руки, завернутую в плащ, и уложил рядом с собой, согревая своим телом.

На рассвете Дарий поднял отряд – время не ждало, а силы восстановить времени хватило. Они собрались, перекусили – и вот уже снова под ногами пылит дорога, а над залитыми потом людьми кружат тучи кровососущих насекомых. Дарий не мог постоянно находиться рядом с Рыбкой – в ее же интересах, потому что ставить девочку в особое положение перед остальными не хотел, да и, любуясь Рыбкой, неутомимо шагающей в строю и успевающей еще замечать каких-то птиц и мотыльков в придорожных заболоченных кустах, можно пропустить засаду.

На привале он все же подошел к девушке, устало привалившейся спиной к своему вещмешку. Она сосредоточенно подтягивала ремешки кальцей, что-то рассматривала на деревянной подошве, от напряжения вытянув свои запыленные до колен, тонкие стройные ножки перед собой и шевеля длинными пальчиками, серыми от пыли.

– Натерла ногу? – искренне испугался Дарий, понимая, что если это так, то идти девушка вряд ли сможет, и придется нести ее по очереди всем, а это может вызвать резкую смену настроения у ребят по отношении к Рыбке.

– Я? – она и не заметила, как он подошел, и встрепенулась теперь всем телом, едва не вскочив на босые ноги.

Дарий придержал ее за плечо:

– Сиди, не прыгай. Дай-ка я взгляну, – он наклонился к ней, но ничего подозрительного не заметил на ее узких ступнях размером несколько больших, чем у Гайи, но тоже ровных и с высоким подъемом.

– Я не натерла! – засмеялась Рыбка, ловко подгибая ступни под себя и растопыривая коленки, отчего сидевший неподалеку парень, тоже возившийся со своими кальцеями, едва не заглотил ремешок, который придержал зачем-то зубами. – Ты не поверишь, но я умею ходить долго. Мы же ходили в храме Флоры собирать растения. И на болота эти тоже ходили. Так что я здесь не первый раз! Правда, мы в основном по дороге не ходили, рядом шли и тоже собирали.

Дария сначала бросило в жар при виде ее бедер, вынырнувших из-под задравшейся туники, а затем он задохнулся от удивления – вот почему девочка так спокойно переносила тяжелый даже для закаленных молодых воинов марш.

– Но вы же не так быстро? – вмешался тот самый декурион, который всю дорогу исподволь опекал Рыбку.

– Конечно, нет! Мы же всматриваемся в каждую травинку! Смотрим и запоминаем, какие и где созрели ягоды, какой куст растет в полную силу и с него плоды будут полны целебных ил, а какому и самому бы не загнуться.

Дарий слушал ее веселый голос, толкующий о таких вещах легко и понятно, и все больше удивлялся тому, со скольких же сторон раскроется ему нежная, гордая, стремительная и отважная Рыбка.

Вторая ночевка была короче, тише и тревожнее предыдущей. Они уже были в нескольких часах пути до того места, к которому стремились. Если допрошенные пленники не солгали и не ошиблись, то после полудня они должны будут выйти в окрестности лагеря наемников.

Ксения проверила еще раз сумку с медикаментами и порадовалась, что трибун, красивая, несмотря на рост и широкие плечи молодая женщина, сама помогла ей собраться. По пути с жалобами к ней никто не обращался, хотя трибун и предупредила, что ребята сами и не подумают признаться, что болит где-то. Рыбка пыталась спрашивать у ребят на привалах:

– Все целы?

Но в ответ слышала только шутки – например, про Тита, который не цел настолько, что его по вещмешкам разложили всем поровну. Тит, оказавшийся вполне без изъяна и довольно смешливым молодым воином лет двадцати пяти, на насмешки друзей ответил какой-то колкостью, а Рыбке предложил:

– Хочешь, могу и тебя на плечи посадить? Поедешь, как пун на боевом слоне!

Рыбка рассмеялась:

– Может, за то пуны и поплатились, что своими ногами топать не любили. Наши Карфаген разрушили и борозду там провели. Больше ста лет назад…

Но тут прозвучала команда строиться, и снова Рыбка шагала в строю, стараясь не гнуться под тяжестью вещмешка и медицинской сумки.

Она радовалась, что они не отправились в полном вооружении – ей было еще довольно трудно в нем бегать на учениях, но все та же трибун с золотистыми волосами, свободно стекающими по наплечникам доспехов, успокоила Ксению, пытающуюся самостоятельно справиться с затягивающимся ремешками на спине панцирем:

– Это дело привычки, – женщина одним движением расстегнула перекрутившиеся во время бега ремешки. – Затягивай потуже. И они не будут елозить по спине. Девочка ты крепкая, здоровенькая, легко приучишься и бегать в них, и сражаться.

– А ты давно носишь их? – набралась смелости Рыбка, глядя в зеленовато-переливчатые, немного усталые глаза женщины, слегка подведенные изящными линиями черной и светло-синей краски.

– Тебе сколько лет? – прищурилась слегка трибун, окидывая взглядом тоненькую, чуть угловатую от выпирающих ключиц фигурку.

– Семнадцать! Почти…

– Что ж, – вздохнула женщина, растирая правой рукой запястье левой, стянутое наручем. – Я пошла служить в восемнадцать. Тоже почти… но год есть год в таком деле. Ладно, не переживай. Ешь как следует, упражняйся, не ленись.

– И командир мне то же самое говорит! – воскликнула Рыбка.

– Слушайся своего командира, он плохого не посоветует, – Гайя еле сдержала тогда улыбку, потому что знала, кто приходится командиром этой милой светленькой высокой худышки и как именно Ксения появилась в отряде. Была наслышана Гайя и о полумифических воинах-гиперборейцах, в стране которых полгода царили морозы и лежал снег, а проникнуть на их земли не удавалось никому из-за беспримерного мужества гиперборейцев. И даже Александр Македонский и Юлий Цезарь не решились идти туда на верную смерть.

Ксения кивнула, потому что Дарию верила безоговорочно не только как своему возлюбленному, но и как боевому офицеру – ночуя с ним вместе в палатке и предаваясь любви, Ксения успела разглядеть все шрамы на его молодом и закаленном теле, и они ей о многом сказали красноречивее, чем если бы он рассказал сам. Выспрашивать девушка не стала – и так понимала, что за каждым таким рубцом стоят страшные воспоминания о потерях не вышедших из битвы товарищей, боли…

Гайя уловила смятение в светлых глазах девушки и поспешила успокоить:

– Тебе и правда повезло с командиром. Как и мне когда-то.

– Дарий разве мог быть твоим командиром?! – распахнула Рыбка длиннейшие, но светлые ресницы.

– Что ты! Дарий моложе меня почти на три года. Мы со старшим центурионом Марсиусом Гортензием начинали служить под командованием Секста Фонтея.

– Префект? – прошептала благоговейно Рыбка. – Твоим командиром был сам доблестный префект спекулаториев?

– Он тогда не был префектом спекулаториев, – улыбнулась трибун. – Но отважным и мудрым командиром был всегда.

– И ты не вышла за него замуж? – ляпнула Рыбка и сама пожалела, увидев, какие сполохи топазового огня метнулись и застыли в глубинах больших глаз трибуна.

– Замуж? У него уже тогда была жена. Достойнейшая Гортензия всегда была надежным тылом нашего командира. И поверь, мне не до того было там. Тебе иной раз тяжело здесь, и я вижу это, хотя ты и не показываешь никому. Но здесь Рим в нескольких шагах, и можно даже сходить в баню, в термополию, в театр, да и просто погулять по мощеным улицам, заходя в лавки. А мы шагали через леса и болота, тащили повозки и раненых товарищей. Какая уж там любовь…

Ксения вздохнула, понимая, что задела сейчас какую-то незаживающую рану в душе трибуна Флавии – тоже внешне выглядящей всегда такой подтянутой и готовой в бой, что девушка неволь завидовала ей. Рыбка, конечно, привыкла в храме к тому, что ее старшие подруги благодаря постоянным лазаниям по окрестностям в поисках целебных растений выглядели здоровее и красивее тех женщин, которые обращались к Флоре со своими чаяниями, даже очень богатых и знатных, ведущих праздный образ жизни.

И вот теперь, засыпая возле Дария, укрытая его плащом, Рыбка думала не о нем, а о трибуне Флавии. Ей припомнился тот разговор дней десять назад. Но только сейчас девушка вернулась к нему в мыслях, задумавшись о возрасте Гайи Флавии. Если ей двадцать семь, то и заметная проседь в золотых локонах – следствие и возраста, а не только тяжелой и опасной службы. А Рыбке успели уже рассказать ребята о том, как Гайя с легкостью согласилась присоединиться к детям-заложникам, хотя к тому моменту уже была довольно серьезно ранена.

Вдыхая запах натруженного за день тела Дария, прижимающего ее к себе так, словно уже все дикие звери соседнего заболоченного лесочка и все притаившиеся где-то в полутора десятках миль отсюда враги уже выстроились в очередь ее отобрать у него, Ксения Рыбка думала и о том, что же могло связывать Гайю и ее Дария. Она видела, как они время от времени перебрасываются парой слов или шуток, встретившись случайно в лагере или на тренировочной площадке, а однажды видела, как они вдвоем показывали молодым спекулаториям сложные приемы рукопашного боя – чтобы не убить противника, а суметь обездвижить его, не причинив значительного ущерба, потому что ценный пленник мог понадобиться для допроса и для много другого, о чем Рыбка только здесь, в когорте, узнала. И сначала думала, что Гайя – ее ровесница, но после, научившись разбираться в фалерах и воинских званиях, призадумалась, потому что внешность юной и золотоволосой ловкой фехтовальщицы и рукопашницы, какой видела Гайю Ксения на тренировках, совершенно не вязалась с таким возрастом. Ксения подумала, что тоже хотела бы поскорее стать таким же умелым воином и остаться при этом такой же красивой, задумалась, а с кем же проводит ночи трибун Флавия и не припомнила ни одной кандидатуры, ужаснулась своей ревности – и заснула окончательно. В конце концов, при ней Дарий всегда ночевал с ней рядом.

Чем ближе они продвигались к цели, тем тише и медленнее шли, а затем и вовсе сошли с дороги, растянулись цепочкой, выслав по бокам, впереди и сзади основного строя дозоры, и стали тихо продвигаться вперед, стараясь не хрустеть сухими ветками. Дарий запретил переговариваться, и теперь Ксения старалась не упустить того, что показывал он рукой – остановиться или даже вовсе присесть.

Время тянулось мучительно медленно, а приседать внезапно и с тянущим вниз грузом и также внезапно выпрямляться для того, чтобы сделать несколько шагов и снова присесть в гнетущей тишине заболоченного душного перелеска было Ксении совсем непривычно, и скоро у нее заныли от напряжения бедра и поясница.

Наконец, они вышли на небольшую, поросшую травой поляну. Дальше, за густым кустарником, тянулось болото. Они сидели на влажной траве, выравнивая дыхание и случая дальнейшие распоряжения Дария. Высланные вперед два разведчика вернулись ползком, покрытые зелено-коричневой тиной:

– Болото непроходимое. Но дозор в эту сторону у них слабый. Видели лучника на дереве, но он смотрит на запад, туда, где топь заканчивается и есть протоптанная тропинка.

– А в этом направлении? – уточнил еще раз Дарий, набрасывая план на вощеной табличке.

– В этом точно нет, – серьезно и сосредоточенно подтвердили разведчики, вытряхивая из обуви лохмотья болотных растений. – Тут разве что жаба пройдет или уж какой. Топь сплошная. Мы ж на ноги встать не смогли. Сразу по колено ушли, и пришлось на четырех костях стелиться.

Рыбка оглядывалась вокруг и мучительно соображала. И вот наконец, вся мозаика в ее сознании сложилась, и она решительно сняла ремень медицинской сумки:

– Командир, разреши мне.

– Что? – не понял Дарий, с досадой оглядываясь на нее.

– Я знаю это болото! Мы были здесь весной с нашими жрицами-собирательницами! Меня посылали вместе с Архелидой, я ей помогала охранять собиравших побеги сестер!

Ребята тихо прыснули смехом в кулаки, но тут же посерьёзнели. Задумался и Дарий:

– Не особо доверил бы тебе охранять ни сестер, ни братьев. Но вот насчет болота… Точно именно здесь?

– Точно. Там есть тропа по кочкам. Но надо прыгать по ним, они висят в болотной жиже и уходят вниз, если задержаться.

– И что, пройти невозможно?

– Пройти невозможно. Пройти. А пробежать легко. И не с вашим весом. Простите, ребята…, – смутилась Рыбка, оглядывая рослых и плечистых спекулаториев.

– Ясно, – вздохнул Дарий. – А он?

Он показал на Вариния, стоящего неподалеку и жадно вслушивающегося в план предстоящей операции по захвату лагеря наемников.

– Он? – Рыбка знала Вариния по тренировкам, да и возраст у них был примерно одинаков, так что общий язык они дано нашли, но именно как боевые товарищи. Рыбке был симпатичен ловкий и храбрый юноша, но не более того – он был слишком молод, чтобы разжечь ее воображение, и в сравнении с мужественным Дарием, окутанным ореолом сражений и тайных операций, существенно проигрывал в ее глазах. – Он сможет. Он тоже быстрый!

– Тоже? – переспросил молчавший до того Квинт, жуя травинку. – А кто еще?

– Я, – без тени сомнений ответила девушка. – Позволь, командир! Мы с Варинием пробежим к ним со спины, снимем часовых, устроим переполох, а вы в это время зайдете по сухому. Но они уже будут бегать, как муравьи в потревоженном муравейнике.

– Будут. И уже будут тебя пытать, – мрачно высказал Кезон то, что не посмел назвать вслух Дарий, побледневший, как его туника. – Так что мы возьмем лагерь легче, конечно. И заберем ваши с Варинием тела. Но такой цены нам не надо.

– И не будет! Мы не попадемся! Правда, Вариний? – улыбнулась девочка.

Юноша обрадованно кивнул – он давно мечтал проявить себя. Его идеалом были Марс и Гайя, Таранис и Рагнар, которых он знал еще по лудусу и видел их в сражениях и на арене, и в настоящем бою. Он никогда бы не посмел влюбиться в Гайю, зная, что она лишь ненамного моложе его умершей в прошлом году матери.

– А оно и правда, – размеренно, по-деревенски вдумчиво произнес Кезон. – девчонка и бегущий следом мальчишка внимания не привлекут, только ей волосы надо распустить. И получатся влюбленные. Ну и смеяться при беге.

– План хорош, – признал Дарий, скрипя зубами. – Но насколько они рискуют?

– Ни на сколько, – отплюнул свою травинку Квинт и оглянул глядящих на них с преданностью юношу и девчонку. – Там сидят на болоте месяц, два, три взрослые здоровые мужики. Как вы думаете, о чем они там размышляют? О вредоносной деятельности против Рима? Да фиг вам. Об этом думают их хозяева, и думают в чистых виллах с водопроводом. А тут они сидят, мучаются животом от тухлой воды и плесневелых сухарей. И вдруг такое видение! Голые влюбленные, бегающие по кочкам! Да они ж решат, что рехнулись. И пока сообразят да пока будут любоваться, мы их теплыми и с рукой в сублигакулюме, а не на рукоятке меча и возьмем.

Рыбку просило в краску от грубоватой откровенности этого веснушчатого, краснолицего центуриона, но сейчас она была готова на все. Девушка решительно взялась за ремень.

– Что ж, – тяжко вымолвил Дарий в абсолютной тишине, такой, что было слышно, как болото живет своей жизнью, булькает пузырями, скрипит прибрежными кустами и корягами. – Похоже, идей получше у нас нет.

Он долгим, внимательным взглядом посмотрел на Ксению и Вариния, в глазах у которых горели огоньки возбуждения от предстоящей работы, ругнулся про себя, а вслух произнес:

– И без героизма. Пробежали, похохотали и сразу же назад, прячась по кустам. На эту самую прогалину. Мы здесь и сложим вещмешки, не с ними же в бой идти. А вы как раз прибежите сюда и будете нас ждать, – он строго посмотрел на девушку. – Надеюсь, Рыбка, ты помнишь, для чего тебя брали в рейд. Так что будь наготове. Из схватки мы уж сами вытащим, и будем знать, где тебя найти.

Вариний и Ксения отстегнули ремни, сняли форменные туники.

– Сублигакулюм можно мне оставить? – вдруг неожиданно севшим голосом спросил юноша у Дарий, и тот кивнул.

– И пару ножей туда спрячь. Ты же их метать хорошо умеешь.

– Гайя сама меня учила, – чуть покраснел сквозь здоровый загар, покрывший его за лето, юноша, польщенный похвалой командира.

– И я умею, – спокойно отозвалась Ксения, аккуратно складывая тунику. – На тренировках ты меня даже отмечал.

Дарий обернулся к ней и обомлел – девушка стояла в точно таком же виде, что и Вариний. Ее бедра облегал аккуратно и крепко завязанное полотнище, в которое она сейчас сосредоточенно прятала метательный узкий нож. Небольшие грудки Ксении с розовыми маленькими сосками задорно топорщились и слегка вздрагивали слаженно при каждом ее резком движении. Дарий судорожно сглотнул – он не понимал, чего боится больше: того, что сейчас его ребята пытаются отвести глаза от стройной девичьей фигурки, или того, что сейчас она выбежит на открытое место, и там уже на нее будут смотреть во все глаза не свои ребята, а враги. И возможно, как бы ни заверял его Кезон, в эту нежно-розовую грудь полетят стрелы. Мужчина оглянулся на бойцов – и понял, что их мысли сейчас совпадают с его. Во взглядах ребят не было похоти – лишь боль и сожаление. Они прекрасно понимали, на какой риск идет девчонка – но и отказаться от этого тоже не могли.

Рыбка расплела косу, тряхнула волосами, волнистыми от долгого пребывания заплетенными. Она вымыла их в позапрошлый вечер во время купания на пруду, да так и стянула в тугую косу полувлажными, и теперь они вились светлыми прядями по ее спине и плечам.

– Тебе придется снять его, – негромко сказал девушке, показав на сублигакулюм, один из спекулаториев, мужчина постарше остальных, с заметной проседью в коротко остриженных черных волосах и глубокими морщинами, пробороздившими виски. Он всегда старался держаться в тени и был немногословен, и заметным становился только в бою, удивительным образом сочетая отвагу и осторожность. Его движения были скупыми, но отточенными, а спокойный взгляд чуть прищуренных очень темных глаз мало кто мог выдержать.

Рыбка уже знала, что ребята уважали этого воина и сами тайком недоумевали, почему он упорно отказывается от полагающихся ему званий. Относилась к нему с уважением и Гайя Флавия, что для Рыбки было неоспоримым авторитетным мнением, и она уверенным движением развязала узел, стягивающий ее бедра, лишь по привычке задав все же вопрос:

– А почему?

– Женщины так не ходят, – ответил ей темноглазый воин. – А ты строфос не носишь, а чресла подвязываешь по-мужски.

Девушка снова полыхнула краской – на миг ей показалось, что воин смеется над ней, но никто рядом даже не улыбнулся, и она взяла себя в руки:

– А ножи куда?

– В руки. Прикрой ветками какими, девки всегда букеты собирают.

Рыбка мгновенно нагнулась, сверкнув розовой узкой попкой, и сорвала несколько густо облепленных розовыми цветками веток какого-то растения. За множеством мелких пушистых листьев блеска клинков в ее руках видно не было.

– Не увлеклась? – поинтересовался воин, пристально наблюдая за приготовлениями девушки. – Сможешь от травы избавиться перед самым броском? Попробуй сейчас.

Дарий молча стоял, прислонившись спиной к осине, сломанной и повисшей причудливой мохнатой от наросшего мха буквой А или перевернутой V, что сейчас заботило его меньше всего, но почему-то упорно лезло в голову. Он не мешал Курцию – видел, что тот дает дельные советы, а ревновать к нему не мог – пожалуй, к единственному во всем их небольшом отряде. Курций был для Дария такой же загадкой, как и для остальных – Дарий прекрасно осознавал, что знает и умеет тот гораздо больше, чем он сам. И по праву именно Курций должен был бы быть сейчас на месте Дария – но недавно в очередной раз наотрез отказался от попытки Секста Фонтея присвоить ему звание хотя бы декуриона:

– Я римский легионер, и это самое высшее звание, о котором я мог бы мечтать, – безо всякой позы негромко ответил воин, глядя в глаза префекта почти не мигая.

Дарий не услышал ответа префекта, но понял, что префект явно знает о Курции гораздо больше, чем вся когорта – что было вполне естественно.

И вот приготовления закончились, и Дарий оглядел еще раз свое небольшое «войско»:

– Как только эта парочка выскочит на середину болота, мы должны будем быть готовы штурмовать лагерь. Быстро и чисто, чтобы оттянуть теперь уже на себя все силы поганцев и дать Варинию с Рыбкой уйти под защиту зарослей. Курций, ты их прикрываешь.

– Мне остаться караулить мешки и милующуюся парочку?

– Парочку. Если наблюдатели сидят на дереве, то нож туда может не долететь. У девчонки в особенности, – небрежно уронил Квинт, сплевывая очередную травинку.

– Именно, – согласился Дарий, хотя слово «девчонка» в отношении Рыбки его покоробило, но Квинт так и остался селянином, несмотря на все звания и заслуги. – Рыбка, твоя задача хохотать как можно громче, выскочив на болото. Мы будем знать, что вы с Варинием на месте. И начнем движение. Всем все ясно? По местам.

Ксения вдохнула, улыбнулась совершенно искренне вслед ушедшему через заросли отряду, перевела взгляд на лучника и на своего напарника. Вздохнула еще раз – и понеслась с кочки на кочку. Быстрая, легкая, она неслась, едва касаясь кончиками пальцев босых ног пушистых от мха кочек. Останавливаться было нельзя, и она петляла, меняла направление, как будто и правда убегала от Вариния – но не спасалась бегством, а именно играла с ним по-девичьи, завлекала, показывая всю свою стать и ловкость. Она рассмеялась и громко крикнула:

– Не поймаешь и не поцелуешь!

Вариний, пытаясь не отставать от нее слишком далеко, продвигался все же с большими усилиями – он был уже не таким легким, как девочка, да и болота побаивался. Эти топи Помптинских болот славились тем, что там бесследно исчезали целые обозы, хотя теперь он понимал, что это могло быть не только следствием опасной дороги, но и прижившихся в относительно сухих перелесках бандах разбойников.

Ксения не думала о том, что, соскользни нога с кочки, и беготня со смехом сменятся мучительной борьбой с жадным и холодным даже в жару болотом, которое будет медленно пожирать ее, даря надежду на спасение и тут же ее отбирая.

Девушка прыгала по кочкам, кокетливо выгибаясь и оглядываясь на Вариния – а на самом деле еще и выглядывала среди кустов на той стороне топи притаившихся часовых вражеского лагеря. Она успела на бегу даже венок сплести из нескольких крупных веток болотного растения с желтыми блестящими цветками – такой, как носила в храме, и он не давал ее длинным волосам падать на глаза при резких движениях.

Она знала, то шуму они подняли достаточно, и уже наверняка все глаза прикованы к ним, и наверняка те позвали остальных поглазеть на такое зрелище. Рыбка тянула время, давая остальным ребятам обойти топь и зайти с тыла. Она видела, что ребята пошли тоже полураздетыми – Дарий велел им снять туники, чтобы в случае преследования врага по болоту максимально облегчить себе возможность выползти. Они прикрыли только предплечья наручами, и оставалась надежда на широкие, проклепанные металлическими накладками пояса – хоть какая-то защита для живота.

Она постаралась не думать о Дарии и ребятах – душевными страданиями им не помочь. Услышав всплеск сзади, Ксения оглянулась на охнувшего Вариния – так и есть, нога парня соскользнула с кочки и ушла по колено в скрытую зеленой ряской жижу. Помочь ему она ничем не могла – двоих кочка бы не выдержала. Она закрутила головой в поисках ближайшей длинной ветки, чтобы протянуть ему – и натолкнулась глазами на горящие любопытством и похотью глаза притаившегося в кустах за болотом мужчины. Он не сразу бросился ей в глаза, и она бы могла пробежать рядом – он был тщательно прикрыт пучками болотной травы, точно так же, как и ножи в ее руках. Но теперь, даже видя, что за ней пристально наблюдают, девочка уже собралась добежать до более высоких кустов и срезать ветку, как Вариний все же справился со своей бедой, хотя ему для этого и пришлось упасть плашмя, распределив свой вес еще на несколько кочек.

Рыбка вздохнула с облегчением – и побежала прямо туда, где все больше высовывался из кустов дозорный. Заметив, как у мужчины все больше опускается вниз челюсть по мере того, как он видит ее все ближе, она нарочно изогнулась так, чтобы она рассмотрел ее во всей красе, повернулась на мгновение розовой попкой – а девочка знала, что привлекательна. И она была обучена вызывать желание у мужчин, ведь в храм Флоры все же обращались не от большой радости – это мог быть и отчаявшийся молодой отец, у которого умирает ребенок, или такой же воин, каким был ее отец, спасший своего израненного друга.

Вариний тоже увидел врага – и не одного. За спиной у дозорного появился еще один, а за ним еще и еще – видимо, план Квинта сработал, и обнаженная девушка, летающая в стремительном танце по болоту в венке и с цветами в руках заставила наемников забыть обо всем. Он понимал, что безнадежно отстал от нее – и порадовался, что они оба послушались Квинта и разделись, потому что была б на нем туника, она бы намокла, отяжелела и потянула бы его вниз. Да и вырваться из коварной жижи оказалось проще голому гладкому телу и босым ногам. Он с восхищением бросил взгляд на ровную гибкую спину Рыбки – она была по-прежнему вся бело-розовая, даже узкие ступни с длинными пальцами не испачкались в болотной грязи, как будто она летала над поросшими мхом кочками.

Он откатился в небольшой островок высокой болотной осоки и выхватил нож – девочка бежала туда, где ее уже ждали несколько распаленных похотью взрослых мужчин. Вариний не был ребенком – он прекрасно знал, как это делается, и потому не мог отдать им Рыбку на растерзание. Он знал, что она в открытую спит с командиром – но не смел осуждать, хотя сам не чувствовал влечения к этой девочке, слишком похожей во всем остальном на него самого. Гайя Флавия была недосягаемо высока для него – в ней Вариний скорее был готов увидеть мать или старшую сестру, но при этом ощущал необыкновенную силу и красоту совершенной женщины. А Рыбка – Рыбка была боевым товарищем, с которым ему приходилось уже и бороться на тренировках, и бегать рядом с ней, быстрой и легкой.

Ксения запрокинула голову и захохотала так, что с дерева вспорхнула с судорожным хлопанием крыльями какая-то птица. И она услышала то, что и хотела:

– Кура! – разнесся за деревьями боевой клич римских воинов.

Дозорный дернулся и вскинул лук.

Рыбка даже не подумала, что он будет стрелять в нее – она испугалась за Вариния, оставшегося далеко за ее спиной. Девушка стряхнула пальцами размятые от напряжения стебли цветов, обнажая клинки, но метнуть не успела – просвистела стрела из-за ее спины, и в только что рассматривавший ее глаз вонзилась стрела. Второй мужчина вскочил на ноги и бросился к ней с обнаженным мечом в руках, но она стояла на болоте, и он не смог преодолеть те несколько шагов, что разделяли их – увяз в болоте по колено, заметался, и вот уже он барахтается по пояс в черно-зеленой жиже, ругаясь на чем свет стоит.

Рыбка нашла глазами Вариния:

– Отходи! Все!

– Сзади! – крикнул ей напарник, тоже вскакивая на ноги с ножом в руках и бросаясь к ней на защиту.

– Стой, – крикнула она, понимая, что сейчас он второпях может допустить еще одну ошибку и утонет так же, как уже почти утонул дозорный наемников.

Девушка заметила третьего врага, тоже вооруженного луком и поняла, что Варинию не спастись – сражение уже шло в лагере, она слышала звон оружия и яростные крики хриплых, мгновенно пересохших от напряжения мужских глоток, но понимала, что сюда они не выскочат их спасать.

Она припала на колено и спокойно, словно на тренировочной площадке на задворках храма или уже в когорте, где ей несколько раз удалось взять уроки у Гайи, метнула нож – как будто трибун Флавия стояла за ее спиной и направляла руку, негромко и мягко давая совет своим завораживающим голосом, от которого даже у Ксении пробегали по спине сладкие мурашки, и девушка с трудом представляла, как же при звуках такого голоса мужчины не бросаются к ногам красавицы-трибуна, а идут за ней в бой.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю