Текст книги ""Фантастика 2023-160". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Андрей Уланов

Соавторы: Сергей Плотников,Андрей Бондаренко,Алексей Шмаков,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 268 (всего у книги 354 страниц)

Когда же линия горизонта перестала качаться у меня перед глазами, как пьяный тролль, я увидел, что Сестрички стоят внизу около большой копны – и когда только натаскать успели? – и, судя по жестам, о чем-то весьма ожесточенно спорят.

Впрочем, длился этот спор недолго. Короткий свист – и обе оставшиеся у Сестричек лошади сорвались в галоп. Сами же бандитки…

– Они поднимаются.

– Вижу, – кивнул я и, полуобернувшись, позвал: – Ау, зеленый.

– Они уже на мушках, эй-парень.

– Отлично. Там их и держите… а пальцы – подальше от спуска.

– Это может быть ловушка, – сказала Венга.

– Может, – кивнул я. – Но я надеюсь, что Линда тоже когда-то учила математику… хотя бы арифметику. И сумела посчитать, что семь стволов – это заметно лучше, чем три.

* * *

– Да-а, снизу это выглядело куда опаснее. Знала бы я раньше… – Сальватано, хмурясь, побарабанила пальцами по кобуре. – Марти.

– Что?

Марти была оборотнем, как и Лисса, – даже ушки на макушке у них были похожи, хотя у Сестрички шерстка на них выглядела темнее и мягче. И, так же как и китаянка, в нарядах Марти предпочитала оркский стиль, правда, не лесных орков, а равнинных: меньше красок, зато уйма бахромы, бисера и прочих фенечек. Выглядела она не старше Венги… да и то три-четыре года ей добавлял укороченный «винчестер» в чехле за спиной.

Тонкий пальчик развернулся в сторону лошадей.

– Перегороди проходы… здесь… и здесь.

– Эй, ты чего собралась делать?! – завопил гоблин. – Я…

Бах! Бах!

– Их бы все равно убили в первые же секунды боя, – спокойно глядя на злобно скалящегося гоблина, сказала третья бандитка, Францеска ван Хеемварден. – Зато теперь они лежат где нужно, а не где попало.

– Канешна-канешна… своих-то вы отпустили…

– Наши кони умеют возвращаться по магическому сигналу, – достав из карманчика небольшую свистульку на цепочке, Марти покачала ею перед глазами у Толстяка. – У вас же такого не было?

– Ну, не было… ну и что с того… – Гоблин сбавил тон, однако успокаиваться пока не собирался. – Все равно… это были наши лошади… в жеребца я вааще влюбился, можно сказать… выхаживал его, ночей не спал…

– Остынь, зеленый, – махнула рукой Сальватано. – Считай, что я их купила по двойной цене.

– Чо, серьезно?! – вытаращился на неё Толстяк.

– Не имею привычки шутить в денежных вопросах. – Улыбку дарко даже самый закоренелый оптимист вряд ли назвал бы доброй. – Вот если бы я пообещала содрать с тебя шкуру…

– Шуточки, – проворчал гобл, отходя на всякий случай в сторону, – на уровне пещерных троллей.

– Что поделать, – картинно вздохнула ван Хеемварден, – юмор гоблинов слишком тонок для нас. Его даже светлые эльфы не всегда понимают.

Францеска, с её правильными и тонкими чертами лица, выглядела по меньшей мере квартеронкой, а значит, упоминая светлых эльфов, она знала, о чем говорит.

– Мы, гоблины… – начал Толстяк.

– Тихо всем.

Лисса отдала этот приказ вроде бы негромко, но её звенящий шепот едва не заставил меня подпрыгнуть.

Выглядела сидящая на скале китаянка сейчас далеко не лучшим образом – закрытые глаза, капельки пота на лбу, заострившееся лицо, то стремительно наливающееся краснотой, то ничуть не менее быстро бледнеющее.

– Подруга, – рискнул все же нарушить обет молчания гобл, – у тебя часом не лихорадка?

– Сказано же было: заткнись и не мешай! – шикнула на него Марти. – Она борется с магической атакой.

– Шарго нашел себе ручного мага? – удивленно пробормотала Францеска. – Никогда бы не поверила…

– Возможно, какой-то маг нашел его, – предположил я.

– Это еще менее вероятный вариант. Ни один из серьезных колдунов Пограничья не стал бы связываться с этим самодовольным, наглым и совершенно непредсказуемым ублюдком.

– Если только ему вдруг не потребуется для каких-то грязных делишек именно такой шериф.

– А зачем… – начал гобл.

– Хватит зря болтать, – перебила его Сальватано. – Гаданиями займемся позже. Марти… ты чувствуешь, что за магию применили против нас? Тип атаки, мощность, действие?

– Что-то странное, – после небольшой заминки ответила оборотень. – Как незнакомый запах… хотя и похож на что-то привычное. Похоже на Ритуал Квачо, но…

– Вызывает беспричинный страх, – неожиданно вмешалась в разговор Венга, – панический ужас, невозможность сосредоточиться, тошноту и слабость…

– Да, наверное… а откуда? – Марти с удивлением глянула на вампирку, – ты узнала это?

– Одно из боевых заклятий клана Тремер.

– Вампиров? Но как…

– После, все после! – дарко всегда славились повышенной раздражительностью и недостатком терпения. – Билли разделил свою шайку, они пойдут с трех сторон, одновременно. Давайте по местам, все, живо! У нас еще будет уйма времени для разговоров – после того, как мы покажем этим ублюдкам самую короткую дорогу вниз!

С бездействующей рукой и плечом я не представлял особой ценности в качестве стрелка – и поэтому из всех возможных позиций выбрал большой валун, к которому можно было удобно привалиться спиной. Если кто-нибудь из людей шерифа прорвет наш периметр… что ж, как уже было сказано: когда стреляешь в спину, промахнуться сложно даже с левой руки.

– А тебе чего, особое приглашение нужно?

Рык Сальватано был адресован вампирке, а не мне, как я поначалу решил.

– Нет.

– Тогда бери ствол и ложись…

– Не надо, – вздохнул я. – Венга, не делай этого…

– Какого… в смысле, почему это еще? – удивилась Линда. – Руки у неё с виду на месте, в отличие от некоторых.

– Во-первых, она взяла карабин, который сегодня уже сломал одно плечо, – заметил я. – Во-вторых же, она не умеет стрелять, а значит, это будет напрасный расход патронов.

– Не уме-ет стре-лять?! – Дарко выцедила эту фразу по слогам, словно надеясь, что в этом виде она станет менее бредовой. – А зачем тогда, во имя Ллос, вы потащили этого ребеночка в Запретные Земли?! Или это у вас талисман?!

– Мы её уже здесь нашли, – сообщил я. – В сундуке.

Сальватано начала обходить вампирку по кругу.

– Удивительно, что не в хрустальном гробу, – резюмировала она, закончив обход. – Том, что на золотых цепях, в зачарованной пещере, на вершине далекой горы за непролазным лесом. Ладно… потом расскажете эту историю… если останется кому говорить и кому слушать. А ты, – это уже адресовалось Венге, – стой где-нибудь… здесь и старайся не путаться под ногами.

– Я… постараюсь.

Коротенькая пауза была почти незаметна – однако на моей памяти это был первый случай, когда вампирка изменила своей обычной монотонности. Еще не эмоция, но её дальний отблеск. Интересно, что могло так глубоко достать улитку в ракушке? «Ребеночек»?

БАХ!

– Попал?

– Попал, попал… – Толстяк вытряхнул из винтовки дымящуюся гильзу. – Только не в башку Шарго, куда целил, а в яй… промеж ног типусу в трех ярдах правее. Понятно таперя, почему тот охотник смазал по тебе около сал…

Грохот выстрелов разом перекрыл все прочие звуки. Шарго и его банда палили так, словно собирались одними пулями срыть верхушку горы.

– Гы-ы. – Дождавшись, пока огневой шквал сменится на легкий пулевой дождик, гоблин высунулся из-за укрытия… и тут же нырнул обратно. – По части разбегания по щелям эти парни дадут фору любым тараканам. А ведь ломанись они с трех сторон сразу… – слышь, подруга, – добавил гобл, заметив, что китаянка открыла глаза и пытается встать, – что по этому поводу сказал бы твой сунь-в-чего-то-там?

– СЗАДИ!

Потом все дружно утверждали, что выкрикнул это именно я. Здраво рассуждая, так оно и должно было выйти – я был единственным, кто смотрел в сторону восточного склона. А значит, только я мог увидеть, как из-за края обрыва появляется девять темных силуэтов. С очень бледными лицами, а еще – глазами цвета крови.

Только вот сам я абсолютно не помню своего крика. Зато в памяти превосходно запечатлелось, как медленно, просто чертовски медленно взводится курок «максима», как он с четко слышным щелчком встает на место. И лишь тогда я поднимаю, наконец, револьвер и стреляю в одну из фигур. Оружие дергается, силуэт по ту сторону мушки – тоже, но даже пуля «Громового Кота» не заставляет его упасть, лишь сделать шаг назад… за край пропасти.

А потом все завертелось.

Ближе всех ко мне оказалась Линда – и как раз на неё, бешено скалясь, ринулся первый вампир. Дарко позволила ему приблизиться почти вплотную, а затем ударила. Ногой.

Нехитрая истина о том, что вампиров бесполезно лупить между ног, известна всем. Она вошла даже в анекдоты. Однако сейчас, глядя на вопящего и хватающегося за дымящийся пах кровососа, я понял, что данная сентенция нуждается в уточнении: только не в том случае, когда на вас обувь с массивной серебряной пряжкой.

Второй вампир, подскочивший сбоку, почти насадился лбом на пистолетный ствол. Сухо треснул выстрел, обезглавленное тело упало на спину и принялось бешено молотить по камням всеми оставшимися конечностями.

Увидев это, его первый сотоварищ, по-прежнему не отрывая рук от промежности, бросился в атаку. Клыки полоснули воздух у самого горла Линды… или не воздух? Затем вампир отлетел назад, но вместо повторной атаки попятился еще дальше, при этом странно выпучив глаза.

Мне потребовалась почти секунда, чтобы понять: продолговатый дымящийся предмет, зажатый между вампирскими клыками, – это всего лишь обрезок динамитной шашки. Вампир, похоже, был тупее – он продолжал пятиться, пока не споткнулся о небольшой валун.

– Оп-па… – кажется, это был гоблин, – как мы их…

«Мы» – это было не совсем верно. Решающий вклад в истреблении вампиров принадлежал, как и следовало ждать, Венге. Девушка замерла посреди площадки в странной позе: присев на одно колено, одна шпага направлена вперед, вторая, обратным хватом – назад, а вокруг неё вяло дымились четыре холмика пепла. Еще двое кровососов оказались притянуты друг к другу давешней леской китаянки – я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Марти протыкает отчаянно визжащую парочку осиновым колом.

* * *

В монокуляр было четко видно, как шериф держит в вытянутой руке небольшого зверька – то ли енота, то еще какую-то местную живность. Судя по тому, как Шарго тряс бедное животное, оно только что всерьез проштрафилось. Собравшиеся вокруг шерифа – я узнал Сэма, Дока, Прыщавого Зомби, толстяка-стражника, пустившего меня в город, и еще нескольких человек, памятных мне по Погребальнцу, – взирали на экзекуцию с явным и единодушным одобрением.

– Думаю, это снова Лексариподагон, – заметила китаянка. – Вот, кстати, ответ на вопрос: как шериф нашел нас.

– Надеюсь, – буркнул я, – он сейчас об этом жалеет.

Внизу Шарго закончил свою обличительную речь и отшвырнул зверька в сторону. Поправка – судя по неподвижной позе после падения, шериф бросал уже тушку.

– Лекса-кто?

– Мелочь пузатая, – «пояснил» гоблин. – Оркский шаманыш призвал, так он теперь мельтешит вокруг нас, что твой москит…

– Еще одна история, которую я хотела бы выслушать, – пробормотала Сальватано. – Перед рассказом о девочке-убийце из сундука, но сразу после ответа на вопрос: что вы вообще забыли в Запретных Землях?

– У нас тут дело, – Лисса на миг опередила мой ответ аналогичного содержания. – И оно не имеет ни малейшего касательства к вам.

– Не имело, – возразила дарко. – Но так уж вышло, что сегодня это самое касательство у нас приключилось.

– Исключительно по вашей вине. Не затей вы пальбу…

– Между прочим, повод к этой пальбе никуда не делся.

– Между прочим, – теперь уже и я не выдержал, – вон там стоит Билл Шарго собственной поганой персоной. Чего проще – сходи да спроси про Лиссу и меня.

– Если бы у меня была возможность, – Сальватано с хрустом размяла пальцы, – заполучить шерифа… или хотя бы его голову для приватной беседы, вопрос был бы снят за пять минут. Пока же… я поверила тебе, человек, и мы – союзники, деремся на одной стороне. Не требуй большего.

– Мне всего лишь хочется быть уверенным, что моего союзника внезапный приступ острой подозрительности не подтолкнет выстрелить мне в спину.

Толстяк расхохотался.

– Ы-ы-ы… ну ты даешь, эй-парень… ну ты и сказанул… иметь дело с дарко… и быть уверенным, что тебе не выстрелят в спину… гы-гы-гы… это должен быть очень особый дарко!

«Безрукий и безногий», подсказал мой внутренний голос, явно солидарный с гоблом. Впрочем, я и сам уже сообразил, что сморозил глупость… но не признаваться же в этом? Вот я и промолчал, изобразив, будто полностью поглощен разглядыванием Шарго и компании. Те как раз обнаружили собранную Сестричками копну и теперь пытались заняться очень непривычным для них, судя по хмурым гримасам, делом – придумать, кому и для чего могла понадобиться вся эта трава.

Ду-уманье заняло минуты три, а затем, после недолгого, но бурного препирательства бандиты сняли с одной из лошадей скатанное одеяло и расстелили его рядом с копной… после чего спины столпившихся вокруг заслонили мне весь обзор.

– От гоблина это звучит комплиментом, – усмехнулась Линда. – Обычно вы не желаете признавать наше первенство.

– Верно, не желаем. Мы предаем по расчету, вы – по настроению, но насчет того, кто чаще, – это еще ба-альшой вопрос.

– С каких это пор…

Бах! Бах! Бах!

Как выяснилось, из одеяла и травы люди Шарго соорудили нечто вроде тюка – по всей видимости, ту самую фашину, о которой говорил гоблин, – после чего разрядили в неё пару револьверов. Насколько я мог различить, результат обстрела совпал с предсказаниями китаянки – для защиты от пуль одной травки оказалось маловато.

Однако Шарго было не так-то просто заставить отказаться от задуманного. Пара команд – и большая часть его подручных с мачете наперевес двинулась в атаку на заросли кустарника по соседству. Оставшиеся начали растягиваться в редкую цепочку вдоль склона.

Затем я услышал какой-то очень странный звук совсем рядом, повернулся на бок и увидел, что Толстяк, вытянув руку, тычет куда-то вперед. Получалось у него не очень – указательный палец трясся и выписывал настолько замысловатые фигуры, словно гоблин только что вылакал не меньше галлона.

– Клянусь задницей Сидящего, – пробормотал Толстяк. – Теперь мы уж точно там.

– Где «там»? – не понял я.

– В заднице, эй-парень, в самой её глубине. Подними гляделку повыше.

Сначала мне почудилось, что пустыня ожила. Но уже секундой позже я сообразил, что движется не горизонт, а всего-навсего всадники на нем. Просто их было много.

– Черт-черт-черт… – выдохнул я. – Сколько же их?

– Если судить по уровню издаваемого шума, – Венга слегка наклонила голову, словно прислушиваясь к этому самому шуму, – к нам направляется от шести до восьми сотен лошадей.

– Спасибо, что не кентавров, – буркнул гобл.

– Кентавров? Тех самых, из мифов?

– Не знаю, тех или нетих, – все так же ворчливо произнес Толстяк, – но за Рио-Гранде имеется небольшое племя… человеко-копытных. Врать не стану…

– Быть того не может!

– …сам видел только скальпы, а по ним что кентавр, что негр – оба с кучеряшками. Но говорят: характер у них исключительно скверный, а в драке хороши.

– Ну, еще бы – если и впрямь живут среди зеленошкурых…

Снизу тем временем люди Шарго прервали лесозаготовительные работы и начали сбегаться к лагерю. Первый добежавший буквально взлетел в седло – и тут же вылетел, сведя близкое знакомство с кулаком шерифа. Следующего бегуна постигла та же участь, после чего Шарго выхватил револьвер, развернулся к приближающейся основной массе «дровосеков» и обратился к ним с речью, состоящей – судя по доносившимся даже сюда звукам – исключительно из непарламентских выражений. Его подчиненные, впрочем, в долгу не остались – как по части выхватывания оружия и потрясательства им, так и в отношении ругательств и богохульств.

Глядя на эту сцену, я вдруг сообразил, что уже видел почти то же самое – не более двух часов назад.

– О, Господи… если эти тоже захотят сюда влезть…

– У них это не получится! – твердо заявила Сальватано. – Я скорее лягу в постель с дюжиной змей, чем позволю одной по имени Билл Шарго подняться на эту вершину!

Насколько я мог разглядеть, шериф и не рассматривал подобную возможность. Он пытался организовать нечто вроде круговой обороны, но ему явно не хватало для этого времени… и, пожалуй, авторитета. Лишь часть шайки подчинилась его командам – и немедленно вступила по этому поводу в потасовку с оставшимися. Примерно дюжине бандитов удалось прорваться мимо шерифа к лошадям. А двум-трем самым проворным – даже вскочить в седла и вырваться из кипевшей вокруг свалки. Сейчас они, вовсю нахлестывая коней, удирали прочь, им вслед неслись отборные ругательства…

Бах! Бах! Бах!

…и пули.

– Смотрите!

В небе над нами по-прежнему не было даже намёка на облака. Однако прямо над горой синева вдруг начала приобретать зеленоватый оттенок… и в этом пятне начали проступать какие-то черты, их становилось все больше… пока над нашими головами не проявилась громадная морда тролля!

– Я – Трой из племени Поднебесных Камней! – прогундосила небесная рожа. – Предлагаю вам всем безоговорочно капитулировать!

Глава 13

В яме было холодно.

Давно я так не замерзал. То ли сказалась рана и кровопотеря, то ли страх брал свою долю, но уже через пару часов после захода солнца ноги у меня превратились в две сосульки. С руками было немного легче – спасибо пончо и тому троллю, что не ободрал его с пленного.

Вообще тролли – а прихвативший нас отряд состоял по большей части как раз из них – отнеслись к захваченной добыче на удивление мягко. В смысле: не убивали тех, кто бросил оружие, а раненых вроде меня даже и не били.

– и-и-и-голодная-я-несчастная-я-я-я…

– Да пристрелите же эту шавку! – взмолился кто-то в соседней яме. – Сил уж больше нет.

Три предыдущие мольбы аналогичного содержания часовой оставил без внимания, но в этот раз он снизошел до ответа.

– Слюшать не мешай, ага! Такой мелодичный завываний…

– Что?! А-у-у-о! О-о-о!

Судя по донесшимся звукам, тролль отстаивал свои музыкальные предпочтения тупым концом копья или прикладом.

– Чертова нелюдь… – проворчала темнота справа от меня.

– Три «ха-ха», – тут же отозвался голосок слева. – Можно подумать, Шарго, в твоей кутузке всем постояльцам полагалось шелковое постельное белье и горячее трехразовое питание.

– Смейся-смейся, дарко, – процедил шериф. – Пока можешь. Посмотрим, как ты будешь смеяться завтра на рассвете. Зеленошкурые любят извлекать из своих жертв… разные звуки.

– А ты, конечно, как истинный джентльмен, пропустишь даму вперед?

Я поежился. Пожалуй, вторым после холода неудобством ямы был именно подбор соседей. Конечно, глупо было бы надеяться, что тролли выроют для меня отдельную нору, но этому обществу я бы предпочел даже Толстяка.

По крайней мере, нас разделяла плетенка из довольно толстых прутьев. Она, а также бродивший вокруг ямы любитель заунывных мелодий внушали надежду, что хотя бы до утра я доживу.

Если, конечно, сами тролли не имеют на этот счет иное мнение, ехидно напомнил внутренний голос. Слышишь бум-бум-бум? Еще один тролль идет сюда – и вряд ли он собрался пожелать всем приятных снов.

– Трой велел: начинать.

– А с которого? – поинтересовался часовой.

– Не сказал.

– Затык…

– Затык, – согласился второй тролль. – Выбрать надо…

Тролли на некоторое время замолкли, а затем вдруг принялись издавать странные скрипящие звуки – словно кто-то раскрутил сто лет как несмазанный ворот.

– Не знаешь, которого барана выбрать… – выдавил сквозь скрипы часовой.

– …бери самого жирного! – закончил второй тролль, наклоняясь над ямой. – Воистину мудрая пословица… у-ук!

– Чертовы зеленокожие ублюдки! – простонал шериф.

В первый миг я решил, что Шарго лишился руки. Но тут часовой сдвинулся на полшага, открыв этим путь для лунных лучей, и я разглядел предмет, который с очень озадаченным видом изучали оба тролля. Им оказался рукав куртки.

– Большой Медведь, твоя порой бывает неуклюжее человека, – укоризненно сказал часовой. – Я хотел эта одежда своему младшему дарить.

– Прости моя… – покаянно вздохнул Большой Медведь. – Моя не хотел, чесна-чесна…

– Смотри, как нада.

Часовой положил ружье, наклонился, схватил шерифа за шиворот – оставшаяся часть куртки при этом протестующее заскрипела – и выдернул его из ямы.

– Учися…

Билл Шарго дернул плечом и откашлялся.

– Удачи вы двое мне, конечно, не пожелаете, – произнес он. Обращаясь то ли к нам, то ли к троллям. – Да и черт с вами! Подавитесь!

Судя по последовавшему плевку, тирада шерифа предназначалась все-таки нам с Линдой.

– Шагай-шагай, бледношкурый…

– Не трогай, тварь! Сам пойду…

Как и следовало ждать, подобная «просьба» возымела строго противоположное действие – тролль, размахнувшись, отвесил шерифу «шлепок» по заду, после которого Шарго взлетел вверх и скрылся из доступного мне поля зрения. Парой секунд позже раздался громкий треск и настоящий взрыв ругани, причем ругались минимум пятеро – сам шериф и те, в чью яму он так «удачно» приземлился.

– Билли, как всегда, в своем репертуаре, – негромко хихикнули слева. – Надеюсь, в картах ему повезет не больше.

– В картах? – удивился я.

– Конечно. – Судя по тону, дарко была удивлена моим незнанием ничуть не меньше. – Это все знают…

– Вычти из этих всех меня.

– Покер. Боевой вождь троллей Трой всегда играет с пленными несколько партий в покер. Выигравший получает жизнь и свободу, сыгравший вничью – быструю и легкую смерть.

– И как, многим посчастливилось?

– Я слышала о пятерых. Сколько было проигравших, известно Трою да чертям в вашей преисподней. Факт, что тролль великолепно играет в покер, – добавила Сальватано и, помолчав, спросила: – Хочешь сказать, не знал этого?

– Нет, откуда. Я же новичок в Пограничье.

– Тогда почему ты сдался, а не пустил себе пулю в лоб? Или ты не знал и того, что делают зеленые с попавшими к ним в лапы?!

Честный ответ на этот вопрос звучал как: «все сдались, и я за ними». Однако выставлять себя таким глупцом не хотелось. Даже когда твой собеседник имеет очень мало шансов увидеть следующий закат. Как, впрочем, и ты сам.

– Знал, конечно. Но церковь запрещает самоубийство…

По ту сторону решетки тихо фыркнули.

– Когда дело касается зеленых, об этой заповеди даже священники забывают. Или ты из этих… святых подвижников, что стараются быть праведнее самого папы римского, а револьвер – так, для красоты носишь?

– Вот еще, скажешь… я – простой парень из Кентукки, только и всего. Просто… я подумал – пока живешь, надежда всегда остается. А для покойника уже все кончено. Где-то так.

– Чувствуется, у тебя мало знакомых некромантов, – заметила дарко. – А не то бы ты пел совсем другие песни.

– С пением у меня всегда было неважно. Даже в церковный хор не взяли.

– В остальном ты был сущим пай-мальчиком? – Бледное пятно за решеткой придвинулось ближе. – Маленький провинциальный городок, где все знают друг друга, воскресная школа, проповеди, на которых так скучно и тянет в сон…

– Ты так говоришь, будто сама росла в таком городке…

– Говорю, потому что у меня не было такого детства, – сухо произнесла Линда. – И не могло быть.

«Ну попробуй, – вспомнил я слова Толстяка, – вообразить себя негром, нет, лучше негритянкой».

Наверное, вообразить детство темного эльфа не стоит даже пытаться. Если оно у них вообще бывает.

– и-и-и-голодная-я-несчастная-я-я-я…

Костлявая гончая выла очень старательно – словно тролли пообещали ей полтуши бизона за хороший концерт.

– Боишься?

– А?

– Я спросила: «ты боишься?» – повторила дарко.

– Боюсь?! Ну… да… наверно.

– Неплохо сказано для постояльца троллиного погреба. «Да, наверно».

– А-а… к чему был вопрос?

– У меня хорошее обоняние.

– По мне, так ты просто красавица, – сказал я, ничуть не кривя душой. – В самом деле.

И мысленно добавил: красотой дикой кошки. Последние дни мне просто невероятно «везло» на таких женщин. Линда, Лисса, Венга… впрочем, вампирку я считал скорее девочкой – хоть и более опасной, чем остальных, вместе взятых. Тот еще набор. Будь я мормоном… остался бы холостяком. По крайней мере, пока не встречу простую, обычную женщину – без длинных или мохнатых ушей, отрастающих клыков, хвостов и прочего, не предусмотренного для дочерей Евы инвентаря.

– Обоняние, а не обаяние, Кейн. Или, говоря проще, чутье. Не такое хорошее, как у Марти или твоей подружки-оборотня, но заметно лучше среднего человеческого. А страх – он тоже имеет запах. Вот, к примеру, наш дружок шериф боялся. Хоть и не показывал виду, но внутри трясся мелкой дрожью, всю яму своею трусостью провонял. Ты же… – Сальватано усмехнулась, – последний раз мылся два или три дня назад, но вот страхом не пахнешь, разве что самую малость. А ведь по всем канонам должен был бы сейчас умирать от ужаса.

– А чем пахнешь ты?

Вопрос я задал, почти не задумавшись, – вернее, задумался в тот момент я совсем над другим.

– «Сон королевы» от мсье Кудрея.

– Это заклинание такое?

– Можно сказать и так… ведь понятие «парижский парфюм» тебе тоже незнакомо?

– Не знаю насчет парижского, – буркнул я, – а кельнской водичкой наш цирюльник, мистер Фарбух, благоухал с утра до вечера. Так что после полудня к нему разве что проезжие заходили, а горожане – ни ногой.

* * *

– Насчет страха… – нарушил я тишину. – Думаю, тут дело в том, что я устал бояться. Просто перегорел. А видела бы ты меня, когда я только сошел с поезда… тогда-то страхом наверняка несло за милю. Ну и любопытством – башкой я вертел по сторонам так, что ветер поднимался. Как же иначе – это ведь Пограничье, то самое… с орками, гоблинами, Дикой Магией.

– Романтический флёр.

– Вроде того… – еле слышно пробормотал я. – Так вот, весь первый день я мотал головой так, что к вечеру шею стер о воротник. На второй день уже поменьше. А потом все как-то пошло-позацеплялось одно за другим. Я ведь не просто поглазеть сюда приехал, мисс… Линда. Мне брата найти надо.

– Брата?

– Ну да. Кристофер Ханко – может, слыхала о таком?

– Может, и слышала. Кристофер – не самое редкое имя для человека. Только в Пограничье я знаю дюжину лично, а с чужих слов – еще полсотни. Хотя… – дарко на миг замолчала. – На юго-востоке один Кристофер, проводник… мы с ним пересекались два или три раза, мельком… и он чем-то похож на тебя. Только выглядит старше и глаза не синие, а серые.

– Это не мой брат, – вздохнул я. – Крис был кареглазым.

– И ты его так любишь, что поехал за ним в Пограничье?

– Ну… по правде говоря, для меня это был повод выбраться в большой мир. Хоть краем глаза… и потом, дома никто и не предполагал, что Пограничье – это настолько большая штука. То есть, конечно, мы понимали, что там не один крохотный городок, где все друг друга знают, но…

– Но в глубине души считали, что так оно и есть.

– Наверно… оттуда-то все выглядело проще: приехал, поспрашивал, нашел. Узнай мама, что я забрался в Пограничье так далеко, не говоря уж про Запретные Земли… ох, надеюсь, она этого не узнает, а иначе у меня будут ба-альшие неприятности.

– Больше, чем сейчас?

– А… да, сидя в яме у троллей, звучит глупо. Так вот, – вспомнил я, с чего начался разговор, – насчет страха. Я в первые дни был точно кролик, весь на нервах. А потом… ну да, здесь встречаются гоблины и орки, а в салунах не только пьют и бьют морды, а еще и стреляют иногда. Но если брать в общем – здесь просто живут люди.

– Кажется, – медленно произнесла дарко, – я понимаю, что ты пытаешься сказать.

– В таком случае ты больше меня понимаешь, – вздохнул я, – потому как у меня мысли путаются, словно клубок ниток, с которым котёнок начал играть.

– Это вторая причина твоей не-боязни. Ты просто слишком юн…

– …и глуп?

– Нет, дело вовсе не в глупости. Просто, когда молод, очень сложно представить собственную смерть. Что все останется таким же – поля и горы, деревья и трава… зима будет сменяться летом… но только без тебя.

– Говоришь, будто тебе самой уже пара с хвостиком веков. Разве мет… вы же не живете так долго?

– Мы, метисы, живем по-разному. Межрасовое… скрещивание, это всегда лотерея, никто не может заранее сказать, что именно унаследует ребенок от каждого из родителей. Я понятия не имею, сколько мне отпущено… и никогда особо не задумывалась над этим. Вроде бы старею чуть помедленней… но убедиться в этом теперь вряд ли получится.

Линда замолчала, и уже через минуту я вдруг почувствовал, что ненавижу эту вязкую, давящую тишину. Когда слышишь лишь свое дыхание… и ничего больше. Даже гончая перестала выть, и шаги часового больше не доносятся сверху. Только вдох, выдох… и назойливый стук молоточков по вискам. Еще минута и больше не выдержу, понял я, заору так, что на небесах слышно будет!

– Вот ведь скотство! – Сальватано коротко хохотнула. – Последняя, может быть, ночка в моей жизни, рядом, в двух шагах – симпатичный мне парень… и решетка между нами! Прямо как в исповедальне… да и то – ты даже не священник!

– А тебе что, хочется исповедаться?

– Значительно меньше, чем заняться, – слово, которое дарко произнесла следующим, было из гоблинского жаргона, но я знал его, как и любой мальчишка. И очень понадеялся, что темнота скроет румянец. – Но… ты прав – от исповеди я тоже бы не отказалась. В первый раз… с тех пор, как мне исполнилось тринадцать.

– Ну… ты можешь попробовать… хоть как-нибудь…

– Кейн! Через эти прутья ты даже мизинец не просунешь! И потом, если ты еще не заметил, у меня руки за спиной связаны.

– Кхм… я вообще-то про исповедь.

– Ллос… ты серьезно? Зачем это тебе? Хочешь заполучить кошмары на остаток ночи?

– Просто…

…хочу слышать чей-то голос. Вот и все. Черт, сейчас бы я согласился даже на Толстяка с его «обеденными» байками.

– …просто интересно. Не каждый день выпадает принять исповедь темного эльфа.

– Это уж точно.

Дарко вновь смолкла и лишь через два десятка бесконечных минут заговорила вновь, тихим, бесцветным голосом, живо напомнившим о Венге, – так, что даже по плечам холодок прошел.

– Про мать я не знаю ничего. Ни лица, ни имени, кем она была, как и где они встретились… пустота. Отец никогда не говорил со мной про неё, в доме не было ни одного её портрета. Слуги тоже не могли ничего рассказать – что бы между ними ни было, это случилось не в поместье. Молодой лорд отправился в путешествие, а через год после его возвращения у входа в особняк нашли корзинку.

– И в ней – тебя?

– Нет, всего лишь карту острова, где зарыт сундук, – насмешливо произнесла Линда. – Меня, конечно. Странная вещь, – добавила она уже более спокойным тоном, – я не могу помнить это, слишком уж была крохотной. Но мне часто снился один и тот же сон: наш старый парк, окутанный туманом, сквозь него видны голые ветви деревьев… потом проступают стены, парадный вход… и черная рука опускает на ступеньки крыльца корзинку, стучит – а затем отступает назад, в туман. Из-за двери слышно кряхтение, скрежет, дверь открывается, и старый Джейкоб, привратник, подняв лампу, вглядывается в туман.

Сальватано вздохнула.