Текст книги "Оружие возмездия"

Автор книги: Андрей Завадский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 77 страниц)

– Простите, владыка, но я точно не знаю, – развел руками страж, еще ниже склоняя голову. – Бдящие желают, чтобы вы шли в их покои, – повторил он. – Это нечто важное, как я понимаю. Похоже, вести из Дьорвика.

Гномам вообще-то свойственно спокойствие и солидность. Они все и всегда делают не торопясь и основательно, на совесть, потому и вышедшие из-под их рук поделки, будь то оружие или любые постройки, служат неисчислимые века. И очень редко можно увидеть спешащего гнома, пожалуй, за всю историю этого мира людей и иных разумных созданий, узревших такую картину, можно было бы перечесть по пальцам одной руки. И тем более необычным было открывшееся немногочисленным стражникам в длинных коридорах под Торнхальмом зрелище, ибо сам король Дамиан, владыка всего Подгорного племени, подобрав полы своего роскошного кафтана бежал следом за молодым воином, бежал так, словно по пятам за ними гнались, по меньшей мере, сто драконов.

Дамиан вихрем ворвался в отведенный для Бдящих зал, большую часть которого занимала весьма необычная, правда, только для посторонних глаз, конструкция. На стальном каркасе причудливой формы сияли множеством граней огромные самоцветы, все, какие только могли родить горы. Часть из них горела нестерпимо ярким пламенем, окутанная огненным ореолом. А в центре этого сооружения с легким скрежетом царапала медную пластину золотая игла, оставлявшая на мягком металле едва заметные штрихи.

За всем этим чудом следили двое гномов, длиннобородый старик и юнец с едва пробившейся бородкой. По меркам его народа, молодой гном был еще сущим ребенком, но по его виду сразу становилось ясно, что здесь он вовсе не лишний. Гном пристально вглядывался в мерцание самоцветов и время от времени что-то едва слышно шептал. Внимательный наблюдатель заметил бы, что после его слов доселе безжизненные камни начинали светиться, слабо, как далекие звезды, или же, напротив, ярко, словно магические пламенные шары, столь любимые многими боевыми чародеями.

– Государь, – старый гном склонился при появлении короля. – Скверные вести из Нивена, государь.

– Что случилось? – настороженно спросил Дамиан, в душе уже готовый услышать самое худшее.

– Люди сумели поймать нескольких наших агентов и теперь преследуют всех наших родичей, – сообщил гном королю. – В столице идет бой, и наши братья, похоже, его уже проиграли. Они окружены и не имеют возможности спастись.

– Что с эльфийкой?

– Она очень далеко, даже самые чуткие приборы лишь указывают примерное направление. Кажется, она сейчас где-то на востоке Дьорвика.

– Что ж, наши братья в столице их королевства сделали свое дело, – вздохнул король. – И мы сейчас бессильны помочь им. – Было досадно потерять этот анклав, и жаль было тех несчастных, что погибнут от рук палачей, но они сделали то, что было нужно. План, дьявольская красота которого порой приводила в восхищение самого Дамиана, осуществлялся, и исконный враг из народа сам вот-вот должен был отдать в руки гномов то, что послужит возрождению Подгорного племени. И если платой за грядущее величие должна стать лишь смерть нескольких сотен их родичей в северном королевстве людей, то он, Дамиан, владыка Подгорных пределов, был согласен на такой размен.

– Сообщите им, пусть прекратят сопротивление и сдаются, – приказал король ожидавшим его повеления гномам. – Понимаю, что это тяжкое унижение, но иного выхода нет. Надеюсь, правитель людей сохранит им жизни, или, хотя бы, не предаст смерти абсолютно всех.

– Ты все слышал, Двалин, – старый гном обратился к своему юному напарнику. – Передай волю государя.

Молодой гном молча положил ладони на два бронзовых шара, при этом зажмурившись и шепотом произнося какие-то слова. Самоцветы в магическом устройстве замерцали, а где-то в вырытых гномами под Нивеном катакомбах заскрежетала по такой же медной пластине тонкая игла из чистого золота, и собрат Бдящих, элиты магического цеха Подгорного племени, жадно впился взглядом в оставляемые на металлической пластине символы.

Гвардейцы же, осадившие гномов в подвалах под столицей Дьорвика, уже теряли терпение. Сержант, который пытался вести с забаррикадировавшимися гномами переговоры, открыл, было, рот, дабы разразиться гневной тирадой, сдобренной изрядным количеством брани, как заметил, что в подземелье спустился сам Амальриз, которого сопровождали пять королевских телохранителей.

– Что вы хотите, гномы? – Маг быстро понял, в чем дело, и взял на себя дипломатическую миссию. – Я – мэтр Амальриз, придворный маг Его величества Зигвельта. Волею короля повелеваю вам выйти и сложить оружие. Вас обвиняют в измене и заговоре.

– Мы готовы сдаться, чародей, но обещай, что нашим семьям сохранят жизнь, даже если нас самих казнят, – вновь раздался приглушенный голос парламентера. – Дай нам слово, и мы предадим себя в ваши руки.

– Я обещаю, что ваши жены и дети не будут наказаны за ваши преступления, – произнес Амальриз. – Этого довольно?

Двери распахнулись, и из сумрака появилось множество гномов. Первыми шли воины, которые на пороге аккуратно клали на каменный пол свое оружие и далее уже под конвоем стражников поднимались наверх. За ними шло множество гномьих женщин, которые, видимо, укрылись в подземных казематах еще до начал штурма. Амальриз решил, что здесь пряталось все население гномьей слободы.

– Мэтр, – из глубин подземных лабиринтов, вырытых гномами, к Амальризу бежал гвардеец, на груди которого была видна кровь, а шлем был сильно погнут, словно от удара булавой. – Там несколько недомерков, – он указал рукой в темный провал коридора. – Ребята их зажали там, но уж больно они яростно дерутся, уже четырех наших положили.

– Хорошо, веди меня к этим гномам, – Амальриз без раздумий направился за воином.

В тесном туннеле, уходившем куда-то вдаль, действительно засели трое гномов. Ближе всех к людям оказался длиннобородый боец в тяжелых доспехах, сплошь усеянных шипами, и глухом шлеме, вооруженный парой широченных фальчионов. Он был столь широк в плечах, что заслонял собой коридор, но при этом ухитрялся так ловко орудовать клинками, что уже трое гвардейцев оказались сражены им. За спиной мечника были видны силуэты еще двух подгорных воинов, которые время от времени посылали в сторону людей тяжелые арбалетные болты. Всякая атака гвардейцев, которых здесь толпилось более десятка, была почти наверняка обречена на провал. Мечник, собою прикрывавший арбалетчиков, удержал бы людей, пока стрелки не спеша их перебили бы.

– Все назад, – прошипел Амальриз, готовя заклинание. – Не мешайте мне, воины, но будьте готовы помочь, когда скажу. – Он понимал, что идет на риск, но гномов следовало уничтожить или пленить. Тем более, эта троица могла охранять нечто важное, ибо без веской причины едва ли они стали бы биться так отчаянно, когда их родичи уже признали себя побежденными.

Мрак на краткий миг отступил, изгнанный засиявшим подобно солнцу огненным шариком, очень маленьким, не более вишни, ибо в противном случае можно было запросто разрушить шахту, похоронив и самого себя. Магический снаряд пронзил пространство и ударил в грудь гнома-мечника. Амальриз ожидал, что магическое пламя прожжет латы гнома, но огненный шарик лишь бессильно рассыпался множеством брызг, едва лишь соприкоснулся с нагрудником. Магу не нужно было долго думать, чтобы понять, что гном облачен в зачарованные латы, защищенные рунами от вражеского чародейства. Некогда такие доспехи были очень распространенными, а ныне их почти невозможно стало найти, но, как видно, у запасливых гномов подобные латы еще имелись.

– Вперед, бейте его! – Амальриз понял, что пусть его снаряд и не справился с руническим чарами, но вспышка на миг ослепила гнома, глаза которого приспособились к полумраку. И этим шансом необходимо было воспользоваться, и немедля.

Одновременно щелкнули три тяжелых арбалета и два болта по самое оперение вошли в грудь гнома, легко пронзив его латы. Чары, наложенные настоящими мастерами, делали владельца такой брони неуязвимым для мага, но против обычной стали они не были чем-то особо выдающимся.

Когда гвардейцы добежали до первого противника, он еще был жив, несмотря на смертельные раны. Одного из воинов в золотой броне гном ударил мечом поперек живота, разрубив прочную кирасу, а следующему ткнул в лицо кулаком, закованным в латную перчатку. Гвардеец заорал от боли, из расплющенного носа хлынула кровь, но и человек сумел нанести удар кинжалом как раз над воротом кирасы гнома, пробив ему артерию. Гном упал, выронив из рук свои фальчионы, и тут же из темноты раздались звуки арбалетных выстрелов, и гвардеец тоже упал, отброшенный назад силой вонзившегося ему в шею болта.

Люди кинулись вперед, потрясая оружием, но стены вдруг задрожали, и с потолка на головы гвардейцам посыпалась каменная крошка.

– Назад, – крикнул Амальриз, в этот миг ясно ощутивший творящееся в темноте чародейство, явно направленное против людей. – Они сейчас обрушат своды! – Маг оттолкнул к выходу их туннеля пробегавшего мимо гвардейца, жаждавшего вступить в бой: – Уходим! Прочь отсюда, все!

Воины кинулись назад, но один из них, замыкавший цепочку, замешкался, и рухнувший сверху обломок плиты размозжил ему голову, сплющив шлем, точно он был сделан из бумаги. Еще один толчок сотряс подвалы, и за спинами чудом сумевших спастись гвардейцев толща породы запечатала коридор, в котором еще должны были оставаться двое гномов.

Люди спешно покинули подвалы, испугавшись новых обвалов. Сейчас у них появилось много дел, ведь нельзя было оставлять без присмотра больше сотни гномов, от которых неизвестно чего можно было ожидать. Жилища подгорных мастеров остались под охраной, которую выделил Альгерт Дер Фокт, а их прежние обитатели под конвоем двинулись к темнице, в которой, право же, нынче едва ли останутся свободные камеры.

А в нескольких милях от Нивена в небольшой рощице произошло событие, весьма необычное и наверняка способное заинтересовать городскую стражу, если бы узнала о нем. Если говорить точнее, то там произошло самое настоящее убийство.

Двое мальчишек из ближнего села как раз решили сходить по грибы, давно зная, что в мрачном лесочке растут отличные боровики. Набрав уже по половине корзинки, дети вдруг услышали доносившиеся из кустов приглушенные голоса. Сперва они решили, что здесь объявился какой-нибудь зверь, и решили, было, дать деру, но любопытство пересилило, и мальчишки тихо двинулись туда, откуда раздавались странные звуки.

Выбравшись из кустов, дети увидели весьма необычную картину. Над глубокой ямой, невесть откуда взявшейся в этом месте, стоял невысокий широкоплечий человек с длинной бородой, на котором была надета тяжелая короткая кольчуга. Сейчас этот крепыш, что-то недовольно бормоча себе под нос на языке, которого дети не знали, пытался вытащить наружу из ямы еще одного такого же человека. Ему это удалось с большим трудом, ибо товарищ бородача, тоже невысокий и коренастый, отличавшийся от первого лишь более короткой бородой, был весьма тяжел, да еще на нем были надеты латы, подобные рыцарским.

Дети быстро догадались, что перед ними, ни много, ни мало, два настоящих гнома, выбравшиеся, видимо, из подземного хода, множество которых, по слухам, вело на все четыре стороны света из недальнего Нивена. Один из гномов, вероятно, был ранен, поскольку его товарищ склонился над ним и что-то искал в привязанной к поясу сумке.

Мальчишки, укрывшись за деревьями, во все глаза смотрели на гномов, забыв об осторожности, и один из них, переступив с ноги на ногу, наступил на сухую ветку, издавшую тихий хруст. Звук почти не был слышен, но настороженные гномы встрепенулись и тот, что был ранен, мгновенно вскинул небольшой арбалет и пустил болт точно на звук. Короткая тяжелая стрела легко пронзила грудь одного из мальчиков. Из раны хлынул поток горячей крови, и человек упал на землю, издав короткий хрип. Его товарищ оцепенел от ужаса, а второй гном уже шагнул к служившим укрытием для малолетних соглядатаев зарослям. Он не спеша вытянул из ножен на запястье короткий метательный нож, тяжелое лезвие, вместо обычной рукоятки имевшее лишь удлиненный хвостовик.

Когда гном уже почти дошел до кустов, оставшийся в живых мальчишка кинулся бежать, ибо понял, что подгорный воин не намерен оставлять его в живых, если поймает. Не разбирая дороги, ребенок метнулся в заросли, оставляя за собой настоящую просеку. Гном, услышав шум, кинулся следом. Там, где ребенок проскальзывал между веток, карлик проламывался сквозь кустарник, устраняя преграды при помощи длинного кинжала.

Гномы никогда не отличались особой прытью, и бег не был их достоинством. Быть может, мальчику и удалось бы скрыться, но он споткнулся о выступавший из прошлогодней листвы корень и упал, ударившись головой о ствол дерева. Ребенок быстро вскочил, хотя в глазах у него все двоилось, и ноги не держали его, но даже столь малая задержка позволила преследователю настигнуть свою жертву. Гном резко взмахнул рукой, и тяжелый нож, сделав два оборота в воздухе, вонзился в спину человека, перебив ему позвоночник. Ребенок еще шевелился, когда карлик подошел сзади, рывком поднял его голову и одним быстрым взмахом кинжала перерезал детское горло. Затем он забрал нож и двинулся туда, где оставался его раненый товарищ.

Гном не испытывал ни капли сожаления от убийства двух детей, ибо сейчас они были его врагами. Пощадив этих человеческих ублюдков, чудом спасшиеся от гвардейцев гномы рисковали бы в ближайшем будущем столкнуться со множеством воинов. Поэтому убийство любого чужака, случайно оказавшегося на их пути, было единственным залогом того, что гномам удастся спастись.

Что ж, они не смогли справиться с поручением своего владыки, который многое поставил на это задание, но этому гномы могли найти немало веских оправданий. Как бы то ни было, сейчас их путь лежал на юг, в родные земли, в царство камня и вечных льдов, ставшее на долгие века обиталищем их племени.

Глава 3. Дар принцессы

Обширная полоса земель к югу от второго по величине в полуденных провинциях Дьорвика города, славного Хильбурга, издревле являлась почти необитаемой, и хотя на нее от века претендовали две могучие расы, эльфы и люди, никто не пытался укрепиться на этих землях. Причиной тому была их полная непригодность для жизни, ибо здесь на сотни миль вдоль границы тянулись жуткие и почти непроходимые топи, перемежавшиеся жидкими рощицами чахлых деревьев, сумевших отвоевать у болот малую толику земли. Трясины с гнилой водой, способные вмиг затянуть человека, намного лучше армий и укрепленных замков обеспечивали здесь мир между вечно враждовавшими народами, ибо здесь невозможно было не то что вести сражения, но даже и передвигаться, поскольку через этот гиблый край не вела ни одна дорога. Именно в этих болотах брала свое начало стремительная Гирла, чьи воды впадали, пробежав много лиг, в могучий Арбел, омывавший земли многих стран и народов. Лишь много южнее, перед самым рубежом двух держав, сурового Дьорвика, и гордого И’Лиара, Королевства Лесов, болота отступали, оставляя узкую полосу твердой земли, вздымавшуюся ввысь Ламелийскими горами, словно предназначенную для того, чтоб там возводить крепости и сражаться не на жизнь, а на смерть, щедро поя своей и чужой кровью землю.

Болота перерезал только узкий перешеек, начинавшийся как раз от стен Хильбурга, укрепленный столь сильно с обеих сторон, что на всем протяжении границы именно здесь вторжение становилось просто невозможным. Любая, сколь угодно сильная армия попросту увязла бы, штурмуя многочисленные форты, за стенами которых в полной готовности находились большие и отлично вооруженные гарнизоны, состоявшие почти полностью из опытных бойцов, ветеранов, успевших побывать во многих сражениях.

Пока солдаты, ожидавшие нападения, которое, скорее всего, если и произошло бы, то много западнее, занимались привычной работой, тренируясь на плацу под присмотром суровых десятников, оттачивая свое умение пользоваться разными видами оружия, либо стояли в дозорах и секретах у самой кромки вражьей земли, на западе болотного края сквозь заросли и топи шли двое. Цель одного, точнее, одной из них, лежала на юге, но путь к ней пока вел на восток. Другой путник вовсе не имел цели, если не считать ею ту, кого ему приказано было охранять в пути, пусть даже и ценой своей жизни.

Они провели в дороге уже немало дней и сильно устали, хотя обоим не в новинку были долгие переходы верхом или пешком. Ныне их подстегивало ощущение приближающейся погони, которая, несмотря на все ухищрения привыкших к лесу людей, вернее, не совсем людей, никак не отставала, с каждым днем, с каждым часом сокращая разделявшее их расстояние. Казалось, преследователи обезумели, ибо лишь безумцы могут так быстро и долго гнать самих себя, не позволяя даже краткого отдыха. Они должны были уже свалиться замертво от усталости, но вместо этого шли и шли, становясь все ближе, хотя пока еще не настигли беглецов, но этот момент должен был наступить уже совсем скоро.

Один из путников, оказавшихся в столь неприглядном месте сразу заприметился бы любому встречному, если бы такой оказался в этих местах. Однако никто не попадался на пути двух храбрецов, рискнувших почти без подготовки пересечь самые гиблые болота этой части мира, и потому никто так и не смог удивиться, встретив среди них эльфийку. Удивление такого случайного прохожего могло быть еще больше, узнай он, что сквозь дебри и трясины пробирается не просто Перворожденная, а одна из дочерей владыки державы И’Лиар, принцесса Мелианнэ. В прочем, удивление гипотетического первого встречного наверняка не было бы продолжительным, ибо спутник принцессы, суровый наемник с темным прошлым по имени Ратхар, изредка рекомый нелюбимой им кличкой Лунь, едва ли оставил бы случайного свидетеля в живых, ибо он должен был защищать свою спутницу, в том числе и от любопытных глаз, а лучшей защитой этот человек всегда считал добрый удар мечом. Нужно сказать, и сама Мелианнэ, останься она вдруг в одиночестве, не осталась бы беззащитной, ибо тоже неплохо владела мечом, а, кроме того, на службе у нее были такие силы, по сравнению с которыми самое лучше оружие из стали показалось бы просто детской игрушкой. Хотя, справедливости ради, нужно заметить, что на своего телохранителя Мелианнэ все же полагалась в большей степени, чем на чародейское искусство.

Как уже было сказано, причиной того, что столь высокородная путешественница, которой вернее подошло бы определение беглянка, оказалась на болотах не своей волей, была пущенная по ее следу погоня, от которой, пока тщетно, и пыталась укрыться эльфийка. Следовавшие по пятам стражники не оставили путникам иного выхода, кроме как рискнуть и попытаться уйти от преследователей через топи, хотя неизвестно точно, что было опаснее – клинки людей за спинами беглецов, либо простиравшиеся впереди на многие мили трясины. Но, все же, продолжая идти вперед, беглецы имели чуть больше шансов на успех, ибо глупо было бы надеяться выйти победителями из схватки с доброй полусотней воинов, которые не просто выполняли приказ командиров, а еще и жаждали мести за убитых товарищей.

После краткого, но яростного боя в лесах, который случился несколько дней назад, когда от рук наемника и эльфийской принцессы погибли несколько воинов из местного гарнизона, немного не рассчитавшие своих сил, прочие стражники словно с цепи сорвались, и теперь поимка, а, в крайнем случае, и убийство как эльфийки, так и человека, стало для них делом чести. А к своей чести воины из пограничной стражи Дьорвика относились весьма трепетно, никому не позволяя унижать ее.

Мелианнэ несколько раз прибегала к своим колдовским способностям, дабы выяснить положение и намерения их преследователей. В такие моменты она замирала, всем телом прильнув к выбранному ею дереву, на несколько долгих мгновений выпадая из течения времени и переходя на иной уровень восприятия, понятный лишь немногим избранным. Ее сознание, словно покидая оковы бренной плоти, устремлялось по собственному следу назад, и эльфийка могла увидеть тех, кто преследовал их. Наемник в это время стоял неподалеку с обнаженным мечом и внимательно оглядывал окрестности, ибо знал, что его спутница в такие минуты становилась абсолютно беззащитной перед любой угрозой. И он со всем тщанием нес свою службу охранителя, старясь так, как никогда не стараются просто за деньги, пусть даже вознаграждение особенно велико.

Разумеется, сама Мелианнэ не замечала этого, и, выходя из своего транса, вновь отправлялась в путь, нещадно подгоняя и человека, хотя по правде нужды в этом не было. Хоть Перворожденная и могла с гордостью назвать себя Дочерью Леса, деливший с ней все тяготы пути воин также не казался в дебрях посторонним человеком. Он мог двигаться весьма быстро, при этом не производя лишнего шума и не оставляя за собой следов. Последнее, в прочем, казалось не таким уж и важным, ибо, как беглецы не старались запутать погоню, их противники не отставали, с каждым часом приближаясь на несколько сотен ярдов. Теперь все должна была решить лишь выносливость.

– Скажи, э’валле, они далеко? – Ратхар обратился к эльфийке, когда та в очередной раз использовала магию для наблюдения за преследователями.

– Довольно близко уже, – лик прекрасной принцессы был омрачен. – Они идут несколькими отрядами, в каждом от полудюжины до десятка бойцов. Ближайшие из них уже в четырех милях от нас. Вероятно, среди них есть проводники, хорошо знающие эти места. Нам приходится ступать медленно, поверяя путь перед каждым шагом, а они, думаю, движутся по тайным тропам, потому и настигают нас так быстро.

– Чем кончится наше бегство? – задумчиво произнес наемник. – Они прижмут нас к краю какой-нибудь непроходимой топи, где и расстреляют из луков.

– А ты что предлагаешь?

– Возможно ли прорваться сквозь их порядки? Если они идут несколькими группами, то ведь можно затаиться, пропустить их мимо себя, а затем рвануть назад, – произнес воин, вопрошающе взглянув на свою спутницу. – Едва ли они идут несколькими волнами, для этого у наших врагов просто не хватит людей.

– Там собаки, а они почуют меня, – возразила Мелианнэ. – Псы опасны и сами по себе, к тому же они заставят насторожиться людей. – В этот миг эльфийка вспомнила атаковавших их несколько дней назад громадных псов. Ратхар тогда смог защитить ее, но воспоминания были не самыми приятными, и Мелианнэ понимала, что обученные собаки в густых зарослях могут стать более опасным, чем человек, противником.

– Тогда дать им бой, – решительно сказал Ратхар, порядком уставший бегать и жаждавший действия. – Выбрать ту группу, где меньше противников, атаковать их, и, пока остальные поймут, что произошло, раствориться в лесу. Главное оторваться от них, а там можно двинуться на юг, к границе. Отсюда до нее не так уж много, может, четыре дневных перехода, предположил воин. – Мы бы успели, э’валле.

– Мне самой надоело бежать, когда можно сражаться, – ощерилась Мелианнэ, от накопившейся усталости плохо контролировавшая собственные эмоции. – Но вдруг нам не повезет? Я просто не имею права так рисковать!

– Нужно рискнуть, – Ратхар стоял на своем. – Их не так много, все сразу никак не сбегутся, а нам и понадобится совсем мало времени.

Прорываться сквозь загонщиков, шедших так, что их небольшие отряды, двигавшиеся на почтительном расстоянии один от другого, напоминали редкую гребенку, решили в крайнем случае. Мелианнэ рассчитывала скрыть свое присутствие от людей, затаившись на время, а затем, оказавшись позади стражников, что есть сил рвануть на север, уходя из ловушки. Изменив направление движения, беглецы оказались весьма близко от одного из охотившихся на них отрядов, в котором было всего пять человек. Мелианнэ узнала это, вновь воспользовавшись магией, а точнее, помощью лесных духов, с сутью которых она сливалась во время транса, их глазами и иными органами чувств, которым у человека просто не было названий, обозревая окрестности на много миль вокруг.

– Тебя я скрою заклинанием, это нетрудно сделать. Собаки не учуют запах человека, солдаты тоже не заметят следы, во всяком случае, не раньше, чем ты будешь от них на расстоянии удара, – предложила свой план Мелианнэ. – Но лучше бы избежать боя. Если затаиться на краткое время, солдаты могут пройти мимо, а затем они нам уже не страшны.

– А ты сама как же? – спросил Ратхар. – Ведь на псов твоя волшба не действует, ты сама об этом говорила.

– Буду надеяться на лучшее, – эльфийка криво усмехнулась. – Я не очень сильна в Искусстве, но если постараться, то можно на очень короткое время стать незаметной и для их ищеек. – Мелианнэ указала туда, откуда должны были вскоре показаться преследующие их загонщики. – В крайнем случае, мы можем отбиться, ведь их всего пятеро, пусть там и опытные воины.

– Я бы предпочел сразу атаковать, а не ждать удачи, пребывая в бездействии, – Ратхар, ранее не страдавший любовью к излишнему кровопролитию, в этот раз предпочел бездействию любую деятельность.

– Тогда мы можем отвлечь их, – неожиданно предложила Мелианнэ.

– Что ты имеешь в виду, – наемник удивленно вскинул брови, уставившись на свою спутницу, в глазах которой мелькнула хитринка. – Как мы их отвлечем?

– Представь, как поведут себя эти стражники, если заметят эльфийку, которую ищут уже довольно давно. Думаешь, они вспомнят еще и о каком-то человеке, который для них едва ли так важен? – Мелианнэ перехватила заинтересованный взгляд наемника, который даже не оскорбился, узнав, что он абсолютно никчемен для стражи, хотя едва ли это было правдой, и продолжила: – Все очень просто – я отвлеку их внимание, а ты, оказавшись позади стражников, зарубишь их. Они кинутся за мной, потеряв бдительность, так надо этим воспользоваться.

Выполняя эту затею, которая могла закончиться как успехом, так и провалом, Ратхар, подчиняясь своей спутнице, укрылся в кустах. Мелианнэ обошла его по кругу, делая странные пассы руками, так, что воздух затрещал, словно во время грозы, накладывая какую-то маскировку. Сам наемник не очень хорошо понимал суть ее действий, но сомневаться вслух не стал, а просто получше спрятался в листве. При должном умении, это воин уяснил давно, стать невидимым для человеческого взгляда можно и без всякого чародейства, и он этим умением успел овладеть.

Так, Ратхар занял позицию в редком кустарнике, буквально слившись с еще не опавшей листвой и пожухшей травой. Мелианнэ же решила ждать появления погони в сотне ярдов от позиции наемника, держась поближе к деревьям, но при этом не особо стараясь спрятаться. Она понимала, что обученные псы ее все равно учуют, поэтому умышленно оставила следы, которые не затерялись бы от глаз людей.

Преследователи шли цепью, разом охватывая полосу леса шириной не менее трехсот ярдов, и при этом каждый из них постоянно видел соседей слева и справа. Затаившийся наемник заметил двух воинов, вооруженных длинными луками. На одном из них была легкая кольчуга, второй довольствовался плотной курткой с нашитыми на груди и плечах на манер чешуи железными пластинами. Еще двое воинов резко выделялись на фоне прочих добротными тяжелыми кольчугами и длинными мечами, один из них нес также небольшой арбалет.

Крупный пес, за которым следом почти бежал воин в кожаной куртке с металлическими пластинами, неожиданно начал беспокоиться, принюхиваясь и озираясь по сторонам. Вдруг пес замер, оскалив страшные клыки, которые, пожалуй, пробили бы и кольчугу, и тихо зарычал. Он, видимо, верхним чутьем обнаружил скрывавшуюся неподалеку эльфийку, и теперь рвался вперед, все ближе подбираясь к Ратхару, но, похоже, будучи увлечен запахом Мелианнэ, зверь ничего более не замечал. Наемник убедился, что собаки, используемые стражей, отлично выдрессированы, ибо шедшее по следу животное не гавкало, подавая знак своему хозяину, словно понимая, что нужно подобраться к жертве как можно ближе и незаметнее. Псы, используемые стражей, были не просто сторожами и ищейками, они были воинами, ценившимися ничуть не ниже людей. И сейчас зверь, не производя лишнего шума, поскольку знал, что его хозяин и так все поймет, метнулся к деревьям, где и должна была находиться Мелианнэ.

Солдаты насторожились, и приготовили оружие, продолжая идти вперед, но, все же постепенно приближаясь к тому месту, куда стремился пес. Вот двое воинов прошли мимо зарослей, в которых ждал нужного момента Ратхар. Наемник уж обнажил клинок и приготовил верный топорик, внимательно наблюдая за своими противниками. Вдруг оба лучника вскинули оружие, и выстрелили в гущу леса. Ратхар увидел, что из-за деревьев выбежала Мелианнэ, которая, петляя и пригибаясь, дабы сбить противникам прицел, метнулась вперед. В руках ее был лук, но пользоваться оружием эльфийка не спешила.

Один из лучников, на бегу рвавший тетиву, но пока еще так и не сумевший поразить цель, оказался всего в паре десятков шагов от наемника, его-то Ратхар и выбрал первой жертвой. Со стороны казалось, что воин появился прямо из воздуха, ибо магия эльфийки подействовала, как положено, сделав человека попросту невидимым ни для кого, за исключением такого же чародея, которого при отряде не оказалось. Стрелок, увлеченно целившийся в мелькавшую среди ветвей эльфийку, так ничего и не понял, когда топорик вонзился ему в спину, перерубив позвоночник.

А Ратхар уже метнулся к следующему воину, который выхватил меч и повернулся к невесть откуда возникшему противнику. Он оказался весьма быстр, но наемник все же его опережал на какие-то мгновения. Он нанес мощный удар в плечо, отделив от тела своего противника левую руку, однако сражавшийся против него воин еще пытался сопротивляться, словно не чувствовал боли. Он нанес сильный удар который Ратхар принял на свой клинок. Отклонив меч противника, наемник выхватил из ножен на поясе кинжал и вонзил его в незащищенное кольчугой горло солдата.

Мелианнэ оказалась в опасной ситуации, ибо на нее черной тенью несся огромный свирепый пес, следом за которым бежали сразу трое воинов. Принцесса выстрелила, но промахнулась, и стрела лишь оцарапала облитый кольчугой бок одного из приближавшихся к ней людей. Бросив лук, эльфийка замахнулась и выбросила вперед руку, из которой к ее противникам устремился сгусток огня. Пламенный шар ударил туда, где находился один из лучников, которого Мелианнэ посчитала самым опасным противником. Стрелок не успел даже ничего понять, когда там, где он стоял, вспыхнул огонь, на миг ослепив всех, кто был поблизости. Вероятно, смерть человека была достаточно легкой, ибо пламя мгновенно уничтожило его. Но эльфийке некогда было праздновать победу – пока она отвлеклась на магию, к ней уже бросился пес, который, подпрыгнув, ударил Мелианнэ лапами в грудь, сбивая ее на землю. К счастью эльфийка закрылась рукой, и страшные челюсти сомкнулись не на ее горле, а на кольчужном рукаве. Пытаясь вывернуться из-под навалившейся туши, принцесса услышала треск под собой и поняла, что только что лишилась лука. Оружие не выдержало тяжести двух тел, разломившись пополам.