Текст книги "Оружие возмездия"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 77 страниц)

Глава 3. Погребальные огни

Небольшой отряд всадников, числом не более трех десятков, пробирался по лесам и равнинам южного И’Лиара, царства эльфов, заповедного края, где сотни, если не тысячи лет уже не ступала нога чужака. Однако воины, что настороженно озирались по сторонам, не выпуская из рук ложа арбалетов и луки, не были Перворожденными. На запад от самого побережья, через полные опасностей леса, шли люди, большинство из которых гордо носили на туниках и плащах герб южного королевства Фолгерк.

Отряд делился на две группы, внешне разительно отличавшиеся друг от друга. Большей частью всадники были исконными уроженцами Фолгерка, рослыми, статными, чуть смуглокожими и темноволосыми, но в целом они походили на жителей иных стран, лежавших далеко на север отсюда. В жилах этих мужчин, этих воинов, текла почти незамутненная, несмотря на минувшие века, кровь жителей древнего Эссара, осколком которого и был, собственно, нынешний Фолгерк. Эти воины были снаряжены, как подобает всадникам тяжелой кавалерии. Все были в кольчугах-хауберках с капюшонами, некоторые поверх стальных рубах носили также стеганые куртки или подбитые множеством железных пластинок бригантины, не столь тяжелые и неудобные, как кирасы, но дававшие вполне приемлемую защиту. Кольчуги были дополнены пластинчатыми поножами и наручами, а также открытыми шлемами или широкополыми касками, обеспечивавшими отличный обзор и защищавшими головы воинов от стрел и скользящих ударов клинком. Как подобает рыцарям, эти воины были вооружены прямыми мечами, некоторые также имели боевые топоры и легкие арбалеты.

Бойцы в тяжелом вооружении составляли, очевидно, костяк небольшого отряда, который был дополнен воинами, в коих по облику можно было легко распознать выходцев из бескрайних корханских степей. Невысокие смуглые люди, по обычаю своего народа заплетавшие усы и волосы в косы, они передвигались верхом на таких же низкорослых лошадках, на вид неказистых, особенно рядом с рыцарскими дестриерами, но выносливых и неприхотливых. Эти воины, которых всего было ровно одиннадцать, не носили тяжелых доспехов, обходясь панцирями из войлока и каленой кожи, а оружием им служили традиционные для степняков тяжелые сабли, чеканы на коротких рукоятях, и сильно изогнутые недлинные составные луки, оружие, во владении которым корханцы считались признанными мастерами, почти не уступавшими самим Перворожденным.

Почти все люди, оказавшиеся в этот час в негостеприимном эльфийском лесу, были напряжены, точно тетивы их же собственных арбалетов. Вроде бы эти земли были завоеваны армией Фолгерка, и эльфов изгнали отсюда на север, хотя, вне всяких сомнений, они скоро должны были вернуться и в эти края. Так считалось, но в действительности небольшие, в полтора-два десятка клинков, отряды Перворожденных регулярно появлялись в этих местах, никогда не пренебрегая возможностью устроить засаду небольшому отряду людей, или просто подстрелить из-за кустов одинокого всадника. Именно поэтому здесь, в родных для проклятых Перворожденных чащах, опасность могла подстерегать чужаков на каждом шагу, и малейшее движение, даже намек на него, заставляли людей хвататься за оружие.

Всадники не просто так очутились в этой глуши, где в любой момент можно было распрощаться с жизнью, не успев даже понять, откуда явилась смерть. Они охраняли одного из приближенных к самому королю советников, человека, которому молодой правитель Фолгерка доверял более чем кому-либо, а также странного гостя этого советника.

Еще весьма молодой человек, не казавшийся на первый взгляд, кладезью мудрости, но уже давно заставивший всех считаться с собой, ехал, как и подобает охраняемой персоне, в средине отряда, в настоящем стальном кольце. Он, в отличие от своих охранников, не носил доспехов и был одет в черный бархатный камзол и такие же бриджи, украшенные серебряным шитьем. Такой костюм точно совпадал по цвету с короткой бородкой и аккуратно подстриженной шевелюрой этого человека, которого здесь все знали под именем Тогаруса и уважительно величали его мэтром, как и следует обращаться к магу. Тогарус был единственным человеком, который сохранял спокойствие, не хватаясь при каждом шорохе в недальних зарослях за оружие, легкий узкий клинок в кожаных ножнах, висевший у него на боку. Вообще чародей производил впечатление выбравшегося на загородную прогулку дворянина, но никак не боевого мага, тайком пробирающегося сквозь наводненные беспощадными и коварными врагами дебри.

По левую руку от мага и королевского советника ехал на смирной буланой кобылке тот самый его гость, вызвавший недоумение, тщательно, впрочем, скрываемое, у немногочисленной свиты. Этот немолодой жилистый мужчина, волосы которого были покрыты инеем ранней седины, совершенно не походил на посла, или, к примеру, странствующего чародея. Более всего северянин по имени Ратхар был похож на наемника, да таковым и являлся в действительности. Это, тем не менее, не помешало Тогарусу относиться к гостю из дальних краев с определенным уважением, а простые воины, умевшие быстро распознавать людей, также не испытывали к наемнику особого пренебрежения, с которым они, королевские солдаты, обычно относились к таким, как этот молчаливый и всегда сосредоточенный северянин, псам войны. Все фолгеркцы поняли, что их спутник – человек бывалый и серьезный, не просто разбойник с большой дороги, а настоящий воин, достойный уважения, пусть и не носил он ярких гербов на одежде. Безразличными к Ратхару оставались, разве что, сопровождавшие отряд корханцы, но это было их обычным состоянием вне боя. Степняки больше часть молчали, лишь изредка перебрасываясь со своими родичами парой коротких фраз на родном языке, кроме самого Тогаруса понятном разве что еще паре-тройке его спутников.

– Это все чушь, будто эльфы не могут биться в открытом бою, – уверенно произнес пустивший своего коня рядом с Ратхаром виконт Бальг, командовавший отрядом. Настоящий рыцарь, потомственный дворянин, свой род возводивший аж к правителям древней Империи, с наемником он держался на равных, подолгу рассказывая ему о том, что творилось в этих краях, а также и о своей роли в идущей войне. Но, стоит отдать ему должное, молодой дворянин, которому сам Ратхар годился если и не в отцы, то уж в старшие братья точно, не злоупотреблял байками о собственных подвигах, рассказывая все как было, без особых прикрас.

– Я со своей сотней первым ступил в И’Лиар, когда Его величество приказал начать вторжение, – рассказывал рыцарь, найдя в наемнике благодарного, и, главное, весьма сведущего в воинском искусстве, а, значит, способного оценить повествование Бальга, слушателя. – На третий день нам довелось столкнуться в схватке с их тяжелой пехотой. Верно, границы у них охраняют легковооруженные лучники, и это дало повод многим считать, что все войско длинноухихи выродков состоит сплошь из легковооруженных воинов. Но мы-то на своей шкуре очень быстро поняли, сколь грозным противником могут быть эльфийские копейщики и мечники. Панцирная пехота эльфов обучена держать строй получше многих людей. Это главная ударная сила, элита их армии, пусть она и сравнительно малочисленна. В тот раз эльфийские пикинеры выстроили настоящую живую стену. Мы трижды атаковали, и трижды откатывались назад, потеряв полсотни бойцов. – Увлекшись повествованием, виконт уже совершено не следил за дорогой, но его скакун сам выбирал лучший путь. – На наше счастье, лучников у эльфов было немного, но кони ни в какую не шли на пики. Помогло то, что у нас был отряд пеших арбалетчиков, они, в конце концов, подобрались к длинноухим поближе и перебили большую часть отряда, только тогда моим всадникам удалось сломать их строй.

Наемник, пребывая в расслабленном и даже благодушном состоянии, слушал болтовню своего невольного товарища по походу вполуха, порой поддакивая или просто кивая, и уж совсем редко вставляя короткие фразы. Воин наконец-то мог ощутить себя в относительной безопасности, здесь, рядом с могучим магом и пусть немногочисленным, но сильным и хорошо вооруженным отрядом отличных рубак. Фолгеркские рыцари славились, как умелые и храбрые бойцы, но вся их доблесть все же меркла в сравнении с теми силами, которыми мог повелевать вроде как задремавший в эти самые минут чародей. Казалось, покуда рядом Тогарус, ничто не может угрожать жизням его и его спутников.

Пожалуй, с того дня, как Ратхар покинул далекий Рансбург, впервые наемник мог позволить себе расслабиться, не опасаясь внезапного нападения, засады, предательства, и даже плавание с капитаном Велиорном не могло с этим сравниться. Наемник, наконец-то, смог сбросить с себя тяжкий груз ответственности. Все нужные слова он уже сказал Тогарусу, и теперь тот должен был строить дальнейшие планы, а воину, в лучшем случае, оставалось лишь выполнять приказы.

Ратхар прибыл в Хел’Лиан, захваченный солдатами короля Ирвана, лишь неделю назад. Потрепанный «Ветер Залира», капитан которого все еще терзался сомнениями, ожидая страшного наказания, когда вдруг выяснится, что его пассажир – какой-нибудь проходимец, а потому с огромной радостью расстался с наемником, высадив его в порту.

Разумеется, Ратхару никто не спешил верить на слово, однако в ответ на его просьбу сообщить о своем появлении чародею Ирвана комендант города, граф Вегельм, отправил почтового ястреба с посланием. Разумеется, никто не знал точно, где искать королевского советника, но в том и состоит прелесть магии, что простенькое чародейство может заметно облегчить любую задачу. Ведомый магией ястреб доставил послание Вегельма точно адресату, и вскоре в полуразрушенные ворота Хел’Лиана, которые его новые хозяева в ожидании приближения эльфийских войск укрепляли, как только могли, ворвалась кавалькада всадников, во главе которой мчал, нещадно охаживая плетью тонконого скакуна, легкого и стремительного, словно птица, сам мэтр Тогарус.

Разговор мага с прибывшим издалека странным послом состоялся с глазу на глаз, ибо чародей, умевший отличать ложь от истины, сразу понял, что наемник, преодолевший огромное расстояние, привез важные вести.

– Я знаю, что ты сказал правду, все, что знал, без утайки, – произнес Тогарус, когда Ратхар завершил свое повествование.

Рассказ наемника занял немало времени, ибо чародей хотел знать все и в подробностях. Они устроились в покоях, некогда принадлежавших эльфу явно высокого ранга, ибо царившая здесь роскошь явно не подобала простому воину или, тем более, ремесленнику. Ратхар время от времени потягивал из серебряной чаши вино, уделяя должно также жареной оленине и фруктам, маг же ни разу не притронулся к своему кубку, весь обратившись в слух.

– Я благодарю тебя, Ратхар, за то, что выполнил последнюю волю моего собрата по ремеслу, – проникновенно сказал чародей короля Ирвана. – То, о чем ты мне поведал, очень важно не только для исхода этой войны, но для судьбы всего человечества, хотя и звучит это весьма высокопарно. Да, баланс сил, установившийся давным-давно, вот-вот может сместиться, – сверкнув глазами, воскликнул Тогарус, и его волнение в этот миг передалось даже наемнику, казалось бы, далекому от мыслей о судьбе вселенной.

– Равновесие будет нарушено, и никто тогда не сумеет предугадать будущее, – с какой-то мрачной торжественностью продолжил Тогарус. – И в этот тяжкий и трудный час я прошу тебя не покидать эти земли, а следовать вместе со мной к королю. Нужно помешать эльфам в осуществлении их замысла, ибо он губителен, прежде всего, для них самих, но сделать этого без воли правителя я не могу. Ведь придется пожертвовать, быть может, жизнями тысяч воинов, и даже собственную жизнь я готов поставить на кон ради будущего мира.

– Но, господин, – удивился наемник. – Что же я могу сделать сейчас, чем могу помочь вам? Я тоже простой воин, далекий от магии и полагающийся во всем больше на свой меч.

– Ты связан с эльфийской принцессой, Ратхар, и это уравнивает твою значимость в грядущем нашем предприятии со всей королевской армией, – не вполне понятно пояснил маг. – К тому же, таких опытных воинов, как ты, у нас немного, и крепкие руки, умеющие держать клинок, нам не помешают.

– Что ж, если я могу вам помочь, да будет так, – в знак согласия наемник склонил голову. – Когда прикажете отправляться?

– Мы немедля двинемся к королю, – без раздумий решил чародей. – Дело не терпит отлагательств. Я покинул Его величество несколько дней назад, направившись как раз в Хел’Лиан, а известие о твоем прибытии лишь заставило меня поторопиться. Этот порт очень важен для государя, потому он и послал сюда именно меня. Из-за этого города, по сути, и началась война, и теперь от того, удержим ли мы его, зависит очень многое. Признаюсь, я был против войны изначально, но если удача улыбнулась нам, глупо отказываться от того, ради чего тысячи людей расстались с жизнями, и многие еще разделят их участь в самом скором времени. – Тогарус был серьезен и сосредоточен в этот момент, видимо, уже мысленно пребывая на полях грядущих битв. – Мы сейчас в трудном положении, мой друг. Эльфы собрались с силами, и вот-вот грянет великая битва, и потому приходится быть одновременно везде, следя за тем, чтобы воля государя была исполнена в точности.

Путь небольшого отряда, к которому присоединились подошедшие с запада корханцы, нанятые Ирваном, дабы восполнить немалые потери, которые его армия понесла в схватках с эльфами, пролегал недалеко от прежней границы между двумя враждующими ныне державами. Густые леса, росшие вдоль древней межи, здесь редели, а дальше, на север, и вовсе лежали обширные равнины, мало уступавшие степям Корхана. Порой даже возникала мысль, что густые чащи на границах были выращены эльфами нарочно, этакая живая стена, способная надолго задержать любого непрошенного гостя. Как узнал Ратхар, основная часть степняков, присоединившихся к фолгеркцам, и должна была действовать на простирающихся на севере равнинах в составе главной армии, которой командовал лично правитель Ирван. Легких и быстрых всадников собирались использовать как противовес эльфийским конным лучникам, в бою с которыми тяжелая кавалерия оказалась слишком медлительной и неповоротливой.

Территория, по которой двигались всадники, как уже и упоминалось, находилась в тылу продвинувшихся далеко на север отрядов Фолгерка, но это не мешало эльфам абсолютно свободно разгуливать здесь, время от времени атакуя отдельные отряды людей. Не избежала этого и свита Тогаруса, хотя присутствие мага и должно было обеспечить защиту остальным людям. Однако нападение произошло настолько неожиданно, что чародей даже не успел пустить в ход свою грозную магию. Эльфы так сумели слиться с лесом, пригасив свои ауры, что фолгеркский маг узнал об их присутствии не раньше, чем вжикнули вылетевшие из недальних зарослей стрелы, и трое всадников разом упали под копыта своих коней. Один из них, наемник-корханец, был еще жив, двое других испустили дух мгновенно.

– Засада, – рявкнул мгновенно среагировавший Бальг, выхватывая клинок из ножен. – К бою!

Воины схватились за оружие, некоторые вскинули луки и арбалеты, готовые обрушить град стрел на невидимого пока противника. Все ожидали, что сейчас последует еще один залп, или, если эльфов достаточно много, из зарослей хлынет вал воинов в серебристых доспехах. Виконт напряженно вглядывался в сумрак леса, до боли стиснув рукоять клинка, и его скакун, будто чувствуя напряжение и, что уж скрывать, страх наездника, вертелся волчком на месте, взрывая копытами ковер опавшей листвы. Откуда последует новый удар, из густых зарослей ольховника, разросшихся по правую руку, или, быть может, из кроны векового, ствол в три обхвата, дуба, словно подпиравшего вершиной небосвод? Рыцарь вертел головой, пытаясь заметить противника прежде, чем тот вновь отпустит тетиву, ощутить направленный в спину чужой взгляд и даже чужие мысли, мысли того, кто в этот миг думал лишь о том, как наверняка прикончить еще одного человека.

Однако было тихо, словно только что не летели из-за деревьев стрелы. Ни единая веточка не шелохнулась, выдавая чужое присутствие, не было слышно шороха листвы или скрипа натягиваемой тетивы тугого лука, и только стоны раненого кочевника нарушали опустившееся на сумрачный лес безмолвие.

– Где же они, – озираясь, спросил один из воинов, не выпускавший из рук арбалет. – Они что, сквозь землю провалились?

Фолгеркцы нервничали, ожидая атаки откуда угодно, ибо знали, что в мастерстве лесной войны никто не может сравниться с эльфами. Сейчас любая игра света и тени, любое колыхание листвы представлялось людям вражеским воином, натягивающим тетиву грозного лука, и они едва сдерживались, чтобы дать залп вслепую, просто по кустам, в надежде вспугнуть затаившихся там врагов.

– Эльфов было очень мало, двое, может быть, трое, – произнес вдруг Тогарус, который закрыл глаза и весь напрягся. – Они уже ушли, – с полной уверенностью сообщил маг, словно способный видеть сквозь толщу листвы и сплетение ветвей. Хотя, кто знает, быть может даже непролазные заросли и не были препятствием на пути его взгляда. – Это разведкачики или просто отбившиеся от своего отряда воины. Они решили, что нанесли нам достаточный урон, а вступать в бой со всем отрядом им не с руки.

– Почему ты нас не предупредил, чародей, – едва сдерживая гнев, спросил виконт. – Ведь ты можешь почуять их, найти их своей магией? – Воин злился даже не на мага, но больше на самого себя, устыдившись охватившего его, пусть и на неуловимо краткое мгновение, страха.

– Лес их укрыл лучше любого волшебства, а с этой силой я не могу тягаться, да и никто из смертных на это не способен, – без тени смущения ответил маг. Тогарус или столь хорошо владел своими чувствами, или его действительно не беспокоило внезапное нападение, словно маг обладал секретом бессмертия. – Если бы нас ждало целое войско, они не сумели бы остаться незамеченными, но эльфов было немного, к тому же они, вероятно, специально обучены скрывать свою ауру.

– Не хотелось бы в следующий раз так же попасться в ловушку, – недовольно пробормотал Бальг, убирая меч в ножны. – Не спать, парни! В путь! – Рыцарь рукой дал знак, и всадники тронули своих коней, хотя каждый все еще ожидал нападения. Тела погибших воинов взяли с собой, чтобы позже похоронить их, как положено, а не просто бросить в лесу на радость трупоедам.

Отряд продолжил путь, и каждый воин еще долго не мог успокоиться, в любом шорохе, в крике лесной птицы или шуме ветра среди древесных крон подозревая подстерегающую на пути засаду. Однако больше людей не беспокоил никто. Возможно, поблизости просто не было эльфийских лазутчиков, или, быть может, Тогарусу удалось так точно выбрать путь, что они просто не встретились с дозорами Перворожденных.

Когда вечерние сумерки уже начали уступать место ночной тьме, отряд остановился на привал. Продолжать движение ночью было небезопасно, ибо эльфы обладали отличным ночным зрением, и приближающихся всадников учуяли бы и увидели задолго до того, как люди начали бы подозревать о присутствии рядом чужаков. К тому же верно держать направление в ночном лесу, учитывая, что последние два дня небо было затянуто серой пеленой, из которой нет-нет, да и начинал сыпать мелкий дождь, было нелегко.

– Поначалу все шло так гладко, что не о чем было и мечтать, – виконт Бальг, присевший на корточки возле Ратхара, гревшего руки над пламенем костерка, разожженного воинами, несмотря на предостережения командиров, негромко говорил, время от времени прикладываясь к фляжке, в которой, однако, была обычная вода. Сам же наемник, для которого случай в лесу стал серьезным уроком, теперь даже на привале не выпускал из рук эфес меча и напряженно вслушивался в звуки ночных дебрей, поняв, что даже близость сильного чародея не повод для беспечности.

– Пограничные заслоны мы смяли, даже не заметив их, – без осбого хвастовства, просто сообщая то, что было в действительности, сказал фолгеркский рыцарь. – Эльфы бросились бежать, преследуемые нашей конницей. Сам я ходил тогда во главе полусотни, и с нами еще было столько же конных лучников. Не чета эльфийским, конечно, но эти парни нам здорово помогали, и не раз. Так вот, несколько раз мы настигали отступавших эльфов, и тогда уж рубка шла до тех пор, пока не погибал последний Перворожденный. Мы тоже теряли бойцов, ведь эльфы дрались, как демоны, если оказывались в кольце, – с явным восхищением произнес виконт. – Ни один не сдался в плен, предпочитая собственной рукой перерезать себе глотку.

Ратхар внимательно слушал рассказ, порой лишь кивая, и не смея перебивать своего спутника. Виконт умолк, жуя кусок черствого хлеба из их скромных припасов, запил его водой и затем продолжил:

– Так продолжалось, покуда мы не вышли к Тилле, быстрой речушке, которая в давние времена отделяла исконные земли эльфов от гномских владений. Там эльфы впервые дали нам большое сражение, но проиграли его, вновь отступив на север. Наших воинов, правда, там погибло немало, и армия некоторое время оставалась на одном месте, ожидая подхода резервов.

– Стоило ли продолжать войну, – лениво спросил Ратхар, которому, на самом деле, было безразлично, что думали и делали фолгеркские полководцы, да и сам король. Наемник понимал только, что нет ничего глупее, чем воевать с эльфами в их родных лесах, где на стороне Перворожденных станет сражаться каждый кустик, каждое деревце, и где их странная магия имеет особую силу. – Вы получили выход к морю, осадили порт, отогнали эльфов на север, и что дальше?

– Больно ты много понимаешь в стратегии, – буркнул недовольно Бальг, уязвленный тем, что кто-то посмел усомниться в воле едва ли не самого короля, но затем невесело вздохнул, признавая правоту собеседника: – Да, если бы спросили нас, простых солдат и младших командиров, которые сами шагали под эльфийские стрелы, грудью напарываясь на их пики и мечи, мы бы так и сказали, да только первые успехи вскружили головы нашим генералам. Армии рванули дальше, преследуя эльфов, которые еще раз попытались задержать нас, но вновь были разбиты, хотя и королевское войско понесло огромные потери. Наши стратеги забыли, где и с кем они воюют, и случилось то, чего следовало ожидать, и о чем все они вдруг разом забыли, уверовав в собственное могущество.

Ратхар примерно представлял, каков мог быть ответ Перворожденных на вторжение людей, столь победоносно рвавшихся в самое сердце их лесов, и слова Бальга подтвердили догадки наемника, который вовсе не был несведущ в искусстве тактики, да и историю былых войн знал весьма неплохо. Так было сотни лет назад, и повторялось ныне, словно люди были не способны хоть немного учиться на ошибках своих предков. В то время, когда клинья рыцарской конницы и тьма наемной пехоты рвалась к самой столице И’Лиара, началось то, в чем эльфы поднаторели еще со времен, когда они терпели одно поражение за другим от воинства Эссара – партизанская война.

Изначально не признававшие тяжелой пехоты и считавшие уделом труса сражаться в громоздких доспехах, эльфы часто расступались перед закованными в сталь шеренгами имперских легионов, сметавшими все на своем пути, предоставляя людям возможность на некоторое время поверить в свою победу. Но, уступив без боя мощи эссарской пехоты в открытом бою, Перворожденные наносили затем удары туда, где их не ждали, и где некому было дать им отпор.

Летучие отряды эльфийских лучников, стремительные и совершенно неуловимые под покровом леса, укрывавшего и оберегавшего своих любимых детей от любой опасности, громили обозы, перехватывали вражеские отряды, удалившиеся на большое расстояние от главных сил, нападали на оставшиеся за спиной эссарского воинства поселения, вырезая подчистую всех жителей, не взирая на то, старик ли был перед ними, женщина или едва научившийся ходить ребенок. Да, после этого легионеры сражались еще яростнее, но все же их напора не хватало для полной победы, тем более что эльфы крайне редко принимали бой по правилам и на условиях людей, предпочитая на вторжения отвечать малой войной, в которой совсем немного проливалось крови воинов, но гибли их семьи, лишившиеся защиты. И в результате могучая Империя, раскинувшаяся от покрытых вечными льдами гор на севере до бескрайних равнин, позднее занятых корханцами и вечнозеленых лесов на юге, Империя, не знавшая дотоле поражений, отступила. Эльфы лишились многих исконных владений, но сохранили свой народ. И затем уже, когда колосс, созданный людьми, пал, не под ударами могучего врага, а из-за того, что люди так и не смогли поделить власть, которую каждый хотел получить всю и без остатка, настал час возмездия. Еще много лет подряд пылали деревни и города, и лилась кровь людей, погибавших под стрелами и клинками Перворожденных, возжелавших восстановить свою силу и вернуть себе былое могущество. Тогда эльфы многое переняли и от людей, ибо в наступательной войне им было выгоднее пользоваться теми же методами. Так, у них появилась тяжелая пехота, ставшая с годами решающей силой на поле боя, хотя по традиции большая часть воинов была легковооруженными лучниками, а также у Перворожденных возникла и кавалерия. Правда, всадники никогда не считались важной частью армии, но и они многое делали для достижения победы. И хотя люди, ценой большой крови, сумели обуздать ярость Перворожденных, на несколько столетий запершихся в своем лесу от любых чужаков, память о минувших войнах еще долго жила в человеческих сердцах.

И ныне воспоминания воплотились в реальность. Каждый день с юга, от самой границы с Фолгерком в лагерь короля прибывали гонцы с известиями о нападениях эльфов на поселения, а также до ставки Ирвана несколько раз удавалось добраться чудом выжившим воинам, сопровождавшим обозы, следовавшие к главным силам с припасами. Они рассказывали о засадах, устроенных Перворожденными, в которых от рук нескольких десятков лучников, укрытых под сенью вековых чащоб, погибали сотни солдат-людей, оказавшихся, несмотря на свое оружие и выучку, бессильными перед невидимым и неслышимым противником, разившим точно и без пощады.

Эльфы, буквально слившись с лесом, играючи расстреливали метавшихся по дорогам людей, точно мишени на стрельбище. Фолгеркцы пытались сойтись с противником накоротке, отважно бросаясь в дебри, но лишь натыкались на мастерски устроенные засады. Теряя в каждой такой стычке от силы по полдюжины своих воинов, Перворожденные с легкостью истребляли при этом целые сотни фолгеркских солдат, не оставляя тем ни единого шанса выжить в смертельной западне.

– Армия как раз приближалась к эльфийской столице, когда мой отряд направили на юг, охранять тылы, – рассказывал Бальг. – В тот время я уже командовал полной сотней всадников, до нас все же добралось пополнение. Но что могут сделать тяжеловооруженные кавалеристы против затаившихся в лесу эльфов, которые дадут залп, а затем будто в воздухе растворяются? Наши мудрые военачальники просто не знали, как защитить тыл войска, как прикрыть наши исконные земли от их рейдовых отрядов, вот и не нашли ничего лучше, чем послать конницу. Правда, кое-что нам удалось. Пару раз длинноухие устраивали нашему отряду засады, подстерегая на лесных дорогах или на бивуаке. Думали, всадники только и знают, что таранный удар, лоб в лоб, а другому бою, тем более, в лесу, не обучены! – Виконт довольно усмехнулся, вспоминая о своих победах. – Мы тогда старались как можно быстрее сойтись с ними вплотную, и уж когда подбирались к эльфам поближе, устраивали им форменную мясорубку, приканчивая всякого, кто не успел скрыться.

– Правда, что они нападали на ваши селения у границы? – спросил наемник, когда рыцарь замолчал на мгновение, делая глоток воды. – Мне довелось услышать о том, что эльфы не единожды уже устраивали вылазки в Фолгерк.

– Одну разоренную деревню я видел своими глазами, – от неприятных, должно быть, воспоминаний, Бальг скривился, как от приступа боли. – Эти твари пришли на рассвете, взяли поселок, всего дворов тридцать, в кольцо, а часть их воинов вошла в само селение. Они, верно, шли от дома к дому, вырезая еще спавших людей. Кое-кто пытался отбиться от них, многие бросились искать спасения в лесу. Они бежали через пашню, и лучники Перворожденных били этих несчастных, как соломенные чучела на стрельбище.

Виконт говорил ничего не выражающим голосом, но на скулах его играли желваки, и в глазах разгорался огонек неподдельной ненависти.

– Когда мы добрались до этого селения, огромное поле было усеяно трупами женщин и детей, – уставившись куда-то в пустоту, произнес рыцарь. – Они пытались спастись, пока мужчины, вооружившись, кто чем, сдерживали эльфов, полагая, что все они ворвались в село. С той поры я уже не думаю о том, что наш король был неправ, развязав эту войну. Вся эта политика – не мое дело, но отныне я сражаюсь за тех маленьких детей, которых эльфийские ублюдки пришпиливали стрелами к земле, за изрубленных на куски стариков, которые были слишком слабы, чтобы бежать, за женщин, которым вспарывали утробы, убивая еще не родившихся детей, словно боясь в будущем их мести.

Мужчины некоторое время молчали, ибо трудно было подобрать слова после сказанного Бальгом. Ратхар, будучи лет на десять старше виконта, для которого нынешняя кампания была первым большим походом, за свою жизнь видел несчетное количество войн, тоже припоминая нечто подобное. И наемник знал, что, единожды увидев такую картину, настоящие воины не остановятся, пока не истребят всех врагов, повинных в этом, либо покуда удачный удар не оборвет их собственную жизнь.

– В это время наш король как раз осадил столицу, – наконец прервал молчание Бальг. – Говорят, штурмовали чуть не каждый день, положили под стенами тьму воинов, но проклятые эльфы так и не сдались. Возможно, нам не хватило упорства, или просто воинов под стены их крепости пришло чуть меньше, чем требовалось. Так или иначе, но король отступил, как раз тогда, когда с севера на помощь осажденным эльфам выдвинулись свежие отряды. Наши потери были слишком велики, чтобы принять бой, и командиры сочли за лучшее отходить на юг, на соединение с выступившими из Фолгерка резервами. Однако получилось так, что только что занятый нашими войсками Хел’Лиан оказался почти отрезан от основных сил, лишь по морю получая припасы и немногочисленные подкрепления.

– Мне не показалось, что город в таком уж тяжелом положении, – заметил Ратхар, который помнил, что они выбрались из стен крепости без приключений, и эльфов поблизости не было. – Кажется, пока на побережье все спокойно, опасности нет.