Текст книги ""Фантастика 2023-160". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Андрей Уланов

Соавторы: Сергей Плотников,Андрей Бондаренко,Алексей Шмаков,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 222 (всего у книги 354 страниц)

– В носовом кубрике то же самое, – подходя к нам, сказал вексиль-шкипер.

– А в трюме?

– Груз. В основном кули с рисом. Я ничего не понимаю, – гном произнес, это почти жалобно. – Выглядит все так, словно...

– Словно что?

– Словно, едва начав обедать, они вдруг... пропали.

– Ну да, – кивнула я. – Мы с Уином уже поизощрялись в остроумии на предмет: какую хрень мог зарядить в качестве приправы местный кок.

– Что-то мне расхотелось обедать в здешнем ресторане, – пожаловался Крис. – Граф, не могли бы вы как-нибудь проверить эту посудину на предмет проклятья? Граф? Николай! Кто-нибудь видел, куда запропастился чертов вампир?

– Насчет проклятия можешь проконсультироваться у специалиста поближе, – фыркнула я. – И вердикт его будет отрицательным. Не знаю насколько по-особому выглядят морские проклятия, но пока ничего похожего на привычные следы мне в глаза не бросалось.

Насчет специалиста я, конечно, слегка приукрасила – хорошее современное проклятие гильдейского мастера я смогу распутать годков эдак за пять, Да и среди древних порой попадаются заковыристые штучки – хотя обычно мастера прошлого больше полагались на грубую силу, чем на тонкое плетение, среди них иногда встречались чертовски изобретательные типы, Рамон, помнится, рассказывал, что знаменитое заклятие неизвлекаемости, вплетаемое в текст основного заклинания, придумал еще какой-то египетский жрец. Сколько с тех пор народу сгинуло из-за этой придумки, даже думать не хочется.

– Ты – спец по проклятиям? – недоверчиво спросила Роника. – Вот уж никогда не подумала бы.

– Я спец широкого профиля, подруга. В Мексике среди охотников на вампиров ба-альшая конкуренция – а кушать-то хочется каждое утро. Вот и приходилось браться не только за ту работу, что черным по белому прописана в лицензии. И такое порой бывало... помню, в одной пещере, где древние майя...

– Расскажете в другой раз, миссис, – перебил Меня Викки. – Сейчас у нас есть дело поважнее.

– Какое?

– Догнать «Гордость Гномов», разумеется. Он скрылся из виду, но, может, его удастся разглядеть с мачты. И уж точно плот не может идти быстрее парусника.

– В самом деле, – Крис недоуменно оглянулся на стоящего рядом с ним Малыша. – Чего мы ждем? Вперед.

– Вперед – это ты, партнер, хорошо сказал, – Уин, задрав голову, с крайне сосредоточенным видом разглядывал паутину снастей. – Боюсь, однако, что выполнить это твое пожелание будет несколько сложнее.

– Почему?

– Кто поведет бриг, Крис ?

– Вообще-то, партнер, – растерянно сказал Крис, – до сих пор мне казалось, что из нас двоих моряк – ты.

– Ну а ты проводник, верно? А теперь скажи-ка, возьмешься ты провести меня по любимой Рысьевым Сибири... или по морийскому подземелью?

– Не уловил, к чему ты клонишь, партнер? – покачал головой Ханко. – Мы что, оказались в другом океане?

– Этот корабль – бриг! – Для вящей убедительности Малыш подкрепил свои слова, топнув по палубе. – Корабль с прямым парусным вооружением, водоизмещением тонн под триста. А я, да будет тебе известно, по большей части плавал на маленьких островных посудинах, редко когда переваливавших за полсотни!

– Начинаю понимать, – медленно произнес Крис. – Хочешь сказать... что мы влипли, да?

– Я бы сказал, что мы влипли по уши, – проворчал Малыш, – кабы это не было преуменьшением. Последний раз я плавал на таком корабле простым матросом, и было это тролль помнит когда. Допустим, что по неизъяснимой милости Подгорных Богов на разум мой снизойдет просветление – я вспомню названия хотя бы половины снастей, а назначении прочих смутно догадаюсь. Но! Скорее Тралла раздавит меня своей задницей, чем я сумею управиться с бригом в одиночку!

– Эй, полегче, – обиженно нахмурилась Роника, – ты нас безрукими числишь?

– Так вы и есть безрукие! – воскликнул полукровка. – Не веришь? Стаксель-гордени-галф-топ-гель-шкоты-тянуть! – на одном дыхании проорал он. – Что стоите, крысы помойные?

– Да уж, – вздохнул Крис. – В «Пятнадцатилетнем капитане»...

– Мсье Верн пишет фантастику! – отрезал Малыш. – А у нас тут – жизнь... орк ее забодай!

– Ну что-то же можно придумать? – неуверенно сказала Роника.

– Что-то, – заметила я, – наверняка можно. Вопрос, подруга, звучит иначе – что именно?

– Ну-у... не знаю.

– Вот и остальные того же мнения.

Вексиль-шкипер Пит покосился на грот-мачту с такой затаенной яростью, словно эта деталь рангоута была врагом его клана по меньшей мере две последние Эпохи.

– Может, надписать эти проклятые веревки? – предложил он.

– Отличная идея, – без тени энтузиазма в голосе отозвался Малыш. – Уже бегу за пером и чернилами. Ответь только прежде на один ма-ахонький вопрос: сколько, по-твоему, сумеет продержаться клочок бумаги там, наверху? Молчишь? А ведь сейчас нет и трех баллов...

– Есть идея получше! – воскликнула Роника. – Викки, ты ведь не оставил свою колоду на этом черном Гоблове? Привяжем, а лучше пришьем по карте к каждому канату – и забудем про эти ванты и гроты! Трефового туза от пиковой дамы отличат, я думаю, все.

– Впрямь блещет новизной, – на этот раз полукровка не счел нужным скрывать издевки. – Ради этой новизны я даже готов на миг забыть о том, что требуемых для управления снастей вообще-то насчитывается куда больше, чем карт в колоде у Пита. Но вот досада – у меня опять есть мой любимый ма-ахонький вопросик: как я, стоя у штурвала, сумею разглядеть, что вы налепите на кливер? Скажу больше – сдается мне, что и вы с палубы ни хрена не разглядите!

– И что прикажешь нам делать? – звенящим от бессильной ярости полушепотом осведомилась Роника. – Так и стоять, опустив руки?

– Почему же. У нас осталось одно весло, а вон идет Рысьев, который очень ловко умеет с ним управляться. Давайте посадим его в шлюпку, и пусть попробует тащить чертов бриг на буксире.

– Моему самолюбию весьма льстит ваша, мистер Уин, вера в мои силы, – подойдя вплотную, холодно процедил вампир, – но, боюсь, я вынужден отказаться.

– Никак не сможете?

– Смогу, – глаза русского на миг полыхнули краснотой. – Но только после сытного обеда... настоящего обеда, понимаете, мистер гном?

Роника, побледнев, сделала два шага назад и один – вправо.

– А ну-ка прекрати скалиться, кровосос! – наводя на Рысьева «шинковалку», громко потребовала она. – Втяни клыки, слышишь!

– Опусти железку, дура, – не оборачиваясь прошипел вампир, – мне твои пули вреда не причинят, а вот Питу и Бренде от них не похорошеет. Да и Уин...

– Уин стоит позади меня!

– Зато он, полагаю, вовсе не жаждет узреть спиленный обрубок на месте бизань-мачты.

– Эх, сюда бы сержанта Флеминга, – тихо пробормотал Крис. – Или хотя бы мерзавца Клеппера. Живо бы навели порядок.

– А ты сам, что ли, зря четыре года жрал армейский паек? – тоже шепотом отозвалась я. – Командуй!

– Я?!

– Ты видишь много других претендентов?

На самом деле я уже долго удивлялась, почему капитанскую треуголку до сих пор не примерил либо Викки – все-таки настоящий морской офицер, капитан, пусть даже и очень нетрадиционного корабля, – либо Рысьев – офицер сухопутный и просто аристократ. И если для гнома оправданием могла послужить его раса в сочетании с возрастом (в более традиционной для гномьего сообщества обстановке любая инициатива молодого коротышки была бы незамедлительно и жестко пресечена старейшими), то для Рысьева... разве что приобретения за годы шпионской деятельности привычка не высовываться.

– Давай, Криски! Ты ведь уже попробовал – когда мы поднялись на бриг.

– Ну ладно, – выдохнул Крис, делая шаг вперед. – Тогда – держись!

– Малыш!

На мой скромный вкус, окрик был превосходный полукровка едва не подскочил на месте. Не думаю, что Флеминг смог бы добиться большего эффекта.

– А?! Что?

– Сейчас, – слова Криса звенели, как свежеотчеканенные доллары, – ты, Роника и Николай заставите эту посудину двигаться в нужном нам на правлении!

– Как?!

– Молча! Станешь под мачтой и будешь тупо орать, за которую веревку тянуть!

– А ты соображаешь, партнер, – несмотря на всю серьезность положения, мне страшно захотелось расхохотаться – очень уж забавное зрелище являл собой нахохлившийся гном, – что если они дернут не за нужную веревку, то мы можем не успеть сказать «мама», прежде чем кувыркнемся кверху килем?

– Не успеем так не успеем, – равнодушно сказал Крис и, словно потеряв к полукровке всякий интерес, развернулся к вексиль-шкиперу. – Вы, шкип, спуститесь с Брендой в каюту капитана, возьмете там... – Муж на миг замялся. – Нужные инструменты и ОПРЕДЕЛИТЕ НАКОНЕЦ, В КАКОМ ИМЕННО МЕСТЕ ПРОКЛЯТОГО ОКЕАНА МЫ БОЛТАЕМСЯ!

29°49' северной широты и 179°27' восточной долготы, Крис Ханко.

– Ты уверена?

Бренда устало вздохнула.

– Мы провели пять измерений подряд, – ответил за нее Викки. – И каждый раз получали один и тот же результат. Я сам до сих пор не очень-то верю в эти цифры – но, похоже, других нам взять неоткуда. Миссис Ханко, – развернувшись к Бренде, торжественно пробасил он, – прошу вас принять мои извинения. Вы были правы, а я заблуждался.

– А ведь еще в первую ночь я сказал вам, любезнейший, что спорить с женщиной бесполезно... особенно если она права.

Судя по голосу вампира, он находился в футе за моей спиной. Как мне надоела эта манера... я оглянулся... осмотрелся... лихорадочно завертел головой и в итоге все-таки обнаружил Рысьева в шести ярдах над палубой.

Моя жена ограничилась коротким кивком и торжествующими огоньками в глазах. Что ж, выиграть спор у гнома – подвиг и впрямь достойный гордости и занесения в анналы... ну или просто куда-нибудь. Хотя, на мой взгляд, лишь исконно гномское упрямство заставило вексиль-шкипера ввязаться в этот безнадежный спор. Будь он хоть тысячу раз уверен, что его подводный корабль никак не мог удалиться от Самоа дальше чем на восемьдесят миль – когда над горизонтом вместо Южного Креста всходит Полярная, то даже полный профан в астронавигации наподобие меня начинает подозревать, что он находится к северу от экватора.

– С другой стороны, – бодро заметил Малыш, – мы оказались куда ближе к Гаваям. Сколько там до них выходит? Две тысячи миль?

– Меньше, – Бренда осторожно разгладила карту, – но все равно немало.

– Ерунда, – беззаботно махнул рукой полукровка. – Хороший, крепкий корабль, попутный ветер и полный трюм припасов – что еще надо моряку для счастья?

– Если, – угрожающе произнесла Бренда, – ты собрался скармливать мне чертов рис, надеясь, то я обзаведусь китайским прищуром...

– Последние две недели в твоей диете преобладала рыба, – возразил гном. – Однако же крылья на манер чайки ты не отрастила.

– Последние две недели, приятель, я питалась мечтами. Мечтами о том, как доберусь до глотки урода, отвечавшего за комплектность спасательных пайков!

– Не ты одна. Вампир, – заметил Викки, – наверняка окажется там раньше тебя.

– Это еще...

Пожалуй, самое время вмешаться – пока моя команда ярких индивидуальностей не начала добираться до глоток ближних.

– Всем молчать, остальным бояться!

Это была одна из любимых фраз капрала Росса, и только сейчас я в полной мере оценил ее красоту, глубину, изящество и степень воздействия на неподготовленные умы.

А ведь на фоне сержанта Клеппера капрал Живодер выглядел бледновато.

ГЛАВА 11

Тихоокеанская ночь, Малыш Уин.

Вахта с полуночи до четырех утра именуется «собачьей».

Особенно тяжело приходится в последний ее час. Коварный Гипнос любит его не меньше орков, лазутчиков – час, когда темно-зеленая шкура неразличима на фоне земли, а силуэты часовых уже выделяются на светлеющем небосклоне. И подкрадывается сон так же бесшумно и незаметно, как орки, – с той лишь разницей, что, подкравшись, не вспарывает кривым ножом глотку, а всего лишь высыпает на веки по полпуда песка.

Малышу Уину эта коварная особенность «собаки» была известна превосходно, в отличие от его товарищей. Потому, распределяя вахты, он предназначил ее для себя – о чем не переставал сожалеть каждую минуту из последних трех с хвостиком часов.

Виной тому было слишком богатое воображение полукровки. Конечно, полет его фантазии, доведись ей принять облик птицы и попасться при этом на глаза какому-нибудь эльфу, мог вызвать у Перворожденного разве что презрительное подергивание ушной кисточки да древнюю нольдорскую сентенцию относительно рожденного ползать. Но по сравнению со среднегномским уровнем Малыш Уин был прямо-таки выдающимся мечтателем. Дурное влияние человеческой крови, как постоянно ворчали его родственники. Собственно, именно избыток воображения и отравил мозг юного Уина ядом романтики и любопытства, выгнав его сначала из полумрака родных пещер наверх, к свету и простору поверхности, а затем и в океан.

Сейчас же фантазия Малыша развлекалась изготовлением и демонстрацией своему хозяину различных гипотез произошедшего на «Бегущем» – а темнота, плеск волн, хлопанье парусов и лихой разбойничий посвист ветра в вантах способствовали тому, что гипотезы эти от раза к разу становились все жутче, а тени на палубе – все длиннее, извилистей и кровожадней. И потому, разглядев на палубе пошатывающийся темный силуэт, Уин бросил штурвал, выдернул из кобур «шипучки» и...

– Малыш, это ты? – неуверенно окликнул полукровку силуэт. Голос его при этом весьма похожа на голос Криса Ханко.

– Партнер?

– Он самый. Черт, ну что за ночь... колдовским оком дальше трех ярдов ни орка не видать!

– Прости, посветить не могу. – Уин торопливо убрал «шипучки» обратно под куртку. – Во время прошлой вахты твоя жена разбила фонарь.

– Ничего, я и по голосу как-нибудь до тебя доберусь.

– Что, не спится?

– Да уж поспишь тут! А, черт... – Ханко исчез из поля зрения гнома. Малыш напрягся, но миг спустя с палубы донесся треск и сдавленные ругательства на гоблинском, и полукровка не смог сдержать облегченного вздоха.

– Расшиб чего?

– Ага... то ли ящик, то ли бочонок... тролль разберет. Понаставили тут всякой дряни...

Добираясь до Малыша, Крис падал еще два раза – благодаря чему полукровка обогатил свой лексикон парой новых для него лингвистических изысков.

– Так чего тебе не спится?

– Стра-а-ашно-о-о! – Крис зевнул. – Только начнешь засыпать, сразу же всякие ужастики в голову лезут. На твердой земле все-таки привычнее, а тут пара дюймов деревяшек, а под ними – бездна до самой преисподней!

– Ну, такие глубины ты сыщешь разве что у Мариан, – усмехнулся гном. – Хочешь, возьми лот и промерь... может, полегчает.

– Скорее я свалюсь за борт. Или меня утащит на завтрак какая-нибудь здешняя тварь. Серьезна партнер... я не хотел расспрашивать тебя при остальных, но что могло произойти с... с теми, кто плыл на этом корабле до нас?

– Все, что угодно, – задумчиво сказал гном. – Крис, если бы колокол «Лютина» звонил по каждому пропавшему судну, все «юлианы» давно бы заработали расстройство слуха. Я не шучу – первую «Красную книгу» заполнили за два года и два месяца[227]227
  Малыш, похоже, не понаслышке знаком с «кофейней Ллойда» – крупнейшей страховой корпорацией Великобритании и с ее «юлианами» – благодаря председателю так называемого «Нового кофейного дома Ллойда» Джону Юлиусу Ангерштейну это прозвище стало в Англии синонимом слова страховщик». Именно «юлианы» ведут «Красную книгу» – толстый, в красном сафьяновом переплете фолиант, куда с 1873 года заносятся суда, застрахованные у Ллойда и объявленные пропавшими без вести, Корабли же, факт гибели которых установлен достоверно, с 1774 года заносятся в «Книгу потерь Ллойда». После внесения записи в «Красную книгу» следует объявление глашатая в центральном зале – и по традиции (в нашем мире с 1896 года) знаком о предстоящем печальном сообщении (далеко не каждом, как совершенно справедливо уточнил Малыш) служит один удар колокола. Колокол, разумеется, не простой, а поднятый в 1859 году с затонувшего у берегов Голландии британского фрегата «Лютин». Эта катастрофа обошлась страховщикам Ллойда в 900 тысяч фунтов – фрегат вез в Гамбург золото.


[Закрыть].

– А сколько из них находили потом дрейфующими без всяких следов экипажа? Я читал про «Святую Деву»...

– О «Марии Целесте», – поморщился гном, – написано столько, что, захоти кто-нибудь набить этой бумагой трюм злосчастной бригантине, она б не продержалась на плаву и мгновения. А читать из этой кучи дерьма стоит разве только отчеты адмиралтейской комиссии – но как раз их-то публиковала одна-единственная «Джибралтар кроникл».

– В Пограничье мало кто интересовался новостями из Гибралтара, – фыркнул Ханко. – Так что мне приходилось довольствоваться Нью-йоркской «Геральд трибюн». Если верить ей, то выходит, что почтенная комиссия так и не пришла ни к каком определенному выводу.

– Верно.

– Ну а сам-то ты что думаешь об этой истории?

– О «Целесте»? Только одно! – Гном слегка провернул штурвал. – Тысяча семьсот бочонков коньячного спирта до добра не доводят.

– Не скажу, что удовлетворен таким ответом партнер. Спирт спиртом, а вот куда мог деться «Железная гора»? Пароход был длиной в двести футов – и исчез он, заметь, не в океане, а на старушке Миссисипи!

– Крис, – раздраженно буркнул Малыш, – спроси чего-нибудь полегче, а?

– Я и спрашиваю – что, по-твоему, могло приключиться со здешним экипажем?

– Хорошенькое же, – пробормотал гном, – у тебя, партнер, понятие о «полегче».

– Проклятье, Малыш... ты можешь хотя бы предположить?!

– Ффад мзарги! Крис, я могу предполагать до самого Ambar-metta! На выбор: их похватали с палубы кракены, сожрали взбесившиеся термиты или они сами отплыли лунной ночью покататься на шлюпке вокруг корабля, перевернулись и утонули! Правда, – тоном ниже добавил Малыш после недолгой паузы, – в последнем варианте остается незакрытым вопрос: кто поднял обратно шлюпку.

– А еще у них могли вырасти крылья, – с обидой произнес Крис, – и арфы, после чего они все командой улетели на облака. Ладно, партнер. Поговорим, когда у тебя будет более подходящее настроение.

– Крис, постой, – эти слова Уин хотел прокричать вслед уходящему, но, к собственному удивлению сумел лишь едва слышно пробормотать их себе под нос. – Погоди. Я в самом деле не хотел... не хотел тебя обидеть.

Позади раздался негромкий всплеск. Резко оглянувшись, Малыш не увидел ничего, кроме фосфоресцирующей кильватерной струи. Миг спустя всплеск послышался снова, на этот раз справа от гнома – и снова, оглянувшись, полукровка увидел лишь светлые полоски пены.

– Ох-хо-хо-хо-хо...

Вряд ли Уин когда-нибудь признался бы в этом даже самому себе – но после ухода Ханко ему стало страшно.

Он вдруг с пугающей четкостью представил себе кракена, чьи длинные, запросто способные взметнуться из воды выше мачт щупальца тянутся к днищу брига. Затем образ гигантского головоногого сменила пузырчатая тварь, ставшая причиной гибели «Сына Локи», от нее мысли полукровки перескочили к таинственным вспышкам и бесследно сгинувшему «Сыну Гимли»... крейсеру Ночных Эльфов... а ведь они сейчас как раз на полпути между Гавайями и Найтморлендом!

Малыш вспомнил сбивчивые фразы перепуганного туземца о корабле мертвых, зловещем черном крейсере. «Большая каноэ духов тьмы»... А не был ли шаман Фуатино более искренен со своим соплеменником, нежели с заезжими коротышками?

Ответа на этот вопрос Малыш получить, разумеется не рассчитывал – но... то ли ему почудилось, то ли и впрямь ветер завыл в снастях как-то по-особому злобно и насмешливо ?

Что-то светлое мокро шлепнулось о палубную доску, завозилось... Уин едва не подпрыгнул, но все же сумел удержать рвущийся наружу отчаянный вопль – и был вознагражден за это парой секунд позже, когда разглядел наконец, что среди канатов и бочонков бьется не щупальце, а крупная летучая рыба.

Небо над головой полукровки светлело с каждой минутой. И все ярче становился алый отблеск над горизонтом – словно чаша фонтана, в которую струится кровь из перерезанного горла ребе...

Малыша передернуло. Выпустив на миг штурвал, он поежился, старательно растер ладонями щеки и лишь затем вновь повернулся к восходу. Нормальный розовый цвет... точь-в-точь как у бутонов в любимом горшке достопочтеннейшего Корнелиуса Криппа. И откуда только взялось это бредовое сравнение с кровью?

А мигом позже его достало всерьез! Словно волной захлестнуло, накрыло и властно потащило прочь. Схватившись за виски, гном упал на колени... поднялся... медленно подволакивая ноги, словно несвежий зомби, двинулся к трапу – черному провалу, из которого победно звучал неслышимый и непреодолимый Зов.

С трапа он едва не свалился, лишь в последний момент кое-как уцепившись за брус. Выпрямился, опустился было на четвереньки, но, пройдя несколько шагов, передумал и выпрямился вновь.

В трюме для ценных грузов было темно – даже для гномьих, привычных к пещерному сумраку глаз. А пальцы слушались Малыша еще хуже, чем ноги, – полукровка истратил полкоробка спичек, прежде чем керосиновая лампа затеплилась огоньком, попытка же накрыть его привела лишь к осколкам стекла на палубе. Впрочем, свет лампа давала и без стекла.

По-прежнему двигаясь медленно, словно сомнамбула, Малыш начал раскидывать штабель шелка. Рулон за рулоном с глухим стуком падали на доски, раскатывались, а полукровка, бездумно сминая сапогами драгоценную ткань, нагибался за следующим.

Он перекидал почти три десятка рулонов, когда под очередным тускло блеснуло нечто, явно непохожее на шелковую гладь. Доска. Длинная широкая доска, покрытая темным лаком – нервно пляшущий язычок лампы отражался в ней, будто в зеркале. Сбросив вниз еще пару рулонов, Малыш наконец сообразил, что именно он видит.

Гроб.

Лакировка сыграла с Малышом дурную шутку – как он ни старался поудобнее ухватиться, мокрые от пота пальцы раз за разом скользили по гладкой и холодной, словно лед, поверхности. Успехом увенчалась лишь тринадцатая по счету попытка – да и то частичным. Гроб оказался куда тяжелее, чем предполагал Уин, и потому вытащить его гному удалось лишь на две трети. Затем пальцы полукровки единогласно решили, что на сегодня поработали более чем достаточно, и разжались.

Примерно с полсекунды гроб покачался в неустойчивом равновесии, после чего опомнившиеся законы механики все же принудили его к подчинению – повисший в воздухе край пошел вниз и с четким стуком ударился о палубу. От удара крышка слетела, и Малыш Уин встретился взглядом с находившимся внутри гроба существом.

Глаза существа, словно два дешевых китайских фонарика, горели мрачным багровым пламенем.

Хохотала тварь абсолютно беззвучно – в этом Малыш готов был поклясться где и чем угодно. Равно как и в том, что от этого хохота едва не выпрыгивали из пазов доски палубы под его ногами, а сверху летели облачка трухи. Затем смех резко оборвался. Поверх узких бескровных губ матово блеснули белые полоски выдвигающихся клыков – и столь же белая, словно целиком вырезанная из кости, рука с быстротой атакующей кобры метнулась вперед, сдавив горло гнома ледяной гарротой.

Краем затухающего сознания полукровка все же успел углядеть, как торжествующий оскал бледной маски внезапно сменяется гримасой крайнего удивления. В следующее мгновение смертельная хватка разом ослабла, и тварь, все еще продолжая удивленно пучить глаза, вывалилась из гроба и неловко, боком шлепнувшись о палубу, застыла посреди шелковых равнин.

– Вот за что я особенно уважаю изделия фирмы «Винчестер», – Бренда Ханко неторопливо обошла гнома и, упершись сандалией, развернула тварь лицом вверх, – так это за их приклады!

Палуба брига «Бегущий по ветру», Крис Ханко.

Шум, доносившийся из кормового трюма, одного мертвеца, пожалуй, не поднял бы – он заставил бы выкопаться из-под надгробий всех кладбищенских постояльцев. Разве что глухие... хотя нет, и их бы достало – гармоническими колебаниями.

Драматическую развязку я, впрочем, пропустив успев лишь к финалу, – зверски оскалившийся, надо полагать из-за порванного смокинга, Рысьев тащил бешено сопротивляющегося собрата по крови на верхнюю палубу. А следом за ними по лестнице поднимались, вернее, пытались подняться моя жена и Малыш Уин, с ног до головы перемазанные чем-то скользким – судя по запаху, ореховым маслом.

Насколько я успел разглядеть, добыча наша выглядела совершенно классически – юноша бледный со взором горящим, черный смокинг, белая манишка и прочие детали привычной по бульварным книжонкам вампирской униформы. Ничуть не удивлюсь, если именно эти книжонки и послужили нашему негостеприимному хозяину источником вдохновения.

С десяток секунд у меня теплилась надежда, что, попав под прямые лучи солнца – благо край дневного светила как раз высунулся из океана, – вампир вспыхнет ярким пламенем, оставив нам в качестве проблемы лишь замывку палубы. Сбыться этой надежде было, увы, не суждено. Наоборот, очутившись на палубе, вампир неожиданно успокоился и перестал вырываться. Даже полыхавшее в его глазницах багровое пламя мало-помалу утихло, уступив место чему-то похожему на осмысленность. Правда, взгляд этот, дольше всего задержавшийся на Ронике, назвать иначе как плотоядным я не мог. Да и не хотел.

– Ну, поймали, – голос вампира походил на змеиное шипение куда меньше, чем я настроился Услышать. – А дальше-то что?

– Дальше мы будем убивать тебя, кр-расавчик! – особое внимание со стороны кровососа явно пришлось мисс Тамм не по душе. Впрочем, сапоги и патронташи в роли всей одежды, может, и функциональны, но оставляют слишком много привлекательного для взора не только вампиров, но и многих лиц, существ мужского пола. – И начну я с твоих выпученных буркал!

– О, Моргот, до чего ж вульгарно, – оскалился вампир. – И неоригинально к тому же.

– Не переживай раньше срока, – на всякий случай я посторонился – жена женой, но, если вымараюсь в масле, ей же после и отстирывать. – Ты у нас гад живучий, подыхать будешь долго, так что проявить фантазию и изобретательность мы успеем не один раз.

– Можно я начну? – в голосе вексиль-шкипера слышалось прямо-таки детское нетерпение. – Фамильным перочинным ножиком...

Вампир, оскалившись, коротко прошипел, и уже сунувший было руку в карман Викки, испуганно ойкнув, отскочил назад, едва не сбив с ног Ронику Тамм.

– А я предлагаю не возиться, – Малыш единственный из нас не уделял вампиру много внимания, сосредоточив оное на собственной одежде. – Забить. И чем быстрее, тем лучше.

– Легко сказать.

– А в чем сложность-то? – удивленно покосился на Бренду вексиль-шкипер. – Серебром...

– Не уверена, – задумчиво сказала моя жена, – что всего нашего серебра хватит, чтобы отправить урода обратно в преисподнюю. Хоть он и не высший, но... падайте!

Отменную реакцию сумели продемонстрировав только я и Роника – оба гнома остались стоять. Совершенно непростительная медлительность, которая при случае запросто может стоить жизни сейчас был именно такой случай.

Малыша же и Викки спасла быстрота еще одного члена нашей команды – Николая Рысьева. Чудом, впоследствии так и не объясненным, граф сумел освободить одну руку и, вцепившись пленнику в скальп, резко дернул ее назад. Так, что уже распахнутая для вопля пасть оказалась направлена вверх, в небо и на рангоут брига.

Удар был страшен. Визжащая, словно десять тысяч атакующих гоблов, звуковая волна вмяла меня в доски палубы. Никогда в жизни я не предполагал, что барабанные перепонки могут причинять боль такой силы – скорее уж они давно должны были лопнуть и позволить мозгу свободно вытечь из ушей...

Выстрела, разумеется, не услышал никто. Просто жуткий вопль разом сменился ничуть не менее оглушительной тишиной – и в этой тишине раздался очень четкий треск, грохот, хлопки лопающихся вант и напоследок громкий всплеск.

На самом деле пресечь чей-то немузыкальный ор достаточно просто. Некоторым, особо поднаторевшим в искусстве убеждения существам достаточно всего лишь попросить о вышеуказанной услуге. В искусствах я, увы, не силен, и потому мне в подобных случаях приходится прибегать к помощи «боуи» – что выглядит куда менее эстетично, да и обрызгаться можно. Правда, мне приходилось иметь дело лишь с людьми да зеленошкурыми, а пытаться обычной сталью перерезать глотку вампиру будет разве что закоренелый оптимист, то есть полный идиот. Бренда поступила куда радикальнее и эффективней – выпущенный в упор заряд картечи напрочь снес вампиру нижнюю челюсть и большую часть гортани.

– Ффад мзарги!

Судя по задранному подбородку, высказывание Малыша относилось не к вампиру, а к последствиям акустического удара.

На месте бизань-мачты злобно топорщился щепой двухфутовый обрубок. Грот на первый взгляд отделался потерей верхнего рея – но куда более неприятным было то, что от могучего великолепия парусов «Бегущего» осталось полдюжины тоскливо повисших лоскутов.

– Убить тварь!

– И как можно скорее, – озабоченно сказал Рысьев. – Долго я его не удержу.

– Граф, но ведь вы же высший...

– Я – высший, а он – обожравшийся! – рявкнул Николай. – Или вы хотите, чтобы я, когда все кончится, тоже нуждался в закуске?

– Он прав, – быстро сказала Бренда. – Тварь переполнена Силой... смотрите, как быстро идет регенерация! Еще минута – и рана затянется, словно ее и не было никогда!

– Не затянется!

Как и когда вексиль-шкипер успел обзавестись здоровенной, дюймов десять в длину и полдюйма толщиной, щепкой, я заметить не успел. Рискну, однако, предположить, что гном попросту выломал ее из фальшборта. Клещами, которые эти коротышки скромно именуют своими пальцами, запросто можно учинить фокус и похлеще.

– Н-на-а!

В далеком-далеком детстве, бережно перелистывая пожелтевшие страницы, с которых доносил лязг стали, рев огня, а мелодичное «О Элберет Гилтониэль» глушилось хриплыми выкриками на кхуздуле «Baruk Khazbd! Khazbd ai-mknu!», я часто задавался вопросом: каким образом низкорослым воителям удавалось в столь массовом порядке разрубать шлемы своих врагов вкупе с содержащимися в этих головами? Ответ был получен мной много позже и был, как и все гениальное, очень прост – подпрыгивали! Именно это и проделал вексиль-шкипер – взлетев, словно подброшенный пружиной, на добрый ярд вверх, он с размаху вбил свой импровизированный кол точно в дыру на месте вампирьей глотки.

– Не поможет...

– По крайней мере... – Перехватив поудобнее «винчестер», Бренда шагнула вперед. Бум. Занятно – звук был такой, будто удар приклада пришелся по наполненному водой бурдюку. – Это его займет на какое-то время.

Бум. Я и не знал, что в арсенале моей жены имеется столь хорошо поставленный удар. Бум. Обычный человек после такого или получает немедленную и высококвалифицированную помощь мага-целителя, или умирает... в лучшем случае живет плохо и недолго. Бум.

– Та-ак... нам нужен топор.

– В кубрике, в ящике справа от входа! – последние слова Роника выкрикнула уже вслед сорвавшимся с места гномам.

– Надеюсь, – процедил Рысьев, – вы будете осторожны, потому что я не люблю залечивать занозы. Очень, знаете ли, долгое, болезненное и раздражающее занятие.

– Мы, – тяжело дыша, пообещала Бренда, – непременно... учтем твое пожелание, Николай. Прямо сейчас. Роника... сбегай на камбуз... и принеси... сковородку.

– Сковородку?

– Сковородку... там есть такая... большая... и чугунная...

– Надеюсь, ты не поджаривать его собралась? – осторожно осведомился я.

– А? Нет, конечно. Хотя... – Очередной удар приклада пришелся ниже предыдущих, и, судя по выпученным глазам, у этого конкретного низшего вампира там еще не успели окончательно атрофироваться нервные окончания. – Хотя идея неплоха.

– Кажется, я догадался, – сказал русский. – Хотите использовать ее в качестве предохранительной прослойки между мной и этим?

– Угадали.

– Покрывающий ее слой жира... – начал Рысьев, осекся и, после короткой паузы, пробормотал: – Впрочем, костюм и без того безнадежно испорчен.

Вообще-то я и прежде был весьма высокого мнения о живучести вампиров и потому предполагал, что одним колом дело вряд ли ограничится. Два, а скорее три... однако к моменту, когда Николай счел возможным разжать объятия и, хрипя, словно загнанная лошадь, облокотиться о планшир, кольев стало пять.