Текст книги "Невеста смерти (СИ)"
Автор книги: Елена Вихрева
Соавторы: Людмила Скрипник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 44 (всего у книги 71 страниц)
– Знаешь, – замедлила шаг Гайя. – У меня, наверное, тоже. Или это после моря. Все же пространства для ходьбы на триреме мало, хотя я старалась и не сидеть на одном месте. Особенно после того, как почти месяц пролежала.
– Ну-ка, – грозно вымолвила Ренита. Останавливаясь как вкопанная и глядя подруге в глаза уже не восторженными и не грустными, а полными особого хищного врачебного выражения глазами.
Гайе пришлось рассказать ей почти все, проклиная свою неосторожность в речах, потому что Ренита не смогла успокоиться и потащила ее в медицинскую палатку осматривать – а Марс и префект еще и одобрили действия врача, ставшей не в меру ретивой после поступления на службу.
Едва Гайя по настоянию Рениты скинула доспехи и тунику и присела на стол, подставив спину под ее внимательные руки, как в дальнем полутемном конце палатки раздалось шевеление, а вслед за ним – слабый, но полный счастья голос Дария:
– Гайя! Вернулась, моя красавица!
Гайю буквально снесло со стола и, едва накинув тунику, она бросилась к Дарию – и замерла.
– Дарий… Ты же на себя не похож. Одни глаза…
– Зато теперь они у меня счастливые. Ты же мне не снишься в бреду?! – он обнял ее и как бы невзначай поцеловал. – Правда, не снишься?
Он осмелел и поцеловал ее еще несколько раз, пока она не ответила на его поцелуи – легким дружеским прикосновением губ.
– Знаешь, – тихонько вмешалась Ренита, обращаясь к Гайе. – Он тебя и правда в бреду звал…
– Да я и наяву готов ее звать! – в голосе Дария зазвучали привычные игривые нотки, и Рениту с Гайей уже обрадовало одно это, и они постарались пропустить мимо ушей все его опасные высказывания.
В это время полог палатки откинулся под чьим-то энергичным напором, и зашел, тут же распрямившись во весть свой немалый рост и едва не достигая тугого полотняного потолка, Кэмиллус. Гайя заметила, что глаза мужчины вновь напоминают свежие васильки, а на лицо вернулась прежняя жесткая уверенность и спокойствие.
Дарий молча шагнул навстречу вошедшему, не веря своим глазам:
– Кэм… Что с твоими волосами?!
– Не спрашивай, – Кэм осторожно обнял друга, стараясь не причинить ему боли. – О себе расскажи.
Друзья вышли из палатки, а Ренита с Гайей остались наедине.
– Ренита, меня префект отправляет в свой дом провести отпуск и восстановиться окончательно.
– Правильно, – кивнула Ренита. – В бой тебе еще рано. Дарий тому пример.
– Я и сама хочу побыть не на глазах у всех какое-то время. Одной поупражняться с оружием. Или знаешь, если будет время, приходи ко мне. Признавайся, давно ведь меч не брала в руки? Отлыниваешь? Все бинты надо срочно скатывать?
Ренита смущенно кивнула:
– Ну не могу. И не хочу. А знаешь, – она подсела к Гайе и прижалась к ее плечу. – Мне тут и правда полторы декады назад пришлось в настоящем бою побывать. Страшно.
– И мне страшно.
Ренита посмотрела на нее удивленными глазами:
– Тебе?!
– Да. Зато победа пьянит. Это ни с чем не сравнимое чувство.
– Знаю. Я радуюсь, когда выздоравливают мои пациенты. И ты была права. Здесь мне легче, чем в лудусе. Нет, физически тяжелее. Здесь могут и среди ночи притащить раненых. И вот вообще пришлось бежать куда-то. Но здесь никто не собирается умирать. А как говорил великий Гиппократ, если мы с больным заодно, то мы вдвоем против болезни! А ребята здесь так и рвутся снова в строй. Их лечить приятно. И веселые все, нет таких озлобленных на все и вся, как в лудусе.
Гайя только хмыкнула, услышав восторженную фразу Рениты про веселых спекулаториев, и подумала, что всему свое время, и Ренита еще убедится, насколько они могут быт яростными и безжалостными – но только к поганцам.
– Ренита, а что если я Дария приглашу к себе?
– А так можно?
– А ты уже готова вернуть его в строй?
Да что ты! – замахала руками Ренита. – Ему бы в ваннах бы полежать горячих с целебными травами! Да где тут ванную взять… И массаж бы поделать. И упражнения. Не такие, как все вместе тут до черных мух в глазах. А осторожно, постепенно… Жрицы Гигии утверждают…
– Все, решено, – Гайя не стала дослушивать про учение Гигии не потому, что ей не интересно было, а просто столько впечатлений и встреч, что голова пошла кругом. Причем, к ужасу девушки, на самом деле. Она присела на ближайшую койку.
– Гайя, – взметнулась Ренита и тут же принесла ей какое-то питье, пахнущее мятой. – Пей. Смотри, на лбу испарина выступила. Ты же совсем слабая.
– Я? Вот уж никто не называл меня слабой. – возразила Гайя, но питье взяла.
– Я не о силе духа. Ее тебе не занимать, но тело диктует свое. Вспомни, уже было же с тобой. Вот что. Встречи встречами, но ведь со своим Марсом любимым ты не расставалась же последнее время? А Квинт перебьется. Потерпит. Захочешь, дома навестит. Так что давай-ка, я распоряжусь. И вас с Дарием отвезут. Сейчас ему сообщу.
Ренита стремительно вышла, а Гайя только улыбнулась, радуясь тому, как расцвела, проснулась ее робкая и казавшаяся такой равнодушной подруга.
Дарий сразу же согласился на предложение Гайи, лишь уточнив тихонько с игривым огоньком в глазах, означает ли это и приглашение в спальню, на что Гайя коротко хохотнула:
– Ты себе не представляешь этот дом…
И правда, в нем нашлось место и отдельной спальне для Дария. Ренита очень обрадовалась, увидев удобную ванну:
– Гайя, я понимаю, что я нахалка. Но скажи, когда у тебя кончится отпуск. Ты же вернешься в лагерь? И дома будешь, как и префект, и Рагнар, только изредка.
– Наверное. Скорей всего, так и будет. А ты хочешь перебраться сюда с Таранисом, тоже на недолгие дни отдыха? Да на здоровье.
– Нет, что ты! – смутилась Ренита. – Я о ванне. Здесь даже массажный стол есть. Мне иногда не хватает мелких бытовых удобств лудуса для лечения моих пациентов. Массаж в сочетании с ваннами творит чудеса!
– Помню. – кивнула Гайя, действительно вспомнив огромное облегчение, которое она испытывала после процедур Рениты еще в доме у марса, и невольно потянулась в предвкушении удовольствия.
– Могу и сейчас начать, – улыбнулась Ренита. – Распорядись затопить гиппокауст и налить теплую ванную. Сначала тебя, а затем и Дария. Ему тоже очень надо.
– Что удивительно, – и правда удивленным голосом ответила Гайя. – Но к нашему приезду управляющий был предупрежден. Видишь, все сверкает. И фрукты на столе.
Она протянула Рените персик и сама тоже впилась зубами в ароматную мякоть.
– А где наши отважные воины? – поинтересовалась Ренита, жуя фрукт, но при этом озабоченно оглядываясь в поисках Дария, которого хотела немедленно уложить после поездки верхом.
Гайя пожала плечами:
– Тут и заблудиться можно. К тому же у отца была коллекция оружия, я не иду ее искать только потому, что не хочу трепать себе нервы, если тетка ухитрилась ее продать. Лучше взвыть от досады наедине.
– Похоже, кто-то взвывает от восторга. Наверное, она на месте, – заметила, прислушиваясь, Ренита. – Тем не менее, вам обоим надо в ванну и массаж. По очереди.
– Не отправляй только Кэма сразу. Пусть тоже отдохнет, да то же оружие посмотрит. И тебя сопроводит назад. Не хочу, чтобы ты одна верхом ехала вечером в лагерь. Или ты уже настолько осмелела?
– Нет. Совсем нет. И настолько не осмелела, что боюсь этого Кэма. У него татуировок больше, чем у Рагнара, – поежилась Ренита.
– И что? Он, кстати, римлянин. И даже гражданин. И из патрицианской семьи. По матери, правда, но все же. Думаю, тебе уж это о многом говорит.
Ренита кивнула, а Гайя задумалась о Кэме. Когда Ренита распорядилась погрузить их с Дарием в повозку, как настоящих раненых, они хором отказались.
– Да я и с пробитым плечом доехал, не вздрогнул. А ты меня хочешь едва не в корзинку положить. Еще и по волнам пусти, – рассмеялся Дарий, поглядывая на Гайю и опасаясь при ней выглядеть слабым.
Гайя тоже отказалась от такого «щедрого» предложения Рениты:
– Я так соскучилась по нормальной жизни после корабля. И если бы знала, какой у меня был жеребец в Сирии! Полуобъезженный, дикий, но моих поводьев слушался даже одной рукой.
Ренита тут же подхватила ее за левое запястье и укоризненно покачала головой, уже не находя слов.
Они с Дарием вскочили на подведенных Варинием коней, а следом, в отличие от них с помощью Вариния, взобралась на небольшую кобылку Ренита. Гайя улыбнулась про себя – кто-то достаточно опытный сумел найти белую, как положено преторианцам, но иной породы, более спокойную и мелкую лошадку, как нельзя более подходящую хрупкой и не особо ловкой Рените.
Они уже выезжали из лагеря, как на ходу к ней сзади вскочил на коня Кэм:
– Облокотись на меня, – прошептал он на ухо девушке, кладя руки на поводья рядом с ее ладонями, и она убрала левую, постоянно ноющую руку, положив ее на бедро. – Не надо передо мной делать вид, что все тебе нипочем. Я прекрасно знаю что ты сильная. Очень сильная. Но у тебя кружится голова…
Она послушно откинулась на его грудь, как только они выехали из лагеря, и вскоре совсем отдала ему поводья – голова и правда кружилась. Она не возражала и когда Кэм помог ей спуститься с коня – как бы играя, он легко соскочил сам на ходу и не дал ей опомниться. Как только животное остановилось, он протянул ей руки:
– Прыгай!
И она соскользнула в его сильные и ставшие привычными руки. Кэм все же неудержимо волновал ее – и она мучилась, потому что знала, что ведь любит Марса, и Марс любит ее, и не знала, что же тут делать…
Кэм и сам чувствовал, что скользит по лезвию – Гайя была для него так недосягаема и так желанна. Эта поездка верхом стала для него настоящим испытанием. И он молил всех богов Рима, чтобы девушка, так доверчиво и невинно прижавшаяся к его груди, не почувствовала бы ягодицами и спиной то, что творится с его истосковавшимся и бушующим жизненной силой организмом. Он даже не рискнул поцеловать ее на прощание – а он и целовал то пару раз, вроде и то украденные поцелуи. И пока он не знает ее отношения к себе, не хотел рисковать, что бы не испортить и то, что есть.
Проводить друзей Гайе и Дарию толком не удалось – Ренита, ретиво взявшись за дело, разложила их по постелям, распаренных с травами и натертых ее маслами, которые помимо облегчения боли дарили еще и успокоение своим ароматом.
Кэм забежал по очереди к ним обоим – с Гайей попрощался с порога, чтобы не искушать себя желанием прижаться к ее губам, таким выпуклым и желанным, да и не только к губам. Пока она лежала на корабле такая беззащитная, затянутая повязкой, и эти красивые губы были постоянно прикушены от невыносимой боли – он и в мыслях не мог себе представить вожделения к девушке. Но как только она стала уверенно ходить по палубе, и к ней вернулся ее прежний ровный и уверенный голос – Кэм потерял покой. К тому же он понимал, что на его стороне все силы Олимпа, хотя и пополам с Марсом, что его несколько огорчало, но не ставило в тупик. Больше гораздо он боялся поставить в тупик Гайю – она была слишком целомудренна, как успел он убедиться за те дни, что ухаживал за ней. Девушка никак не могла смириться с тем, что он помогал ей – и, стиснув зубы, медленно, теряя силы и покрываясь холодным потом, она вставала сама и буквально ползла на корму, с презрением глядя на тот сосуд, который он пытался приспособить для нее. Кэм и сам пережил подобное состояние – и знал слишком хорошо, что чувствует Гайя и душой, и телом. Оттого и его восхищение ею только росло с каждым днем.
– Гайя, – глаза Кэма смотрели весело и в то же время изучающе. – Я еще раз хотел поблагодарить тебя.
– За что? – она приподнялась на локте, и мужчина сразу же замахал обеими руками.
– Лежи, лежи, не вскакивай! – его глаза наполнились такой нежностью, что Гайя почувствовала ее даже от двери и удивилась про себя, почему же он тогда не подойдет к ней, не положит свою ладонь на ее руку, как она уже привыкла. – Благодарен за то, что мне поверила. Сама понимаешь, если бы не твоя поддержка, мне бы еще и десяток допросов бы устроили. А так удостоверились у тех, кто направлял.
– А Дарий? Он же подтвердил?
– Естественно. Тебе не представить себе, как я рад. Что вы с Дарием друзья!
– Подобное притягивает подобное, – ответила Гайя и сморгнула, борясь с наваливающейся после все встреч и процедур дремотой.
Кэм заметил движение ее глаз:
– Спи, моя хорошая. Завтра навещу. Спи, ешь. Развлекай Дария. Мне он тоже очень дорог, и я рад, что он выжил в той переделке. Мы же год ничего друг о друге не знали. Даже чуть больше.
– Дарий замечательный, – пробормотала девушка. Проваливаясь в глубокий и спокойный сон.
– Друг мой, – Кэм присел на край постели Дария, устраивая меч и наконец-то чувствуя привычную тяжесть римских доспехов. – Ты молодец, что согласился поехать с Гайей. Понимаю, что с ребятами тебе и веселее, да и я хотел с тобой повидаться как следует. Поболтать, вспомнить. Но сейчас ей нужна защита.
– Гайе? Она по-моему, в любом состоянии способна за себя постоять. Ребята, Рагнар и Таранис, ты с ними тоже позже познакомишься, рассказывали. Она в лудусе с раной через половину ребер уничтожила то ли двух, то ли трех наемников, пока они не подоспели. И это ночью, и под действием лекарства.
– Верю, – кивнул Кэм. – В этом вся она. Ее когда ранили, она еще и нас с Марсом успокаивала. Сказала, что от такой ерунды не умрет. Хорошенькая ерунда! Там лезвие под лопатку вошло и едва через грудь не вышло, в ребро уперлось. Легкое так и нанизалось. Врач корабельный бегал и пел погребальные песни.
Дарий побледнел:
– Всеблагие боги! Я и не подумал, что все так серьезно. Думал, речь идет о руке.
– Если бы… Кстати, начнете когда тренироваться, бороться там или с оружием упражняться, а ведь Гайя и завтра за меч схватится… Ты поосторожнее с ней. У нее левая рука так и не действует толком. То есть действует. Но с мучительной болью. Она просто вида не показывает.
– А Ренита что?
– Спрашивал. Но я и Рениту-то эту первый день вижу. Сказала, что массажи и припарки. Обещала заняться.
– Она поможет, – заверил Дарий.
– Ага, – насмешливо сверкнул глазами Кэм. – Очень! То-то ты тут лежишь. Может, я скажу дяде, он подыщет вам с ней другого врача? Того, что его самого пользует?
– Нет! – остановил его Дарий. – Ренита тут многих вытащила. Она чудная иногда, конечно, хотя вот тот же Таранис в ней что-то нашел и любит без памяти. Они, кстати, женаты по римскому закону. А что касается меня, так я себя просто переоценил. Думал, пока молодой, здоровый, все заживет на ходу. А не вышло.
– Ну теперь тебе придется болеть ровно столько, сколько нужно будет нашей Гайе для полного выздоровлении. Учти, я на тебя надеюсь. А если что, ты мой кулак знаешь, – закончил он грозно, но с шальными искрами в глазах, и Дарий рассмеялся в ответ, легонько стукая своим кулаком по его кулачищу.
Как и предсказывал Кэм, Гайя в первый же день, едва встав на ноги, устремилась проверить, на месте ли коллекция мечей и кинжалов. Которую начал собирать еще ее дед. В ее великому облегчению, все осталось на местах – а Гайя знала здесь каждый клинок еще с детства. Когда был жив дед, он разрешал живой и любознательной внучке брать в руки остро заточенное боевое оружие – и только подстраховывал, не переставая удивляться, откуда у крошечной пятилетней девочки такой искренний интерес к оружию и мужская хватка. Он сам сражался в молодости под началом Гнея Помпея и Марка Красса, оружие любил и воинов тоже воспитать сумел – и отца Гайи, и его старшего брата. А вот внуков боги не дали ни одному из сыновей – одни девчонки, на приданое которым так и уйдет все семейное достояние. Единственной отрадой его глаз была Гайя – крепкая, настойчивая и терпеливая – в отличие от своих сестренок, тихо сидевших возле кормилиц и нянек, Гайя росла настоящим сорванцом с неизбежно сбитыми коленками, но жалоб от нее никто не слышал. Дед стал брать ее с собой на охоту, куда отправлялся, конечно, не ради пропитания, а ради того, чтобы не чувствовать себя немощным и почивающим на лаврах стариком, и давать небольшой, сделанный по росту девочки лук – его отобрали у нее, когда дед мирно отошел к Ларам и Пенатам. Запретили и подходить к коллекции оружия – не женский интерес. Но Гайя умудрялась гораздо лучше своих женственных сестер выполнить урок по вышиванию или напрясть шерсть такую тонкую, что удивлялась даже опытная рабыня из племени медов, учившая девочек искусству пряжи и ткачества. Да и на арфе играла Гайя гораздо лучше сестер и своих подруг – но после внезапно исчезала, причем через окно на старую смоковницу. А оттуда через высокий каменный забор – и носилась там со всеми мальчишками, обитавшими в инсулах за чинной и тихой Полотняной улицей.
И вот теперь она проходит по гулкому атриуму дома, ставшего ее собственным – и управляющий кланяется ей подобострастно, потому что он недавно нанят и не знал ее в детстве. Он видит красавицу, рослую и сильную, такую, как обычно изображали богинь-воительниц времен Троянской войны – и с такими же золотыми кудрями, только слегка усталую и бледную даже под слоем крепкого загара. И ему, управляющему, сказали, что эта девушка с тихим голосом, его новая хозяйка – офицер преторианской гвардии, как и тот сероглазый парень, которого поселили в гостевой спальне. И управляющий если бы мог, то не ходил бы, а летал бы, причем над одной полосочкой в стыке мраморных плит пола – особенно после того, как встретился взглядом с глазами молодой хозяйки.
– Несравненная матрона Гайя, прикажешь подавать завтрак?
Гайя растерялась – она привыкла, что за порцией еды надо бежать вместе со всеми, прихватив котелок по звуку букцины. И с тем, что еду подают вышколенные рабыни на серебряных подносах, после детских своих лет в этом доме сталкивалась лишь дважды – у Марса и во дворце на Палатине, но там не она распоряжалась.
Гайя спокойно кивнула головой – в конце концов, она отдавала приказы на штурм здания с засевшими там злочинцами, неужели она не решит вопрос с завтраком.
– Угодно в триклиний или на террасу?
– На террасу, – она улыбнулась в предвкушении свежего утреннего ветерка, доносящегося из сада.
– Вот ты где! – раздался звучный голос Дария, и она улыбнулась еще шире своему другу, но в душе что-то шевельнулось тревожное, потому что то, что произошло с ними в Сирии, напугало Гайю.
Но Дарий не стал подавать вида, что был с нею близок и что может поэтому рассчитывать на особое отношение. Он просто по-дружески с ней поздоровался, едва коснувшись ее плеча своей прохладной после умывания рукой.
– Ты где успел так намокнуть? – покачала она головой, оглядывая его влажные, взъерошенные волосы и промокший насквозь сублигакулюм. – Ты не замерзнешь?
– Я? Замерзну? Это вряд ли. А вода замечательная у тебя в фонтане.
– Я помню этот фонтан сзади дома. Он работает?
– Да, и кажется, от городского водопровода.
– Он и был от водопровода. Просто я подумала, что его могли и отрезать от труб, если вдруг несвоевременно вносились деньги за пользование водой. Но я рада…
– Что-то проказливое у тебя выражение лица стало при упоминании о фонтане. Признавайся! – заглянул ей в глаза Дарий.
– Купалась я в нем. Когда помещалась, – с притворным вздохом смирения промолвила Гайя и рассмеялась. – Мы играли с дедушкой в разгром Гнеем Помпеем сицилийских пиратов.
– Надо же, – задумчиво протянул Дарий. – Сколько лет назад?
– Лет двадцать, или чуть больше.
– А теперь ты и сама на самом деле пиратов разогнала.
– Ты откуда знаешь? – недоверчиво склонила она голову на плечо.
– Да все уже знают, – уклончиво ответил Дарий.
Но Гайя не унималась:
– Все это кто? Ты лежал в госпитале, когда я к тебе забежала. Один. Так что тебе ведь Кэм про наши приключения рассказывал?
Дарий кивнул.
– И что еще он тебе рассказывал?
– Что ты герой. Что почти одна освободила всех пленных. И самого Кэма. Разгромила маяк. И вообще, – он еще больше взъерошил свои непослушные волосы. – Ты знаешь, что на самом деле сделала?
– Нет, – пришурилась она. – Но слушаю.
– Понимаешь, мы с Кэмом чуть больше года назад начали расследовать то, как дурь поступает в наш город, – и он вкратце рассказал ей то, о чем так долго молчал, считая напарника погибшим, а власти незаинтересованными в его личном участии дальше в этом деле в том качестве. В котором он начинал.
– А почему ты не говорил мне это раньше? Не доверял?
– Не потому. Это была не моя тайна, и не мне было первому раскрывать рот. А теперь все встало на свои места. И заметь, Гайя, что все, что я знал и что могло помочь в нашем деле, я тебе тут же говорил.
– Согласна, – она пожала ему руку, и заметила, что рука совсем ледяная, все же на террасе их обдувал ветер. – Пробежимся до завтрака?
– А тебе можно? – с сомнением глянул на нее Дарий.
– Мы же не на проверку. И не в вооружении. А так, для удовольствия. Заодно покажу тебе сад, – и она легко сорвалась с места.
Дарий, путаясь замерзшими пальцами в мокрой тряпке, сорвал сублигакулюм, и понесся за ней следом так, как это принято среди занимающихся гимнастикой – совершенно обнаженным. Он помнил наказ Кэма, и старался сдерживать себя, не обгонять Гайю, но природные силы взяли верх, и он вырвался вперед на полкорпуса, вскочив на парапет террасы с разбегу.
– Обогнал? – в кошачьих глазах Гайи смешались обида и удивление.
Дарий заметил, что после бега она стала дышать слегка тяжелее, и поспешил заверить, сведя к шутке:
– Я обогнал только потому, что тебе мешали тряпки. А я от своих избавился, – он, не стесняясь, стоял, придерживаясь за мраморную колонну небольшого портика, не замечая, как из дальнего угла наблюдают за ним, раскрыв рот, три девочонки-рабыни, принесшие завтрак да так и застывшие при виде великолепного зрелища.
– Да? Дарий, тебе же никогда не мешали ни тряпки, ни доспехи, ни даже копье. Ты же всегда бегал быстрее меня, уж что есть, то есть.
– Да? – сделал удивленные глаза Дарий. – Да я уже и не помню…
– Зато я отлично знаю, что ты прекрасный бегун, и этого не отнять.
– Значит, могу применить новый боевой прием, изматывание противника длительным бегом, – попробовал отшутиться Дарий, догадываясь, куда клонит Гайя.
– Дарий, не притворяйся фавном. Я бежала-то не слишком быстро, просто тебе согреться было надо. Честно говоря, мне и рановато еще в полную силу бегать на дистанцию. Я свое тело прекрасно знаю и чувствую, не маленькая. А ты играл со мной в поддавки.
Дарий, так и стоящий обнаженным возле колонны, почувствовал себя неуютно под ее взглядом – он сам понял сейчас, насколько оскорбил Гайю в своей жалкой попытке пощадить ее по просьбе Кэма. Дрожь снова пробрала его – с одной стороны сразу же ставший жестким вопросительный взгляд Гайи, в котором уже не было того задора мирного и спокойного утра, ее первого утра в своем доме. А с другой стороны, из-за колонн дальней галереи, его прожигали насквозь жадные и любопытные взгляды молоденьких рабынь, уже приосанившихся и приспустивших хитоны на груди так, что стали видны соски их недавно оформившихся грудей, которым до Гайиных было очень далеко. Дарий чувствовал, как глаза девчонок крутятся в области его живота, переползая с щедрого дара природы на так и оставшийся корявым, несмотря на усилия Рениты, шрам, полученный в Сирии – рана так долго гноилась, что Ренита уже не смогла ничего исправить и была рада, что вообще сумела перебороть воспаление.
Гайя заметила лишние взгляды затылком и спокойно распорядилась. Даже не поворачиваясь к девчонкам:
– Простыню моему гостю. И подавайте завтрак.
Девчонки замельтешили пестрой стайкой хитонов светлых тонов.
– Прости, Гайя, – спустился к ней Дарий, завернувшись в простыню и наконец, отлепившись от колонны. – Но тебя же там, на триреме, ранили очень серьезно…
– Да?! – она выгнула бровь. – И кто тебе это поведал?! Марс?
– Кэм, – вздохнул Дарий, не в силах солгать под ее взглядом. – Но это же правда. Кэм не стал бы обманывать. И я его знаю. Уж если по его меркам тяжело, то… Прости, Гайя… Не хотел тебя обидеть. И я в тебя верю. Я же помню, как ты выцарапалась в прошлый раз.
– Все, давай хватит об этом, – примирительно сказала она, протягивая ему ладонь. – Выберемся оба. И как можно скорее. Дела не ждут. Так что давай-ка завтракать.
Дарий заинтересованно глянул на принесенные и поставленные рабынями подносы, причем самая нахальная девчонка изловчилась провести грудью по его обнаженному, выглядывающему из простыни плечу, когда ставила поднос с фруктами. Он поморщился, как при виде надоедливой осы, одной из тех, что тут же роем налетели на обтекающие сладким соком спелые ломтики груш.
– А ты пользуешься успехом, – заметила Гайя, хищно раздвигая ноздри при виде тонких ломтиков полусырого, лишь слегка ошпаренного сверху мяса, такого, как она любила.
– У кого? – отмахнулся Дарий. – У рабынь с твоей кухни? Гайя, это смешно, я не мальчик. И даже не надо начинать разговор.
– Ладно. Тогда просто ешь, – весело согласилась она, принимаясь за еду как следует.
Наевшись, они поняли, что теперь их обоих клонит в сон – особенно Гайю, которой так и не удалось выспаться на триреме, потому что обязанности капитана, с которыми временно справлялись как-то Кэм и Марс, пока она лежала без сознания, отдавать им навсегда она не согласилась.
…И еще двое или трое суток она пребывала в блаженном состоянии расслабленного ничегонеделания – ела, спала, отвлекалась на визиты Рениты, которая буквально врывалась в дом, наполняя его запахом свежеприготовленных снадобий и решительными разгонами управляющего и рабынь. То ей не нравилось, насколько чисто убрано в спальне у Гайи, то молоко показалось недостаточно свежим. Гайя не вмешивалась – Ренита не переходила определенной границы, да и на свободу своих пациентов тоже не посягала.
А Гайе, лежащей под ее руками, казалось иногда, что вообще ничего не было за прошедшие полгода – и что ей приснились и корабли, и война в пустыне, а на самом деле она лежит в доме Марса, принесенная им сюда с лестницы Палатинского дворца… Она боролась с накатывающей от мерных движений Рениты, массирующей ей спину, дремотой и думала – а те сны, которые приходили к ней эти ночи, тоже продолжение сна про триремы и бесконечное море? Она привыкла видеть кошмары – слишком много видела их наяву и слишком часто убивала, заглядывая в глаза и собственной смерти. Но бог подземного мира Аид не снился ей никогда до этого… А теперь она явственно видела его, и снова густая жесткая шерсть Цербера, ластящегося к ее ногам, ощущалась под пальцами.
– А почему не заходит Марс? – спросила она у Кэма, сопровождавшего Рениту. – С ним все в порядке?
Гайя уже задавала этот вопрос Рените, но та лишь пожала плечами, напомнив, что это даже хорошо, что она ничего о нем не знает – значит, жив и здоров.
– А он разве не успел заскочить к тебе попрощаться? – осторожно уточнил Кэмиллус.
– Нет.
– Вообще-то и вряд ли смог бы. Я уж просто понадеялся на его прыть. Его так быстро услал префект, что он даже сухой паек не успел получить, только стрел закинул себе побольше.
– Куда? – вскинулась Гайя, едва не соскочив со стола, на котором ее массировала Ренита, и тут же успокоилась. – Да что я? Кто ж у нас скажет…
Кэм кивнул в ответ.
На следующий день их с Дарием навестил и сам префект спекулаториев, ввергнув в почти животный ужас управляющего, который уж было решил, что это его лично явились задерживать как врага Римской империи за то, что чем-то не угодил молодой хозяйке с глазами хищной кошки. Управляющий был готов поклясться, что глаза белокурой девушки, к тому же обладательницы боевых доспехов с фалерами старшего центуриона, в темноте не просто светятся, а сужают зрачки вертикально, и вообще у нее есть клыки, которыми она ест сырыми свежую телятину и печенку.
К великому облегчению управляющего, префект даже не взглянул в его сторону и уединился с господами.
– А вы тут оба неплохо устроились, – оглядел префект бывший конклав отца Гайи, где и располагалась коллекция оружия.
Он не удержался от того, что бы не опробовать старинный эллинский меч – с такими мечами, наверное, и высадились на болотистом берегу Тибра уцелевшие жители Трои, основавшие Вечный город.
– Заточен? – удивился Фонтей, приглядевшись к клинку.
– Они все в боевом состоянии, – ответила Гайя. – Отец всегда содержал их в порядке, да и мы с Дарием, чтобы не сойти с ума от безделия, за пару дней подточили все клинки.
– Значит, все же к оружию тянет? – одобрительно усмехнулся префект. – Не пробовала еще размяться с мечом?
Гайя словно ждала приглашения и сняла со стены точно такой же эллинский меч, отличающийся только украшением у рукоятки. Они обменялись несколькими сложными, но не быстрыми ударами – Фонтей не хотел напрягать Гайю, а она боялась задеть его острым лезвием.
– А ты не растеряла форму, – отступил назад Фонтей, сбрасывая одной рукой плащ и входя в азарт.
– Льстишь, командир, – отбила его атаку Гайя. – Растеряла. Скорость в основном. А приемы да, они мне и ночью снятся.
– Вот как? А что еще, кроме сражений, тебе снится?
Она вдохнула и выдохнула, расправляя поврежденное легкое – рассказывать префекту спекулаториев про ночные кошмары было, с ее точки зрения, нелепостью.
– А что должно?
– Достойный ответ, – префект закончил атаку и поднял меч в знак перемирия.
Остановилась и Гайя, бережно вернув меч на место, а меч из рук Фонтея принял Дарий и тоже закрепил его на стене.
– Присядем? – поинтересовался Сект Фонтей, давая понять, что разговор будет долгим и серьезным. – Гайя, ты как добрая хозяйка, прикажешь же подать что-нибудь промочить горло?
– Смотря что, – осторожно проговорила Гайя, сразу прикидывая, не проверка ли это на тот случай, что префект заподозрил их с Дарием в возлияниях. – Молоко. Мульс.
– Мульс вполне устроит. Только пусть не кладут меду немеряно, как это делает моя Гортензия. И похолоднее.
– Кстати, – спохватилась Гайя. – А как почтеннейшая Гортензия? И как Юлия?
– А ты ничего не знаешь? – лукаво прищурился префект. – С Юлией-то все и так ясно. Она здоровая девочка, носит двойню и через пару месяцев должна родить мне внуков. А вот Гортензия… В свои тридцать семь она тоже вознамерилась стать матерью.
– Тебя это огорчает? – осторожно поинтересовалась Гайя.
– Да что ты, – махнул на нее рукой префект, становясь ненадолго каким-то милым и домашним. – Боги благословили наконец-то наш союз. Ничего, что спустя двадцать с небольшим лет.
Гайя с нескрываемым восторгом посмотрела на него:
– Правда? А что Ренита говорит?
– Ренита пригласила к ней какое-то их медицинское светило, чуть ли не наместник Эскулапа на земной тверди, если верить ее словам. Тот заверил, что все хорошо.
– Поздравляю.
– Пока не знаю даже, радоваться ли. Мне скоро сорок три, многие уже деды в этом возрасте, а я?
– Кажется, Юлий Цезарь, которого мы все помним и чтим, тоже стал отцом сына Клеопатры в более старшем возрасте. И ничего.
