Текст книги "Невеста смерти (СИ)"
Автор книги: Елена Вихрева
Соавторы: Людмила Скрипник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 70 (всего у книги 71 страниц)
Но резкий стук заставил ее встрепенуться, и она при поднялась на постели, поняв, что все предыдущее было сном, и не ясно теперь, не страшнее ли явь снившегося кошмара.
Вынырнув из сна, она увидела перед собой знакомые серые глаза, полные неприкрытой боли и отчаяния, и удивленно выдохнула: – Дарий? Что ты тут делаешь?
– Прости меня, – Дарий, спрыгнувший с подоконника, бросился на колени возле кровати. – Не мог не увидеть тебя и не попросить прощения. Прости меня, Гайя.
Он робко коснулся ее руки, и Гайя вздрогнула, а Дарий подумал, что это все, конец и она не простит.
– Прости, – снова шепнул он хрипло и встал, чтобы уйти.
Гайя попыталась его удержать, приподнялась на постели и потянулась за тяжело переставляющим ноги Дарием, но впервые в жизни не удержала равновесия и начала падать рядом с краем кровати. Дарий среагировал мгновенно – сказалась многолетняя выучка. Она резко развернулся, прыгнул к ней и успел подхватить девушку как раз в том момент, когда она могла удариться о резной край кровати тем же самым виском.
Он сжимал ее в руках и чувствовал, как у него трясутся руки – она едва не погибла второй раз за несколько часов по его вине.
Гайя приоткрыла глаза:
– Отпусти, ты же меня не перепутал с оливкой и из меня не собираешься выжимать масло?
– Что??? – Дарий с трудом возвращался к реальности.
– У меня всего лишь голова закружилась. Отпусти, я заползу под одеяло, – Гайя попыталась улыбнуться, понимая, что сейчас творится с Дарием и стараясь отвлечь его. – Устала я что-то за эти дни.
Она не стала продолжать фразу и говорить Дарию, что и его удар на самом деле был неслабым, да и пересказывать все же напугавший ее сон тоже не хотелось. Ее тело тоже вздрогнуло вместе с руками Дария – оно невольно вспомнило, как эти руки касались ее, даря невыразимую ласку в душном сирийском воздухе, напоенном горечью утрат и привкусом опасности. Именно благодаря Дарию она сумела пережить ту рану в душе, которая была намного болезненнее всех ран на ее теле – ощутить себя отвергнутой Марсом.
В атриуме за дверью послышались шаги и голоса – Кэмиллуса и женский, такой знакомый и Гайе, и Дарию.
Гайя из последних сил юркнула под одеяло, пряча обнаженное тело, хотя никого из них – ни Дария, ни Кэма, ни тем более Рениты – стесняться ей не было смысла.
И вот уже Ренита возле нее – снова тоненькая, и даже лицо стало прежним и нос снова совсем обычный, и даже темные пятна стали не так заметны.
– Гайя, ласточка моя, что же ты так не бережешься? – Ренита присела на край кровати, привычным жестом согревая свои руки, и начала осторожно ощупывать голову подруги.
– Ренита, ты лучше расскажи о себе! – Гайя слегка отстранилась от ее рук, потому что полностью доверяла Кэмиллусу и считала, что нет смысла устраивать возню вокруг небольшой царапины.
Но для Рениты в медицине мелочей не было, и она продолжала свое:
– Ну-ка, ложись ровно. Посмотри, сколько пальцев? Последи за рукой. А вот так? – Ренита удовлетворенно вздохнула и обернулась к Кэму. – Все хорошо. Но лежать и лежать. Иначе действительно могут быть осложнения. Она же такая… Услышит про тревогу и побежит.
– Не побежит, – улыбнулся Кэм, и тут его взгляд упал на Дария, побледневшего под его тяжелым и холодным взглядом.
Он не успел ничего сказать, как Гайя произнесла твердо, но очень устало, коснувшись руки Кэма:
– Не надо. Он был тогда сам не свой. А я нарочно масла в огонь подлила. Хоть так очнулся.
Дарий посмотрел на нее широко распахнутыми глазами – он понял, что она не держит на него зла. И теперь он был готов принять даже смерть от руки Кэма – и умереть прощенным ею. Поэтому, когда Кэм предложил ему:
– Давай поговорим там, в атриуме, и не будем мешать девчонкам. А то у Рениты времени мало, она же кормит ребенка постоянно, крошечный родился.
Дарий просто кивнул и спокойно пошел за другом, и был удивлен тому, как снова изменился взгляд Кэма – в нем уже не было той холодной ярости. Он не заметил, как Гайя побледнела и попыталась снова рвануть с кровати, но Ренита удержала ее довольно жестко:
– Не смей. Они сами разберутся.
– Кэм убьет его. А виновата я. Я же специально его дразнила! Хоть чем разбить ту скорлупу, в которую он погружался.
– Не убьет. Он же тебе обещал.
– Когда?
– Только что. Он же кивнул тебе. Вот что, голубушка моя. При твоей то наблюдательности… Все, лежать дней семь без движения, без разговоров лишних, и никаких тренировок, борьбы…
Волк, остававшийся все это время в атриуме, увидел, как дверь спальни распахнулась, и оттуда вышел сначала Дарий, а следом и Кэмиллус. Мужчина не стал сразу вмешиваться, хотя и понимал, чем все может закончиться. Но, щадя гордость обоих друзей, решил предоставить им возможность поговорить самим – по крайней мере до того момента, когда Кэм не потеряет власть над собой и не начнет убивать Дария.
Волк остался там, где и сидел – за колонной, в полутемном углу, полуоткинувшись головой на высокую спинку греческого кресла. Он оказался там, когда услышал голос Рениты на крыльце. Встречаться с врачом ему совершенно не хотелось не только потому, что они не нашли общий язык еще тогда, когда он лежал в госпитале после того неприятного случая с иголкой, а Ренита каждый раз терзала его и без того дважды уязвленную гордость своей излишней, до приторности, заботливостью. Он тогда зверски злился на себя, что подпустил близко коварную жрицу, и вдобавок опасался, что не тело не сможет вернуть себе привычную силу и ловкость. Волк мучился от необходимость оправляться на подставленный капсарием, а часто и самой Ренитой горшок, а она еще и называла его «милым маленьким зайчиком» и гладила по голове. Он был безмерно благодарен друзьям, которые помогли ему перебраться к ним выздоравливать и восстанавливаться дальше.
К тому же он только в атриуме, оставшись один, заметил, что правая рука, которой он сшиб тренировочный столб, покрыта кровоточащими еще ссадинами. Волк сообразил, что придирчивый взгляд Рениты может не увидеть горсть сестерциев у себя под ногами, но малейшую царапину она заметит сразу же и начнет кудахтать и мазать.
Хотя, увидев, что Ренита все же согласилась оставить новорожденного ребенка ненадолго на попечение рабынь и приехать к Гайе, его очень обрадовало – он знал, что ребята выздоравливали под руками невзрачной и ворчливой женщины быстро и без последствий. Знал, что и Гайю Ренита несколько раз ставила на ноги, да и всех его друзей.
На счастье, Ренита пронеслась мимо так быстро, что не заметила его вообще, и Волк вздохнул с облегчением. Но вот увидев выражение лица Дария – обреченное принятие судьбы – действительно испугался за молодого воина.
Дарий повернулся к шедшему следом Кэму:
– Чтобы ты не решил сделать, я это заслужил. Защищаться не стану.
Кэм вздохнул и покачал головой, ничего не ответив Дарию.
Волк покинул свое убежище и едва слышно произнес, размышляя сам с собой вслух:
– Жаль, что не встретил ее раньше… – и уже обращаясь к Дарию, прибавил громче: – Она таки вправила тебе мозги, хоть и дорого за это заплатила.
Дарий вскинул на него свои серые глаза, расширенные от внутренней боли. Волк внимательно взглянул в эти глаза и перевел взгляд на Кэма:
– Тебе ж на утро завтра, оставайся с Гайей, я тебя подменю.
Дарий совсем побледнел – ему было бы легче, если бы Кэм сейчас его избил, и он не удивился бы, если бы к Кэму присоединился и Волк – хотя знал, что против них не выстоит. А сейчас друзья переговаривались о своем, а ему достались короткие презрительные фразы и испытующие взгляды. Ему было невыносимо больно слушать, как они, словно позабыв о его присутствии, говорят о ребенке Рениты, которого мельком увидел Кэм, и о том, что сейчас Ренита выйдет и перечислит перечень продуктов и процедур, и им придется лететь на рынок за свежими фруктами и мясом – они обсуждали, как им лучше разделить свои усилия и что лучше купить не отдельно мясо и печенку, а живого ягненка, чтобы убедиться в его здоровье. А уж зарезать живность дело пары мгновений.
Наконец, дверь скрипнула, выпуская Рениту:
– Все не так плохо! Лежать, правильно питаться, ничем не расстраиваться. И никаких мечей. И копий, – прибавила она с угрозой в голосе.
Кэм обернулся к Дарию:
– Завтра можешь ее навестить. И через двери зайти.
– Да, кстати, – вмешался Волк. – Как ты вообще тут оказался?! Мимо моего носа?! Тебя же не было!
– Да, и у меня вопрос тот же, – спохватился Кэм. – Ренита, можешь еще чуть с Гайей побыть? Нам интересно, как он умудрился сюда влезть.
Ренита радостно кивнула и вернулась в спальню.
– Показывай, – обернулся Кэм. – Я этот дом, естественно, с детства не помню, маму выжили отсюда со мной еще в пеленках, но за несколько дней успел все обследовать. И в первую очередь, сами понимаете, ребята, с какой точки зрения… Так вот! В окна влезь невозможно. А в спальню вообще только в крылатых сандалиях Меркурия.
– Могу и показать, – пожал плечами Дарий.
Они вышли во двор и завернули за угол фасада, где дом боковой стеной выходил на срез холма, превращавший эту сторону в неприступную крепость.
Волк и Кэм переглянулись. Волк присвистнул:
– Далеко пойдешь, парень… – в голосе опытного воина чувствовалось уважение.
Они все были обучены штурмовать крепости и пробираться горными тропами, но для этого использовались и приспособленные для этого кинжалы, и веревки. Кэм сам с Гаей и другими ребятами взобрался на маяк, но они шли босые, полуобнаженные и с двумя кинжалами каждый, которыми цеплялись за щели в камнях, а после многие залечивали сорванные ногти и ободранные тела. Но Дарий влез в обычной повседневной одежде преторианца, и не оставил на стене лоскуты кожи и туники.
Кэм рассмеялся и шутливо плнул кулаком в плечо Дария:
– Точно с отчаяния. Ладно, завтра приходи нормально, в дверь. А сейчас загляни к ней ненадолго, успокой, что жив.
Дарий обрадованно исчез, столкнувшись в дверях спальни с Ренитой.
Волк уже не стал возвращаться в дом, вскочил на ждущего его у крыльца коня:
– Ладно, привет всем, а меня служба ждет.
Волк умчался.
Ренита услышала стук копыт, и вскинула испуганные глаза на Дария:
– Кэмиллус ускакал на службу? Вызвали таки? А я? Мне ребенка кормить! – она в отчаянии заломила руки.
– Спокойно, – придержал ее за плечо Дарий. – Ты, кстати, похорошела с тем пор, когда я тебя видел крайний раз. Материнство тебе к лицу. Погоди. Попрощаюсь с Гайей и отвезу.
– А она одна останется?
– Это не Кэм, это Волк уехал скорей всего.
– Волк? А он тоже тут был?
– А ты не знала?
– Впрочем, что мне до него, – отмахнулась Ренита. – Давай, загляни к Гайе, но ненадолго и не наговори ей лишнего.
Дарий скрылся в спальне, и вскоре вышел оттуда с легкой улыбкой на лице и расправленными плечами:
– Ренита, давай я тебя все же сам отвезу, – предложил Дарий. – А Кэм побудет с Гайей.
Ренита согласилась неожиданно легко, но, оказавшись вместе с Дарием на коне Кэма, не удержалась и стала его отчитывать, как мальчишку.
Дарий не стал с ней спорить – во-первых, во многом Ренита была права, да он и сам это знал; а во-вторых, научился с ней справляться, трижды полежав в госпитале на ее попечении. Он был благодарен Рените, что и плечо, и рука сохранила привычную силу и гибкость, а живот не отзывается резкой болью на каждое движение. Как это было попервоначалу.
Подъехав к дому Гайи, он соскочил с коня и хотел уже снять Рениту, как на крыльце показался Таранис. С туго заплетенной сзади косой и в домашней тунике, открывающей одно плечо, он показался Дарию не таким суровым воином, как считали его в когорте. Недавно пришедшие воины и вовсе побаивались Тараниса, наслушавшись рассказов товарищей о мастерски проведенных им допросах.
– Держи свое сокровище! – улыбнулся другу Дарий, и сам вдруг понял, что улыбается.
Таранис подхватил Рениту на руки:
– Мы все без тебя соскучились. Малышка уже крутит ротиком и ворочается в пеленках. Так что ты вовремя. Идем скорее, и по дороге расскажи мне, как там Гайя, – он обернулся к Дарию. – Зайдешь? Мы тебе всегда рады! А ребенок не помеха, моя дочь на редкость спокойная и дружелюбная.
– Ну ты даешь! – тут уже искренне рассмеялся дарий. – Ей три дня хоть есть? И когда это она успела проявить дружелюбие?
– Мне видней, – открыто улыбнулся Таранис, щурясь на внезапно проглянувшее солнце.
– А как назвали?
– Пока никак. Думаем, – развел руками Таранис.
– Наверное, тоже сложно имя выбрать, как и Рагнару с Юлией. Чтоб ничьих предков не обидеть.
– Похоже на то, – согласился Таранис, они пожали друг другу руки, обнялись. И Дарий ускакал в лагерь.
* * *
Гайя после всех волнений и встреч заснула спокойным сном – она была уверена, что Дарий найдет в себе силы вернуться к нормальной жизни, хотя и не исключала того, что больше не будет игривого и наполненного веселой отвагой сероглазого стройного воина. Она достаточно хорошо познакомилась с Волком, чтобы представить, что именно ждет впереди Дария.
Девушка в полудреме думала о Дарии, о Рените, а затем переключилась на Марса, и ее сердце сжалось от необъяснимой тоски. Она вскинулась на кровати и невольно прижала пальцы к едва закрывшейся ране над виском, содрогнувшись от дикой боли во всем теле:
– Кэм, – тихо позвала она, но он уже не спал и вскочил по первому же ее вздоху.
– Милая моя, что ты? Что принести?
– Нет, спасибо, – она бессильно откинулась на подушку, удерживая его руку в своей. – Прости, что разбудила.
– Я не спал. И мне это не сложно, привык на службе в полглаза передохнуть. Так что ты проснулась? Болит рана? Сейчас я еще раз мазью намажу.
– Может, не надо? – жалобно взмолилась Гайя. – А то все волосы будут в мази.
– Промою. Это не страшно. И ты все равно прекрасна. Даже в крови была величественна, как жрица Марса.
– Марс… – простонала Гайя от того, что Кэмиллус невероятным образом прочитал ее мысли.
– Марс вернется через пять дней, – он обнял ее, подоткнув одеяло со всех сторон. – А ты спи. И к его приезду будешь снова здоровенькая и веселая. Договорились?
– И ты спи, ладно? Отдыхай, раз уж есть такая возможность.
Кэм благодаря щедрому предложению Волка провел с любимой два дня.
– Гайя, обещай мне, что я завтра утром застану тебя на месте, – сказал он, подражая ее тону, когда Гайя была вынуждена идти на службу, оставив его раненного выздоравливать у себя дома, и вот теперь все повторялось наоборот. – И желательно спящей. Мне так хочется уже давно… Это просто мечта моя…
– Слушаю, – она оперлась на локоть, закопавшись в подушки.
– Хочу придти, ополоснуться и залезть в теплую, согретую тобой постель. И чтобы ты поцелуями прогнала мою усталость, – выпалил Кэм на одном дыхании.
Гайя зарделась.
– Хорошо. Постараюсь. Надеюсь, и ты вернешься целым, и будешь готов в сражению иного рода…
Гайя проводила взглядом Кэма, прислушалась к удаляющемуся стуку копыт его коня. Она потянулась в постели и вяло подумала о том, что, наверное, надо бы принять ванну и причесаться, но сил по-прежнему не было. Кэм эти две ночи не отходил от нее, спал рядом – но не более того. Он видел, что девушке нездоровится, и старался согреть ее в осторожном кольце рук, легкими движениями пальцев массировал ей затекшую от постоянного лежания спину, растирал плечи и шею.
– Кэм, как я устала уже валяться! – от всего сердца накануне вечером сказала Гайя, когда в очередной раз пришлось воспользоваться помощью рабынь с тазами и полотенцами вместо того, чтобы прыгнуть самой в бассейн с прохладной водой.
– Терпи, так надо, – погладил ее по плечу Кэм, уступая место возле девушки молчаливой, идеально вышколенной рабыне, не позволяющей себе ни одного лишнего слова или взгляда. – Ренита же прописала полный покой.
– Понимаю, – вздохнула Гайя, подставляя свои кудри, тщательно промытые Кэмом от остатков засохшей в них крови, под серебряную гребенку в руках рабыни. – Но как представлю, что опять ребята без моей помощи остались, сердце рвется на части. Еще и Дарий психует, того гляди снова подставится.
– Не подставится, – ухмыльнулся Кэм. – Он с Ренитой так наобщался в прошлые разы, что будет осторожен до конца дней. Как и Волк.
– Волк? Будет осторожен?! – с недоверием переспросила Гайя.
– Во всяком случае, от Рениты он спрятался вчера, – Кэм понизил голос до едва слышного шопота, чтобы сохранить разговор втайне, и наклонился к самому уху Гайи, полусидевшей в подушках, пока рабыня тонкими умелыми пальцами перебирала и расчесывала каждое колечко ее густых и порядком отросших волос.
И вот Кэм уехал на службу, Марс далеко, сопровождает императора в поездке, да и все остальные ее друзья заняты повседневными делами. Гайя с тоской повернулась, устраиваясь поудобнее и усилием воли заставила себя снова заснуть. Она помнила незыблемое убеждение Рениты, что исцеление приходи во сне, и старалась сделать все, чтобы скорее вернуться в строй.
Проснулась она только ближе к вечеру, разбуженная отзвуками голосов в атриуме.
Гайя осторожно приподняла голову, опасаясь нового приступа тошноты, но его не было, да сама по себе голова не так болела уже. Она осторожно села на кровати, прислушиваясь к происходящему – один из голосов ей показался очень знакомым и желанным. Остальные голоса принадлежали управляющему жилища Кэма и старшей рабыне – и они активно и напористо выпроваживали Вариния! Этого Гайя стерпеть не смогла. Она слетела с кровати, завернулась в широкий домашний пеплум, мимоходом плеснула в лицо пару горстей свежей воды из приготовленного для умывания тазика, и выскочила в атриум босиком.
– Вариний? Рада тебя видеть, но что ты тут делаешь? Что случилось? – Гайя подбежала к юноше сама, забыв про субординацию и свое звание трибуна.
Управляющий сделал знак рабыне, и они оба тихо исчезли за колоннами атриума, оставив их наедине.
Вариний, и без того стройный и изящный, вытянулся в струнку перед ней, но поприветствовать по уставу не смог, и смущенно покраснел – его правая рука висела на широкой перевязи. Гайя сразу заметила это, потому и бежала навстречу парню, и сейчас они оба невольно поддержали друг друга и спросили одновременно:
– Все хорошо?
И оба рассмеялись синхронности своих мыслей и движений.
– Присаживайся, – кивнула Гайя на кресло и собралась уже опуститься в соседнее, но Вариний встревожено остановил ее:
– Гайя… Трибун Флавия… Но ты же босиком, замерзнешь. И тебе же велели врачи лежать…
– А ты откуда знаешь? – она прищурила подозрительно глаза. – И куда успел вляпаться?
– Про лежать ребята говорили. Они по тебе очень скучают, просили передавать приветы. И сказали, чтобы я был очень осторожен, рассказывая все наши новости, чтобы ты не нарушила запрет и не примчалась бы в лагерь.
– Что?! – тихо взревела Гайя после таких слов. – Да я немедленно одеваюсь и еду.
– Нет, прошу тебя, – вцепился в нее Вариний здоровой рукой. – А то Дарий мне вторую руку оторвет. Все в порядке! Я и приехал, чтобы рассказать, как Дарий гада изловил.
– Слушаю, – немного успокоилась Гайя, выстраивая порядок вопросов, тучей роящихся у нее в голове.
– Давай ты все же приляжешь, – Вариний посмотрел такими умоляющими глазами, что она сдалась.
– Хорошо. Прилягу. А ты спокойно присядешь и мен все по порядку расскажешь. И начнешь с того, тебя отпустили или сам сбежал. И не из госпиталя ли?
– Нет, – широко улыбнулся юноша. – Там только перевязали и отпустили. Сказали, что повезло, но несколько дней придется помогать Друзу, а не тренироваться. Дарий мне и разрешил погулять в городе и к тебе зайти.
– А остальные?
– Все целы.
– И Дарий?
– И Дарий, – подтвердил Вариний. – Дарий он вообще такой… Ну просто молодец.
– Ну-ка, расскажи, – устроилась поудобнее Гайя, завернувшись в одеяло. – Пить хочешь? Сама знаю, что после ранения пить хочется неимоверно. Вот на столе кувшин с соком.
Вариний зарделся от смущения и удовольствия – Гайя своими словами дала понять, что признает его равным среди воинов когорты. Это было его первое настоящее ранение, и он гордился тем, что получил боевое крещение, потому что разбитый нос на арене, когда та же Гайя его спасла от неминуемой и бесславной гибели, как и побои Требония, он вспоминать не хотел.
Он, немного стесняясь, но охотно выпил чашу сока, предварительно налив такую же Гайе и почтительно вложив ей в руки, а затем принялся рассказывать о том, как днем их собрали по тревоге и отправили в самый запутанный и грязный квартал Субуры, где должны были скрываться наемники, причастные к гибели Рыбки.
Гайя слушала, кивала и думала, что Вариний выбрал свою судьбу совершенно правильно – оратором он никогда бы не стал, даже если бы учился гораздо усерднее, чем воинскому искусству, к которому у него было не только стремление, но и природная способность. Сквозь его восторженный рассказ она видела явственно и своих ребят, и еле слышный шелест идеально пригнанных доспехов, и короткие команды Дария, и даже чувствовала смесь запахов Субуры будничным днем поздней осени.
– Погоди-ка, – остановила она юношу. – А Квинт?
– Квинта с его ребятами уже не было, когда нас отправили. Они утром сразу после построения уехали. Сегодня же День Посейдона. Они храм облазить должны были и все вокруг, еще до церемонии. Марс с Рагнаром сопровождают императора. Волк и Кэмиллус в Сенате.
Гайя кивнула:
– Они уже вернулись, когда ты уходил?
– Нет, церемония же в полдень началась. Нас, как оказалось, потому и дернули, что в основном весь народ у храма Посейдона толпился, и в районе мало кто оставался, даже лавки в основном закрыты.
Она несколько раз осторожно перебила Вариния, задав возникшие вопросы, и, услышав его ответы, успокоилась – Дарий действительно сумел взять себя в руки и действовал так, как от него и ждали: хладнокровно, расчетливо и отважно.
От Вариния она узнала, что Дарий, по своему обыкновению, сам шел впереди, но согласился с предложением Тараниса использовать щит такого вида, каким пользовались кельты – более высокий и широкий, чем римский, прямоугольный, именно на таком подбросили тогда Рагнар и Таранис Гайю на колесницу, когда им пришлось сражаться против нескольких всадников. Такой щит смог укрыть теперь сразу четырех воинов, двигавшихся в затылок друг другу, подстраховывая товарища рукой, положенной на плечо. Именно благодаря этому удалось уберечься от нескольких метательных ножей, которыми «мирные служители Изиды» попытались забросать спекулаториев.
– А ты-то как вляпался?! Сунул куда нос без спроса? – задала вопрос Гая юноше, глядя в его честные, широко распахнутые глаза.
Тот не отвел взгляд, а даже улыбнулся ей в ответ:
– Нет. Я уже больше года в когорте, так что усвоил уроки. И твои, и остальных командиров.
– Интересно, какие же?
– Ну, если лезть впереди всех без команды и без плана, то только остальных подведешь.
– Молодец, – Гайя осторожно пожала его пальцы, высовывающиеся из перевязи, заодно проверяя, теплые ли и гибкие они. – Кстати, не болит?
– Нет, – отмахнулся Вариний. – Оно и правда слегка задело. А остальные все их ножи и стрелы в щит попали, а некоторые по доспехам где звякнули у ребят.
– А Дарий вместе с вами шел?
– Нет. Он с Титом и еще одним парнем крышу проломили и сверху впрыгнули. Там одноэтажный домишка какой-то был, из какой-то гадости построенный, вроде с пожаров собирали то, что не сгорело, бревна там, доски.
– И жрецы Изиды теперь и такой крышей над головой не брезгуют? – искренне удивилась Гайя, помня виллу Луциллы, на которой гады свили свое поганское гнездо, и другие вполне приличные их обиталища. Пусть инсула, но довольно опрятная, такая, аренду жилья в которой может себе позволить далеко не каждый вольноотпущенник. В таких местах селились мелкие чиновники, еще не успевшие набрать взяток на собственный дом, отставные легионеры, писари, начинающие юристы. Зачастую и конторы свои такие юристы и писари открывали здесь же, снимая для этого помещение на нижних этажах.
Вариний пожал плечами, и Гайя про себя туту же отметила, что боль не вынуждает мальчишку сберегать поврежденную руку – значит, и правда все обошлось, а то, что новый врач оказался еще большим перестраховщиком, чем Ренита, она уже поняла.
– И сколько их взяли?
– Трое. Всех живыми. Друз и Дарий их допрашивать собирались.
– Тебе точно не сказали меня позвать? – присела на кровати Гайя. – Может, мне лучше с тобой в лагерь вернуться? И мне спокойнее будет. Не хочу тебя одного, раненного, отпускать в ночь. Уже совсем стемнело.
– Я не маленький, – возразил готовый ощетиниться юноша. – И могу за себя постоять. К тому же в городе праздник Посейдона. И на улице все урбанарии и вигилы. И наших полно.
– Им всем не до тебя. Ты пешком притопал?
– Да. Меня же погулять отпустили.
– Одного?!
– С Титом. Но у Тита девушка есть, дочь пекаря на Аргилете. Они там самые пышные глобули пекут. Титу всегда с собой дают даже не в корзинке, а в полотняном мешке, чтоб побольше донести ребятам. Так что он к красавице Тулии, а я к тебе.
– Договорились, что он зайдет за тобой? Или встретитесь где? Не опоздаешь?
– Тита до утра отпустили. Так что я сам.
– Мне это не нравится. Ты уйдешь, а я тут перевернусь от переживаний. Ты же помнишь, как мне в лудусе руку выбили?
– Да. И ты даже сражалась ею.
– Эх, что с тобой говорить. Сражалась на людях. А в камере, так уж и быть, признаюсь тебе, сознание теряла от боли. Марса спроси.
– Ой, – глаза Вариния стали широченными.
– Так что я знаю, о чем говорю. Подожди меня в атриуме, я быстро оденусь. Заодно и помогу Дарию на допросе.
Гайя собиралась привычными движениями, с радостью обнаружив на спинке стула в углу спальни свою отстиранную от крови форменную тунику. Все ее остальные вещи тоже нашлись неподалеку, приведенные в идеальный порядок чьими-то умелыми и заботливыми руками – и Гайя ломала голову, Кэмиллус это успел сделать, пока она лежала в полусне, граничащем с полубредом, или же приказал своим рабам. Она резко нагнулась, затягивая ремешки кальцей и невольно поморщилась – голова все же давала о себе знать, да и мышцы после нескольких дней лежания были не в лучшей форме. Ей хотелось бы сейчас нырнуть как следует, поплавать, чтобы унять головную боль и разбудить все тело – но времени не было. Она и так боялась, что гордый Вариний улизнет без нее, чтобы не возвращаться в лагерь под ее началом, где все поймут, что она просто не отпустила парня одного, да еще подраненного, поздним вечером.
Она распахнула дверь в атриум, так была уже почти одета, оставалось накинуть плащ, убедилась, что Вариний на месте и вздрогнула от множества голосов у входа. Почему-то сердце схватило как ледяной рукой: «Что-то с Кэмом… Если бы просто нужна была я, прискакал бы один вестовой». Управляющий распахнул дверь, и атриум заполнился ребятами – немного усталыми, но веселыми и здоровыми.
– Гайя! – кинулся к ней Квинт, по-дружески обнимая за плечи. – Рад видеть тебя на ногах!
– И мы-то как рады! – ее обхватили со всех сторон, жали руки, обнимали, задавали кучу вопросов.
– Погодите, – она высвободилась из полутора десятков пар рук. – Вы же меня затискали совсем. И какой пример Варинию подаете?
Квинт обернулся вслед за ее взглядом и присвистнул:
– Мелкий, а с тобой что приключилось?
– Он выезжал днем с Дарием, – опередила юношу, вскочившего с кресла при виде старших товарищей. – Меня вот навестил. И мы вместе собирались вернуться в лагерь. Там Дарий урожай собрал, помогу допросить.
– Погоди, – успокоил ее Квинт. – Тебя вызвали?
– Нет. Но совесть-то у меня есть. И к тому же, – она резко понизила голос, чтобы ее услыхал только Квинт. – Вариния одного не пущу. Он храбрится, но рану я сама не видела, и кто знает, свалится парень без сознания где.
– Это да, – согласился Квинт. – Не проблема. Мне же бойца доверишь? Вариний! Собирайся, с нами пойдешь.
Гайя уточнила:
– А вы пешком?
– Да. Мы же на праздничке порядок обеспечивали. Посмотри, у меня же половина ребят пес знает в чем, ремесленники на отдыхе, и даже небритые.
Гайя окинула ребят, толпящихся вокруг нее, взглядом, от которого и им стало теплее и светлее:
– Думаю, Кэм не обидится, если в его отсутствие я побуду тут хозяйкой и предложу вам умыться и перекусить. Знаю, вы же там за день не присели. А еще топать до лагеря.
– Рассиживаться нам некогда, – заверил ее Квинт. – Но от глотка чего-нибудь теплого не откажемся. Продрогли на этом ветродуе.
Гайя заметила, что управляющий оказался готов к такому повороту событий – понимал, где и кем служит его хозяин, да и его гостья. Она не успела хлопнуть в ладоши, как все такие же молчаливые и предупредительные рабыни внесли кувшины подогретого мульса, наполнившего весь атриум благоуханиями отвара фруктов, меда и пряностей, а также большие блюда с лепешками, щедрыми ломтями холодного мяса и сыром.
– Пока все это не исчезнет, ребята, в лагерь не пойдете! – весело сказала Гайя, приглашая всех присесть на незаметно сдвинутые поближе стулья, кресла и скамьи, словно самостоятельно выползшие в атриум из других помещений.
– А ты? Ты с нами перекусишь?
– Не откажусь. Я же все равно собираюсь с вами отправляться. А там неизвестно на сколько затянется.
– Гайя, – шепнул ей Квинт, устраиваясь рядом. – Уверена? Полежала бы еще немного. Ты же бледная совсем!
– Да я всегда бледная. Я же почти не загораю даже в полях. Разве что в Сирии, – засмеялась она. – И засиделась я уже дома.
Квинт пожал плечами:
– Ну ты взрослый человек, сама разберешься. А мелюзгу этого я сам доведу до койки, обещаю.
Они, обсуждая новости и перебрасываясь шутками, с завидным аппетитом поели, проследив, чтобы и скромный Вариний присоединился к общей трапезе – он был уже полноправным воином когорты и имел полное право быть вместе со всеми без всяких сомнений и раздумий.
Но вот посуда опустела, и Гайя с привычным удовлетворением заметила про себя, что спекулатории приятно отличались даже от остальных легионеров, не то что от поганских наемников – после них рабыням осталось только унести утварь да вернуть на место стулья, а не собирать лужи, кости и обломки по всему атриуму.
Они высыпали гурьбой на крыльцо, и Гайя подумала, что без коня ей тяжело все же придется сейчас, а вывести себе скакуна она сочла совершенно неуместным, если весь отряд идет пешком.
По улице простучали копыта, и Кэм поднял коня на дыбы от неожиданности:
– Квинт, дружище! Ребята! Не ожидал вас тут застать. Хорошо, что навестили Гайю, а то я боялся, она совсем заскучает с ренитиными рекомендациями. Как она там?
– Там? – растерялся Квинт, – Да она же тут.
Кэм разглядел ее отливающие золотом в свете факела кудри и спрыгнул с коня, высоко махнув ногой над мощной шеей животного:
– Гайя! – и подхватил ее на руки, махнув Квинту и ребятам, чтобы уходили, не соблазняя еще не вполне оправившуюся девушку такой близкой возможностью попасть в лагерь.
