Текст книги ""Фантастика 2023-160". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Андрей Уланов

– Лихо! – восхищенно присвистнула Эрика. – Нет, в самом деле... Вы в самом деле собрались в погоню за черным магом? Ох-хо-хо... а если гнаться придется долго?

– Хоть до Края Света, – решительно произнес Крис.

Край света, Командоры, остров Медный, Бренда Ханко.

 
Где хмурое море ползет в залив меж береговых кряжей,
Где бродит голубой песец, там матки ведут голышей.
Ярясь от похоти, секачи ревут до сентября,
А после неведомой тропой уходят опять в моря.
Скалы голы, звери черны, льдом покрылась мель,
И пазори играют в ночи, пока шумит метель.
Ломая айсберги, лед круша, слышит угрюмый бог,
Как плачет лис и северный вихрь трубит в свой снежный рог.
 

– Думаешь, это его работа? – спросила я.

– Почти наверняка, – кивнула сестра. – Хотя... эй, шкип, как часто в здешних водах варится такой вот чертов кисель?

– Куда чаще, чем хотелось бы добрым морякам, мэм. – Двойной Джо, нахмурившись, всматривался в свинцовые клубы впереди. – Берингово и Охотское моря, мэм, – это котлы, которые помешивает сам черт. Туман, дождь да шквальный ветер с нежданной стороны – вот его любимые блюда, и одному ему ведомо, сколько кораблей без следа сгинули в здешних водах.

– Справа скалы, – сказал Крис.

– Да, сэр, я тоже слышу плеск. Не волнуйтесь, в залив мы войдем. Я больше опасаюсь не скал, а людей, которые нас там встретят.

– Это правильно, – кивнул муж. – Камни пока еще не научились стрелять.

– Выстрелов не слышно уж больше пяти минут, – сказала Эрика. – Может, они...

– Смотрите!

Может, это был шальной порыв ветра, а может, неведомый режиссер, командовавший постановкой финальной части трагедии, распорядился приподнять занавес, но туман вдруг раздвинулся, и все, кто стоял на борту «Балтики», – кроме Криса – увидели две шхуны, лежащие в дрейфе в полусотне ярдов друг от друга.

– Вот они, – бледнея, прошептал Двойной Джо. – «Сполох» и «Штральзунд». Я сам видел, как старый Рубен Пэн белил свою шхуну... и фальшивая труба из брезента – его любимая уловка. Но где же они все? Эй! – вскинув ладони ко рту, заорал он прежде, чем кто-либо из нас успел остановить его. – Есть кто на борту?!

– Тех, кого вы зовете, уже нет здесь, – неожиданно сказала Эрика. – Никого.

– Проклятье, где же они?

– В аду.

– Не все, – возразил Крис. – Слышите хрип? Там, на шхуне, что справа, кто-то еще не отчалил в последний путь.

– Право руля! – обернувшись, рявкнул Двойной Джо. – Держи так, чтоб пройти впритирку со «Штральзундом»!

– Понял, кэп.

Борт белой шхуны топорщился рваными клыками щепы – патронов здесь не жалел никто. За бортом же...

За бортом на красных досках палубы желтели россыпи гильз вокруг мертвецов. Лишь один – старик в черной куртке, с когда-то белой, а сейчас наполовину багровой бородой – не валялся недвижным телом на палубе, а сидел, привалившись спиной к фок-мачте. Именно он, заслышав торопливый грохот сапог, открыл глаза.

– А-а, Двойной Джо! Ты успел как раз вовремя, чертов пройдоха... Мы со «Сполохом» оставили тебе богатое наследство. Пятнадцать тысяч отменных шкур – ей-ей, хороший куш...

– Пэн! – махом перелетев через борт, шкипер бросился к умирающему. – Рубен Пэн! Какого дьявола вы устроили здесь?

– Это все он... – Старик закашлялся, обдав палубу веером розовой пены. – Том Холл. Мы должны были делить шкуры на всех – но у Тома оказался свой расчет...

– Где он? – ухватив старика за плечо, Малыш встряхнул его так, что на миг я испугалась. – Сейчас этот полутруп окончательно испустит дух, и мы уже ничего не узнаем. – Где он? Говори же!

– Уплыл. – Рубен Пэн снова закашлялся, но на этот раз легочная кровь лишь вспузырилась на губах. – Я слышал плеск весел, когда он греб к берегу.

– К берегу? Не в море?

– До Беринга добрых тридцать миль, мэм. Ни один безумец не рискнет плыть в одиночку через пролив.

– Тот, за кем гонимся мы, – хуже, чем просто безумец!

– Он. Поплыл. К берегу, – четко выговорил старик – и обмяк, свесив голову набок.

– Что ж, – выпрямившись, Уин старательно отер ладонь о полу куртки. – Значит, мы наконец загнали зверя в угол. Готовьте шлюпку, шкип.

– Смотрите! – Тоскливое отчаяние в голосе Эрики заставило меня резко дернуться, прежде чем я поняла, на что именно указывает ее рука. – Туман возвращается!

– Ффад мзарги!

Туман возвращался. Рваной стеной он тянулся от берега, грязным саваном накрывая черные скалы и стальную мешанину волн.

– Не к добру, ох не к добру эта дрянь, – Двойной Джо размашисто перекрестился и сплюнул за борт. – Чертово варево! Густой, хоть половником черпай. Не то что мушку – затвора у ружья не разглядишь.

– Да будет вам дрожать, шкип, – Уин в третий, по-моему, раз за последний час выщелкнул обойму из пистолета и, пристально изучив первый в ней патрон, вщелкнул обратно. – Мы помним уговор. Ваша работа – доставить нас к этому типу, Тому Холлу. Свезите нас на берег и считайте, что свою часть договора вы исполнили.

– Я, мистер гном, дрожать не привык, – набычившись, произнес капитан «Балтики». – Но здесь, в тумане... среди мертвецов, с каждым из которых я, бывало, хлестал виски и ром... здесь ваши слова, что Том Холл нынче вовсе не мой заклятый враг на лове и добрый собутыльник в кабаке, а черная тварь с душой акулы, весят куда больше, чем на рейде Иеддо. Драться же с колдуном...

– Драться с колдуном, Джо, – решительно сказала я, – будут те, кто знает, как в этой драке взять верх.

Туман уже почти коснулся борта «Штральзунда». Двойной Джо долго и пристально смотрел мне в лицо, напрягся, словно готовясь рывком выжать неподъемный вес, затем лицо его странно исказилось.

– Шлюпку на воду! – резко отвернувшись, проорал он. – Живее, сучьи дети!

– Крис, – повернулась я к мужу, – думаю, тебе....

– Ну уж нет, – решительно возразил Крис. – Если я на что-то и способен, так это здесь и сейчас, в этом чертовом тумане. Здесь я буду на равных – слепой среди слепых.

Берег в тумане, Крис Ханко.

Забавно, сколько я в Пограничье положил сил, дабы научиться полагаться не только лишь на зрение, но вот пока этого самого зрения не лишился, о большей части своих не-глядельных способностей и не подозревал. А меж тем слух, чутье и эти... как их... тактильные ощущения могут рассказать о-очень много. Главное – суметь к ним прислушаться.

И не забывать, что туман путает звуки.

– Амулет сдох.

– Как? – Лязг металла о камень, шуршание... кто-то очень быстро машет руками... кто-то поскользнувшийся и отчаянно пытающийся удержать равновесие. – Опять?

– Нет. Просто Рогген очень близко, а этот туман порожден его магией. Вот амулет и скачет, словно пьяная блоха. Единственно, что могу сказать: Рогген направился скорее на север, чем на юг.

– Ну что, – скрип потертой кожи, тугой щелчок. Эрика вытянула из кобуры и взвела курок своего «бизона». У Бренды курок чуть мягче, и потом, на рукаве Бренды только что едва слышно звякнула заклепка... звякнула о вороненый ствол «винчестера». – Как будем охотиться?

– Так, чтобы самим не превратиться в дичь, – Малыш явно не в духе, иначе с чего бы бережливому полукровке пинать башмаком ни в чем не повинные камни?

– Я серьезно.

– Я, гоблин меня дери, тоже серьезен! Долбаная белая муть... Рогген вызвал ее, укрылся и ждет... пока стадо мумаков, возомнивших себя охотниками на дракона, притопает к нему на обед.

Влажный шлепок о камень рядом с местом, где стоит Малыш. Капля дождя? Многовато для капли...

– Хорош плеваться, партнер, – сказал я. – Дромадера тебе все равно не перещеголять. Есть идеи – выкладывай!

– Я, – дыхание полукровки было каким-то неровным, сбитым, – предлагаю разделиться.

– Отличная идея, нечего сказать, – фыркнула Эрика. – Долго думал? Разделиться... чтобы Рогген перещелкал нас поодиночке?

– И потом, – добавила Бренда, – если мы разделимся, как отличим потом друга от врага? Окликать? А у Роггена такой проблемы не будет, он один, и колебаться ему не придется.

– А вот мне, – задумчиво сказал я, – идея Уина нравится.

– Чем, интересно?

– Вчетверо больше шансов.

– Наткнуться на Роггена и сдохнуть от его руки?

– Нет. Подобраться незаметно. Уж поверьте, если я в чем и уверен, так это в том, что четверо шумят куда сильнее одного!

– Не знаю, не знаю, – Эрика иногда очень забавно начинает тоненько так посвистывать носом. Виу-фють, виу-фють... – Мне эта идея кажется просто идиотской.

– Мне... – вот у Бренды голос уже был не просто неровный, как у Малыша. Он ломался, плыл – начинало сказываться действие принятых ею «охотничьих» эликсиров. Интересно, как они с Эрикой могут пить эту гадость? Меня от одного запаха чуть наизнанку не вывернуло. – Мне эта мысль тоже не очень нравится. Хотя... возможно, рациональное зерно в ней и есть.

– Какое же?

– Мы – р-разные, – скрипуче произнесла моя жена, замолчала и на следующие полминуты словно бы выпала из мира – для меня. Не шевелилась, не дышала... затем она заговорила вновь – короткими фразами, медленно, старательно проговаривая каждое слово. – Вместе действовать. Не приучены. Не умеем. Умеем – разно. Получится – плохо.

– Но мы-то с тобой умеем играть в команде. – На Эрику, похоже, эликсиры еще не начали оказывать действие. Впрочем, орк разберет эти ведьмачьи штучки, – может, у них действие с сугубо индивидуальными внешними проявлениями.

– Мы – да. Они – нет.

– Все проще, – неожиданно спокойным тоном произнес Малыш Уин. – Действуем так: Крис идет вдоль этого берега. Я пересекаю эту возомнившую себя островом соплю и тоже двигаюсь по бережку. Ну а вы, мисс и миссис, стараетесь держаться подальше от шума прибоя.

– И так, пока мы не наткнемся друг на друга на дальнем мысе?

Легкое, едва различимое шуршание – кажется, это Малыш пожал плечами.

– Не думаю, что Рогген предоставит нам такую возможность.

– Ид'я – дур'цк'я, – теперь Бренда не столько выговаривала слова, сколько отстукивала зубами. – Л'чшей – н'т. Н'до идти!

– С одной только поправкой, – добавил я.

– Что еще?

– Я пойду в глубину острова. И, – я предупреждающе поднял руку, – это не обсуждается.

– А все-таки?

– Все-таки, – улыбнулся я, – даже с учетом действия ваших эликсиров я слышу шум прибоя лучше всех остальных.

Несколькими милями севернее, Бухта Смерти, Бренда Ханко.

Бухта была наполнена смертью. Вся, от берега до берега. А еще – отчаянием, яростью, гневом... И ненавистью.

– Ты понимаешь, что это за место? – тихо прошептала сестра.

Я молча кивнула.

Бойня. Здесь забивали котиков – из года в год, тысячу за тысячей. И ручьи крови стекали вниз, к берегу, и алая пена прибоя кипела вокруг багровых камней. Их шкуры шли на шубы китайским мандаринам или скороспелым богачам-янки... а порой и горели в печи, когда русские купцы не желали сбрасывать цену на свой товар. А духи этих котиков остались здесь... все еще здесь.

– Бренда... а если... ты сможешь позвать их?

– Не знаю, – прошептала я. – Не знаю, сестренка. То, чему я научилась в Мексике... здесь чужая земля и чужие боги.

– Но ты можешь попробовать...

– Сестренка... игра с духами не то дело, где можно пробовать.

Проклятый туман...

Где-то в тумане, Крис Ханко.

Сначала я не думал ни о чем. Просто крался сквозь туман, осторожно щупая револьверным стволом воздух перед собой. Неслышимой, бесплотной тенью струился он среди камней – это про меня. С неслышимостью, как я очень надеялся, дела у меня обстояли лучше, чем с бесплотностью.

Сначала я не думал ни о чем. Потом мысли все же начали появляться... мелкие, назойливые словно мухи – сколько ни отмахивайся, вьются и вьются.

Пришлось их ду-у-умать.

Самый громкий орган у человека – это сердце. Вы не поверите, с каким оглушительным грохотом оно умеет биться о грудную клетку. Бум-бум-бум-бум. И ведь никак не заглушить. Ну... почти никак.

Может, все-таки стоило выпить ту дрянь из флакончика? Пока давали...

И-эх! Кто бы поменялся сейчас со мной – одну руку на один глаз! Для револьвера вполне достаточно и правой, а вот глаз... Сколько ни тверди сам себе, что этот щедро напоенный влагой воздух – туман, густой, непроглядный, будь ты хоть о восьми глазах, дальше носа ничего не разглядишь... а мыслишка все равно грызет, не уходит.

Глаза, глаза, полцарства за глаза! Ну или хотя бы за один. А уж насчет полцарства я расстараюсь! Что, никому полцарства не нужно? Совсем никому?

И орк с вами! Не больно-то и хотелось отдавать.

Темнота. Темнота впереди, темнота вокруг. Где-то там, в этой тьме, притаился Рогген, тоже Темный. Совсем Темный... черный. Черный маг. Эх, надо было звать да Косту на помощь! Бренда не позволила. Зря. Колдун колдуну, может, глаза и не вырвет, зато вот подтолкнуть падающего коллегу... хорошо оструганным колом... чуть ниже спины – таких прецедентов в истории зафиксировано множество. А Рогген сейчас падающий, точнее, уже упавший так, что дальше почти и некуда. Замок, слуги, библиотека заклинаний, амулеты и, главное, Источник – всего этого он лишился, сумев выскочить из-под удара в самый последний миг, в исподнем, как сказали бы про человека. И сейчас он слаб, очень слаб, силы его хватает лишь на дешевые фокусы вроде натягивания личины убитого им шкипера браконьерской шхуны или вот этого тумана. Да и то не без подготовки, а быстрые боевые спеллы он кастовать не может.

По крайней мере, я на это очень сильно надеюсь!

Еще – на то, что слух меня не подведет и рука не дрогнет. И все пули из барабана «дракона» не пройдут мимо цели.

И сумеют эту самую цель успокоить на веки веков.

Потому как, если эти надежды не сбудутся....

Так... так дело не пойдет. Потому как, если у оптимиста какие-то шансы наличествуют, то пессимист из меня сейчас выйдет... спокойно, Крис, спокойно. Попробуй думать позитивно. Переубеди себя!

Итак, я – великий, могучий и вонючий уро... тьфу, то есть герой. Я – герой! Всех убью, покалечу, один останусь, а со мной никто ничего поделать не сможет. Ни сто орков, ни тыща гоблов, ни Рогген... ни даже эти долбаные скользкие камн...

Вскинуть руку я успел – а зря. Потому что, если при падении под вашим локтем оказывается камень, становится не просто больно, а очень, очень больно.

Впрочем, боль была недолгой – следом за локтем о камень стукнулась голова.

Край Света, Бренда Ханко.

Один выстрел. У меня будет только один выстрел.

Из тумана донесся приглушенный стук. Камень о камень, а должно бы – сталь или дерево приклада. Неужели тот, за кем я охочусь, и впрямь думает, будто меня можно купить на брошенный в сторону булыжник? Что ж... если так, то в эту игру можно играть и вдвоем.

Я навскидку пальнула из левого ствола и, не дожидаясь, пока отвизжит разлетающаяся по камням картечь, упала, перекатилась...

Тяжелый жакан – не птичьей дробью котиков бьют! – с надрывным свистом рассек туман в футе надо мной. Приклад в плечо, дыхание затаить – и между двумя ударами сердца я послала свою пулю туда, чуть пониже мелькнувшей сквозь белую муть вспышки.

И не услышала визга рикошета. Зато тремя мгновениями позже раздался другой звук. Металл о камень – так звенит ружье, когда его роняют враз ослабевшие руки.

А еще миг спустя туман пропал. В разрыв туч брызнуло солнце, и я вновь услышала крики чаек над волнами и рев котиков на скалах.

И увидела Роггена в полусотне футов впереди.

Он стоял на коленях, прижав руки к животу. Пальцы были сплошь окрашены темно-багровым, и черное, влажно поблескивающее пятно на одежде становилось все больше... а потом, клянусь Господом, я четко услышала кап-кап-кап, когда стекающие с ладоней бусины начали разбиваться о камни внизу.

– Нет! – слетел хрип с побелевших губ. – Ты не можешь... вот так, просто... смерть...

Я медленно опустила ружье.

– Смерть уже устала ждать тебя, Рогген.

– Ты... – снова прохрипел он, а затем уставился на что-то за моей спиной, и лицо его при этом исказилось так, что я едва не отвела взгляд в сторону, – такой ужас и на посмертных масках встретишь нечасто.

– Не-ет!

Забыв о ране, Рогген вскинул руки, словно надеясь стеной окровавленных ладоней отгородиться от надвигающегося на него кошмара. Солнце светило по-прежнему ярко, и на полмили вокруг нас на камнях не было видно ничего, кроме пятен лишайника, – но я ясно почувствовала, как что-то слегка задело мою ногу... коснулось опущенной руки... теплое и мягкое... как мех новорожденного котика, из которого так любят шить шубы для удачливых дельцов.

– А-а-а-а!

Я выронила ружье и что было сил зажала уши.

В этом вопле уже не было ничего человеческого. Звериного, пожалуй, тоже. А легкие, способные длить его столько, подошли бы скорее киту.

– Да сдохни же ты, наконец! – заорала я, отчетливо понимая, что мой голос сейчас слышен не более, чем писк младенца на фоне пароходного гудка. – У-умри-и-и!

И наступившая в следующий миг тишина показалась мне оглушительной.

ЭПИЛОГ

Остров Медный, Крис Ханко.

– Серый песок, стальные волны и белый корвет, легший в дрейф, – нараспев продекламировал я. – И шлюпка ныряет среди валов, как... как... черт, рифму не подобрать...

– Похоже, – ехидно заметил Малыш Уин, – удар головой о валун хоть и пошел на пользу твоему зрению, но не сделал из тебя поэта, Крис.

– На самом деле и я вижу пока не так уж хорошо, – осторожно касаясь подсохшей корки на виске, признался я. – Корвет для меня – большое белое пятно, а о шлюпке и вовсе догадываюсь лишь по плеску весел. Но, как ни странно, чертов камень и впрямь пошел мне на пользу – зрение стало возвращаться быстрее.

– Раны победителей заживают быстро.

– Ну да, мы же победили, – зло сказал я. – Все, как всегда. Как всегда, подлый и мерзкий злодей сражен благородным героем... правда, на этот раз с полом героя вышла осечка, да и с благородным происхождением у моей жены как-то не очень. Как и всегда, за его смерть заплатили своими жизнями те, кто совсем не прочь был бы пожить еще. И, наконец, как всегда, спасенному в очередной раз миру глубоко плевать на своих спасителей – он о них и знать не желает. Кто на самом деле дрался на скользких от крови стенах фортов Таку, отчего взлетел на воздух крейсер на рейде... тысячи патентованных лжецов расскажут об этом куда лучше нас. Правду напишет лишь Николай в докладе своему санкт-петербургскому начальству. Для остальных же наш бой так и останется, – я не смог сдержать кривой ухмылки, – стычкой браконьеров. В каком-то смысле так будет даже справедливо – чем драка за господство над миром отличается от драки за несколько тысяч вонючих шкур?

– Масштабами.

– Разве что. А знаешь, Малыш, что самое паскудное? Я так и не могу толком ответить себе на один вопрос. Вот мы сидим тут с тобой... полтора чертовых победителя... а какого орка оно нам сдалось? Победа со вкусом полынной настойки... ты знаешь ответ, партнер?

– Если, – медленно сказал гном, – я скажу, что все это было ради пары гербовых бумажек с красивой надписью «концессия от королевства Гавайи», это ведь будет ложью? Верно, партнер? Просто вы пришли на помощь другу... ну а я... знаешь, Крис, а ведь я скажу, что дрался за свой дом. Пусть этот дом всего лишь бамбуковая хибара на забытом даже местными божками островке – у меня нет другого. Можешь смеяться..

– Не буду. У меня нет и такого. Мой дом – там, где я... и Бренда. И вообще, Малыш, знаешь, о чем я начинаю подумывать все чаще? Существам, мнящим себя разумными, стоило бы почаще оглядываться назад, на зверей. Они дерутся насмерть лишь за себя и свою семью, а не за абстрактные высокие идеи.

– И за свободу.

– Но не за идею свободы для всех, – резко возразил я. – Лиса не будет грызться с дворовым псом за свободу куриц из курятника!

– Зато муравьи порой устраивают войны между муравейниками.

– Неудачный пример. Муравьи иначе устроены.

Малыш усмехнулся.

– Люди, эльфы и гномы тоже устроены иначе, чем звери, – сказал он.

– Значит, и мой пример неудачный. Я просто хотел сказать...

– Пожалуй, я понял, что ты хотел сказать, Кристофер, – перебил меня гном. – И, пожалуй что, – добавил он после короткой паузы, – я склонен согласиться с тобой.

ПРИМЕЧАНИЯ

План действий командования союзных сил по атаке фортов Таку на случай отказа китайцев в сдаче фортов[240]240
  В Нашем Мире этот план был принят и успешно реализован в июне 1900 года.


[Закрыть].

1) Перед боем все лодки занимают диспозицию № 1 (план № 2).

2) С началом боя весь огонь лодок сосредоточивается на форте № 4, дабы подготовить огнем атаку этого форта десантами. Из тех орудий, которые в силу своих углов обстрела не будут в состоянии стрелять по этому форту, – открыть огонь по тому из южных фортов, который будет наиболее надоедать своим огнем.

3) Первым атакуется десантами форт № 4.

4) Когда десанты будут подходить к форту № 4, огонь всех лодок перевести на форт № 1.

5) По взятии форта № 4 лодки приготовляются сняться с якоря, затем по взятии и форта № 1 занимают диспозицию № 2.

6) По взятии форта № 1 из уцелевших орудий последнего открыть огонь по форту № 2, на котором сосредоточить и огонь всех лодок.

7) По взятии фортов № 4 и № 1 десанты, поддерживаемые огнем лодок, переправляются на другую сторону реки и атакуют форт № 2, а затем и форт № 3.

Вышеприведенный план был построен на следующих соображениях:

1) Диспозиция № 1, которую должны были занять лодки перед началом боя, имела следующие несомненные выгоды:

а) занимая эту диспозицию, лодки находились в тылу фортов № 1, № 2, № 3 и № 5, что давало им возможность обстреливать эти форты с самой невыгодной для них (фортов) стороны. Она давала возможность лодкам производить своими выстрелами взрывы пороховых и патронных погребов, что при атаке с фронта было бы совершенно немыслимо.

б) При расположении лодок согласно этой диспозиции форты могли располагать для стрельбы по лодкам меньшим числом орудий, чем при каком-либо ином положении лодок в реке. Исключение в этом отношении представляла диспозиция № 2, но при начале боя занять ее было бы крайне опасно, так как лодки находились бы под самыми дулами орудий фортов № 4 и № 1.

в) При этой диспозиции расстояния до ближайшего форта, не говоря уже о дальнейшем, были таковы, что являлось полное основание рассчитывать, что снаряды большинства орудий лодок при перелете их через тыловой бруствер, который ниже лицевого, будут разрываться внутри фортов, чем достигнутся взрывы пороховых и патронных погребов, которые, как было известно, на китайских фортах вовсе не были прикрыты с тыла. Кроме того, этим же достигалось наилучшее действие снарядов против гарнизона фортов.

Обеспечивать себе подобное действие снарядов было весьма важно еще и в том отношении, что бой мог начаться еще до рассвета, как это и случилось, и тогда рассчитывать на подбитие орудий, стоящих на кавальерах, которые наиболее были опасны лодкам, не представлялось возможным.

С рассветом же огонь предполагалось направить главным образом на эти орудия, которые с тыла фортов днем представляли собою превосходную цель, а расстояния до них при этой диспозиции позволяли очень скоро пристреляться к ним, тем более что по плану атаки лодки должны были стоять на якоре.

2) Значение сосредоточения огня последовательно на каждый форт, а не разбрасывание его по всем фортам одновременно – ясно само собою.

3) Атаковать форт № 4 первым было решено по следующим причинам:

а) Этот форт со всех сторон прикрыт сравнительно высоким бруствером при небольшом протяжении самого форта. Поэтому он представлял собой значительно большее сопротивление артиллерийскому огню лодок, чем прочие форты, – снаряды в большинстве случаев или попадали бы в его бруствер, или же перелетали бы вовсе через форт, не причиняя ему существенного вреда. Таким образом, этот форт хотя и был вооружен несколько слабее южных фортов, но по отношению действия по нему артиллерийского огня представлялся наиболее неуязвимым. Ввиду этого взять форт № 4 первым было весьма важно, так как по взятии его остались бы форты уже сравнительно слабее в смысле их уязвимости.

Подготовить же десантам атаку этого форта, не задаваясь целью разрушить его, для лодок представляло вполне выполнимую задачу, так как можно было смело рассчитывать, что сосредоточенный огонь скорострельной артиллерии всех лодок заставит китайцев укрыться за брустверами и тем самым если не совсем принудить замолчать ружейный огонь с брустверов по наступающему десанту, то во всяком случае – в значительной степени ослабить его.

б) Путь наступления десантов при атаке этого форта и при расположении лодок по диспозиции № 1 на всем своем протяжении лежал вне направления наших выстрелов, благодаря чему огонь по нему представлялось возможным не прекращать до того момента, пока десанты не подойдут почти вплотную к самому брустверу.

в) Двойной прикрытый путь от этого форта к форту № 1 позволял десантам по взятии форта № 4 двинуться на форт № 1, будучи закрытыми от огня южных фортов.

г) По взятии фортов № 4 и № 1 являлась возможность лодкам, приблизившись к ним, занять диспозицию № 2 и открыть огонь во фланг южных фортов, благодаря чему путь наступления десантов на южные форты опять оказался бы вне района наших выстрелов.

4) Выбор диспозиции № 2 обусловливался нижеследующими соображениями:

а) Заняв эту диспозицию, по взятии фортов № 4 и № 1 лодки могли сосредоточить свой огонь во фланг фортов № 2 и № 3 при сравнительно близком расстоянии до них, чем достигался крайний предел наименьшего числа орудий, могущих действовать с этих фортов по лодкам, так как в этом случае форт № 3 приходился почти на створ с фортом № 2, а кроме того, могущие действовать по лодкам орудия форта № 2 стали бы мешать друг другу.

б) Огонь лодок по фортам № 2 и № 3 должен быть наиболее действенным, так как в этом случае протяжение цели по направлению выстрелов – наибольшее и, кроме того, как было известно, форты эти лишены траверсов. Таким образом, план атаки фортов был построен при принятии за исходный пункт диспозиции № 1 как допускающей наибольшую возможность разность в выгоде положения лодок и фортов.

Затем взятие первым форта № 4 позволяло нашим десантам безопасно от неприятельского огня южных фортов подойти к форту № 1, взятие которого открывало доступ лодкам во фланг южных фортов, чем достигался максимум полезного действия огня лодок по этим фортам, и, кроме того, взятие этого форта давало возможность к сосредоточенному фланговому огню лодок по последним фортам добавить таковой же огонь из уцелевших орудий форта № 1. По занятии нашими десантами упомянутых выше фортов № 1 и № 4 оставались бы не занятыми еще южные форты № 2 и № 3, хотя и более сильные по артиллерийскому вооружению, но по занятии лодками диспозиции № 2 – наиболее слабые по силе своего огня по лодкам и наиболее уязвимые. Благодаря этому, можно было рассчитывать, что артиллерийский огонь лодок и форта № 1 под сравнительно уже слабым огнем южных фортов нанесет последним настолько серьезные повреждения и убыль в гарнизоне, что они не в состоянии уже будут выдержать атаки наших десантов.