Текст книги ""Фантастика 2023-160". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Андрей Уланов

Вимана плавно устремилась вверх, а достигнув трёхкилометровой высоты, взяла курс на северо-северо-запад.

– Говоришь, любимая, что тебе немного страшновато? – заинтересовался Лёха. – Ничего, это дело поправимое. Сейчас накатим по тридцать капель «датского короля», оно и пройдёт…. Как там, братуха, уже можно пройти к холодильнику и минибару?

– Можно, – разрешающе махнул рукой Егор. – Перекусим. Тем более что и мой личный аппетит, не смотря ни на что, проснулся…

Они славно позавтракали – под лёгкие алкогольные возлияния и разговоры на отвлечённые темы.

«И это правильно, что на отвлечённые», – не преминул отметить дотошный внутренний голос. – «Незачем лишний раз, переливая из пустого в порожнее, обсуждать планы финальной стадии побега. Примета неверная и плохая. Да, и вообще, пусть будет – как будет. В том смысле, что как получится…».

Только один Угэдэй не принимал участия в общей трапезе: сидел себе на прозрачном полу виманы и заворожённо, широко приоткрыв рот от удивления, смотрел вниз – на «проплывающие» природные пейзажи и ландшафты.

Наблюдал-наблюдал, а потом, переведя взгляд на Степного-старшего, спросил на русском языке:

– Отец, а что это там такое? Внизу? Много-много тёмно-зелёного, разбавленного голубым и синим?

– Великое княжество Финляндское, – улыбнувшись, ответил Хан, а после этого засмущался: – Только я и сам про это мало что понимаю, – выжидательно уставился на названного брата.

– Тёмно-зелёное – это дикие и густые леса, – браво махнув очередную рюмашку с «шустовским» коньячком, пришёл на помощь Лёха. – Голубые и серые пятна-полосы – озёра. Синие нити и верёвочки – реки и ручьи. Поэтому благословенную Финляндию и называют частенько – «страной тысячи озёр».

– Очень красивая страна, – одобрил Угэдэй. – Она мне определённо нравится…

Через час с хвостиком вимана уверенно «клюнула» вниз и вскоре успешно приземлилась.

– Утверждённая программа полёта успешно завершена. Посадка – в конечной точке маршрута – произведена, – известил противный механический голос. – Утверждённая программа полёта успешно завершена. Посадка – в конечной точке маршрута – произведена…

– Собираемся, соратники и соратницы, хватаем вещички и покидаем летательный аппарат, – велел Егор. – Надо спешить, пока суровая погоня не повисла на наглом хвосте…. Не дай Бог, конечно. Тьфу-тьфу-тьфу! – трижды сплюнул через левое плечо. – Стук-стук-стук! – усердно постучал костяшками пальцев по деревянной спинке стула.

– Надо бы здесь прибраться немного, – заявила хозяйственная Лана. – Бумажные и пластиковые упаковки собрать в пакет. Бокалы и рюмки сполоснуть. Или же хотя бы протереть их салфетками.

– Не надо. Пусть о порядке позаботится следующий хозяин данной виманы. Или же хозяйка…

– Ой, а что это ты делаешь? Зачем провода обрываешь?

– Отключаю блок опознавания и спутниковой идентификации. Чтобы намертво спрятаться от всяких и разных радаров…

На улице было солнечно и по-летнему тепло. В высоком голубом небе беззаботно перепархивали шустрые чёрные стрижи. Кружа рядом с виманой, сыто гудели трудолюбивые мохнатые шмели и элегантные пчёлы. Пахло полевым июньским раздольем и близким морским прибоем.

С правой стороны от круглой бетонной площадки, на которую приземлился летательный аппарат, простирались бескрайние поля, засеянные какими-то злаками. С левой – нависала ярко-зелёная стена смешанного леса, до которой было порядка семидесяти-восьмидесяти метров.

– Что дальше? – поинтересовалась нетерпеливая Ванда.

– Ничего особенного, – усмехнулся Егор. – Стоим. Ждём. Нас должны встретить…

Через несколько минут из леса вышла женщина в цветастом летнем сарафане – настоящая русская красавица: лет тридцати с небольшим, высокая, стройная, фигуристая, голубоглазая, на её голове была уложена – в шикарную корону – толстая русая коса.

Егор вопросительно взглянул на Лёху, и брат согласно кивнул головой, мол: – «Действительно, вылитая Маринка из нашего прежнего Мира. Очередное «параллельное» пересечение, ничего не попишешь…».

– Здравствуйте, – подойдя, вежливо поздоровалась красавица. – Я – Мария. Радар зафиксировал приземление вашей виманы. Вот, пришла встретить, как то и предписано должностными инструкциями…. Только, вот, не было никакого предварительного сообщения о вашем визите. Поэтому – попрошу представиться.

– Граф Петров, – солидно отрекомендовался Егор. – Старший Ангел Третьего департамента Тайной Канцелярии Двора Его Императорского Величества, – протянул светло-жёлтую бляху со скачущим куда-то всадником.

– Это меняет дело, – по-армейски вытянулась в струнку женщина. – Жду, господин Старший Ангел, ваших приказаний!

– Нам необходимо перебраться через границу. До шведского «опорного пункта» Третьего департамента.

– Когда?

– Срочно. Чем быстрей, тем лучше. Желательно – прямо сейчас.

– Следуйте за мной…

Они шли по краю ржаного поля, изредка обходя кучи и кучки больших и маленьких округлых камней.

– Что это за камни? – оживился любопытный Лёха.

– Обычные камни, – не оборачиваясь, ответила Мария. – Тут вся земля с камнями. По поздней осени думаешь, что все камни уже собраны. Приходит весна, сходит снег, опять все поля в камнях…. Откуда они только берутся? Уже пора пахать, ячмень и рожь сеять, картошку и капусту сажать, а приходится с этими каменюками возиться, чтобы лемех не загубить…

«Интересное, право слово, дело», – прокомментировал наблюдательный внутренний голос. – «Узнаю речку, вдоль берега которой мы сейчас шагаем. Вдоль неё, как раз, и располагался – в прежнем Мире – Халкипудос. То бишь, полноценный финский городок с населением в четырнадцать-пятнадцать тысяч человек. Здесь же – ни единого домишки не наблюдается…. А вон там, на юго-востоке, возвышались-дымили трубы крупного целлюлозно-бумажного комбината, которых сейчас нет…. В чём тут дело? Ничего не понимаю…. Хотя, имеется одно реальное предположение. В предыдущем моём Мире Финляндия – в 1917-ом году – стала независимым государством и пошла по «западному» пути развития. А здесь осталась в составе Российской Империи. Ну, и с промышленным развитием, следовательно, ничего путного не получилось. Глухая деревенская провинция, и не более того…. А, с другой стороны, дикая природа практически не пострадала. Диалектика, блин горелый…».

Через двадцать минут они подошли к маленькому хутору, стоявшему на лесной опушке: длинный одноэтажный жилой дом с маленькими квадратными окошками, просторный хлев, конюшня, несколько амбаров и сараев, маленькая аккуратная банька, треугольники двух погребов, тёмный сруб колодца. Лениво забрехала собака. Почуяв людей, приветливо всхрапнула лошадь. Тревожно замычали коровы. В одном из сараев недовольно загоготали гуси.

– Вот же, беспокойные, – по-доброму вздохнула Мария и громко прокричала что-то по-фински.

Через полминуты опять наступила полная тишина.

– Проходите, – женщина гостеприимно распахнула низенькую широкую дверь. – Я вам поесть соберу…

Через тесные сени, стены которых были завешены самыми различными вещами и банными вениками, путники прошли в горницу.

Большая просторная комната, скупо заставленная нехитрой мебелью, по торцам – цветастые ситцевые пологи, отгораживавшие, по всей видимости, спальные места, в углу – круглая ребристая печь-голландка.

«Приметный такой интерьер», – отметил Егор. – «Патриархальный и дышащий самой настоящей стариной. Словно мы нечаянно попали в краеведческий музей, посвящённый жизни и быту финских крестьян конца девятнадцатого века…».

– Сейчас перекусим, – смущённо засуетилась хозяйка. – Я быстро, подождите немного, господа и дамы высокородные.

– Не надо ничего, мы сыты, – заверил Лёха. – Честное и благородное слово, не голодны.

– Надо, – неодобрительно покачав русоволосой головой, не согласилась Мария. – Причём, обязательно. Дорога-то вам предстоит непростая. Зябко там очень. Маленький мальчик, опять же, путешествует с вами. А, как известно, именно калорийная пища позволяет эффективно оградить организм от холода. И самовар непременно поставлю…

Женщина выставила на обеденный стол, застеленный серой льняной скатертью, круглую деревянную миску с варёной картошкой, рядом пристроила глиняные тарелки с толстыми ломтями варёного и копчёного мяса, принесла гладко-струганную дощечку с ржаными плетёнками и плоскими овсяными лепёшками. В завершение достала из подпола пузатый глиняный кувшин с молоком, глубокое блюдце с большим куском жёлтого масла, а также банки с малиновым и черносмородиновым вареньем.

Едва они приступили к трапезе, как громко хлопнула первая входная дверь, тоненько заскрипели дверные петли второй, отделявшей горницу от сеней, и в помещение вошёл низенький упитанный мужичок пятидесяти с лишним лет. У вошедшего было гладковыбритое круглое лицо, украшенное широкой добродушной улыбкой, обширной загорелой лысиной и маленькими поросячьими глазками-щёлками.

– Здраста! – поздоровался мужичок. – Моя звать – Юха…. Кто такие? Что надо?

«Вылитый Юха из прежнего Мира», – подумал Егор, а после этого, продемонстрировав заветный светло-жёлтый жетон, кратко объяснил – что и как.

– Всё сделать, – заверил финн. – Обязательно. Показать и проводить. Только сперва надо кушать. Много и плотно. Холодно там…

Он обошёл стол и уселся на свободный табурет, по-хозяйски огладив по дороге «мягкое место» красавицы-Марии, которая была выше его на добрые полторы головы.

Юха на плохой аппетит не жаловался и легко переел всех остальных, как минимум, вдвое. Мария, с нежностью поглядывая на своего финского мужа-недомерка, всё подкладывала и подкладывала ему в тарелку новые куски и кусочки.

«Какая странная парочка, прямо-таки Белоснежка и один прожорливый гном», – удивился про себя Егор. – «Впрочем, не моё это дело. В каждой избушке – свои погремушки…».

Наконец, хозяин хутора наелся, отодвинул в сторону опустевшую тарелку и, сыто рыгнув, спросил:

– Тёплая одежда есть?

Егор только руки развёл в стороны, мол: – «Кто же знал, что она понадобится? Ведь, тёплое лето на дворе…».

– Моя понимать, – согласился финн. – Лето…. Жена.

– Да, любимый? – тут же откликнулась Мария. – Что надо сделать?

– Искать тёплые вещи. Искать. Вынимать. Раздавать гостям. Примерять. Времени не терять. Быстро…

Торопливо захлопали крышки допотопных сундуков, оббитых тёмными полосами железа. Нервно заскрипели дверцы старомодных шкафов. На полу стала неуклонно вырастать «одёжная» горка, состоявшая из телогреек, ватников, полушубков, безрукавок, свитеров, ватных и брезентовых штанов, шерстяных носков, байковых портянок, тёплых женских платков, шапок-ушанок, рукавиц и перчаток. А рядом с «одёжной» горкой вскоре образовалась и «обувная», сложенная из разноразмерных кирзовых сапог, валенок, войлочных ботов и меховых унтов.

– Выбирайте, гости дорогие, – предложила хозяйка. – Кому что нравится. Ну, и облачайтесь, понятное дело.

– Чур, этот засаленный ватник – мой, – заявил Лёха. – Уже чёрт знает сколько времени – таких не носил. Ага, и подходящая ушанка обнаружилась. Самый настоящий и классический заячий треух. Блеск и нищета всех идейных путников, образно выражаясь…

Ванда и Лана, наряжаясь, смущённо пересмеивались между собой – было видно, что многие из предложенных деталей гардероба им непривычны.

Через четверть часа переодевание завершилось.

– Отряд, стройся, – велел Егор и, пройдя вдоль строя, подытожил: – Неумелые лицедеи из затрапезного и провинциального драмкружка. Уписаться можно от смеха…. Впрочем, сойдёт – в плане предстоящей борьбы с холодом. Верно, Юха?

– Сойдёт, – криво улыбнувшись, подтвердил финн и, видя смущение барышень, успокоил: – Это ненадолго. Совсем. Потом вас господин Густав переодевать – в господское. Он сам граф, поэтому понимать в этих делах. Там. Уже в Швеции. Он вас – встретить. Мария ему сообщать…. Ну, будем выступать?

– Будем. Веди, Сусанин скандинавский.

– Жена, выдавать всем фонарики карманные…

Далеко идти не пришлось. Они дошагали до ближайшего приземистого амбара, Юха отпер – фигурным бронзовым ключом – солидный амбарный замок и, распахнув двухстворчатые ворота, предложил:

– Заходить. Не зевать. Не толкаться. Ворота прикрывать. Плотно. Инструкции…

Узкое окошко в амбаре, где хранились мешки с удобрениями и разнообразный сельскохозяйственный инвентарь, было лишь одно, поэтому в помещении безраздельно царил светло-сиреневый полусумрак.

– Всем там стоять, – по-хозяйски махнул рукой низенький финн. – Ты, здоровяк, – указал пальцем на Хана, – со мной ходить, в правый угол…. Теперь – сено разгребать. Ещё.… Видишь – люк?

– Вижу.

– Я ломик брать. Ты ломик брать. Вставлять концы в петли…. Тянуть. Сильно тянуть. Сильнее…. Эх!

Люк, издав низкий утробный стон, открылся.

– Зажигать фонарики, – скомандовал Юха. – Лезть за мной вниз. По одному. Под ноги смотреть. Здоровяк – последним…

Старая бетонная лестница, широкие щербатые ступени, покрытые глубокими извилистыми трещинами и густо-поросшие лохматыми жёлто-фиолетовыми лишайниками. Тусклые блики-зайчики, оставляемые лучами карманных фонариков на тёмных каменных стенах, облепленных молочно-белой плесенью.

«Это мы спускаемся по наклонному штреку», – понял Егор. – «Солидное сооружение, построенное в незапамятные времена. Да, Третий департамент, надо признать, является организацией по-настоящему серьёзной. Не отнять и не прибавить…. Правда, остался, понимаешь, без своего многолетнего и опытного руководителя. Ничего, Александра Ивановна Петрова с успехом займёт это вакантное место. С неё, голубушки, станется. Вот, «лишит невинности» Наследника Престола российского, да и займёт – в качестве достойной награды за усердие проявленное…. Кстати, становится всё холоднее и холоднее. Прямо-таки через каждые три-четыре пройденные ступени…».

Через восемьдесят-девяносто метров наклонный штрек привёл их в достаточно узкий горизонтальный туннель, оснащённый ржавыми рельсами, на которых стояла маленькая механическая дрезина. Стены туннеля – местами – были покрыты уродливыми наростами голубоватого инея. А на нижней поверхности штрека – почти вровень с рельсами – лежал толстый слой девственно-белого снега…

Глава пятнадцатая
Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони

– Подземный микроклимат – дело особое, хитрое и непредсказуемое, – напустив на себя бесконечно-важный вид, прокомментировал Лёха. – Тем более что сейчас мы находимся на северной оконечности Ботнического залива, совсем недалеко от Полярного круга. Да и с вентиляцией, похоже, в этом туннеле не очень…. А снег-то какой здесь – чистый-чистый, очень плотный и хрустящий-хрустящий. И пар изо рта валит клубами сиреневыми. Блеск и отпад полный. Офигеть можно запросто…

Снег, действительно, хрустел под подошвами кирзовых сапог, валенок и войлочных бот очень громко и смачно, давая чуткому подземному эху повод стараться вовсю.

– Прекращать, – нахмурился Юха. – Ходить меньше. Не хрустеть. Не болтать. Залезать на дрезина. Рассаживаться…. Готовы? Я вставать сюда. Ты, здоровяк с узкими глазами, туда. Теперь дёргать за этот рычаг. Верх-вниз. Верх-вниз…. Стоппинг. Не дёргать.

– Почему?

– Нельзя – сильно дёргать.

– Не понял, – возмутился Хан. – Чем активней дёргать за рычаг (туда-сюда, как ты сам говоришь), тем дрезина быстрее поедет…. Разве нет?

– Поедет. Быстрее. Но – нельзя.

– Почему – нельзя?

– Совсем приставучий! – возмутился финн. – Как с тобой бедная жена жить? Совсем замучишь…. Нельзя – быстро ехать. Греметь будет. Шуметь. Эхо стараться. Нельзя. Инструкции…. И, вообще…

– Что – вообще?

– Плохо это – торопиться. Мы, финны, никогда не спешить. И не суетиться. Спешка – неверная подруга. Совсем.

– Инструкции такие?

– Нет, традиции. Вековые…. Медленно дёргай за рычаг, здоровяк. Медленно и плавно. Поехали.

Дрезина, резко вздрогнув, тронулась с места и медленно покатила по ржавым рельсам. Блики-зайчики – от лучей карманных фонариков – бестолково прыгали по уродливым наростам голубоватого инея, покрывающим стены туннеля…

«Действительно, спешка какая-то нездоровая образовалась», – подумал Егор. – «Насквозь надуманная и непонятная. Несёмся куда-то, буквально сломя голову. Куда? Зачем? Знать бы…. Нет, с ребятами-то, как раз, всё понятно. Они уже целых четыре года находятся в этом суровом и жёстком Мире. Нахлебались – всего и всякого. Вот, и мечтают – свалить куда подальше, да побыстрей. Законное и понятное такое желание…. А я – куда спешу? В некий незнакомый Зелёный Мир, где…. Где, собственно, что? Хрен его знает. Полная и туманная неопределённость. Мол, так надо – в соответствии с Пророчеством матушки Варвары, которая – якобы – является «аналогом» нашей легендарной Ванды. Ну-ну, расклады мутные и заковыристые…. Кстати, туннель-то начинает плавно заворачивать в сторону, практически образуя крутую дугу. Старательно огибает, надо думать, Ботнический залив с севера, пересекая – под землёй – шведскую границу…».

Время летело как-то странно, тягуче и заторможено.

Тихонько и тревожно поскрипывали ржавые рельсы, встречаясь со стальными колёсами дрезины. Подземная колючая стужа, как казалось, подступала сразу со всех сторон.

– Х-холодно, – отчаянно постукивая зубами, пожаловалась с боковой скамьи Ванда.

– Оч-ч-чень, – согласилась с ней Лана. – Просто н-н-нестерпимо…. Как ты там, с-сынок?

– Нормально, – заверил сидящий у неё на руках трёхлетний Угэдэй. – Настоящему Страннику – всё нипочём. Так отец говорит.

– Правильно говорит, – одобрил Лёха. – Эй, Юха!

– Что тебе, белобрысый?

– Наши девчонки замёрзли. Может, пусть заменят вас с Ханом на рычаге и немного погреются? А?

– Пусть – погреться. Не возражать. Стоппинг, здоровяк желтолицый. Смена…

Через некоторое время маршрут был завершён.

Юха, высмотрев на бело-голубоватой стене подземного туннеля некий условный знак, скомандовал:

– Стоппинг! Стоппинг, дамы благородные…

Дрезина, проехав по инерции порядка ста пятидесяти метров, остановилась в каменном глухом тупике.

– Лестница, – указал рукой направо глазастый Угэдэй. – Каменная. Ведёт наверх.

– Лестница, – невозмутимо подтвердил финн. – Ваша. Вылезать из дрезина. Подниматься по лестница. Давить пальцем на белая круглая кнопка. Ждать, когда дверь открываться. Жёлтую бляху показывать. Говорить с Густавом. Удач.

– А ты?

– Обратно ехать. К Марии.

– Прощай, Юха. Спасибо тебе.

– До свиданья, дамы и господа…

Мрачные бетонные ступени, покрытые глубокими извилистыми трещинами и густо-поросшие лохматыми жёлто-фиолетовыми лишайниками. Тусклые блики-зайчики, оставляемые лучами карманных фонариков на тёмных каменных стенах, облепленных молочно-белой плесенью. Массивная дверь, отливающая серьёзной металлической синевой. Круглая белая кнопка, вмонтированная в дверной косяк.

– Не просто – дверь, а приоткрытая дверь, – тут же отметил Лёха, шедший сзади. – Что, согласись, весьма странно. А ещё и очень подозрительно…

Раздался негромкий щелчок.

– Немедленно верни предохранитель на прежнее место, – не оборачиваясь, велел Егор. – А пистолет спрячь в карман. Вояка хренов.

– Да я что? Так просто…. На кнопку звонка будем давить-нажимать, как было велено финским проводником?

– Проигнорируем. Раз не заперто, значит, нас ждут.

Он, приоткрыв дверь пошире, прошёл внутрь.

«Ух, ты, ёлочки зелёные! Прямо-таки парадный зал какого-то рыцарского средневекового замка», – заявил восторженный внутренний голос. – «Высокий потолок со «вторым светом». Узкие стрельчатые окна, частично застеклённые цветными изысканными витражами. Тёмные бревенчатые стены, завешанные картинами в тяжёлых позолоченных рамах, различными геральдическими гербами, самым разнообразным холодным оружием, а также головами благородных оленей, лосей, косуль и диких кабанов…. Какие же у этих звериных голов – печальные стеклянные глаза. Какие же печальные, Боги мои…. В огромном камине, сложенном из дикого тёмно-серого камня, негромко потрескивает, не смотря на летнее время года, ленивый жёлто-оранжевый огонь. На многочисленных полках и полочках красуются искусно-сработанные чучела самых различных птиц: гусей, лебедей, уток, аистов, глухарей и тетеревов.… Это, братец мой, не просто «средневековый замок», а, судя по всему, «охотничий средневековый замок». Две большие разницы. Для тех, кто понимает, конечно…. А ещё и негромкая музыка слышна. Приятная такая. Мелодичная…. Ага, в стороне от камина, на низеньком полукруглом подиуме, стоит массивный чёрный рояль, а за ним на изящном стульчике – боком к нам, и небрежно перебирая длинными нервными пальцами чёрно-белые клавиши, – сидит человек…».

Мужской приятный голос, слегка глоссируя, запел – на безупречном русском языке:

 
Когда приходит он – уже под вечер.
Бродяга-ветер, с розою в руке.
Несёт её – прекраснейшей из женщин,
И тишина – купается в реке.
 
 
Когда приходит он. Уже – под вечер…
 
 
Тогда – вновь просыпаются желанья.
И память – словно чей-то громкий вскрик.
На краюшке обрыва мирозданья
Вы не волнуйтесь. Я уже привык.
 
 
На краюшке обрыва – мирозданья…
 
 
Ещё сюжет. Уже на склоне лета,
Тот ветер испугался, убежал.
Она пред ним предстала не одета,
Совсем другого он тогда – желал.
 
 
Она пред ним предстала – не одета…
 
 
Я прихожу всегда – уже под вечер.
С бордовой розой, трепетный – уже.
За целый час до вожделенной встречи,
Она меня встречает – в неглиже.
 
 
За целый час – до вожделенной встречи…
 
 
Романса нить – серебряная пыль.
Вуаль на клавишах – по-прежнему – прозрачна.
Она вновь уверяет: это – быль.
И на меня глядит – так однозначно.
 
 
Романса нить – серебряная пыль…
 

Голос стих. Рояль замолчал.

– Какой красивый романс, – восторженно захлопала в ладоши романтически-настроенная Ванда. – Щемящий такой…. Браво, маэстро! Браво!

– Спасибо, вежливая гостья, – поднявшись из-за рояля, поблагодарил мужчина.

Поднялся, поблагодарил, обернулся и, удивлённо округлив тёмно-карие глаза, замер, превратившись в неподвижную статую.

«Романс, действительно, очень занятный, симпатичный и щемящий», – признал меланхоличный внутренний голос. – «Наше с тобой, братец, общее сердце, по крайней мере, до сих пор подрагивает в учащённом режиме…. Хозяин здешних мест? Приметный такой господинчик средних лет, выряженный в тёмный сюртук старинного покроя, без меры украшенный – во многих местах – пышными светло-сиреневыми и тёмно-жёлтыми кружевами. Записной модник и заскорузлый любитель Средневековья, не иначе…. Стоит, понимаешь, столб столбом, и буквально-таки пожирает симпатичную Ванду глазами. Даже рот слегка приоткрыл от полного и окончательного обалдения…. Это он в таком неземном восторге от её сегодняшнего крестьянского облика? Или же здесь что-то другое?».

– В чём дело, милейший? – забеспокоился ревнивый Лёха. – Прекращайте смущать мою юную и скромную супругу такими…э-э-э, пристальными взглядами…. Что-то случилось?

– Случилось? – засмущался «приметный господинчик». – Просто, вот, сами взгляните, – неуверенно ткнул указательным пальцем в сторону большой картины, висящей практически над роялем. – Ничего, честное слово, не понимаю…

«Красивая молодая женщина в шикарное бальное платье. Весьма красивая и очаровательная», – взглянув на картину, решил Егор. – «Стройная, изящная, с гордой, очень длинной белоснежной шеей. А глаза – тёмно-серые, с лёгкой и загадочной поволокой. Такие глаза, штатским гадом буду, способны свести с ума кого угодно: и принцев, и нищих…. Стоп-стоп. Да это же наша Ванда – один в один…. Как такое может быть?».

– А кто…м-м-м, изображён на этой старинной картине? – задумчиво взлохматив ладонью светлые волосы на затылке, поинтересовался Лёха.

– Благородная графиня Аврора Кенигсмарк, – горделиво шмыгнув породистым длинным носом, поведал хозяин охотничьего замка. – Моя родная прапрапрапрабабушка. Она была многолетней любовницей легендарного шведского короля Карла Двенадцатого. И даже родила от него внебрачного сына, моего прямого пращура. А я, стало быть, граф Густав Кенигсмарк…. А вы, мадам? – почтительно склонил черноволосую голову. – Кто – вы?

– Графиня де Бюсси-Петрова, – торопливо стащив с головы мужскую рыжую ушанку, изобразила неловкий книксен Ванда, облачённая в старенький овчинный полушубок и серые деревенские валенки.

– Очень приятно. Горжусь нашим знакомством.

– Я тоже, граф…. Что же касается моего внешнего сходства с вашей далёкой прародительницей. Не знаю, что и сказать. Прошлые века, они были очень богаты – на самые запутанные тайны и разнообразные секреты…

– Да и в Третьем департаменте российской Тайной Канцелярии хватает многоуровневых секретов, – многозначительно усмехнулся Егор. – Как, впрочем, и изысканных тайн.

– Граф Петров? – обрадовался Густав. – Егор Андреевич? Помните меня? Мы же с вами уже встречались несколько раз. И в российском Санкт-Петербурге. И в английском Лондоне. И в…

– Тс-с-с!

– Ах, да, конечно. Извините. Понял…. А почему, граф, вы и ваши спутники так странно одеты? Ох, – спохватился. – А также и ваши прекрасные спутницы? Очень сильно торопились и не успели экипироваться должным образом?

– Очень, – продемонстрировав бляху «Золотого Всадника», подтвердил Егор. – Суперсрочное задание.

– Понял.

– И суперсекретное.

– Всё понял…. Что требуется от меня?

– Первое. Крепкие и надёжные зарубежные паспорта. Желательно испанские, с удобоваримыми именами-фамилиями. На всех присутствующих, включая этого мальчика. Второе. Иностранная наличная валюта – в разумных размерах-количествах для недельной командировки. Конечная сумма подлежит дополнительному уточнению. Третье. Дисколётные билеты – с учётом всех необходимых пересадок – до бразильского городка Сантарена. Всё.

– Степень срочности?

– Ну, не то, чтобы очень. Не сильно горит, образно выражаясь…

– Сильно, – непреклонным голосом возразил Лёха.

– Очень сильно, – поддержала его Ванда.

– Очень срочно, – заявили хором Хан и Лана.

– Очень-очень-очень, – уточнил Угэдэй. – Срочнее, просто-напросто, не бывает.

– Вот же, навалились, бродяги неприкаянные, – тяжело вздохнул Егор. – Липучки приставучие…. Ладно, будь по-вашему. Уговорили. Высшая степень срочности.

– Приказ принят. Всё сделаю, – заверил шведский граф. – Располагайтесь, господа и дамы, в гостиной моего замка. Отдыхайте. Пойду, отдам необходимые приказания и скоро вернусь. Не скучайте…

Густав Кенигсмарк ушёл.

– И как это прикажешь понимать, брат? – нахмурился Лёха. – Что это ещё такое, мол, «не сильно горит»? А?

– Э-э-э…. М-м-м…

– Он просто ещё окончательно не решил – что будет делать дальше, – любезно пояснила Ванда.

– Что ты имеешь в виду, сероглазка проницательная? Как это – «ещё окончательно не решил»?

– Обыкновенно. Просто методично перебирает в голове различные рабочие варианты. И именно поэтому особенно не торопится, так как до сих пор не принял окончательного решения – относительно дальнейшего расклада жизненного. То бишь, находится на судьбоносном распутье…

– И какие же варианты я рассматриваю-перебираю? – задумчиво разглядывая головы животных, развешанные по стенам гостиной, уточнил Егор.

– Считаю, что их три. Первый – «переселиться» через Портал в Зелёный Мир, как и советовала матушка Варвара. Ну, с этим вариантом, как раз, всё понятно…. Второй – вернуться в Мир прежний. Например, для того, чтобы потолковать по душам с этим вашим генерал-лейтенантом секретной российской спецслужбы, который, возможно, являлся любовником (по аналогии со здешней ситуацией), «прежней» Александры Петровой, Назаровой – в девичестве…. Как там его зовут?

– С Громовым Виталием Павловичем, – подсказал Лёха. – А что за третий вариант?

– Здесь остаться.

– Зачем?

– А чтобы податься в пламенные революционеры, – зловеще усмехнулась Ванда. – Мол, нынешний российский режим является – по своей глубинной сути – развратным и зажравшимся, и было бы совсем неплохо – насолить ему по полной и расширенной программе. Чтобы жизнь спелой малиной – сукам рваным – не казалась. За «сук рваных», понятное дело, покорно прошу прощения…. Верно я рассуждаю, уважаемый деверь?

– В общем и целом, – неопределённо пожал плечами Егор. – Только ещё и четвёртый вариант имеется-существует. А именно, уйти вместе с семейством Степных в Жёлтый Мир.

– С удовольствием возьму тебя, старший брат моего названного брата, с собой, – пообещал Хан. – Без вопросов, как вы, Петровы, любите говорить. Лошадей дам, верблюдов, баранов, храбрых нукеров с семьями. Свой гарем отдам. Весь. Кочуй – не хочу. Славно заживём. Соседствовать в степи бескрайней будем. Хотя…

– Что – хотя?

– Нехорошо это – Пророчества нарушать. Неправильно, рискованно и очень опасно.

– Прекращайте эти разговоры, – попросила чуткая Лана. – Слышите – шаги? Это хозяин замка возвращается.

Через полминуты в гостиную – в сопровождении молодой, элегантно одетой женщины – вошёл Густав Кенигсмарк.

«Приметная особа – эта его спутница», – тут же оживился заскучавший внутренний голос. – «Высокая и стройная, с пластичной грацией хищного зверя, с иссиня-черными волосами, окаймляющими маленькое лицо с аккуратным носиком. Длинные черные ресницы изысканно оттеняют яркие бирюзовые глаза, а брови походят на такие тонкие дуги, будто бы их написала кисть искусного художника…. Кого же она мне напоминает? Э-э-э…. Мату Хари, знаменитую шпионку из прежнего Мира, вот кого. Видел её фотографии – в своё время – в Интернете…».

– Господа, дамы, знакомьтесь, – торжественно объявил швед – Это – прекрасная Гертруда Зелле, моя верная и проверенная помощница. А ещё и опытный эксперт-специалист по профильной деятельности рыцарей плаща и кинжала. Прошу, как говорится, любить и жаловать.

– Рада нашей неожиданной встрече, – загадочно и томно улыбнулась Гертруда. – А, вот, своих имён (настоящих имён-фамилий, я имею в виду), называть не надо. Причём, и мне этого не надо, и вам. Лишняя информация, зачастую, бывает лишней и даже опасной. Азбука элементарной осторожности…. Теперь по делу. Сейчас мы с вами, дамы и господа, пройдём на второй этаж замка, где расположены гардеробные и гримёрные комнаты. Приведём в порядок ваши внешности (причёски, в первую очередь), и подберём одежду «на первый случай», то есть, для фотографирования на паспорта. А уже когда разберёмся с фотографиями, то займёмся вашими гардеробами более вдумчиво и плотно, с учётом всех основных тенденций современной европейской моды – раз, уж, вы выбрали «испанскую легенду». Что-то подберём из имеющегося у нас, что-то оперативно прикупим в ближайшем супермаркете…. Далее. Попрошу сдать господину Густаву документы, оружие, мобильные телефоны и деньги, прихваченные вами из России. Всё – сдать. При конспирации мелочей не бывает. Но бывает очень-очень обидно, когда засыплешься на мелочах…. Сдали? Очень хорошо. Молодцы. Следуйте за мной…

Егор тоже всё сдал. Почти всё. Кроме золотых «червонцев» и «полтинников».